Основание Москвы Олегом и хронограф Пахомия

Размещено на http://www.allbest.ru/

Основание Москвы Олегом и хронограф Пахомия

П. С. Стефанович

Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», ИРИ РАН, Москва, Россия.

В статье обращается внимание на особую редакцию текста, известного в науке после публикации М. А. Салминой 1964 г. как «Предание об основании Москвы Олегом». Эта редакция содержится в так называемом «Хронографе Пахомия», составленном в 1649-1650 г. Считая эту редакцию первичной, автор заключает, что сам текст (легендарный по содержанию) отражал новые тенденции историографии XVII в., озабоченной поисками самобытных древних корней русского народа.

Ключевые слова: история, Россия, Москва, летописи, хронографы

Petr S. Stefanovich

NationalResearchUniversity “HigherSchoolofEconomics',

InstituteofRussianHistoryoftheRussianAcademyofSciences, Moscow, Russia

THE FOUNDATION OF MOSCOW BY PRINCE OLEG AND THE CHRONOGRAPHER OF PAKHOMII

Theauthoranalysesthetextknownas “TheTaleontheFoundationofMoscowbyOleg” afterthe 1964 publicationby M. Salmina. Hepays a specialattentiontothetext'sredactioninthe “ChronographerofPakhomii” of 1649-1650 andconsidersthatasoriginal. HeconcludesthatthislegendarytextstressedtheoldandindependentoriginsofMoscowasthecitycloselyassociatedwithRussiannationalidentityanditwasinthestreamlineoftheinnovativetendenciesoftheRussianhistoriographyofthe 17^thcentury.

Keywords: history, Russia, Moscow, chronicles, chronographers

В статье пойдет речь об одном эпизоде историографии, посвященной истории Москвы. Уважаемому юбиляру близка «московская» тема (см., например:[Горский]), хотя его интересы лежат скорее в области Средневековья, а в данном случае эта тема раскрывается в контексте истории общественной мысли России середины XVII в.

Как известно, в середине -- второй половине XVII в. в русской литературе появились и быстро получили широкое распространение оригинальные произведения о древнейшей истории города Москвы. Центральным их сюжетом было «зачало», то есть основание, города, и главными героями были князья Владимиро-Суздальской Руси XII--XIII в., деятельность которых была так или иначе связана с ним, -- Юрий Долгорукий, Андрей Боголюбский, Даниил, родоначальник московской ветви Рюриковичей. Всего известно три таких произведения. В 1960-е годы М. А. Салмина осуществила их исследование и публикацию (образцовые для своего времени)¹.

Древнейшим является, видимо, сочинение, специально посвященное возникновению столицы Русского государства, -- «О зачалецарствующаговеликаго града Москвы, какоиспервазачася», или, как оно кратко называется в научной литературе, «Повесть о зачале Москвы»². Этот текст представляет собой выборку летописных статей, относящихся к ранней истории Москвы, с введением, где автор обосновывает обращение к этой теме, и рассказом о череде казней и убийств в правление Юрия Долгорукого и Андрея Боголюбского. Произведение, создание которого М. А. Салмина относила ко второй четверти XVII в., дошло до настоящего времени в 30 списках, причем одна копия происходит из патриаршего свода начала 1670-х годов.

На основе «Повести» в третьей четверти XVII в. было составлено уже совершенно легендарное и оторванное от летописи сочинение, начинающееся с фразы «И почему было Москвіцарством быть, и хто то знал, что Москвігосударством слыть?» (возможно, это было собственно его заглавие) и известное в науке под условным названием «Сказание об убиении Даниила Суздальского и о начале Москвы»³. Приблизительно тогда же было создано «Сказание о зачатии Москвы и Крутицкойепископии», в котором сообщение об основании Москвы (здесь приписанном князю Даниилу) было «вплетено» в рассказ об учреждении Крутицкой (Сарской и Подонской) епархии с подворьем в предместье Москвы⁴.

