Гендерная специфика коммуникативного поведения немецких политических деятелей

27

Волгоградский государственный педагогический университет

На правах рукописи

АВТОРЕФЕРАТ

ДУДЕЦКОЙ Алёны Николаевны

Волгоград - 2009

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Данная диссертация выполнена в русле лингвогендерологических исследований. Объектом работы является коммуникативное поведение немецких политических деятелей в речевом жанре «интервью». Предметом исследования выступает гендерная специфика их коммуникативных тактик и речевых высказываний.

Актуальность выполненной диссертации определяется следующими обстоятельствами: 1) современная лингвогендерология - это динамично и успешно развивающееся научное направление; 2) в лингвогендерологии недостаточно изучены вопросы коммуникативного поведения языковой личности в разных типах дискурса и в разных речевых жанрах, в частности мало работ, посвященных описанию коммуникативного поведения политических деятелей на материале речевого жанра «интервью»; 3) используемые в этом жанре коммуникативные тактики равно как и реализующие их лингвостилистические средства еще не становились предметом специального анализа.

Гипотеза работы состоит в том, что 1) лексическое наполнение и синтаксическое оформление речевых высказываний мужчин и женщин как политических деятелей может оказаться гендерно маркированным; 2) используемые мужчинами и женщинами коммуникативные тактики и способствующие их реализации лингвостилистические средства будут, главным образом, совпадать, что обусловлено особенностями речевого жанра политического интервью.

Цель выполненного исследования - охарактеризовать коммуникативное поведение немецких политических деятелей в речевом жанре «интервью» в гендерном аспекте. Поставленная цель предполагает решение следующих исследовательских задач:

1) провести обзор основных этапов развития лингвогендерологии в Германии и России;

2) выявить специфику лексического состава и синтаксического оформления речевых высказываний мужчин и женщин как политических деятелей в речевом жанре «интервью»;

3) определить и охарактеризовать базисные коммуникативные тактики немецких мужчин-политиков и женщин-политиков в речевом жанре «интервью»;

4) установить основные лингвостилистические средства и приемы реализации мужчинами и женщинами коммуникативных тактик в гендерном аспекте.

Научная новизна работы состоит в том, что впервые выявлены и охарактеризованы базисные коммуникативные тактики немецких мужчин-политиков и женщин-политиков в речевом жанре «интервью», установлены использованные в нем лингвостилистические средства и приемы, выявлены гендерные особенности коммуникативного поведения политических деятелей на материале интервью.

Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что представленная работа вносит определенный вклад в развитие лингвогендерологии, в частности в развитие ее коммуникативного направления, уточняя гендерную специфику политического дискурса.

Практическую ценность исследования мы видим в том, что его результаты могут быть использованы в вузовских теоретических курсах языкознания, межкультурной коммуникации, стилистики, риторики и в спецкурсах по лингвогендерологии, лингвокультурологии и социолингвистике. Материал диссертации может быть также использован в преподавании немецкого языка как иностранного.

Представленное исследование проведено на материале 300 интервью, опубликованных в немецких журналах “Stern” и “Spiegel”, в газетах “Zeit” и “Welt”, а также размещенных в интернете.

В работе использовались следующие методы и приемы исследования: интроспективный анализ, интерпретативный анализ, контекстуальный анализ, метод сплошной выборки и прием количественного подсчета.

Методологической основой выполненного исследования являются следующие доказанные в лингвистической литературе положения:

1. Носителем языкового сознания является языковая личность, представляющая собой совокупность способностей и характеристик человека, которые обуславливают создание им речевых произведений [С.Г. Воркачев, В.И. Карасик, Ю.Н. Караулов, Н.А. Красавский, Л.В. Куликова, А.П. Седых, В.И. Шаховский и др.].

2. Коммуникативное поведение языковой личности детерминировано различными факторами, в том числе и гендером [Е.С. Гриценко, А.А. Григорян, А.В. Кирилина, Г.Г. Слышкин, Л.А. Фатыхова, И.И. Халеева, D. Tannen, S. Tromel-Plotz и др.].

3. Одной из важнейших слагаемых структуры языковой личности являются коммуникативные стратегии и тактики, реализация которых направлена на достижение определенной коммуникативной цели и удовлетворение потребностей личности [О.С. Иссерс, О.А. Леонтович, А.В. Олянич, О.Н. Паршина, Н.Л. Шамне и др.].

На защиту выносятся следующие положения:

1. Речевые высказывания политических деятелей в жанре интервью характеризуются определенной гендерной спецификой:

а) мужчины-политики используют более широкий диапазон стилистически маркированной лексики (терминологические единицы, пейоративы, сленг, вульгаризмы), что объясняется их большей психологической уверенностью, раскрепощенностью вовремя интервью;

б) женщины-политики значительно чаше мужчин употребляют лексику с семантикой восприятия действительности на уровне чувств и ощущений, что подтверждает распространенный стереотип об их склонности прямо говорить о своих чувствах, не стесняться их (лексико-семантический уровень языка);

в) коэффициент использования женщинами восклицательных и эмфатических предложений значительно выше, чем у мужчин, что свидетельствует о большей эмоциональности женщин, с одной стороны, а с другой - о следовании женщин стереотипу маркированного эмоционального и сентиментального поведения (грамматический уровень языка).

2. Создание положительного автоимиджа является в речевом жанре «интервью» доминантной коммуникативной стратегией современных политиков вне зависимости от их гендерной принадлежности. Она реализуется посредством использования ими следующих выявленных базисных коммуникативных тактик - отождествление, дистанцирование, обещание, акцентирование положительной информации о себе, развитие «я-концепции», нейтрализация негативного представления о себе, дискредитация политических противников и эпатирование.

3. К часто используемым в речевом жанре «интервью» политическими деятелями Германии относятся следующие лингвостилистические средства и приемы: метафора, конкретизирующие и оценочные эпитеты, лексический повтор, сравнение, противопоставление и ирония. Их активное употребление в текстах интервью обусловлено коммуникативной интенцией политиков в экспрессивной форме сообщить читателю о внутригосударственных и мировых событиях, оценочно охарактеризовать своих политических противников.

