Функционально-прагматические факторы, обусловливающие использование фразеологизмов в дискурсе (на примере английского языка)

Размещено на http://www.allbest.ru/

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. Теоретические основания исследования прагматико-коммуникативных параметров фразеологических единиц

1.1 Анализ дискурса при исследовании прагматико-коммуникативных параметров ФЕ в контекстно-дискурсивных условиях

1.2 Дискурс versus текст

1.3 Модели анализа дискурса при исследовании ФЕ в контекстно-дискурсивных условиях

1.4 Теория речевых актов в системе дискурсивного анализа при исследовании ФЕ

Выводы по главе

ГЛАВА II. Функционирование фразеологизмов в разных типах дискурса

2.1 ФЕ в аргументативном дискурсе

2.2 ФЕ в нарративном дискурсе

2.3 ФЕ в дискурсе языковой личности

Выводы по главе

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

БИБЛИОГРАФИЯ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ СЛОВАРЕЙ

СПИСОК ЦИТИРУЕМЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ

ПРИЛОЖЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

Проблемы современной английской фразеологии уже не раз являлись предметом пристального внимания и тщательного изучения для многих исследователей.

Однако следует заметить, что во фразеологии подобные исследования ограничиваются лишь рассмотрением структурно-семантических преобразований фразеологических единиц (далее - ФЕ), усиливающих их значение (Гераскина 1978, Свинницкий 1985, Артемова 1991), синтаксической идиоматики (Kirchner 1955, Туранский 1990), компаративных ФЕ со значением усиления (Сущинский 1977, Туранский 1990, Артемова 1991) и выделением особого пласта - фразеологических интенсификаторов (Кунин 1986).

Являясь, в первую очередь, знаками выражения, фразеологизмы подвергаются экспрессивному переосмыслению, и в большинстве случаев их компоненты полностью утрачивают буквальные значения. В результате они приобретают целостное интенсифицирующее значение, например: like a shot, like lightning, like one о 'clock - очень быстро, мгновенно, моментально, as anything, as blazes, as hell, as all get out - адски, дьявольски, чертовски, as they come, as they make them - чрезвычайно, исключительно.

Актуальность настоящего исследования определяется не только тем, что на предыдущих этапах исследований ФЕ уделялось недостаточно внимания, но и необходимостью проследить роль ФЕ в дискурсионном процессе, в создании коммуникативной ситуации в рамках дискурса.

Научная новизна исследования заключается в том, что ФЕ впервые подвергаются анализу, отличному как от традиционного этимологического или диахронического описания, так и от эвристических процедур, принятых в исследованиях фразеологической таксономии. Соединяя научное представление о ФЕ как о знаке выражения с данными о его дискурсивной дистрибуции, мы получаем исследовательскую процедуру, способную дать ответы на многие вопросы о месте ФЕ в языковой картине мира, о ее дискурсивной нише.

Объектом исследования послужил корпус ФЕ, включающий в себя 45 единиц, активно функционирующих в современном английском языке.

Целью исследования является установление и изучение функционально-прагматических факторов, обусловливающих использование ФЕ в дискурсе.

В соответствии с поставленной целью в данной дипломной работе решаются такие задачи как:

- анализ прагматико-коммуникативных параметров ФЕ в контекстно-дискурсивных условиях;

- выявление сходства и различий между дискурсом и текстом;

-выявление особенностей функционирования ФЕ в разных типах дискурса.

Материалом для исследования послужили художественные произведения современных английских и американских авторов, данные английских толковых и фразеологических словарей.

Поставленные задачи, а также языковая специфика объекта исследования обусловили использование в работе следующих лингвистических методов исследования:

1) метода фразеологического анализа - для исследования устойчивости и отграничения ФЕ от свободных сочетаний слов;

2) метода фразеологического описания -- для анализа фразеологического значения ФЕ;

3) интерпретативного метода - для понимания и истолкования ФЕ во всей полноте их связей и отношений.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, на основе анализа дискурсивных дистрибуций раскрывается знаковая специфика ФЕ, что способствует дальнейшему лингвистическому осмыслению дискурсивных средств усиленного воздействия на участников дискурса.

Практическая ценность работы определяется возможностью использования ее положений в курсах по фразеологии, в спецкурсах по теории интерпретации, по анализу дискурса.

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав и заключения.

В главе I "Теоретические основания исследования прагматико-- коммуникативных параметров фразеологических единиц" освещаются вопросы анализа дискурса как контекста функционирования ФЕ, в связи с чем рассматриваются основные положения теории речевых актов и теории аргументации.

Глава II "Функционирование фразеологизмов в разных типах дискурса" посвящена анализу прагматико-коммуникативных особенностей ФЕ в различных типах дискурса (аргументативном, нарративном и дискурсе языковой личности).

Каждая глава сопровождается краткими выводами.

В заключении подводятся итоги проведенного исследования и намечаются его перспективы.

Глава 1. Теоретические основания исследования прагматико-коммуникативных параметров ФБ в контекстно-дискурсивных условиях.

1.1 Анализ дискурса при исследовании прагматико-коммуникативных параметров ФЕ в контекстно-дискурсивных условиях

Когнитивная лингвистика, стараясь вскрыть особенности структур организации знаний и операций над этими структурами, обычно исходит из данных, полученных в ходе анализа языкового материала. Подобный путь исследования - от языковой формы к представляемой ею когнитивной структуре - носит интерпретативный характер (Демьянков 1994) и ориентирован на понимание высказывания (Филмор 1988), поэтому он оказывается близок к подходу, который практикуется в дискурсивном анализе. Неслучайно ученые, работающие в русле когнитивного подхода, все чаще обращаются к идеям дискурсивного анализа в поисках новых исследовательских приемов и эвристик.

В этой связи представляется уместным рассмотрение некоторых положений дискурсивного анализа с тем, чтобы определить их место в методологии когнитивной лингвистики и выявить возможности их использования для решения задач настоящего исследования.

Среди доминирующих теорий языкознания конца XX века особое место, по мнению В. 3. Демьянкова, занимает анализ дискурса. Цель дискурсивного анализа заключается в том, чтобы объяснить, почему те, а не иные высказывания были использованы, почему выбран данный путь мобилизации сил использования именно данных социальных источников (Демьянков 1995).

