Антропонимикон произведений Г. Распутина

6) фамилией Петров в прибаутке «жив-здоров Иван Петров». Национальная окрашенность фамилии проявляется в ее звучании и морфологической структуре, а также в этимологической связи с русским личным именем собственным Пётр и распространенности в России.

Сфера употребления выделенных фразеологизмов и афоризмов - народная речь. Их коннотативные возможности опираются на реально существующие в русском языке антропонимы, которые утратили свои ономастические функции и семантически трансформировались в апеллятивы. Личное имя собственное сохранило ассоциативную связь не только с русским антропонимиконом, но в отдельных случаях -- с конкретным прототипом. Благодаря такому свойству фразеологизмов и афоризмов, как воспроизводимость, личные имена собственные в их составе продолжают жить в памяти народа.

Коннотации фразеологизмов и афоризмов, помимо эмоционального, оценочного, экспрессивного и стилистического компонентов, включают национально-культурный компонент, который для рассматриваемой группы является обязательным. Выделенные фразеологизмы и афоризмы не имеют эквивалентов в английском языке и характеризуются безэквивалентностью в плане их перевода на английский язык.

Проанализированные деантропонимические лексические единицы, отобранные из произведений В. Распутина различаются по типу антропонима, положенного в основу формирования апеллятива, и по словообразовательным моделям. Они могут обозначать растения (цветок ванька мокрый, марьин корень), людей, принадлежащих к определенной организованной военизированной группе (власовцы, колчаковцы, разинцы, петлюровцы) или следующих примеру кого-либо в своей деятельности (мичуринец, стахановка), политическое направление (ленинизм) или историческую веху в развитии страны (хрущёвщина).

Деонимы могут также функционировать как оценочно-экспрессивные лексические единицы (пришибеевы, митрофанушки), которые пересталислужить обозначением одной конкретной личности и приобрели нарицательность, именуя тип (психологический, эмоциональный, социальный). Литературные образы, изначально созданные как концентрация качеств, характерных для определенного типа людей, несут яркую экспрессивную коннотацию, производные же от них деонимы репрезентируют мотивировочный признак/признаки. Индивидуальное проявление в таких случаях подавляется обобщенным, которое выступает на первый план, актуализируется. Неодобрительно-оценочные и презрительно-эмоциональные семы, выделяющиеся в значении наименований пришибеевы, митрофанушки, представляют национально-оценочную и национально-эмоциональную специфику значения -- неодобрительную оценку невежества и лени [28;99].

Деантропонимические производные слова характеризуются национально-культурной семантикой, обусловленной генетической связью с русскими именами. В процессе апеллятивизации антропоним утрачивает свою основную функцию индивидуализации, а признак уникальности переносится на целый класс денотатов. Закрепление за деонимом признака, связанного с личным именем определенного референта, демонстрирует связь имени собственного и имени нарицательного, возможность перехода из класса имен собственных в класс имен нарицательных, что является источником расширения словарного состава русского языка, в том числе безэквивалентной лексики с ярко выраженным национально-культурным своеобразием.

Таким образом, коннотация в структуре лексического значения антропонима, проявляющаяся во всех формах и вариантах имен, играет ведущую роль. Эмоционально-ассоциативные и оценочно-экспрессивные составляющие семантики прецедентного имени, сформировавшиеся как результат соотнесения с культурными установками носителей языка, фразеологизмы и афоризмы с антропонимическим компонентом, входящие в культурную память русского народа, дополняют картину культурно обусловленного коннотативного потенциала антропонимов, использующихся в русской лингвокультурной общности второй половины XX века.

2.3 Русские прозвища, отчества и фамилии в этнокультурном аспекте и их национально-культурная специфика проявления в произведениях В. Распутина

Прозвища, отобранные из произведений В. Распутина неоднородны по своему составу. Среди них можно выделить две группы, единицы которых различаются по семантическому содержанию: нехарактеризующие отыменные прозвища и оценочно-характеристические прозвища. Первую группу, включающую 13 мужских прозвищ и 24 женских (более 18 % от всех выделенных прозвищ), составляют прозвища, возникшие на базе личного имени или фамилии самого именуемого. Основной массив этих прозвищных именований образовался двумя путями: 1) ономатизацией апеллятива и 2) трансономатизацией.

