Поэтизмы в словарном составе английского языка

Установлена определенная продуктивность в обоих языках способа основосложения, используемый при образовании сложно-композитных слов-поэтизмов, отличающихся повышенной образностью и находящихся на различной степени превращения в универбы: лезг. абулейсан `весенний благодатный дождь', земзем `1. священный источник в Мекке, символ чистоты; 2. живая вода (перен.); 3. очень вкусная вода', абуземзем `вода из Земзема', абукевсер `живая вода, райская вода', агьузар `стенание, стон, плач', алагуьзли «сероглазая» `красавица, любимая', ашкъи-гьавалу `вдохновенный, воодушевленный, увлеченный', бахтикъара `несчастливец, бедняга', бег-агъа `жених, новобрачный', наврузбег `жених', билбил `соловушка (любимая, дитя)', буй-бухах `стан, фигура, сложение', гуьлуьшан `красивое, солнечное место', гуьлчимен `цветущее поле; альпийский луг', зар-зиба `золотая парча', къарагуьз «черноглазая» `красавица, любимая', севдегуьм `возлюбленный, возлюбленная', къизилкъуш `сокол', хважамжам `радуга', чарх-фелек (чархи фелек) `небосвод, небеса', алван-алван `разноцветный, радужный; цветной, пестрый' и др. слова, в основном касающиеся природных явлений, возвышенных чувств и объектов мифологии.

Ср. с англ.: argus-eyed `бдительный, зоркий', fire-eyed `с пылающим взором', fleet-foot `быстроногий', heart-whole `1. свободный от привязанностей, не знающий любви; 2. чистосердечный, искренний', home-felt `душевный, задушевный, таящийся в сердце, прочувствованный', sea-born `рожденный морем', sea-girt `опоясанный морями', sky-born `божественный, небесного происхождения, неземной', sky-sign `знамение', sun-bright `1. яркий как солнце; 2. освещенный солнцем', well-beloved `возлюбенный', wine-dark `винно-цветный (о море)', wing-footed `быстроногий, крылоногий' и др.

Представляет интерес то, что в обоих языках были найдены единичные примеры кальки поэтизмов, заимствованных из арабского языка: так, например, лезгинское слово гъезел `газель (форма стихотворения)', являясь универбом, соответствует английскому ghazal (gazel); гьуьри `гурия, райское создание' (о женщине небесной красоты) - houri.

В целом, при формировании поэтизмов используются общеязыковые способы и модели словообразования, отличающиеся только их большей или меньшей продуктивностью: так, например, звукоподражание или редупликация совершенно не характерны для поэтической лексики обоих языков, в отличие от разговорной.

Таким образом, полученные данные определенным образом подтверждают выявленную Т.Б. Баранниковой общность словообразовательных тенденций поэтических синонимов лезгинского, русского и английского языков, заключающихся в заимствовании из других языков, привлечении архаической лексики и использовании малоупотребительных префиксов [6:125, 129-130]. Более редкими способами образования лезгинских поэтизмов являются семантическая деривация (дарман - «лекарство» `любимая'), образование поэтических «вариантов» нейтральных слов, в частности, посредством несвободных сочетаний (рик1 алай `любимая'- к1ани), а также, по нашим наблюдениям, способ основосложения, ведущий к возникновению универбов (гуьлчимен `альпийский луг', чеменлух `сенокосный луг', алван-алван `радужный, переливающийся', абуземзем `вода из райского источника' и др.).

Применение методов семантического анализа позволило выделить в составе поэтической лексики обоих изучаемых языков несколько тематических групп, т.е. групп слов, связанных общностью представлений. По мнению С.Д. Суняйкиной, тематическая классификация поэтических слов, несмотря на некоторый субъективизм, позволяет выявить сферы глобальной картины мира, в номинации которых поэзия наиболее активна [32:78-91]. При изучении поэтической лексики немецкого языка автор выделяет 14 тематических групп: 1. Вселенная, небо и небесные тела; 2. Природа и природные явления; 3. Реалии ландшафта, пейзаж, географические названия; 4. Чувства, эмоции; 5. Супружество; 6. Жизнь; 7. Смерть; 8. Внешность и характер человека; 9. Животный и растительный мир; 10. Профессия и социальные отношения человека; 11. Время; 12. Пространство; 13. Цвет; 14. Мифология и религия.

Необходимо отметить, что подобное деление достаточно условно, например, английские слова contageon `яд', yard `пядь', still `тишина, безмолвие', ruin `разрушать', plenitude `изобилие', ripen `поспевать' нельзя четко соотнести с определенной тематической группой, а некоторые слова могут по смыслу подходить к двум или более тематическим группам: так, например, слова supernal и skyey `небесный' могут одновременно входить в 1 и 14 группы, а brown, darksome, tenebrous `темный, мрачный, хмурый' - в 4 и 13 группы. В связи с этим в своей работе мы считаем более правомерным придерживаться трехкомпонентной классификации поэтизмов, предложенной Э.А. Красновой, согласно которой поэтизмы можно сгруппировать в три основных семантических класса.

В первый, названный «Сферой человеческого», включаются единицы 4, 5, 6, 7, 8 и 10 разделов предыдущей классификации, а также жилье (жилище), обычаи и традиции, человеческий возраст, сон и бодрствование, женщина (прекрасная возлюбленная), география (страны, иностранцы, чужеземцы), предметы роскоши и еда. Подсчет выявил, что эта группа поэтизмов в обоих языках составляет большинство: до 70% в лезгинском и свыше половины в английском языках.

Второй класс назван «Сферой природно-космического» и включает в себя явления природы (согласно теории 4-х элементов, сюда относятся разделы: вода, земля, огонь, воздух), поэтические названия растений и животных, а также периоды времени. Эта группа составила восьмую часть лезгинских и четверть английских поэтизмов.

Третий класс - «Сфера божественного, религиозного, таинственного» - оказался самым малочисленным как для английского, так и для лезгинского языков.

Эти данные, свидетельствующие об активности поэзии в номинации определенного участка картины мира, позволили нам установить сходство лезгинской и английской поэтических традиций, в которых языковый приоритет принадлежит сфере человеческого. В отличие от этого, по данным С.Д. Суняйкиной, самой многочисленной и разнообразной группой в немецком поэтическом словаре является природно-космическая.

В изучаемом нами корпусе поэтической лексики обоих языков эта группа является наиболее представительной в количественном отношении и разнообразной по составу, причем, выявленное сходство заключалось также в том, что треть наименований этой сферы приходится на обозначение эмоций и черт человеческого характера.