4. Мужские интервью в отличие от женских характеризуются ярко выраженной юмористической тональностью, что обусловлено высокой степенью психологической уверенности мужчин как политиков в себе, их следованием маскулинному стереотипу «Мужчина должен быть самоуверен».

Апробация. Результаты исследования были изложены на научных конференциях профессорско-преподавательского состава Волгоградского государственного педагогического университета (ВГПУ) (2007 - 2009 гг.), на лингвистических семинарах-совещаниях «Антропологическая лингвистика» в Волгоградском социально-педагогическом колледже (2005 г., 2009 г.), на XII Региональной конференции молодых исследователей Волгоградской области (2007 г.), на научной конференции «Аксиологическая лингвистика: проблемы лингвоконцептологии и лингвокультурных типажей» в Волгоградском социально-педагогическом колледже (2008 г.), на заседаниях научно-исследовательской лаборатории «Аксиологическая лингвистика» в ВГПУ (2007 - 2009 гг.), на заседаниях кафедры немецкой филологии ВГПУ (2007 - 2009 гг.). По теме диссертации опубликовано шесть статей. Их общий объем составляет 2,4 п.л.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении аргументируются выбор темы исследования, ее актуальность, определяются объект, предмет, цель и конкретные задачи, формулируются гипотеза работы и теоретические положения, выносимые на защиту, обосновываются научная новизна, теоретическая значимость и практическая ценность данного исследования.

В первой главе «Современное состояние лингвогендерологии» рассмотрена сущность таких важных для исследования понятий, как «языковая личность», «гендер» и «гендерный стереотип». Здесь же дается характеристика лингвогендерологии в нашей стране и в Германии.

Термин «гендер» междисциплинарен. Им пользуются во многих отраслях гуманитарного знания (лингвистика, философия, культурология, социология, политология, психология, этнография, история). Его рассмотрение в лингвистике предполагает обсуждение фундаментального понятия - понятия языковой личности, выступающего, по Ю.Н. Караулову, «сквозной идеей, которая <…> пронизывает все аспекты изучения языка и одновременно разрушает границы между дисциплинами, изучающими человека, поскольку нельзя изучать человека вне его языка» [Караулов, 2003, с. 3].

В.И. Карасик предлагает следующие аспекты изучения языковой личности - ценностный (этические и утилитарные нормы поведения), познавательный (картина мира) и поведенческий (характеристики речи и паралингвистических средств общения) [Карасик, 2002, с. 30-31]. Мы придерживаемся позиции В.И. Карасика, в соответствии с которой аспекты изучения языковой личности находятся не в отношениях иерархии, а в отношениях взаимодополнительности. Так, с позиций аксиологии можно рассматривать познавательный и поведенческий планы языковой личности, с позиций концептологии - ценностный и коммуникативный аспекты и, соответственно, с позиций речевого взаимодействия - ценности и языковую картину мира. С учетом темы нашей диссертации нам интересен прежде всего коммуникативный аспект изучения языковой личности. В частности, наше внимание привлекает такая характеристика поведения языковой личности, как коммуникативные тактики, используемые в речевом жанре «интервью» мужчинами и женщинами как политическими деятелями.

В лингвистике под гендером понимается конвенциональный идеологический конструкт, выражающий представления о том, что значит быть мужчиной и женщиной в той/иной культуре [Гриценко, 2005]. Социальная природа гендера отличает его от понятия «пол», которое представляет собой биологическую категорию. Понятие гендера предполагает набор определенных исторически сложившихся паттернов поведения (в том числе и вербального) мужчин и женщин. Эти паттерны поведения распространяются на самые различные сферы жизни человека (семья, в целом частная жизнь, общение с коллегами и т.п.).

Гендерный стереотип - это стандартизированные представления о моделях поведения человека, чертах его характера, которые соответствуют понятиям “мужское” и “женское”. Стереотип - это статистически усредненное мнение мужчин или женщин о том/ином феномене мира. Стереотип регулирует благодаря лежащей в его основе норме социальное поведение индивида. Гендерные стереотипы фиксируют собой определенный набор биологических признаков, социальных ролей, специфику психики и поведения, которая свойственна представителям того/иного пола.

Формирование гендерной лингвистики (лингвогендерологии) на Западе обусловлено прежде всего экстралингвистическим фактором - феминизмом. Мощная волна женского движения, прокатившаяся в европейских странах в конце 60-х - начале 70-х годов прошлого века, дала первый толчок развитию научных исследований, которые теперь называются гендерными. Их значительная часть приходится, в основном, на 80-е - 90-е годы XX века. В России лингвогендерология формируется позже, что объясняется, главным образом, отсутствием в нашей стране феминистского движения. Отсутствие в отечественной лингвистике феминизма как социально-политического явления было обусловлено, по мнению ученых [А.А. Григорян, А.В. Кирилина, Е.С. Гриценко] меньшей значимостью проблемы пола в русской культуре по сравнению с западной. Уместно заметить, что уже в 20-е годы прошлого века целью государственной политики СССР было уравнивание женщин в правах с мужчинами, что выражалось, например, в освоении ими мужских профессий. Государственная политика того времени способствовала (наряду с отсутствием эротизированной рекламы, против которой приходилось и до сих пор приходится бороться западным феминисткам) ослаблению восприятия женщин лишь с точки зрения их репродуктивной функции или сексуальной привлекательности. Образ женщины-домохозяйки был в принципе чужд нашему социуму. Для сравнения укажем, что, к примеру, директивы Евросоюза о равноправии женщин в профессиональной жизни были приняты лишь в 1976 году.

На Западе, в особенности в Германии, учеными (прежде всего лингвистами-феминистами) были внесены и, как затем оказалось, частично поддержаны обществом предложения, направленные на борьбу с проявлением сексизма в языке. Их суть сводится, главным образом, к гендерной нейтрализации языковых форм (напр., употребление форм множественного числа субстантивированных прилагательных и субстантивированных причастий), к феминизации (напр., намеренно дифференцированное обозначение женщин в смешанных группах, употребление форм грамматического женского рода при упоминании женщины, образование множественного числа не от словоформы мужского рода, а от женского рода, употребление грамматических форм, акцентирующих половую дифференциацию человека (напр., Student/Innen, Besitzer/Innen).