В первом случае носители языка используют в качестве прозвищного имени уже существующий в языке и знакомый им апеллятив. Образование идет путем восстановления эпонима данного антропонима, то есть слова, послужившего мотивировочной основой. Анализируемый материал позволил выявить следующие примеры: Пупок, Мишка-батрак, Бардак, Чугаретти, Лавря-казак. При трансономатизации в качестве отфамильного прозвищного именования служит эпоним, ассоциативно или непосредственно соотносимый с антропонимом или его частью: прозвища Пахом, Нечай, Аксёныч, Зыряныч, Михеич мотивированы соответственно фамилиями Пахомов, Нечаев, Аксёнов, Зырянов.

Национально-культурное своеобразие семантики ярко проявляется в женских прозвищах, образованных от фамилий с помощью суффикса -их (например, Комариха, Мирониха, Ильичиха). Они содержат оттенок неофициальности и употребляются обычно в разговоре действующих лиц или повествовании о третьем лице, хотя отмечается пример использования женского отфамильного прозвища в функции обращения: - Не бойся, Комариха, давай дальше (В. Распутин «Деньги для Марии»). В женских прозвищах на -их(а) выделяется семантическая доля «прозвищности», сема пола его носителя - женский, и в большинстве случаев эти прозвища указывают на пожилой возраст их носителей с коннотацией фамильярности. Они не обозначают качеств человека, но в ряде примеров могут указывать также на неуважительное,осуждающее, даже пренебрежительное отношение именующего к именуемому. Что же касается информации, то, как видно, она расплывчата, и для более точного анализа требуется широкий контекст.

В группу оценочно-характеристических прозвищ, насчитывающую 124 прозвища, мы включили те, которые отражают различные свойства именуемого лица. Лексемы, послужившие основой прозвищ, распределились по двум тематическим группам и 12 подгруппам:

- по наименованиям:

1) внешних признаков человека (Беспалый, Сивый и др.);

2) родственных отношений (Васька-безотцовщина и др.);

3) профессии, звания (Ванька-ундер, Мишка-батрак и др.);

4) географических мест (от топонимов, например Московишна, Вологжанин и др.);

5) национальной принадлежности (от этнонимов, например Вася-поляк и др.);

6) особенностей поведения человека, его образа жизни и деятельности (Коновал, Вася-ножовик и др.);

7) особенностей речи человека (Кабыть и др.);

8) социального положения человека в обществе (от соционимов, например Каторжанец и др.); а также

9) по наименованиям, связанным с религией и церковью (Марья-постница и др.);

- по ассоциациям:

10) с признаками и свойствами живой и неживой природы:

а) с предметами материальной культуры (Самовар, Гематоген и др.),

б) с признаками животных (включая части их тела), чье поведение и особенности внешности ассоциируются с поведением и внешностью человека (Бык, Птаха и др.),

в) с птицами (Дятел, Галка, Гуськов и др.),

г) с объектами растительного мира (Репка, Березкин и др.),

11) с именами известных личностей и чем-то отличившихся простых людей (лейтенант Шмидт, Петруха, Мария, Нестор и др.);

12) с именами фольклорных, мифологических и литературных персонажей (Лешак, Василиса Премудрая и др.).

Основной мотивировкой при образовании индивидуальных прозвищ второй группы являются все же физические и моральные свойства и возможности человека. Эмоционально нейтральныйапеллятив, став антропонимической лексической единицей, создает экспрессию для образности, формируемой на основе апеллятивной метафоры. Образное содержание прозвища, таким образом, мотивируется ассоциативным значением апеллятива, что свидетельствует о наличии в языковом сознании носителей языка устойчивых представлений и социальных оценок о предметах и явлениях внешнего мира.

Эмоциональность может поддерживаться и расхождением родовой и половой соотнесенности. Например, мужское прозвище Горе имеет окончание среднего рода (В. Шукшин «Калина красная»), а женское имя Соня стало прозвищем мужчины (В. Распутин «Пожар»). Отмечаются примеры, когда семантический признак, заключенный в прилагательном, прямо противоположен мотивировочному признаку, то есть прозвище противоположно сути именуемого, в нем отношение нарекающего передается за счет антонимической замены характерного признака или черты. Так, Василисой Премудрой (персонаж русских народных сказок, обычно молодая девушка-красавица) зовется толстая и неповоротливая деревенская баба в повести В. Распутина «Живи и помни».

