Особенности омонимии и полисемии в английском и немецком языках

Мы приходим, таким образом, к убеждению: то выделение омонимов, с которого мы начали свое рассмотрение, несмотря на видимую четкость и простоту, скрывает в себе противоречия столь серьезные, что согласиться с данной точкой зрения не представляется возможным.

Перейдем теперь к рассмотрению другой точки зрения на омонимы, согласно которой таковыми считаются не только изначально разные и совпавшие по своей внешней форме слова, но и большая группа слов многозначных, в которых отдельные значения настолько далеко разошлись, что дали жизнь новым словам. Основной трудностью в определении и выделении группы омонимов из большого семейства многозначных слов, иначе говоря в распределении слов по разрядам "полисемия" и "омонимия", является тут неопределенность самого критерия "далеко разошедшиеся значения", "разрыв семантических связей". Понятие "разрыв семантических связей" является прежде всего субъективным и, кроме того, абсолютно не лингвистическим. Недаром в терминологии лексикологов, защищающих эту позицию, .мы встречаем такие выражения, как "восприниматься", "ощущаться", "чувствоваться", "впечатление" и т. п., т. е. термины скорее психологии, чем лингвистики. Ср., например: "Однако не подлежит сомнению, что Мann и Мann ('человек' и 'мужчина') воспринимаются как теснейшим образом связанные между собой".

Какое лингвистическое понятие заключено в подобных высказываниях? Можно ли на нем строить лингвистическую теорию и объявлять при этом, что ее положения "не подлежат сомнению"? Выделенные на нелингвистических основаниях омонимические пары часто, естественно, нелегко будет защитить.

В целом вторую концепцию проблемы омонимии и многозначности можно оценить следующим образом: с нашей точки зрения, она правильно включает в число омонимов пары слов, обособившихся в результате сильного расхождения отдельных значений многозначного слова. Такие новообразующиеся пары ничем не отличаются на каждой данной стадии развития языка от тех, которые возникли благодаря случайному сближению их фонетического облика. И те и другие характеризуются тем, что они звучат одинаково, а обозначают разное, что графически и морфологически они последовательно не различаются (хотя тенденция такого различения в языках наличествует), зато всегда ведут себя по-разному в предложении и имеют разную лексическую сочетаемость.

Из сказанного следует, что необходимо найти такой способ определения и оценки "семантических" омонимов, который вытекал бы из непосредственного рассмотрения конкретных фактов языка.

Обратимся теперь к современной прикладной лингвистике и посмотрим, как решается в работах этого направления вопрос о полисемии и омонимии. Приходится отметить, что в литературе такого характера нет и следа той страстной и бурной полемики на тему: что считать омонимами, а что -полисемантичным словом, того интереса к теоретической стороне вопроса о тождестве слова, которые мы встречаем в работах более традиционного направления.

В статьях по машинному переводу (МП) на аналогичную тематику, как правило, принимается то определение омонимов, которое "удобнее", т. е. практичнее, и лучше служит при решении той или иной проблемы. Это и естественно: для практических задач МП теоретическое решение вопроса о "пределе многозначности" и т. п. по существу не может принести особой пользы.

Различие между омонимией и полисемией не проводится, так как "для машины безразлично, имеется ли какая-нибудь смысловая связь между двумя возможными переводами данного слова или нет". Так, например, омонимией с точки зрения машинного перевода считается, "когда одна и та же последовательность элементов (например, букв) должна для получения удовлетворительного перевода перерабатываться по-разному". Ср. также другое определение: "... единица называется омонимичной, если из нее па данном этапе анализа не может быть получено однозначной информации". Приведем еще и такое высказывание: "Если слово имеет несколько значений, то для теории класса удобнее считать каждое такое значение отдельным словом, т. е. омонимизировать эти значения".

Хотя вопрос о разграничении омонимии и многозначности не интересует прикладную лингвистику, сама проблема многозначности стоит в центре ее. интересов. Почти все отмечают и необыкновенную сложность, и первостепенную важность этой проблемы: "Многозначность слов - одна из самых трудных проблем машинного перевода",- говорит Лукьянова. Сложность и практическую актуальность проблемы отмечает К. Гарпер, указывая, что 43% слов русского научного текста оказываются лексически полисемантичными, не говоря уже о синтаксической многозначности. Естественно, что трудности, которые возникают для механического перевода в связи с полисемией слов и конструкций, толкают теорию на поиски средств устранения многозначности. И то, что казалось поначалу непреоборимой сложностью, начинает проясняться под настойчивым воздействием научной мысли.

Основным способом снятия многозначности в данное время признается изучение и описание тех контекстуальных условий, в которых реализуется то или иное значение слова. На Западе этой центральной задачей занимаются уже давно. "Информация, необходимая для решения проблемы многозначности, содержится в контексте", - говорит В. Ингве. Под контекстом подразумевается окружение слова в тексте или слова, с которыми данное, определяемое слово употребляется.

К. Гарпер писал, что "русские нигде не отмечают связи между значением и структуральным контекстом". Однако если это и было правильным для 1956 г., то теперь в нашей специальной литературе уже насчитывается целый ряд статей, посвященных либо теории вопроса, либо конкретной разработке отдельных случаев многозначности слов и грамматических фактов языка.