Ознакомление со специальной научной литературой (в особенности зарубежной) показывает, что истоки зарождения лингвогендерологии лежат в социологии и психологии [B. Miller, S. Freud, M. Slater и др.]. Значительным для будущей гендерологии признается теория психоанализа, в частности психоаналитическое учение З. Фрейда, определившего три возможные линии развития женской психики: подавление сексуальных импульсов и склонность к истерии, стремление обладать мужскими качествами и нормальная женственность, отражающаяся в желании иметь семью и детей, но ограниченная ролью домохозяйки. Точка зрения З. Фрейда совпадает с господствовавшим в первой половине прошлого века в Германии стереотипом восприятия женщины, её роли в социуме.

Если говорить о формировании лингвогендерологии в нашей стране, то следует указать прежде всего на ее ярко выраженное социолингвистическое происхождение. Именно от социальной лингвистики отпочковалась лингвогендерология. Обзор работ российских ученых показывает, что тема взаимосвязи языка и сексуальности человека редко затрагивается нашими лингвистами. В прошлом же она совсем не дискутировалась у нас, что объясняется идеологией советского государства. Отметим, что современные ученые [напр., Е.И. Горошко] в качестве лакуны в российской лингвогендерологии указывают на квир-исследования. Если на Западе есть много работ, исследующих особенности организации словаря, фонетические и просодические черты устной речи сексуальных меньшинств, то в отечественной лингвистике до настоящего времени подобного рода проблемы практически не становятся предметом исследований.

Российская лингвогендерология многое заимствовала из зарубежной феминистской лингвистики. Вместе с тем, отметим, что целый ряд вопросов, активно обсуждаемых в 80-е-90 годы прошлого века западными лингвогендерологами, значительно раньше дискутировался у нас (например, проблема грамматического рода и биологического пола неоднократно становилась объектом исследования в грамматике).

Среди факторов, определивших возникновение и интенсивное развитие лингвогендерологии, называются феминистское движение, борьба сексуальных меньшинств за свои права, меняющаяся толерантность социума [Григорян, 2005, с. 4-5]. К их числу относятся также утилитарные потребности общества (лингвистическая экспертиза, оптимизация межгендерного общения, формирование арсенала средств институционального воздействия на человека по признаку пола).

Во второй главе «Лексические и синтаксические маркеры феминности и маскулинности в речи современных немецких политиков» дается анализ лексического состава и синтаксического оформления речевых высказываний мужчин и женщин как политических деятелей, на материале интервью выявляется общее и специфическое в их высказываниях.

Профессиональная деятельность политиков независимо от их гендерной принадлежности характеризуется высокочастотным применением многочисленных штампов и клише, которые отличаются большим тематическим разнообразием. Это обусловлено тем обстоятельством, что политические деятели обсуждают с журналистами самые различные темы общественной жизни страны (экономика, финансы, экология, образование, социальная защита граждан, пенсионные реформы и др.). Этим же фактором обусловлен и высокий коэффициент частотности употребления политиками терминологической лексики (прежде всего общественно-политической и экономической). Примечательно, что мужчины-политики в интервью заметно чаще женщин-политиков употребляют термины, в особенности экономические и финансовые (напр., die Subventionen, die Verschuldung, investieren, die Lohnzusatzkosten, der Finanzausschuss). Факт активного использования этих терминов свидетельствует, по нашему мнению, о высоком уровне компетенции именно мужчин в этой области социально-экономической жизни Германии. Полагаем, что терминологичность речи работает на имидж политиков. Термины, с одной стороны, показывают грамотность говорящего, с другой стороны - его стремление к предельной четкости, лаконичности и ясности изложения сути обсуждаемого вопроса.

Немецкие мужчины-политики чаще своих женщин-коллег употребляют и сниженную лексику (иногда даже вульгарную), что, вероятно, говорит об их большей психологической уверенности, раскрепощенности вовремя интервью. Можно предположить, что мужчины следуют имеющему месту стереотипу «Речь мужчины может содержать крепкие словечки и выражения». Так, в интервью о свободе прессы с федеральным министром внутренних дел Отто Шилли обсуждался один из его скандалов с журналистами. Интервьюер упоминает имена политиков-оппонентов О. Шилли, среди них - Монику Грифан, назвавшую действия О. Шилли возмутительными и предложившую ему извиниться перед журналистами, на что министр ответил: “Frau Griefahn sollte sich bei mir entschuldigen fur ihr torichtes Gerede.“ [Spiegel, 41/2005]. (Госпоже Грифан следовало бы передо мной извиниться за ее глупую болтовню) (Перевод здесь и далее наш. - А.Д.).

На лексико-семантическом уровне особенностью речевых высказываний женщин является более активное употребление слов, выражающих восприятие действительности на уровне чувств и ощущений (слова и устойчивые выражения типа fuhlen, spuren, Tranen haben, Sehnsucht haben, mit ganzem Herzen). Так, федеральный министр по делам семьи, успешная карьеристка и мать семерых детей Урсула фон дер Лейен в ответ на вопрос журналиста о том, как ей удается в жизни всё успевать, в эмоционально-трогательной форме признается, что источник её сил и вдохновения в счастливом браке. “Das Erste ist naturlich, dass ich mit jemandem verheiratet bin, der so wie ich eine unglaublich tiefe Sehnsucht nach mehreren Kindern hatte und von Tag eins an seinen Teil der Verantwortung auch sehr ernsthaft getragen hat. Das hat mir in Zeiten, in denen man verzweifelt ist und das Gefuhl hat, es nicht mehr zu schaffen, den notigen Antrieb und Ruckhalt gegeben.“ [U. von der Leyen, www.bmfsfj.de,19.12.2005]. (Во-первых, это, конечно же, то, что я замужем за тем человеком, который так же, как я, очень сильно хотел, чтобы у нас было много детей, и с самого первого дня он нес свою ответственность в семье. В часы отчаяния, когда у меня было чувство, что я больше уже не могу, это было для меня поддержкой и необходимым стимулом).

