1.1. Цепная связь

Отмечено, что сложно-сочиненные конструкции (далее ССК) наиболее активно используются автором (1927 единиц из 2528). Это объясняется тем, что названные построения обладают большими способностями передавать комплексно, в пределах одного предложения клубок взаимосвязанных, взаимообусловленных явлений действительности.

Все ССК-1 разделили на две неравные в количественном отношении группы: ССК-1 с бессоюзием на основном уровне членения (46,3%) и ССК-2 с сочинением на основном уровне членения (53,7%). Отмечено, что для конструкций первой группы характерным является большая, по сравнению с конструкциями второй, степень диффузности (слитности) их семантики.

В зависимости от структуры компонентов и порядка их следования в каждой группе были выделены и описаны четыре структурных типа. Установлено, что продуктивностью в анализируемом материале отличаются ССК-1, в которых первый компонент выступает в форме ПЕ (ПП), а второй в виде ССП («[Она напрягла зрение и слух]: [в самом деле что-то шло впереди, и даже слышны были мерные шаги]» («Белолобый»)) или в форме СБП («[Несколько раз пробует он лечь], но [ничего у него не выходит: мешает удушье]» («Гусев»)).

В зависимости от характера отношений, возникающих между компонентами ССК-1 с бессоюзием на основном уровне членения, выделены ССК-1 с дифференцированными и ССК-1 с недифференцированными смысловыми отношениями.

Доказано, что в анализируемом материале преобладают ССК-1 с недифференцированными причинно-следственными отношениями: «[Теперь уж я не нужен ей], [она выпорхнет, и я останусь один]» («Моя жизнь»).

В зависимости от типа союза, соединяющего компоненты ССК-1 с сочинением на основном уровне членения, выделены ССК-1 с соединительными, ССК-1 с противительными и ССК-1 с присоединительными отношениями. В анализируемом материале преобладают ССК-1 с отношениями обусловленности {«[Было немного сыро, слегка покачивало], и [дамы ушли к себе в каюты]» («Ариадна»)), а также ССК-1 с противительно-уступительными отношениями («[Уже зашло солнце, жаровню унесли], но [все еще в воздухе держался этот приятный, сладковатый запах]» («В родном углу»)).

Классификация ССК-2 проводилась в зависимости от количества ПЕ, входящих в компоненты, от характера структуры сочетающихся компонентов и от порядка их следования. В соответствии с названными основаниями все

ССК-2 разделены на пять структурных типов:

1. Конструкции, в которых бессоюзная связь осуществляется между компонентом, состоящим из одной ПЕ (аналог ПП), и компонентом в форме СПП а) двучленного; б) многочленного - 124 единицы из 307.

Отмечено, что писателем наиболее активно используются ССК-2, состоящие из трех ПЕ и имеющие глубину структуры, равную двум уровням членения: «[Яншин думал еще об одном обстоятельстве]: [в прошлую ночь жена Леночка объявила ему, что она беременна]» («Расстройство компенсации») - на основном уровне членения - пояснительные отношения; на внутреннем уровне - изъяснительно-объектные отношения.

2. Конструкции, в которых бессоюзная связь осуществляется между компонентом в виде СПП а) двучленного; б) многочленного и компонентом, состоящим из одной ПЕ (77 единиц из 307): «[Он вспомнил о своей любви, о мечтах и надеждах, которые волновали его четыре года назад], [ему стало неловко]» («Ионыч») - на основном уровне членения -причинно-следственные отношения; на внутреннем - атрибутивно-распространительные.

Отмечено, что в конструкциях, относящихся к названному структурному типу, снижается число перечислительных отношений (одновременность, последовательность) и резко увеличиваются отношения со значением обусловленности и отношения присоединительно-распространительного характера.

3. Предложения, в которых бессоюзная связь осуществляется между двумя ПЕ, равноправными и относительно независимыми, и распространенными одной общей придаточной частью, которая может, в свою очередь, включать другую придаточную (8 единиц из 307): «Но, когда стемнело в лесу, некстати подул с востока холодный, пронизывающий ветер, все смолкло» («Студент»).

