Наряду с обязательным присутствием этической составляющей конфликта, вторым критерием для политического скандала в нашем исследовании мы предлагаем считать уровень общественного резонанса, степень вовлеченности медийной аудитории в ситуацию конфликтного общения публичных фигур. Конечно, можно назвать политическим скандалом и драку в парламенте, однако подобные эпизоды останутся вне сферы нашего внимания. Причина в том, что они не явились катализатором для широкой общественной дискуссии, не спровоцировали появления большого количества текстов. Важным дополнительным ориентиром может послужить наличие текстов художественного дискурса, посвященных тому или иному скандалу. На наш взгляд, только высокая степень ощущения эмоциональной вовлеченности коммуникантов в скандальные события способна породить конгломерат примеров языкового творчества в форме анекдотов, эпиграмм, пародий, и т.д. По их наличию или отсутствию мы будем судить, дорос ли тот или иной медийно-политический конфликтный эпизод до полноценного сверхтекста с присутствием текстов разных жанров. Именно этот факт будет являться для нашего исследования критерием степени резонанса явления и, следовательно, критерием оценки его статуса как сложного дискурсивного образования.

Широкое использование в СМИ слова «скандал» для описания любого рода конфликтных ситуаций мы расцениваем как ход, рассчитанный на привлечение внимания аудитории. Считая вопрос об универсальном определении словосочетания «политический скандал» открытым и не связанным напрямую с целями и задачами нашей работы, мы даем собственное определение с позиций лингвокультурологии, и в дальнейшем будем рассматривать только ситуации, под него подпадающие.

Под политическим скандалом мы понимаем получившее многократную вариативную разножанровую реализацию публичное конфликтное общение вокруг события, нарушающего этические нормы и влияющее на политическую ситуацию.

Мы полагаем, что именно в силу своей повышенной эмоциогенности и актуальности политический скандал развивается в сверхтекст, в конгломерат текстов разных речевых жанров - от аналитической статьи до анекдота. И чем выше интерес к событию, эмоциональный накал вокруг него - тем богаче и разнообразнее палитра текстов разных речевых жанров, созданных по его поводу. Информационный повод является чем-то вроде камня, падающего в водоем и создающим круги (не случайно метафорическая модель скандала представляет его как нечто концентрическое - новый виток скандала, скандал начал раскручиваться с новой силой, и т.п.). Именно многочисленные реакции на скандал и «реакции на реакции» создают из неприятного эпизода в жизни политика сложное дискурсивное образование, особую разновидность конфликтного общения, в которой сталкиваются интересы различных социальных групп и отстаиваются различные этические нормы.

Совокупность текстов различных речевых жанров, сконцентрированных вокруг политического скандала, объединяется в сверхтекст на основании единой ситуации функционирования: относительно ограниченного промежутка времени (время жизни скандала) и тематической общности (тексты объединены содержательно и ситуативно). Характерным признаком сверхтекста современного политического скандала является его жанровая разнородность.

Необходимо сделать уточнение о термине «сверхтекст» применительно к политическому скандалу. Н.А. Купина и Г.В. Битенская определяют сверхтекст как «совокупность высказываний, текстов, ограниченная темпорально и локально, объединенная содержательно и ситуативно, характеризующаяся цельной модальной установкой, достаточно определенными позициями адресанта и адресата» (Купина, Битенская, 1994). Некоторые критерии данного определения не представляются строго релевантными при рассмотрении феномена политического скандала: модальные установки могут быть множественными и поляризованными, локальная ограниченность в современную эпоху информационной глобализации также весьма условна.

Именно содержательное единство, связность и цельность являются основанием для утверждения о целостности текста. Также к категориям, обеспечивающим целостность текста, принято относить ситуативность и единство описываемого объекта (Мурзин, Штерн, 1991: 15). Ситуативность сверхтекста политического скандала связана с особой разновидностью конфликтного общения: анализируемые тексты были взяты из СМИ и бытовых разговоров в периоды противостояния между участниками скандалов.