В настоящем исследовании анализ дискурса должен дать характеристику того, как в контексте взаимодействия людей, направленного на достижение каких-либо целей, коммуниканты интерпретируют речь и действия, является ли такое обращение к интерпретации взаимным - как в случае разговора - или невзаимным, когда мы читаем или пишем. Такая задача, на наш взгляд, заставляет анализ дискурса расширять за счет детализации коммуникативные функции сообщений. Интерпретация опирается на общие и специальные знания, используемые по ходу этого процесса.

Как известно, в системе языка ФЕ достигают высокой степени знаковости. В связи с этим следует отметить, что наиболее интересными областями в дальнейшем исследовании ФЕ, на наш взгляд, становятся прагматика и контекст коммуникации. Следовательно, прагматические и коммуникативные параметры занимают приоритетное место в исследовании ФЕ. Исходя из принципа системного подхода к изучаемому явлению, данные параметры ФЕ необходимо рассмотреть в максимально полном контексте их применения. Таким контекстом, по нашему мнению, служит дискурс. По словам А. М. Каплуненко, "редкий текст является самодостаточным для адекватной интерпретации, поэтому восхождение к дискурсу, к знаниям, оставшимся за пределами высказанных в тексте, является закономерным (Каплуненко 1992: 100). Так как понятие "дискурс" имеет принципиальное значение в настоящем исследовании, ему будет уделено особое внимание. Мы считаем логичным остановиться на трактовке таких понятий, как "дискурс" и "текст", а также на соотношении этих понятий.

Определение такого понятия как "дискурс" уже предполагает некоторую идеологическую ориентацию, собственную точку зрения на анализ языкового общения. В этой связи интересно проследить становление научной мысли относительно данного понятия.

Мишель Фуко рассматривает дискурс в самом широком смысле и считает дискурс не лингвистическим, а общекультурным понятием. Он пишет: "...Безусловно, дискурс - событие знака, но то, что он делает, есть нечто большее, нежели просто использование знаков для обозначения вещей. Именно это нечто большее позволяет ему быть несводимым к языку и речи" (Фуко 1996: 50). Единицей или "атомом" дискурса в понимании М.Фуко является высказывание. Совокупности высказываний образуют дискурсивные формации. Фуко относит к формациям такие стороны жизни человеческого общества, как экономика, политика, медицина, науки о живых существах, что позволяет ему говорить, например, о климатическом дискурсе, дискурсе экономическом, дискурсе естественной истории, психиатрии и т.д. Таким образом, все области человеческого знания являются в его представлении совокупностями дискурсов. При этом Фуко признает, что такое употребление понятия "дискурс" не считается общепринятым, а лингвисты придают ему совсем иной смысл.

В лингвистических исследованиях понятие "дискурс" трактуется как "связный текст в совокупности с экстралингвистическими, прагматическими, социокультурными, психологическими и др. факторами; текст, взятый в событийном аспекте, речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания. Дискурс - это речь, погруженная в жизнь" (ЛЭС 1990: 136).

Ю. С. Степанов считает лучшим определение, данное дискурсу В. 3. Демьянковым: "Discourse - дискурс, произвольный фрагмент текста, состоящий более чем из одного предложения или независимой части предложения. Часто, но не всегда, концентрируется вокруг некоторого опорного концепта; создает общий контекст, описывающий действующие ' лица, объекты, обстоятельства, времена, поступки и т.п., определяясь не столько последовательностью предложений, сколько тем общим для создающего дискурс и его интерпретатора миром,. который "строится" по ходу развертывания дискурса".

Следует заметить, что в этой частиопределения В. 3. Демьянков выражает интенциональную

структуру дискурса, поскольку речь в ней идет о мире интерпретатора, т.е. об интенциональном горизонте и контексте интерпретации. Вместе с тем, дискурс, как считает автор данного определения, имеет логическую структуру и продолжает: "Исходная структура для дискурса имеет вид последовательности элементарных пропозиций, связанных между собой логическими отношениями конъюнкции, дизъюнкции и т.п. Элементы дискурса: излагаемые события, их участники, перформативная информация и "не-события", т.е. а) обстоятельства, сопровождающие события; б) фон, поясняющий события; в) оценка участников событий; г) информация, соотносящая дискурс с событиями" (по Степанов 1995: 37-38).

Как следует из обоих определений, дискурс необходимо понимать как текст или речь в действии, в совокупности со всеми экстралингвистическими факторами, включая знания о мире, мнения, установки, оценки, цели адресанта. Таким образом, дискурс -- более широкое и открытое понятие.

Интересна точка зрения Ю. С. Степанова, связывающего дискурс с понятиями альтернативного мира, факта и причинности. Ю. С. Степанов также дает широкую лингво-философскую трактовку дискурса как "языка в языке", представленного в виде особой социальной данности (Степанов 1998). При этом дискурс не может быть сведен к стилю, грамматике или лексикону как просто язык. Он "существует, прежде всего, и главным образом в текстах, но таких, за которыми встает особая грамматика, особый лексикон, особые правила словоупотребления и синтаксиса, особая семантика, - в конечном счете - особый мир" (Степанов 1998: 676). Хотя Ю. С. Степанов также говорит о существовании дискурса в текстах, его видение' дискурса как особого, возможного мира выводит дискурс далеко за рамки текста.

Рассмотрим теперь, как некоторые зарубежные лингвисты, внесшие значительный вклад в разработку теории дискурса, определяют это понятие. Дебора Шифрин видит три подхода к определению понятия "дискурс". Первый подход, осуществляемый с позиций формально ориентированной лингвистики, определяет дискурс просто как язык выше уровня предложений или словосочетания - "language above the sentences or above the с1аше"(цит. по Макаров 1998: 69). Второй подход дает функциональное определение дискурса как "всякого употребления языка": the study of discourse is the study of any aspect of language use" (указ. соч.: 69.). Этот подход предполагает обусловленность анализа функций дискурса изучением функций языка в широком социокультурном контексте. Третий подход к определению "дискурса" подчеркивает взаимодействие формы и функции: "дискурс как высказывания" - "discourse as utterances" (указ. соч.: 70). Это определение подразумевает, что дискурс является не примитивным набором изолированных единиц языковой структуры "большей, чем предложение", а целостной совокупностью функционально организованных, контекстуализованных единиц употребления языка.

