Российские медиа в период пандемии: целевые установки, коммуникативные технологии и способы воздействия на сознание и поведение людей

Размещено на http://www.allbest.ru/

Российские медиа в период пандемии: целевые установки, коммуникативные технологии и способы воздействия на сознание и поведение людей

Иосиф Михайлович Дзялошинский, Марина Иоанновна Дзялошинская



Аннотация

Деятельность медиа в период пандемии COVID-19 стала предме том множества исследований. Но среди многообразия книг и статей практи чески нет публикаций, посвященных анализу тех целей, которые ставили пе ред собой авторы и руководители медиа, запуская в медиапоток свои тексты, и тех технологий и средств, которые использовались в этих текстах, чтобы поставленные цели были достигнуты. В статье представлены достаточно надежные данные о целевых характеристиках публикаций, посвященных COVID-19, и о тех технологических ресурсах, которые использовались для достижения этих целей.

Ключевые слова: медиа как целеориентированная система, коммуникатив ные медиатехнологии, способы и средства медиавоздействия на сознание и поведение людей, COVID-19



Abstract

Russian media during the pandemic: Goals, communication technol ogies and methods of influencing people's minds and behavior

Iosif M Dzyaloshinskiy1, Marina I. Dzyaloshinskaya2

Media activity during the COVID-19 pandemic has been the subject of a large amount of research. However, in books and articles on the coronavirus, there is practically no analysis of the goals that the authors of media texts and media leaders set for themselves, and the technologies and means that were used in these texts to achieve the goals set. This article provides fairly robust data on the target characteris tics of COVID-19 publications and the technology resources used to achieve those targets. The study shows that the authors of most of the analyzed texts seek not only to inform the audience, but also to influence the emotional and behavioral spheres of the individual, using a variety of means and technologies. At the same time, it turns out that both professional authors of media texts and amateur creators of media con tent set themselves the same goals. And to achieve these goals, they use very similar technologies and means of influence. One gets the impression that the authors did not think over the goals of their materials and the effectiveness of using certain means and technologies, but they all took them from some kind of a public repository, which is the information and communication universe. This means that the creating of a text, which is still described in some books and articles as a mysterious act of creativity, is actually the implementation of one of the many models that exist in the information and communication universe. These models are denoted by different concepts: axi oms, scenarios, principles, attitudes, postulates, norms, rules, discourses, conventions, codes, patterns, matrices, etc. We assume that the sovereignty, independence of the subjects of media production is a fiction. In fact, by creating certain texts containing a specific goal setting, and choosing technologies and means of proving the truth of the proclaimed concepts, the authors act as agents of a specific generative system - the in formation and communication universe. And it is this universe that, with the help of “media agents”, generates various, including unpredictable, effects in the functioning of complex social systems.

Keywords: media as goal-oriented system, communicative media technologies, ways and means of media influence on people's mind and behavior, COVID-19



Введение

Одним из событий поистине общечеловеческого масштаба, кото рое почти на два года отодвинуло на второй план все проблемы со временной цивилизации, негативно повлияло на экономическую си туацию практически всех стран, изменило привычный образ жизни миллионов людей, стала пандемия коронавируса COVID-19. Это со бытие получило обширное и противоречивое освещение как в рос сийских, так и в зарубежных СМИ, а также многочисленные и столь же противоречивые отклики и комментарии в интернете. Причем мас совому обсуждению была подвергнута не только сама болезнь со все ми ее меняющимися симптомами, летальными угрозами и предпола гаемыми долгосрочными последствиями, но и меры борьбы с ней. Так, короткие сроки, в течение которых были разработаны, испытаны и стали использоваться различные вакцины от коронавируса COVID- 19, дали новый повод для дискуссий. Весь мир разделился на два ла геря. Первые поспешили сделать прививки (от одной до четырех) и другим советовали последовать их примеру. Вторые, с опаской и не- довериям относящиеся к любой вакцине, а особенно к такой «скоро спелой», какой представлялась вакцина от COVID-19, и к пропаганде масштабной вакцинации, настойчиво призывали не идти на поводу у элит, в планах которых «массовое чипирование» населения и прочие недостойные цели. Однако прошло не так уж много времени и ситуа ция в медиапространстве со всей очевидностью продемонстрировала, что пандемия коронавируса ушла из повестки дня жителей России, в глобальных медиа также вирусу стали уделять гораздо меньше вни мания. Понятно, что ситуация в Украине резко изменила информаци онные интересы и медиаперсон, и общества [1]. Соглашаясь с тем, что тема ковида перестала интересовать массовую аудиторию, полагаем, что именно в этой ситуации появляется возможность для спокойного исследования поведения масс-медиа в период мировой пандемии. Кто знает, что ждет нас в будущем, и, может быть, результаты таких ис следований будут востребованы.

Разумеется, в период разворачивавшейся пандемии вышло много интересных публикаций, авторы которых исследовали различные ас пекты деятельности СМИ и социальных сетей в этой ситуации. Осно ватель Всемирного экономического форума в Давосе К. Шваб и его соавтор Т. Маллере в книге «COVID-19: Великая перезагрузка» [2] утверждают, что COVID-19 вызвал глубокие трансформации в совре менном социальном мире. По их мнению, кризис, порожденный СOVID-19, не имеет аналогов в современной истории. В истории че ловечества было много вирусов, погубивших жизни миллионов лю дей, но все они носили локальный характер. В отличие от них COVID-19 охватил весь мир, все уголки земного шара. Это стало следствием того, что, по мнению К. Шваба и Т. Маллере, современ ному миру присущи: 1) взаимозависимость всего человечества;

ускорение темпов развития благодаря техническому прогрессу;

сложность и неопределенность мира, требующие перестройки всех форм социальной жизни в масштабах всего человечества.

В 2020 г. в России вышла монография «Общество и пандемия. Опыт и уроки борьбы с COVID-19» [3]. В издании всесторонне изу чен кризис, спровоцированный пандемией COVID-19, и имеющийся опыт реагирования на кризисные вызовы. Исследователи привели подробную хронологию наступления коронакризиса и проанализиро вали реакции и механизмы, к которым в форс-мажорных обстоятель ствах прибегли сферы здравоохранения, образования, социальной поддержки. Авторами изучены модели реагирования на COVID-19 в экономическом и управленческом секторах, уделено серьезное вни мание психологии кризиса и социальной солидарности. Кроме того, в исследовании приведены интервью руководителей федеральных ве домств, непосредственно принимавших решения и отвечавших за ре ализацию противоэпидемических мер в период пандемии.