Таким образом, значения оценочно-характеристических прозвищ содержат кроме категориальных признаков (`прозвище', `человек', `пол') и коннотативные компоненты (эмоциональность, оценочность, экспрессивность), а также образность, способность совмещать в своей структуре двуплановую семантику и наглядно отражать «совмещенное видение» двух картин. Эмоциональную неоднородность выделенных по семантическому принципу двух групп прозвищ -- нехарактеризующих отыменных и оценочно-характеристических -- мы представляем в виде полевой структуры, ядро которой образуют оценочно-характеристические прозвища, основанные на ономастической метафоре или сравнении (например, Топало, Сивый, Птаха и др., в основе которых лежит признак, выраженный апеллятивом).

На первой ступени удаления от ядра находятся те оценочно-характеристические прозвища, которые являются «чистыми» названиями-характеристиками (например, Лобастый, Рыжий и др.). На второй ступени удаления находятся отыменные прозвища, образованные способом трансономатизации с использованием суффиксов (например, Кротище от фамилии Кротов через восстановление эпонима `крот`).

Периферию составляют бессуффиксальные отфамильные прозвища (например, Пахом, Птаха), прозвища, образованные по звуковым ассоциациям (Бардак от фамилии Бурдак и Серый от имени Сергей, Галька от Галина) и женские прозвища на -их(а) (Комариха).

В выделенных из анализируемых произведений прозвищах закреплена система ассоциаций, существующая в коллективном сознании членов русской лингвокультурной общности второй половины XX века, которая помогает увидеть народное отношение к красоте, добру и злу, ценностям человеческой жизни.

Эмоционально-оценочная образность прозвища обусловлена национальной культурой, наличием принятых в обществе этикетных и эстетических норм. Прозвище, следовательно, - это сгусток типического в языковом знаке как результат отражения ментальности народа. Национально-культурная особенность прозвищ проявляется не в их семантике, а именно в ассоциативных связях, обусловивших вторичную номинацию, в оценках деятельности человека окружающими людьми и соответственно их отношение к нему.

Анализ отчеств в произведениях В. Распутина показал, что они используются в сочетании с именами в соответствии с нормами русского речевого этикета, характерными для второй половины XX века. Хотя в настоящее время отчество не является показателем того или иного сословия, однако оттенок почтительного, уважительного отношения к именуемому при использовании отчества присутствует и сегодня, что находит отражение в анализируемых произведениях.

Исследование коннотаций отчеств позволило выделить коннотации документальности, разговорности, народности и просторечности. Стилистическая окраска разговорных форм отчеств выражается при помощи суффиксов -ыч, -ич для мужских имен (Семёныч, Андреич, Михеич, Евстигнеич), стяжением полных форм женских отчеств (например, Сергевна от Сергеевна) и использованием отчеств в качестве самостоятельной антропонимической формы, характерной в основном для именования пожилого человека и указывающей на стилистически сниженную речь адресанта. Коннотации сниженных форм отчеств поддерживаются сниженными характеристиками производящих форм личного имени собственного. Так, часть отчеств образовалась от разговорной, народной или просторечной формы имени (например, Вахромеевна от разг. Вахромей к Варфоломей, Андреянович от нар. Андреян к Адриан, Анкудиновна от прост. Анкудин к Акиндин).

Некоторые малоупотребительные, непопулярные имена, либо выходящие из употребления, реконструируются через отчества. В этом случае отчество осложнено коннотацией «возраста» его носителя, выделяются семы «редкое», «несколько архаичное» (например, Михеич, Епимаховна и др.), в них прослеживается связь с предыдущим поколением.

В отчествах Логинович и Созонтович зафиксированы церковные формы производящих имен Логин (к Лонгин) и Созонт (к Созон).

Помимо стилистической дифференциации отчества содержат оценочный компонент -- выражают определенные отношения между коммуникантами, а также оказывают эмоционально-экспрессивное воздействие на адресата в случае отхода от традиционных этикетных норм их использования (например, именование по имени-отчеству человека, не достигшего возрастной зрелости, или использование отчеств в качестве самостоятельной антропонимической формы для обращения к молодому человеку) [29;115].

