Этапы развития теории перевода

Размещено на http://allbest.ru/

1. Становление современной теории перевода

1.1 История теории перевода

Теория перевода существует не одно столетие, но периодизация ее истории представляет собой довольно сложную задачу. Разные исследователи по-разному подходят к этому вопросу. Например, Джордж Стайнер предлагает делить историю переводческой науки на четыре периода. Первый, самый длинный период, начинается с Цицерона и его наставления “non verbum de verbo, sed sensum exprimere de sensu” (не слово в слово, а «смысл в смысл») и характеризуется практической направленностью, скорее, чем созданием теорий.

«Не прошло и десяти веков после Карфагена, как великий писатель и оратор Рима Марк Тулий Цицерон (106--43 до н.э.), описывая свой опыт перевода в широко известном ныне предисловии к собственным переводам речей Эсхина и Демосфена, противопоставил себя, великого оратора и писателя, простому переводчику.

Этим противопоставлением он отчетливо продемонстрировал отношение римского общества к профессии переводчика. С исторической точки зрения Цицерону, пожалуй, повезло больше, чем другим античным авторам, так как сохранилась значительная часть его работ (почти половина его речей, трактаты по риторике и философии, огромное число писем). Видимо, это сохранившееся наследие и послужило одной из причин того, что Цицерон является одной из фигур античного мира, высказывания которого до сих пор служат предметом цитирования в самых разных науках и чье искусство речи составляет образец для подражания. Не преминула вспомнить о Цицероне и история переводческой науки. Ведь именно в его трактатах мы находим упоминания о переводе, о переводчиках, а также некоторые теоретические размышления, свидетельствующие об осмыслении проблем переводческой деятельности.

Именно у Цицерона мы впервые обнаруживаем оппозицию категорий теории перевода, а именно противопоставление вольного перевода буквальному. Не забираясь в область ораторского искусства или в какие-либо иные области творчества Цицерона, но рассматривая лишь его вклад в развитие теории перевода, можно с уверенностью сказать, что Цицерон был одним из первых, кто, поняв сложность, противоречивость и многообразие этого вида творческой деятельности, заложил основы теории перевода, противопоставив ее первичные категории » [5, с.65].

Период господства Цицерона в истории перевода завершается, по мнению Стайнера, в 1792 г., когда в Лондоне выходит книга выдающегося английского историка Александра Тайтлера “Essay on the Principles of Translation.” С этого момента начинается второй период - период разработки теоретических, герменевтических вопросов, связанных с переводом. Завершается он работой знаменитым французским писателем Валери Ларбо Sous l'invocation de Saint Jerome, опубликованной в 1946 г.

Третий период развития переводческой науки Джордж Стайнер связывает с появлением работ по машинному переводу в конце 1940-х гг.

«С появлением первых электронных вычислительных машин еще в середине 40-х гг. возникает идея заставить переводить машину. В самом деле, стремительное нарастание потоков научной, технической, общественно-политической и другой информации на самых разных языках делает весьма затруднительным перевод и обработку текстов обычными «ручными» способами. Даже многотысячные армии переводчиков, как профессионалов, так и «технарей», т.е. специалистов в разных отраслях науки и техники, занимавшихся научно-техническим переводом часто как второстепенной, дополнительной деятельностью, уже не могли справиться с информационной лавиной. Именно в этот период предпринимаются первые попытки машинного (или автоматического) перевода - автоматизированной обработки информации в условиях двуязычной ситуации»[6, с. 10].

В 1954 г. проводится так называемый Джорджтаунский эксперимент, в результате которого получен первый перевод небольшого и несложного текста с одного языка на другой. Стремление поручить машине перевод, сложную интеллектуальную задачу, плохо поддающуюся формализации, потребовало интеграции многих наук, «соединения описательно-эвристического подхода, характерного для гуманитарных наук, в частности для языкознания, с объективной и конструктивной методикой, присущей технике и естественным наукам» [7, с.15].

Во многих странах создаются научные коллективы, объединяющие лингвистов, математиков, кибернетиков и ученых других отраслей знаний, целью которых было создание действующих систем автоматического перевода. Машинный перевод стимулировал теоретические исследования в области лингвистики, лингвостатистики, инженерной лингвистики и др.

«Только с 1954 по 1963 г., т.е. менее чем за 10 лет после Джордж-таунского эксперимента, было опубликовано около 1500 работ, посвященных автоматическому переводу» [8, с.45].

Исследователь Джордж Стайнер указывает, что во многом мы все еще находимся на стадии машинного перевода и подходы к переводу, намеченные в этот период, развиваются до сих пор. Однако с начала 1960-х гг. произошло некоторое возвращение к герменевтическому подходу, а также расширение круга смежных дисциплин (таких как, литературоведение, лингвистика, сопоставительная стилистика), в связи, с которыми стал рассматриваться процесс перевода - это четвертый период истории перевода.