С 1670-х годов в русскую книжность стали проникать ученые этимологии названия города, которые были распространены с XVI в. в польской, а затем украинской историографиях. Польские историки производили слово Москва от библейского персонажа Мосоха (Мешеха), сына Иафета, внука Ноя, и даже считали этого Мосоха «прародителем» славянских народов [Робинсон, с. 103--119; Мыльников, с. 21--44]. Эта этимология и идея о «прародительстве» Мосоха вошли в украинскую историографию, в частности в «Синопсис», который за несколько лет вышел в нескольких изданиях (1-е изд.: 1674 г., 3-е, наиболее полное: 1680 г.) и быстро приобрел большую популярность в России. В конце XVII в. о Мосохе уже писали и в собственно русской исторической литературе (часто прямо ссылаясь на «Синопсис»), иногда сочетая его так или иначе с сюжетами из повестей о «зачале» Москвы и предлагая новые этимологии.

В приложении к указанной работе М. А. Салмина опубликовала относительно небольшую летописную статью, где основание Москвы приписано Олегу, «вельможе» первых русских князей Рюрика и Игоря, с явной целью выставить Москву таким же древним городом, как Новгород и Киев⁵. Исследовательница указала четыре списка этой статьи из разных летописных сборников конца XVII в. Статья датирована 6388 (880) г. и в двух списках входит в состав летописей с изложением истории Руси, а в двух списках скопирована отдельно. М. А. Салмина дала статье условное название «Предание об основании Москвы Олегом». Вместе с тем в сноске она отметила, что, в сущности, то же известие «с легендой о построении Москвы Олегом» содержится и в еще некоей «группе поздних летописей» (она указала шесть «летописцев» конца XVII в.), но текст здесь отличается тем, что Олег выставлен не вельможей, а самостоятельным князем, действующим в пору малолетства Игоря.

По справедливому заключению М. А. Салминой, это отличие объясняется тем, что разные книжники ориентировались на разные летописные традиции -- одну, которая восходила к новгородскому летописанию и, вслед за сохранившимся в этой традиции «Начальным сводом», знала Олега как воеводу Игоря, и другую, которая имела в основе «Повесть временных лет» (далее -- ПВЛ), знавшую Олега как самостоятельного князя⁶. Однако остается неясным, почему исследовательница не опубликовала в качестве особой редакции текст «Предания» (коль скоро его вообще можно считать отдельным произведением) с указанием об Олеге как князе.

Не вполне ясным из работы М. А. Салминой остается и решение вопроса, когда было создано «Предание». Фактически она ограничивается указанием на 1698 г., которым датированы две летописи, содержащие статью 6388 г., как terminusantequem, а с другой стороны, присоединяется к мнению М. О. Скрипиля, что статья могла быть написана «не ранее 60-х годов XVII века». М. О. Скрипиль исходил из мысли, что автор легенды, приписывая основание Москвы Олегу, который захватил и Киев для Игоря, хотел показать, «что Москва и Киев находились в одних руках родоначальника всех русских князей, потомком которого в XVII веке оказался только один русский царь»; «политическая тенденция» выразилась «в форме исторической легенды», -- писал М. О. Скрипиль, имея в виду русско-польскую войну за Украину, закончившуюся Андрусовским перемирием 1667 г.⁷Это -- рассуждения слишком общего характера, а между тем время сочинения статьи 6388 г. можно было бы уточнить, разобравшись в разных ее редакциях и текстологическом взаимоотношении летописно-хронографических сводов, ее содержащих.

Таким образом, работа М. А. Салминой дала в руки исследователей публикацию одной из редакций летописной статьи об основании Москвы Олегом, но оставила ряд вопросов об истории этого текста открытыми. В данном случае я хотел бы указать на еще один памятник, который содержит ту же самую статью, но в другом виде и датировка которого заставляет пересмотреть заключения М. О. Скрипиля и М. А. Салминой.

Речь идет о так называемом «Хронографе Пахомия» -- особой редакции Русского Хронографа, составленной архиепископом Астраханским Пахомием в 1649--1650 г. Датировка Хронографа не вызывает сомнений из- за сообщения самого Пахомия, а все древнейшие списки этого Хронографа 1650--1660-х годов включают эту

статью 6388 г., так что не приходится сомневаться, что она содержалась в протографе. Как текст, принадлежащий первоначальному авторскому виду Хронографа, рассматривает «Предание» М. А. Савинов, который в недавней работе систематизировал более 20 списков, содержащих текст этого Хронографа полностью или частично [Савинов, с. 86-87].