Таким образом, к характеристике отчеств приложимы те же критерии, что и к именам, с той лишь разницей, что, во-первых, их происхождение ограничено только мужским диапазоном имен и мотивировано именем отца, то есть понятной всем внутренней формой; во-вторых, они не подвержены вариативности, а имеют четкую морфологическую структуру и позицию в трехкомпонентном именовании; в-третьих, характеристики социальной окраски и употребительности на исторической оси сдвинуты на одно поколение назад.

Именование по имени-отчеству является национальным признаком русского социума, поддерживается безэквивалентностью производящей основы, специальными суффиксальными антропонимическими формантами и функционированием в составе трехкомпонентной формулы официального полного именования русского человека.

Анализ третьего элемента триединого именования русских людей в «деревенской» прозе В. Распутина проводился на основе 348 фамилий.

Классификация отобранных фамилий по словообразовательным формантам позволила сделать следующие заключения: наибольшая группа -- около 40 % от всех отобранных фамилий -- представлена русскими фамилиями на -ов (Воронцов, Гуськов, Коновалов, Воронцова и др.),фамилии на -ев (Докучаев и др.) составляют примерно 12 %, на -ин -- 28 % (Пинигин, Березкин и др.), на -ын -- только 5 фамилий, то есть около 0,8 % (Спицын и др.). Мужские фамилии на -ский /-цкий и женские на -ская /-цкая составляют более 4 % (Закревский, Чернявская и др.). Фамилии на -ый /-ий, -ой представлены 18 примерами, что составляет около 3 % от выделенных фамилий (Зарудный, Горячий, Толстой и др.). Данная форма фамилий представляет собой обычные полные прилагательные, используемые в качестве существительных. Русские фамилии на -их /-ых, названные профессором П.Я. Черных сибирскими, в анализируемых произведениях малочисленны -- представлены только 6 примерами и составляют 0,9 %. В составе выделенных фамилий 2 фамилии оканчиваются на -ик: Воловик, Кротик; 3 фамилии -- на -ич: Богданович, Олешич, Пашич; 1 фамилия -- на -ха: Загорюха, 1 фамилия -- на -та: Оксюта; 1 фамилия -- на -ак: Бурдак; 1 фамилия -- на -юк: Шестюк. Фамилий на -ого, -ово, -аго, -ыч в анализируемых произведениях обнаружено не было.

В произведениях автора встречаются и украинские фамилии на -о (более 3 % от всех выделенных фамилий), содержащих коннотацию украинской национальной принадлежности (Петренко, Сильченко и др.). Эти фамилии -- яркое подтверждение взаимовлияния русской и украинской культур и его отражения в языке. Отмечается 17 примеров (около 3 %) прозвищных, «нестандартных» фамилий, не оформленных специальными «фамильными» суффиксами, то есть непроизводные фамилии, представляющие личное имя или прозвище отца в чистом виде: Горошина, Грай, Грива, Дура, Жук, Заика, Зубатка, Калач, Кротик, Круподёр, Кура, Кыса, Лапша, Лебеда, Птаха, Рысь, Бардак.

Сложные фамилии представлены следующими примерами: Грибоедов, Коновалов, Пивоваров, Суслопаров (сущ.+глагол), Богодулов, Туголуков, Сыроквасова, Сыромятников (прилаг.+сущ.); фамилии, первая часть которых начинается с Ново-: Новожилов, Новоселов, Новоскольцев, а также двойные фамилии, например, Гарин-Михайловский, Сидоров-Петров, Ставровы-Пряслины, Суханов-Ставров, Сысолятины-Заплатины. Последние обозначают родство двух семей.

Такова классификация фамилий по принципу образования с учетом морфемного состава.

Проведенная классификация отобранных фамилий по этимологическим основам базируется на предложенных Б.О. Унбегауном пяти группах:

1) фамилии, в основе которых лежат заимствованные имена, канонизированные церковью (15 %). В этой группе выделяются подтипы:

а) фамилии, образованные от полных крестильных имен, актуальных и сегодня (например, Кузьмин от Кузьма, Иванов от Иван);

б) фамилии, образованные от христианских (календарных, канонических) имен, которые или к настоящему времени вышли из употребления и не выявлены в антропонимиконе анализируемых писателей (например, Агеев от Агей, Дорофеев от Дорофей и др.), или существуют для именования церковнослужителей (например, фамилия Варзумов от Варзуня к имени Варсонофий);

в) фамилии, в основе которых -- гипокористические формы имен (например, Гришаков от Гриша, Ванин от Ваня) и суффиксальные (Кузькин от Кузька, Терехин от Тереха).

