Содержание концепта "Печь" в славянской традиции и локальных народных культурах

В боковой стенке шестка, сохраняющего былые признаки открытого очага, обычно слева, но иногда обеим его сторонам, расположен жараток, или загнетка. Это специальное углубление, ниша или ямка, куда заметают для хранения горячие угли, присыпая их золой. Причем угли, осмысляемые в фольклоре как атрибуты некоего мифического существа, символизируют само это существо: «Полная коробочка красненьких яичек». Из постоянно тлеющих там углей всегда можно добыть огонь: например, чтобы поставить самовар или разогреть пищу. Это, казалось бы, сугубо бытовое действие приобретает в загадке мифопоэтическое выражение: «Сидит курица на красных яйцах» (Котел на жаратке) [Майничева 2008]. Эта часть печи также символизирует пpисутствие мифического существа. Считалось, что перенесение горшка с горячими углями, взятыми из старой печи, на загнетку новой означает переселение самого домового. Да и в дальнейшем на загнетке в урочные дни оставляют горшок каши, обкладывая его со всех сторон углями. Согласно поверьям, домовой эту кашу ровно в полночь съедал - тем поддерживалось его благотворное существование в данном жилище.

От самой топки шесток отделен большим дугообразным проемом, называемым устьем или челом, печи. Впрочем, в некоторых севернорусских локальных традициях чело или челесник (чилисник) - это широкая черная полоса, толстый слой сажи, образующийся над устьем при выходе дыма. Если «чело» символизирует лоб воплощенного в печи мифического существа, то «устье» - его уста, губы, рот: ср. устнатый - большеротый, тем более что устье печи в некоторых локальных севернорусских традициях (например, в кадниковских деревнях) называлось хайлом: эта лексема означает «рот», «горло», «глотка». Кроме того, словосочетание «устье печи» имеет синонимы: челюсти, челюстники, чёлестник, что опять-таки вызывает ассоциации со ртом персонифицированного печью существа. По обеим сторонам «чела» расположены боковые стенки устья, именуемые ногами. Закодированные в языке мифологические представления относительно одушевленности печи подкрепляются данными фольклора, и, прежде всего, загадкой: «Стоит Матрена здорова, ядрена, пасть открывает, что дают глотает». В сказке же печь передвигается, говорит, угощает на границе миров своими пирожками.

Есть основания полагать, что в виде мифического существа, наделенного прежде всего лбом, ртом и ногами, представлялись древнему человеку обожествляемый огонь - очаг - топка. Кроме того, огонь в народных верованиях устойчиво ассоциируется с проявлением душ умерших. Устье же в мифологических рассказах и поверьях осмысляется как некий канал связи с локализованным в печи или в припечном пространстве домашним духом. Не случайно новорожденного младенца, согласно обычаю, подносили к устью печи. В дальнейшем ребенок оставался под покровительством семейного очага.

Согласно мифологическим рассказам, устье печи актуализировалось и в том случае, когда кто-либо из людей или домашних животных не возвращался из леса. Тогда, по обычаю, «в чело кричали», чтобы заручиться содействием духа-«хозяина» в преодолении кризисной ситуации. Актуализируется этот локус и в магических обрядах: поставив зеркало вместе с зажженной свечой перед устьем печи (как и на шестке), гадающая видит знаки-символы предначертанной ей судьбы. Над шестком устраивается дымоход, который приравнивается к входу/выходу, к окну и дверям [Криничная 2008].

По окончании топки устье закрывают печной заслонкой. Эта часть, подобно всей печи, в загадках персонифицируется: «Бабушка Софья день и ночь сохнет. А утро придет - и вон выйдет». Печная заслонка в крестьянском обиходе используется не только в качестве сугубо бытового, но и магического атрибута. Так, например, именно к печной заслонке в вологодских (кадниковских) деревнях прикладывали новорожденного теленка, сопровождая акциональную часть обряда приговором, расшифровывающим ее смысл: «Как эта заслоночка держится печки, так крепко держись и ты своего двора». Подобным способом обеспечивается приобщение животного к домашнему очагу, символизирующему жилище, хозяйство, семью, - в конечном счете, к домовому.