В 2021 г. вышел сборник «Когда “корона” тяжела: цифровые медиа в эпоху пандемии» [4]. В работе над проектом приняли участие сотрудни ки и выпускники департамента медиа НИУ ВШЭ. Книга реализована при поддержке Центра цифровых культур и медиаграмотности НИУ ВШЭ. Опубликованы сотни научных статей, посвященных анализу места COVID-19 в медийной повестке дня. К сожалению, размер жур нальной статьи не дает нам возможности проанализировать все публика ции. Однако среди этого многообразия мы не нашли ни одной публика ции, посвященной более или менее глубокому анализу тех целей, кото рые ставили перед собой авторы и руководители медиа, запуская в ме диапоток свои тексты, и тех технологий и средств, которые использова лись в этих текстах, чтобы поставленные цели были достигнуты.

Таким образом, цель нашего исследования заключается в том, что бы получить достаточно надежные данные о целевых характеристи ках публикаций, посвященных COVID-19, и о тех технологических ресурсах, которые использовались для достижения этих целей. Опи раясь на имеющиеся материалы, мы сформулировали самые общие установки, которые определили направленность данного исследова ния, следующим образом:

Мы поддерживаем гипотезу, что коронавирус поставил вопрос о тотальном кризисе всех устоев современной цивилизации [5]. Про изошли фундаментальные изменения в экономике, политике, соци альной сфере. Стало понятно, что отныне и впредь мир будет неста бильным, неопределенным, сложным и неоднозначным.

Возникшая на базе COVID-19 инфодемия оказалась не менее сложным вызовом для общества, чем сам биологический вирус Впервые термин «инфодемия» предложил политолог и журналист Дэвид Дж. Роткопф для описания информационной эпидемии, которая в 2003 г. сопровож дала эпидемию атипичной пневмонии (SARS-CoV) и характеризовалась «вирус ным» распространением дезинформации, фейковых новостей, слухов, моральной паники и конспирологических теорий [6]. При этом данный феномен известен со Средних веков [7]. И конечно, смысл, который вкладывается в понятие инфоде- мии, уже давно не нов. В той или иной степени этой темы касались М. Маклюэн, Д. Рашков, Р. Броуди и другие исследователи, описывающие специфические ме ханизмы заражения, суггестии, подражания, фасцинации, концепции моральной паники. Всемирная организация здравоохранения определила инфодемию как «избыток информации - как точной, так и преувеличенной, искаженной, ложной, затрудняющей поиск достоверных источников и надежных рекомендаций, когда в этом есть необходимость» [8]. . В условиях информационного общества, в котором информация и ее качество становятся одним из наиболее ценных ресурсов, инфодемия стала критическим социально-психологическим риском, особенно для пользователей интернета. Инфодемия в значительной степени не только определяет психоэмоциональное состояние людей, но и влияет на их поведение, способствующее непосредственному распростране нию вируса. Помимо прямого воздействия на поведение человека, инфодемия может приводить к косвенным и отсроченным эффектам, поскольку распространение дезинформации может усилить процесс конструирования искаженного восприятия пандемии [7, 9]. В иссле дованиях показано, что распространение ложного контента приводит к росту цинизма, апатии и экстремизма [10]. Также выяснилось, что инфодемия во многом подкреплялась тем, что люди чаще обращали внимание на негативную информацию. Этот механизм, в частности, объясняется исследованиями Д. Канемана, в которых показано, что негативная информация оказывается для человека более ценной по сравнению с позитивной по ряду показателей [11]. Например, явление «боязни потерь» (стремление не к расширению ресурсов, а к сниже нию «убытков») приводит к тому, что негативная информация обра батывается более тщательно, чем позитивная. Негативные впечатле ния и стереотипы формируются в нашем сознании быстрее и более устойчивы к изменениям, чем позитивные. Некоторые особенности различения «хорошего» и «плохого» определяются биологическими установками, направленными на выживание: человеку нужно быть более бдительным по отношению к плохим событиям, поскольку они угрожают его жизни.

Отмечено явление, получившее название «датадемия» [12], т.е. переизбыток различных данных, прежде всего, о коронавирусе и ста тистике заболеваний. В силу сложившихся обстоятельств интернет мгновенно стал основной «средой обитания» и средством получения информации даже для тех, кто до повсеместных локдаунов и «удален- ки» получал информацию из других источников. Если и раньше ме диаведы констатировали, что во многом картина мира читателей и зрителей складывалась под влиянием того, о чем писали и говорили СМИ, то теперь последние, прежде всего, «новые медиа», стали едва ли не единственным окном в мир. Безусловно, пандемия стала катали затором всех цифровых информационных процессов и, исходя из но вых условий создания и потребления контента, «новые медиа» вы нуждены были оперативно трансформироваться.

Конспирологические теории представляются наиболее опасны ми последствиями инфодемии. Так, 5 февраля 2020 г. в вечернем эфи ре «Первого канала» программа «Время» предложила пять конспиро логических теорий относительно происхождения коронавируса. Сре ди версий было и возникновение вируса в ходе создания Китаем био логического оружия, и разработка вируса американскими фармацев тическими компаниями ради наживы, и искусственное выведение ви руса с целью уничтожения азиатской популяции. Ведущий Кирилл Клейменов ограничился лишь выдвижением гипотез и отказался под тверждать какую-либо из них, но в заключение отметил: «Даже те ученые, кто осторожен в оценках, говорят - исключать ничего нель зя». Быстрое распространение конспирологических теорий по всему миру, дополняющееся высокой степенью недоверия к властным структурам, вкупе с теми или иными предубеждениями делает людей более уязвимым для манипуляций. Это также ведет к активным пове денческим реакциям, подрывающим социальную, политическую и экономическую устойчивость общества. Возникшие в условиях пан демии конспирологические теории были направлены на распростра нение моральной паники, рост межнациональной напряженности и асоциального поведения [13].

Исследования социальных сетей показывают, что пугающие но вости, даже если они заведомо неправдоподобны, пересылаются в несколько раз быстрее и со значительно большим охватом, чем поло жительная и достоверная информация. В результате зарубежные и отечественные СМИ и социальные медиа превратились в «фабрики тревоги», усиливающие негативные психологические последствия пребывания людей на карантине. Шквал негативной информации в СМИ побуждал часть россиян к отказу от просмотра новостей [14].