Фамилий, образованных от дериватов, значительно меньше, чем образованных от полных форм имен;

г) фамилии, образованные от стилистически сниженных форм имен - разговорной (например, Вахромеев -- от Вахромей к Варфоломей, Ларионов от Ларион), народной (например, Тишкин от Тихон), просторечной (например, Анкудинов от Анкудин к Акиндин), диалектной (например, Векшин. Во многих русских говорах векшей называют белку. В переносном значении -- быстрый, подвижный человек);

2) фамилии, образованные из отчеств по именованию отца, обозначающие профессии и род занятий (4,4 %, например, Тишкин, Коновалов);

3) фамилии, образованные от топонимов, которые указывают на местность, город, к которому имел отношение родоначальник фамилии (5,4 %, например, Вологжанин, Чернявский));

4) фамилии, образованные от отчеств, в основе которых -- некалендарные имена и прозвища (14,4 %, например, Зыков, Малкин);

В. Распутин использует в произведениях реально существующие фамилии своих современников, он не придумывал фамилии своим литературным героям: не было обнаружено ни одного примера «говорящей» фамилии.

Распределение фамилий, отобранных из анализируемых произведений, по семантическим признакам производящих основ позволило выделить 15 групп:

1) от прозвищ по внешнему виду и физическим свойствам: Беспалов, Сивый, Босых и др.;

2) от прозвищ, обозначающих части тела: Зубков, Кулаков и др.;

3) от названий, обозначающих цвет: Белов, Воронцов и др.;

4) от названий предметов материальной культуры и транспортных средств: Безменов, Валиков и др.;

5) от названий продуктов питания: Житов, Ковригин и др.;

6) от названий животных: Бобров, Бычков, Гуськов, Воронцова и др.;

7) от названий птиц и рыб: Воробьёв, Голубев, Сомов, Воронцова и др.;

8) от названий насекомых: Жуков, Комаров и др.;

9) от названий деревьев, растений и культур: Берёзкин, Капустин и др.;

10) от названий мер и положений тел в пространстве: Вершков и др.;

11) от названий явлений природы, времен года: Громов, Морозов и др.;

12) от названий ландшафта и рельефа: Водников, Мысовский, Озеров и др.;

13) от названий, связанных с религией и церковью: Колокольников и др.;

14) от названий, относящихся к военной сфере: Бронников, Воинов и др.;

15) от прозвищ, обозначающих абстрактные понятия: Большаков, Высотин, Покатов и др.

Отмечаются фамилии, основы которых были заимствованы из других языков (Якшин, Шахматов, Кандауров, Бекетов), этимология некоторых фамилий не имеет однозначного ответа (Дерябин, Беляков, Калугин, Колокольников, Кондаков, Кондырев, Коткин, Ломов, Мезенцев).

Именование по фамилии придает деловой, официальный характер общению и повествованию, в то же время может иметь нейтральный стилистический оттенок. Национально-культурное своеобразие русских фамилий поддерживается их богатым лексическим фоном, накопленным поколениями людей и имплицитно присутствующим в них.

2.4 Использование антропонимических формул в произведениях В.Распутина

Антропонимические формулы, выполняя социально-регулятивную функцию, национально-маркированы, содержат дополнительную информацию о речевых характеристиках коммуникантов. В этой связи мы выделяем пятый, прагматический тип речевого уровня антропонимической коннотации -- коннотацию антропонимических формул и стратегий общения.

Примеры использования антропонимических моделей показали, что каждая из них имеет свою сферу употребления и специфику функционирования и определяется степенью официальности/ неофициальности, отношением к называемому лицу, возрастом того, о ком повествуется, нормами речевого этикета. На выбор формулы оказывает влияние культурный уровень коммуникантов, местные традиции и языковые особенности.

Выделенные примеры использования антропонимических моделей полностью согласуются с этикетными нормами, принятыми в нашей стране во второй половине XX века. Однако трехкомпонентная модель не имеет широкого распространения в среде сельских жителей, где превалирует двухкомпонентная модель «имя + фамилия» или «фамилия + имя».

