Язык права: значение и перевод

Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ

УО «БЕЛОРУССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»

Кафедра теории и истории права

Реферат

на тему: Язык права: значение и перевод

Студентка

ФП,5-й курс, ДПВ-2

А.Б. Клюйко

МИНСК 2011

1. Значение

Язык права - один из стилей современного русского официального языка, объединяющий в свою очередь несколько субстилей: язык законодательства, язык подзаконных правовых актов, язык правоприменительной практики (который также подразделяется на несколько видов), язык юридической науки, язык юридического образования, язык юридической журналистики и др.

При всех особенностях субстилей, связанных со спецификой предметной сферы, юридический язык как единое целое обладает рядом чрезвычайно важных и ценных качеств.

Прежде всего, ему свойственны точность, ясность, использование слов и терминов в строго определенном смысле. Тем самым правовой язык резко отличается, например, от языка художественных литературных произведений, где "размытость" слов и определений - одно из допустимых средств художественной выразительности.

Юридическому языку свойственны простота и надежность грамматических конструкций, исключающие двусмысленность. Это свойство связано с тем, что правовая норма по своей природе - команда. Совершенно очевидно, что команда, если она выражена неточным и двусмысленным языком, не будет понята и выполнена так, как этого хочет законодатель.

Одно из важных качеств юридического языка - его эмоциональная нейтральность. Даже самые неординарные с моральной точки зрения события и факты юрист должен описать в нейтральных выражениях, не оказывая эмоционального давления и не раскрывая своей юридической оценки. Тем самым юридический язык резко отличается, например, от языка журналистики, для которой, напротив, характерна "эмоциональная нагруженность" словаря, изначально раскрывающая позицию автора.

Анализируя категории юридического языка ("лицо", "деяние", "состав преступления", "правоотношение", "юридический факт" и другие) убеждаешься, что им свойственна высокая степень абстрактности - результат огромной работы абстрагирующей юридической мысли. Вместе с тем, юридические категории удивительно конкретны: как правило, каждой из них можно противопоставить конкретные действия и обстоятельства, составляющих содержание данной категории.

Во взаимосвязи и взаимодействии категории юридического языка описывают определенную область реальности, и в этом смысле им присуща системность. Необходимо ценить и поддерживать системность юридического языка, бережно сохраняя сложившуюся систему понятий и оберегая язык от поспешных неоправданных новаций, разрушающих качество системности.

Вглядываясь в историческую ретроспективу, нельзя не отметить, что многовековая практика создания, толкования и применения юридических норм привела к формированию юридического языка - особого языкового стиля, в максимальной степени отвечающего задаче нормативного регулирования человеческого поведения. В сознании профессиональных юристов присутствует отчетливое понимание того обстоятельства, что правовой язык - не только инструмент их повседневной деятельности, но и огромная культурная ценность, требующая бережного отношения и защиты.

2. Реальности

К сожалению, можно указать немало примеров того, когда законодатель вольно или невольно нарушает правила юридической техники, нормы и требования правового языка.

Нередко в актах законодательства одним и тем же понятиям даются несовпадающие определения. Например, Закон об охране окружающей природной среды определяет государственные природные заповедники как "охраняемые законом природные комплексы". Федеральный закон "Об особо охраняемых природных территориях" определяет то же самое понятие как "научно-исследовательские и эколого-просветительные учреждения". Очевидно, что данное расхождение - не только проблема терминологии, за ней - концептуально разный подход к самому объекту правового регулирования.

Еще более опасны расхождения между текущим законодательством и недавно принятым Уголовным кодексом. Например, в Уголовном и в Уголовно-процессуальном кодексе даются разные определения термина "арест". Разошлось с Уголовным кодексом понятие "контрабанда", содержащееся в Таможенном кодексе Российской Федерации. Не соответствует Уголовному кодексу понятие "фиктивное банкротство", содержащееся в Законе Российской Федерации "О несостоятельности (банкротстве) предприятий". Совершенно очевидно, что приняв Уголовный кодекс, законодатель не позаботился о том, чтобы привести в соответствие с ним терминологию уже действующих законов.

