Семантические процессы в русском языке

Семантические процессы в лексике современного русского языка.

Язык, которым активно и повседневно пользуется общество как средством общения, живет и развивается. Диахронно это обнаруживается через замену одних языковых знаков другими (устаревшие заменяются новыми), синхронно - через борьбу вариантов, сосуществующих и претендующих на нормативность. Жизнь языка осуществляется в обществе, которое создаёт условия для тех или иных изменений и стимулирует языковые процессы, приводящие к удовлетворению потребности общества. Однако языку свойственны и процессы саморазвития, поскольку знаки языка (морфемы, слова, конструкции) системно связаны и реагируют на изменения в своём «собственном организме». Конкретные языковые единицы обладают разной степенью стабильности и жизнеспособности. Одни - живут на протяжении столетий, другие - более подвижные и проявляют активную потребность в изменении, приспособлении к нуждам меняющегося общения.

Изменения в языке оказываются возможными благодаря заложенным в нем потенциям внутреннего характера, которые обнаруживаются под воздействием внешнего, социального «толчка». Следовательно, внутренние законы развития языка могут до поры до времени «молчать», ожидая внешнего стимула. Взаимодействие внешних и внутренних факторов - главный закон в развитии языка, и без учёта этого взаимодействия изучение языка в социологическом аспекте не имеет перспективы.

Социальные потрясения в России, свидетелями и участниками которых мы стали на рубеже XX - XXI веков, вызвали многочисленные изменения в лексической системе русского языка. Наиболее яркими из них являются: активное производство новых слов по традиционным словообразовательным моделям (постсоветский, антирыночный, СМИ, ГИБДД, мобильник и др.); семантическое преобразование, в результате которого из многих слов появились новые значения (сценарий визита, музыкальный коктейль и т.п.), с другой - просторечных и жаргонных слов (беспредел, тусовка, разборка и т.п.); номинативная переориентация лексических единиц, обозначающих реалии дореволюционной действительности (дума, губернатор, гимназия, лицей и т.п.); высокая активность употребления целого ряда слов, в которых раньше не было особой потребности. Последнее объясняется тем, что в российской жизни актуализировались понятия, названные этими словами. Они и образовали так называемый активный словарь текущего времени.

Большую роль в этом случае играют СМИ, создавая речевую среду, в которой задаются эталоны, нормы. «Массовой болезнью языка» называют иногда лингвисты подобное словоупотребление. Таких слов немного, но они звучат навязчиво, контекстуально широко: модель, обвал, беспредел, раскрутка, тусовка, крутой и нек. др. Модель заменила натурщицу и манекенщицу, кажется, уже окончательно: модель года, супермодель, фотомодель.

Слово «крутой», известное в народе в сочетаниях крутой берег или переносно крутой характер, крутой мужик, обрело небывалую жизнеспособность: крутой прикид, разговор крутых мужчин, крутые и не очень крутые новые русские, крутые условия, дать крутого пинка, крутой продюсер, крутой текст, крутая разборка, предпринять крутой шаг, крутые люди, крутые темпы и даже крутые шедевры (о картинах Леонардо да Винчи), крутая электроника, крутая газета; крутость как состояние души (крутость как лихость, бесшабашность), крутые владельцы видеотехники, крутые группировки; крутые шины для крутых русских (объявление о продаже автомобильных шин). Исходное значение слова как таковое утратилось в подобных контекстах, осталось лишь указание на высшую степень качества. Слово «крутой» обросло целым словообразовательным гнездом: В определенных кругах считается: быть помощником депутата - это круто...; Впрочем, такая крутизна свойственна помощникам далеко не всех депутатов (Мегаполис-Экспресс, 1999, 7 апр.). Слово «обвал» (с прямым значением «оползень») приобрело переносное значение и стало употребляться при обозначении общественных явлений: обвальная приватизация, обвальная фермеризация; обвальный рост преступности, обвальное падение рубля, обвальный выезд российских граждан за границу; процесс пошел обвально. То есть опять-таки выдвигается на первый план значение высшей степени, указание на полный охват явления. Слова «разборка» и «тусовка» также широкоупотребительны, причем контексты свидетельствуют о выходе этих слов за пределы узкого жаргонного употребления. Разборка с жаргонным значением конфликта, сведения счетов - это только одно из частных применений слова. В литературном обиходе приняты сейчас разборки разного рода: разборка с конкурентами, разборка с «Известиями», разборки с фондом имущества, разборки между местными и приезжими и др. Этимология слова «тусовка» восходит к карточному термину тасовать. Производные от этого понятия «тусовщик, тусоваться» снабжены ироническими коннотациями (оттенок праздного времяпрепровождения). В настоящее время в глаголе «тусоваться» появилось значение «общаться, дружить»: тусуются артисты, художники и др. Существительное «тусовка» употребляется и как обозначение встречи, массового общения, и как собирательное наименование «тусующихся» (Он единственный человек из всей тусовки, который стал знаменитым; Андрей Вознесенский - завсегдатай поэтических тусовок). В СМИ активно функционирует целое словообразовательное гнездо: тусня, тусовщик, рок-тусовка, кинотусовка и др.