В лезгинском поэтическом словаре с эмоциями смыкаются черты характера и определения личностных характеристик. Для обозначения эмоции горя (горести, печали, грусти) в исследуемом материале нами обнаружено 7 поэтизмов, отличающихся оттенками: гъурса, гъам-гъурса, сед, хифет, мусибат, гъижран, дерт (в том числе в виде множества производных: дертэгьли, дердиниз дава, дерт ахъаюн, дерт галукьун, дерт гун, дердиникай хабар кьун), в то время как английских поэтизмов для наименования горя (печали, скорби) - 5 (dole, woe, sorrow, dolour, throe). Имеются лезгинские поэтические эквиваленты названий других эмоций (эмоциональных состояний и действий), как негативных: агьузар `стенание, плач', адават `ненависть, вражда', зейн авун `отрекаться; разорить', даралмиш хьун `становиться безотрадным', дар/сал хьун `тосковать', кабабун, багъри кун `мучить', рик1 ц1урун `таять, терзаться', так и позитивных: хуррам `веселый, радостный', сархуш `восторженный, опьяненный', сархуш хьун `восторгаться, приходить в экстаз', саф хьун `очиститься', ашкъи-гьавалу `вдохновенный, воодушевленный', гьава `приподнятое настроение, вдохновение' и т.д.

В английской поэтической лексике встречаются следующие наименования эмоций: ire `гнев, ярость, досада, злоба', recreancy `трусость, малодушие', fealty `вера, верность, преданность, лояльность', vexation `ужас, мука, томление', aching void `невозместимая потеря, опустошенность', joyance `радость', rue `жалость, сострадание', amaze `удивление, изумление' и др.

Разнообразно представлены черты характера: бейнамус `бесчестный', бейкамал `неразумный, неумный', беймирвет `безжалостный', бейниван `безропотный, беспомощный', бейгъейрат `малодушный', бейвафа `неверный, вероломный', къудуз `бешеный, разъяренный; свирепый, беспощадный', мегьрибан `ласковый, приветливый', напак `нечистый, гадкий, мерзкий', намерд `вероломный; предатель', сарбаз `смелый, отважный; смельчак', саф, пак `чистый', бахтикъара `неудачник, несчастливец' и др. В изученном материале английского языка этот разряд представлен следующими поэтизмами: fell `жестокий, свирепый, беспощадный', felon `жестокий, предательский, преступный', fearsome `грозный, страшный, вызывающий ужас', unable, assistless `беспомощный, немощный', stark `сильный, неистовый; твердый, непреклонный, стойкий', sublime `гордый, надменный, высокомерный', stilly `тихий, спокойный, молчаливый', sober `умеренный, спокойный' и др. Данная тематическая группа составляет пятую часть общего фонда поэтической лексики лезгинского языка. Это несколько превышает аналогичный показатель английского языка, но в целом тенденция в обоих языках сходная.

Имеются совпадения лексики этой тематической группы, что можно обозначить зоной константной семантики: так, в обоих поэтических словарях представлены аналоги (корреляты) следующих слов: саф, мукъадас `чистый, незапятнанный' - taintless; сарбаз `смелый' - valiant; риза, хуррам `довольный, веселый' - gladsome, blight & gay; кьудуз `свирепый, беспощадный' - fell, felon, ireful; сугьул `грустный, печальный, тоскливый' - lonely, wailful; хилас `вольный, свободный' - chainless, heart-whole; бат1инда `душевный, таящийся глубоко в душе' - inly, home-felt; бейвафа, намерд `вероломный' - felon, recreant; бейгьейрат `трусливый, малодушный' - recreant; агьузар `слезы, стенания' - lament, plaint, complain; сархуш `восторженный, опьяненный' - raptured; хелвет `уединенный' - enshield; ашкъи-гьавалу `вдохновенный и воодушевленный' - winged `окрыленный'; нямет `дар, награда' - bestowal, querdon; жафа `ноша, тяжесть' - burthen, burden и др.

Заслуживает внимания наличие в изученном материале значительного количества лезгинских поэтических наименований человека, которому сочувствуют, сострадают: мубт1ала, дертэгьли `бедняга, неудачник, страдалец', хаста `больной от любви', бахтикьара «несчастливец, неудачник», талигьсуз, бейниван, бейчара `несчастный, жалкий, безропотный, простодушный', первана, фукъара, фагъир, факъир `бедняга; тихий, безобидный, кроткий, несчастный, вызывающий сострадание', дуьзена `простодушный, наивный человек' и др. Этому понятию соответствует только один поэтический английский аналог: caitiff (n) `1. несчастный, бедняга; 2. негодяй, жалкое создание'; (a) `подлый, низкий, презренный, жалкий', с отрицательной оценкой, что свидетельствует о том, что слабые и жалкие создания в английской поэзии не вызывали сострадания, воспринимаясь как нищие духом.

Достаточно представительной является природно-космическая группа поэтизмов, включающая наименования четырех стихий, флоры и фауны, периодов времени. Так, можно отметить общую для обоих языков тематическую группу «Земля, почва, ландшафт»: лезг. чил, турпагъ `земля, почва; родина', гуьлушан `солнечное, красивое место, покрытое цветами', сув `гора'; англ. sod, marl, glebe, mould `почва, земля; прах', dale, vale `дол, долина', isle `остров', chersonese `полуостров' и др. Растительный мир представлен в изучаемом лезгинском материале такими поэтизмами, как рук `лес', чеменлух `сенокосный луг', гуьлчимен `альпийский луг; цветущее поле', ракъинин кагьрабаяр «солнечный янтарь» `кукуруза', яру бубу `мак' и др.; англ. lea, mead `луг', weld `1. лес, чаща; 2. поля, луга, простор', wild `девственная природа, «лоно», пустыня', vast, wide `простор, ширь', wildwood `девственный лес, чаща', holt `лесок, роща' и др.