В передней и боковой стенах печи делают небольшие ниши - печурки для хранения спичек, для сушки вещей: рукавиц, носков. Эти выемки, как и выступы, ритмично членят се боковую поверхность. Выявление мифологического смысла, приписываемого печурке, возможно лишь с учетом данных, принадлежащих общерусской традиции. Переводя домового из старого в новое жилище, хозяева, согласно очередной версии, выгребают весь «жар» в печурку, а затем, положив горячие угли в горшок и накрыв его скатертью, переносят в новую избу, где по исполнении других обрядовых действий высыпают угли опять-таки в печурку. Эти акциональные и предметные элементы обряда служат символом переселения домового в новое жилище. Стимулируя скорейший переход духа-«хозяина», ему здесь же, на новом месте, в печурке, кладут угощение. Адресованные ему «относы» практикуются и в дальнейшем: в печурке мифическому покровители жилища периодически оставляют лепешку, осмысляемую как знак поминальной трапезы. Сам же домовой обнаруживает свою причастность и к покойникам, и к огню, представления о которых некогда сливались в обряде кремации - древнем похоронном обряде. В печурке, являющейся метонимическим эквивалентом самой печи, ставились священные изображения пенатов («дедов») - все тех же домовых. В этих деревянных антропоморфных скульптурах малых форм крестьяне видели воплощение своих предков, связанных с ними кровнородственными узами... [Майничева 2008].

Как уже указывалось, образ печи - домашнего очага многогранен, и даже в свадебных обрядах имеет несколько символических линий. Кроме рассмотренного значения (как женского начала, а вместе с горящим огнем - как супружеских отношений женщины и мужчины), печь является символом общины, рода, семьи, семейного хозяйства конкретного дома. Об этом свидетельствуют многие фольклорно-этнографические факты. Всем известно, например, бытующее до сих пор на Украине страшное проклятье: «Чтоб у тебя печь крапивой поросла!», означающее пожелание разорения, смерти всему дому [Майничева 2008].

В свадебном обряде осмотр хозяйства жениха называется «печеглядины», или «смотреть загнетку». У многих древних народов, в том числе и у славян, существовал обычай, по которому молодую жену необходимо было трижды обвести вокруг пылающего очага новой семьи, прежде чем она будет признана полноправным ее членом и хранительницей очага в доме своего мужа.

Осмысление процесса поддержания огня и приготовления хлеба (в частности, действия с кочергой и хлебной лопатой) как супружеских отношений отразилось в свадебных и родинных обрядах. «На Руси сваха, приходя с брачным предложением к родителям невесты, подступает к печи, и в какое бы время года это ни случилось, греет свои руки, чтобы задуманное дело пошло на лад, и затем уже начинает самое сватовство; в Курской губернии сват берется рукою за печной столб». «Вошла в избу, да руки погрела, так сваха».

Во время переговоров о сватовстве девушка сидела у печи и колупала ее, выражая этим согласие на брак. Те же действии я можем наблюдать и в кубанском свадебном обряде (печь на Кубани именуется груба): ГРУБУ СКРЭСТЫ [гру'бу скрэсты']. Ритуальное царапание печи невестой во время сватовства перед тем, как у нее испросят согласие на брак. Невеста сыдыть там в этой… грубэ скрэбэ. Будуть спрашывать - Согласна ли ты выйты замуж? И вводять, жэних заходыть, а жэних дэсь там у синях стоял. Заходэ поздаровкаться и стоить (Сл.-02). [Трегубова 2006: 51]. После «пропоя» невесты ее родные ходили «смотреть печь» -- осматривать хозяйство жениха.