Несомненный интерес к рассматриваемому понятию вызывает подход Роберта де Богранда. Ученый трактует данное понятие под несколько иным углом зрения и, позволим себе заметить, в совершенно оригинальном контексте. Принимая во внимание тот факт, что наука о языке XX века долго изучала лишь язык как таковой, Богранд подчеркивает, что в реальном мире язык не существует сам по себе: "Вы не найдете голландский язык прогуливающимся вдоль каналов, английский язык наслаждающимся чашкой чая, а немецкий - бешено несущимся по автобану. Вы обнаружите лишь дискурсы, т.е. реальные коммуникативные события" (Beaugrande 1997: 36).

Подобную точку зрения высказывает один из ведущих разработчиков теории дискурса голландский лингвист Т. ван Дейк. Он также определяет дискурс как коммуникативное событие, при этом люди используют язык для передачи своих идей и мыслей, что, в свою очередь, является частью более сложных социальных действий (Dijk 1997). Таким образом, в понимании Т. ван Дейка, дискурс это использование языка, передача мыслей и убеждений, речевое воздействие. При рассмотрении понятия "дискурс" краткого комментария требует также соотношение понятий "дискурс" и "текст", о чем речь пойдет ниже.

1.2 Дискурс versus текст

фразеологизм дискурс английский

Рассматривая соотношение этих двух понятий, В. Г. Борботько утверждает, что текст - более общее понятие, чем дискурс, поскольку текст есть последовательность единиц любого порядка. Дискурс, по мнению ученого, тоже текст, но такой, который состоит из коммуникативных единиц языка - предложений и их объединений в более крупные единства, находящиеся в непрерывной внутренней смысловой связи, что позволяет воспринимать его как цельное образование. Дискурсами можно считать, например, тексты, рассказы, статьи, выступления, стихотворения (Борботько 1981). Вместе с тем, В. Г. Борботько не отрицает статус дискурса как "высшей по рангу коммуникативной единицы языка" (Борботько 1981: 104).

Некоторые лингвисты соотносят понятия "дискурс" и "текст", предпринимая попытки дифференцировать категории текст и дискурс, до этого бывшие нередко взаимозаменяемыми, с помощью фактора ситуации. Дискурс предлагают трактовать как "текст плюс ситуация", а текст, соответственно, определяется как "дискурс минус ситуация" (Ostman, Virtanen 1995: 240).

Иногда разграничение данных категорий происходит по линии письменный текст vs устный дискурс. Так, у И. Р. Гальперина находим следующее понимание текста, согласно которому: "текст - это фиксированное на письме речетворческое произведение" (Гальперин 1981: 18). Вслед за И. Р. Гальпериным, 3. Я. Тураева принимает столь узкое определение текста, которое исключает из рассмотрения устную речь и согласно которому "текст является произведением речетворческого процесса, обладающим завершенностью, объективированным в виде письменного документа ...» (Тураева 1986: 11). Данный подход, весьма характерный для сторонников формального изучения языка и речи, неоправданно сужает объем данных категорий, сводя их только к двум формам языковой действительности -- использующей и не использующей письмо. На основании этой дихотомии ряд лингвистов предпочитают разграничивать анализ дискурса, объектом которого, по их мнению, должна быть устная речь и лингвистику письменного текста (Ноеу 1984). Такой подход иногда не срабатывает, например, доклад можно рассматривать одновременно как письменный текст и выступление (коммуникативное событие), хотя и монологическое по своей природе, но, тем не менее, отражающее всю специфику языкового общения в данном типе деятельности.

В весьма многих функционально ориентированных исследованиях прослеживается тенденция к противопоставлению дискурса и текста по ряду оппозитивных критериев: функциональность - структурность, процесс-продукт. Соответственно, различаются структурный текст-как-продукт и функциональный дискурс-как-процесс (Макаров 1998).

Некоторые лингвисты трактуют дискурс как подчеркнуто интерактивный способ речевого взаимодействия, в противовес тексту, обычно принадлежащему одному автору, что сближает данное противопоставление с традиционной оппозицией диалог vs. монолог. Само по себе это разграничение довольно условно, о диалогичности всего языка, речи и мышления писали Л. С. Выготский, М. М. Бахтин и др. (Выготский 1999, Бахтин 1979). На неадекватность такого строгого разграничения дискурса и текста указывает Т. ван Дейк. Рассматривая дискурс как форму вербального взаимодействия, вовлекающего таких пользователей языка, как говорящий и реципиент, ученый подчеркивает, что "текст является скорее продуктом вербальных актов, нежели формой взаимодействия" и далее "...однако, несмотря на это," тексты также имеют своих "пользователей", а именно автора и читателя" (Dijk 1997: 3). Очевидно, мы можем говорить о письменном взаимодействии.

Таким образом, несмотря на существенные различия между дискурсом и текстом, между ними существует некоторое сходство, достаточное для того, чтобы, как считает Т. А. ван Дейк, включить в понятие "дискурс" текст как абстрактный теоретический конструкт, реализующийся в дискурсе (Dijk 1985) так же, как предложение актуализируется в высказывании. По выражению Дж. Лича, текст реализуется в сообщении, посредством которого осуществляется дискурс (Leech 1983: 59).

Как видим, современная лингвистика богата разнообразными подходами к определению понятия "дискурс". В данной связи обращает на себя внимание точка зрения А. М. Каплуненко, который весьма точно выражает соотношение понятий "дискурс" и "текст". Согласно точке зрения ученого, "дискурс является более широким и универсальным лингвистическим объектом, охватывающим не только саму языковую структуру речевого произведения, но также типовые параметры коммуникативной ситуации, особенности коммуникантов, стратегию построения коммуникации. В отличие от дискурса, текст представляет собой более специфическое и узкое явление, не выходящее за рамки собственно структурно-смысловых параметров речевого произведения (Каплуненко 1991). Такое широкое понимание дискурса сегодня все чаще встречается в лингвистической литературе, затрагивающей этот вопрос. Конечно, всю ее мы не сможем исчерпать, поэтому в качестве основной примем точку зрения Т. ван Дейка, согласно которой, дискурс - это сложное коммуникативное явление, включающее, кроме текста, еще и экстралингвистические факторы (знания о мире, мнения, установки, цели адресата, необходимые для понимания текста). Вслед за ученым мы рассматриваем дискурс в трех его аспектах: 1) использование языка, 2) передача идей и убеждений (коммуникация), 3) взаимодействие в социально-обусловленных ситуациях.