Расширение значения обнаруживается и в таких словах, как идеология, экология. Термин идеология - система взглядов, идей, характеризующих какую-либо социальную группу, класс, политическую партию, общество - в словарях доперестроечного периода обязательно снабжался указанием на марксистко-ленинскую идеологию. Сейчас термин идеология, сохранив основное значение «система взглядов, идей...», стал употребляться и в иных сферах человеческой деятельности, отнюдь не идейно-политических: идеология производства, идеология технологического процесса и т.д. Например: Вице-премьер О.В. Матвиенко подчеркнула, что при формировании Национального совета по пенсионной реформе учтено, что в него должны войти представители всех ветвей власти, и в задачи совета входит в первую очередь выработка идеологии пенсионного обеспечения на новой основе (Независимая газета, 2001, 9 февраля). Прилагательное культовый также приобрело оценочный смысл и утратило прямую связь с производящей основой культ, которая несет в себе, как свидетельствуют словари, два значения: 1) в религии: служение божеству и связанные с этим действием обряды (служители культа); 2) переносное значение - преклонение перед кем -, чем-нибудь, почитание кого-, чего-нибудь (культ личности). Прилагательное культовый связано с первым значением слова культ (Словарь С.И.Ожегова, 1998) (от лат. cultus - почитание). В современных контекстах появилось значение оценочности (культовый - популярный, почитаемый, достойный восхищения): культовая фигура (о принцессе Диане), культовый игрок (о спортсмене), культовый актер (об одном из зарубежных актеров), культовое произведение (о повести «Москва-Петушки» В. Ерофеева), культовый фильм (о фильме «Место встречи...»). Примеры: Огонь - это, разумеется, сам Меньшиков, личность культовая, загадочная, талантливая, увенчанная и прочее (АиФ, 2000, № 50); Жаль потраченного воскресного вечера, который полстраны ждали у телевизоров, дабы увидеть «культовые» фильмы «культового» режиссера (АиФ, 2000, № 52).

В 80 - 90-е годы XX века, в период экономических и политических изменений, прежде всего, стали актуальными слова, которые называют положительные явления российской действительности, связанные с демократизацией общественной жизни, свободой мысли и слова, поиском выхода из кризисного состояния. Россияне ищут пути обновления политической, экономической, идеологической, культурной сфер жизни. Это определило актуализацию многих отглагольных существительных абстрактного характера. В частности, она затронула слова возрождение, оздоровление, очищение и т.п. У слова «возрождение» было актуализировано его первое, основное значение («возобновление утраченного, уничтоженного, подъем после периода упадка, забвения, разрушения»). Именно данное значение как новация отмечено в Толковом словаре русского языка конца XX века под редакцией Г.Н. Скляревской. Например: «мы - за преображенный облик России, возрождение ее больших и малых городов, сел и деревень. Национальное возрождение немыслимо без утверждения справедливости во всём» (Правда. - 1990. - 26 января).