В то же время при сопоставлении тематических групп поэтических словарей выявлены существенные отличия в количественном и качественном составе, которые отражают различия круга поэтических интересов. Так, весьма важной (многочисленной и разнообразной) тематической группой английских поэтизмов являются вода, море и морская тематика. Об этом свидетельствует, в частности, значительное количество поэтических наименований моря - это и большая вода, и разлив, и поток, и вздымающие волны, и бездна, и пена, и слезы (billow, brine, flood, foam, main, profound, proud waters, tide, wallow, waves, water, whelm и др.). От нейтрального слова sea `море' образованы следующие поэтизмы: sea-born `рожденный морем', sea captain `знаменитый мореплаватель, флотоводец', seafarer `моряк, мореплаватель', sea-girt `опоясанный морем'. Поэтизируются судна, корабли, части кораблей, морские профессии и реалии морского ландшафта, что вполне объяснимо тем, что Англия всегда являлась крупной морской державой.

В лезгинской же поэзии такая тематическая группа отсутствует, что свидетельствует о том, что море, как водная стихия, а также большие водные пространства не поэтизируются, что связано с географическими особенностями. Поэтизмы, связанные с понятием «вода», в основном, в лезгинском поэтическом употреблении означают либо благодатный апрельский дождь (абулейсан), либо водные источники (земзем, абуземзем, абукевсер). В выявленном различии поэтических интересов нашло отражение различных историко-географических условий существования двух народов и связанное с этим различие политических интересов, которое обусловило разную социальную престижность указанного центрального понятия тематического поля: высокую для английской поэзии и социально не значимую для лезгинской поэзии. От Моря, морской стихии, Большой воды (в широком смысле) зависели не только жизнь и пропитание мирных жителей Англии, но и осуществление политических амбиций - захват новых земель, колоний и распространение своего влияния в мировом масштабе («Британия - царица морей»).

В английской поэтической лексике можно выделить и другие тематические группы, практически полностью отсутствующие в лезгинской поэзии: «власть и атрибуты власти» (эта группа английских поэтизмов достаточно обширна и, напротив, мало представлена в лезгинском поэтическом словаре), «война и военные действия». В рассматриваемой поэтической лексике лезгинского языка представлены только 5 единиц военной темы: къушун/ къушум `войско', силагь `оружие' и есирун `брать в плен, пленить', кьеркьер `доспехи, кольчуга' (уст.), саваш `драка, битва, сражение, побоище', в то время как в отобранном нами материале английского языка даже без учета устаревших наименований насчитывается не менее 30 поэтических наименований оружия и военной техники: horn, brand `оружие, меч', falchion `меч', targe `маленький круглый щит', dart `дротик', spear `копье', shaft `копье, стрела', casque, helm `шлем, каска', twibill `алебарда', wain, wagon `колесница' и др. Сюда же включаются названия воинских занятий и профессий: warrior, warrioress `воин, воительница', chieftain `военаначальник, полководец', spear `копейщик', host `войско, воинство', hosting `созыв войска; битва, сражение' и др.; а также поэтические глаголы - наименования военных и властных действий: enring `окружать', vail `склонять оружие, знамена', helm `покрывать шлемом', bid `приказывать', ta'en `взял, овладел, захватил', toss (tost) `бросать, метать', shear `рассекать, рубить', ensanquine `залить кровью, обагрить', enfoil `поймать (в сети)', gride `вонзаться с резким звуком', unenit `расторгнуть союз', unarm `обезоружить, обезвредить', gyre `заковывать в кандалы', ungyre `снять оковы' и т.д.

Тема власти, являющаяся одной из приоритетных в английской поэтической лексике, также значительно меньше затрагивается в лезгинской (лезг. буйругъ, эмир, фарман `приказ, указ' - англ. behest, лезг. буйругъун `приказывать' - англ. bid). Причину этого явления можно объяснить несколькими факторами: различной общественной престижностью приведенных базовых понятий войны и власти вследствие исторически длительно существовавшего большего расслоения английского общества и относительной социальной однородностью лезгинского; различием ментальности с наличием характерного для англичан спортивного духа состязательности, а также восприятие войны нижними слоями английского общества как одного из способов продвижения по карьерной и социальной лестнице и многое другое. В лезгинской поэзии война лишена романтического ореола, связана со страданиями и бедствиями мирных людей, мужественно защищающих от набегов свою землю.

В лезгинской поэтической лексике отмечена небольшая тематическая группа поэтизмов, объединенных общим понятием «время»: чагълар `времена', гьалат, аям, фесли, ч1ав `время', легьзе `миг', геже-гуьндуьз `постоянно, день и ночь', дат1ана `постоянно, вечно', эбеди, мидаим `вечный' и др. В корпусе английских поэтических слов этот раздел представлен значительно меньше: unbegot, sempiternal `вечный', `вечность, бесконечность', fleetness `быстротечность'. Вместе с тем, нами отмечено, что в изучаемом материале лезгинского языка практически отсутствуют тематические группы, достаточно широко представленные в английской поэзии: «возраст человека» и «временные отрезки: времена года и время суток» (единичный пример сегъер `раннее утро, рассвет', тогда как только для этого слова существует 3 английских поэтических синонима: day-spring, morn, morning-tide; точно так же лезгинскому поэтизму илифун/элифун `всходить' соответствует английский поэтизм rise, однако в лезгинском поэтическом словаре нет наименований для заката, захода солнца, которые имеются в английской поэзии: day-down, set и глагол west `заходить, закатываться'). Следует отметить, что единицы, обозначающие временные параметры, достаточно широко присутствуют в книжной и нейтральной лексике лезгинского языка, в частности, для обозначения временных отрезков, времени года.

Отличительной особенностью лезгинской поэтической лексики является наличие поэтизмов тематической группы «знание, воспитание, образование»: ариф `знающий, мудрец', билик `знание, образование', талим `воспитание', камал `разум, разумный', бейкамал `неумный, неразумный', шеле `духовный багаж' (перен.), которая достаточно скудно представлена в отобранном английском языковом материале: wis `знать, ведать', bookless `необразованный', arthist for knowledge `жаждущий знаний'.

При наличии в обоих сопоставляемых языках поэтических наименований различных профессий, выявлено различие в поэтизации отдельных профессий: в английском поэтическом словаре в списке профессий и занятий, как уже сказано, наибольший удельный вес занимают единицы, входящие в группу «военное и морское дело» (pilot `кормчий', sea captain `капитан, флотоводец', seafarer `моряк, мореплаватель', fisher `рыбак', warrior, warrioress `воин, воительница', spear `копейщик', chieftain `военачальник, полководец' и др.), на втором месте - мирные профессии и занятия - поэтизируются поэзия, пение, музыка: chant, descant `пение, песня', chanter `певец, певица, певунья', bard `бард', skald `скальд', swan `бард, поэт', choir `пение хором' и музыкальные инструменты (clang `труба, звук труб', clarion `рожок, горн, звук рожка', chord, chordal `струна, струнный'), занятия медика, ткача, пастушки и пастушка (phillis, swain), возницы (wainer), хранителя (warden) и др.