Другие исследователи оспаривают периодизацию Джорджа Стайнера: “his... division is, to say the least, highly idiosyncratic” [6, с.41] - пишет Сьюзен Баснет-Мак Гуайр, не отрицая, однако, того, что выделение главенствующей концепции перевода, характерной для той или иной эпохи, больше помогает разобраться в истории переводческой науки, нежели простая периодизация. Описывая далее историю перевода с этой точки зрения, исследовательница начинает, как и Стайнер, с Древнего Рима, говоря о том, что взгляды на эту проблему Цицерона и Горация имели огромное влияние на все последующие поколения переводчиков. Римский переводчик, в первую очередь, заботился о создании текста, адекватного оригиналу по смыслу, а не по формальной структуре. Новый этап развития переводческой науки наступает в связи с распространением христианства и переводами Библии, “a mission that encompassed both aesthetic and evangelistic criteria” [6, с.45].

Перевод Библии составлял основной предмет теории и практики перевода в течение нескольких столетий и зачастую становился оружием в догматических и политических схватках.

Далее исследовательница описывает историю английских переводов Библии, говоря о том, что для английских, немецких и пр. переводчиков Библии XV-XVI вв. главной задачей было приблизить Писание к простому люду, переложив его прозрачным, понятным, народным языком.

«Перевод Библии представляет собой одно из наиболее значимых явлений становления и развития человеческой цивилизации. Деятельность по переводу текстов Священного Писания отражает процесс распространения христианства по всем континентам. С дохристианской античности и до наших дней Библия оказывается одним из главных источников творческого вдохновения переводчиков. Трудно найти в мировой литературе книгу, которая привлекала бы внимание переводчиков на протяжении более двух тысяч лет, которая бы выдержала столько переводов на огромное множество языков мира. К 2000 г. Библия переведена полностью или частично более чем на 2000 языков. Нет в мировой цивилизации другой книги, которая была бы переведена на такое огромное количество языков. Библию называют не только Книгой Книг, но даже Библиотекой. Авторы нового перевода Библии на французский язык очень точно заметили, что в этой библиотеке собраны произведения на трех языках -- древнееврейском, арамейском и греческом, написанные разными авторами на протяжении нескольких столетий. Там есть все: и рассказы, и юридические документы, и генеалогии, и хроники, и архивы, и предсказания, и гимны, и поэмы, и пословицы, и легенды, и письма. Переводы библейских текстов выполняли в истории культурного развития человечества огромную цивилизаторскую миссию. Эти переводы служили не только распространению христианских идей, но и являлись главным орудием становления новых языков Европы. Вместе с переводом Библии просветители Кирилл и Мефодий принесли славянам их письменность. Благодаря деятельности Мартина Лютера по переводу Библии на немецкий язык народ Германии получил свой единый выразительный и мощный национальный язык. Английский язык во многом обязан своему развитию и совершенству благодаря переводу Библии, известному под названием «Библия короля Якова» или «Авторизованная версия». И наконец, многоязыкие Библии свидетельствуют о величайшей роли перевода в развитии человеческой цивилизации. Ведь если в Библии изначально содержится все, что мы встречаем в мировой литературе двух тысячелетий, то вся литература оказывается в известном смысле переводом » [5,с.37].

В XVII в. снова возникает вопрос о том, какой перевод лучше: буквальный или «свободный», по смыслу. Джон Драйден, переводчик Овидия и Вергилия, выделяет три типа перевода (metaphrase - дословный перевод, paraphrase - перевод по смыслу, imitation - свободный перевод, позволяющий очень вольное обращение с текстом оригинала), и как наиболее адекватный выбирает второй тип. Именно Драйдену принадлежит знаменитая фраза: “I have endeavoured to make Virgil speak such English as he would himself have spoken, if he had been born in England and in this present age” [6, с.60].

В XVIII веке переводчик воспринимался как художник, копирующий оригинал; при этом он должен был иметь в виду, как текст оригинала, так и читателя. В 1791 г. появилась уже упоминавшаяся книга А. Тайтлера, в которой он провозгласил следующие принципы, на которые должен опираться переводчик:

- перевод должен полностью передавать идею оригинала;

- сохранять манеру и стиль оригинала;

- быть таким же стройным, как оригинал.

В этот период теоретиков перевода волнует в основном проблема того, как передать на другом языке дух оригинального текста.

В эпоху романтизма проблема перевода также была в центре внимания самых выдающихся писателей и философов: Гете, А. Шлегеля, Ф. Шлегеля в Германии, Кольриджа и Шелли в Британии и другие. Основной вопрос, который волнует исследователей в этот период - это какова природа перевода: механический ли это процесс или творческий? И определенно у обоих взглядов находятся защитники.