Так, во всем творчестве В.Распутина соотношение трехкомпонентной модели к двухкомпонентной равно 10:100. Двухкомпонентная модель отражает обычность идентификации сельского жителя, хотя сочетание компонентов в модели имеет разную степень распространенности: частотность моделей Ф+И и И+Ф, используемых в 4 повестях, 2 очерках и 10 рассказах В. Распутина это соотношение равно 3:46 (Дарья Пинигина, Максим Вологжанин, Андрей Сивый, Андрей Гуськов, Витя Березкин, Петр Ларионов и др.).

Отметим, что личное имя собственное в антропонимических формулах используется не только в паспортной форме, но и в гипокористической, суффиксальной и диалектной. Суффиксальная форма имени на -ка /-ха в составе двухкомпонентной модели обычна для речевого общения, имеет большую частотность использования и не содержит уничижительного оттенка.

Каждая формула обращения и самоименования специфична, может использоваться в различных вариантах и поэтому рассматривается с точки зрения выявления особенностей функционирования в ситуациях конкретного речевого общения.



Заключение

Роль ономастикона в тексте художественного произведения трудно переоценить. Антропонимы играют конструктивную роль в передаче человеческих отношений, оттенков наивности, официальности, возрастных оценок и иных модальных характеристик. Особое тематическое поле создает применение личных имен собственных в художественном тексте. Используясь в художественных произведениях, они помогают реализовывать различные категории литературного текста.

Каждая историческая эпоха формирует свою систему ценностей и набор употребительных имен, во многом совпадающий с антропонимиконом предшествующего периода, но и заметно отличающийся от него в силу появления и популярности одних имен и исчезновения других, а также в связи с формированием культурно обусловленных национальных коннотаций, которые сопровождают имена в их официальных и неофициальных формах, в используемых этикетных формулах общения, характерных для конкретного исторического отрезка развития социума.

Таким образом, информативность национальной антропонимии повышается при лингвокультурологическом исследовании антропонимов, предусматривающем изучение процесса формирования национально-культурных коннотаций имен в связи с теми общественными оценками, которые они получили в разное время у отдельных общественных групп, предоставляя сведения об особенностях социальной организации, культуре, этнографии общества, особенностях мировосприятия его членов. Именно культурной историей обусловлены определенные типы, модели и формы имен, ею во многом определяется состав лексем и морфем, включаемых в имена, сменяемость имен и именных моделей в зависимости от изменения социальноисторических условий.

Антропонимы отражают национальную культуру через призму словесного сознания и, становясь своеобразным отражением культуры, представляют вместе с тем существенную часть языка как средства коммуникации в обществе, как средства хранения и передачи информации о жизни общества.

Изучение имен собственных оказывается в русле современных лингвистических направлений, исследующих язык как «зеркало» национальной культуры, и лингвокультурологический подход в изучении антропонимов способствует их многостороннему изучению как фактов языка и речи в тесном взаимодействии с культурно-историческими условиями русской лингвокультурной общности.

Анализ используемых в обществе на определенном историческом отрезке имен, как показал обзор опубликованных работ по антропонимике, может осуществляться на базе официальных документов, либо по материалам художественных произведений. В связи с тем, что обязательной предпосылкой для создания всесторонне обоснованной картины литературы определенного периода остается изучение стиля и художественных приемов отдельных авторов, созданных ими образов, характеристика используемых личных имен собственных является необходимым компонентом в таком исследовании, мы обратились к текстам писательского творчества В. Распутина.

Материалом исследования послужили 693 антропонимические единицы (личные имена собственные фамилии и прозвища, функционирующие в различных формах в произведениях В. Распутина. Рассмотрению подверглись отчества, прецедентные имена (22 имени), фразеологизмы и афоризмы с антропонимическим компонентом (25 примеров) и деонимы (14 примеров).

В данной работе мы исходим из признания того, что литературная ономастика в творчестве писателя-реалиста В. Распутина опирается на общенародную ономастику. Выбор произведений этого автора не случаен -- его творчество достигло такого уровня, когда оно становится предметом изучения, так как неразрывно связано с русским народом, его бытом и традициями, в том числе традициями именования и речевого этикета. Оно обращает нас к незыблемым национальным основам русского народа.