В лезгинской поэзии поэтизируются только занятия садовника (багъман, багъбан, ср. с нейтральным синонимом багъманчи), запевалы (лек1уьн), охотника (сайяд, ср. с нейтральным синонимом гъурьчехъан), исцелителя, чародея (лукьман, т1ебиб), и отсутствуют поэтические наименования воина или моряка. При этом следует отметить особое отношение к богатырю, народному защитнику, зафиксированное в героическом эпосе «Шарвили» - это герой, великан, богатырь, силач - кагьриман.

Большую тематическую группу в лезгинском поэтическом словаре составляет группа, которую можно назвать «Прекрасная возлюбленная», насчитывающая около 30 слов, тогда как в английском поэтическом словаре нами обнаружено 12 таких слов. Одних только поэтических синонимов любимой у лезгин насчитывается более 10 (алагуьзли, алма, билбил, дарман, дилбер, кабач, кару, къелем, севдегуьм, якъут, жанун, адахли и др.). Поэтическими идиомами стали словосочетания таза жейран, женнетдин цуьк, женнетдин рейгьан и др. Такие поэтические синонимы слова «красавица», как алагуьзли, афат, баха, дилбер, гуьзел, къарагуьз, назани, суна, тават, гьуьри, гьуьри-пери, перизада и др., выражая общий смысл, несут дополнительную информацию, являясь не только более емкими по смыслу, но и более конкретными и образными (дилбер `сладкоречивая', назани `изящная, хрупкая', мегьрибан `ласковая, приветливая' и др.), а многие из них являются женскими именами.

Красивый внешний вид и, в первую очередь нарядная одежда, составляют значительную по количественному составу группу слов в английском поэтическом словаре. Примерами поэтических синонимов понятия `одежда, наряд, одеяние, облачение' являются следующие имена существительные: vest, vesture,weed, attire, apparel, array; глаголы со значением `роскошно одевать, наряжать': embrave, array, vest; прилагательные, означающие `украшенный, пестрый, одетый, убранный': distinct, yclad, vestured и др.

В лезгинском языке также существует несколько поэтических наименований красивого наряда: либас, зинет, безег (безек), с производными безеклу, безетмиш `украшенный, наряженный', безетмишун `украшать, наряжать' (ср. с нейтральным синонимом партал `одежда', нейтральным глаголом къакъажун `наряжать'и разговорным словом ч1агай `нарядный, роскошный'), кроме того, в поэтическом арсенале лезгинской поэзии сохранилось множество устаревших названий предметов одежды, являющихся универбами. Но для лезгин понятие красивого внешнего вида не исчерпывается нарядной одеждой. В отличие от английской, в лезгинской поэзии наличествуют поэтические наименования для божественно красивого лица, лика: дидар, суфат (сифет), суьрет при нейтральном синониме чин `лицо', поэтические словосочетания ачух къабагъ `приветливое, открытое лицо', гьуьсни сифет `красивое лицо' и др. Красивая внешность, обладающая высокой эстетической ценностью, имеет целый ряд поэтических наименований, что свидетельствует о ее большом эмоциональном воздействии: жамал (жамали), къаш-къамат `красота, представительный внешний вид', жасад (жесед) `тело, фигура', бухах, буй-бухах `стройный стан', зилфер, бирч1ек `женские волосы, косы' (ср. с нейтральным синонимом киф, кифер). В то же время, можно отметить, что в английском языке существует несколько поэтизмов, характеризующие необычные внешние проявления: седину (frost, frosty, frosted), бледность (pally), мертвенную бледность (pallid), смуглость (sward), кудрявые волосы (crispy), что, вероятно, считалось необычным, красивым и благородным.

Тематическая группа лезгинских поэтизмов «Быт, жизнь, традиции и обычаи» достаточно немногочисленна, в отличие от подобной английской группы. Сюда включаются поэтические наименования лиц: икьрабар `родственники', бег-агъа, наврузбег `жених', адахли `суженый, нареченная', предметов одежды, ткани: саважугъли `грубая бязь, мешковина', элжекар `перчатки'; предметов быта: къайчи `ножницы', къуба `наперсток', чирагъ `светильник', бажа, мескен `очаг', муг `гнездо' и др., причем, в ряде случаев выявлены совпадения с английской поэтической лексикой (зоны константной семантики): лезг. агьли/эгьли `житель, обитатель'- англ. indweller, лезг. утагъ `покои, горница' - англ. chamber, лезг. туй `свадебный пир' - англ. bridal, лезг. пияла `чаша' - англ. vial, chalice, лезг. гьамга `хрусталь' - англ. crystal (в данной поэтической традиции означает любой прозрачный предмет или жидкость: `лед, вода; глаз, слеза'); лезг. икьрабар `родственники, родичи' - англ. brethren `братия, собратья' и др.

Э.А. Краснова, анализирующая в своей работе различные поэтические традиции, установила интересный факт, что в персидском каноне интенсификация свето-цветовых признаков составляет 31,8% всех возможных оценок, причем явное предпочтение отдается красному цвету (60% всех цветовых оценок). В английской поэзии также традиционно в цветообозначениии преобладают оттенки красного цвета: gory `алый', erythracan `красный', rubious `рубиновый', purple `багряный', purpureal `пурпурный, багряный', sanguine `кроваво-красный', vermeil, vermilion `киноварь, ярко-красный, алый', wine `винноцветный', flush `краски зари', при нейтральном синониме red. Слово со значением `красный' несет сложную информацию: это не только цвет жизни, любви, радости и красоты, но и олицетворение власти (царская порфира) и крови (так, слово gory `окровавленный' имеет поэтический ЛСВ со значением `алый'). На втором месте после красного идет черный цвет, в большинстве случаев имеющий коннотацию смерти, траура (ebon et sable) и темный, мрачный, имеющий коннотацию `тайный, таинственный, секретный' и `мрачный, хмурый, угрюмый' (7 наименований). Более редко встречаются другие цвета: daffodil `цвет бледно-желтого нарцисса', cerulean `небесно-голубой, лазурный', virid `зеленый, изумрудный', shrilly green `ядовито-зеленый', pally, wan `бледный' и др. Третью позицию занимает тематическая синонимическая группа «яркий, сияющий, сверкающий, блестящий, ясный»: lucid, fulgent, sheen, sun-bright. В противовес ей существуют поэтические наименования светоощущения темноты и сумрака: dusk `сумеречный, сумрачный, неясный', tenebrous `темный, сумрачный, мрачный', darksome `темный, мрачный; хмурый', brown в значении `сумеречный, темный' и др. Подобная концептуальная связь между white и light, black и dark выявлена Х.М. Кадачиевой. Автор высказывает мысль, что цветообозначение, возможно, в большей степени, чем любая другая сфера языка, антропоцентрично. Светлое (white, light, bright) концептуализируется в сознании носителей языка как положительное, хорошее, в то время как когнитивное объяснение сочетаний абстрактных имен с цветообозначением «black» доказывает концептуализацию данного понятия, как нежелательного для человека. Включение «black» в качестве композита в состав сложных слов и сочетаний свидетельствует о сдвиге семантики в отрицательную сторону: черное и темное воспринимается как негативное, лишенное света, т.е. имеет место метафорический перенос [Кадачиева 2006:97-100]. Это утверждение, по нашему мнению, касается и «dark» в качестве композита: darksome time of sorrow `черное время скорби'.