В XIX в. происходит поворот в сторону буквализма: исследователи провозглашают, что переводчик должен сохранять все особенности оригинала, пусть даже в ущерб красоте и понятности текста (как пример, Сьюзен Баснет-МакГуайр цитирует перевод «Энеиды», сделанный Уильямом Моррисом, в котором сохранены все особенности латинского синтаксиса). С точки зрения теоретиков перевода XIX в., перевод должен в первую очередь подводить читателя к самому подлиннику, вызывая желание прочитать его на оригинальном языке; для них не подвергалась сомнению большая важность оригинала по сравнению с переводом. Такой подход существовал в Европе до середины 1910-х гг.

1.2 Возникновение современной теории перевода

перевод эквивалентность устный технический

Современная теория перевода появилась в начале второй половины XX в. как особое научное направление. С тех пор прошло более 50 лет -- период, весьма недолгий в истории деятельности, которая исчисляется тысячелетиями. Однако для теории перевода этот период оказался плодотворней, чем все предшествующие тысячелетия, на протяжении которых люди использовали перевод в межъязыковой коммуникации, задумывались и спорили о сущности, принципах и закономерностях перевода, не пытаясь создать теорию этого объекта.

«Вся история современной науки о переводе укладывается в рамки творческой жизни всего лишь одного поколения.

На фоне стремительного развития этой науки в весьма короткий исторический период взгляды на перевод отдельных исследователей естественным образом эволюционировали. Параллельные разыскания, осуществлявшиеся разными переводческими школами, иногда приводили к тому, что об одних и тех же явлениях высказывались аналогичные суждения, но в иных терминах. Поэтому, анализируя современное состояние теории перевода, следует, прежде всего, воздерживаться от каких бы то ни было ярлыков и безапелляционных суждений о взглядах и теоретических построениях тех или иных исследователей»[5, с.171].

Начало бурного развития современной теории перевода связывают с 50-ми гг. XX в. не случайно. Толчком для ее развития послужили резкие изменения в переводческой практике, произошедшие в середине прошлого века и соответственно общественный интерес к этой деятельности.

Одной из главных причин этих изменений оказалась Вторая мировая война и прямо или косвенно связанные с ней последующие политические события. Война вызвала перемещение по всему миру огромных многоязычных человеческих потоков. В большинстве случаев эти перемещения требовали языкового посредничества. Переводчиками поневоле становились люди, мало-мальски владевшие языками других народов. Таким образом, в сферу перевода вовлекалось огромное количество людей самых разных национальностей, ранее даже не задумывавшихся о том, что такая деятельность существует и как она осуществляется. Многие выдающиеся филологи, литераторы, журналисты, до того имевшие опыт перевода художественной, научной, общественно-политической литературы, оказались вовлеченными в сферу совсем иного вида перевода -- военного. Русские, немцы, англичане, американцы, французы, итальянцы, японцы и представители Других национальностей, говорившие на разных языках мира, став военными переводчиками, столкнулись с непривычными условиями перевода, с новыми для них речевыми жанрами и типами текстов, новыми регистрами языка, а также с особыми требованиями к переводу. Они смогли иначе оценить такие основополагающие категории теории перевода, как адекватность, эквивалентность, верность, точность, вольность, буквальность и т.п. Востребованность переводческих кадров потребовала ускоренной и интенсивной подготовки молодых специалистов.

«Вторая мировая война закончилась Нюрнбергским процессом -- судом над нацистскими военными преступниками, проходившим в Международном военном трибунале в 1945--1946 гг. Именно с этого момента начинает регулярно практиковаться новая форма устного перевода -- синхронный перевод. Нюрнбергский процесс считается официальным временем рождения синхронного перевода» [5, с.172].

После Второй мировой войны возникают новые международные организации, самые мощные и авторитетные из которых -- Организация Объединенных Наций (1945), ЮНЕСКО (1946) -- объединили многие страны мира. На заседаниях этих международных организаций синхронный перевод становится основной формой обеспечения межъязыкового общения.

В условиях «холодной войны», начавшейся почти сразу после Второй мировой, создаются военно-политические блоки: в 1949 г. -- НАТО (Организация Североатлантического договора), Организация Варшавского договора и др., объединившие народы многих стран мира.

«Все эти международные обмены, независимо от их целей и значимости для истории, повлекли за собой бурный рост переводческой деятельности, для выполнения которой нужно было подготовить огромное число переводчиков. Перевод вышел за пределы кустарничества и постепенно приобретал статус массовой профессии. Интенсивная подготовка профессиональных переводчиков иногда в очень сжатые сроки показала необходимость глубокого теоретического осмысления основных проблем перевода как интеллектуальной деятельности особого рода. Теория перевода становится теоретической базой для разработки эффективных методик обучения профессиональному переводу.

Таким образом, она тесно смыкается с методикой обучения иностранным языкам, обращаясь к категориям, традиционно изучавшимся в русле лингводидактики, в частности, к категориям речевой деятельности, интерференции, фоновых знаний»[8, с.173].