К сожалению, возникла мода на определение общеизвестных понятий, вообще не требующих этого. Например, в статье 1 Водного кодекса Российской Федерации определяется понятие "вода": по мнению законодателей, это "химическое соединение водорода и кислорода, существующее в жидком, твердом и газообразном состояниях". Чуть ниже дается определение "вод" во множественном числе: это "вся вода, находящаяся в водных объектах". Статья 1 Закона "О пожарной безопасности" определяет понятие "пожар": это "неконтролируемое горение, причиняющее материальный ущерб, вред жизни и здоровью граждан, интересам общества и государства".

К сожалению, в уже принятых, опубликованных и действующих законах можно встретить опечатки, ошибки технического характера. Так, например, в части 2 статьи 25 Закона "О правах потребителя" вместо слов "надлежащего качества" записано "НЕнадлежащего качества", т.е. в результате ошибки выражение приобрело прямо противоположный смысл. Законодатель до сих пор не потрудился исправить эту ошибку; вместо этого в публикациях данного закона делается скромное редакционное примечание: "По видимому, в данном случае допущена ошибка".

Федеральным законом "О внесении изменений и дополнений в законы и иные правовые акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального конституционного закона "Об арбитражных судах в Российской Федерации" и Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации" внесены изменения в статью 26 Временного положения о третейском суде для разрешения экономических споров: слова "приказ на исполнение решения третейского суда" по всему тексту статьи были заменены словами "исполнительный лист". Однако слово "приказ" сохранилось в заголовке статьи. Таким образом, заголовок статьи 26 разошелся с ее содержанием.

3. Причины

Приведенные примеры говорят о том, что законодатель нередко сам отступает от норм и требований юридического языка, которые считает обязательными. Почему это происходит?

Главная причина "размывания" юридического языка - пока еще низкий уровень культуры самих законодателей, непонимание ими ценности юридического языка, неумение использовать все его "регистры".

Другая причина "размывания" юридического языка - колоссальный объем регионального законотворчества, многократно перекрывающий масштабы законотворчества на федеральном уровне.

В августе 1991 и октябре 1993 года Россия пережила две фазы революции, последствиями которой стали распад СССР, кардинальная децентрализация государственной власти, приход к руководству новой генерации политиков. Конституция России, принятая в 1993 году, закрепила новую модель Федерации, в которой нет "высших" и "низших", "вышестоящих" и "нижестоящих": каждый субъект Федерации в рамках своих полномочий самостоятелен. Регионы России получили право формировать собственные правовые системы, восполняя "пустоты" временно отсутствующего федерального законодательства.

К сожалению, далеко не все субъекты Федерации правильно воспользовались своей самостоятельностью: в законодательство хлынул поток региональных правовых актов, отличающихся низким качеством, плохо продуманной концепцией, терминологической запутанностью, прямыми противоречиями Конституции и федеральному законодательству.

Хотелось бы надеяться, что перечисленные факторы носят временный, преходящий характер, что по мере вступления России в полосу устойчивого развития будут стабилизироваться ее политическая система, закрепляться, становиться устойчивыми демократические институты и процедуры, а значит, постепенно будет складываться устойчивый и высокопрофессиональный депутатский корпус.

Например, закон Свердловской области от 7 октября 1997 года "О физкультуре и спорте в Свердловской области" закрепил за физкультурно-спортивными организациями и объединениями право коммерческой деятельности. Тем самым закон создал новый вид коммерческих организаций, не предусмотренных в гражданском законодательстве, с весьма неясным правовым статусом. Можно предполагать, что образовавшейся "лазейкой" со временем непременно воспользуются криминальные структуры, которые, скорее всего, и пролоббировали этот закон.

