Эквивалентность терминологии как методологическая проблема перевода юридических текстов

Любой акт коммуникации предполагает потерю информации. В рамках одного и того же языка это связано, прежде всего, с различными индивидуально-психологическими представлениями и ассоциациями, возникающими у автора и получателя речевой посылки, а также встречной творческой активностью реципиента в духе развитого А.А. Потебней известного положения В. Гумбольдта «всякое понимание есть непонимание». В случае межъязыкового общения процесс понимания осложняется переходом на иной языковой код и переносом содержания сообщения в иную социо-культурную реальность. Потеря информации как универсальный закон семиотики в полной мере относится к переводу. Извечная задача переводчика заключалась в том, чтобы свести эти потери к минимуму, достичь недостижимого идеала эквивалентности исходного и переведенного текстов.

Понятие «эквивалентности» является одной из наиболее противоречивых и горячо обсуждаемых проблем в теории перевода. Удобный, хотя и достаточно неопределенный термин обозначает у разных авторов различные понятия в зависимости от тех исходных позиций, с которых они рассматривают процесс и результат перевода. При всем разнообразии подходов в общей массе теорий, исследовавших перевод с точки зрения его эквивалентности, просматриваются два основных направления: лингвистическое (формальное) и функциональное (коммуникативное, прагматическое), причем последнее занимает ведущее положение в теории перевода. Имеется также значительное число работ, авторов которых можно отнести к сторонникам смешанного направления.

Несмотря на различия в исходных позициях практически все исследователи сходятся в том, что ни одна из предложенных ими разновидностей эквивалентности в полном объеме реализована быть не может. Данный вывод с необходимостью вытекает уже из того простого положения, что ни значения языковых знаков, ни способы их сочетания во всем объеме никогда не совпадают, и, стало быть, никакого абсолютного соответствия между двумя языками быть не может. Эквивалентность достижима лишь до определенной степени и потому всегда относительна.

Предметом настоящего исследования является эквивалентность перевода юридических терминов. Данный выбор обусловлен тем, что по нашему убеждению именно терминология является наибольшей проблемой, с которой сталкивается переводчик при работе с юридическими текстами. Общеизвестно, что структуры и строевые элементы составляют основу языка, независимо от сферы его употребления. Различные подъязыки, будучи частью единого языкового организма, могут обладать определенной спецификой на различных языковых уровнях, например, на уровне грамматики или лексико-грамматических средств связи элементов текста. Подобные особенности присутствуют и в текстах юридического характера, однако не они определяют их специфику. Вместе с тем, иногда выдвигаются обвинения в чрезмерном внимании, которое уделяется терминологии в исследованиях, посвященных специализированному, в частности, юридическому переводу, которое, по мнению авторов, приводит к созданию ложного впечатления о переводе как о механическом процессе перекодирования [1]. Однако что бы ни выдвигалось в качестве конечной цели перевода, и какова бы ни была его базовая единица, именно выбор терминологии определяет достижение конечного результата.

По оценке Ж-К. Жимара [2] юридическая терминология составляет в разных странах от 10 до 20 тысяч терминов. У нас нет научно обоснованных статистических данных об объёме терминологически употребляемой лексики украинского языка, но анализ лексикографических источников в целом подтверждает, что она находится в указанных пределах. Учитывая особый характер юридической терминологии, нахождение равнозначных соответствий при таком объеме информации представляет собой грандиозную задачу.

Вместе с тем все ещё распространено представление, в соответствии с которым перевод термина довольно простая задача - он, как правило, однозначен, он не включен в синонимичные ряды, у него отсутствуют коннотативные значения, он не приобретает экспрессивно-эмоциональных оттенков, а в языке перевода обычно присутствует термин, который является его полным эквивалентом. Подобный упрощенный взгляд, предполагающий изоморфизм терминологических систем языков, уходит корнями в достаточно распространенный миф об эквивалентности лексики в целом. Согласно этому представлению слова разных языков отражают одно и то же внеязыковое понятие, один и тот же фрагмент реального мира и, стало быть, имеют один и тот же понятийный объем. Однако в огромном числе случаев объем семантики, казалось бы, полностью эквивалентных слов в разных языках не совпадает, так как при наличии общей корневой семы может присутствовать целый ряд семантических вариантов. Кроме того, семантика слова определяется и теми факторами, которые связаны с его функционированием в речи - его лексической сочетаемостью и стилистическими коннотациями. И, наконец, важнейшим фактором, разрушающим представление о понятийной эквивалентности, являются социокультурные различия в сознании носителей разных языков. Последнее особенно важно для целей изучения рассматриваемой нами проблемы