4. Предложения, в которых бессоюзная связь осуществляется между двумя компонентами, каждый из которых представляет собой СПП (двучленное или многочленное) (44 единицы из 307): «[Он шел и думал только о Любке, о мужиках, с которыми провел ночь]; [вспоминал он о том, как Любка, ударив его во второй раз, нагнулась к полу за одеялом и как упала ее распустившаяся коса на пол]» («Воры») - первый компонент выступает в форме СПП присубстантивно-атрибутивного типа, второй МСПП с однородно соподчиненными придаточными изъяснительно-объектного типа.

Пятый структурный тип представлен такими конструкциями, в которых усложнение происходит или только на уровне бессоюзной связи, или на уровне бессоюзной и подчинительной связи одновременно (54 единицы из 307). Доказано, что в построении названных структур проявляются следующие закономерности: чем больше' в составе конструкций бессоюзно связанных ПЕ, тем меньше при них придаточных, и, наоборот, чем больше в составе конструкции придаточных, тем меньше бессоюзно связанных ПЕ.

ССК-3 являются самыми продуктивными конструкциями в прозе писателя (33,6% от числа всех СМП). Это объясняется тем, что названные предложения, содержащие разные виды связи (сочинительную и подчинительную), располагают большими возможностями для четкого выражения семантики самого разнообразного характера.

Классификация ССК-3 проводилась в зависимости от характера структуры сочетающихся компонентов и от порядка их следования, в результате чего выделено пять структурных типов. Исследование показало, что активностью употребления отличаются предложения, состоящие из трех ПЕ, сгруппированных в два компонента: один выступает в форме ПЕ (ПП), другой является по структуре СПП (326 ед. из 849): «[Приехал я к ним поздно вечером], и [когда она увидела меня, то зарыдала и бросилась мне на шею]» («Ариадна»); «[Вера села у открытого окна с книгой, дремала и смотрела, как солдат делал для нее дорожки], и [это занимало ее]» («В родном углу»). Отмеченную особенность можно объяснить тем, что предложения с названной минимальной структурой являются очень гибкими и емкими по содержанию конструкциями, дающими возможность писателю не только выражать в дифференцированном виде сложные мысли, чувства, но и помогающими читателю наилучшим образом понять описываемое автором.

В ходе исследования выявлено, что в прозе писателя активностью употребления отличаются ССК-3 с соединительно-результативными, причинно-следственными и противительно-уступительными отношениями; на внутренних уровнях членения преобладают изъяснительно-объектные, атрибутивные, временные и отношения сравнения.

ССК-4 уступают по употребительности лишь ССК-3 и составляют 20,3% (512 единиц из 2528). Достаточно высокая активность названных конструкций объясняется двумя причинами:

ССК-4 отличаются наибольшей информационной насыщенностью. Они состоят более чем из четырех ПЕ, а их средний объем равен 6,1 ПЕ.

Предложена классификация ССК-4 в зависимости от объема, выделены три группы названных конструкций: с объемом от четырех до шести ПЕ (68%); с объемом от семи до девяти ПЕ (25%) и состоящие из десяти и более ПЕ. Последние малоупотребительны и нерегулярны (7%).

Именно благодаря такой предельной полипредикативности ССК-4 и отличаются наибольшей информационной насыщенностью.

ПЕ в составе ССК-4 объединяются в одно смысловое целое тремя разными видами связи. Благодаря своеобразному сплаву бессоюзия, сочинения и подчинения и формируется «многослойная» семантика ССК-4, по композиции все ССК-4 тяготеют к «микрорассказу».

В названных конструкциях между компонентами и ПЕ в их составе выражается довольно широкий диапазон различных отношений - от недифференцированных до четко дифференцированных.

Вес ССК-4 разделены на две группы: 1) ССК-4 с бессоюзной связью на основном уровне членения; 2) ССК-4 с сочинительной связью на основном уровне членения. Отмечено, что в первом случае компоненты на основном уровне членения связываются только посредством интонации, что приводит к диффузности и недостаточной дифференцированности синтаксической семантики конструкций.