Вторая половина XX в. ознаменовалась выходом в свет, как у нас, так и за рубежом множества работ по теоретическим проблемам перевода, составивших основу современной науки о переводе. Образуются мастерские и общества, посвященные переводу (такие, например, как группа Translation Studies, к которой причисляет себя Сьюзен Баснет-МакГуайр), проводятся симпозиумы (напр., Всесоюзный симпозиум по актуальным проблемам теории художественного перевода, International Colloquium on Literature and Translation, Nobel Symposium), выходят многочисленные сборники статей и периодические издания (напр., «Тетради переводчика» и «Мастерство перевода» в СССР, «Translated!» и «Babel» за рубежом, и др., открываются новые направления в переводе, осваиваются новые методики его изучения. Подвергаются уточнению термины, такие, как сам термин «перевод», «адекватный перевод», «функциональное соответствие» и т.д.

«В отечественной науке о переводе поворотным моментом стала книга A.B. Федорова «Введение в теорию перевода», в которой впервые давалось аргументированное определение теории перевода как преимущественно лингвистической дисциплины. Федоров признавал, что перевод можно рассматривать и в плоскости других дисциплин, в частности истории культуры и литературы, психологии» [5,с.175].

Среди отечественных исследователей перевода следует упомянуть Л. С. Бархударова, В. С. Виноградова, Г. Р. Гачечиладзе, В. Н. Комиссарова, Ю. Д. Левина, Я. И. Рецкера, А. В. Федорова, Л. А. Черняховскую, П. Д. Швейцера, В. Шора, Е. Г. Эткинда; среди зарубежных - Дж. Кэтфорда (J. Catford), Л. Келли (L. Kelly), И. Левого, А. Нойберта (A. Neubert), П. Ньюмарка (P. Newmark), М. Снелл-Хорнби (M. Snell-Hornby), Дж. Стайнера, Т. Р. Стайнера (T. R. Steiner), Дж. Холмза (J. Holmes).

Поскольку практика в переводе всегда опережала теорию, многие исследователи вносят свой вклад в развитие теории перевода своей практической работой. Существует множество изданий, в которых авторы делятся своим опытом переводчиков и редакторов (напр., книги Н. Галь [10], С. Флорина [11], Н. Любимова [12]; разделы, посвященные практике перевода, в различных периодических изданиях) или дают критические обзоры существующих переводов (Н. Галь, К. Чуковский [13]), формулируя не обобщенные теоретические принципы, а практические советы, прилагаемые к конкретным задачам, с которыми сталкивается переводчик.

В настоящее время все исследователи сходятся на том, что идти путем буквального перевода для создания целостного текста на языке перевода бессмысленно. Большинство ученых, занимающихся проблемами перевода, подчеркивают необходимость создания текста, функционально (а не формально) эквивалентного оригинальному, например Ю. Найда пишет, что «адекватным ему кажется такой перевод, который ориентирован на «динамическую эквивалентность» в отличие от буквального совпадения текстов на разных языках, при этом основное внимание обращено на отклик читателя/слушателя - receptor response» [14, с.166].

При этом не подвергается сомнению то, что, прежде чем создавать такого рода текст на языке перевода, необходимо всесторонне исследовать оригинал, выявить в нем главное и второстепенное, понять, что нужно сохранить в переводе в первую очередь, а чем можно пожертвовать, например, утверждение Е. Г. Эткинда в статье «Художественный перевод: наука и искусство»: «Для того чтобы заново, средствами другого языка, создать художественное содержание... необходимо разобраться в структуре этой целостности [текста], подвергнуть ее многостороннему анализу» [15,с.37].

В этой связи стоит упомянуть, что до сих пор продолжается дискуссия по поводу того, считать ли перевод творчеством или научным процессом, который нужно описывать в строгих формулах. Вот что пишет по этому поводу А. Д. Швейцер: «Одним из наиболее острых вопросов является вопрос об отношении теории перевода к языкознанию и литературоведению. Дело в том, что в печатных выступлениях некоторых специалистов в области художественного перевода попытки создания лингвистической теории перевода объявлялись `проповедью формализма', несовместимого с законами художественного творчества» [16, с.7]. Оспаривая такую точку зрения, А. Д. Швейцер пишет, что перевод не отличается от любого другого акта речевой деятельности, и потому не приходится «говорить о большей свободе творчества в области перевода по сравнению с другими ее видами, а следовательно - лингвистический подход к нему вполне обоснован» [16, с.8].

Далее исследователь говорит о том, что возможно и создание общей теории перевода, задачей которой является выявление общих закономерностей, лежащих в основе процесса перевода и объясняющих то, что «многие переводческие решения оказываются если не идентичными, то во всяком случае однотипными» [16, с.9]. Такая теория объединяет «то, что является общим для всех видов перевода», а специфика отдельных его видов - дело частных теорий перевода [16, с.16].