Законодательство - это единая система, акты федерального и регионального уровня между собой взаимодействуют, применяются судебными и арбитражными органами. К сожалению, в России пока нет действенных механизмов, которые обеспечивали бы единство ее правовой системы. Из исторического опыта, практики других государств известно, что противоречивая, запутанная, разбалансированная правовая система - признак слабости государства, предпосылка опасных потрясений и угроза возможного распада.

В этой связи нельзя не заметить, что немалая доля вины за низкое качество юридических текстов и ошибки в их применении лежит на самих законодателях. Нередко при принятии законов над депутатами довлеет "политическая целесообразность", а техническая готовность закона, его юридическое и лингвостилистическое совершенство отходят на второй план. Отсюда - спешка, гонка, "законодательный конвейер", нарушения технологии подготовки законодательных решений, и в конечном итоге - низкое качество принимаемых актов, вплоть до технических ошибок.

4. Перевод

Снятие искусственных идеологических барьеров существенно расширило круг международного общения России, что выразилось в подписании и ратификации целой серии важнейших международно-правовых документов. В свою очередь это поставило на повестку дня проблему правильного перевода на русский язык универсальных международных документов, заключенных на иностранных языках, их адекватного толкования и применения. Наиболее остро эта проблема встала при подготовке к ратификации Европейской конвенции о правах человека и основных свободах и других тесно связанных с ней документов.

Так, например, фраза в пункте 2 статьи 9 Европейской конвенции о правах человека и основных свободах «Freedom to manifest one's religion or belifes» («La liberte de manifester sa religion ou ses convictions) была традиционно переведена на русский язык как "Свобода исповедовать религию или придерживаться убеждений". В ходе обсуждения Конвенции в стенах парламента было обращено внимание, что русский перевод акцентирует внимание на внутренней стороне свободы религиозных убеждений - свободе "ведать", т.е. верить, следовать, придерживаться определенной религии, тогда как английское выражение "to manifest", равно как и французское "de manifester", содержат отчетливо видимый внешний аспект - свободу "манифестировать" религиозные убеждения, т.е. осуществлять их, демонстрировать, свободно проявлять их вовне. Очевидно, что русский перевод Конвенции нуждается в новой редакции, которая бы не игнорировала активную сторону религиозной свободы.

Аналогичная проблема возникла в связи с переводом пункта 2 статьи 2 Протокола № 4 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. В официальном русском переводе он выглядит следующим образом: "Каждый имеет право покидать любую страну, включая свою собственную". Между тем в аутентических английском и французском текстах Протокола эта фраза выражена куда более категорично: "everyone shall be free" ("toute personne est liber"). Очевидно, что существующие сегодня в России реальности предполагают (и требуют) нового, более энергичного по смыслу перевода этого пункта.

Еще одна проблема возникла в связи с переводом термина "national" ("nationale") в Европейской конвенции по предупреждению пыток и бесчеловечного обращения или наказания. В официальном русском переводе этот термин звучит как "национальный". Однако нельзя игнорировать, что Россия - многонациональное государство и международные нормы обращены в данном случае не к "национальным" (в узком смысле слова), а к "общенациональным" или "многонациональным" (т.е. государственным) учреждениям и институтам. Очевидно, что термин "national" ("nationale") применительно к данной Конвенции более правильно было бы перевести как "государственный".

Острую дискуссию в стенах парламента породил перевод термина "the majority" ("la majorite") в Рамочной конвенции по защите национальных меньшинств. В официальном русском тексте этот термин был переведен как "основная группа населения". Но Конституция Российской Федерации и российское законодательство не подразделяют население на "основную" и "не основную" группы. Сама постановка подобного вопроса способна породить серьезные политические и правовые проблемы. В конечном итоге МИД Российской Федерации согласился с тем, что применительно к данному случаю термин "the majority" ("la majorite") более правильно перевести как "большинство населения".