Теоретическую основу данного иследования составили исследования целого ряда научных культурологических направлений, таких как социолингвистика, психолингвистика, этнография, лингвострановедение, когнитивная лингвистика и других, рассматривающих проявление национального своеобразия лексических единиц в разных аспектах.

Таким образом, появление нашего исследования отвечает потребностям современной антропонимики, литературной ономастики, лингводидактики.

Таким образом, антропонимы, выявленные в произведениях В. принадлежат к национальной русской системе личных имен. На всем пространстве России функционирует один и тот же состав имен, представленный в основном традиционными именами, некоторое своеобразие которых в языке названных писателей проявляется в использовании разных вариантов и форм, обусловленных языковой средой той или иной местности, а также индивидуально-художественным стилем писателя.

Антропонимическая коннотация -- это многогранное социально-лингвистическое явление, сформированное лингвистическими и экстралингвистическими факторами. Коннотации приобретаются именами на протяжении всего периода их функционирования в обществе. В зависимости от времени и ареала распространения имен меняются их популярность, стилевая принадлежность, предпочтительность суффиксальных форм и социокультурные коннотации.

Антропонимическая коннотация -- это вид культурной коннотации, которая характеризуется многокомпонентной структурой. В коннотативной части лексического значения имени выделяются 5 компонентов: эмоциональный, оценочный, экспрессивный, стилистический и национально-культурный. Коннотации стилистического и национально-культурного характера сопровождают антропоним постоянно как на уровне языка, так и речи.

Эмоционально-оценочный компонент формируется через призму вырабатываемых в социуме системы оценок во взаимодействии с индивидуальным опытом и актуализируется в речевом акте произведений писателя. Эмоциональные, оценочные и экспрессивные коннотации не привязаны жестко к какой-либо одной форме антропонима и могут проявляться в широком диапазоне форм и вариантов в ситуациях общения. Антропонимические суффиксы расширяют эмоционально-оценочные, коннотативные возможности имени.

Национально-культурное своеобразие антропонимов в произведениях В.Распутина проявляется на фонетическом, морфологическом, деривационном, стилистическом и прагматическом уровнях и поддерживается прецедентными именами русской культуры, деонимами и фразеологизмами с антропонимическим компонентом.

Русские имена во всем многообразии их форм и коннотативных признаков, а также отчества, фамилии, прозвища с их богатым коннотативным потенциалом относятся к безэквивалентной лексике русского языка с национально-культурной спецификой значения. Антропонимические формулы национально маркированы и специфичны для бытового уровня общения, отраженного в произведениях рассматриваемого писателя.



Список литературы

1. Белая Л.В. Лексико-семантические и функциональные особенности антропонимики М. Булгакова: на материале романа “Мастер и Маргарита”. // Филологические науки. - 1990. - №5. - С. 103-110.

2. Григорьев В.П. Ономастика Велимира Хлебникова (индивидуальная поэтическая норма) // Ономастика и норма. - М.: Наука, 1976. С. 200-208.

3. Демидова Л.П. Формы антропонимов в русских фразеологизмах и афоризмах (по произведениям Ф. Абрамова)// Вестник Ленинградского государственного университета им. А. С. Пушкина. Научный журнал. Сер. филология. -- СПб., 2009. -- № 10 (34). -- С. 129-139.

4. Зубкова Л.И. Русское имя второй половины XX века в лингво-культурологическом аспекте (по произведениям Ф. Абрамова, В. Астафьева, В. Распутина и В. Шукшина) / Л. И. Зубкова. -- Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 2008. -- 412 с.

5. Зубкова Л.И. Культурная обусловленность антропонимической коннотации / Л.И. Зубкова // Вестник Тамбовского университета. Сер.: Гуманитарные науки. -- Тамбов, 2008. -- Вып. 8 (64). -- С. 146-152.

6. Зубкова Л.И. Культурогенный потенциал прецедентных имен и фамилий русской культуры (по произведениям «деревенской» прозы второй половины XX в.) / Л.И. Зубкова // Вестник Тамбовского университета. Сер.: Гуманитарные науки.-- Тамбов, 2008. -- Вып. 1 (57) -- С. 171-177.

7. Зубкова Л.И. Национально-культурное своеобразие прозвищ в произведениях В.М. Шукшина / Л.И. Зубкова // Слово: материалы междунар. лингвистической науч. конф. -- Тамбов: Изд-во Тамбов. гос. ун-та, 1995. -- С. 24-25.