«Естественная связь перевода с языком, с речевой деятельностью, с ее продуктом -- текстами, составляющими материальную оболочку этой деятельности, т.е. тем, что можно реально подвергнуть анализу, привело к тому, что зародившаяся теория перевода, все более отдаляясь от литературоведения и литературной критики, испокон веков обсуждавших проблемы перевода и переводной литературы, стала рассматриваться как сугубо лингвистическая дисциплина, точнее, как одна из прикладных отраслей языкознания. Возникла так называемая «лингвистическая теория перевода», в основу которой были положены основные постулаты современной лингвистической науки.

Разочарование в возможностях машинного перевода и представление об «исчерпанности» лингвистической переводческой проблематики на некоторое время охладили интерес лингвистов к проблемам перевода.

Но это ослабление исследовательского интереса к переводу было недолгим. В настоящее время вновь оживился интерес исследователей к теоретическим проблемам перевода. Свидетельством тому является публикация новых монографий, сборников статей, учебников и учебных пособий по переводу. 1999 г. после десятилетнего перерыва возобновилась публикация научно-теоретического сборника «Тетради переводчика». Союз переводчиков России начал выпускать периодическое издание теоретической и практической направленности «Мир перевода». Известные переводчики, которым уже надоело «перелагать чужие мысли», сами становятся писателями-мемуаристами. Похоже, что мы наблюдаем очередной бум переводческой проблематики в научных исследованиях, изучающих речевую коммуникацию» [5, с.176].

1.3 Английское переводоведение в XX веке

Как и во многих других странах, в Англии первые попытки теоретических обобщений в области перевода были предприняты самими переводчиками, среди которых было немало выдающихся писателей и поэтов. Многие из них сопровождали свои переводы обширными комментариями, в которых они обосновывали или оправдывали свой подход к решению различных переводческих проблем, пытались сформулировать некоторые правила и принципы перевода. В XVI и XVII веках, когда переводческая деятельность в Англии приобрела особенно широкий размах, практика подобных переводческих комментариев получила значительное распространение.

Более фундаментальные труды по теории перевода появились в Англии лишь во второй половине XX столетия. Здесь можно, прежде всего, отметить книгу Т. Сэвори «Искусство перевода». В ней автор, пытался рассмотреть широкий круг переводческих проблем. Хотя лингвистическая основа этого исследования была явно недостаточной, автору удалось сформулировать рад положений, которые получили дальнейшее развитие в трудах по лингвистической теории перевода.

В структуре своей работы Т. Сэвори во многом следует традиции. Здесь еще нет изложения общих принципов построения теории перевода, тематика разделов и их последовательность в значительной степени произвольны.

Прежде всего предлагается различать 4 вида перевода. Предлагаемая классификация отражает одновременно различия в степени точности и в характере переводимых материалов. Термины, которые используются при классификации, не всегда удачны, но автор достаточно подробно раскрывает их содержание.

По мнению В.Н. Комиссарова «Т. Сэвори выделяет следующие виды перевода:

- Совершенный перевод - перевод чисто информационных фраз-объявлений.

- Адекватный перевод - перевод сюжетных произведений, где важно лишь содержание, а как оно выражено, несущественно. В этом виде перевода переводчик свободно опускает слова или целые предложения, смысл которых ему кажется неясным, перефразирует смысл оригинала, как ему заблагорассудится. (Т. Сэвори полагает, что так должны переводиться детективы, книги Дюма, Боккаччо, а также, как ни странно, Сервантеса и Л. Толстого.)

- Третий тип перевода, не получающий особого названия, - это перевод классических произведений, где форма так же важна, как и содержание. Качественная характеристика этого типа перевода дается путем указания на то, что не может быть «совершенным» и что он требует столь длительного времени и таких больших усилий, что это сводит на нет коммерческую ценность перевода.

- Четвертый тип перевода определяется как близкий к «адекватному». Это перевод научно-технических материалов, чье появление вызывается практической необходимостью. Он требует хорошего знания переводчиком предмета, о котором идет речь в оригинале» [14, с.6].

Утверждая, что суть перевода всегда сводится к выбору, Т. Сэвори указывает, что при выборе переводчик должен последовательно ответить на 3 вопроса: «1) Что сказал автор? 2) Что он хотел этим сказать? 3) Как это сказать?» [14,с.8].

Таким образом, Т. Сэвори наряду с содержанием и формой оригинала выделяет в качестве объекта перевода и то, что теперь назвали бы коммуникативным намерением автора.

В книге Т. Сэвори внимание уделено также некоторым вопросам перевода произведений классической литературы, поэтических произведений, Библии. Пытается автор дать и общую переводческую характеристику отдельным языкам, указывая, например, что немецкий язык более удобен для перевода, чем французский и английский. К сожалению, эта интересная мысль не получает в книге достаточного обоснования. В целом книга Т. Сэвори хорошо отражает особенности общефилологического подхода к переводческой проблематике.