Что касается методологии и методики данного исследования, то в журнале «Вопросы журналистики» в 2021 г. были опубликованы две наши статьи [15, 16], в которых подробно излагались методологиче ские и методические аспекты аналогичного исследования, проведен ного нами на другом материале. К сказанному в тех статьях мы мо жем добавить, что многоплановое исследование посвященных COVID-19 медиатекстов, размещенных в 2020-2021 гг. в различных источниках, было проведено группой получивших специальную под готовку студентов-магистрантов факультета коммуникаций, медиа и дизайна Высшей школы экономики. Ими были проанализированы 460 текстов, которые были опубликованы в российских и иностранных СМИ и/или размещены на интернет-ресурсах. Перечень типов медиа, материалы из которых были подвергнуты анализу, приведен ниже (далее в таблицах и рисунках для экономии места будут указаны только соответствующие номера типов медиа):

Федеральные телеканалы.

Федеральные радиостанции.

Нишевые теле- и радиоканалы и интернет-издания.

Региональные СМИ, представляющие все федеральные округа РФ.

Федеральные газеты.

Общественно-политические журналы.

Социальные сети.

Социальные сервисы: микроблоги, мессенджеры.

Американские СМИ.

Европейские СМИ.

Анализ целевых установок медиаконтента,
посвященного COVID-19

На основе предварительного анализа публикаций в медиа были выделены следующие типы и характеристики основных целевых коммуникационных установок, которые в той или иной степени появ ляются в медиаконтенте:

Дискредитация (приведение фактов и аргументов, подрываю щих доверие к высказываемым положениям).

Конформизм (выражение согласия с высказанной другими точ кой зрения).

Конфликтогенность (стремление спровоцировать конфликт или поддержание, разжигание существующего конфликта).

Критика социальных институтов или конкретных индивидов, имеющих отношение к противодействию пандемии COVID-19.

Нейтральное информирование.

Оценка (оправдание, осуждение, обвинение субъектов, имею щих отношение к пандемии COVID-19).

Побуждение (призыв к какому-либо действию: воззвание, про возглашение лозунгов, вовлечение аудитории в совместные дей ствия).

Предупреждение (об опасности, последствиях действий и/или высказываний).

Принуждение (угроза, запугивание, волевой нажим, обещание причинить какую-либо неприятность).

Самопрезентация (самооценка, демонстрация своей компе тентности, предусмотрительности и других положительных качеств).

Снятие напряжения (приведение аргументов и фактов с це лью успокоить аудиторию).

Уговаривание (просьба, предложение, совет, пожелание, навя зывание, подначивание, обольщение).

Данные, приведенные в табл. 1 и на рис. 1, свидетельствуют о том, что в тройку лидирующих целевых установок входят оценка (13,7 % проанализированных текстов), предупреждение (12,4 %) и нейтраль ное информирование (11,9 %); на четвертом месте побуждение (10,8 %); на пятом - критика социальных институтов или конкретных индивидов (9,3 %). При этом в некоторых типах медиа иерархия вы глядит несколько иначе. Так, в текстах федеральных телеканалов на первом-втором местах оказались побуждение и предупреждение (по 16,5 %), на третье место вышло нейтральное информирование (11,9 %), а вот оценка зафиксирована лишь в 6,4 % текстов. Феде ральные радиостанции акцентируют внимание на таких целевых установках, как оценка (17,5 %), предупреждение (11,7 %), побужде ние (10,8 %), а вот нейтральное информирование предъявлено в 5,8 % проанализированных материалов. Что касается нишевых теле- и ра диоканалов и интернет-изданий, то здесь на первом месте дискреди тация (17,2 %), затем идут нейтральное информирование и оценка (по 15,2 %). В общественно-политических журналах и социальных серви сах в тройке лидирующих целевых коммуникативных установок ока залась критика социальных институтов или конкретных индивидов (14,4 и 11,8 % соответственно).

Следует отметить, что по мере расширения информационного по ля, связанного с коронавирусом, все больше внимания СМИ стали уделять проблемам вакцинации. Хорошо известно, что спектр отра жаемых в СМИ мнений экспертов и псевдоэкспертов, а также пози ций самих авторов медиатекстов распространялся от восторженных призывов немедленно прививаться до категорического противостоя ния вакцинации, навязываемой разными «заинтересантами». И та и другая позиции, как правило, подтверждались фактами и псевдофак тами, а также использованием узкоспециализированной медицинской терминологии, в которой обычный человек едва ли разберется, но выглядело это внушительно и порой даже убедительно.

В американских СМИ на первом месте оценка (16,3 %), на втором - нейтральное информирование (12,2 %), а вот третье место разделили такие целевые установки, как критика социальных институтов или конкретных индивидов и снятие напряжения (по 11,2 %). В европей ских СМИ иерархия выглядит достаточно традиционно для данного исследования: нейтральное информирование (16,5 %), оценка (15,5 %), предупреждение (14,4 %). В частности, анализ текстов, по священных затронутым выше вопросам вакцинации, позволяет сде лать вывод, что в них доминирует именно информирование, основан ное на статистических данных, доказывающих безопасность приви вок. В материалах зарубежных СМИ практически не было замечено какой-либо негативной информации ни о вакцинах, ни о вакцинации. Зафиксированные интенции в основном носят успокаивающий, под бадривающий, однако не принуждающий характер.

Таблица 1 Сводные данные по целевым коммуникативным установкам, зафиксированным в текстах разных типов медиа, %

Целевая установка	Типы медиа	Общее количе ство ис- пользова ний целе вой уста новки
	1	2	3	4	5	6	7	8	9	10
Дискредита ция	4,6	8,3	17,2	2,3	6,2	9,6	8,0	10,8	8,2	6,2	8,2
Конформизм	11,0	7,5	6,1	11,5	7,2	5,8	4,5	1,9	9,2	8,2	6,6
Конфликто- генность	2,8	5,8	8,1	0	2,0	8,7	9,8	11,8	5,1	5,2	6,4
Критика социальных институтов или конкрет ных индиви дов	4,6	9,2	13,1	4,6	6,2	14,4	8,9	11,8	11,2	8,2	9,3
Нейтральное информиро вание	11,9	5,8	15,2	19,5	14,4	9,6	8,9	7,8	12,2	16,5	11,9
Оценка	6,4	17,5	15,2	8,0	10,3	16,3	12,5	17,6	16,3	15,5	13,7
Побуждение	16,5	10,8	3,0	14,9	13,4	7,7	11,6	13,7	9,2	6,2	10,8
Предупре ждение	16,5	11,7	8,1	13,8	17,5	12,5	10,7	8,8	10,2	14,4	12,4
Принужде ние	0,9	5,0	2,0	2,3	3,1	2,9	4,5	3,9	0	2,1	2,7
Самопрезен- тация	7,3	6,7	8,1	9,2	4,1	2,9	8,0	2,9	4,1	6,2	6,0
Снятие напряжения	11,0	8,3	3,0	6,9	7,2	5,8	3,6	5,9	11,2	7,2	7,0
Уговарива ние	6,4	3,3	1,0	6,9	8,2	3,8	8,9	2,9	3,1	4,1	4,9