Востребованными речевой практикой могут быть не только основные, но и переносные значения слов. Так и отглагольных существительных оздоровление и очищение актуализированы вторичные, метафорические значения. В первом случае общество сравнивается с больным организмом: тяжело переболев, оно встает на путь выздоровления. Отсюда актуализация переносного значения у существительного оздоровление - «приведение в порядок, надлежащий вид, устранение недостатков».

«Выздоровлению» общества во многом способствует избавление его членов от отрицательных свойств. Поэтому происходит актуализация переносного значения у существительного очищение - «освобождение, избавление от вредных, чуждых элементов, от всего лишнего, портящего». В печати оба эти слова встречаются в одном контексте: «…Выздоровление общества своей неумолимостью подталкивает инивида к очищению» (Правда. - 1989. - 26 января).

Процессу актуализации могут подвергаться не только отдельные слова, но и целые словообразовательные гнезда. В соответствии с потребностями языкового коллектива широко употребительными стали образования со словами реформа и стабильность, отражающие наиболее активные понятия конца XX в.

Сейчас всевозможные кризисы - приметы российской действительности, ср.: финансовый кризис, политический кризис, экономический кризис. И всё это в нашей стране.

В текстах периодической печати для обозначения тяжёлого положения нередко используется книжное слово катаклизм, близкое по значению существительному кризис: «Очередной загадочный экономический катаклизм обрушился на нашу державу». (Неделя. - 1990. - 1 октября).

К сожалению, разгул преступности, криминал, терроризм - это тоже страшные реалии современной России. Последнее десятилетие в России - это эпоха не только многочисленных реформ, но и время усиления влияния преступного мира. Следующий пример ярко иллюстрирует ситуацию в России: «В сегодняшней России нет границы между криминалом, бизнесом и государственной службой - это три стороны одной медали» (Новое время. - 2002. - 26 октября).

Частотным в речи стало и прилагательное криминальный. Оно встречается в следующих сочетаниях: криминальная ситуация, криминальные структуры, криминальные формирования и т.п.

Толковые словари старшего поколения (например, БАС) содержат только два однокоренных слова, причём оба однозначные: существительное криминал («уголовное дело, преступление») и его производное криминальный («относящийся к преступлению, уголовный»). Однако, внеязыковая ситуация в России способствовала возникновению у каждого из них словообразовательного гнезда за счёт появления новых производных.

Прежде всего, в результате метонимического переноса формируется второе значение у существительного криминал - «уголовная среда, преступники» (Толковый словарь конца XX века). Другое значение у прилагательного тоже возникает в результате метонимизации: криминальный - «предназначенный для борьбы с уголовной преступностью» (Толковый словарь конца XX века).

Кроме того, появились совершенно новые слова: криминализировать («подвергать/подвергнуть влиянию преступного мира, уголовных элементов»), криминализироваться, криминализация, криминалитет («люди, нарушающие законность; уголовные преступники»), криминогенный («порождающий криминальную ситуацию, способствующий усилению преступности»), криминогенность. Все эти неологизмы зафиксированы в Толковом словаре конца XX века. Частотны словосочетания криминализация всей страны, влияние криминалитета на власть, криминогенная обстановка, криминогенность экономики.

Обращает на себя внимание также частотность употребления слов, объединяющихся вокруг слова террор («наиболее острая форма борьбы против политических и классовых противников с применением насилия вплоть до физического уничтожения» - БАС): терроризм, террорист, террористический. Они - зеркало нынешней криминальной России, в которой чуть ли не ежедневно, мы узнаем о взрывах, захвате заложников, угоне самолётов и других подобных террористических актах: «Мы не раз сталкивались с кризисами, мятежами и террористическим актами. Но то, что произошло сейчас, - бесчеловечное, беспрецедентное по своей жестокости преступление террористов», - читаем в обращении Президента Российской Федерации по случаю трагических событий 1-3 сентября 2004 года в Беслане. (Комсомольская правда. - 2004. - №166-п.)