Немецкие женщины-политики в 5 раз чаще мужчин употребляют лексику с семантикой восприятия действительности на уровне чувств и ощущений, что, как мы думаем, подтверждает распространенный стереотип об их склонности прямо говорить о своих чувствах, не стесняться их. Немецкие мужчины-политики избегают, как правило, употребления подобных слов, видимо, из опасения показаться общественности сентиментальными. Эта черта характера, насколько мы понимаем, не признается, по крайней мере, в большинстве европейских стран мужской.

Обращение к анализу синтаксического уровня языка на предмет выражения в нем гендера позволило установить, что гендерно не маркированы типы синтаксической связи в предложениях, степень распространенности предложения, порядок слов в предложении. Вместе с тем, мы обнаружили значительно более высокий коэффициент использования женщинами восклицательных и эмфатических предложений. Факт более активного применения женщинами восклицательных и эмфатических предложений свидетельствует, видимо, об их большей эмоциональности, с одной стороны, а с другой - следованию женщины имеющему месту стереотипу «Женщина может быть эмоциональной и сентиментальной в отличие от мужчины». Приведем соответствующие языковые иллюстрации. И. Айгнер была очень рада своему назначению на пост министра продовольствия, сельского хозяйства и защиты прав потребителей: “Ich freue mich auf dieses Amt!“ [www.sueddeutsche.de, 08.11.2008]. Восклицательные предложения выражают бурные эмоции политиков. Родственные им эмфатические предложения выполняют функции маркирования информации, которую говорящий хочет особо выделить. Рассмотрим пример из другого интервью с И. Айгнер [www.wiwo.de, 09.01.2009]:

WirtschaftsWoche: Frau Aigner, man konnte kurzlich uber Sie lesen, Sie hatten noch nie eine Kuh gemolken. Werden Sie dies auf der bevorstehenden Agrarmesse Grune Woche nachholen? (Фрау Айгнер, недавно о Вас писали, что Вы никогда не доили корову. Вы собираетесь исправить это на предстоящей аграрной ярмарке «Зеленая неделя»?).

Aigner: Stimmt, ich habe noch nie gemolken, aber bei Gelegenheit werde ich es ausprobieren, das wird dann schon klappen. Und naturlich wei? ich, wie ein Stall von innen aussieht! - Верно, я никогда не доила коров, но при удобном случае я это попробую, должно получиться. Ну конечно же, я знаю, как изнутри выглядит хлев!

Материал позволяет заключить, что в интервью политические деятели соблюдают нормы официального общения, умело и разнообразно пользуются, как правило, лексическим фондом языка, их речь разнообразна, грамматически грамотно построена. Интервьюируемые учитывают ситуацию, в которой осуществляется коммуникация. Видимо, специфика общения в жанре институционально организованного политического интервью является причиной слабо выраженной гендерной маркированности на лексическом и грамматическом уровнях языка. Официальный характер данного типа интервью, его публичность, сам социальный статус политиков (как мужчин, так и женщин) обязывает их следовать определенным нормам коммуникативного поведения.

Стилистические средства и приемы, как известно, занимают важное место в реализации коммуникативных интенций человека. Как в речи мужчин-политиков, так и в речи женщин-политиков часто используется метафора (ее индекс частотности употребления составляет 53% от общего числа применения фигур речи). В ходе анализа метафор с точки зрения их тематической принадлежности мы выявили 7 ее основных типов: театральная метафора (“Mit seiner Abkehr vom Kohlenkompromis hat sich Jurgen Ruttgers jetzt vollends als Sozialschauspieler entlarvt“ [Die Zeit, 7/ 2007]), соматическая метафора (“Wir sind das Gewissen der Verwaltung und das Auge des Parlaments“ [Spiegel, 1/ 2004]), мифологическая метафора (“Der neue Vorstandschef Florian Gerster und sein Finanzvorstand haben mit guten Ideen eine Herkulesaufgabe in Angriff genommen“ [Spiegel, 1/ 2004]), машинная метафора (“Eine Steuerreduzierung finanziert sich langfristig, weil der Wirtschaftsmotor anspringt...“ [Spiegel, 28/ 2003]), метафора сражения (“Fur Parteigezerre und Schlachtgetose reicht die Kraft immerhin” [Spiegel, 26/2001]), метафора строительства (“Wir wollen um unsere Themen herum doch keine Mauern bauen, im Gegenteil“ [www.hna.de,16.11.07]), метафора погоды (“Wer sich so polarisierend und aggressiv in die gesellschaftspolitische Debatte einbringt wie die beiden, darf sich uber heftigen Gegenwind nicht wundern“ [C. Roth, www.claudia-roth.de, 31.10. 2007]).

Преимущественно «мужскими» оказались театральная и соматическая метафоры. «Женской» является одна тематическая группа метафор - метафора погоды. По остальным тематическим группам метафор четких гендерных отличий не обнаружено.

В ходе анализа материала не выявлено гендерной маркированности по квантитативному показателю среди часто используемых в текстах интервью анафор и противопоставлений. Их применение больше связано с особенностями индивидуального словоупотребления, с темпераментом, в целом, с психическим складом того/иного политика вне зависимости от его гендерной принадлежности. Приведем примеры: а) употребление анафоры - “Wir konnen appellieren, wir konnen Argumente liefern - mehr nicht“ [D. Engels, Spiegel, 1/ 2003] (Мы можем обращаться с призывом, предоставлять аргументы, но не больше). “Wir brauchen europaisch abgestimmte Mindeststeuern und das angekundigte Gesetz zur Transparenz bei Managergehaltern. Wir brauchen ein modernes Erbschaftsteuerrecht“ [H. Wieczorek-Zeul, Spiegel, 17/ 2005]. (Нам нужны согласованные с Европой минимальные налоги и объявленный закон о четко установленной заработной плате менеджеров. Нам нужно модернизированное налоговое право … ). Как видно из примеров, повтором начала предложений достигается эффект обособления наиболее важной информации. Говорящим удается более четко расставить акценты на ключевых элементах высказывания, чтобы последние не ускользнули от внимания аудитории; б) употребление противопоставления - “Wir brauchen einen radikalen Strategiewechsel. Es ist falsch, immer nur auf das Militar zu setzen. Das hat nicht Vertrauen in Soldaten erweckt, sondern Hass erzeugt“ [www.claudia-roth.de,13.08.2007] (Нам нужно кардинально изменить стратегию. Нельзя всё время рассчитывать на военных. Это разбудило в солдатах не доверие, а ненависть). В этом интервью журналист спрашивает Клаудию Рот о ее отношении к событиям в Афганистане, о военных действиях в этой стране. Немецкий политик благодаря фигуре противопоставления (слова Vertrauen и Hass) четко обозначает свою принципиально антивоенную позицию (осуждается любое военное действие, приветствуется политика переговоров и компромиссов).