План содержания слова членим и не исчерпывается одним лексическим понятием. Он включает и те непонятийные «семантические доли»3], которые актуализируют в сознании носителя языка определенные знания, вызывают определенный смысл, который накладывается на всю совокупность его культурного опыта. Наличие таких национально-культурных компонентов в семантической структуре слова лишний раз подтверждает тот факт, что разные языки не просто отражают единую реальность, но по разному концептуализируют окружающий мир, по своему интерпретируя казалось бы одинаковые понятия. На уровне лексики это легко обнаруживается в том, что одно и то же слово чаще всего вызывает у носителей разных языков благодаря наличию в их сознании различных по объему и содержанию апперцепционных масс различные представления. В определенной части эти представления могут совпадать, например, «суд» и для украинца и для англичанина будет означать некое учреждение для отправления правосудия со всеми сопутствующими ему атрибутами, но ментальная картина этого понятия и совокупность его признаков у каждого из них будет совершенно отличной - для каждого из них это будет «другой суд». Для любой терминологической системы подобная гетерогенность интерпретаций означает, что на уровне собственно терминов эквивалентность как таковая отсутствует, так как термин является лишь языковым представлением определенного понятия. Можно говорить лишь о той или иной степени соответствия между понятиями в определенной предметной области, и только на основе анализа объема понятия и его характеристик можно судить об эквивалентности тех терминов, которые его представляют в разных языках.

Особый интерес для исследователей и особую трудность для практиков представляет перевод так называемой «безэквивалентной» лексики. Учитывая, что случаи полного совпадения абсолютно всех компонентов значения слов в различных языках крайне редки, основная часть лексики любого языка обладает частичной или ограниченной эквивалентностью. Под используемым же в лингвистике термином «безэквивалентная лексика» следует понимать лишь те лексические единицы, для которых полностью отсутствуют какие-либо иноязычные аналоги. Такие лексические единицы, как правило, выражают реалии, т.е. объекты, присущие жизни и культуре одного народа, но чуждые другому.

Основной трудностью при передаче реалии является отсутствие в родном языке соответствующего эквивалента из-за отсутствия обозначаемого реалией референта, т.е. того отраженного в сознании элемента объективной реальности, того понятийного содержания, с которым устойчиво, соотносится данная единица выражения. 4. Контрастивный анализ английской и украинской терминологии в различных областях права обнаруживает весьма значительные различия в объеме совпадающих существенных и второстепенных понятийных признаков и наличие широкого пласта безэквивалентных терминов ввиду весьма значительных различий между двумя правовыми системами - кодифицированной континентальной и прецедентной англо-саксонской. Это дает возможность обозначить их впервые предложенным Швейцером А.Д. названием «термин-реалия» 5. Классическими примерами являются названия юридических должностей и профессий: в английском языке barrister, solicitor, coroner,в украинском - оперуповноважений, дізнавач, дільничий.

Теория перевода, исходя из тезиса о принципиальном отсутствии «непереводимых» слов, может дать ограниченный арсенал средств передачи реалий. Это транскрибирование или транслитерация, т.е. механическое перенесение графической или фонетической формы слова, введение неологизма (калькирование, освоение и пр.), приблизительный перевод (замена, аналогия, описание и пр.), контекстуальный перевод. Ограниченность имеющихся у переводчика средств зачастую делает передачу реалий чрезмерно громоздкой или же ведет к вынужденному искажению или потере заложенного в исходном тексте смысла.

В ряду проблем, разрабатываемых теорией перевода, и задач, решаемых переводчиками-практиками, перевод юридической терминологии занимает совершенно особое место. В отличие от других областей знаний, например, точных наук, понятия которых являются всеобщим достоянием, правовая система каждой страны является уникальной и неразрывно связанной с её культурой. Каждая правовая система функционирует в сложном социально-политическом контексте, который всегда имеет национальную специфику. Правовые понятия, описывающие или регулирующие определенные сферы общественных отношений, исторически вырастающие из моральных ценностей, норм, предписаний, традиций и обычаев, проходят свой, для каждой страны особый, путь становления и развития. Полное или частичное несовпадение понятий и отношений правовых систем различных социумов и культур с необходимостью ведет к формированию национально-специфических терминологических систем. При этом именно правовая система является определяющим фактором, ибо даже при наличии одного и того же языка в ряде стран их системы правовой терминологии будут отличаться друг от друга. Язык права настолько укоренился в национальном правовом мышлении и культуре, что позволяет говорить, что мы переводим не просто слова текста, но стоящую за ними правовую систему [6]. Такой системно связанный характер терминологии в области права отличает ее от терминологии в иных предметных областях и является основным камнем преткновения при переводе юридических текстов.