К сожалению, М. А. Савинов, хотя даже привел текст сообщения об основании Москвы по древнейшему и лучшему списку Хронографа Пахомия (РНБ. ОСРК. F.IV.600), обошел стороной вопрос о разных вариантах этого текста. Между тем из сравнения статьи по спискам Хронографа и по списку, опубликованному М. А. Салминой, становится ясно, что, во-первых, мы имеем дело, действительно, с разными редакциями и, во-вторых, редакция Хронографа является первичной. Сопоставим ключевой пассаж статьи 6388 г. по Хронографу и по публикации в «Повестях о начале Москвы»:

В варианте Хронографа Олег выставлен князем, и, когда сообщается о «поставлении» им Москвы, говорится, что он там «посади на княжение» «от сродников своих». Логичным и естественным образом князь определяет «на княжение» кого-то из своих родственников, тоже обладающего княжеским статусом. Эта логика нарушается в варианте, опубликованном М. А. Салминой: вначале Олег выставлен лишь «вельможей», а не князем, зато далее, в сообщении об основании Москвы, говорится уже, что это происходило «при княжении» Олега и что он «посади» в Москве некоего «князя, сродника своего», то есть Олег выступает в качестве полноценного князя. При очевидном текстуальном родстве двух вариантов во втором наблюдается смысловое несоответствие. Учитывая, что первый вариант происходит из более раннего памятника (1649-1650 г.), надо думать, что именно он и был первичен, а второй вариант представляет собой редакторскую переделку: автор взял главное сообщение об основании Москвы Олегом, но вставил его в повествовательный контекст, где Олег фигурировал не в качестве князя, а только знатного человека, хотя и породненного каким-то образом с правящей династией.

Как и предполагала М. А. Салмина, вариант статьи с Олегом-«вельможей» возник, видимо, в летописной традиции, в основе которой лежало древнее новгородское летописание (возможно, именно в летописном сборнике, составленном в 1698 г.). Как известно, эта традиция была весьма развита в конце XVII в. [Азбелев].

Вариант с Олегом-«князем» был, вполне вероятно, результатом творчества самого Пахомия. Во всяком случае, в редакции Русского хронографа «1620 г.» (дата условна, см.: [Творогов, с. 189]), на которую опирался Пахомий, легенды об основании Москвы еще не было. Русская история со времен Рюрика, Олега и Игоря излагалась в этом хронографе по «Степенной книге», где Олег, вслед за ПВЛ, выступал в качестве полноценного князя⁸. Пахомий, излагая собственно русскую историю, тоже опирался на «Степенную книгу», так что определение им Олега как князя было вполне естественно. салмина москва олег редакция

Хронограф, который составил Пахомий, отличался от других редакций не только тем, что в его составе появилась статья 6388 г. об основании Москвы Олегом, но и другими новациями. В частности, весьма существенным для всей летописно-хронографической литературы XVII в. оказалась произведенная Пахомием вставка в «русскую часть» Хронографа сочинения, известного в науке как «Сказание о Словене и Русе».

Это сочинение, созданное в 1620-1630-е годы, вероятно, в Новгороде и бытовавшее как отдельно, так и в составе летописей, содержит фантастический рассказ об истории древних славян, часть которых под предводительством Словена и Руса заселили область вокруг озера Ильмень и реки Волхова и основали Новгород⁹. Автор, с одной стороны, явно отталкивался от каких-то местных новгородских преданий и сказаний с топонимическими объяснениями, а с другой -- опирался на известную легенду о Чехе, Лехе и Русе и какие-то польские хроники (возможно, «Хронику» Бельского) [Мыльников, с. 141 и след.]. Главной целью автора «Сказания о Словене и Русе» было «встроить» в общеславянский контекст историю Руси и Новгорода и показать ее древность и независимость от каких-либо внешних влияний и миграций: русь -- это славянское население Восточной Европы, обосновавшееся здесь задолго до всяких варягов, у руси издавна были свои «русские владетели», они получили подтверждение на власть еще от самого Александра Македонского и т. д.