Другим примером может служить тот факт, что в селе Баглачево Владимирской губернии молодых по приезде из церкви кладут на печку с разными песнями и прибаутками. Печь как женское начало находит продолжение в представлении об устье печи как о женском лоне. Следуя смыслу этих представлений, в конце свадебного обряда в Архангельской губернии в печь бросали пустой горшок со словами: «Сколько черепья, столько молодых ребят». Другое этнографическое свидетельство повествует о том, что угли, которые быстро выскакивают из печи, женщины прячут и во время родов с этих углей пьют воду, чтобы родить также скоро, как те уголья выскочили из печи (Вологодская губерния, Кадниковский уезд). С рождающим женским лоном связан и широко известный обряд «перепекания» ребенка. Печная заслонка в свадебных обрядах связывалась с невинностью невесты. В Черниговской губернии, например, после удачного сватовства родные невесты собираются в доме жениха, и там их угощают салом, искрошенном на печной заслонке. В Тверской же губернии в знак свидетельства совершенного брачного союза на другой день после свадьбы ездят по улице ряженые с помелом и печной заслонкой. Для благоденствия молодых, то есть для счастливого брачного союза в Чердыни (после отъезда молодой со свадебным поездом вместе с мужем) родители молодой бегут в сарай, набирают охапку дров и с молитвой несут их в избу, чтобы сжечь в печи [Майничева 2008].

Таким образом, согласно народным воззрениям, образ печи зиждется на древних верованиях, которые соотносятся с культом огня, культом предков и культом мертвых.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Лингвокультурология - это наука, возникшая на стыке лингвистики и культурологии и исследующая проявления культуры народа, которые отразились и закрепились в языке. Изучение концептов культуры на материале фольклорных текстов представляется особенно актуальным.

Русская печь всегда осмыслялась как символ особого крестьянского мироустройства и мироощущения. С исчезновением прежних устоев русской деревни постепенно утрачивается память об этой некогда основополагающей части интерьера традиционного жилища.

В качестве материального объекта, сопряженного с нематериальным миром, печь в мифологическом сознании воспринимается как сакральный центр жилища, сопоставимый с алтарем в церкви. Она - непременный участник многих исполняемых в избе обрядов: печь соединяет жизненно важные функции и, прежде всего, функцию упорядочивания микрокосма жилища - его объемного пространства, семейного и хозяйственного укладов. Подателем же всех благ, первопричиной «правильного» течения бытия и стабильности в микрокосме крестьянского жилища является, по народным верованиям, его дух - «хозяин». Печь в быличках и бывальщинах предстает отчасти как обиталище и место появления магических действ домового.

Разные значения печи актуализировались в зависимости от обрядового контекста. Если в свадебном и родильном обрядах она символизировала рождающее женское лоно, то в похоронном -- дорогу в загробный мир или даже само царство смерти. В отличие от красного угла, в котором хранятся иконы и человек как бы предстоит перед лицом Бога, печь воплощает сакральность иного типа. Печь играет особую роль во внутреннем пространстве дома, совмещая в себе символику центра и границы. Как источник пищи и домашнего огня печь воплощает идею полноты и благополучия дома и в этом отношении соотнесена со столом. Поскольку через печную трубу осуществляется связь с внешним миром, в том числе с «тем светом», печь сопоставима с дверью и окнами. Печная труба - специфический выход из дома, предназначенный в основном для контактов с иным миром: через нее внутрь проникают огненный змей и черт, а наружу вылетают ведьма, душа умершего, болезнь, доля.

Возле печи произносили заговоры, совершали магические действия во время родин, свадьбы и похорон. Символическое значение приписывалось таким действиям, как: заглядывать в печь, закрывать и открывать печь или печную трубу, дотрагиваться до печи или колупать ее, греть у нее руки, находиться на ней, вмазывать что-либо в чело печи Особой символикой наделялись пространство возле печи: печной столб, печная утварь (кочерга, ухват, хлебная лопата, помело), посуда и домашняя утварь (горшок, сковорода), печная заслонка, уголь, пепел и зола. Печь фигурирует в сказках, былинах, быличках, свадебных песнях, причитаниях, духовных стихах, загадках, пословицах.

Печь играет знаковую роль во внутреннем пространстве дома, совмещая в себе черты центра и границы. В фольклоре печная труба является специфическим выходом из дома, предназначенным для сверхъестественных сил. Из нее в сказках вылетает ведьма, через нее в дом проникают огненный змей и черт. Характер символического осмысления печи был во многом предопределен тем, что поддержание домашнего огня и приготовление пищи являлись специфически женскими занятиями.

В народном представлении в локальных культурах образ печи-домашнего очага неразрывно связан с семейным благополучием, с брачными узами и продолжением рода.