В ходе обсуждения данной проблемы резкой критике подверглась позиция Эстонской республики, которая при ратификации Рамочной конвенции о защите национальных меньшинств сделала оговорку, исключившую из понятия "национальные меньшинства" лиц, не признаваемых в Эстонии гражданами. Таким образом, ратификация Рамочной конвенции никак не отразилась на положении и правах русскоязычного населения в этой республике. Отсутствие в Рамочной конвенции четкого определения термина "национальное меньшинство" и политические спекуляции вокруг этого термина привели к тому, что в парламенте Российской Федерации ратификация этой конвенции отложена.

Существенные терминологические проблемы выявились также при обсуждении в Государственной Думе проекта Европейской хартии региональной автономии. Ученые и политики разошлись в том, какой русский термин адекватно передает смысл английского понятия "regional self-government" и французского понятия "autonomin regionale". При этом обнаружилось, что перевод английского слова "regional" и французского "regionale" наиболее близким по звучанию русским словом "регион" создает практически неразрешимые конституционно-правовые проблемы, поскольку под "регионом" в сложившейся в России традиции понимается либо самостоятельный субъект Российской Федерации, либо группа субъектов Российской Федерации, образующих более крупную единицу экономический регион (Поволжье, Урал и т.д.). Вместе с тем, перевод указанного термина с помощью слова "район" (в смысле традиционной для России административно-территориальной единицы) не создает никаких конституционных проблем, более того, позволяет использовать позитивный потенциал Европейской хартии региональной автономии.

Серия проблем, связанных с переводом на русский язык многосторонних международных документов, к которым присоединилась Россия, родила мысль о создании совместного центра переводов Государственной Думы и МИД Российской Федерации, в котором могли бы исследоваться и своевременно решаться возникающие терминологические проблемы.

язык право законодательный стиль

5. Перспективы

Очевидно, что все изложенное - лишь предисловие к главной цели, контуры которой постепенно обрисовываются в практике нашей работы - созданию словаря-тезауруса законодательной лексики, который охватил бы основной массив используемой юридической терминологии и устойчивых словосочетаний, используемых в официальных документах, очертил их значение и область применения. Данный словарь должен обладать свойствами энциклопедии, т.е. раскрывать смысл используемых терминов, подчеркивая в необходимых случаях различие между разговорной, нормативной (законодательной) и научной трактовкой определенных терминов. Одновременно он должен содержать сопоставительный анализ терминологии правовых языков развитых зарубежных государств, т.е. помогать точному переводу (и унификации) терминологии в языках национальных законодательств и международно-правовых актах. Практика создания пробных рабочих версий словаря законодательной лексики (эту работу ведет юридическая информационная фирма "Intralex") показала, что в нем должна быть представлена частотность юридических терминов и в определенном оправданном объеме - общая лексика.

Параллельно со словарем должен развиваться другой важный инструмент ориентации в нормативно-правовых системах - классификатор законодательства. Чрезвычайно важно, чтобы этот классификатор изначально учитывал международные стандарты, помогал ориентироваться российским гражданам в иностранном законодательстве и международном праве, а иностранным гражданам - осуществлять поиск правовых норм в российском законодательстве.

Словарь законодательной лексики и международный классификатор законодательства служат теми мостами, которые позволят осуществлять общение между народами и государствами, ориентироваться в стремительно развивающемся и усложняющемся правовом пространстве, которое все более очевидно приобретает черты общепланетарного характера.

Список использованных источников

1.Калинина Н.А. Лингвистическая экспертиза законопроектов: опыт, проблемы и перспективы (на примере работы Правового управления Аппарата Государственной Думы Федерального собрания. М, 1997.

2.Правовой классификатор и правовой тезаурус в законотворчестве и юридической практике. Екатеринбург, 1998.

3.Исаков В.Б. Язык права. www.lexis-asu.narod.ru

Размещено на Allbest.ru