Образные сравнения занимают также значительное место в речевом жанре «интервью». Благодаря им тексты интервью становятся экспрессными и, следовательно, вызывают интерес у читателей. Сравнениями в равной мере часто пользуются как мужчины, так и женщины. Для иллюстрации этого утверждения приведем примеры. Так, Гезине Шван (СПГ) сравнивает опасность, исходящую с Востока, с нашествием гуннов: “Hier wird wieder die drohende Gefahr aus dem Osten suggeriert. Als ob die Hunnen kamen“ [www.sueddeutsche.de, 11.12.2007] (Здесь нам опять внушают опасность, исходящую с Востока. Как будто идут гунны). Известный политический лидер Оскар Лафонтэн сравнивает свои стратегические планы с рождественской сказкой: “Wenn die Politik, die ich fur richtig halte, jetzt wieder im Kommen ist, dann ist das fur mich wie Weihnachten“ [www.welt.de, 1.11.2002] (Если политика, которую я считаю правильной, теперь опять наступит, то это для меня будет как рождество). Не менее образно этот политик выразился в отношении журналистского вопроса о возможном формировании новой партии: “...dieses Thema taucht immer wieder auf wie das Ungeheuer von Loch Ness“ [www.sueddeutsche.de, 11.12.2007] (…эта тема снова всплывает, как Лох-Несское чудовище).

Известно, что не всегда можно найти эквивалент образному сравнению в другом языке. Так, Урсула фон дер Лейен прибегает к следующему сравнению: она говорит, что показатели статистики настолько устойчивы, как будто их залили бетоном: “Derzeit nehmen 12,4 Prozent der Vater Elternzeit - uber Jahre lag die Quote wie in Beton gegossen bei 3,5 Prozent“ (Ursula von der Leyen/ www.freundin.de/ 13.06.2008) (В настоящее время 12,4 % отцов занимаются воспитанием детей, в то время как на протяжении многих лет эта цифра устойчиво держалась на уровне 3,5%).

Заслуживает внимания, как представляется, наше наблюдение о значительном употреблении эпитетов в речи женщин-политиков. Они по сравнению с мужчинами в два раза чаще используют эпитеты (в особенности, конкретизирующие и оценочные). Так, вице-президент бундестага Катрин Гёринг-Эккардт (партия Зеленых) заявляет, что возглавлять группу по проведению предвыборной кампании для неё - очень привлекательная задача: “Im ubrigen bin ich fur das Spitzenteam vorgeschlagen, mit dem wir 2009 in den Wahlkampf ziehen. Das ist fur mich eine reizvolle Aufgabe, auf die ich mich sehr gerne konzentrieren werde“ [www.goering-eckardt.de, 19.06.2008] (Между прочим, мне предложили войти в ведущую команду, которая будет участвовать в предвыборной кампании 2009 года. Для меня это очень привлекательная задача, на которой я с удовольствием сконцентрируюсь). Ярко звучит ее следующее высказывание об Оскаре Лафонтэнэ (политический оппонент партии Зеленых): “Bei Lafontaine klingt es so, als sei die DDR eine verkappte Demokratie und ein sozialpolitischer Wohlgefuhl-Staat gewesen“ [www.goering-eckardt.de, 19.06.2008] (По словам Лафонтэне, ГДР якобы была замаскированной демократией и социально-политическим государством благополучия). Она критикует, как можно видеть, представления О. Лафонтэне о Восточной Германии образца конца 80-х годов XX века.

Факт высокого индекса частотности употребления эпитетов в речи политиков мы объясняем их коммуникативным намерением ярко, красочно изобразить происходящие события общественной и государственной жизни страны, оценочно охарактеризовать своих политических противников, эффективно и эффектно обозначить свою личную позицию.

В интервью политических деятелей не последнюю роль играет юмор. Так, в интервью с министром финансов Германии П. Штайнбрюком был затронут вопрос о решении совета экспертов по поводу реакции правительства на разразившийся экономический кризис. Из этой щекотливой ситуации П. Штайнбрюк достойно выходит именно благодаря шутке: “Der Sachverstandigenrat wechselt offenbar seine Position. Viele Experten wechseln ihre Position in diesen Tagen ofter als ich meine Hemden, die surfen mit dem Zeitgeist“ [www.bundesregierung.de, 01.12.2008] (Совет экспертов часто меняет своё мнение. На сегодняшний день многие эксперты меняют свои позиции чаще, чем я свои рубашки, они изменчивы, как дух времени).

Таким образом, можно сказать, что гендерные стереотипы поведения немецких мужчин-политиков и женщин-политиков подтверждаются не полностью, а частично. Они подтверждают такие доказанные в других исследованиях по лингвогендерологии факты, как повышенная женская эмоциональность, их склонность к восприятию действительности на уровне чувств и ощущений, а также более раскрепощенное коммуникативное поведение мужчин, высокий уровень терминологичности и логичности их речевых высказываний. Примечательно и то обстоятельство, что немецкие мужчины более склонны к юмору, чем женщины. Игра слов, шутки могут быть расценены как показатель более раскрепощенного, уверенного поведения мужчин-политиков.

В третьей главе ««Базисные речевые тактики немецких мужчин-политиков и женщин-политиков в речевом жанре «интервью» предлагается характеристика коммуникативной стратегии автоимиджа и реализующих его в жанре «интервью» коммуникативных тактик.

