Агглютинативность и фузионность как структурная детерминанта полимотивации деривата

С.К. Соколова

С момента выделения словообразования в качестве самостоятельной дисциплины лингвистами активно исследуются особенности и виды мотивационных отношений деривационно связанных слов, что позволило выделить явление полимотивации, или обусловленности производного одновременно несколькими производящими.

Так как данное явление не вписывается в парадигму строгих формально-семантиче ских отношений производных знаков, дериватоло- ги по-разному оценивают полимотивацию. Прежде всего, это находит выражение в терминологическом плюрализме: В.В. Лопатин и И.С. Улуханов используют термин «множественная мотивация» [11] как подчеркивающий характер мотивационных отношений,

А.Н. Тихонов предлагает термин «множественность словообразовательной структуры» как выражающий главное свойство таких слов - способность по-разному члениться, иметь несколько структур [15], И. А. Ширшов, обобщая традиции отечественной деривато- логии в области описания явления, вводит дублетный термин «полимотивация» [16], вслед за ним авторы когнитивно ориентированных исследований (Л.А. Араева, П.А. Катышев) принимают за наиболее удачное обозначение именно однословный термин, отмечая при этом процессуальный характер тех отношений, которые устанавливаются между вторичным и исходными элементами в психике носителя и пользователя языка [3; 7]. С учетом сложившейся ситуации в терминоупотре- блении, а также в продолжение идей когнитивных исследований в работе используется термин «полимотивация».

Кроме того, основным каноном словообразовательной мотивации признается ее однозначность [6. C. 33], поэтому явление полимотивации рассматривается скорее как периферийное. Хотя в некоторых работах наблюдается осознание системности полимотивации. Так, И.А. Ширшов отмечает, что полимотивация - «не частное явление, она принадлежит системе и порождается разнонаправленными связями, функционирующими в словообразовании» [16. C. 14]. Все же основные усилия лингвистов в рамках традиционного подхода направлены на выявление критериев производности, позволяющих регламентировать мотивационный произвол и мотивационную неоднозначность. Такая направленность в изучении полимотивации не случайна, поскольку в словообразовании наблюдается стремление построить строго упорядоченные модели словообразовательных структур, четко сформулировать критерии их выделения. Под влиянием этой же тенденции в качестве обязательного условия для придания единице статуса полимотивированной выдвигается соотнесенность деривата с множеством морфологически самостоятельных мотивирующих единиц, что также ограничивает рамки существования полимотивации.

С распространением функционального подхода становится очевидно, что рассмотрение полимотивации как факта соотнесенности производной основы с несколькими производящими основами не соответствует действительному статусу полимотивации. В функциональной лингвистике приоритет отдается изучению не структуры языка как таковой, а особенностей функционирования в речи единиц языка. В связи с этим по-новому ставится вопрос о мотивированности языкового знака, которая начинает рассматриваться не просто как формально-семантическая соотнесенность одного слова с другим, но и как специфичное воплощение речемыслительной деятельности индивида. Соответственно и проблема полимотивации трактуется исследователями в ином русле: если в рамках структурного подхода данная разновидность мотивационных отношений оценивается как «неосновная», то с рассмотрением проблемы полимотивированности деривата в аспекте речепорождающей деятельности носителей языка полимотивация начинает осознаваться «как совершенно естественный и необходимый механизм (и одновременно результат) деривационной и мотивационной деятельности» [6. C. 33], что находит отражение в работах Л.А. Араевой, А.Г. Антипова,

О.И. Блиновой, Н.Д. Голева, П.А. Катышева, М.Г. Шкуропатской, М.Н. Янценецкой.

В работах Л.А. Араевой полимотивация рассматривается в рамках лексемы, что приводит к расширению понимания данного явления и способствует выделению двух видов полимотивации: семантической и словообразовательной, внутри- и межсловной [3. C. 54].

О.И. Блинова устанавливает взаимосвязь между полимотивацией и варьированием внутренней формы слова, отмечая, что полимотивация «.вызывает варьирование внутренней формы слова при отсутствии варьирования самой лексической единицы. Варьирование внутренней формы слова осуществляется как следствие полимотивации данного слова в пределах речевого высказывания» [4. C. 25]. Также делается вывод, что «полимотивация слова в народно-разговорной речи составляет не исключение, а правило» [4. C. 22].