Рис. 1. Соотношение различных целевых коммуникативных установок, зафиксированных в проанализированных текстах (в целом по массиву)



Рис. 2. Сравнительные данные частоты использования различных целевых коммуникативных установок в материалах разных типов медиа

Сравнение частоты использования ведущей пятерки целевых ком муникативных установок при освещении проблем коронавируса (рис. 2), позволяет утверждать, что оценка чаще встречается в мате риалах федеральных радиостанций (15 %), социальных сервисов (12,8 %) и в текстах общественно-политических журналов (12,1 %). Предупреждение чаще, чем в других медиа, встречается в материалах федеральных телеканалов (14,2 %), федеральных газет (13,4 %), а также федеральных радиостанций (11,0 %); также 11 % материалов, ориентированных на предупреждение, оказалось в проанализирован ном массиве и в американских СМИ. Что касается нейтрального ин формирования, то здесь лидируют региональные СМИ (13,9 %), затем идут европейские СМИ (13,1 %) и нишевые теле-, радиоканалы и ин тернет-издания (12,3 %). Критика социальных институтов или кон кретных индивидов чаще, чем в других медиа, используется в обще ственно-политических журналах (15,8 %), в нишевых теле-, радиока налах (13,7 %) и в материалах социальных сервисов (12,6 %). Побуж дение как целевая коммуникативная установка доминирует в матери алах федеральных телеканалов (16,4 %) и социальных сервисов (12,7 %). При этом следует отметить, что анализ телевизионных пере дач в формате ток-шоу демонстрирует вполне обоснованную тенденцию, связанную с тем, что даже если общей целевой установкой пере дачи не является побуждение, тем не менее некоторые участники таких передач используют приемы запугивания и призыва, побуждающие зрителя поступать определенным образом. Особенно действенным та кое обращение к зрителям может быть в тех случаях, когда оно попада ет на уже подготовленную почву и исходит от авторитетной персоны.

Эмоциональные целевые установки

При создании любого текста автор ориентируется не только на формирование или изменение у аудитории интеллектуальных устано вок, о которых речь шла выше, но и на формирование определенной эмоциональной реакции на предлагаемые читателям, зрителям, слу шателям факты, события, явления. Исследователи приходят к выводу, что психологические последствия восприятия информации из СМИ могут быть более серьезными, чем от переживания самого факта пан демии [171.

Восстановим в памяти период, когда проявился феномен, позже по лучивший негласное название «коронавирусный медиатеррор» [181. В конце марта 2020 г. после нескольких недель медиаповестки, расска зывавшей о том, что «коронавирус не страшнее гриппа», в российском медийном поле начинают развиваться принципиально новые процессы. СМИ сосредоточиваются на одной теме: кажется, будто, кроме корона- вируса, ничего не существует. Начинает раскручиваться спираль пани ки: теории заговора, растущая в прямом эфире шкала зараженных и нарушивших самоизоляцию, подскочившая смертность (иногда с тру дом отделяемая журналистами от летальности вируса), списки умер ших, душераздирающие репортажи - во всем ставка на эмоции. Боль шую популярность приобретают два формата медиатекста: оператив ные сводки о динамике развития коронавируса в мире и инфографика, посвященная распространению заболевания (в том числе на стартовых страницах поисковиков). Шпигели онлайн-изданий целиком состоят из тем, посвященных коронавирусу. Соцсети переживают всплеск агрес сии, нетерпимости к чужой точке зрения и психологического насилия всех надо всеми: пользователи пребывают в непрекращающейся исте рике, пересказывают ужасы, конфликтуют, разрывают «дружбу». Осо бый вклад в текущую повестку дня вносит телевидение, которое и в «мирное» время значительным образом влияет на мнения и эмоцио нальные реакции людей, не говоря уж о ситуациях кризиса, в том чис ле - коронакризиса. Именно под влиянием телевидения с его визуали зацией контента у человека возникает ощущение безусловной правди вости телевизионной картинки с последующей потерей способности критически воспринимать полученную с телеэкрана информацию.

Обилие разнообразных новостных материалов часто провоцирова ло и стимулировало развитие чувство страха, тревоги, предрассудков, возмущения, дискриминации и паники. Было выявлено, что и тип, и объем, и валентность медийного пространства, заполненного инфор мацией о тревожащей проблеме, негативно влияют на состояние аудитории [19]. Наблюдался расцвет массовой «мифологии» в сред невековом стиле, торжество агрессии, невежества и предрассудков («принудительно перекрыть вентиляцию в квартире с больным коро- навирусом», «судить всех, кто без маски», «бить палками вышедших на улицу, как в Индии, чтоб не повадно было»), панический страх смерти, гротескные фобии («я хожу только в те магазины, которые мое приложение показывает как чистые от коронавируса») и зашка ливающий эгоизм («пусть болеет кто угодно, только меня не зарази те») [18].

Весь этот информационный поток подогревает разные эмоцио нальные состояния, которые, превращаясь в массовые, могут стать разрушительной силой. Например, у некоторых людей инфодемия вызывала чувство бессилия, когда переизбыток информации делает угрозу непознаваемой и способной поразить любого в любой момент. Чувство бессилия может привести к воображению наихудшего исхода или «катастрофизации», способствуя усилению чувства тревоги и страха в уже объективно тревожный период [20]. Это состояние опас но тем, что происходит массовая потеря критичности, рационально сти и здравомыслия - аффект побеждает интеллект.