Коммуникативное поведение политиков характеризуется прежде всего стратегией создания положительного автоимиджа. Стратегия создания автоимиджа реализуется соответствующим набором коммуникативных тактик. Важнейшими из них, как показывает материал интервью, являются тактики отождествления, дистанцирования, обещания, акцентирования положительной информации о себе, развития «я-концепции», нейтрализации негативного представления о себе, эпатирования и дискредитации политического противника.

Тактика отождествления является наиболее часто используемой немецкими политическими деятелями (индекс ее применения составляет в пределах 40% от общего количества тактик). Под данной коммуникативной тактикой понимается набор определенных речевых действий политика, суть которых состоит в демонстрации его символической принадлежности к определенной социальной, статусной или политической группе. Так, в частности, идентификационная модель главы государства, как правило, строится с опорой на такие государственные атрибуты, как порядок, стабильность, законность и справедливость, что в текстах интервью проявляется в высокочастотном употреблении местоимения “wir” (в значении «правительство», «государство», «страна»). Приведем пример из речи нынешнего канцлера ФРГ А. Меркель: “Wir sind ein Land mit gro?em Wohlstand und ein Land mit hoher sozialer Ausgewogenheit“ [A.Merkel, www.bundeskanzlerin.de, 25.11.2005] (Мы - страна большого благосостояния и страна высокого социального равновесия). Эффективность использования той/иной коммуникативной тактики (в данном случае тактики отождествления) возрастает благодаря применению стилистических приемов. Так, в приведенном выше примере А. Меркель используется прием повтора слова Land. Заметим, что применение этой тактик характерно для всех политиков. Она, как правило, маркирована употреблением «интегрирующих» местоимений.

Часто политики публично отождествляют себя с конкретными наиболее авторитетными персоналиями. Так, федеральный министр внутренних дел ФРГ В. Шойбле (ХДС) в одном из интервью заявляет: “Ich war soeben in New York und Washington zu Gesprachen mit dem Handelsbeauftragten der US-Regierung, Bob Zoellick, und mit Condoleezza Rice, der Sicherheitsberaterin des US-Prasidenten. Wir waren uns einig, dass die Probleme der Globalisierung viel schwieriger zu losen sind, als wir bislang glaubten“ [Stern, 41/ 2003] (Я только что был в Вашингтоне и Нью-Йорке на встрече с торговым агентом правительства США Бобом Зелликом и Кондолизой Райс, советником президента по делам национальной безопасности. Мы были единодушны в том, что решить проблемы глобализации намного сложнее, чем мы считали до этого). В. Шойбле ссылается на общепризнанных мировых авторитетов и, может быть, несколько пафосно указывает на своё полное созвучие во мнениях с советником президента по делам национальной безопасности Кондолизой Райс и президентом Всемирного Банка Зелликом, по данным журнала «Форбс», являющимися одними из самых влиятельных людей планеты.

Сущность тактики дистанцирования можно выразить такими паролями, как «я не рядом», «я не такой, как они», «я в этом не участвую», «я ни при чем». Этот вид тактики встречается также часто, так как интервью строится нередко на компрометирующих политиков вопросах. Поэтому политикам приходится часто оправдываться и, следовательно, дистанцировать себя от всяких неблаговидных дел равно как и от замешанных в них своих коллег.

В текстах интервью эта тактика может реализовываться с помощью следующих коммуникативных ходов:

1) ссылка на других:

“Welche Ermittlungsma?nahmen die Staatsanwaltschaft fur erforderlich halt und gegen wen sie ermittelt, ist allein ihre Sache“ [O.Schilly, Spiegel, 41/2005] (Какие розыскные меры предпримет прокуратура, и против кого она будут добывать сведения - только её дело).

“Ich war an dem Theater, das da aufgefuhrt worden ist, nicht beteiligt. Das stand vielmehr unter der schlechten Regie von Edmund Stoiber“ [G.Schroder, Spiegel, 17/ 2003] (В этой театральной постановке я не участвовал. В большей мере она осуществлялась под плохой режиссерской эгидой Эдмунда Штойбера). Г. Шредер дистанцируется от произошедшего события и его организаторов.

2) Демонстрация политиком незнания проблемы или вопроса. Приведем примеры. “Ich kenne solche Statistik nicht und wei? auch nicht, ob die Falle vergleichbar sind“ [O.Schilly, Spiegel, 41/2005]. (Такая статистика мне неизвестна, и я не знаю, можно ли сравнивать такие случаи).

3) Уход от ответа с аргументацией:

Tagesspiegel: Mit der Forderung nach einer langeren Zahlung des Arbeitslosengeldes I, die auf dem CDU-Parteitag beschlossen werden soll, steht neuer Larm ins Haus. (С требованием отсрочки по уплате пособия по безработице-I, которое должно обсуждаться на партийном съезде ХДС, поднимется много шума).

De Maiziere: Das ist eine reine Parteiangelegenheit, die der Chef des Bundeskanzleramtes als CDU-Mitglied ohne herausgehobene Parteifunktion nicht kommentieren sollte [www.bundesregierung.de, 12.11.2006]. (Это чисто партийный вопрос, который глава канцелярии Федерального канцлера не должен комментировать как член ХДС без возложенной на него партией функции).

4) Прямой уход ответа без аргументации:

“Ich mochte die Worte von Edmund Stoiber nicht interpretieren“ [W.Schauble, Stern, 41/ 2003]. (Я бы не хотел давать интерпретацию словам Эдмунда Штойбера).

5) Уход от ответа посредством упрека / обвинения:

“Sind Sie zu mir gekommen, um Fragen zu stellen oder wollen Sie mich agitieren?“ [P. Steinbruck, www.bundesregierung.de, 01.12.2008]. (Вы пришли ко мне, чтобы задавать вопросы или чтобы меня агитировать?).

6) Уход от ответа с помощью юмора.