Концепция Н.Д. Голева о непрерывности деривационно-мотивационного процесса, связанного с закономерностями текстопорож- дения и спецификой языкового сознания [5], также во многом подтверждает идею о непрерывной вариативности мотивации в тексто- порождении.

Современная лингвистика, развивая идеи, сформированные в рамках синтезирующих концепций (прежде всего в лингвистических учениях В. фон Гумбольдта, А.А. Потебни, И.А. Бодуэна де Куртенэ), обосновывает когнитивную природу языка, что приводит к необходимости деятельностного описания языковых явлений. В работах П.А. Катышева определяются основания когнитивной теории полимотивации как «стратегии речемыслительной деятельности носителя языка», направленной «на раскрытие смыслового потенциала словообразовательной формы» и осуществляемой «по принципу замены дериватемы множеством конкретизаторов, включенных как в одно, так и в несколько мотивирующих суждений» [7. C. 12]. При этом предлагается рассматривать полимотивированность как фундаментальное свойство производного слова. Такой подход основывается на представлении о том, что «полимотивированность деривата выступает показателем потенциальной и проявленной интенсивности языкового мышления, способного кумулировать впечатления, образы и связанные с ними представления» [8. C. 67], а полимотивация представляет собой «.акт, объективирующий посредством множества конкретизато- ров взаимосвязанность и взаимозависимость дериватемы и предметного содержания знака [7. C. 23]. В свою очередь, конкретизаторы могут находиться между собой в разных отношениях. Так, метатексты «Сортировщик сортиру]ет зерно сортировкой//; Там сортировки такие/ ими сортируют зерно// Сортировщики это <делают>//» демонстрируют «гомогенное» осмысление деривата сортировщик. Конкретизаторы сортиру]ет и сортировка, уточняющие словообразовательную форму сортировщик, объединены одним мотивирующим суждением 'некто сортиру]ет зерно сортировкой'. При «гетерогенном» принципе раскрытия языкового образа идентификация осуществляется за счет включения дериватемно значимых конкретизаторов в разные мотивирующие суждения, которые могут трансформироваться одно в другое, могут быть логически самостоятельными или находиться в отношениях логической соподчиненности. К примеру, словообразовательные связи производного лапотник устанавливаются путем привлечения двух логически самостоятельных суждений 'некто постоянно плетет лапти ' и 'некто постоянно продает лапти ', о чем свидетельствует следующий метатекст: Лапотник/ это кто лапти плел// Кто лапти плел специально/ их продавали на базарах// Сами на базаре продавали// Сами и плели// [7. C. 34-35].

Реализация полимотивированности связана с лингвокреативной деятельностью носителей языка и предполагает динамику языкового знака. В самом иерархическом образе структуры производного слова заложены такие перспективы интерпретации полимотиватов, в соответствии с которыми:

1) категория полимотивированности распространяется на весь круг производных лексем;

2) словообразовательная форма определяется как модель взаимовлияния «внутренней» (концептуальной, семантической) и «внешней» (морфонологической, морфемнословообразовательной) стихий знака; 3) устанавливаются «внутренние силы», принципы, приближающие в словообразовательной форме стихии звука и смысла; 4) утверждаются порождающие функции «глубинных» структур при идентификации словообразовательной структуры слова [1. C. 182].

Полимотивация при этом не носит произвольного характера - она ограничена рамками мотивационного пространства производной единицы, устанавливающего взаимосвязь между условиями формирования и механизмами воплощения языкового образа производного. Такое описание полимотивации способствует решению «.подлинно онтологических вопросов дериватологии, раскрывающих существование деривата в психике отдельного социально детерминированного индивида» [8. C. 67]. При этом исследование полимотивации предполагает обращение к особенностям организации конкретного языка, т. е. к выявлению того «метода, который задает характер меж- и внутрисловного взаимодействия языковых элементов» [9. C. 114]. Благоприятные условия для проявления полимотивации обнаруживаются в языках с доминирующим флективным методом, т. к. в них «.полимотивация может быть квалифицирована в качестве органичной речемыслительной стратегии, связанной со способностью созвучных по основе элементов стимулировать и пластично воплощать в речи отношения конкретизации» [9. C. 114]. Помимо основной детерминанты, выделяются сопутствующие языковые детерминанты: совокупность структурных, субстантных (отдельно семиологических) и экстралингвистических условий бытования определенного языка.