Однако исследователи отмечают, что связь между потреблением информации и эмоциональным состоянием человека не всегда пред ставляет однозначную картину. Одним из мотивов поиска информа ции выступает ее гедонистическая полезность, соотносящаяся как с удовольствием и другими позитивными переживаниями, которые мо жет вызвать та или иная информация, так и с негативными чувствами, с которыми полученная информация может помочь совладать [21]. При этом человек зачастую переоценивает длительность и интенсив ность возможных переживаний, что может приводить как к усилен ному поиску информации с позитивными новостями, так и к избега нию плохих новостей. Известно, что пандемия у одних потребителей стимулировала интенсификацию поиска новостей, у других способ ствовала избеганию информации. Также исследовался феномен «ки- берхондрии» - постоянного онлайн-поиска медицинской информа ции, который подпитывается скрытым беспокойством о здоровье, что приводит к повышенной тревожности [22]. При этом в условиях ин- фодемии непроверенные медицинские рекомендации по профилакти ке и лечению COVID-19 могли вызывать серьезные негативные по следствия в виде эскалации коронавируса. медиа текст пандемия технология

Опираясь на эти данные, мы решили проверить, что представляли собой эмоциональные установки, которые скрыто или открыто закла дывались авторами в проанализированные медиатексты. Общее коли чество эмоций, которые испытывает каждый человек, огромно, спектр их разнообразен. Однако практически все эмоции можно объединить в три группы, условно называемые базовыми (табл. 2).

Таблица 2 Анализ эмоциональных целевых установок

Базовые эмоции и их составляющие (в порядке убывания частоты упоминания), % от общего количества
Эмоция преодоления (27,2 %)	Эмоция сопротивления (32,9 %)	Эмоция поражения (39,9 %)
Радость	Возмущение	Беспокойство
Удовольствие	Негодование	Тревога
Спокойствие	Раздражение	Боязнь
Восторг	Досада	Испуг
Ликование	Гнев	Страх
Веселье	Ярость	Робость, осторожность
Интерес	Бешенство	Ужас
Наслаждение		Удивление, недоумение
Блаженство		Стыд
Благодарность		Сомнение, растерянность
Гордость
Уверенность
Сочувствие
Надежда
Доверие

Рис. 3. Соотношение эмоциональных целевых установок в проанализированных текстах



Проведенный анализ показал (см. табл. 2, рис. 3), что в текстах, посвященных коронавирусу и размещенных в различных типах ме диа, соотношение этих базовых эмоций практически паритетное с небольшим перевесом в сторону эмоций поражения (39,9 %). Психо логи утверждают, что именно эти эмоции, в частности эмоции страха, тревоги, постоянно сопровождают наше сознание, грозя утратой тех ценностей, с которыми мы себя идентифицируем. Страшась, мы бо имся «стать меньше», потерять часть своего «влияния», «контроля» над достижением выбранных целей, часть своего «я» [23. P. 32-33]. Самая легкая степень страха ощущается как «озабоченность». Озабо ченность не так страшна, ибо уже хорошо знакома нам в быту. Суще ственно больший элемент неопределенности присутствует в «опасе нии». Сущность же настоящего страха, по С. Кьеркегору, - само Ни что. «Страх и Ничто постоянно соответствуют друг другу» [24. С. 191]. Таким образом, озабоченность, опасение, страх суть разного масштаба проекции Ничто на нашу жизнь.

Как было сказано во введении, существующие исследования (в частности социальных сетей) продемонстрировали тенденцию, свиде тельствующие о том, что и социальные медиа превратились в «фаб рики тревоги», усиливающие негативные психологические послед ствия пребывания людей на карантине. Данные нашего исследования частично подтверждают этот вывод. Однако цитируемое исследова ние проводилось в первый период пандемии, период всеобщего ка рантина, а в нашем исследовании был охвачен в том числе и более поздний период, когда карантин уже был ослаблен, а люди в большей или меньшей степени адаптировались к «коронавирусным ограниче ниям», приспособились к жизни в масках и к социальному дистанци рованию. В связи с этим панические, тревожные настроения, харак терные для первых месяцев пандемии и действительно подогреваемые медиа всех типов и уровней, уступили место более взвешенному отношению к новой реальности, в которой, как поняли и журналисты, и люди, потребляющие медиатексты, жить нам предстоит достаточно долго, если не сказать - всегда. Именно этим, вероятно, можно объяс нить достаточно высокий, но при этом не доминирующий уровень транслируемых авторами проанализированных нами медиатекстов эмоций поражения.

Если посмотреть на планируемые авторами проанализированных материалов типы эмоций с точки зрения их иерархии в разных типах медиа (табл. 3, рис. 4), то картина выглядит следующим образом.

Таблица 3 Соотношение эмоциональных целевых установок в текстах разных типов медиа

Тип медиа	Тип эмоций, % к общему количеству по каждому типу
	Эмоции преодоления	Эмоции сопротивления	Эмоции поражения
Федеральные телеканалы	13,6	4,6	15,4
Федеральные радиостан ции	11,0	9,6	7,8
Нишевые теле- и радиока налы и интернет-издания	6,6	17,3	10,4
Региональные СМИ	13,6	0,9	8,3
Федеральные газеты	11,4	10,5	12,5
Общественно политические журналы	4,8	17,3	9,4
Социальные сети	11,0	12,9	9,6
Социальные сервисы: мик роблоги, мессенджеры	7,4	10,2	8,3
Американские СМИ	10,7	10,5	7,8
Европейские СМИ	9,9	6,2	10,4

Эмоции преодоления чаще, чем в других медиа, зафиксированы в материалах федеральных телеканалов (13,6 %), региональных СМИ (13,6 %) и федеральных газетах (11,4 %). В наименьшей степени эмо ции, входящие в эту группу, просматриваются в материалах, разме щенных в социальных сервисах (7,4 %), нишевых теле- и радиокана лах и интернет-изданиях (6,6 %), а также в общественно политических журналах (4,8 %). Эмоции сопротивления чаще других

программируются авторами текстов, размещенных в общественно политических журналах (17,3 %), нишевых теле-, радиоканалах и ин тернет-изданиях (17,3 %) и социальных сетях (12,9 %). Менее всего склонны развивать комплекс эмоций, входящих в эту группу, авторы материалов российских федеральных радиостанций (9,6 %) и телека налов (4,6 %), региональных СМИ (0,9 %), а также европейских медиа (6,2 %). Что касается эмоций поражения, то здесь лидируют феде ральные телеканалы (15,4 %), федеральные газеты (12,5 %) и нише вые теле-, радиоканалы и интернет-издания (10,4 %), а также евро пейские СМИ (10,4 %). Наименьшее количество материалов с данной эмоциональной нагрузкой было зафиксировано в региональных СМИ (8,3 %) и на федеральных радиостанциях (7,8 %), а также в американ ских СМИ (7,8 %).