Таким образом, статья 6388 г. и «Сказание» оказались вместе в составе Хронографа Пахомия, став частями одного нарратива, излагавшего историю Руси как часть всемирной истории. Такое соседство, на мой взгляд, совсем не случайно и отражает важные тенденции в русской историографии XVII в.

Содержательно основной смысл статьи 6388 г. -- удревнить историю Москвы и доказать, что город был основан в ту же эпоху, когда центрами Руси стали Новгород и Киев. Выходило, что при «князе» Олеге были объединены под властью одной династии, которой предстояло великое будущее, не два (как говорилось в традиции с ПВЛ), а три города. Москва тем самым практически не уступала в древности и первенстве Новгороду и Киеву. Конечно, в этом утверждении можно увидеть некоторое политическое содержание в условиях сближения России и Малороссии в середине XVII в. И при этом скорее надо думать не о 60-х годах, а о конце 40-х годов, когда, собственно, запорожские казаки стали проситься в русское подданство, а может быть, даже и о более раннем времени (если считать, что Пахомий не сочинил статью 6388 г., а использовал созданный уже ранее текст).

Однако какими бы политическими мотивами ни руководствовался автор легенды об основании Москвы Олегом, с точки зрения истории общественного сознания и общественной мысли гораздо важнее отражение в этой легенде того поиска «своей истории», который считают характерным для раннемодерных национальных историографий [Доронин, с. 29--38]. Имеется в виду отказ от провиденциальной и династической перспектив в понимании собственной истории, сопровождавшийся перемещением акцента на независимое и самобытное происхождение народа.

Как и в «Сказании о Словене и Русе», в легенде об основании Москвы в IX в. проглядывает то же стремление зафиксировать глубокие автохтонные корни «мест памяти» и других опорных точек национальной идентичности, которая начала формироваться в после-Смутную эпоху (см. подробнее:[Стефанович, в печати]). Если до «Сказания» русская история начиналась с призвания варягов и принятия христианства от Византии, то это сочинение открывало предысторию славян, в особенности восточных славян, разворачивавшуюся задолго до варягов и греков и совершенно независимо от них. Если до «Предания» и «Повести о зачале Москвы» (которая, как теперь выясняется, была ему практически современной) древнейшая история Москвы мало интересовала русских книжников и писателей, то теперь этот факт прошлого рассматривался как важный элемент самоутверждения в настоящем на фоне других народов, выдвигавших свои исторические достижения и претензии. В «Повести о зачале Москвы» эта мысль выражена эксплицитно в введении, где автор оправдывает обращение к прошлому города как необходимое для легитимации его современного державного статуса, в котором сомневаются «нфцыи от окрестных странъ», «враждующие» и «поносящие» «Москву-град»¹⁰. В легенде об основании Москвы при Олеге эта же мысль заложена имплицитно.

Если обратиться к русской историографии до середины XVII в., мы увидим, что сам вопрос о «зачале» Москвы вообще не ставился. Впервые в древнерусской историографической традиции только в «Степенной книге» (1560-е годы) специально выделено первое упоминание Москвы при Юрии Долгоруком. Однако ее авторов интересовал не сам по себе город Москва, а обоснование в нем «богоизбранной» династии (потомков Владимира Святого) или, по их словам, переход «прьвоначальственогоскипетродръжанияблагочестивагоцарьствиа» из Киева во Владимир и оттуда в Москву, «идфженынФблагородное ихъсЬмя царское преславно царствують»¹¹. Причем эта преемственность мыслилась одновременно как религиозная, поскольку произошло и перемещение сакральных ценностей: именно Юрию приписано обретение главной общерусской святыни -- Владимирской иконы Богоматери, которая, как тут же подчеркивалось, была перенесена из Киевской земли во Владимир только на время, а суждено ей находиться в Москве. Таким образом, династическое восхождение по «степеням» от киевских правителей к московским представлялось ипостасью некоей «иерофании» (если пользоваться термином М. Элиаде), переместившейся из Киева через Владимир на окончательное (вплоть до Страшного суда) пребывание в Москву.