Среди них выделены и описаны ССК-4 с дифференцированными и ССК-4 с недифференцированными отношениями. Проведенное исследование позволяет утверждать, что преобладающими являются ССК-4 с недифференцированными причинно-следственными («[Она в отчаянии]; [у нее холодеют голова, ноги, руки, и кажется, что несчастнее ее нет человека во всем свете}» («Душечка»)), присоединительно-распространительными отношениями («[Маша, бледная, оторопев, думая, что сейчас к ней ворвутся в дом, высылает на полведра], [после этого шум стихает, и длинные бревна одно за другим ползут обратно со двора]» («Моя жизнь»)).

В конструкциях второй группы компоненты связываются и при помощи интонации, и посредством сочинительных союзов, из которых самым употребительным является союз И, затем НО и далее А.

Встречаются и другие союзы (ЖЕ, ДА И, ТОЖЕ), связывающие компоненты ССК-4 на основном уровне членения, но они редки. Среди конструкций, относящихся к названной группе, выделены ССК-4 с соединительными, разделительными, противительными, присоединительными отношениями на основном уровне членения. Выявлено, что преобладают ССК-4 с противительно-уступительными отношениями и с отношениями обусловленности.[6]

В результате исследования выделен ряд закономерностей, характерных для построения чеховских ССК-4:

Названные конструкции, как правило, вытянуты по горизонтали с одним вертикальным ответвлением, в них передается расширенная информация без ее существенного углубления (глубина их структуры равна двум-трем уровням членения).

Усложнение структуры ССК-4, как правило, происходит в одном из компонентов. Если значительно усложнен первый компонент, то второй состоит не более чем из трех ПЕ, из которых лишь одна является придаточной частью.

Преимущественное усложнение получает постпозитивный компонент или за счет числа ПЕ, связанных бессоюзной или сочинительной связью, или за счет увеличения количества придаточных частей. Чем больше в структуре конструкции ПЕ, связанных посредством бессоюзия или сочинения, тем меньше при них придаточных частей.

Сделан вывод, что, благодаря действию этих закономерностей, ССК-4 даже с достаточно большим объемом воспринимаются легко, их структура компактна и ясна.

Выразительности СМП А.П.Чехов достигает разнообразными приемами: однородностью частей, повторами, синтаксическим параллелизмом, элементами ритмизации, употреблением однородных членов предложения.

Так, например, в анализируемом материале часто встречается повтор союзов.

Среди сочинительных союзов повторяется по преимуществу соединительный союз И, становящийся одним из средств выражения напряженно развивающейся эмоции (каждая последующая ПЕ звучит напряженнее предыдущей, вызывая ощущение нарастающего эмоционального подъема): «И казалось, что еще немного - и решение будет найдено, и тогда начнется новая, прекрасная жизнь; и обоим было ясно, что до конца еще далеко-далеко и что самое сложное и трудное только еще начинается» («Дама с собачкой»)

МСПП с повторяющимися подчинительными союзами также удивительно выразительны. Всякий нарочитый повтор подчинительного союза играет подчеркивающую экспрессивную роль вследствие намеренного привлечения читательского внимания к каждой из придаточных частей СМП, их актуализации, особой акцептации, ритмизации.

У А.П.Чехова чаще всего встречается так называемый «веерный повтор» (термин Н. И. Формановской): однородное соподчинение стягивает в одной точке одноименные придаточные. Например: «Все как будто вдруг поняли, что между землей и небом не пусто, что не все еще захватили богатые и сильные, что есть еще защита от обид, от рабской неволи, от тяжкой невыносимой нужды, от страшной водки» («Мужики»).

Выразительности СМП автор достигает и путем использования повторов лексических элементов. Самым распространенным из них является лексический повтор с синтаксическим распространением: «Когда мы возвращались с кладбища, то у нас были скромные постные физиономии; никому не хотелось обнаружить этого чувства удовольствия, - чувства, похожего на то, какое мы испытывали давно-давно, еще в детстве, когда старшие уезжали из дому и мы бегали по саду час-другой, наслаждаясь полною свободой» («Человек в футляре»).