Рис. 4. Соотношение эмоциональных целевых установок в текстах разных типов медиа

Анализ коммуникативных технологий, характерных для медиаконтента, посвященного COVID-19

Важную роль в медиакоммуникационном взаимодействии авторов медиатекстов и аудитории играют коммуникативные технологии. Как показано в табл. 4 и на рис. 5, в пятерку лидеров вошли технологии информирования (22,4 %), технологии убеждающей коммуникации (17,1 %), психологическое манипулирование (9,2 %), технологии со циальной индукции (8,9 %), использование провокативных высказы ваний и действий (8,3 %). При этом статистически значимого откло нения от этой иерархии в проанализированных материалах, разме щенных в разных типах медиа, практически не наблюдается.

В материалах федеральных телеканалов первую и вторую пози ции разделили технологии информирования и убеждающей комму никации (по 19,2 %), на третью вышло психологическое манипули рование (12,1 %). Федеральные радиостанции продемонстрировали стремление в материалах, входящих в кейс коронавируса, активно использовать не только указанные выше коммуникативные техноло гии, но и психологическое доминирование (10,1 %).

Определенной популярностью пользуется вошедшее в тройку лидеров использование провокативных высказываний и действий в текстах нишевых теле-, радиоканалов и интернет-изданий (14,5 %); социальных сетей (13,5 %); социальных сервисов (15,4 %) и амери канских СМИ (9,8 %). А вот в проанализированных текстах евро пейских СМИ третью-четвертую позиции поделили управление коммуникативной ситуацией и диалогические технологии (по 9,6 %).

В материалах региональных СМИ на третьей позиции оказа лись технологии социальной индукции (8,9 %), однако, следует об ратить внимание на то, что в материалах данного типа медиа очень сильна позиция технологии информирования, которая использована более чем в трети проанализированных текстов (32,8 %). В феде ральных газетах авторы материалов, посвященных коронавирусу, нередко используют управление коммуникативной ситуацией (11,8 %).

Сравнение частоты использования той или иной коммуникативной технологии в текстах разных типов медиа (рис. 6) позволяет сделать следующие выводы.

Таблица 4 Сводные данные по коммуникативным технологиям, использованным авторами в текстах, размещенных в разных типах медиа, %

Коммуника тивные технологии	Тип медиа	Общее количество использований комму никативной технологии
	1	2	3	4	5	6	7	8	9	10
Технологии информирова ния	19,2	16,5	26,5	32,8	25,9	18,4	16,7	16,5	28,0	30,1	22,4
Технологии убеждающей коммуникации	19,2	17,4	15,7	16,4	18,8	19,4	14,6	17,6	13,4	18,1	17,1
Диалогические технологии	9,1	7,3	8.4	7,5	4,7	6,1	2,1	1,1	8,5	9,6	6,4
Технологии социальной индукции	10,1	9,2	7,2	8,9	7,1	11,2	6,3	12,1	9,8	7,2	8,9
Нейролингви стическое про граммирование	2,0	2,8	2,4	6,0	4,7	3,1	5,2	2,2	3,6	4,8	3,6
Психологиче ское домини рование	3,0	10,1	2,4	1,5	7,1	5,1	5,2	4,4	2,4	3,6	4,7
Технологии дезинформиро вания	6,1	4,6	0	3,0	1,2	4,1	4,2	5,5	2,4	0	3,2
Псевдологиче- ские техноло гии (черная риторика)	5,1	6,4	7,2	3,0	4.7	9,2	8,3	7,7	2,4	2,4	5,8
Психологиче ское манипу лирование	12,1	10,1	6,0	6,0	5,9	11,2	13,5	7,7	9,8	7,2	9,2
Управление коммуникатив ной ситуацией	8,1	7,3	7,2	7,5	11,8	3,1	8,3	5,5	4,9	9,6	7,3
Использование провокативных высказываний и действий	3,0	7,3	14,5	3,0	3,5	8,2	13,5	15,4	9,8	3,6	8,3
Имитационные технологии	3,0	0,9	2,4	4,5	4,7	1,0	2,1	4,4	4,9	3,6	3,0



Имитационные технологии

Рис. 5. Соотношение различных коммуникативных технологий, использованных авторами в текстах, размещенных в разных типах медиа (в целом по массиву)

Технологию информирования несколько чаще других медиа ис пользуют авторы текстов про коронавирус из европейских (12,3 %) и американских (11,4 %) СМИ, а также из региональных российских СМИ (11,2 %). Технологии убеждающей коммуникации наиболее по пулярны в материалах федеральных телеканалов и радиостанций, об щественно-политических журналов (по 12,4 %). Психологическое ма нипулирование как коммуникативная технология особенно привлека ет авторов материалов, размещенных в социальных сетях (15,8 %) и на федеральных телеканалах (14,6 %). Общественно-политические журналы и социальные сервисы стали лидерами в использовании тех нологий социальной индукции (по 13,7 %). Провокативные высказы вания и действия наиболее активно используются в социальных сер висах (18,9 %), социальных сетях (17,6 %) и на нишевых теле-, радио каналах и в интернет-изданиях (15 %).

Интересно отметить, что убеждающая коммуникация и психоло гическое манипулирование нередко используются в одном медиатексте одновременно, в паре друг с другом, и данные пары чаще всего встречались в передачах федеральных телеканалов. Это может свиде тельствовать о том же, о чем говорилось выше, где речь шла о целе вых установках: разные участники, например, ток-шоу, используют различные технологии, чтобы достичь своих коммуникативных целей. Кроме того, использование столь непохожих технологий в паре может оказаться достаточно эффективным, если речь идет о воздействии на разные категории аудитории: на одних лучше всего действует убеж дение, а другие сильнее подвержены манипулированию.

Рис. 6. Сравнение частоты использования различных коммуникативных технологий в текстах разных типов медиа



Таблица 5 Сводные данные по группам коммуникативных технологий, использованных авторами в текстах, размещенных в разных типах медиа, %

Группы комму никативных технологий	Типы медиа	Общее количество использо ваний коммуникативных технологий группы
	1	2	3	4	5	6	7	8	9	10
Стратегия со трудничества и содействия	47,5	41,2	50,6	56,7	49,4	43,9	33,4	35,2	49,9	57,8	46,5
Стратегия скрытого управления поведением	14,1	15,5	24,1	15,0	20,0	12,3	23,9	25,3	19,6	16,9	18,7
Стратегия скрытого управления сознанием	23,3	21,1	13,2	12,0	11,8	24,5	26,0	20,9	14,6	9,6	17,7
Стратегия эмо ционального вовлечения	15,1	22,1	12,0	16,4	18,9	19,4	16,7	18,7	15,8	15,6	17,1

Помимо выстраивания простой иерархии коммуникативных тех нологий, имеет смысл посмотреть, как распределяются приоритеты разных типов медиа с точки зрения групп технологий. Сгруппировать все перечисленные коммуникативные технологии можно в четыре приведенные ниже группы.