Очевидно, что современное состояние теории полимотивации делает актуальными исследования, посвященные функционированию созвучных по основе элементов в аспекте реализации системных возможностей определенного языка как целостности, обеспечивающей разнообразие взаимодействий между универсумом и человеком с его внутренним миром и развивающимся самосознанием. Несмотря на полученные в этом направлении результаты, связанные с обоснованием системности явления [1; 3; 5; 7], его роли в познавательной деятельности языковой личности [7; 12; 13], а также с поиском детерминант, способствующих росту мотивированности определяемого деривата [2; 9; 10], ощущается необходимость в более внимательном изучении того влияния, которое оказывают структурные свойства языка/слова (структурные детерминанты) на речемыслительную деятельность индивида. Поэтому целью данной статьи является рассмотрение зависимости полимотивации (интенсивного воспроизведения в речи созвучных по основе элементов) от агглютинативности / фузионности деривата как темообразующего элемента - от морфемно-словообразовательной детерминанты.

При этом научная гипотеза исследования заключается в предположении об устойчивости / затухании полимотивации в связи с преобладанием в деривате определенных тенденций соединения морфем. Полимотивация в этом случае рассматривается как способ реализации смыслового потенциала производного, основанный на формальной аналогии определяемого и определяющего и реализующийся через неоднократное воспроизведение в речи звукобуквенного комплекса отсылочной части деривата. В соответствии с традицией, восходящей к учению Ф. де Соссюра об анаграмме, в лингвистике явление полного или частичного воспроизведения звукобуквенного комплекса корневой морфемы именуется основной анафо- нией [13], в соответствии с чем полимотивация может быть квалифицирована как неоднократное использование в речи основной анафонии с целью раскрытия языкового образа производного.

Научная новизна исследования состоит в развитии идеи системного подхода к изучению полимотивации, в обосновании зависимости речемыслительной деятельности носителей языка (и прежде всего полимотивации как способа воплощения речемыслительной деятельности) от свойств структуры деривата, а также в создании экспериментальных условий, обеспечивающих оптимальное наблюдение и описание последствий внимательного отношения испытуемых к слову. В силу установки на экспериментальную проверку гипотезы материалом исследования послужили данные специально организованного психолингвистического эксперимента, которые обрабатывались статистически для выявления превалирующих тенденций мотивационного дискурса, а также разбирались с помощью процедур дискурсивного анализа. Соответственно, полученные от испытуемых тексты рассматривались как субстрат, содержащий разнообразные конкре- тизаторы, раскрывающие смысловой потенциал определяемого деривата.

Для проведения эксперимента испытуемым-учащимся среднего общеобразовательного учреждения (6-е классы гимназии № 21 г. Кемерово) в количестве 45 человек предъявлялись установочный текст и задание, базовая функция которых заключается в создании условий, настраивающих продуцентов на внимательное отношение к определенным словам и творческое их осмысление. Смотрите текст-установку и задание:

Каждое лето мы со студентами выезжаем на диалектологическую практику. Как правило, для этого мы выбираем какую-нибудь глухую деревеньку, расположенную вдали от цивилизации, где люди живут в гармонии с природой, придерживаясь издавна заведенных традиций, доставшихся им от предков. В одну из таких экспедиций встретилась нам бабушка Аграфена, местная травница. Жила она на краю деревни, прямо около самого леса, но каждый в деревне знал, как ее найти. Ведь если случилась беда: заболело что, корова не телится или еще какая напасть - то все обращались к ней за советом и помощью. Уж очень она много знала, но лучше всего Аграфена разбиралась в травах: и как трава называется, и где ее найти можно, когда трава цветет и когда ее нужно собирать, чтобы для пользы она послужила, а когда уже и толку в этом никакого нет, и что в каком растении брать нужно (где листочек сорвать, где цветочек, а где корешок выкопать), и как отличить вредную траву от полезной, и какую траву при каких недугах надо использовать, а также как правильно отвар или настой приготовить, и как ее перед этим засушить, чтобы все нужные свойства сохранить, а от вредных избавиться. А рассказывать об этих травах она страсть как любила, и так красочно, так захватывающе у нее это получалось, что заслушаться можно было. Иногда засидишься у нее за чашкой травяного чая и не заметишь, как уже коровы с выпаса домой идут. А когда мы с Аграфеной гуляли по полям и лесам, там уж она ни одной травинки, ни одного листочка не пропускала - о каждой что-нибудь да расскажет.

И особенно меня поразил рассказ Аграфены о таких травах, как красноголов- ник, медуница, девятильник, рекостав и свербигуз, которые мы встретили во время одной из наших прогулок по лесу. Так удивительно она о них рассказывала, все-то о них знала: и почему их назвали, и для чего они нужны и т. д. и т. п.

Задание: напишите рассказ травницы Аграфены об этих растениях.

Как показывают условия эксперимента, наводимая на испытуемых речемыслительная деятельность активизируется за счет:

(1) их погружения в мир субъекта речи (травницы Аграфены),

(2) выбора фитонимов (названий растений) как знаков с многопризнаковой семантической структурой, по заданным признакам которой (место произрастания, время цветения и сбора, целебные части, характер использования, лечебное действие и т. д.) требуется охарактеризовать специфику наименований,

(3) включения наименований, приближенных в силу компетенции испытуемых к разряду слов-агнонимов (слов родного языка, значения и правила употребления которых им неизвестны, непонятны или малопонятны), а потому приводящих к самостоятельному и зачастую усиленному поиску опознавательных опор,

(4) указания на определенную речевую форму (рассказ), приводящую к включению характеристик растений в некоторую описательную текстовую структуру.

Гипотетически самостоятельную предпосылку осуществления речемыслительной деятельности испытуемых представляют вводимые в установочное задание структурные параметры означающих. Пять производных (красноголовник, медуница, девятильник, рекостав и свербигуз), предложенных информантам в качестве слов-стимулов, представляют собой шкалу, на одном полюсе которой располагается фитоним красноголовник, морфологическая структура которого тяготеет к агглютинативности, а на другом - производное свербигуз, обнаруживающее фузионную технику соединения морфем; остальные слова располагаются между этими полюсами, и превалирующие внутрисловные тенденции межморфемного синтеза в них не являются выраженными. На выходе ожидалось, что различия в морфемно-словообразовательной структуре проверяемых единиц (тяготение к агглютинативной / фузионной технике соединения морфем) отразятся на аналитико-синтетической деятельности испытуемых-продуцентов и приведут, в частности, к устойчивости / затуханию такого способа воплощения речемыслительной активности, как полимотивация.

В результате предъявления 45 испытуемым текста-установки и задания было получено от 41 до 45 реакций. В отдельных случаях наблюдалась стратегия отказа интерпретировать производный знак. Количество таких реакций увеличивалось по мере «замутнения», «затухания» внутренней формы слов (максимальное количество отказов получено на слово свербигуз - 4 отказа). Таким образом, общее количество проанализированных текстов составило 216 единиц; в них были актуализированы разные стратегии осмысления языкового образа познаваемого фитонима.

Для того чтобы установить зависимость полимотивации от особенностей структуры слова, были определены конкретизаторы, использованные для раскрытия языкового образа.

Все актуализированные в текстах конкретизаторы можно разделить на две группы: анафонические и супплетивные.

1. Использование анафонических кон- кретизаторов связано с осмыслением звуковой формы познаваемого языкового знака и предполагает обращение к анафоническим ассоциациям («анафония, т. е “звукопись, направленная на определенное имя и стремящаяся воспроизвести это имя” [Ф. де Соссюр 1977: 642], имеет своим языковым основанием ассоциативно-звуковую парадигму языка» [14. C. 7]).