Однородные члены предложения (далее - ОЧП) повышают эмоциональность и экспрессию высказывания, сообщают ему выразительность, ритмичность.

Показателен количественный состав ОЧП у А.П.Чехова. Распространено мнение, что для синтаксиса автора типична триада сказуемых, определений или обстоятельств. На наш взгляд, мнение о типичности троекратного повторения ОЧП в произведениях А.П.Чехова несколько преувеличено. Проведенные статистические наблюдения позволяют утверждать, что типичным для прозы А.П.Чехова является двукратное повторение ОЧП (не менее 77% примеров). Из остальных же разновидностей выделяются трехчленные ряды (около 17%). Следовательно, можно говорить об активности троекратного повторения ОЧП у А.П.Чехова.

Доказано, что в поздних рассказах преобладают закрытые ряды ОЧП. Их тем больше, чем напряженнее и драматичнее содержание произведения;

Выразительность СМП усиливается благодаря синтаксическому параллелизму структуры.

Выделены три типа предложений:

1) СМП, в которых синтаксически параллельны сложноподчиненные части;

2) СМП с синтаксически параллельными бессоюзными частями;

3) СМП, в которых принцип синтаксического параллелизма реализуется на уровне подчинительной связи.

Ритмичности и мелодичности СМП А.П.Чехов достигает точным словоупотреблением, лексическими повторами, синтаксическим параллелизмом ОЧП и ПЕ в составе конструкции, а также сменой интонационного рисунка предложения.

Выявлено, что для писателя характерен прием внезапного переключения тональности стиля, что чаще всего достигается внедрением в структуру СМП какой-нибудь одной ПЕ совершенно другой эмоциональной окраски, иного тембра; «Казалось, что все эти твари кричали и пели нарочно, чтобы никто не спал в этот весенний вечер, чтобы все, даже сердитые лягушки, дорожили и наслаждались каждой минутой: ведь жизнь дается только один раз!» («В овраге»).

4. Анализ рассказа "Стража под стражей" (1885)

Несмотря на то, что окончательный выбор в пользу литературы Чеховым еще не был сделан, его постоянная работа над повышением собственного писательского профессионализма шла по восходящей линии. Это проявилось и в сравнениях.

В середине 1885 года и в юмористических, и в серьезных рассказах А. Чехонте появляются сравнения, необычные не столько по содержанию, сколько по форме. Прежние стандарты уже не устраивают писателя. Он ищет особой выразительности, экспериментируя со структурой сравнительных оборотов.

Рассказ "Стража под стражей" (1885) открывается пространным сравнением: "Видали вы когда-нибудь, как навьючивают ослов? Обыкновенно на бедного осла валят все, что вздумается, не стесняясь ни количеством, ни громоздкостью: кухонный скарб, мебель, кровати, бочки, мешки с грудными младенцами... так что навьюченный азинус представляет из себя громадный, бесформенный ком, из которого еле видны кончики ослиных копыт. Нечто подобное представлял из себя и прокурор Хламовского окружного суда, Алексей Тимофеевич Балбинский, когда после третьего звонка спешил занять место в вагоне. Он был нагружен с головы до ног... Узелки с провизией, картонки, жестянки, чемоданчики, бутыль с чем-то, женская тальма и ... черт знает чего только на нем не было!"

Перед нами сравнение не просто развернутое, но еще и обращенной формы, составные части которого поменялись местами. Нетрудно заметить, что не Балбинский, вопреки художественной логике, становится отправной точкой сравнения, а наоборот - осел, который подробно описывается как исходный образ, после чего проводится параллель с прокурором на основании чрезмерной нагруженности. По своей внутренней структуре этот оборот напоминает старый анекдот о человеке по имени Джо Бешеная Корова: все называют его так потому, что у коровы тоже есть рога.