Стратегия сотрудничества и содействия:

технологии информирования;

технологии убеждающей коммуникации;

диалогические технологии.

Стратегия эмоционального вовлечения:

технологии социальной индукции;

нейролингвистическое программирование;

психологическое доминирование.

Стратегия скрытого управления сознанием:

технологии дезинформирования;

псевдологические технологии (черная риторика);

психологическое манипулирование.

Стратегия скрытого управления поведением:

управление коммуникативной ситуацией;

использование провокативных высказываний и действий;

имитационные технологии.

Рис. 7. Сравнение приоритетов разных типов медиа с точки зрения
групп коммуникативных технологий

Как видно из табл. 5 и рис. 7, почти в половине проанализирован ных текстов (46,5 %) отмечено использование технологий, входящих в группу «Стратегия сотрудничества и содействия». Безусловно, это не может не радовать, так как это значит, что, когда речь идет о про блемах, связанных со здоровьем и - можно предположить - с реше нием актуальных социальных проблем, все люди, выходящие в пуб личное коммуникационное пространство (в первую очередь - журна листы), склонны прибегать к коммуникационных технологиям гуманитарного ряда. Данный вывод становится еще более значимым, если мы вспомним утверждение, обозначенное во введении, что возникшая на базе COVID-19 инфодемия в значительной степени не только определяет психоэмоциональное состояние людей, но и влияет на их неадекватное поведение в условиях пандемии, в частности, распро странение дезинформации может усилить процесс конструирования искаженного восприятия пандемии.

Остальные группы коммуникативных технологий присутствуют в проанализированных текстах практически в равных долях. При этом следует обратить внимание на достаточно парадоксальную ситуацию: в текстах, посвященных коронавирусу и размещенных в социальных сетях и социальных сервисах, доля коммуникативных технологий, входящих в группу «Стратегия сотрудничества и содействия», мень ше, чем средняя по массиву и по другим типам медиа (рис. 8).

Рис. 8. Сравнительные данные использования групп коммуникативных технологий в медиа разных типов

Анализ способов воздействия на сознание и поведение людей, характерных для медиаконтента, посвященного COVID-19

Г оворя о способах воздействия на сознание и поведение людей, ко торые были задействованы авторами материалов, размещенных в раз ных медиа, прежде всего следует обратить внимание на то, что здесь очевидно доминирует ссылка на заявления профессионалов (врачей, ученых), экспертов, компетентных органов (в том числе органов вла сти) - 18,7 %. Авторы проанализированных материалов также апелли руют к морально-этическим нормам (15,1 %), ссылаются на опыт дру гих государств (13,0 %), интересы российского государства (12,6 %), культурные и идеологические факторы (11,8 %), статистическую ин формацию, данные исследований (10,6 %) и т.д. (табл. 6, рис. 9).

Однако, обратившись к анализу способов воздействия использо ванных авторами материалов, размещенных в разных медиа, мы ви дим, например, что федеральные радиостанции достаточно активно ссылаются на опыт других государств (15,3 %), а также наравне с апелляцией к морально-этическим нормам и ссылкой на интересы российского государства используют такой способ воздействия, как ссылки на культурные и идеологические факторы (14,1 %). В нише вых теле-, радиоканалах и интернет-изданиях в тройку лидирующих способов воздействия вошли ссылки на интересы российского госу дарства (21,1 %), ссылки на заявления профессионалов и экспертов (19,7 %), а также ссылки на статистическую информацию и данные исследований (17,1 %). В материалах региональные СМИ первые два места в иерархии используемых способов воздействия совпадают с общей ситуацией по проанализированному массиву, а вот на третье место вышел такой способ, как апелляция к законам и нормативным документам (13,5 %). Аналогичная ситуация и в федеральных газетах: там третье место разделили апелляция к морально-этическим нормам и апелляция к законам и нормативным документам (по 12,8 %). Про анализированные материалы, посвященные разным аспектам кейса коронавируса, опубликованные в общественно-политических журна лах, демонстрируют несколько иную иерархию способов воздействия. Прежде всего, это, как и по всему массиву, ссылки на заявления про фессионалов (18,8 %), затем идут ссылки на культурные и идеологи ческие факторы (17,7 %) и на интересы Российского государства (16,7 %). Авторы материалов, размещенных в социальных сетях, предпочитают в первую очередь апеллировать к морально-этическим нормам (22,1 %), затем использовать ссылки на мнения профессиона лов и экспертов (13,2 %), далее зафиксированы ссылки на культурные и идеологические факторы и на статистическую информацию, данные исследований (по 10,3 %). В текстах социальных сервисов на первое место вышла апелляция к морально-этическим нормам (19,4 %), вто рое и третье места разделили ссылки на культурные и идеологические факторы и на мнения профессионалов (по 16,1 %).

Таблица 6 Сводные данные по способам воздействия на сознание и поведение людей, зафиксированным в текстах разных типов медиа, %

Способ воздействия	Типы медиа	Общее количе ство ис- пользова ний спо соба воз действия
	1	2	3	4	5	6	7	8	9	10
Апелляция к законам и нормативным документам	7,7	8,2	9,2	13,5	12,8	5,2	8,8	4,8	8,5	9,2	8,6
Апелляция к морально этическим нормам	15,4	14,1	10,5	15,4	12,8	12,5	22,1	19,4	18,3	13,2	15,1
Ссылки на интересы рос сийского гос ударства	17,9	14,1	21,1	7,7	14,1	16,7	7,4	14,5	3,7	6,6	12,6
Ссылки на интересы Народов России	3,8	5,9	3,9	7,7	7,7	6,3	8,8	4,8	0	0	4,8
Ссылки на опыт других государств	11,5	15,3	11,8	1,9	9,0	12,5	8,8	8,1	20,7	25,0	13,0
Ссылки на культурные и идеологиче ские факторы	6,4	14,1	3,9	9,6	6,4	17,7	10,3	16,1	17,1	14,5	11,8
Ссылки на статистиче скую инфор мацию, дан ные исследо ваний	11,5	5,9	17,1	11,5	11,5	7,3	10,3	6,5	12,2	13,2	10,6
Ссылки на заявления профессиона лов (врачей, ученых), экс пертов, органы власти и др.	23,1	18,8	19,7	25,0	21,8	18,8	13,2	16,1	13,4	18,4	18,7
Апелляция к здравому смыслу, логи ке, опыту	2,6	3,5	0	3,8	3,8	0	5,9	6,5	3,6	0	2,8
Ссылка на интересы от дельных соци альных групп	0	0	2,6	3,8	0	3,1	4,4	3,2	2,4	0	1,9