8. Зубкова Л.И. Прозвища в народной русской речи.//Культура общения и ее формирование. Научное издание. -- Воронеж: Истоки, 1999. -- Вып. 6. -- С. 160-161.

9. Колоколова Л.И. Имена собственные в раннем творчестве А.П. Чехова. - Киев: Изд-во КГУ, 1961. - 76 с.

10. Магазаник Э.Б. К поэтической ономастике Ф.М. Достоевского (о художественной функции имени главного героя «Идиота»). // Вопросы ономастики. Труды амаркандского государственного университета имени Алишера Навои. - Новая серия, выпуск № 214. - Самарканд, 1971. - С. 112-124.

11. Магазаник Э.Б. Роль антропонима в построении художественного образа. // Ономастика. М.: Наука, 1969. С. 162-163.

12. Максимова И.А. Особенности функционирования диминутивных форм имени в «деревенской» прозе второй половины XX в. как проявление русского национально-культурного своеобразия // Русский язык за рубежом. -- 2009. -- № 2. -- С. 56-63.

13. Михеев Р.Д. Именник произведений В. Шукшина как отражение национально-культурной специфики русских антропонимов / Л. И. Зубкова //

Современная языковая ситуация и совершенствование подготовки учителей-словесников: материалы Всерос. науч.-метод. конф. -- Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. пед ун-та, 1996. -- Ч. 1. -- С. 36-37.

14. Остапенко С.И. Суффиксальные формы личного собственного имени в произведениях В.М. Шукшина / Л.И. Зубкова // Проблемы русистики (лексикология и грамматика). Тезисы межрегион. науч. конф. -- Белгород: Изд-во Белгород. гос. пед. ун-та, 1995. -- С. 29-30.

15. Распутин В. Исповедимы пути Твои... О рассказах Геннадия Николаева. Распутин В. Указ. соч. -- С. 250.

16. Распутин В. Мой манифест (Наступает пора для русского писателя вновь стать эхом па-родным) Наш современник. -- 1997. -- №5. -С. 4.

17. Распутин В. Верую, верую в родину Распутин В. Указ. сон. Г -- С. 205.

18. Распутин В.Г. Повести. Рассказы. Т. 1. - М.: Дрофа: Вече, 2002.

19. Распутин В.Г. Повести. Рассказы. Т. 2. - М.: Дрофа: Вече, 2002.

20. В. Распутин, «Живи и помни»

21. В. Распутин, «Деньги для Марии»

22. В. Распутин, «Прощание с Матёрой»

23. В. Распутин, «Урок и французского»

24. В. Распутин, «Василий и Василиса»

25. Русская проза второй половины 20 века. В 2 т.: Т. 1. - М.: Дрофа: Вече, 2002. - с. 302-380.

26. Тихонов А.Н., Бояринова Л.З., Рыжкова А.Г. Словарь русских личных имен. - М., 1995.

27. Топорова Л.К. Лексический фон русских антропонимов//Русская словесность на рубеже веков: методология и методика преподавания русского языка: материалы Российской конференции, посвященной 80-летию со дня рождения проф. И.П. Распопова. -- Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 2004. -- С. 80-81.

28. Федотов О.Н. Имена в деревенской прозе второй половины XX века// Русская речь. -- 2009. -- № 2. -- С. 98-100.

29. Фонякова О.И. Имя собственное в художественном тексте. Л., 1990.

30. Ходырева И.Б. Имя собственное в художественной прозе А.И. Солженицина // Актуальные проблемы русистики: Тез. докл. и сообщ. Междунар. науч. конф., посвященной 70-летию проф. Э.В. Кузнецовой. 7-9 февр. 1997, Екатеринбург, Россия. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 1997. - С.174-175.

31. Ходырева И.Б. Ономастическая лексика в современной прозе. // Ономастика Поволжья. Материалы Седьмой конференции по ономастике Поволжья. - М.: Институт этнологии и антропологии Российской Академии Наук, 1997. - С. 127-132.

32. Хроленко А.Т. Из наблюдений над природой имени собственного в фольклорном тексте // Лексика русского языка и ее изучение (Межвузовский сборник научных трудов). - Рязань, 1988.