Подобные явления в нашей жизни способствовали появлению на базе словосочетания террористические акты сложносокращенного слова теракт.

К семантическим процессам в лексике относится и процесс деполитизации и деидеологизации некоторых групп слов. Происходит освобождение семантики слов от политических и идеологических довесок. Например, слово диссидент явно лишилось отрицательной окраски; слова бизнес, коммерсант, миллионер, предприниматель, частник также утратили идеологические приращения негативного плана. Крамольными были и термины оппозиция, плюрализм, забастовка, забастовать принадлежность подобных явлений капиталистическим странам. В.Даль объяснял эти слова ещё на уровне жаргона («прекратить карточную игру»; «баста - конец»).

Ныне нейтральное слово, отражающее современную реальность, предприниматель в ранних изданиях Словаря С.И.Ожегова, Н.Ю.Шведовой (в частности, в 1975 году) определялось так: «1) капиталист, владеющий предприятием; 2) предприимчивый человек, делец. А делец, в свою очередь, получал дефиницию: человек, который ловко ведет свои дела, не стесняясь в средствах для достижения своекорыстных целей». Вот выписки из последнего издания словаря С.И.Ожегова, Н.Ю.Шведовой (1998): предприниматель: «1) владелец предприятия, фирмы, а также вообще деятель в экономической, финансовой среде; 2) предприимчивый и практичный человек. А вот значение слова делец в новой формулировке - человек, который успешно (иногда не стесняясь в средствах) ведет дела (биржевые дельцы, темные дельцы)». Как видим, слово делец, сохранившее негативную оценку, правда, несколько смягчённую, заменено на нейтральное и даже несколько «приподнятое» деятель.

Политизация слов-терминов - это не только и не столько изобретение лексикологов. Словари лишь фиксируют этапы жизни слов, их «официальное понимание». Наращение особого смысла прежде всего происходит в официальной прессе. Например, российские СМИ примерно до 1995 года воюющих чеченцев называли бандитами, членами незаконных вооруженных формирований (более нейтральное обозначение), дудаевцами, духами, моджахедами, наемниками. Затем «бандиты»и «члены незаконных вооруженных формирований» исчезли из текстов СМИ (изменилась обстановка в стране) и появились в сводках сепаратисты. Сепаратист - сторонник сепаратизма, а сепаратизм - стремление к отделению, обособлению. Это новое обозначение вызвало некоторое недоумение, так как оценочный смысл «бандитские формирования» сохранился, иначе как же можно объяснить фразу типа: «Омоновцы (или федералы) уничтожили нескольких сепаратистов». Наряду с сепаратистами в период переговоров с чеченцами в Москве фигурировал и термин «чеченская оппозиция». Так в политическом лексиконе разрушаются смысловые корреляции слов.

Среди семантических процессов в лексике современного русского языка особо стоит вопрос об изменении значений, переосмыслении слов. В ряде случаев эти процессы совмещаются с процессами расширения или сужения значений. Однако в других случаях путем своеобразной метафоризации или аналогизации происходит фактически появление новых слов-омонимов, например, ползунок в значении «замок молнии»; сигнал - «донос»; художница - «гимнастка»; челноки - «торговцы привезенными товарами».

При возрождении лексики, относящейся к духовным традициям российского общества, также замечается полное или частичное изменение значения, семантическое приспособление слова к новым общественным ситуациям. Например, толкование (и понимание) слова милосердие в современном языке явно претерпело серьезные изменения. Его значение сузилось до значения «благотворительность». Милосердие - это готовность помочь. Все это «личностные» значения, не общественные. Теперь мы говорим о «грузе милосердия» (гуманитарная помощь), совершаем «акции милосердия», существует «служба милосердия». Современные контексты - государственное милосердие, дефицит милосердия, официальное милосердие, маска милосердия, практика милосердия, неделя милосердия, урок милосердия и др. таким образом, слово встраивается в семантически неадекватные контексты. Устойчивое употребление слова в новых контекстах свидетельствует о победе в нем значения «денежные, вещевые пожертвования», т.е. в конечном счете «милостыня».