Это обстоятельство представляется совершенно понятным, поскольку данный метод, основываясь на абсолютно материальных и чисто лингвистических фактах, может и должен положить конец чисто интуитивным, а следовательно, неизбежно субъективным оценкам и суждениям о многозначности языковых единиц.

Контекстное окружение слова может быть исследовано и учтено с достаточной формальной точностью на основании цели ком лингвистических данных. Может быть перечислен набор слов (вернее, подклассы слов), с которыми наиболее вероятным образом происходит сочетание, и может быть исключен набор слов (подклассы слов), с которыми сочетание невозможно или по крайней мере маловероятно. Далее могут быть описаны те грамматические связи, которые типичны или нетипичны в том и в другом случаях. Из сравнения "участников" окружения и типовых моделей построения словосочетания для слова в одном значении и для него же в другом значении можно будет решить. имеем ли мы дело с одной единицей, или с большим их количеством. Нам кажется, что если мы не обнаруживаем совпадения в "поведении" слова с разными значениями в речи как в отношении синтаксических связей, так и в отношении связей лексических, то говорить об одном слове уже нельзя. Оно распалось и дало жизнь двум, трем и т. д. словам.

Правда, в теоретических работах, посвященных проблеме тождества слова, часто отрицается, что различие синтаксических и лексических связей нарушает тождество слова. Рассмотрим этот вопрос подробнее.

Широко распространено вполне справедливое суждение, что морфологические изменения слова не затрагивают единства его как слова. Мотивацией этого утверждения служит, естественно. то, что возникающие при грамматических превращениях разновидности будут лексически равны друг другу и будут поэтому одним и тем же словом (ср.: leit-e, leit-est, leit-et, leit-en и т. д., или: сад, сад-а, сад-у, сад-ом, сад-е т. д.). А. Н. Смирницкий считает и другие видоизменения, а именно различия синтаксического построения, в которых участвует слово, или разную его сочетаемость с другими словами, не затрагивающими тождества слова. Вот мотивировка его утверждения, почти дословно повторяемая в разных работах: "Эти грамматические ... особенности не уничтожают тождества слова, поскольку они выступают в качестве обусловленных лексической семантикой; они представляются понятными и вполне оправданными особенностями данного значения слова.

В данной аргументации следует отметить два слабых места. Во-первых, факт "оправданности", "понятности" подобных изменений никак не может служить доказательством того, что перед нами не два слова, а одно. Во-вторых, можно ли быть так уверенным в том, что грамматические особенности обусловлены лексической семантикой? А не может ли быть и наоборот, что грамматические особенности употребления слова в специфическом контексте обусловливают появление и особых лексических значений? Зарегистрированы ли случаи, чтобы слово изменило свое значение, в нулевом контексте, без окружения другими словами, отражающими различные понятия? Как бы там ни было, данную аргументацию в пользу высказанного тезиса нельзя признать безупречной. И. В. Виноградов тоже придерживается взгляда, что разное участие слова с различными значениями в синтаксических строениях и лексических сочетаниях не нарушает единства слова, поскольку и такие видоизменения являются формами слова: "Смысловое единство слова сочетается с реальным или потенциальным многообразием его форм". Понятие формы слова Н. В. Виноградова расширенное: "В понятие грамматических форм слова включаются не только разновидности его морфологической структуры, но и различные сочетания его с другими формами слов (это Виноградов называет лексико-синтаксической формой слова) или словами (по Виноградову, лексико-фразеологическая форма слова).

Такие формы слова, как лексико-синтаксическая или лексико-фразеологическая, В. В. Виноградов приравнивает к морфологической; естественно, что при этом понимании нет и распадения единства слова: оно существует как единое целое в многообразии своих форм.

Различия в синтаксических и лексических сочетательных потенциях слова-явление, несомненно, формального порядка, это характерные формальные особенности слова. Но безоговорочное сближение этих формальных особенностей с морфологическими видоизменениями слова нецелесообразно, так как последние обязательно связаны с неизменностью лексического содержания слова (ср.: der Staat, des Staates или: вед-у, вед-ешь и т. п.), в то время как особенности синтаксической и лексической сочетаемости связаны именно с изменяемостью лексического содержания. Так, русское значение ключ соединяется с атрибутивной предложной группой "от+имя" только в значении 'Schlussel', а не в значении источник (ср.: ключ от двери, от комнаты, от дома), нем. Stock сочетается с порядковым числительным в значении 'этаж' (ср.: der erste, vierte, zehnte Stock); нем. .ziehen связывается с именем в винительном падеже только в значении 'тащить, тянуть', а не в значении 'двигаться, переезжать'. Зато в последнем случае, можно сказать, обязательно присутствие обстоятельства пространственного или (реже) временного характера (ср.: das Gewitter zieht nach Westen - гроза движется на запад; wir zogen zu Verwandten - мы поехали к родственникам).

Таким образом, если синтаксическая или лексическая валентность слова и есть характернейшая формальная особенность слова, то она не сопоставима с его морфологической формой, в чем бы эта последняя ни выражалась: в морфемном изменении типа du wag-te-st ты рискнул рядом с wagen рисковать или в сочетании слов типа du hast gekampft ты боролся рядом с kampfen бороться.