Интересен вопрос о структурной модели целостного единства политического скандала как сверхтекста. Мы предполагаем, что она может быть описана в терминах полевой структуры, так как при всем многообразии текстов разных жанров можно выделить тексты-прототипы, центральные для данного сверхтекста (новостной вброс скандала, комментарии в СМИ), близкие по своим характеристикам к институциональному типу дискурса, а также периферийные тексты - разговоры о политике, анекдоты, карикатуры, и т.п., в которых институциональные характеристики гораздо слабее, и больший удельный вес имеют личностные смыслы, характерные прежде всего для сферы межличностного общения.

Структура текстов политического скандала отличается заметно большей организованностью и связями между ее компонентами, чем, к примеру, ризоматическая (ризома - корневая система наподобие луковицы или клубня) модель французских исследователей Ж. Делёза и Ф. Гваттари, которые выдвинули теоретическое положение об особой модели целостности, «ацентрированной системы, не иерархической и не означающей» (Deleuze, Guattari, 1976; цит. по: Енина, 1997: 21). Описывая сверхтекст политического лозунга, Л.В. Енина отмечает, что «ризоматическая целостность включает в себя множества, каждое из которых соединено с другим не бинарными оппозициями, а линиями сегментарности» (Енина, 1997: 22).

Первые сообщения о скандале - тексты, в которых наиболее четко проявляются признаки институциональности и крайне слабо - признаки личностного общения. Эти первые тексты, содержащие факты, и не претендующие на оценки, сменяются через небольшой промежуток времени более подробным рассказом о событиях и их комментариями, первыми попытками анализа происходящего. В таких текстах (в частности, в жанре политического комментария) большую роль играют личностные смыслы и индивидуальные оценки, становится весомой роль Автора - комментатора и аналитика. Комментарии, обладая эмотивным зарядом личностных смыслов, провоцируют реакции и обсуждения в среде наивных коммуникантов, порождая дискуссии на митингах, в общественном транспорте, и т.д. Такое общение является интегрирующим в случае, когда коммуниканты придерживаются одного мнения по злободневному вопросу, и конфликтным - когда мнения разнятся.

В связи с изложенной выше хронологией и последовательностью в развертывании скандала, говоря о возможной метафорической модели для полевой структуры сверхтекста политического скандала, мы предлагаем метафору мозаики. Она отражает такое свойство сверхтекста скандала, как его переходное положение между размытыми и ацентрированными структурами (ризома) и структурами с жесткими предустановленными связями (иерархия). К выбору такой метафорической модели нас подводит отсутствие жесткой иерархичной коммуникации, но все же вполне заметные связи между частями рассматриваемой системы и их взаимообусловленность. В отличие от ацентрированной ризоматической системы сверхтекста лозунга, сверхтекст скандала имеет вполне определенное центральное событие, вокруг которого развиваются тексты, оно служит инвариантным содержательным стержнем. В отличие от сверхтекста лозунга, скандал имеет выраженную жанровую, ролевую и темпоральную структуру. Однако большая жанровая вариативность текстов скандала, стихийность их возникновения, множественность авторов, непредсказуемость развития этого типа сверхтекста говорят об отсутствии подлинно иерархической коммуникации и четко предустановленных связей (что характерно для строгих иерархичных текстовых структур - таких, например, как свод законов). Сходные структурные тенденции в культуре и современном обществе отмечаются культурологами и социологами: «Современная культура образует мозаику, а не иерархию» (Моль, 1972). Сверхтекст политического скандала существует как конгломерат текстов самых разных жанров. Однако эти тексты достаточно четко объединены тематически и детерминированы более ранними текстами, прототипными для новостного дискурса - информационными сообщениями, так же, как и мелкие цветные элементы мозаики детерминированы общим эскизом.

Библиография

1. Попова Е.А. О лингвистике нарратива // Филологические науки, 2001. - № 4. - С. 87-91.

2. Романов А.А. Конфликтный дискурс политика // Политический дискурс в России - 3: Материалы раб. совещ. (Москва, 27-28 марта 1999 года) / Под ред. Ю.А. Сорокина и В.Н. Базылева. - М.: Диалог-МГУ, 1999. - С. 123-126.

3. Шевченко А.Ю. Дискурс-анализ политических медиа-текстов. «Полис», 2002, № 6, - C. 18.

4. Шейгал Е.И. Политический скандал как нарратив // Языковая личность: социолингвистические и эмотивные аспекты: Сб. науч. тр. / ВГПУ; СГУ. - Волгоград, 1998. - С. 55-68