Эффект обращенного сравнения усиливается его начальной позицией в рассказе. Читая первые строчки, мы уже видим осла, хотя еще не знаем главного героя, в связи с которым, казалось бы, это животное приходит на память повествователю. Можно сказать, что мы познакомились с прокурором Балбинским - "через осла". Неплохая рекомендация.

Следует отметить еще одно, промежуточное сравнение нагруженного осла с громадным, бесформенным комом. Оно имеет служебный, вспомогательный характер. Вероятно, Чехов воспользовался им, чтобы упростить образ, сделать его более зримым, а связь между частями бессоюзного сравнительного оборота - более ощутимой и плотной. Это переходное сравнение вводит в текст любопытную цепочку смягчающих ситуацию опосредований: "осел" -"азинус" - "громадный, бесформенный ком, из которого еле видны кончики ослиных копыт" - "нечто подобное представлял из себя и прокурор Хламовского окружного суда, Алексей Тимофеевич Балбинский". В "бесформенном коме" осел уже как бы не виден. И сравнение предстает в менее жесткой, "щадящей" форме.

В то же время обращенная форма сравнения в данном случае, наряду с содержанием, неизбежно понижает "статус" героя, что подтверждается чуть позже его незавидным положением при жене. Такое соединение разнонаправленных векторов характерно.

Описывая супругов, А.Чехов, как и в рассказе "Папаша", использует парное сравнение. Если Балбинский - осел, то "его жена Настасья Львовна, маленькая весноватая блондинка с выдающейся вперед нижней челюстью и с выпуклыми глазами - точь-в-точь молодая щука, когда ее тянут крючком из воды...".

Как видим, снова бессоюзная форма. Данный оборот вводится сразу же вслед за описанием Балбинского. С "мамашей" из упомянутого рассказа Настасью Львовну роднят не только рыбьи ассоциации. Она тоже владеет искусством "вежливенького наступления на горло" своему супругу, хотя, может, и не в такой резкой форме, как другое "весноватое" сокровище - Олимпиада Егоровна Хлыкина, последняя могиканша из одноименного рассказа.

Что же касается сравнений, то разница очевидна. В отличие от лаконичных оборотов из "Папаши" рассматриваемые сравнения сопровождаются неким контекстом, своего рода микросюжетом, внутренне завершенным и до некоторой степени замкнутым.

Такой микросюжет не растворяется в тексте, а, дав ему необходимый оттенок, смысл, как бы стремится обособиться и сохранить свою целостность. Ничего подобного не происходит с другими элементами целого - они слишком плотно и органично вживлены в художественную ткань, соотнесены с данным временем и данным пространством. Степень целостности и обособленности микросюжетов, создаваемых на основе сравнений, может колебаться в зависимости от ряда факторов, даже если формы сравнений близки.

Обращенное сравнение вновь появляется в рассказе "Мои жены" (1885), опубликованном через три дня после "Стражи под стражей" и представляющем собой "письмо в редакцию - Рауля Синей Бороды":

"Золотая муха только тогда ласкает взор и приятна, когда она летает перед вашими глазами минуту, другую и ... потом улетает в пространство, но если же она начнет гулять по вашему лбу, щекотать лапками ваши щеки, залезать в нос - и все это неотступно, не обращая никакого внимания на ваши отмахивания, то вы, в конце концов, стараетесь поймать ее и лишить способности надоедать. Жена моя была именно такой мухой"

Предрасположенность к свертыванию содержащегося здесь микросюжета невелика. Скорее всего потому, что его пространственно-временные характеристики совпадают с исходными семейно-бытовыми, заявленными рассказчиком. Изменяется лишь внешний облик одного из участников общения, чего недостаточно для самовыделения сравнительного оборота из сюжетного потока.

Бессоюзная форма делает сравнение более слитным, тяготеющим к метафоре. Видимо, Чехов почувствовал данную тенденцию. И в том же рассказе появляется другое высказывание о женщине, оборот, в котором метафорическое замещение состоялось: "Это была бутылка добрых кислых щей в момент откупоривания".