60-е годы XX столетия ознаменовались появлением собственно лингвистических исследований в области теории перевода, придавших ей более строгий научный характер. Большинство лингвистов, обратившихся к переводческой проблематике, принадлежали к английской лингвистической школе, которая обычно связывалась с именем Джорджа Ферса. Для лингвистов этой школы характерно рассмотрение языковой структуры, как в формальном, так и в семантическом плане, большое внимание к функциональной роли языковых единиц в различных ситуациях речевого общения, стремление увязать общелингвистическую теорию с прикладными аспектами языкознания. Это позволило по-новому подойти и к теории перевода, рассматривая ее как часть прикладного языкознания, базирующуюся на постулатах общего языкознания. Отныне переводоведение получало фундаментальную теоретическую базу, и переводческие проблемы рассматривались в ряду других лингвистических проблем, либо их рассмотрению предшествовало изложение общелингвистических положений, на которых оно основывалось.

Следующий выдающийся английский лингвист - это М. А. К. Хэллидей. М. А. К. Хэллидей не занимался специально переводческими исследованиями, но включил переводческую проблематику в собственно лингвистические работы, подчеркивая необходимость включения перевода в объект языкознания.

Для Хэллидея теория перевода - это часть сопоставительного языкознания. Именно так рассматривает он переводческие проблемы в двух исследованиях, озаглавленных соответственно «Сопоставление и перевод» и «Сопоставление языков».

По мнению М. А. К. Хэллидея, перевод лежит в основе любого сопоставления языковых единиц и структур. Такое сопоставление предполагает контекстуальную эквивалентность сопоставляемых единиц, то есть возможность их использования в переводе друг для друга. Лишь после того, как благодаря контекстуальной эквивалентности доказана сопоставимость единиц двух языков, можно ставить вопрос об их формальной эквивалентности, о том, насколько сходно их положение в структуре каждого из языков.

Таким образом, понятие «эквивалентность» оказывается центральным не только для теории перевода, но и для сопоставительного языкознания, и М. А. К. Хэллидей пытается пролить свет на сущность этого понятия. Прежде всего отношением эквивалентности характеризуются тексты оригинала и перевода в целом. Хотя перевод - это односторонний процесс, но в результате мы имеем два сопоставляемых, взаимно эквивалентных текста на разных языках. Отсюда и определение перевода, предлагаемое М. А. К. Хэллидеем: «Перевод - это отношение между двумя или более текстами, играющими одинаковую роль в одинаковой ситуации» [19, с.10]. Это отношение (эквивалентность) носит относительный характер, поскольку «одинаковая роль» и «одинаковая ситуация» - не абсолютные понятия. Уточняя понятие эквивалентности, М.А.К. Хэллидей указывает, что это понятие - контекстуальное, не связанное с употреблением каких-то грамматических или лексических явлений, и поэтому она не может быть измерена. Отсюда следует, что нельзя определить порог эквивалентности и нельзя дать строгое определение этого понятия. Следует заметить, что не все сказанное М.А.К. Хэллидеем о переводческой эквивалентности подтвердилось при дальнейших исследованиях, но его мысли о существовании шкалы эквивалентности и невозможности зафиксировать ее минимальный уровень сохраняет свою эвристическую ценность.

М.А.К. Хэллидей понимал, что эквивалентность перевода не ограничивается отношением между текстами, а распространяется на более мелкие части текстов оригинала и перевода. Однако он допускает существование отношения эквивалентности только между отдельными предложениями в текстах, но не между составными элементами предложения. Это утверждение обосновывалось тем обстоятельством, что число предложений в оригинале и переводе, как правило, совпадает и что обычно каждому предложению в оригинале соответствует отдельное предложение в переводе.

Проблемы переводческой эквивалентности и моделирования переводческого процесса находятся в центре переводческих трудов М.А.К. Хэллидея, но они не исчерпывают их содержания. Ученого интересуют особенности научно-технического и художественного перевода, специфика устного перевода, перспективы развития машинного перевода. Хотя все эти проблемы не подвергаются всестороннему анализу, в соответствующих разделах можно найти немало интересных мыслей. Обращение к переводческой проблематике такого крупного лингвиста, как М.А.К. Хэллидей, несомненно, способствовало формированию лингвистической теории перевода.

1.4 Объект и субъект современной теории перевода

Современное состояние теории перевода характеризуется не только непрерывном поиском закономерностей переводческой деятельности, но и постоянным уточнением как предмета, так и самого объекта этой науки.

«Различение объекта и предмета науки, или конкретного научного исследования, проводится не всегда. В плане общей теории познания противопоставление предмета и объекта относительно. Основное структурное отличие предмета от объекта состоит в том, что предмет заключает в себе лишь главные, наиболее существенные с точки зрения конкретного исследования свойства и признаки» [19, с.525].