Очевидно, интеграционный подход к изучению всех трех аспектов дает полное представление о том, как использование языка влияет на способ передачи идей и убеждений, и наоборот, а также как аспекты взаимодействия влияют на то, как люди говорят и как убеждения контролируют использование языка и взаимодействие в ходе коммуникации.

В настоящее время в теоретической лингвистике существуют различные модели анализа дискурса. Обращение к дискурсивному анализу при исследовании ФЕ в контекстно-дискурсивных условиях предполагает обоснование выбора одной из них.

1.3 Модели анализа дискурса при исследовании ФЕ в контекстно-дискурсивных условиях

В рамках дискурсивного анализа разработано несколько аналитических моделей, среди которых В. 3. Демьянков выделяет два типа:

1 .Формальные модели - в них семантические качества языковых форм не учитываются и отвлекаются от исторических аспектов языка. Сюда относятся следующие направления: теория речевых актов, анализ разговора и этнография речи. Эти модели направлены на описание коммуникативной компетенции. Формальные теории дискурса рассматривают формы существования разговорного языка под углом зрения взаимодействия людей в социологическом аспекте. Предметом анализа являются последовательности речевых взаимодействий. Исследуемые же единицы лежат выше уровня предложения; например, к этим единицам относятся речевые акты и ходы в общении и обмен репликами (Демьянков 1995).

2.Содержательные модели - в них анализ дискурса полностью сосредоточен именно на семантической и исторической плоскостях, как в теоретическом, так и практическом планах (Демьянков 1995). Примером является подход М. Фуко, который под дискурсом понимает "совокупность словесных перформансов", а его анализ дискурса направлен на объяснение явлений речевой деятельности, точнее - того, что было произведено совокупностью знаков (Фуко 1996: 108).

Наибольший лингвистический резонанс получила коммуникативная модель дискурсивного анализа, разработанная Т. ван Дейком. Остановимся на основных положениях данной модели.

1. Модель анализа дискурса Т. ван Дейка объединяет в себе и формальный, и содержательный аспекты анализа дискурса, выделенные В. 3. Демьянковым и предусматривает анализ дискурса, понимаемого как коммуникативное событие и вербальное взаимодействие.

2. Согласно этой модели, анализ дискурса направлен на речь как на продукт говорения и текст как на продукт написания в контексте коммуникативного события в целом.

3. Подходя к методике дискурсивного анализа как таковой, Т. ван Дейк подчеркивает открытость, незамкнутость дискурса. По мнению лингвиста, анализ дискурса всегда выводит нас при помощи моделей и социальных контекстов в другой дискурс. Анализ дискурса движется по кругу от макро- к микро-уровням беседы, текста, контекста, общества и наоборот.

4. «Дискурс не является лишь изолированной текстовой или диалогической структурой. Скорее это сложное коммуникативное явление, которое включает в себя и социальный контекст, дающий представление как об участниках коммуникаций, так и процессах производства и восприятия сообщения» (Дейк 1989: 113).

5. Основными принципами анализа дискурса, согласно модели Т. ван Дейка, являются следующие:

1) изучение естественного языка текстов и разговоров;

2) использование контекста (социального и культуры);

3) линейная последовательность анализа структурных единиц;

4) рассмотрение письменного и устного дискурса как социальной практики его участников;

5) изучение устной речи, но при этом не должна полностью игнорироваться речь письменная;

6) учет при анализе дискурса категоризации, производимой его участниками;

7) выявление общего значения и функций дискурса;

8) анализ дискурса по всем направлениям и на всех уровнях (звуковом, граматическом, семантическом);

9) учет конструктивности дискурса, поскольку его конструктивные элементы могут функционально использоваться, пониматься и изучаться как части других элементов;

10) учет общих грамматических, коммуникативных правил и правил речевого взаимодействия, а также рассмотрение нарушений, игнорирования и изменений существующих правил в данном дискурсе;

11) выявление стратегий, которые пользователи языка используют для достижения целей дискурса;

12) признание роли социальной когниции в дискурсе, т.е. знаний, отношений, идеологий, норм, ценностей (Dijk 1997: 29 - 31).

Для целей исследования прагматико-коммуникативных параметров ФЕ в дискурсе, наиболее приемлемой, на наш взгляд, представляется именно коммуникативная модель Т. ван Дейка, поскольку она не только предполагает систематизированное описание его различных измерений, но и дает возможность определить отношения между использованием языка, идеями и убеждениями, а также их взаимодействием.

Согласно выбранной нами модели, анализ дискурса должен отвечать на следующие вопросы: Как использование языка влияет на убеждения и воздействие? Как аспекты речевого воздействия влияют на язык? Как убеждения контролируют язык и воздействие? (Dijk 1997: 2). Ответы на эти вопросы, несомненно, требуют междисциплинарного подхода, который охватывает ряд теоретических постулатов. Об основных теоретических подходах к дискурсивному анализу, а также к анализу прагматико-коммуникативных параметров ФЕ, речь пойдет в следующем разделе.

Среди основных подходов к изучению дискурса лингвисты выделяют следующие:

1) теория речевых актов (Остин 1986, Серль 1986);

2) логическая грамматика общения (Leech 1983, Грайс 1985);

3) лингвистика текста (ван Дейк 1989); 4) грамматика дискурса (Langaker 1987);

5) когнитивные и психолингвистические модели обработки и понимания дискурса (ван Дейк 1989);

6) модели репрезентации дискурса в теории искусственного интеллекта (Shank, Abelson 1977);

7) конверсационный анализ (Sacks, Schegloff, Jefferson 1974);

8) критический анализ дискурса (Dijk 1997).

Приведенный выше неполный список демонстрирует теоретическую и методологическую разнородность области дискурсивного анализа. Вместе с тем, некоторые подходы развиваются вместе с дискурсивным анализом и фактически стали его составными частями.

В настоящем исследовании анализ дискурса проводится в русле теории речевых актов. Кроме того, в исследовании были использованы такие теоретические подходы, как теория интенциональных состояний, теория аргументации и когнитивный подход к представлению события в дискурсе.