Рассказ представляет собой поток письменной речи персонажа, в которой А.П.Чехов попытался совместить воображаемую стилистику Рауля Синей Бороды и - стилистику своего современника, мало-мальски литературно образованного. Приведенная бытовая метафора, не столь уж частая у Чехова и неизбежно взывающая к Гоголю, противоречит гипотетической стилистике Синей Бороды, создает нужное автору внутреннее напряжение слова, порождающее комизм. В том же направлении "срабатывает" и следующее за метафорой сравнение: "Физиология не знает организмов, которые спешат жить, а между тем кровообращение моей жены спешило, как экстренный поезд, нанятый американским оригиналом, и пульс ее бил 120 даже тогда, когда она спала". В данном случае сравнение заключает в себе прозрачную отсылку к стилистике романов Жюля Верна, также не слишком родственной Синей Бороде.

Стараясь уйти от обычных, часто используемых сравнительных конструкций, но дорожа самим сопоставительным принципом, Чехонте и в середине 1885 года не всегда находил им удачную замену. С подобным казусом мы сталкиваемся в рассказе "Интеллигентное бревно" (1885): "Вообще начинающие судьи всегда конфузятся, когда видят в своей камере знакомых; когда же им приходится судить знакомых, то они делают впечатление людей, проваливающихся от конфуза сквозь землю".

Чеховские эксперименты со сравнением продолжались, естественно, и на содержательном уровне, о чем свидетельствует часто цитируемое - как образец художественной выразительности - сравнение из рассказа "Налим" (1885): "Тени становятся короче и уходят в самих себя, как рога улитки". Следует, однако, заметить, что это, в общем, узко-специальное сопоставление, способное особенно порадовать юного натуралиста: двигательный механизм "рогов улитки" известен далеко не всем.

Вместе с тем сохраняется интерес А. Чехонте к осваиваемой им форме обращенного бессоюзного сравнения. Оно использовано и в рассказе "Из воспоминаний идеалиста" (1885):

"Есть порода женщин (чаще всего блондинок), с которыми достаточно посидеть две-три минуты, чтобы вы почувствовали себя, как дома, словно вы давным-давно знакомы. Такой именно была и Софья Павловна". Очевидно, писателя привлекла возможность начать с какого-то обобщения, а от него перейти к конкретному персонажу - как частному проявлению некоей общности. Здесь можно усмотреть излюбленный гоголевский принцип генерализации, ставший довольно популярным в русской литературе второй половины XIX века.

Интересно, что в рамках обращенного сравнения, на стыке субъекта и объекта, появляются подряд еще два сравнительных оборота, на этот раз - союзного типа: "как дома, словно вы давным-давно знакомы". Здесь также видится сочетание противоположных "векторов", выраженных в данном случае использованием союзных и бессоюзных конструкций. Также, обратим внимание и на тот факт, что форма обращенного сравнения применялась А.Чехова в рассказах с разными типами повествователя: с героем-рассказчиком; в письме Рауля Синей Бороды; в рассказе с повествователем, не имеющем ярко выраженных личностных черт, как в "Страже под стражей".

Приверженность Антона Павловича Чехова к сравнениям - явление более универсального и общего свойства, чем тип повествователя, жанр, сюжет, характер, и, видимо, соприкасается с какими-то фундаментальными, сущностными чертами его творчества.

Чеховские эксперименты с какими-либо видами сравнительных оборотов не означали отказа от других. Некоторые виды сравнительных конструкций, попав в поле зрения Чехова, могли использоваться в рассказах, написанных с интервалом в несколько дней.

Выводы

В результате проведенного исследования пришли к выводу, что компактность, естественность, выразительность, ритмичность, мелодичность - основные экспрессивно-стилистические свойства СМП в прозе А.П.Чехова, Названные качества полипредикативных конструкций редко встречаются у писателя изолированно друг от друга.

Гораздо чаще экспрессивно-стилистические особенности СМП определяют одновременно несколько свойств. Благодаря богатству эмоциональных и изобразительных средств, благодаря нанизыванию стилистических приемов в одном СМП, полипредикативные конструкции способствуют большей пластичности того или иного описания или повествования и формируют эффект большей художественной силы.