Семантические преобразования коснулись и многих других слов современного русского языка. Часто эти преобразования не связаны с внутренними потребностями языка, а вызваны стремлением журналистов к новомодному слову, способному выручить в любой, каждой речевой ситуации. Интересными наблюдениями в этом смысле поделился Эр. Хан-Пира на страницах «Русской речи» (1999.№3). Речь идет о новых употреблениях прилагательных знаковый и культовый, которые в современной периодической печати чрезмерно расширили свои контексты, далеко отойдя от первоначального смысла. Прилагательное знаковый обычно помещается в словарях в словарной статье «знак», где перечисляются все возможные значения данного слова. Контексты употребления всем известны: знак стоимости (денежные знаки),знак товарный, знак языковой (система языковых знаков), знаки препинания и некоторые другие. Случаи употребления в современной печати слова знаковый не связаны с теми значениями слова знак, которые отмечены словарями. Семантическое изменение прилагательного знаковый сообщает ему некоторую самостоятельность. Слово получило оценочную значение, которого не было ранее (знаковая фигура советского и российского баскетбола; приезды в Москву М.Растопчина «всегда носят знаковый смысл»). Таким образом, формируется значение «символизирующий, знаменующий, характеризующий собой, наиболее четко представляющий какие-либо явления, события, периоды общественной жизни». (Хан-Пира Эр. Русская речь. - 1999. №3)

Итак, связь истории языка с историей общества очевидна. Конкретные социальные условия всегда воздействуют на язык и в первую очередь на его лексико-семантическую систему. Это объясняется характером составляющих её единиц и их основной функцией - служить обозначением предметов и явлений действительности. Языковые изменения в конце XX в., «на переломе» общественной жизни, были активно восприняты языковым сознанием представителей российского общества: новая жизнь слов, обозначающих актуальные понятия нашего времени; вторжение жаргонов в общелитературный язык; семантические и стилистические смещения и перераспределения. Все это создает яркую и пеструю, но вполне закономерную и объяснимую картину жизни языка - картину динамичную, с интенсивно протекающими процессами. Эти процессы не успевают фиксироваться словарями. И потому понятия «нормативное/ненормативное» часто воспринимаются нерасчлененно, и процент стихийности и субъективности в оценке и переоценке словоупотребления достаточно высок. Это чрезвычайно затрудняет нормализаторскую деятельность. Особенно активными распространителями «нового слова» оказываются средства массовой информации, влияние которых в настоящее время не ограничено никакими рамками. Но, как писал М.Ю.Лермонтов, «многие спокойны реки начинаются шумными водопадами, а ни одна не скачет и не пенится до самого моря» («Герой нашего времени»).

Язык, как и море, снимет бурлящую пену, успокоится, обогатившись свежими вливаниями.

Заключение

Изменения в языке - неизбежный спутник языковой истории. В современном русском литературном языке отложились незаметные накопления и сдвиги, проходившие в течение многих веков. Изменения языка неотвратимы. Но неблагоразумно было бы не считаться с прошлым, не уважать и не беречь добрые литературно-языковые традиции. Политические катаклизмы порубежной поры изменили условия функционирования русского языка. Возросшая роль средств массовой информации в современном нам мире и их установка на непринужденное общение обусловили либерализацию языка, изменили отношение к нему людей. В наши дни мы повсеместно наблюдаем расшатывание литературных норм, расширение неформального общения. Результатом этих процессов стало перемещение периферийных элементов языка (жаргона, сленга, просторечья) в центр системы. Свобода форм выражения породила тенденцию к словотворчеству, не всегда удачному. Наблюдается ослабление официальности в сфере публичной коммуникации. Лексическая система нашего языка никогда еще не была так открыта, активна и, как бы парадоксально это не звучало, жизнеспособна. Все явления, о которых я вкратце сказала в своей работе, независимо от их оценки специалистами-русистами и нашего мнения, создали яркую, неоднозначную, но вполне объективную картину жизни новейшего русского языка, языка динамичного, развивающегося.