В свою очередь, их можно разделить на основные анафоны (1.1.), формантные анафо- ны (1.2.) и собственно анафоны (1.3.).

1.1. Основные анафоны представляют собой полное или частичное воспроизведение отсылочной части слова-стимула [13]. При этом воспроизведение может быть связано:

1.1.1) с осознанием синхронных формальных связей познаваемого производного:

Девят/ильник ^ {с девятью

~ конкретизируемое ¹

листочками: через девять лет: от девяти болезней}

^J конкретизирующее

Девятильник - это растение с девятью неприметными желтенькими листочками. Цветет через девять лет после прорастания. Помогает от девяти болезней;

1.1.2) с использованием мотиваций за счет привлечения диахронных связей:

Красн/оголовник ^ красивый-

конкретизируемое

конкретизирующее

Красноголовник - мне кажется, это растение выглядит так, ты идешь летом по лугу, где множество разных, необычных цветов, слышаться великолепные трели птиц, но твое внимание привлекает яркий, красивый, алого цвета красноголовник, который ты всегда сможешь отыскать на поле, наполненным разнообразнейшими запахами;

1.1.3) с выделением иноязычного компонента, причем «иноязычные элементы, формально связанные и ассоциируемые с опорным компонентом, в ходе конкретизации образа переводятся на русский лексикод и в таком виде становятся элементами вербализованных представлений» [12. C. 131]:

Свер/биг/уз ^ big в переводе с

конкретизируемое

английского «большой»

конкретизирующее

Свербигуз - это растение растет в какой- то другой стране. Оно очень большое, около

1 метра высотой, отсюда название: big - в переводе с английского, «большой».

1.2. В качестве конкретизаторов могут выступать одноструктурные слова, актуализирующие формантную часть производного, что является проявлением действия формантной анафонии:

Девятиль/ник ^ тысяча +

конкретизируемое

ник

конкретизирующее

Девятиль/ник - мне кажется, это цветок по виду похожий на тысячелистник, может быть у него девять лепестков.

1.3. Собственно анафония предполагает опору исключительно на звукобуквенный комплекс:

Свербигуз ^ {простая: зеле-

конкретизируемое

ная: травка: распускаться: цветочки: помогает: избавляться: любой: боль: растет: апрель: снег: собирать: ранняя: которой: в}

конкретизирующее

Свербигуз - простая зеленая травка, на которой распускаются маленькие цветочки. Помогает избавиться от любой боли. Начинают расти в апреле под снегом, собирать надо ранней весной.

2. Помимо вышеперечисленных конкрети- заторов, выделяются супплетивные. В данном случае конкретизаторами смыслового потенциала деривата-темы выступают не формально близкие элементы, а слова, включенные в контекст в силу функциональной общности семантики. Вероятно, можно говорить о росте супплетивных вариаций по мере усложнения ассоциативного поля слова. Очевидно. что к наиболее ядерным супплетивным решениям будут относиться такие, которые имеют системную поддержку (это, прежде всего, синонимы и антонимы ко всему слову или к его отдельному компоненту, например, к корневой части):

красн/оголовник ^ {яркий:

конкретизируемое

алый}

конкретизирующее

Красноголовник - мне кажется, это растение выглядит так, ты идешь летом по лугу, где множество разных, необычных цветов, слышаться великолепные трели птиц, но твое внимание привлекает яркий, красивый, алого цвета красноголовник, который ты всегда сможешь отыскать на поле, наполненным разнообразнейшими запахами.

В зависимости от того, какие языковые средства были выбраны для раскрытия языкового образа, можно говорить о реализации определенных стратегий в рамках каждого отдельного текста. Также важной оказывается степень интенсивности использования тех или иных конкретизаторов. Так, при неоднократном использовании основных анафонов реализуется стратегия полимотивации, а при однократном обращении к такого рода кон- кретизаторам-мономотивация.