Проблема определения объекта и предмета теории перевода рассматривается в работах многих исследователей. A.B. Федоров, один из основоположников отечественной лингвистической теории перевода, справедливо полагал, что «при всей взаимосвязанности различных плоскостей изучения, обусловленной единством самого объекта -- перевода, постоянно возникает необходимость обращать основное внимание на определенную сторону объекта изучения, при большей или меньшей степени абстракции от остальных (что естественно в науке)» [20, с.16]. Признавая, что на современном этапе интересы исследователей перевода разделились, что наряду с традиционным изучением соотношения перевода с оригиналом появилось новое направление, исследующее процесс перевода путем его моделирования, Федоров считал необходимым в большей степени концентрироваться на лингвистической стороне перевода. «Основным предметом внимания для теории перевода, - отмечал он, - являются соотношения между подлинником и переводом и различие тех форм, которые они принимают в конкретных случаях, требующих объяснения и уточнения» [20, с.15].

Швейцер, представляя иное направление в теории перевода, полагал, что в предмет теории перевода «входит процесс перевода в широком социокультурном контексте с учетом влияющих на него внеязыковых факторов -- его социальных, культурных и психологических детерминантов» [20, с.8].

Объектом исследования оказывался опять же перевод как особый вид речевой коммуникации. Швейцер уже стремится преодолеть рамки лингвистики и вывести теорию перевода на уровень самостоятельной научной дисциплины. Миньяр-Белоручев, определяя место теории перевода среди других отраслей знаний, прежде всего постарался уточнить сам объект этой науки. От общего понятия «перевод» в концепции Федорова через понятие «особого вида коммуникации» у Швейцера, Миньяр-Белоручев приходит к определению объекта теории перевода как особого вида коммуникации, а именно коммуникации с использованием двух языков. Поэтому, считал он, теории перевода следует не ограничиваться сугубо лингвистическим аспектом процесса перевода, но также изучать и «условия порождения исходного текста, и условия восприятия переводного текста, и социальный статус коммуникантов, и речевую ситуацию, и различные сопутствующие явления, что входит в сложное понятие коммуникации с использованием двух языков» [21, с.6]. При определении предмета науки о переводе Миньяр-Белоручев исходил из положения о том, что «предметом любой науки является теоретическое отражение содержания объекта, создание его абстрактной модели, накопление систематизированных знаний об объекте» [21, с.5].

Отождествление объекта и предмета теории перевода фактически происходит у В.Н. Комиссарова.

Он, как и Миньяр-Белоручев, рассматривает перевод в рамках межъязыковой коммуникации. Такой подход позволяет, по его мнению, «решить вопрос том, что составляет предмет теории перевода. Понятно, что теория перевода (теоретическая часть науки о переводе -- переводоведения) должна заниматься изучением перевода, но что такое перевод?» [22,с.49].

Таким образом, предметом науки о переводе оказывается изучение объекта -- перевода, т.е. всеобъемлющее теоретическое представление объекта без какой бы то ни было определенно выраженной специфики. В этом случае оказывается необходимым уточнить само понятие объекта, что и предпринимает Комиссаров, предлагая следующее определение перевода: «Перевод -- это вид языкового посредничества, при котором на другом языке создается текст, предназначенный для полноправной замены оригинала, в качестве коммуникативно-равнозначного последнему»[22,с. 53].

Весьма лаконичное определение перевода, предложенное Комиссаровым, все же не отражает всей сущности объекта теории перевода с достаточной полнотой и ясностью. Для уточнения понятия перевод следует как можно полнее раскрыть его содержание, т.е. максимально полно ответить на вопрос о том, что же такое перевод. Это позволит отграничить перевод от других смежных с ним явлений.

Прежде всего, следует подчеркнуть, что перевод -- общественное явление, он может существовать только в обществе индивидов, наделенных способностью мыслить абстрактно, облекать свои представления об окружающем мире в условные знаки, договариваться между собой о значениях и взаимообусловленности этих знаков. Перевод является сложнейшей интеллектуальной деятельностью, т.е. представляет собой психофизический процесс отражения сознанием переводчика некоторой реальности. Перевод всегда предполагает оперирование определенными знаковыми системами, т.е. имеет знаковую, семиотическую сущность. Он может осуществляться как между разными семиотическими системами, так и между разными вариантами одной и той же семиотической системы.

«Перевод -- это общественная функция коммуникативного посредничества между людьми, пользующимися разными языковыми системами, реализующаяся в ходе психофизической деятельности билингва по отражению реальной действительности на основе его индивидуальных способностей интерпретатора, осуществляющего переход от одной семиотической системы к другой с целью эквивалентной, т.е. максимально полной, но всегда частичной, передачи системы смыслов, заключенной в исходном сообщении, от одного коммуниканта другому» [5, с.216].

Такое понимание перевода как объекта теории, разумеется, вполне предполагает междисциплинарный подход.