1.4 Теория речевых актов в системе дискурсивного анализа при исследовании ФЕ

Центральным понятием теории речевых актов (ТРА) можно считать иллокутивный акт. Сущность иллокутивного акта отражается в речевом акте (РА) как его иллокутивная сила. Как известно, Дж. Серль, активно развивающий идеи Дж. Остина о речевых актах и разработавший собственную теорию, указал на весьма важное обстоятельство формирования иллокутивной силы. Реализуя интенциональный аспект коммуникации, говорящий, в первую очередь, исходит из конвенциональных условий, поскольку, желая получить определенный результат, он должен заставить адресата "опознать свое намерение получить этот результат" (Серль 1986: 160).

Таким образом, употребляя определенное языковое средство, в частности, ФЕ, адресант исходит из соотношения между а) собственными коммуникативными целями, б) соответствующими правилами коммуникации и в) уместностью ФЕ в контексте данных целей и правил.

Именно в соотношении интенционального, с одной стороны, и конвенционального, с другой стороны, аспектов речевого акта Дж. Серль усматривает перспективу анализа коммуникации с использованием понятийного аппарата этой теории (Серль 1986а). Дж. Серлю принадлежит наиболее полное и последовательное определение иллокутивной силы высказывания как "...оценки смыслового статуса высказывания, такого как утверждения, обещания, предупреждения, угрозы, требования и т.д." (Серль 1986а: 170). Он также выделил три основных фактора иллокутивной силы:

1. Иллокутивная цель, под которой Дж. Серль понимает смысл или1У

цель конкретного типа иллокуции (Серль 1986а). Данный фактор определяется тем содержанием, которое непосредственно выражает иллокуция, настоянием на чем-либо, угрозой чего-либо, выражениями нежелания, презрения, восхищения, одобрения и т.д.

2. Направление приспособления между высказыванием и миром. Фактически Дж. Серль имеет в виду ситуации, в которых "некоторые иллокуции в качестве части своей иллокутивной цели имеют стремление сделать так, чтобы слова (а точнее пропозициональное содержание) соответствовали миру; другие иллокуции связаны с целью сделать так, чтобы мир соответствовал словам" (Серль 1986а: 172).

3. Условие искренности, или различия в выраженных психологических состояниях коммуникантов. Дж. Серль здесь близко подходит к тому понятию, которое Г. П. Грайс называет категорией Качества, являющейся одним из условий известного Принципа Кооперации (Грайс 1985). Если один из коммуникантов не заинтересован в сотрудничестве, он может давать либо ложные, снижающие эффективность коммуникации высказывания, либо играть несвойственную ему роль в процессе коммуникации.

Исследуя сложные речевые акты, Дж. Серль и Д. Вандервекен указывают еще на одну важную характеристику иллокутивной силы, заслуживающую упоминания в данном исследовании - интенсивность, с которой выражены иллокутивная цель и условие искренности (Серль, Вандервекен 1986: 251-252). Как будет показано, этот компонент иллокутивной силы наиболее важен для коммуниктивного анализа дискурса и исследования прагматико-коммуникативных характеристик ФЕ, одной ,из которых является участие ФЕ в совокупной иллокутивной силе высказывания. В качестве примеров приведем два высказывания, в одном из которых ФЕ способствует совокупной иллокутивной силе ассертива, а в другом - совокупной директивной иллокутивной силе. Это способствованиепроявляется в усилении степени, с которой выражены иллокутивные цели. Например:

"I know well enough ... but Gill I'll bet would be as peeved as anything (Th. Dreiser "An American Tragedy", p.385).

"Goddam right", Stradlater said. He was too conceited. " No kidding now. Do that composition for me. Don't knock yourself out or anything, but just make it descriptive as hell. Okay!" (J. P. Salinger "The Catcher in the Rye", p.29).

Все вышеперечисленные компоненты иллокутивной силы учитываются при классификации речевых актов. В настоящем исследовании мы используем классификацию речевых актов, разработанную Дж. Р. Серлем. Он установил, что при совершении речевого акта говорящий выражает то или иное психологическое состояние. Отраженность в дискурсе психических состояний его участников Дж. Р. Серль объясняет в рамках предлагаемой им концепции Интенциональных состояний.

Выводы по главе

Проведенный анализ методологических и теоретических постулатов исследования ФЕ позволяет сделать следующие выводы:

1. Для полного и всестороннего анализа прагматико-коммуникативных параметров ФЕ необходимо привлечение метода дискурсивного анализа, согласно которому дискурс представляет собой интерактивную деятельность участников общения, установление и поддержание контакта, эмоциональный и информационный обмен, оказание воздействия друг на друга.

2. Теория речевых актов выражает ключевую идею совершения высказыванием социального действия - именно в таком смысле предлагается понимать дискурс в нашем исследовании . и представляет собой такой научный инструментарий, с помощью которого возможен наиболее полныйанализ ФЕ в контекстно- дискурсивных условиях. Употребляя ФЕ, говорящий исходит из соотношения между собственными коммуникативными целями, соответсвующими правилами коммуникации и уместностью ФЕ в контексте данных целей и правил, что, в свою очередь, является основанием для утверждения о том, что теория речевых актов не может абстрагироваться от высказывания, от текста, от дискурса -определение иллокутивной силы требует коммуникативно-ориентированных единиц.

3. Категория интенсивности связана с интенциональностью. Языковое выражение интенсивности с помощью речевых актов, содержащих в своем составе ФЕ, порождается и определяется интенциональным состоянием говорящего, выражающим определенную ментальную направленность субъекта к действительности.

4. Главная цель анализа ФЕ в составе макроречевого акта аргументации состоит в том, чтобы раскрыть коммуникативное предназначение ФЕ в аргументативном дискурсе. Поставленная цель может быть достигнута только в рамках коммуникативного подхода к исследованию ФЕ, который обеспечивает теория аргументации.

5. Сопоставление коммуникативной единицы, нарративного текста, содержащего ФЕ, с когнитивной единицей, т.е. событием, позволяет выявить важную роль когнитивного компонента в коммуникативных параметрах ФЕ в нарративном дискурсе.