Отсюда следует: если можно утверждать. что морфологические видоизменения не нарушают тождество слова, будучи только формами единого семантического содержания, то в отношении других формальных особенностей слов этого утверждать нельзя: они связаны как раз не с единством лексического содержания, а с его расщеплением. Разная формальная одежда облекает здесь разное содержание. Не имеем ли мы тут дело с разными единствами формы и содержания, т. е. иначе говоря, с разными словами?

А. И. Смирницкий совершенно правильно утверждает: для того, чтобы лексические разновидности слова представляли собой варианты одного и того же слова (иначе говоря, чтобы не возникала омонимия), необходимо: 1) чтобы они имели общую корневую часть, т. е. выраженную в звуковой оболочке лексико-семантическую общность, 2) чтобы не было соответствия между материальными, звуковыми различиями и различиями лексико-семантическимн, т. е. чтобы первые не выражали последних. Таким образом, в вариантах слова мы видим либо лексическое различие, которое не выражается внешне, либо, напротив, внешнее различие, которое не выражает лексического различия. Примером второго у него служит английское наречие often и наречие oft; обнаруживая внешнее различие в фонемном составе, обе формы имеют, одно значение, а именно 'часто' и должны быть признаны вариантами (фономорфологическими) одного слова.

Относя эту дифференциацию к немецкому материалу, мы определим, скажем, das Tuch со множественным числом Tucher и das Tuch со множественным числом Tuche как разные слова, так как морфологическая дифференциация сопровождает здесь лексическую (первое означает 'платок', второе - 'сукно'). Колебания же множественного числа Themen и Themata при форме единственного das Thema создают лишь грамматические варианты слова, а не разные слова, ибо к этим колебаниям безразлична семантика слова; грамматические разновидности не выражают в этом случае различий в лексическом содержании.

В большинстве случаев объективно существующее различие значений слова (не употреблений его, а значений) связано с различными потенциями в области синтаксической и лексической сочетаемости, с разными правилами конструирования в речи. Именно эти правила придется досконально изучить для того, чтобы можно 6ыло судить о тождестве слова.

Понятие омонимии, очевидно, будет значительно расширено в связи с таким подходом. Подобное расширенное ее понимание является продолжением движения, начавшегося в ту пору, когда "семантическая" концепция омонимов выступила против "этимологической". Это движение было вполне естественным: при прежнем понимании омонимии огромное количество слов с резкой разнозначностью приходилось толковать как единое целое. По настоящему истолковать это слово с современной точки зрения оказывалось невозможным, и толкование превращалось в простое перечисление несовместимых друг с другом значений.

Однако речь будет идти не о простом расширении понятия омонимии, а об изменении более глубоком. Прежде всего, ясно, что принцип общего этимологического происхождения не будет играть никакой роли при таком подходе: речь пойдет не об одинаковости или разности происхождения слова, а об одинаковости или разности его отношения к предложению и словосочетанию на определенном, и притом синхронном, этапе. С другой стороны, и критерий семантической близости или далекости столь трудно измеримых каким-нибудь объективным масштабом не будет для нас играть прежней роли. Поэтому разница в значениях, "казавшаяся" исследователям недостаточной для признания совершившегося разрыва одной лексемы на две, может оказаться для нас достаточной при ином критерии распределения.

В одном случае мы должны признать, что некие единицы А1 и А2-разные слова, т. е. омонимы потому, что, имея разное значение, они в своих морфологических изменениях разнятся друг с другом; в другом случае мы говорим, что В1 и В2 - омонимы потому, что, имея разное значение, они обнаруживают в сумме разные типовые окружения и разные потенции синтаксического моделирования. Обе системы дифференциации перекрещиваются друг с другом.

Что же считается правильным именовать словами-омонимами?

1. Безусловно, омонимами являются слова, принадлежащие к разным частям речи, хотя они и развились первоначально из одной лексемы и по лексическому значению часто тесно связаны друг с другом. Ср. нем. leben 'жить' и das Leben 'жизнь', прилагательное laut 'громкий' и существительное der Laut 'звук', прилагательное gelehrt 'ученый' и существительное der Gelehrte ', 'ученый', наречие da 'тут, там' и союз da 'так как', существительноe die Kraft 'сила' и предлог kraft 'в силу, в соответствии'.

Парадигматические схемы глагола leben (ich lebe, du lebsеt, er lebt ... ich lebte, du lebtest, er lebte и т. д.) и существительного das Leben (das Leben, des Lebens и т. д.) или прилагательного laut и существительного der Laut являются совершенно различными. Грамматические категории, присущие этим парам слов, естественно, не будут совпадать. Существительное die Kraft изменяется по парадигме склонения женского рода, в то время как предлог неизменяем. При отсутствии парадигматических различий, как, например, в случае наречие da- союз da, выявляются иные, совершенно ясно дифференцирующие формальные признаки: союз da обязательно стоит во главе предложения, который замыкается глаголом (например: Da er mit gedampfter Stimme sprach, konnte man ihn kaum verstehen), что для наречия отнюдь не характерно.