Интервьюер журнала «Stern» [Stern, 41/ 2003] активно расспрашивает министра внутренних дел В. Шойбле по поводу его планов стать канцлером ФРГ. Интервью велось в момент ухода Г. Шредера с канцлерского поста, когда со следующим претендентом на этот пост ясности не было. В. Шойбле умело уходит от ответа посредством каламбура: “Bei dem Thema mache ich aber nicht mit, auch wenn's den “STERN“ zum Leuchten brachte“ (В этом разговоре я не участвую, даже если он заставил бы “Звезду“ засиять). Здесь, как можно видеть, обыгрывается название журнала и идиома zum Leuchten bringen. Каламбур, шутки используются преимущественно мужчинами-политиками (индекс частотности их применения мужчинами в 4 раза превышает индекс женской частотности).

Для политического имиджа чрезвычайно важна тактика обещания. Низок будет рейтинг того политика, который не будет говорить о своих планах, реализация которых принесет пользу народу. Политики обещают своим гражданам пенсионную реформу, гарантию гражданских прав, новые виды страхования, пособия для родителей и т.п.: “Wir werden im Herbst eine Rentenreform vorlegen, die eine Antwort gibt auf die Probleme der gestiegenen Lebenserwartung“ [G. Schroder, Spiegel, 17/ 2003]. (Осенью мы представим на рассмотрение реформу пенсионного обеспечения, которая станет ответом на вопросы возросшей продолжительности жизни). “Die Foderation der Nationalstaaten Europas wird in ihrer Verfassung an erster Stelle verbindlich die Grundrechte ihrer Burger garantieren“ [J.Meyer, Spiegel, 14/2002]. (Федерация национальных государств Европы в своей конституции в первую очередь в обязательном порядке будет гарантировать основные права своих граждан). Стоит заметить, что данная тактика гендерно не маркирована.

Коммуникативная тактика развития «я-концепции» также как и предыдущая тактика не относится к гендерно отмеченным. Все политики в масс-медиа охотно представляют общественности собственную положительную характеристику, что объясняется объективными причинами - политикам, как мужчинам, так и женщинам важно характеризовать себя и присваивать себе именно те качества, которые их избиратели и поклонники хотят или ожидают в них видеть - принципиальность, честность, заботу об избирателях и т.п. Приведем примеры: “Ich bin ein Mensch, der Losungen sucht und sich nicht gerne mit Antworten zufrieden gibt, die im Verdacht stehen, nicht zu stimmen“ [W.Schauble, Stern 41/ 2003]. (Я - человек, который ищет решения и недоволен ответами, которые, я как подозреваю, не верны).

Как и другие коммуникативные тактики тактика развития «я-концепции» может реализоваться посредством использования определенных стилистических средств и приемов, что усиливает, как мы понимаем, прагматический потенциал самопрезентации политика. Так, например, Ф. Мюнтерферинг метафорически сравнивает правительство с футбольной командой и определяет свои функции как игрока следующим образом: “Ich bin Mittelfeldspieler, ich muss den Elfmeter nicht schie?en. Gewinnen tun wir miteinander“ [Spiegel, 2/2005]. (Я играю в центре поля, я не должен пробивать одиннадцатиметровые. Выиграем мы вместе). Немецкие политики, как показывают наши наблюдения, нередко используют и такой стилистический прием, как ирония, даже в тех случаях, когда отвечают на серьезные вопросы. Т. де Майцире, к примеру, в ироничной форме определил свои функции ведомственного министра: “Ich bin eine Mischung aus: Erster Offizier, Chef des Stabes, Lotse, Mediator, Sanitater, Blitzableiter, Protokollchef.” [www.bundesregierung. de, 12.11.2006]. (Я - смесь из офицера №1, руководителя штаба, лоцмана, посредника, санитара, громоотвода и заведующего протокольным отделом).

Тактика развития «я-концепции» находит свою реализацию и в том случае, если интервьюируемый характеризует и оценивает свою деятельность, свои успехи и заслуги: “Heute aber bin ich mit meiner Arbeit als stellvertretender Fraktionsvorsitzender im Bereich Au?en-, Sicherheits- und Europapolitik sehr zufrieden. Es geht mir gut, und ich bin ganz entspannt“ [W.Schauble, Stern 41/ 2003]. (Сегодня я очень доволен своей работой в качестве заместителя главы фракции в сфере внешней политики, политики безопасности и европейской политики. У меня всё хорошо, я полностью расслаблен). Последнее предложение В. Шойбле характеризует не только его самого как функционера, но и его положительное эмоциональное состояние. Видимо, предполагается, что аудиторию должна восхитить мысль о том, что государственный деятель настолько успешен в своей должности, настолько мобилен и активен, что может позволить себе быть не напряженным, а расслабленным.

Тактика нейтрализации негативного представления о себе используется немецкими политиками обычно в случае озвучивания журналистом какой-либо критической информации об интервьюируемом. Эта тактика близка тактике дистанцирования. Их отличие состоит в том, что в случае с последней интервьюируемый, как правило, дистанцируется с помощью различных коммуникативных ходов от приводимых доводов и фактов, уходит от ответа и формально не оправдывается. В случае же с тактикой нейтрализации интервьюируемый с помощью определенных речевых действий старается выставить себя в выгодном свете, сводя на нет сказанное журналистом или опровергая слова последнего вескими доводами или потоком положительной информации. Рассмотрим в качестве иллюстрации к сказанному пример из интервью с Андреа Ипсиланти [www.sueddeutsche.de, 20.08.2007]:

sueddeutsche.de: In der Bundespolitik gelten Sie derzeit noch nicht als sonderlich beliebt oder auch als sonderlich einflussreich. Wie wollen Sie das andern? (В политических кругах ФРГ Вас в настоящее время не очень любят и считают Вас не особенно влиятельной. Как Вы хотите это изменить?).