Интеллектуальная деятельность переводчика по реализации сложнейшей общественной функции может изучаться лингвистикой, потому что эта деятельность -- речевая, т.е. реализующаяся с помощью естественных человеческих языков. Перевод представляет интерес для семиотики как процесс перехода от одной знаковой системы к другой, и для логики как процесс преобразования смыслов, и для когнитивистики как процесс познания чужой действительности через призму своей. Переводческая деятельность может изучаться и психологией как разновидность психической деятельности, и социологией -- как один из видов социально-ролевого взаимодействия, и юридической наукой -- в аспекте ответственности переводчика за результат своей деятельности.

Процесс перевода может изучаться даже медициной, если эта наука захочет выяснить, например, как меняются артериальное давление и пульс у устных переводчиков для начала, в ходе и по завершении перевода, и т.п.

Перевод как процесс создания художественного произведения традиционно изучается литературоведением.

Прежде чем попытаться определить предмет теории перевода, следует уточнить, что наука о переводе, какую бы направленность она ни имела, была и останется теоретической дисциплиной, так как вряд ли когда-нибудь сможет располагать достаточными экспериментальными данными о психофизических процессах, протекающих в голове переводчика.

Особенностью перевода как объекта науки являются материальные объекты и процессы, которые можно воспринять, проанализировать, измерить до начала процесса перевода и после его завершения, выяснить идет ли речь о психофизическом состоянии переводчика или о текстах -- исходном тексте и тексте перевода. В этом особенность перевода как объекта науки. Он позволяет оперировать лишь косвенными данными. Эта особенность объекта теории обусловливает и его предмет. Все выводы о механизме перевода делаются на основе сопоставления исходных и результирующих данных. Материальным продуктом, результирующим интеллектуальный процесс переводческого преобразования, оказывается речевое произведение. Поэтому естественно, что в качестве данных для сравнения выступают речевые произведения -- исходное, подвергшееся переводу, и финальное, созданное переводчиком.

Речевая сущность сравниваемых объектов и предопределила то, что предмет теории перевода долгое время практически не выходил за рамки предмета лингвистики. Это закономерно сводило теорию перевода к статусу прикладной отрасли языкознания. Теория перевода и называлась в этом случае лингвистической.

Л.С. Бархударов полагал, что «предметом лингвистической теории перевода является научное описание процесса перевода как межъязыковой трансформации, т.е. преобразования текста на одном языке в эквивалентный ему текст на другом языке»[23, с.6]. Он подчеркивал, что «под термином «процесс» не имел в виду психический процесс, протекающий в мозгу переводчика во время перевода. О характере этого процесса имеются весьма смутные представления, хотя этот процесс и представляет несомненный интерес» [23, с.5].

Такое определение предмета теории перевода, ограничивающее его процессом межъязыковой трансформации, было вполне приемлемым для лингвистической теории перевода.

Но оно показалось слишком узким, когда к изучению перевода начали подходить с позиций общей теории коммуникации. Р.К. Миньяр-Белоручев подчеркивал, что межъязыковые преобразования «обязательно ограничены рамками двух конкретных языков... Тем самым задачи науки о переводе сводятся к сравнительному изучению двух языковых систем, к некоторому комплексу проблем частной теории перевода» [21,с.6]. Такой взгляд на предмет теории перевода ограничивается собственно лингвистическим аспектом перевода и не позволяет науке о переводе выйти за рамки лингвистики. По мнению этого исследователя, «процесс перевода включен в коммуникацию с использованием двух языков и составляет ее центральное место. Всякое же моделирование коммуникации с использованием двух языков, накопленные о ней знания составляют предмет науки о переводе» [21, с.7].

Таким образом, предмет науки о переводе полностью покрывает собой объект. Как было показано, перевод является чрезвычайно сложным объектом, предполагающим изучение разными научными дисциплинами, имеющими разные предметы, т.е. междисциплинарный подход. «Междисциплинарный подход вовсе не исключает того, что теория перевода, если, конечно, такая наука действительно существует как самостоятельная дисциплина, должна иметь собственный предмет. Представление о предмете науки о переводе как о совокупности всех знаний о нем, накопленных разными научными дисциплинами, настолько широко раздвигает границы этой науки, что рискует лишить ее присущей каждой науке предметной определенности» [5, с.218].

Если привести в качестве сравнения перевод как объект науки с другим сложным, центральным объектом научного знания - человеком, то можно выявить некоторую схожесть. Человека как живое существо изучает биология, его болезни изучает медицина, его речь - лингвистика, его поведение - психология и т.п. Перевод, несомненно, представляет собой менее сложный объект, нежели человек. Но, являясь одновременно фактом и посредничества, и речевой коммуникации, и билингвизма, и психического состояния, и других немало важных вещей, перевод, тем не менее, имеет нечто специфическое, присущее только ему. Именно это специфическое и должно являться компонентом предмета теории перевода как самостоятельной научной дисциплины.

Размещено на Allbest.ru