2. Безусловными омонимами мы считаем одинаково звучащие слова, которые, принадлежа к одной части речи, имеют разные морфологические характеристики, разные парадигматические схемы (тип склонения, образование множественного числа, род, тип спряжения и т. п.).

Например: der Bauer крестьянин - слабое склонение, das der) Bauer клетка - сильное склонение; der Tor дурак - слабое склонение, das Tor 'ворота'-сильное склонение; der Kiefer 'челюсть'- сильное склонение, die Kiefer 'сосна' -склонение женское, т.н. третьего типа; тут мы имеем дело со словами разного грамматического рода и разного склонения. Der Schild 'щит' и das Schild 'вывеска' имеют один тип склонения, но разный грамматический род и разное образование множественнoгo числа: Schilde и Schilder; das Gesicht 'лицо' и das Gesicht 'призрак', имея одинаковый род и тип склонения.

Глагол bewegen двигать и глагол bewegen склонять, побуждать относятся к разным типам спряжения: первый - к слабому, второй--к сильному; так же erschrecken пугать erschrecken пугаться. Давая примеры, мы нарочно смешивали и те, и другие случаи: Tor-Tor и Kiefer-Kiefer- слова, разные по своей этимологии, остальные пары - единого происхождения.

3. Для слов, совпадающих по принадлежности к одной части речи и по морфологической характеристике, решающим является третий различительный признак: сумма "дистрибуций" слова, те словосочетательные возможности, как в синтаксическом, так и в лексическом отношении, которые его характеризуют. При выраженном несовпадении сочетательных потенций следует говорить о наличии двух (и более) словесных единиц. двух (и более) слов.

Иногда решение вопроса сравнительно просто, как, например, в случае транзитивного и интранзитивного вариантов глагола. Ясно, что транзитивный глагол ausreissen 'вырывать' постоянно будет конструироваться с именем в винительном падеже. Определение лексической категории слов, сочетающихся. таким образом, с ausreissen, будет излишним. Интранзитивное ausreissen с основным значением удирать, убегать никогда не будет сочетаться с таким именем. Эти взаимоисключающие свойства ausreissen1 и ausreissen2 служат формальным доказательством омонимии двух слов и формальной (только не морфологической, а синтаксической) характеристикой их.

Не всегда, однако, так просто решается вопрос о совпадении или несовпадении валентности того или иного слова. В ряде случаев необходим подробный анализ типичных и нетипичных синтаксических конструкций или лексических сочетаний, возможных и невозможных конструкций и сочетаний. При лексических сочетаниях встанет неизбежный, как мы видели, вопрос о классах и подклассах слов.

Надо сказать, что третий признак омонимии является самым важным и всеобъемлющим признаком. Он обязательно сопровождает первые два (омонимия слов, принадлежащих к разным частям речи, и омонимия слов с разными морфологическими показателями), которые характеризуют лишь часть омонимов. Действительно, в случае Kraft и kraft определять омонимию будет не только то, что одно слово-имя существительное, а другое - предлог, а и то обстоятельство, что синтаксическое поведение обоих слов будет совершенно различным. Они не совпадут ни в одной из своих конструкций. Аналогично и der Bauer крестьянин и das (der) Bauer клетка будут отличаться не только парадигмой склонения, но и синтаксическим, и лексическим окружением, совершенно не совпадающим для обоих слов. В омонимах der Stock палка и der Stock этаж различительным признаком будет только последний, лексический.

Есть еще один отличительный признак омонимии: словообразовательные связи слов. Так, слово der Schlosser слесарь несомненно произведено от das Schloss замок, а не от das Schloss дворец, замок. Der Schwindler 'обманщик' и beschwindeln 'обманывать' ничем не связаны с безличным schwindeln кружиться, туманиться, а безусловно производны от schwindeln 'обманывать, дурачить'. Наличие разных словообразовательных гнезд - признак того, что перед нами два разных слова.

Трудность разграничения полисемии и омонимов приводит некоторых ученых к утверждению, что омонимами целесообразно считать только слова, различные по происхождению. Однако, во-первых, не во всех случаях удастся установить происхождение слова, а во-вторых,- и это главное - следование такой установке отодвинуло бы понятие омонимов в область ист. лексикологии, в то время как именно для современных языков приходится разграничивать значения, связанные одно с другим, и значения, которые, хотя и выражены одинаковой звуковой формой, в семантическом плане не имеют ничего общего. Это вопрос не только лингвистической теории, но и лексикографической практики.

Итак, если при полисемии мы имеем дело с различными значениями одного и того же слова, то при омонимии мы имеем дело с разными словами, одинаково звучащими.

Полисемия опирается на связанность значений слова: все его значения опираются на общее, стержневое значение. Однако не все значения слова сохраняются в равной степени, влияют на его употребление и словообразовательные связи. Это приводит к тому, что многозначное слово распадается на ряд слов, у которых общей является лишь звуковая форма.

Слова, которые совпадают по звуковой форме, но различаются по значению (и эти значения сейчас не связаны друг с другом), называются омонимами. В отличие от полисемии омонимия возникает на основе общности только звуковой формы: значения слов-омонимов не имеют общего семантического стержня.