Обязательной предпосылкой успешного перевода иноязычной юридической терминологии является овладение профессионально ориентированными социокультурными фоновыми знаниями в области права как своего, так и иностранного государства. При этом объектом основного внимания должно быть изучение различий и сходства между двумя правовыми системами. Таким образом, изначально лингвистическая проблема перевода требует для своего решения выход на уровень тех задач, которые обычно решает сравнительное правоведение. При этом для осуществления качественного перевода необходимо не поверхностное ознакомление, а глубокое и подробное изучение правовых проблем, в идеале - специальное юридическое образование. Суть требуемой от переводчика квалификации, пожалуй, лучше всего отражает возникший за рубежом термин ”translawyer”. В любом случае речь должна идти об узкой специализации, а не о постоянной смене сфер переводческой деятельности.

Дополнительным осложнением данной проблемы являются динамичные изменения содержания обозначаемых терминами понятий в результате развития законодательства, которое отражает реальные перемены в общественном устройстве. Особенно ярко эта тенденция проявилась в странах «молодой демократии», где высокий динамизм законотворчества приводит не только к появлению новых терминов для обозначения новых понятий, но и к переосмыслению старых понятий, приобретающих новое содержание. При этом новые термины иногда накладываются на старые и начинают конкурировать с ними. Особую остроту проблема приобрела для новых государственных языков бывших советских республик вследствие неразвитости национальной юридической терминологии, что объясняется предшествующим доминированием русского языка в этой области. К сожалению, процесс создания новой терминологии носил преимущественно стихийный характер. Одним из главных источников терминотворчества стали англоязычные тексты, а основными способами - заимствование и калькирование, не всегда, впрочем, оправданные. Совершенно очевидно, что для осуществления адекватного перевода переводчик должен следить за процессом терминообразования (терминопреобразования) в соответствующих терминологических системах, сам же процесс должен быть строго стандартизирован.

Следующей особенностью, отличающей правовую терминологию, и в этом сходится целый ряд авторов, является её неопределенность и двусмысленность, которые парадоксальным образом сочетаются с требованием однозначности юридического термина (по крайней мере, в пределах одного и того же нормативно-правового акта) и его устойчивости для сохранения своего смысла во всех последующих правовых актах. Кроме того, юридическая терминология характеризуется многозначностью и синонимией. Для процесса перевода это означает не только трудность передачи в полном объеме внешней формы и стилистических особенностей оригинала, но и риск неверного толкования размытых понятий, что негативно скажется на содержательной стороне перевода. Существует также ряд иных особенностей, затрудняющих восприятие юридических текстов в целом, но они, как правило, специфичны для каждого языка, хотя и здесь возможны определенные обобщения. В английском языка, как известно, это использование общеупотребительной лексики в узко правовом смысле, тавтологическое употребление близких по значению слов (дублеты, аллитерация), большое число заимствований и архаичных выражений и т.п.

Полное понимание отдельно взятого термина невозможно без более глубокого проникновения в суть стоящего за этим термином понятия. Но установление эквивалентности между двумя обозначаемыми терминами понятиями, которые даже при одинаковом содержании имеют различный понятийный объем, требует не просто сопоставления их определений, а анализа тех функций, которые закреплены за данными понятиями в пределах их правовых систем. И только наличие одинаковых или сопоставимых функций дает основания для установления связи между понятиями и, соответственно, терминами разных правовых систем.