В текстах, посвященных коронавирусу во всех его ипостасях - от борьбы с ним в уже проявившихся случаях заболевания до профилак тики в виде вакцинации, - российские СМИ, как видно из приведен ных выше данных, помимо апеллирования к мнениям профессиона лов, достаточно часто ссылаются на интересы Российского государ ства, на культурные и идеологические факторы, т.е. оперируют теми ценностями, которые все в большей степени доминируют в обще ственно-политической практике: патриотизм, гордость за достижения, защита интересов Родины и народа. Что касается проанализирован ных материалов зарубежных СМИ, то в них доминирует такой способ воздействия, как ссылка на интересы/опыт других государств (25 % в европейских медиа и 20,7 % в американских). Далее в материалах американских СМИ идут апелляция к морально-этическим нормам (18,3 %) и ссылки на культурные и идеологические факторы (17,1 %). На втором месте в материалах европейских СМИ - ссылки на заявле ния профессионалов (18,4 %), на третьем - ссылки на культурные и идеологические факторы (14,5 %).

Приведенные на рис. 10 сравнительные данные частоты использо вания в материалах, входящих в кейс коронавируса, самых популяр ных способов воздействия на сознание и поведение людей в разных типах медиа позволяют констатировать следующее.



Рис. 9. Соотношение различных способов воздействия на сознание и поведение людей, зафиксированных в проанализированных текстах (в целом по массиву)

Ссылки на заяв ления профессионалов, экспертов, органы власти и подробнее чаще, чем в других медиа, используются в материалах федеральных телека налов, общественно-политических журналов (12,8 %) и в текстах фе деральных газет (12,1 %). Апелляция к морально-этическим нормам доминирует в социальных сетях и в материалах американских СМИ (по 13,2 %). Ссылки на опыт других государств особенно активно ис пользуют авторы материалов в европейских (19,4 %) и американских (17,3 %) СМИ, а также на российских федеральных радиостанциях (13,2 %) и в общественно-политических журналах (12,2 %). Ссылки на интересы российского государства как способ воздействия на со знание и поведение людей наиболее активно используются в нише вых теле-, радиоканалах, в общественно-политических журналах (по 16,8 %) и на федеральных телеканалах (14,7 %).



Рис. 10. Сравнительные данные частоты использования различных способов воздействия на сознание и поведение людей в материалах разных типов медиа

Ссылки на культурные и идеологические факторы предпочитают использовать авторы материалов по проблемам коронавируса, по явившихся в российских общественно-политических журналах (19,1 %), на федеральных радиостанциях (13,5 %) и в американских СМИ (15,7 %). Ссылки на статистическую информацию и данные ис следований чаще всего встретились в проанализированных материа лах нишевых теле-, радиоканалов и интернет-изданий (16,2 %), а так же в американских и европейских СМИ (12,5 %).

В исследовании, на которое мы ссылались во введении к данной статье, было отмечено явление, получившее название «датадемия», тоесть переизбыток различных данных, прежде всего о коронавирусе и статистике заболеваний. С одной стороны, нельзя не согласиться, что обилие постоянно повторяющейся, что называется «нарастаю щим итогом», статистической информации может вызвать у непро фессионалов (коими чаще всего и являются потребители медиаин формации) ощущение снежной лавины в горах, которая норовит за сыпать неудачливых лыжников и альпинистов. Но с другой стороны, ссылки на статистическую информацию, данные исследований - особенно взятых из авторитетных источников - придают тезисам и выводам, сформулированным в медиатекстах, большую достовер ность и убедительность, что предполагает более высокий уровень доверия к ним аудитории. Безусловно, если речь не идет об исполь зовании статистических данных для усиления манипулятивного воз действия на сознание и поведение потребителей медиатекстов (по дробно манипулятивная проблематика в контексте кейса COVID-19 будет рассмотрена во второй статье). Ведь, как известно из крылато го выражения, «существуют три вида лжи: ложь, наглая ложь и ста тистика»...



Заключение

Подводя итог первой части проведенного исследования, можно выделить следующие тренды:

Авторы большинства проанализированных текстов стремятся не только информировать аудиторию, но также воздействовать, исполь зуя другие технологии, входящие в группу технологий сотрудниче ства и содействия.

Во всех проанализированных медиатекстах зафиксированы та кие способы воздействия, как апелляция к медицинскому и научному авторитету упомянутых в текстах спикеров и/или исследований, т.е. значительная часть авторов свои задачи реализует посредством объ яснения и напоминания об объективной, не зависящей от человече ских решений информации, указывая на стабильные (опорные и надежные) элементы в жизни человека.

Вместе с тем тренд на влияние посредством эмотивного спектра также широко распространен в проанализированных медиатекстах, в частности, это демонстрирует апелляция к интересам государства, культурно-идеологическим факторам и морально-этическим нормам.

В проанализированных текстах, вне зависимости от типа медиа, соотношение базовых эмоций - эмоций преодоления, эмоций сопро тивления и эмоций поражения - практически паритетное, с неболь шим перевесом в сторону эмоций поражения.

Есть основание утверждать, что выявленные тренды подтвержда ют правомерность выделения Г. А. Асмоловым таких негативных эф фектов инфодемии, как:

информационная перегрузка, снижение уровня критического мышления в условиях информационного цунами;

ограничение возможности нахождения достоверной информа ции, способствующей формированию адекватного образа ситуации и соответствующих поведенческих реакций;

распространение игнорирующего или активно отрицающего по ведения как ответной реакции на невозможность разобраться в проти воречивой информации, повышающего риски распространения виру са (ковид-диссидентство);

неадекватность восприятия ситуации с точки зрения как завы шения, так и занижения опасности;

рост недоверия к ответам властных структур на вызовы панде мии из-за противоречивости и нетранспарентности информационного поля;

распространение среди различных социальных групп широкого спектра негативных переживаний (тревога, депрессия, злость, ощу щение несправедливости и бессилия);