Следует заметить, что по вопросу о роли распада многозначного слова в образовании омонимов в современной лексикологии нет единого мнения. Так, В. И. Абаев в статье "О подаче омонимов в словаре" (см.: Вопросы языкознания, 1907, № 3) высказал мысль о том, что новые омонимы, их "размножение идет в основном за счет полисемии". Е. М. Галкина-Федорук в статье "К вопросу об омонимах в русском языке" также считали одним из продуктивных способов образования омонимов "обособление значения слов". Однако В. В. Виноградов отмечал непродуктивность этого способа образования, считая, что "еще меньше омонимов обязано своим образованием семантическому распаду единой лексемы на несколько омонимичных лексических единиц типа свет - вселенная, и свет - освещение. А. А. Реформатский утверждал, что в русском языке "больше всего омонимов, возникших благодаря заимствованиям", хотя он признавал и факт активности процесса производной омонимии. А. И. Смирницкий основным источником пополнения языка омонимами называл случайные звуковые совпадения. О. С. Ахманова, признавая достаточную активность омонимов. возникающих в результате разошедшейся полисемии, указывала в то же время и на большие трудности, с которыми связаны поиски объективных критериев оценки завершения процесса омонимизации. Эти статьи, как и ряд других письменных и устных выступлений, послужили стимулом для развернувшейся дискуссии по вопросам омонимии?

Представляется наиболее целесообразным считать, что способ расщепления значений достаточно активен, хотя продуктивность его для разных структурных типов омонимов неодинакова. Об этом свидетельствуют приводимые выше примеры. На это указывают и 248 случаев разошедшейся полисемии, отмеченных О. С. Ахмановой из числа 2360 омонимичных слов, приводимых ею в "Словаре омонимов русского языка".

Омонимия может быть результатом совпадения звучания, написания и полного или частичного совпадения формоизменения исконного слова и заимствованного. Например, русское (ставшее теперь уже областным по употреблению) лава - плот, помост и русское же лава - забой со сплошной системой разработки совпали в звучании со словами лава - боевой порядок в строю (из польск. lawa- ряд, шеренга) и лава - расплавленная минеральная масса, извергаемая вулканом (из итал. lava), русское рубка - рассечение на части совпало со словом рубка - закрытое помещение на верхней палубе судна или надстройках корабля (из голл. roef-каюта); русское горн-"кузнечный" совпало с горн - "рог" (из нем. Horn) и т. д. Но таких примеров в языке сравнительно немного.

Результатом "фонетического совпадения этимологически разных славянских слов с непроизводной основой" считает В. В. Виноградов и появление омонимии слов мир 1 - вселенная и мир die Welt, 2 - покой der Frieden. Но таких омонимов в языке немного. (Заметим, однако, что омонимия слов мир Welt и мир Frieden является скорее следствием графических изменений, результатом исчезновения разных написаний букв и и i.)

Омонимия как языковое явление наблюдается не только в лексике. В широком смысле слова омонимами иногда называю) разные языковые единицы (в плане содержания, структуры, уровней принадлежности), совпадающие по звучанию (т. е. в плану выражения). В отличие от собственно лексических (или абсолютных) омонимов, все другие созвучия и разного рода совпадения называют иногда относительными, хотя здесь правильнее было бы говорить не об омонимии в широком смысле слова, и даже не об относительной омонимии, а об омонимическом употреблении в речи разнообразных видов омофонов, в состав которых, как указывает В. В. Виноградов, входят "все виды единозвучий или созвучий- и в целых конструкциях, и в сцеплениях слов или их частей, в отдельных отрезках речи, в отдельных морфемах, даже в смежных звукосочетаниях".

Разграничение разных слов-омонимов и одного слова с многими значениями, как уже отмечалось, вызывает немало затруднений и не всегда может быть проведено однозначно.

Можно указать на следующие виды дифференциации омонимов:

1. Орфографические: различные варианты дифтонгов - ei - ai; долгое и краткое ie - i; с или без знака долготы h, Leib тело - Laib буханка; Seite сторона, страница - Saite струна; Lied песня - Lid веко; Miene мина, выражение лица - Mine 1.котлован 2.мина, снаряд; Mahl еда - Mal 1.пятно 2.раз; Mahre кляча - Mahre легенда;

2.морфологические: (род, число) der See озеро - die See море; der Kunde клиент - die Kunde известие; das Tuch - die Tuche сукно - die Tucher платок;

3.основным средством дифференциации является контекст, окружение омонима: der Ton 1.звук 2.глина - здесь поможет только контекст, der Stab 1.палка 2.штаб; der Star скворец 2. катаракта (grauer Star бельмо) 3.[sta: r] Film -звезда;

4.словообразование, прежде всего сложные слова:

Der Strau? 1.букет можно выразить композитом Blumenstrau?, 2.страус - композитом Strau?vogel;

На трудность разграничения этих явлений и сложность их четкого, последовательного определения указывает и современная лексикографическая практика. Так, многие слова, которые в одном словаре даны как многозначные, в другом (или других) рассматриваются как разные слова, омонимичные друг другу.