Список использованной литературы

Алефиренко, Н.Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания и культуры. /Н.Ф. Алефиренко. - М.: Academia, 2002. - 272с.

Афанасьев, А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. Соч.: В 3 т. Репринт.изд. / А.Н. Афанасьев. - М.: Индрик, 1994. - Т.2. - 784с.

Бабушкин, А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. /А.П. Бабушкин. - Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1999. - 278с.

Байбурин, А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. / А.К. Байбурин. - Л.: Наука, 1983. - 188с.

Байбурин, А.К. Ритуал в традиционной культуре. Структурно-семантический анализ восточнославянский обрядов. / А.К. Байбурин. - СПб., 1993. - 240с.

Баня и печь в русской народной традиции / Ответственный редактор В.А. Липинская. - М.: РАН. Институт этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая, 2004. - 287с.

Болдырев, Н.Н. Концепт и значение слова /Н.Н. Болдырев // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж: Воронежский государственный университет, 2001. - С. 25-36.

Воркачев, С. Г. Лингвокультурология, языковая личность: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании / С. Г. Воркачев // Филологические науки. -- 2001. -- №1. - С .64-72.

Герд, А.С. Введение в этнолингвистику: Учебное пособие / А.С. Герд. - СПб.: Изд - во СПбГУ, 1995. - 458с.

Желтов, А.А. Русская баня и старинный северный быт / А.А. Желтов// Этнографическое обозрение, 1999. - №3. - С. 35-51.

Захаров, А.В. Традиционная культура в современном обществе /А.В. Захаров // Социологические исследования, 2004. - № 7. - С. 105-115.

Карасик, В. И. Языковой круг : личность, концепты, дискурс / В. И. Карасик. -- Волгоград: Перемена, 2002. - 477с.

Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов. - М.: Наука, 1987. - 262 с.

Каргин, А.С. Народная художественная культура. / А.С. Каргин. - М.: Государственный республиканский центр русского фольклора. 1997. - 288 с.

Костина, А. В. Традиционная культура: к проблеме определения понятия / А.В. Костина. - 2009. - [Электронный ресурс]: http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2009/4/Kostina/

Криничная, Н.А. Русская печь: структурные элементы в свете народных представлений / Н.А. Криничная // Сельская Россия: прошлое и настоящее. Материалы XI Всероссийской научно-практической конференции (Республика Карелия, Водлозерский национальный парк, 4 - 9 августа 2008 г.). М.: Энциклопедия российских деревень, 2008. - C. 206-210.

Лихачев, Д.С. Концептосфера русского языка / Д.С. Лихачев // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. - М.: Academia, 1997. - С.280 - 287.

Лотман, Ю.М. Культура как коллективный интеллект и проблемы искусственного разума. / Ю.М. Лотман. // Семиосфера. - СПб.: Наука, 2000. - С. 206-237.

Майничева, А.Ю. Печи сибиряков-старожилов Верхнего Приобья: конструктивные особенности и семантика / А.Ю. Майничева. - 2008. [Электронный ресурс]: http://www.zaimka.ru/culture/

Маслова, В.А. Лингвокультурология: Учеб. пособие для студ. высш. учеб, заведений. / В.А. Маслова. - М.: Издательский центр «Академия», 2001. - 208с.

Народная культура в современных условиях: Учеб. пособие / Отв. ред. Н.Г. Михайлова. - М.: М-во культуры РФ. Рос. ин-т культурологии, 2000. - 219 с.

Невская, Л.Г. Печь в фольклорной картине мира / Л.Г. Невская// Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Загадка как текст. - М., 1999. - С.101-109.

Папшева, А.В. Применение категории «код» в лингвокультурологии /А.В. Папшева // Известия Самарского научного центра Российской академии наук, т. 12, №3(2), 2010. - С.492-494.

Светоносова, Т.А. Когнитивная лингвистика и лингвокультурология: черты и различия / Т.А. Светоносова// Филологические науки в МГИМО : сборник науч. трудов. № 27 (42). - М.: МГИМО- Университет, 2007. - С.39-46.