Глава 2. Функционирование фразеологизмов в разных типах дискурса

2.1 ФЕ в аргументативном дискурсе

Аргументативный дискурс - это тип дискурса, "включающий в качестве основного компонента тексты на естественном языке, призванные повлиять на сознание одного или нескольких участников ситуации общения в нужную для говорящего сторону" (Баранов, Сергеев 1988: 105). Рассмотрим фрагмент разговора, переходящего в спор. Фрагмент взят из романа Э. Хемингуэя «По ком звонит колокол», в котором отражены события первой мировой войны. Данному разговору предшествовало следующее событие. Лейтенанту американской армии Лаборди дан приказ возглавить команду по установке репродукторов и отбыть с тактической миссией на линию фронта в расположение роты С, которая должна оказать всяческое содействие и помощь. Прибыв на место, Лаборди встречает командира роты, капитана Троя, между ними завязывается разговор, макропропозиция которого имеет следующий вид: "капитан Трои и лейтенант Лаборди обсуждают установку репродукторов".

"You want to bring this big thing up?" Troy asked, pointing to the truck.

"Of course!" confirmed Laborde, "We will dismount the loudspeakers, but we can't place them at too great a distance from the truck. The longer the wires ... the bigger the resistance ...".

" How far do they carry?" Troy asked doubtfully.

"If you want the Germans to understand what we're saying", explained Laborde, "the distance shouldn't be more than sixty to a hundred yards. These loudspeakers are very weak. Originally, we were supposed to have loudspeakers with ten times their power - but somehow, they never materialized. You know the Army. However, it doesn't make much difference. It just means that we have to gocloser to the Germans."

"Closer to the Germans. ..." Troy said thoughtfully. "We don't like to be close to them."

"Well," said Laborde, "we like it."

"You are crazy! You're either crazy or you don't know how things are, here. I won't risk the lives of my men because you haven't the right kind of equipment. This big truck of yours is going to draw fire as sure as hell. And the fire is going to hit my men."

"To be shot at is one of the risks you run in war; it can't be helped."

"Listen, Bud," said Troy. "... there hasn't been a day when I haven't been losing men. I'm responsible for these men."

"I haven't come of my own fun," Laborde continued. "I was ordered here to do a job, and the job will be worth it to you as well as to us." Laborde pulled a sheet of paper out of his pocket. On it there were the orders signed by General Fairish. The orders said that ... С Company was to give all co-operation needed. ..."I'll give you all the co-operation," said Troy (Hemingway, "For Whom the Bell Tolls", p.l17-119).

Разговор начинается с обсуждения расстояния, на котором планируется установить репродукторы. Лаборди сообщает Трою о недопустимости размещения громкоговорителей на слишком большом расстоянии от грузовика, на котором находится усилитель, поэтому им придется подъехать поближе к противнику. Далее разговор переходит в спор, который характеризуется рядом семантических, прагматических и других особенностей. Имеются существенные различия в интенциональных установках. Спор отличается направленностью если не на разрешение проблемы, то, по меньшей мере, на эксплицитное выражение мнений коммуникантов и нередко служит средством для достижения "победы любой ценой" или вырождается в "спор ради спора". Одной из основных отличительных черт данного типа аргументативного дискурса является то, что спор ведется в отношении пропозиционального содержания исходного тезиса. Поводом для спора в данном разговоре послужил тезис, пропозициональное содержание которого выражено косвенным комиссивом "... we have to go closer to the Germans". Участники спора вступают в полемику, выражая свои мнения относительно приемлемости данного тезиса.

Лаборди, взявший на себя в этом споре роль пропонента, подкрепляет свой тезис достаточно выверенной аргументацией. Его аргументы организованы в сложноподчиненную структуру, которую можно представить так: We have to go closer to the Germans (точка зрения) because if you want the Germans to understand what we're saying, the distance shouldn't be more than sixty to a hundred yards (аргумент 1). ... the distance shouldn't be more than sixty to a hundred yards (точка зрения) because 1) these loudspeakers are very weak (аргумент 1.1), 2) originally, we were supposed to have loudspeakers with ten times their power- but they never materialized (аргумент 1.2). В этой последовательности аргументов, выраженных совокупностью ассертивов, первый аргумент выступает в качестве аргумента как такового в поддержку точки зрения, а следующие за ним аргументы 1.1 и 1.2., в сумме представляющие пример сложносочиненной аргументации, обосновывают приемлемость первого аргумента, который, в свою очередь, выступает уже как "суб-точка зрения".

Интенциональный горизонт Троя, вступающего в полемику оппонентом, определяется его должностью: он - командир роты и несет ответственность за своих солдат. Поэтому интенциональное состояние Троя можно интерпретировать как негодование, направленное на плохое оснащение армии и обеспокоенность, направленная на солдат. Интенциональность сознания Троя предполагает, согласно Дж. Серлю (Searle1983), два уровня: первый - это интенциональные состояния негодования и обеспокоенности, второй - намерение совершить некоторые действия, в нашем случае противостоять Лаборди и убедить его не подъезжать близко к немцам. Таким образом, интенциональное состояние Троя, определяемое интенциональным горизонтом, обуславливает необходимость макроречевого акта аргументации, структура которого имеет следующий вид: We don't like to be close to the Germans (точка зрения) because I won't risk the lives of my men (аргумент 1). I won't risk the lives of my men (точка зрения) because 1) you haven't got the right kind of equipment (аргумент 1.1), 2) This big truck of yours is going to draw fire as sure as hell (аргумент 1.2), 3) The fire is going to hit my men (аргумент 1.3). Аргументация Троя также имеет сложноподчиненную структуру, в которой комиссив "I won't risk the lives of my men" станет убедительным аргументом в поддержку точки зрения, выраженной в ассертиве "We don't like to be closer to the Germans", только если сам получит убедительные обоснования своей справедливости или приемлемости.

На наш взгляд, комиссивный аргумент можно считать убедительным по двум причинам: во-первых, интенциональное состояние веры в то, что грузовик привлечет внимание противника, усиливает ФЕ as hell, который входит в ассертив, вербализующий это состояние; и, во-вторых, основанием для преобразования комиссивного высказывания в убедительный аргумент служит ценностная категория "безопасности", к которой апеллирует Трои в своей аргументации. Он пытается убедить Лаборди в особой значимости для него и для его людей ценности "безопасность", ведь он - командир, который отвечает за безопасность своих солдат и не хочет подвергать их ненужному риску. Напомним, что в основе аргументации лежит понятие ценности. Дальнейшее развитие аргументирования в анализируемом споре происходит в рамках данной ценности и определяется кардинальным расхождением в интепретации участниками спора данного понятия. В целом, диалог, который выстраивают коммуниканты, сходен с рукопашным боем, каждый из участников спора стремится воздействовать на партнера речью, как оружием.