Нередко наблюдается столкновение или даже совмещение в одном тексте и слов-омонимов и слов, случайно совпадающих в звучании (омофонов, омоформ и т. д.). Интересно сопоставить намеренное столкновение частичных омонимов есть - "быть, иметься" и есть - "принимать пищу", в переводе С. Я. Маршака "Заздравного тоста" Роберта Бернса:

У которых есть, что есть - те подчас не могут есть,

А другие могут есть, да сидят без хлеба

А у нас тут есть, что есть, да при этом есть, чем есть, -

Значит, нам благодарить остается небо!

Прием совмещения разного рода созвучий особенно часто используется в стихотворных каламбурах (фр. calembour-игра слов). В них такое столкновение также выполняет разные функции. Например, может быть использовано с познавательно-разъяснительной целью.

Так же и в немецком языке благодаря омонимам намеренно создаются курьезные ситуации, где одинаковое звучание имеет разный смысл:

Ein Madchen im Reiseburo. „Bitte, einen Reisefuhrer!" - „Broschiert oder gebunden?" - „Nein, - moglichst blond!" - Девушка в бюро путешествий. "Пожалуйста, один путеводитель (или одного экскурсовода)". "Вам брошюру или журнал?" - "Нет, желательно блондина!" Слово Reisefuhrer имеет два омонимичных друг другу значения: путеводитель, карта маршрутов и гид, экскурсовод.

Wenn wir uns auf andere verlassen, dann sind wir oft verlassen. - Если мы полагаемся на других, то часто остаемся одни. Слово verlassen имеет два значения: полагаться на кого-либо или покидать что-либо, кого-либо.

Was gibt es drei mal sieben? - Feines Mehl. - Сколько будет трижды семь? Этот вопрос можно еще перевести как: Что будет, если три раза просеять через сито? Поэтому ответ: - Мелкая мука. Обычно на этот вопрос отвечают "двадцать один"

Wohl ihm, der viele Freunde zahlt, weh ihm, wenn er auf sie zahlt. - Благо тому, кто насчитывает (дословно) много друзей, горе тому, кто на них рассчитывает. Глагол zahlen означает считать, а второе значение -рассчитывать на кого-либо.

Заключение

Проведенное исследование показало, что омонимы, возникшие в результате разрыва семантических связей когда-то единого многозначного слова, так же естественны в языке, как и полисемантичные слова, и являются достоянием языка, результатом жизни языка как системы.

Установить границу между полисемией и омонимией чрезвычайно трудно. Существующие способы разграничения омонимов и ЛСВ многозначного слова не дают должных результатов. Современная лексикографическая практика ярко и наглядно отражает отсутствие единых принципов выделения омонимов. Об этом свидетельствуют полученные нами результаты анализа толковых, этимологических, двуязычных и специальных словарей омонимов современного английского языка, показавшие, что в аналогичных случаях одни и те же слова трактуются в каждом словаре по-разному: то размещаются в одной словарной статье, то подаются под двумя, тремя и более заголовочными словами. В зарубежной лексикографии семантические омонимы в большинстве случаев игнорируются. В предисловиях о них, как правило, не упоминается. Количество таких омонимов в словарях невелико. Из 80 отобранных для анализа лексических единиц в зарубежной лексикографии семантические омонимы представлены в среднем 15 омонимичными парами. Следует подчеркнуть, что составление лексикографических справочников и отражение проблемы омонимии в них всецело определяются решением теоретического вопроса о соотношении полисемии и омонимии и невозможно без четкого проведения границы между ними. При установлении этой границы необходимо исходить из факта наличия или отсутствия семантической связи между лексическими единицами, следовательно, основным способом установления факта полисемии или омонимии может быть только семантический критерий.

В настоящем исследовании в качестве семантического критерия определения омонимов использовался метод лексических объяснительных трансформаций, применение которого позволило нам определить условия сохранения и распада семантического тождества слова и решить вопрос об омонимичности сопоставляемых единиц языка, рассматриваемых в одних словарях как многозначные слова, в других - как омонимы. Использование данного метода позволило также показать характер связи между лексико-семантическим вариантом (ЛСВ) полисемантичного слова и специфику выделения омонимов.

Как показало исследование, положением общего компонента смысла определяется степень семантической близости между ЛСВ. Наличие единого для всех ЛСВ семантического компонента, который выступает семантическим инвариантом слова, например, элемент time, объединяющий ЛСВ слова date, свидетельствует о самой высокой степени семантической близости между ними. В словах, не имеющих единого смыслового центра, в которых роль общего семантического компонента выполняет поясняющее словосочетание, большая степень связи между ЛСВ обеспечивается вхождением этого словосочетания в определение того или иного ЛСВ или полностью или большей частью. Например, формула объяснения слова - long piece of stiff material as an obstruction входит в дефиницию ЛСВ "засов" и "шлагбаум" со всеми своими элементами, в то время как толкование основного ЛСВ bar "брусок" включает только основную часть этой объясняющей формулы, а именно: long piece of stiff material. И, наоборот, вхождение только отдельного элемента поясняющего словосочетания, например, компонента long в определения JICB того же слова bar "полоса (света)", "тактовая черта" или только элемента obstruction в толкования ЛСВ "отмель", "препятствие" свидетельствует о большей степени семантической отдаленности, однако, смысловые нити не обрываются полностью и слово остается тождественным самому себе, хотя такие случаи уже близки к омонимии.