Что касается особенностей цветообозначения в лезгинской поэзии, здесь также имеются поэтические синонимы со значением `сверкающий, сияющий, испускающий лучи, светлый, лучезарный' (нурани, ишигълаван). В целом же, несмотря на наличие в лезгинском языке нескольких наименований красного цвета (яру, ал, жегьре, зги), только одно из них считается поэтизмом (ал), как и не являются поэтическими названия любых других цветов, например, синего и его оттенков (аби, мич1и аби, вили, индигъа, цавун ранг алай, экьу вили). Черный цвет в лезгинской поэзии лишен коннотации мрачного, траурного, хотя в обыденной жизни имеет со-значение `плохой, злой': къалби-къара/къелби-къара (поэт.) (ар. калб `сердце'+ тюрк. гара `черный') - ч1улав рик1 алай кас `злой человек'. В отличие от английской поэзии, у лезгин есть поэтические наименования сложных цветов, не имеющие нейтральных синонимов: радужный, переливающийся (алван-алван) и разноцветный, четырехцветный (дуьртгуьл), напоминающие русские фольклорные слова-колоративы семицветный, самоцветный, цветной. По мнению О.А. Петренко, это связано с наличием в цветообозначении, помимо денотативной семы, и семы оценки (в данном случае эстетической), создающей ощущение предельно, сказочно красивого. Так, у Етима Эмина можно встретить название ткани сложной расцветки, отражающей позитивную сущность: яру, ц1ару, гуьллуь чит (красный, пестрый, цветастый ситец). Слово гуьллуь `покрытый (украшенный) цветами', образованное от поэтического слова персидского происхождения гуьл, имеет аналоги в английском поэтическом словаре (posied, palmy и др.). Поэтизм гуьл `цветок' (ср. с нейтральным синонимом цуьк), входит также в состав сложных поэтических слов-универбов, являющихся наименованиями природных явлений: гуьлчимен `цветущее поле (альпийский луг)', гуьлуьшан `прекрасное место, освещенное солнцем' и др. Поэтизмами в лезгинском языке считаются и эпитеты-цветообозначения с использованием субстантивов: яру бубу хьтин `румяный как маков цвет', лампадин шуьше хьтин `белая, светлая, как стекло лампы' и др. Это явление отмечено и в английской народной поэзии: lily-white `лилейно-белый', milk-white `молочно-белый', snowy-white `снежно-белый', coal-black `угольно-черный' и др.

Этнические различия цветообозначения и цветовосприятия в лезгинской и английской поэзии интересно сравнить с результатами изучения этнических различий колоративной лексики английского и русского фольклора, полученными О.А. Петренко. В наименованиях английских колоративов, по ее мнению, чувствуется субстанциональность, а русский фольклорный менталитет за цветом видит смыслы, вследствие чего, по мнению автора, цветообозначение приобретает статус сущностной характеристики. Этнические различия максимальны в обозначении составных и сложных цветов. В русском фольклоре наличествуют колоративы-универбы, обозначающие специфичные национальные концепты: лазоревый, белазоревый и белорозовый, у которых нет иноязычного соответствия [Петренко 1996:10]. В лезгинской поэтической лексике можно отметить черты, сходные как с английской (субстанциональность цветового мышления и цветообозначения), так и с русской поэзией (наличие специфичных национальных концептов-колоративов, таких как алван-алван и дуьртгуьл, а также информационно- и эмоционально-оценочное восприятие цвета).

В английском поэтическом словаре представлена достаточно обширная тематическая группа «Страны и их обитатели», содержащая не менее 20 поэтических наименований стран: Albion `Англия', Cambria `Уэльс', Scotia, Caledonia `Шотландия', Columbia `Америка', Cathey `Китай', Erin `Ирландия', Occident `Страны Запада', Orient `Восток' и их жителей, имеются прилагательные, указывающие на принадлежность к другим странам: Araby `арабский', Gaulish `французский', Hibernian `ирландский', Caledonian `шотландский', Cambrian `валлийский' и др. Поэтизируются путешествия, странствия (error `блуждания', errant `странствующий, блуждающий; странствующий рыцарь', errantry `странствия, приключения странствующего рыцаря', vagrom `скитальческий, бродячий, странствующий', wayfarer `путник', wander `блуждать, бродить', wanderer `странник, путник; блуждающая звезда'), дальние края (fairness `дальние края', outland `чужие края, чужбина', outlandish `заморский, чужеземный'), чужеземцы (outlander `иноземец'), пришельцы (visitant, visitation `пришелец из другого мира, небесный гость') и др.

Данная группа в целом не характерна для лезгинской поэтической традиции, хотя, в ряде случаев, в лезгинской поэзии мы встречаем древние названия стран, ставшие поэтизмами (поэтизмы-топонимы). Так, в стихах поэта XVIII в. Ихрек Режеба упоминаются арабские названия Египта (Мисри - «благодатный край»), Йемена (Ямен). У Етима Эмина, жившего в XIX в., также встречаются арабские наименования, ставшие поэтизмами: древнее название Сирии (Шам), Аравийского моря (Омман), сторон света: магъриб `запад' (ср. с нейтр. рагъак1идай пад), машрик `восток' (ср. с нейтр. рагъ экъеч1дай пад), которые, вероятно, являются наследием арабских завоевателей. Как видно, ареал поэтических географических интересов лезгинской поэзии несопоставим с отраженным в английской поэзии, так как лезгины достаточно долгое время проживали изолированно, высоко в горах, и развивались по своим законам. Об этом свидетельствует и достаточно низкая частотность поэтического употребления географических названий, а слова, означающие чужие страны, чаще несут негативный контекст `чужбина' с оттенком `одиночество, изгнание': къурбат, гъурбат, къариблух, хариж.