А. Н. Баранов и В. М. Сергеев справедливо отмечают тот факт, что ценностная категория безопасности относится к числу ценностей, наиболее часто используемых в аргументативном дискурсе (Баранов, Сергеев 1988). С данным наблюдением трудно не согласиться, ибо это подтверждает и исследуемый нами фактический материал. В иерархической структуре общечеловеческих ценностей с ценностью "безопасность" соседствует ценность "здоровье". В этом параграфе мы предлагаем рассмотреть еще два примера аргументации, которая ведется в рамках заданной ценности.

В первом примере, представляющем собой разговор между двумя персонажами романа А. Кронина "Цитадель", речь идет об опасности, которая угрожает здоровью жителей рабочего района глухого провинциального городка в Южном Уэльсе. В городе, где работают герои романа, замечательный хирург Филлип Денни и участковый врач Эндрю Мэнсон, начинается эпидемия брюшного тифа. Эндрю пытается выяснить причину этой эпидемии и считает, что возбудителем инфекции является бациллоноситель. Однако он ошибается и обращается за советом к Денни.

"You were right. It was enteric. I've got five cases. But I don't know the ropes. ...I was worried about the origin, thought I might be dealing with a carrier. I've come to ask your advice".

Денни убеждает Эндрю в том, что причиной вспышки эпидемии является вовсе не бациллоноситель, а старая канализационная труба, "вся дырявая, ни к черту не годная, из которой просачиваются нечистоты, отравляя половину подземных источников в городе" и которую он советует взорвать.

"You see" Denny resumed, "paratyphoid is more or less endemic here. But one day soon, very soon, we are going to have a pretty little blaze-up. It's the mainsewer that's to blame. It leaks like the devil, and seeps into half the low wells at the bottom of the town. I've hammered at Griffiths about it till I'm tired. He's a lazy, evasive, incompetent, pious swine". ...

"We'll have to do something about it. We must write to the Ministry of Health", Andrew said impulsively.

"We could write a dozen letters", Denny answered, "And all we'd get would be a doddering commissioner down here in six months' time. No! I've thought it all out. There's only one way to make them build a new sewer."

"How?"

"Blow up the old one!" (A. J. Cronin "The Citadel", p. 40).

Совершая макроречевой акт убеждения, Денни преследует две перлокутивные цели: первая - произвести желаемые изменения в когнитивной структуре сознания своего собеседника, т.е. изменить мнение Эндрю о причине вспышки эпидемии, и вторая - изменить поведение адресата так, чтобы оно соответствовало желаниям адресанта, в нашем случае убедить Эндрю уничтожить канализационную трубу. Для достижения первичной цели акта убеждения Денни направляет свою аргументацию на переинтерпретацию ситуации и выдвигает тезис в виде ассертива: "It's the main sewer that's to blame." В ходе совершения этого утверждения, говорящий выражает некоторое убеждение, в справедливости которого он намерен убедить слушающего. Контекст ситуации показывает нам, что Денни безуспешно пытался убедить местные власти в лице главного санитарного инспектора города. Потерпев неудачу в убеждении господина Гриффитса путем рациональных средств воздействия ("I've hammered at Griffiths about it till I'm tired"), Денни прибегает к иррациональным, т.е. иллокутивным средствам, убеждая Эндрю. Иллокутивную силу основного аргумента с пропозицией: "It leaks like the devil, and seeps into half the low wells at the bottom of the town" усиливает ФЕ like the devil, что, в своюочередь, делает аргумент более убедительным для слушающего. Выдвигая тезис-ассертив, представляющий собой реализацию оценочного суждения и ассертивный аргумент в его поддержку, Денни тем самым вербализует интенциональное состояние вины, направленное скорее не на источник заразы, а на ленивые, некомпетентные и уклоняющиеся от выполнения своих обязанностей местные власти, которые не принимают никаких мер борьбы с ней. Типичным представителем местной администрации в анализируемом фрагменте выступает господин Гриффите (He's a lazy, evasive, incompetent, pious swine"). Таким образом, ФЕ в этом случае является не только средством иллокутивного, а также и средством интенционального усиления.

Для достижения конечной цели акта убеждения Денни приводит последовательность контраргументов, направленных против тезиса, выдвинутого Эндрю в виде косвенного директива "We must write to the Ministry of Health". Денни убежден в том, что нет смысла писать письма с жалобами в Министерство здравохранения. В порядке вывода из выше перечисленных предпосылок, выраженных в ассертивных речевых актах, Денни выдвигает новый тезис с пропозицией "Blow up the old one!" и явной директивной иллокуцией, в котором предлагает Эндрю взорвать старую канализационную трубу для того, чтобы администрация города построила новую. Дальнейшее развитие сюжета свидетельствует о том, что Денни убедил Эндрю. Ночью они закладывают в трубу динамитные шашки и производят взрывы, а утром всполошившаяся, наконец, администрация приступает к ремонту канализационной системы. Следовательно, макроречевой акт убеждения, предпринятый Денни, можно считать успешным. Адресант убедил адресата, ибо после исполнения говорящим речевого акта убеждения адресат совершил действие, интендируемое говорящим, благодаря тому факту, что у него сформировались определенные убеждения (последнее также входило в намерения говорящего).Другой, очень интересный, на наш взгляд, пример аргументативного диалога представляет разговор двух супругов, главных героев комедии У. С. Моэма "Пенелопа". Макроструктура данного фрагмента дискурса может быть представлена в виде пропозиции "муж убеждает свою строптивую жену принять лекарство".

[Dickie comes in with a little medicine glass, filled with a milky fluid.] Dickie: Here it is.

Penelope: Oh, no, Dickie, I'd much rather not.

D.: Don't be silly, darling. This'11 pull you together like anything.

P: No, I think I'd rather lie down on this sofa. [She lies down on a sofa.]

D: Let's put this rug over your feet. There. Now take this medicine. ...

There ...

P: Oh, no, Dickie. I'll take it after you've gone. I really will. I promise you I'll take it.

D: Why on earth can't you take it now?

P: Well, I hate making faces before you.

D: But I've often seen you make faces.

P: Yes, at you. That's quite a different thing.

D: Now take it like a good girl. It'll make you feel like one o'clock.