Мы стремились определить и необходимое условие утраты смыслового единства слова позицией общего семантического компонента в структуре каждого значения и установили, что семантическая самостоятельность омонимов обеспечивается отсутствием у них общего элемента смысла и невозможностью его выявления, например: coach1 "карета" и coach2 "репетитор", club1 "дубинка", club2 "карта трефовой масти" и club "клуб", right1 "справедливость" и right2 "правая партия" и др.

Большинство выявленных омонимов представляют собой омонимичные пары, в которых многозначные слова соотносятся с однозначными, причем, в смысловой структуре первых из них (многозначных) ЛСВ связаны общим компонентом смысла, семантически далеким от другого омонима, который выступает в виде отдельного слова. Например, fool1 "дурак", "шут", "посмешище" объединены общим элементом silly, не имеющим ничего общего с fool сладкое блюдо из сваренных и протертых ягод со сбитыми сливками".

Многие омонимы, как и многозначные слова, имеют свою смысловую структуру, причем более развитую у одного из них, а именно, у первого члена омонимичной пары, который, в большинстве случаев, включает основной ЛСВ когда-то единого многозначного слова. Например, sable имеет три ЛСВ: "соболь", "мех соболя", "искусственный мех коричневого цвета", в то время как sable2 имеет только два ЛСВ: "черный цвет", "траурная одежда". В таких омонимичных парах имеется два смысловых центра. Причем роль смыслового центра каждого омонима выполняет объединяющий все ЛСВ каждого из них общий семантический компонент. Например, в sable смысловым центром выступает компонент brown, а в sable2 - black.

Смысловая близость ЛСВ многозначного слова и смысловая разобщенность слов-омонимов подтверждаются и результатами координационного анализа, показавшими, что множество типовых синтаксических структур, в которых может быть употреблено слово, является ограниченным, как и множество его грамматических форм. Смысловое сходство ЛСВ и семантическая несовместимость слов-омонимов могут определяться и по контекстам их употребления, которые могут быть семантически близкими и семантически далекими, естественными и неестественными, что выявляется в ходе координационной замены при перестановке однородных членов. Чем больше сходства между ЛСВ, тем вероятнее полная взаимозаменяемость их соседей - однородных членов в контекстах, иллюстрирующих употребление этих ЛСВ. Например, предложение She took part in the games and she displayed a fighting spirit так же естественно, как и She took part in the games and she won some prizes. Для омонимов типичен контраст контекстов. Из-за семантической разъединенности слов-омонимов контексты их употребления оказываются также семантически далекими, неестественными, неверными при координационной замене. Действительно, невозможно иметь на шляпе ленту и городской оркестр (There was a striped hand and a city orchestra on the hat), как и немыслимо метать булаву И членов клуба (Another exercise is whirling a heavy club round the head and throwing men at a certain distance), но иметь на шляпе ленту и перо (There was a striped band and a big feather on the hat) или метать булаву или диск (Another exercise is whirling a heavy club round the head an throwing a metal disk at a certain distance) соответствуют нормам словоупотребления . В ходе координационного анализа также определялась степень семантической близости на основании ответов информантов. Сопоставление результатов компонентного анализа с данными координационной замены показало, что чем выше степень близости между ЛСВ, тем оценка правильности контекстов их употребления выше и они отмечены как наиболее естественные или правильные в большей степени. И, наоборот, там, где степень связи незначительна, едва выражена, или отсутствует вообще, предложение оценивается как наименее верное или неестественное. Таким образом, при всей сложности задачи разграничения полисемии и омонимии ее решение представляется вполне осуществимым на основе семантического критерия, а именно: метода лексических объяснительных трансформаций. Полученные результаты дают нам основание считать данный метод достаточно надежным и достоверным способом установления границы между полисемией и омонимией и пригодным в работе с любым материалом, независимо от того, связаны ли слова, подвергаемые проверке на семантическое тождество, этимологически или нет. Разработанный нами метод выделения омонимов и составленный на его основе список семантических омонимов могут способствовать разрешению сложной проблемы разграничения полисемии и омонимии прежде всего в лексикографии. В качестве дополнительного критерия изучения омонимии может быть использован сопоставительный анализ, который в настоящее время может служить самостоятельным методом установления разрыва семантических связей в английском и немецком языках. В дальнейшем требуется разработка отдельных омонимов, типов контекстов, допускающих или не допускающих употребление омонимов в разноязычных (в нашем случае английских и немецких) текстах, определение количества координационных тестов, достаточного для установления омонимии, В настоящем исследовании используются только элементы сопоставительного метода, а именно: отношения однородности как семантико-синтаксическое средство при установлении степени семантической близости между анализируемыми словами. В настоящей работе граница установления омонимии в ходе координационной замены является условной и определяется наличием минимум двух контекстов, в которых перестановка однородных членов оказывается возможной или невозможной, подтверждая явление полисемии или омонимии при соотнесении с результатами семантического анализа. Поэтому полученные в ходе координационной перестановки результаты носят вероятностный характер, но можно утверждать, что общие характеристики семантических отношений между омонимами и полисемией в английском и немецком языках полностью совпадают, различия наблюдаются лишь в семантике отдельных лексических единиц и их употреблении в текстах.