С географией, странствиями и чужими странами связана тематическая группа, объединяющая различные предметы роскоши. Эта группа в рассматриваемом английском материале объединяет около 20 поэтических наименований драгоценных металлов, необычных предметов утвари, изысканной еды, благовоний и отражает эстетические потребности созерцания и обладания этими символами богатства, власти и преуспевания, зачастую привезенными из дальних походов и многочисленных колоний, где все это производилось и добывалось - red gold `золото', argent `серебро', savour `благовоние, аромат', ebony `эбеновое дерево', arbute `земляничное дерево', ivory `cлоновая кость', silvern `серебряный', silken `шелковый', carven `резной', marmoreal `мраморный', emmarble `высеченный из мрамора' и т.д. В лезгинской поэзии эта группа весьма малочисленна, к ней причисляются золото (алтун, ср. с нейтральным синонимом къизил), хрусталь (гьамга, ср. с нейтральным синонимом буьлуьл), золотая парча (зар-зиба, зарбафт), бриллиант (луьълуь, нейтр. синоним лацу къаш), яхонт (якъут), - причем последнее слово употребляется как синоним любимой и в качестве женского имени. Рубин (лаал), коралл (мержен), изумруд (зумруд), жемчуг (инжи, гевгьер, жавагьир) не рассматриваются как поэтизмы, хотя, несомненно, имеют поэтический оттенок значения, т.к. являются одновременно женскими именами, а два последних употребляются в переносносном смысле как синоним чего-то изумительного («перл»).

При сопоставлении поэтизмов природно-космической сферы обращает на себя внимание многочисленность английской тематической группы «небо, небеса, небесный свод», во многих из которых прослеживается со-значение «твердь», «свод», «купол» или «эфир»: ether, empirean, canopy, firmament, haven, vault, heaven, welkin и др., при наличии нейтрального синонима sky. Внимание к небосводу обусловлено не только тем, что небеса являются вместилищем божественных сил, но и вероятно тем, что для англичан - нации путешественников и мореплавателей - умение ориентироваться по звездам и светилам представляло жизненно важный интерес. В лексическом составе имеется множество поэтических названий планет, звезд, различных природных явлений, особенно воды (о чем ранее сказано), ветра и огня, в том числе небесного огня, однако поэтических синонимов Солнца и Луны нами не обнаружено. В английской поэзии имеются поэтические наименования зарницы (boltless, lightning), молнии (fire-flaught, levin), чего не отмечается в лезгинской поэзии - слова ц1айлапан `молния' и алпан `метеорит' не являются поэтизмами, а последнее означает и гибельное, страшное место. Небеса присутствуют здесь в виде «небесного, божественного колеса» - чарх(и)-фелек, как символа рока, судьбы; из планет и небесных тел поэтизируются только Солнце (Шамси, ср. с нейтральным синонимом рагъ) и Луна (Къемер, нейтральный синоним варз), хотя лезгинам известны и Полярная (северная) звезда, и Венера (экуьнин гъед, Зуьгьре гъед), и Млечный путь (Пайгъамбардин Суьруь фейи рехъ; Карвандин Рехъ). Возможно, поэтизация Солнца в лезгинской поэзии сохранилась с древних времен языческих верований и многобожия, когда главным божеством считалось Гуьнуь. Кроме того, поэтизируется радуга, как символ предельно красивого (хважамжам, ср. с нейтральным синонимом яргъируш).

Проведен также сопоставительный анализ тематических групп «Флора» и «Фауна» обоих поэтических словарей, который выявил некоторое несовпадение поэтических пристрастий. Приведем в пример мир птиц. Обращает на себя внимание поэтизация в лезгинской поэзии сокола как символа смелости и отваги (лачин, тарлан, шангъар, къизилкъуш (нар.-поэт.), - при нейтральном синониме кард), а также коршуна (талгу, ср. с нейтральным синонимом чалагъан), соловья (билбил), голубки (кару). В английской классической поэтической лексике, напротив, отсутствуют или крайне низкочастотны наименования сокола (falcon), ястреба (hawk) и коршуна (kite, black-kite). Эти слова не отмечены поэтическим оттенком и скорее означают хищников, жуликов, в то время как поэтизируются «мирные» птицы: ласточка (progne, swallow), дрозд (merle, marvis, blackbird, thrush), жаворонок (lark, skylark), пташка (fowl).

При сравнении орнитонимов, употребляющихся в народно-поэтической лексике лезгинского и английского фольклора, выявлены следующие совпадения: соловей (лезг. билбил - англ. nightingale), сова (лезг. байкъуш - англ. owl), голубь, голубка (лезг. гуьгерчин, кару - англ. dove, turtle dove), ласточка (лезг. чубарук - англ. progne, swallow). Слово байкъуш (ср. с нейтральным синонимом т1иб) в лезгинской поэзии несет коннотацию `птица смерти', `вечно плачущий'. Так, в эпических стихах «Ашукьдин къуват» («Сила ашуга»), повествующих о наступлении Кубинского хана, говорится: «Ягъун, рекьин адаз хуш тир, /Ам хан тушир, са байкъуш тир» (Ему было приятно бить, убивать, /Это не хан был, а птица смерти). В бытовой речи это же слово в переносном смысле может служить синонимом одинокого человека, пережившего близких. Слова кару `голубка' и билбил `соловушка' являются синонимами слова «любимая», а билбил также употребляется по отношению к ребенку. Слово чубарук `ласточка'- символ весны и нового начала.