Слышкин, Г.Г. Лингвокультурные концепты и метаконцепты: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. / Г.Г. Слышкин. - Волгоград: Волгоградский гос. пед. ун-т,. 2004. 40 с.

Соколов, К.Б. Субкультурная стратификация и городской фольклор / К.Б. Соколов// Традиционная культура: Научный альманах. 2000, № 1. - С. 11- 23.

Толстой, Н.И.Язык и народная культура: Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. /Н.И. Толстой. - М.: Индрик,1995. - 512с.

Топорков, А.Л. «Перепекание» детей в ритуалах и сказках восточных славян / А.Л. Топорков// Фольклор и этнографическая действительность. СПб., 1992. - С.114-118

Усачева, В.В. Функции дома и его частей в лечебной магии / В.В. Усачева // Славяноведение, 1996. - № 5. - С. 65-70.

Федотов, Г. Я. Русская печь. / Г.Я. Федотов. - М.: Изд-во Эксмо, 2003. - 280 с.

Хомяков, В.И. Рассказы. / В.И. Хомяков. - Барнаул, 1989. - 661с.

Хроленко, А.Т. Лингвокультуроведение. /А.Т. Хроленко. - Курск, Изд-во ГУИПП «Курск, 2000. - 374с.

Хроленко, А.Т. Этнолингвистика: понятия, проблемы, методы. /А.Т. Хроленко. - Славянск-на-Кубани: Издательский центр СФАГПИ, 2000. - С. 14 - 40.

Источники

Астафьева, Л.А. Указатель мотивов, сюжетных ситуаций и повествовательных звеньев богатырских былин /Л.А. Астафьева //Фольклор: Проблемы историзма. М.: Наука, 1988. - С.200-229.

Обрядовая поэзия: Календарный фольклор / Сост. Ю.Г. Круглов. - М., 1997. - 224с

Русские народные загадки, пословицы, поговорки /Составитель, автор вступительной статьи Круглов Ю.Г.- М.: Логос, 1990. - 364с.

Русский народ: его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. Собр. М. Забылиным. - М., 1992. - 376с.

Русское народное поэтическое творчество. Хрестоматия. / Под ред. Н.И. Кравцова. М.: Просвещение, 1971. - 634с.

Сказки: В 3 кн. /Сост., вступ. ст., подгот. текста и коммент. Ю.Г. Круглова. М.: Художественная литература, 1998. Кн. 1; 1989. Кн. 2, Кн. 3. (Б-ка русского фольклора, Т. 2).

Словари

Абушенко, В.А. Традиция /В.А. Абушенко // Новейший философский словарь. - Минск, 1999. - С. 724 - 726.

Трегубова, Е.Н. Материалы этнолингвистического словаря: Свадебный обряд Кубани. Научно-популярная версия. / Е.Н.Трегубова. - Славянск-на-Кубани, 2006. - 140 с.

Ожегов, С.И., Шведова, Н.Ю. Толковый словарь русского языка. / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. - М.: Азбуковник, 1998. - 452с.

Славянские древности: Этнолингвистический словарь в 5-ти томах / Под общей ред. Н. И. Толстого. -- Т. 4: П (Переправа через воду) -- С (Сито) -- М.: Международные отношения, 2009. -- 656 с.

Степанов, Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. / Ю.С. Степанов. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. - 642с.

Топорков, А.Л. Печь // Славянская мифология. - М., 1995. - С. 311.

Топоров, В.Н. Модель мира / В.Н. Топоров// Мифы народов мира. Т. 2. М.: Советская энциклопедия, 1982. - С.161-164.

Фасмер, М. Печь. // Этимологический словарь. / М.Фасмер. - 2004. - [Электронный ресурс]: http://vasmer.narod.ru/p504.htm

Черных, П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: В 2 т. / П.Я. Черных. - 3-е изд. стереотип. - М.: Русский язык, 1999. - Т.1. - 624 с; Т.2. - 560 с.

Чистов, К.В. Фольклор // Культурология. XX век. Энциклопедия. В. 2-х т. Т. 2. СПб., 1998. - С. 303.

Этнолингвистический словарь славянских древностей. Проект словника. Предварительные материалы / Под ред. Н.И.Толстого. - М., 1984. - 172с.

Размещено на Allbest.ru