Список использованной литературы

полисемия омонимия семантический английский немецкий

1. Абаев В.И. О подаче омонимов в словаре. Вопросы языкознания, 1957, " 3, с.31-43.

2. Антышев А.Н. Категориальная омонимия основ и корреляций глаголов и существительных в современном немецком языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. М.,1972. - 21 с.

3. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М.: Наука, 1974. - Гл. 3. Словообразование и многозначность, с.164-215.

4. Аракин В.Д. Омонимы в английском языке. Иностранные языки в школе, 1958, J6 4, с.З-П.

5. Арнольд И.В. Лексикология современного английского языка. -М.: Высшая школа, 1973. 303 с.- 196

6. Арсеньева М.Г., Строева Т.В., Хазанович А.П. Многозначность и омонимия. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1966. - 129 с.

7. Ахманова О.С. Словарь омонимов русского языка. - 2-е изд. М.: Русский язык, 1976. - 448 с.

8. Виноградов В.В. Об омонимии и смежных явлениях. В кн.: Избранные труды. Исследования по русской грамматике. - М., 1975, с.295-312.

9. Гак В.Г. Сопоставительная лексикология. М.: Международные отношения, 1977. - 264 с.

10. Горбань В.Г. Подача омонимов в немецких толковых и специальных словарях и структура омонимического словаря. Дис. . канд. филол.наук. - М.,1971. - 332 л.

11. Григорьев В.П. Обсуждение проблемы омонимии. Вопросы языкознания, М.,1958, с.162-163.

12. Звегинцев В.А. Семасиология. М.: МГУ, 1957. - 322 с.

13. Комлев Н.Г. Компоненты содержательной структуры слова. М.: МГУ, 1969. - 192 с.

14. Кузьменко H.A. К проблеме разграничения омонимии и полисемии в английском языке. В кн.: Исследования по лексической сочетаемости. М.,1980, с.104-119.

15. Маслов Ю.С. Омонимы в словарях и омонимия в языке. В кн.: Вопросы теории и истории языка. Л.,1963, с.198-202.

16. Медникова Э.М. Значение слова и методы его описания. М.: Высшая школа, 1974. - 202 с.

17. Ромашковцева Э.П. Проблема семантического разграничения полисемии и омонимии и роль сочетаемости в выявлении значения слова. В кн.: Исследования семантической структуры слов и их лексической сочетаемости. М.,1979, с.45-66.

18. Савилова И.П. Исследование смыслового содержания существительных англ. eye нем. Auge методом лексических трансформаций. - В кн.: Исследования семантической структуры английский слов. М.,1975, с.34-51.

19. Савилова И.П. О характере лексико-семантического варьирования многозначного немецкого существительного die Hand. В кн.: Семантическая структура слова и фразеологизма. Рязань, 1978, с.106-115.

20. Смирницкий А.И. Лексикология английского языка. М.: Изд-во лит-ры на иностр. языках, 1956. - 260 с.

21. Соболева П.А. Словообразовательная полисемия и омонимия. -М.:Наука,1980. 294 с.

22. Супрун Н.И. Омонимия и ее соотношение с полисемией в современном немецком языке:/На материале безаффиксных глаголов/. Дис. канд. филол. наук. - Горький, 1969. - 216 л.

23. Шайкевич А.Я. Источники лексической омонимии в германских языках. Дис. канд. филол. наук. - М., 1962. - 294 л. /2 т./

24. Шендельс Е.И. О грамматической омонимии в немецком языке. Иностранные языки в школе, 1955, № 6, с.15-25.

25. Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. Л.: Наука,1974. - 427 с.

26. Немецко-русский словарь п/р Лепинга А.А. и Страховой Н.П.,М.,1062

27. Baldinger К. Die Semasiologuie. In: Versuch eines Uberblicks: Deutsche Akad. der Wiss. zu Berlin. Vortrage und Schriften. Berlin, 1957, H. 61. S. 25.

28. Heger К. Homographie, Homonymie und Polysemie // Zeitschr. fur Rom. Phylol. 1963. Bd. 79, N 5/6, S. 471-491.

29. The Oxford English Dictionary. Oxford: At the Clarendon Press,1933,vol.1-12 with Supplement and Bibliography.

30. BBS Branys E. Homonyme Substantive im Neuenglischen.

31. Ein Beitrag zum Leben der Worter. Postberg, 1938. -123 p.

32. БАРС Большой англо-русский словарь /Под ред. И.Р.Гальперина. М.: Сов. Энциклопедия, 1972, т.1-2. - 863 с, 822 с.

33. Мюллер В.К. Англо-русский словарь. - Изд. 17-е,- 215 испр. и доп. М.: Русский язык, 1977. - 887 с.

34. АРС Англо-русский словарь /Составит. В.Д.Аракин, З.С.Выгодская, Н.Н.Ильина. - Изд. 9-е, стереотипное. - М.: Сов. Энциклопедия, 1971. - 848 с.

35. ТСО Тышлер И.С. Словарь лексических и лексико-грамматических омонимов современного английского языка. - Саратов: Изд-во Саратов, ун-та, 1975. 380 с.

Размещено на Allbest.ru