В процессе анализа реакций принципиальное отличие обнаруживается между использованием основной анафонии и собственно анафонии. В том случае, если исходный знак легко членится, в нем без труда выделяется отсылочная и формантная части, внутренняя форма слова осознается носителем языка, то в качестве частотного способа формальной аналогии используется основная анафония. Если же части слова тесно спаяны между собой и внешне, и внутренне, а знак осознается как немотивированный, то в поисках опоры для выражения языкового образа реципиент выбирает по преимуществу собственно анафонию.

При изучении полимотивации определяющим становится выявление структурных условий использования основной анафонии, т. к. полимотивация может быть определена как процесс, объективирующий связи деривата-темы с предметным содержанием знака за счет неоднократного обращения к основной анафонии в рамках одного речемыслительного акта. В частности, обнаруживается зависимость интенсификации основной анафонии от характера соединения морфем в пределах производного слова. Так, данные эксперимента свидетельствуют об увеличении числа текстов с использованием полимотивации у производного, морфемная структура которого тяготеет к агглютинативности (когда морфемы легко вычленяются из состава слова и за каждой из них закреплено свое значение). Соответственно было установлено, что при идентификации производных слов в случае прозрачности словообразовательной структуры языкового знака чаще актуализировалась корневая часть слова; так, в мотивационном пространстве производного красноголовник общая доля основной анафонии составляет 95 %, при этом в 27 из 45 текстов реализуется стратегия полимотивации.

Показательным в этом смысле будет следующий контекст: Красноголовник - это такая трава. Она лечит от разных недугов. Например, болит голова, вы берете листочки красноголовника, завариваете пять минут и пьёте. Через несколько времени головную боль как рукой снимает. _

Комментарий. Данная реакция свидетельствует об актуализации второй корневой части -голов- в значении «голова человека». В контексте используются мотивирующие голова: головная, что приводит к различному членению слова-стимула: красно/голов/ник: красно/головн/ик. При этом дериватемно соотносимые конкретизаторы являются элементами мотивирующих суждений, связанных между собой отношениями трансформируемости. Полимотивация дает возможность сформировать представление о растении, наделенном целительной силой, - оно лечит от головной боли, из него делают отвар, который помогает, если болит голова. Этот пример свидетельствует о том, что агглютинативный способ соединения морфем в слове позволяет установить семиотическую значимость мотивирующей основы деривата и использовать комплекс созвучных (анафонических) единиц, выражающих содержательный потенциал деривата-темы.

С другой стороны, при условии преобладания фузионных тенденций, когда в производном аффиксы неотделимы от корня и друг от друга, отмечается отсутствие контекстов с использованием полимотивации. Ведущей стратегией становится собственно анафония. Так, в мотивационном пространстве производного свербигуз собственно анафониче- ские мотивации составили 98 % от общего числа мотивировок, при полном отсутствии основной анафонии.

Примером актуализации собственно анафонии может быть текст, полученный на слово-стимул свербигуз: Свербигуз - трава высокая, с широкими листьями. Излечивает раны, ссадины и многое другое. Сорвал листик, приложил к больному месту, а на завтра боль как рукой снимает. Есть такое поверье, что свербигуз растет ещё на севере. От этого и название. А у нас, в России, можно встретить его в лесу, с северной стороны берёзы.

Комментарий. В силу затрудненного выделения отсылочной части языковой образ раскрывается за счет воспроизведения отдельных звуковых элементов производного слова. В качестве экспликаторов значимости звукобуквенного слоя определяемого элемента выступают конкретизаторы: трава: высокая: с: широкими: листьями: излечивает: раны: ссадины и т. д., исходный звукобуквенный образ деривата-темы словно «растекается» по всему тексту.

Если полимотивация в речи осуществляется «путем замены производной основы множеством формально подобных и текстово оформленных конкретизаторов» [7. C. 7], то собственно анафония представляет собой такую формальную стратегию, которая предполагает актуализацию фоносемантической глубины производного.

Полимотивация и собственно анафония могут рассматриваться как разные стратегии раскрытия оязыковленного образа. Полимотивация является результатом такого осмысления исходного деривата, при котором происходит интенсификация его отсылочной части в процессе речепорождения, в свою очередь актуализация собственно анафонии возможна в случае осознания нерасчлененности производного слова.