Функциональный подход к проблеме установления эквивалентности прочно утвердился в современной теории перевода, однако понимание функции здесь носит несколько иной характер. С формальной стороны перевода акцент переносится на его получателя, и целью перевода становится достижение того же прагматического эффекта и той же реакции, что и у получателя исходного текста (динамическая эквивалентность по Ю. Найду[7]), что свидетельствует о правильном понимании, выходящем за пределы простого восприятия сообщения. В соответствии с этим подходом эквивалентность перевода определяется функцией или той целью, которую оригинальный текст должен достичь в определенной коммуникативной ситуации, а перевод, который выполнил свою функцию, это хороший перевод, независимо от степени его следования тексту оригинала. Сторонники этого подхода, подчеркивая приоритет функциональной эквивалентности, утверждают, что один и тот же исходный текст может иметь два разных варианта перевода в зависимости от того, как переведенный текст будет в дальнейшем использоваться. В этом контексте идея активного творческого начала в переводе приобретает новое звучание: переводчик не воспроизводит, а создает новый текст, давая свою интерпретацию или прагматическую адаптацию текста оригинала, а качество его работы определяется тем, до какой степени удалось сохранить функцию исходного текста в тексте перевода. Внесение поправок на социо-культурные и иные различия между получателями оригинального текста и текста перевода, отступление от смыслового и структурного соответствия в пользу равноценности воздействия на этих получателей превратило переводчика в межкультурного консультанта и дало основание назвать его «информационным брокером».

Функциональный подход, несмотря на определенные ограничения, хорошо работает на уровне текста, однако менее употребим на уровне отдельного термина и обозначаемого им понятия, поэтому здесь при определении эквивалентности следует опираться на дополнительные критерии. Очевидно, что функция, как и значение обозначаемого термином понятия может полностью проявиться лишь при условии его включения в определенный контекст. Лексическое окружение термина имеет особую важность в юридическом переводе ещё и потому, что язык права изобилует коллокациями, жестко фиксированная форма которых не подлежит изменению без серьёзных последствий для содержания текста в целом, и которые священны в юридическом дискурсе. [8].

Определение понятия само по себе не может исчерпывающе описать его функцию, так как она может изменяться в зависимости от окружения того термина, который это понятие обозначает. Функция понятия является его raison d'кtre, она определяет его место и отношение к другим понятиям в правовой системе. Если между контекстуализироваными понятиями можно обнаружить сходные функции или сопоставимые цели, это дает основания для установления между ними связи, создания «функционального мостика» по П.Сандрини.[9] Таким образом, целесообразность использования того или иного термина при переводе определяется его контекстуальной приемлемостью на основе прагматических параметров. Сравнение употребления терминов и понятий в различных правовых системах позволяет переводчику сделать обоснованный выбор в пользу тех или иных терминов при переводе. Информация о правовых системах, понятиях, отношениях и описывающих их терминах должна быть системно организована в соответствующих лексикографических ресурсах, однако нынешняя стратегия их составления должна быть изменена. В словарях и электронных базах данных термины должны даваться с их толкованием, примерами их функционирования в поясняющем контексте, что служит основой для поиска вариантов их функционально эквивалентного перевода. Иначе говоря, эти ресурсы должны давать информацию о стоящих за терминами понятиях, на основе которых переводчик прибегает к той или иной стратегии перевода, т.е. они должны указывать понятийную эквивалентность. Контекстуальная же эквивалентность может быть установлена только самим переводчиком, так как ни в одном ресурсе нельзя предусмотреть все многообразие ситуативных измерений и прагматических целей юридических текстов.

Таким образом, проблема эквивалентности юридической терминологии должна решаться на основе глубокого анализа стоящих за терминами понятий и их отношений. Анализу должны подвергаться как содержание, так и функция понятий, для чего необходимы исследования в предметной области права. Установление их функциональной близости возможно только на основе контекста. Проведение эффективного анализа предполагает компетенцию в сравнительном правоведении, а значит, узкую специализацию переводчика-профессионала. Улучшению качества перевода должны способствовать новые терминографические ресурсы, организованные по качественно иному принципу.

Реализация данного подхода целесообразна для дальнейшего совершенствования переводческой деятельности.

Список литературы

1. Sarcevic S. New Approach to Legal Translation, The Hague, Kluwer Law International, 1997.

2. Gemar, J.-C. La traduction juridique et son enseignement, aspects theoriques et pratiques, Meta, no.24. 1979.

3. Beyer,V. and Conradsen, K. Translating Japanese Legal Documents into English: A Short Course. // Morris, M. (ed). Translation and the Law, Amsterdam, 1995.

4. Nida, E.A. Towards a Science of Translating. London, 1964.

5. Taylor, C. Language to Language: a Practical and Theoretical Guide for Italian-English Translators, Cambridge, CUP, 1998.

6. Sandrini, P. Comparative Analysis of Legal Terms: Equivalence Revisited.// Galinski, Ch.; Schmitz, K-D., Frankfurt, 1996.