Совершенно вне этой «сакрально-государственной» мифологии был интерес к древнейшей истории Москвы со стороны русских историков середины XVII в. Пахомий при составлении «русской части» Хронографа опирался на «Степенную книгу», но использовал только ее «хронологический остов», выбирая из нее сообщения о самых основных событиях династической и церковной истории и дополняя другими данными и своими идеями, свидетельствующими о совершенно иной парадигме исторического сознания. Одним из таких дополнений было легендарное известие об основании Москвы Олегом, но были и другие: например, Пахомий проводил особую идею о передаче царских инсигний в роду Рюриковичей (ср. об этом:[Сиренов, с. 16, 22]) или он дополнил «Сказание о Словене и Русе» несколько загадочным указанием на Ростов [Савинов, с. 85]. Исторические представления астраханского архиепископа нуждаются еще в дальнейшем исследовании (как и в целом эволюция Русского Хронографа в XVII в.), но, в любом случае, очевидно, что мы имеем дело с национальной или, точнее, протонациональной историографией, предвосхищающей конструкции «Синопсиса» и историков петровской эпохи.

Рассмотренное в такой перспективе, известие об основании Москвы Олегом едва ли может быть определено как «предание» -- оно было не отражением какой-то устной или народной традиции, а продуктом литературно-ученого творчества. Наиболее вероятным его автором выступает сам Пахомий, трудившийся в Астрахани, в непосредственном контакте с донскими/волжскими казаками, в 1649--1650 г., как раз тогда, когда от запорожских казаков поступило прошение о принятии их в подданство русского царя. Текст этого известия (летописной статьи), хотя и краткий, заслуживает нового издания по двум выявленным его редакциям и разным спискам, количество которых -- теперь при учете хронографического контекста -- надо предполагать больше, чем представлялось раньше.

Легенда об основании Москвы Олегом -- показательный пример исторических конструкций XVII в., в которых не надо видеть только «нелепые упражнения» примитивного «исторического баснословия» [Тихомиров, с. 95--96]. В этих «сказках» есть и «намек», и «урок» для современных ученых, если посмотреть на них как на ранние опыты национальной историографии, рожденные новой эпохой. Утверждение некоей самобытности с древними корнями, так или иначе соотносимой с историей народа (будь то в сопоставлении разных русских городов как «мест памяти» или в помещении руси в общеславянский контекст), обозначало принципиальный разрыв с провиденциальноэсхатологическими или династическими схемами Средневековья.

Литература

1. Азбелев С. Н. Новгородские летописи XVII в. Новгород, 1960.

2. Горский А. А. Москва и Орда. М., 2000.

3. Доронин А. В. Европа рубежа XV--XVI вв.: на пороге новой истории (взгляд с Запада) // Нарративы руси конца XV -- середины XVIII в.: в поисках своей истории. М., 2018. С. 16--58.

4. Мыльников А. С. Картина славянского мира: взгляд из Восточной Европы. Этногенетические легенды, догадки, протогипотезы XVI -- начала XVIII века. СПб., 1996.

5. Робинсон А. Н. История славянского Возрождения и ПаисийХилендарский. М., 1963.

6. Савинов М. А. Архиепископ Астраханский и Терский Пахомий и его Хронограф. Дисс... канд. ист. наук. СПб., 2016. Сиренов А. В. Хронограф астраханского архиепископа Пахомия и Латухинская Степенная книга // Вестник РФФИ. Гуманитарные и общественный науки. 2016. № 1 (82). С. 11--24.

7. Стефанович П. С. «Царствующий град Московский» как «место памяти» в России в XVI--XVII вв. // Топография восточнославянских «мест памяти» кон. XV -- сер. XVIII вв. М., 2019 (в печати).

8. Творогов О. В. Задачи и перспективы издания хроник и хронографов // Летописи и хроники. М., 1976. С. 189-202.

9. Тихомиров М. Н. Развитие исторических знаний в Киевской Руси, феодально-раздробленной Руси и Российском централизованном государстве (X-XVII вв.) // Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1955. Т. I. С. 48-105.

Размещено на Allbest.ru