Заключение

СМП - типичные конструкции в авторском повествовании «позднего» А.П.Чехова, которые четко делятся на СМП с одним видом связи ПЕ и СМП с разными видами связи ПЕ. В пределах СМП с одним видом связи ПЕ с учетом структурных особенностей выделяются СМП с одномерной структурой (или СМП с линейным распространением ПЕ) и СМП с иерархической структурой (их значительно больше). С точки зрения синтаксической семантики СМП с одним видом связи ПЕ выступает в двух видах: моносемантичное и полисемантичное.

СМП с разными видами синтаксической связи ПЕ (или ССК) -наиболее сложная в структурном и семантическом отношении группа СМП, в прозе А.П.Чехова значительно преобладающая над СМП с одним видом связи ПЕ. ССК полисемантичны, характеризуются наличием не менее двух уровней членения и иерархичностью строения, комбинации разных видов синтаксической связи обеспечивают все структурное многообразие названных конструкций в прозе писателя. В пределах одного предложения компоненты могут выступать в виде ПЕ (простого предложения), в форме сложного бессоюзного, сложносочиненного, сложноподчиненного предложения (двучленного или многочленного), а также могут представлять комбинации названных структур. Большая часть исследованных ССК состоит из трех ПЕ, сгруппированных в два компонента: один выступает в виде простого предложения, а другой - в форме двучленного сложного бессоюзного, или сложносочиненного, или сложноподчиненного предложения; на основном уровне членения компоненты объединены бессоюзной или сочинительной связью.

В чеховских СМП выражается широкий диапазон смысловых отношений между компонентами в составе конструкции и между ПЕ в составе компонентов. Активностью употребления отличаются СМП с причинно-следственными, противительно-уступительными и присоединительно-распространительными отношениями, а также СМП с изъяснительно-объектными, атрибутивными, временными отношениями.

Назначение СМП в прозе А.П.Чехова определяется тремя основными функциями: информативной, прагматической, характеризующей (оценочной).

СМП произведений А.П.Чехова характеризуются следующими экспрессивно-стилистическими свойствами: компактностью, естественностью, выразительностью, ритмичностью, музыкальностью (мелодичностью).

Эволюционное развитие СМП в направлении от рассказов 1880-1883-х годов к рассказам и повестям 1890-1900-х годов характеризуется тремя тенденциями: увеличением количества СМП; усложнением структуры СМП и многообразием структурно-семантических разновидностей СМП; расширением диапазона смысловых отношений.

Коммуникативная природа диалогических структур в языке художественной прозы определяется интенциями и иллокуциями авторского «я», прагматической направленностью авторского начала и находит свое выражение в речепроизведенческой структуре диалога, обусловленной текстом художественного произведения, лингвосоциальными и культурными традициями и особенностями индивидуального стиля художника слова.

Список использованной литературы.

1. Барлас Л.Г. Язык повествовательной прозы Чехова. Ростов-на-Дону, 1991.

2. Баскакова Л.В. Изобразительно-выразительные средства создания комического в портретной живописи А.П.Чехова // Проблемы экспрессивной стилистики. Вып. 3 Ростов-на-Дону, 1996. С. 26-30.

3. Билинкис Я.С. Подтекст и подсознание в произведениях А.П. Чехова // О поэтике А.П. Чехова. - Иркутск, 1993. - С. 281-282.

4. Бицилли П. Гоголь и Чехов: Проблема классического искусства // Лит. обозрение. 1994. № 11/12. С. 29-34.

5. Бурдина И.Ю. Чехов. Рассказы : анализ текста, основное содержание, сочинения / И.Ю. Бурдина. - М. : Дрофа, 2004. - 160 с.

6. Ваганова Л.П. О синтаксической структуре пейзажа у А.П. Чехова // «Статьи о Чехове». Ростов-на-Дону, 1972.

7. Винокур Г.О. Язык художественной литературы. Язык писателя // Винокур Г.О. Избранные работы по русскому языку. М., 1959.