Ypsilanti: Ich teile Ihre Einschatzung nicht. Ich sitze im Parteivorstand. Und wenn Sie sehen, dass aus Hessen die Burgerversicherung kam und zum Wahlkampfthema der Bundes-SPD wurde, wenn Sie die Frage des Mindestlohns betrachten, wo wir unsere Beschlusse auf die Bundesebene transportiert haben, dann sehen Sie, dass wir Einfluss haben. (Я не разделяю Вашу точку зрения. Я - член президиума СПГ. И если Вы узнаете, что из Гессена пришло гражданское страхование и стало темой выборной борьбы СПГ, если Вы рассмотрите вопрос минимальной заработной платы, в котором мы перенесли свои решения на федеральный уровень, тогда Вы увидите, что мы имеем влияние). В самом начале разговора А. Ипсиланти категорически не соглашается с журналистом в том, что она не влиятельна и не популярна как политик. Затем она напоминает журналисту о своем политическом и социальном статусе, указывая на то, что она является главой партии. А. Ипсиланти приводит веские аргументы в свою защиту: партией СПГ были решены очень важные для ФРГ вопросы, что доказывает беспочвенность ярлыка, который пытается ей приклеить журналист.

Тактика нейтрализации негативного представления гендерно не маркирована.

Цель тактики дискредитации - подорвать авторитет дискредитируемого объекта, очернить его, повысить за счет его критики свой политический рейтинг. В политическом дискурсе эта тактика предполагает публичность речевых действий и рассчитана, прежде всего, на реакцию электората. Данная тактика свойственна далеко не всем политикам. В своем интервью лидер партии Зелёных Клаудия Рот, пренебрегая номами политкорректности, заявляет: “Es reicht nicht aus, dass Frau Merkel sich auf roten Teppichen als die Klima-Queen von Europa feiern lasst, und wenn man hinter die Fassade guckt, ist nichts dahinter“ [www.hna.de, 16.11.07]. (Мало того, что госпожа Меркель позволяет себе праздновать на красных коврах как королева климата, ведь если взглянуть за фасад, за ним ничего нет). Критика в адрес А. Меркель осуществляется за счет стилистически маркированной лексики, обозначающей королевские атрибуты - rote Teppiche, Queen. Употребляя данные слова, К.Рот высмеивает нынешнего канцлера, считая её высокомерной «королевой», надменно поставившей себя выше всех. Стоит заметить, что ярлык Klima-Queen был моментально подхвачен немецкой прессой и долго не покидал заголовки страниц многочисленных изданий и интернет-сайтов. К.Рот употребила данное обозначение в связи с тем, что А. Меркель в 2008 году занялась вопросами окружающей среды, поставив вместе с некоторыми странами Европы цель сократить выброс в атмосферу углекислого газа и тем самым повлиять на климатическое равновесие на планете. Вероятно, К.Рот сочла, что А. Меркель слишком много на себя взяла. К. Рот дискредитирует А. Меркель, высказав сомнения в ее интеллектуальном уровне (“wenn man hinter die Fassade guckt, ist nichts dahinter“). Этой тактикой пользуются в равной степени и мужчины-политики и женщины-политики.

Целью тактики эпатирования является привлечение всеобщего внимания аудитории прежде всего за счет театральности выступления. Так, чтобы привлечь внимание прессы и заявить о себе министр внутренних дел федеральной земли Бранденбург Й. Шёнбём говорит: “Ich werde mich um den von mir gegrundeten Verein um Jugendaustausch zwischen Ostdeutschland und den USA kummern. Wenn mich der Weg unseres Landes besorgt, werde ich mich als engagierter Burger einmischen. Man wird von Jorg Schonbohm horen“ [J. Schonbohm, www.tagesspiegel.de, 16.07.2009] (Я позабочусь о молодежном обмене между Восточной Германией, основанным мной союзом и США. Когда меня волнует судьба нашей страны, то я вмешаюсь как заинтересованный гражданин. О Йорге Шёнбеме ещё услышат). Политик говорит о себе в третьем лице, что придает его высказыванию патетичность.

Таким образом, при анализе коммуникативных тактик, как показывает материал, гендерно маркированной оказалась тактика дистанцирования. Другие коммуникативные тактики не обнаруживают явно выраженного гендерного маркирования, что обусловлено, по нашему мнению, спецификой речевого жанра политического интервью, в котором его участники вне зависимости от их пола, преследуя задачу самопрезентации, пользуются богатым коммуникативно-прагматическим репертуаром языка, работающим на их имидж.

В заключении подводятся итоги проведенного исследования, намечается его дальнейшая перспектива, которую мы видим в расширении исследовательского материала за счет привлечения текстов других речевых жанров.

Основные результаты исследования отражены в следующих публикациях автора:

Статьи в журнале, рекомендованных ВАК

1. Дудецкая А.Н. Реализация базисных коммуникативных тактик в речевом жанре «интервью» с современными немецкими политиками // Изв. Волгогр. гос. пед. ун-та. Сер.: Филологические науки. - 2009. - №7 (41). - С. 148 - 152 (0,4 п.л.).

Статьи в сборниках научных трудов и материалов научных конференций

2. Дудецкая А.Н. Об употреблении лексем «das Land», «der Krieg», «die Politik» в речи современных политиков // Антропологическая лингвистика. Вып.4. Сб. науч. тр. /под ред. Н.А. Красавского. - Волгоград: «Колледж», 2005. - С. 133-136. (0,3 п.л.).

3. Дудецкая А.Н. Маркеры феминности в речи современных женщин-политиков ФРГ // XII Региональная конференция молодых исследователей Волгоградской области. Сб. науч. материалов. Направление 13. «Филология»: «Языкознание». Волгоград, 13-16 ноября 2007г. - Волгоград, 2007. - С. 30-35 (0,4 п.л.).

4. Дудецкая А.Н., Красавский Н.А. Фигуры речи в немецких интервью (лингвогендерологический аспект) // Аксиологическая лингвистика: проблемы лингвоконцептологии и лингвокультурных типажей / Сб. науч. тр. под ред. Н.А. Красавского - Волгоград, «Колледж», 2008. - С. 84 - 90. (0,4 п.л.).

5. Дудецкая А.Н. Лексемы чувственного восприятия в речи современных политиков ФРГ (гендерный фактор) // Lingua-mobilis. Научный журнал. №5 (14)/ под ред. А.А. Селютина - Челябинск: «Два комсомольца», 2008. - С. 135-140. (0,4 п.л.).