Поведение же птиц в английской поэзии связано с их биологической природой и не воспринимается с эмоциональной точки зрения, поэтому не приводит к метафоризации и символизации. Данные наблюдения укладываются в концепцию О.А. Петренко об этническом своеобразии отбора и функционирования языковых единиц, означающих одни и те же концепты. Изучая семантику и прагматику английских и русских фольклорных орнитонимов, автор приходит к выводу, что птицы в языке русского фольклора отчетливо антропоморфны, воплощают одну из ипостасей человека, функционируя как метафора или символ. Преобладание эмоционально-оценочного компонента над номинативным приводит к тотальной взаимозаменяемости орнитонимов, когда невеста - это и лебедушка, и пава, и утушка, и перепелка. В английской лирике мир птиц с миром человека не сливается, воспринимаясь не эмоционально-оценочно, а эстетически-оценочно, в чем и состоит одно из принципиальных отличий английского поэтического взгляда на мир от русского [29:12]. Поддерживая этот вывод, можно отметить определенную близость лезгинского поэтического взгляда к восприятию мира, данному в русском фольклоре.

В сопоставляемых языках выявлены и другие зоны вариативной семантики. Так, в исследуемом материале английского языка имеется группа слов, объединенная в тематическую группу «Сон и бодрствование», не имеющая соответствия в лезгинском материале. Сюда относятся следующие поэтизмы: slumber `дрема, сон', wake `бодрствование', с производными waking `бодрствование', wakened `пробужденный', waken `пробуждаться, просыпаться', watchful `бодрствующий, бессонный', ware `бдительный, осторожный', vigil `бодрствование, бдение, бессонница; стража (уст.)', argus-eyes `бдительный, зоркий, недремлющее око', lidless `недремлющий, не знающий сна', glimpse `пробуждаться, начинаться', repose `дремать' (the sea is reposen `море дремлет'), the universal vanquisher `всепобеждающий сон', iron `тяжелый, непробудный' и др. Отсутствие слов данной тематической группы в изученном лезгинском материале вероятно означает то, что тема сна и бодрствования не имела большого значения. В то же время наличие ее в английском поэтическом материале показывает ее социальную важность. По-видимому, это связано с мотивацией темы войны и власти, а возможно с тем, что для английского поэтического взгляда сон означает пассивность, бездействие, опасность для жизни и даже смерть; в то время как бодрствование символизирует жизнь, активность, ответственность и контроль над ситуацией.

Этнический аспект поэтической лексики состоит, на наш взгляд, в наличии национально специфичного угла зрения на весь фрагмент поэтической картины мира. Так, можно считать, что в целом лексика английской поэзии отражает большую степень интровертности мышления и индивидуализма. Окружающий мир воспринимается изнутри, без отождествления себя с ним, с точки зрения его эстетической и информационной ценности, что подтверждено нами на примере мира птиц и особенностей цветоощущения. Во главу угла ставится сам воспринимающий человек и его рефлексирующее сознание, любовь к самому себе, самоуважение самодостаточность.

Принципиально от этого отличается взгляд лезгинской поэзии: его восприятие окружающего мира более эмоционально, экстравертно и позитивно, так как человек познает себя и свой внутренний мир через изучение других людей и реалий внешней среды, ощущая себя ее частью (отсюда любовь к знаниям, преклонение перед образованием; символизация представителей животного мира и синонимизация их поэтических наименований с чертами человеческого характера). Поэтому основной направленностью более «мирной, созерцательной и созидательной» лезгинской поэзии является любовная лирика, поэтизируется любовь, любимый человек и разнообразные эмоции, связанные с любовным чувством; а также жалость и сострадание. Эти черты лезгинского поэтического взгляда более сходны с русским фольклором, которому свойственна также некая «коллективность». У английской поэзии, более «активной», но и более «разрушительной, агрессивной», несколько иные приоритеты: это любознательность, желание достичь цели, добиться успеха в жизни и расширить свой кругозор, в первую очередь, путем путешествий, странствий, в чем видится главная романтика английской классической поэзии. Важное место в списке поэтических интересов занимает тема власти и войны, как средства достижения своих политических амбиций и как отражение духа состязательности и отголоски крестовых походов и традиций странствующих рыцарей.

Наибольший интерес из всех человеческих эмоций, судя по количественному представлению в лезгинском поэтическом словаре, вызывает любовь (о чем свидетельствует значительное число поэтических наименований любимой), горе и грусть (около 10 синонимов этих эмоций), а также жалость и сострадание (на что указывает целый ряд поэтических синонимов с доминантой `бедняга'). Большой эмоциональный отклик вызывает красота, красивый внешний вид; интеллект, природа и животный мир, в котором отчетливо прослеживается антропоморфные черты. Из поэтических наименований человеческих проявлений наибольшую ценность имеет смелость (смелый - и трусливый, вероломный), чистота, незапятнанность (чистый - и зловредный), сильные эмоции (грустный, печальный, тоскливый - и вдохновенный, воодушевленный) и др. При этом в лезгинской поэтической лексике отсутствуют некоторые определения, являющиеся поэтизмами в английском языке, такие как: бдительный, зоркий; таинственный, загадочный; странствующий и др.

Тематическая группа лезгинских поэтизмов, посвященных понятию «Время», отражает философский поэтический взгляд на это понятие, подчеркивающий бренность, тленность и тщетность жизни (фана дуьнья).

Природно-космическая группа и группа конкретно-бытовых и абстрактных понятий английской поэтической лексики по разнообразию и количественному составу превосходит аналогичные группы лезгинского поэтического словаря, включая такие специфические понятия, как plenitude `изобилие', quest `предмет поиска', deep `непостижимая вечная тайна', still `тишина, безмолвие', gyre `кольцо, спираль', nepenthes `нечто, дающее успокоение', lymph `источник чистой воды', bale `зло, вред, гибельное влияние', deep `бездна', all-might `всемогущество', fealty `вера, верность, преданность', self-reverence `чувство собственного достоинства', desolation `разрушение, мерзость запустения' и др.

Выявлено множество поэтизмов лезгинского языка, которые одновременно являются именами собственными: Адил, Гуьл, Гуьзел, Гуьлуьшан, Жейран, Женнет, Жамал, Камал (Камил), Мурад, Мухабат, Мегьрибан, Суна, Тават и многие другие. Полисемантическое слово гьава, в одном из значений считающееся поэтизмом, одновременно является женским именем (Хава), сходным по звучанию с библейским именем Ева (в английском языке таким именем является Eve, поэтический смысл «вечер, канун»). Явление фиксации слова в качестве имени собственного означает если не приобретение им статуса поэтизма, то, несомненно, наличие поэтического оттенка значения: Гъалиб `победа', Гъасрет `страсть, желание', Муъмин `благочестивый', Марал `лань, изящная', Илгъам `страсть, вдохновение' и т.д. На примере поэтической лексики лезгинского языка можно утверждать, что метафорически-образный смысл или оттенок смысла поэтических слов приводит к образованию на их основе имен собственных. Признание факта фиксации в именах собственных поэтического содержания ведет к новому осмыслению поэтизмов.