Таким образом, когнитивная интерпретация полимотивации, органично развивая традиции, заложенные русской дериватологией, обосновывает стратегический характер изучаемого явления, его направленность на раскрытие смыслового потенциала словообразовательной формы. Такое понимание полимотивации позволяет установить зависимость интенсивности психического переживания деривата-темы от особенностей его структуры, в частности от характера соединения морфем в слове. Словообразовательная структура, являясь отправной точкой познавательного акта, определяет создание образа производного и задает пути его раскрытия, реализуясь в тексте посредством конкретизаторов. При этом агглютинативный способ соединения морфем облегчает возможность использования полимотивации в качестве основной идентификационной стратегии, а фузионные тенденции, напротив, этому препятствуют, поскольку для привлечения созвучных основе конкретизаторов и их интенсификации необходимо осознание расчлененности структуры производного слова.

Список литературы

полимотивация анафания дериват

1. Антипов А.Г. Алломорфное варьирование суффикса в словообразовательном типе (на материале русских говоров). Томск : Изд- во Том. ун-та, 2001. 288 с.

2. Антипов А.Г. Формальные прототипы словообразовательной мотивации // Актуальные проблемы русистики. Вып. 2, ч. 1. Томск : Изд-во Том. ун-та, 2003. С. 5-10.

3. Араева Л.А. Парадигматические отношения на словообразовательном уровне. Кемерово : Кузбассвузиздат, 1990. 78 с.

4. Блинова О.И. Множественность мотивации и варьирование внутренней формы слова // Проблемы лексической и словообразовательной мотивации в русском языке : межвуз. сб. Барнаул : Изд-во Алтайс. ун-та, 1986. С. 22-30.

5. Голев Н.Д. Динамический аспект лексической мотивации. Томск : Изд-во Том. унта, 1989. 252 с.

6. Голев Н.Д. О современном когнитивном словообразовании : заметки о книге П.А. Катышева «Полимотивация и смысловая многомерность словообразовательной формы» (Томск, 2005) // Актуальные проблемы современного словообразования: тр. Междунар. науч. конф. (г. Кемерово, 1-3 июля 2005 г.). Томск : Изд-во Том. ун-та, 2006. С. 33-37.

7. Катышев, П.А. Полимотивация и смысловая многомерность словообразовательной формы. Томск : Изд-во Том. ун-та, 2005. 260 с.

8. Катышев, П.А. Полимотивированность деривата как показатель интенсивности русского языкового мышления // Актуальные проблемы современного словообразования : тр. Междунар. науч. конф. (г. Кемерово, 1-3 июля 2005 г.). Томск : Изд-во Том. ун-та, 2006. С. 67-71.

9. Катышев, П.А. Субстантно- семиологическая детерминанта полимотивации деривата // Антропотекст-1. Томск : Изд- во Том. ун-та, 2006. С. 112-122.

10. Катышев, П.А. Психосемиотический подход к изучению полимотивированности диалектного производного слова // Диалектное словообразование, морфемика и морфонология / под ред. Е. Н. Шабровой. СПб.: Наука ; Вологда : ВПГУ, 2007. С. 170-185.

11. Лопатин, В.В. Словообразовательный тип и способы словообразования /В. Лопатин, И.С. Улуханов // Рус. яз. в нац. шк. 1969. № 6. С. 4-13.

12. Оленев С.В. Моделирование динамики русской языковой личности. Томск : Изд- во Том. пед. ун-та, 2008. 264 с.

13. Паули, Ю.С. Лингвокреативное моделирование идиостиля Н.А. Бердяева : на материале философского трактата «Смысл творчества. Опыт оправдания человека». Томск : Изд-во Том. пед. ун-та, 2008. 200 с.

14. Пузырев А.В. Анаграммы как явление языка : опыт системного осмысления : автореф. дис. .. д-ра филол. наук. Саратов, 1995.

15. Тихонов А.Н. Множественность словообразовательной структуры слова в русском языке // Рус. яз. в шк. 1970. № 4. С. 83-88.

Размещено на Allbest.ru