P: After you've gone.

D: [With great determination.] I'm not going to stir from this room till you've taken it.

P: [Resigned.] Give it me. Hold my nose, Dickie. [She swallows it and' makes a face.] Oh, I wish I'd never married you, Dickie (W. S. Maugham "Penelope", p. 51).

Анализ разговора показывает, что процесс аргументации состоит из четырех этапов (раундов), следовательно, прагматическая макроструктура данного разговора включает четыре макроречевых акта аргументации. Рассмотрим каждый из них.

В начале первого раунда аргументации, на стадии конфронтации, основной тезис вводится имплицитно в виде косвенного директива с пропозицией "Here it is". Наиболее естественная процедура введения тезиса в аргументативном диалоге предусматривает использование эксплицитных средств, в нашем случае - явного директива с иллокутивной силой просьбы. На данном этапе аргументации функцию такого средства выполняет ситуационный контекст, знание которого помогает слушающему восстановить тезис. Таким образом, восстановив основной тезис своего мужа, содержащий просьбу принять лекарство, Пенелопа отказывается ее выполнить. Свой отказ она вербализует при помощи комиссива с пропозицией "Oh, no, Dickie, I'd much rather not". После того, как разногласие мнений супругов представлено оппозицией между просьбой и отказом ее выполнить, наступает решающий момент в дискуссии - стадия аргументации, на которой стороны переходят к изложению своих аргументов. Аргументы Дикки, выступающего на этой стадии в роли протагониста, включают директив с пропозицией "Don't be silly, darling", который можно охарактеризовать как обращение к жене с просьбой быть благоразумной и ассертив, пропозициональное содержание которого ("This'11 pull you together like anything") представляет собой предсказание о быстром действии предлагаемого лекарства. ФЕ like anything в составе этого ассертивного аргумента способствует интенсивности, с которой выражена иллокутивная сила "выдвижение аргумента", доказывающего приемлемость тезиса. Однако аргументы мужа оказались не убедительными для Пенелопы, она предпочитает прилечь и отдохнуть, нежели выпить лекарство. Свое предпочтение (точку зрения) Пенелопа излагает в пропозиции комиссивного высказывания, которое содержит эксплицитный модус мнения, перформатив to think и модальный предикат I'd rather: "I think I'd rather lie down on thissofa". Таким образом, Дикки терпит поражение в первом раунде аргументации.

Интенциональный горизонт Дикки, в первую очередь, врача, выполняющего свой профессиональный долг, а затем уже любящего и заботливого мужа, задает необходимость нового раунда аргументации и тут уже ему приходится полностью перестраиваться на эксплицитное введение тезиса в виде явного директива с пропозицией "Now take this medicine". Что же касается Пенелопы, то ее дальнейшее вербальное поведение определяет интенциональное состояние желания побыть одной. Выслушав тезис своего мужа и предвосхищая его аргументы, она осознает, что информация, содержащаяся в предполагаемых аргументах, вновь противоречит ее желанию и мнению. Поэтому Пенелопа перебивает речь Дикки и вступает в разговор с целью выразить непринятие его тезиса ассертивом "Oh, no Dickie" и высказать свою точку зрения, совершая комиссивный речевой акт, содержащий обещание принять лекарство только после ухода Дикки ("I'll take it after you've gone"). Свой тезис Пенелопа подкрепляет последовательностью комиссивных аргументов, которые иллокутивно взаимосвязаны, дополняют и усиливают друг друга. Выдвижение аргументов в данной последовательности происходит по мере нарастания комиссивной иллокутивной силы. Сначала идет комиссив, выражение иллокутивной силы которого усиливает лексический интенсификатор really ("I really will"), за ним следует сложный комиссивный речевой акт, совокупную иллокутивную силу которого выражает перформатив to promise. Таким образом, мы видим, что условия успешности второго макроречевого акта аргументации не выполнены, супругам не удалось прийти к единому мнению.

Поражение во втором раунде аргументации вынуждает Дикки предпринять третью попытку. Новый раунд он начинает с риторического вопроса, который имплицитно репрезентирует тезис. В классификации Дж. Серля вопрос представляет собой особую форму, просьбы, просьбы овербальном акте, содержащем ответ (Серль 19866), следовательно, высказывание с пропозицией запроса о положении дел в мире " Why on earth can't you take it now?" является косвенной просьбой, скрытую иллокутивную силу которого усиливает выражение "why on earth...". Усиление иллокутивной силы "выдвижение тезиса", по мнению Пенелопы, не обосновывают его "приемлемость" и поэтому она вновь отвергает просьбу, мотивируя свой отказ тем, что нежелает "строить рожицы" в присутствии мужа. Интенциональное состояние нежелания Пенелопа вербализует в виде ассертива с пропозицией "Well, I hate making faces before you". Аргумент Пенелопы не убедил Дикки. Продолжая отстаивать свою точку зрения, он переходит в контрнаступление, и выдвигает контраргумент в защиту своего тезиса. Соединительная частица but вводит контраргумент, выраженный ассертивом с пропозицией "But I've often seen you make faces" и указывает на оппозицию между двумя противоположными аргументами: аргументом протагониста (Дикки), защищающего тезис: "Take the medicine now" и аргументом антагониста (Пенелопы), отстаивающей тезис: "I'll take the medicine after you've gone". Однако оппозиция не заключается только в том, что существует противопоставление аргументов. Дело в том, что анализируемые ассертивы являются аргументами двух противоположных выводов: "Я приму лекарство, когда ты уйдешь, потому, что я не желаю "строить рожицы" в твоем присутствии" (вывод Пенелопы) и "Но я часто вижу как ты "строишь рожицы", поэтому прими лекарство сейчас" (вывод Дикки). Следовательно, but также относится и к оппозиции между двумя противоположными выводами. Возникшая оппозиция дает Пенелопе все основания полагать, что аргумент вывода, сделанного Дикки, нерелевантен, а это означает, что он не является достаточным в пользу точки зрения мужа. По этой причине Пенелопа вводит еще один аргумент, состоящий из двух ассертивов " Yes, at you. That's quite a different thing", который уточняет предыдущий аргумент и поясняет тот факт, что "строить рожицы" мужу и"строить рожицы" в присутствии мужа - разные вещи". Таким образом, в третьем раунде аргументации победу одерживает Пенелопа.