При сопоставление данного вида СМЛ обоих изучаемых языков можно сделать следующие выводы:

1. Общая тенденция образования поэтических слов заключается в широком привлечении заимствованной и отчасти архаической лексики. Важную роль имеет аффиксация с использованием малоупотребительных аффиксов, содержащих логико-семантическую оценку и повышающих экспрессивно-эмоциональное воздействие. Более редкими способами являются семантическая деривация, образование поэтических «вариантов» нейтральных слов, в том числе посредством несвободных сочетаний. Установлена также определенная продуктивность в обоих языках способа основосложения, ведущего к появлению универбов.

2. Выявлено сходство семантической структуры поэтической лексики обоих языков, заключающееся в общей номинативной направленности данного вида СМЛ (субстантивности и моносемии). Это объясняется связью данной лексики со сферой номинации, с внеязыковой реальностью, которая предполагает четкую предметную соотнесенность, тематическую конкретность и высокую информационную насыщенность поэтических слов. Полисемия развита незначительно (а в лезгинской поэтической лексике практически отсутствует), что свидетельствует о малой развернутости семантической структуры поэтических слов.

3. Анализ семантических связей поэтической лексики обоих языков выявил тот факт, что основная часть поэтизмов является стилистическими (поэтическими) синонимами нейтральных слов. Помимимо этого, в небольшом количестве представлены несинонимические элементы - универбы, наличие которых отражает существование национально-специфичных концептов, характерных, в частности, только для лезгинского или английского поэтического мышления.

4. Изучение семантики поэтической лексики лезгинского языка путем сопоставления с лексикой английской поэзии позволило выявить сходные черты и различия, связанные с географическими, ментальными и историческими, то есть с этнокультурными особенностями двух народов. Так, по количеству наименований численность тематической группы «Сфера человеческого» преоблает в обоих поэтических словарях, что свидетельствует о совпадении поэтических интересов двух народов. Особенности лезгинских поэтизмов состоят в: а) количественном преобладании поэтических наименований эмоций и эмоциональных действий, черт характера и характеристик личности; б) в малочисленности групп «Человеческий возраст», «Временные отрезки: времена года и время суток», «Власть и атрибуты власти», «Война», «Море»; в) в отсутствии групп «Сон и бодрствование», «Странствия»; г) в качественном наполнении групп «Профессии, занятия», «Цветоощущение и цветовосприятие (колоративы)», «Внешность человека», «Флора и фауна (зоонимы)», «Географические названия (топонимы)»; д) в своеобразных омонимических отношениях с именами собственными.

Сопоставление лексики отдельных тематических групп лезгинской и английской поэзии, отражающих определенные фрагменты поэтической картины мира, дает нам, таким образом, основание сделать вывод об этнической отмеченности лексической системы языка в целом и СМЛ данного вида в частности.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

семантический лексика стилистический английский

Поставленная в дипломном исследовании задача изучения структурно-семантической организации разрядов поэтической лексики английского языка и разработки вопросов ее типологии решена посредством сопоставительного анализа с аналогичной лексикой лезгинского языка. Он осуществлен в соответствии с предположением о том, что наиболее полное и объективное представление о типологии и национально-культурных особенностях данного вида лексики может быть получено путем сопоставления ее разрядов с соответствующей лексикой языка иной структуры и культурно-исторических традиций. Исследование количественного соотношения разрядов СМЛ выявило численное количество лезгинской поэтической лексики - 16 %, в то время как в английской СМЛ соотношение разрядов поэтической лексики составило - 17 % . Это свидетельствует о достаточно сходной позиции в сопоставляемых языках разрядов разговорной, книжной и поэтической лексики и о большем развитии английского просторечия по сравнению с этим видом лексики лезгинского языка. Несмотря на относительно небольшой удельный вес данного вида лексики в общем словарном составе, она обладает важной особенностью создавать стилистическое впечатление даже внеконтекстуально. Основным результатом исследования является выявление общих и отличительных характеристик основных разрядов СМЛ разносистемных языков, позволяющих выделить определенные признаки данного вида лексики и закономерности ее формирования и функционирования. По морфологии поэтизмы лезгинского языка представляют простые (корневые) и сложные (в основном двусоставные) слова, являющиеся не дубликатами (единственное исключение - алван-алван), а композитами двух самостоятельных слов, создающими сжатую одночленную метафору: зар-зиба, ала-гуьзли, гуьлуьшан, дуьртгуьл, адил-дуван, геже-гуьндуьз и др. В ряде случаев английских поэтизмов также прослеживается тенденция образования сложносоставных слов: sun-bright, sea-born, spring-tide, plenilune и др., однако, как и в лезгинском языке, количественно преобладают простые слова. Несмотря на применение общих принципов отбора и формирования, поэтическая лексика лезгинского и английского языков отличается от книжной большей образностью и метафоричностью, в то время как общей книжной лексике свойственна терминологичность и отсутствие образности. Исключением является газетная лексика, имеющая в своем арсенале языковые средства всех стилей.

Анализ тематического состава разделов СМЛ обоих языков показал значительное сходство их семантики. Основными глобальными сферами поэтической лексики являются: 1) человеческая; 2) природно-космическая; 3) религиозно-мистическая и абстрактная. Сфера человеческого, включающая названия эмоций, характеристики личности, черты характера, быт и традиции и др., преобладает в количественном и качественном отношении над другими сферами, в чем проявляется общность поэтических интересов обоих языков. Различия заключаются, в основном, в наполнении тематических групп (так, лексический состав ландшафтной, географической и астрономической группы английских поэтизмов природно-космической сферы намного разнообразнее, то же можно сказать и о тематических группах «Обычаи и традиции», «Быт», «Периоды времени: времена года, время суток, возраст человека») и несколько ином угле зрения, отражающем в отдельных фрагментах поэтической картины специфические национально-культурные особенности мировосприятия и воспроизведения: так, в частности, мир птиц в лезгинской поэзии более антропоцентричен. В целом, с учетом незавершенности процессов формирования СМЛ, можно отметить, что система функционально-стилистических помет в словарях обоих языков нуждается в некоторых уточнениях, особенно это касается коллоквиальной и субколлоквиальной лексики.