О роли идеологических трансформаций в вопросе изучения советской карикатуры

Червяков Руслан Юнадиевич

Изучение истории советского государства и общества невозможно без обращения к проблеме советской идеологии, которая во многом определяла взгляды человека на происходящее в мире. Эти взгляды транслировались посредством в том числе и визуальной пропаганды, в которой в концентрированном виде отражались основные партийные решения и постановления¹.

Несмотря на то что советская карикатура уже давно активно включена в научный оборот², говорить об окончательном оформлении методики ее изучения не приходится. Восстановление связки между идеологией, пропагандой и реальной политической обстановкой позволит восполнить этот пробел.

В качестве источника отобрано самое массовое сатирическое издание, издаваемое ЦК КПСС, - журнал «Крокодил». «Перелистайте комплекты “Крокодила” - и вы убедитесь: не было в нашей жизни никакого исторически значимого события - от первого “мирного наступления” Страны Советов на международной арене до новой конституции СССР, - на которое не откликнулся бы карикатурист»³, - такую характеристику жанру дает журнал «Крокодил». В статье делается акцент на анализе карикатурного материала ввиду его особенной популярности среди массового читателя. Главная сложность в работе с карикатурами заключается в дешифровке так называемых «смысловых слоев», выяснении подоплеки создания того или иного изображения⁴. Анализ развития идеологии производился по основным идеологическим документам.

На протяжении хрущевского и брежневского периода советская идеология претерпела ряд существенных трансформаций, связанных, однако, не с попыткой связать идеологические установки с реалиями общественно-политического развития, а с попыткой сформировать модель власти, пригодную для поддержания стабильности правящего класса. Эта ограниченная по своей направленности цель привела к окончательной дискредитации советской идеологии, по сути ввергнув ее в состояние кризиса. В качестве узловых моментов можно выделить четыре события: XX съезд КПСС (февраль 1956 года), Международное совещание коммунистических и рабочих партий в Москве (ноябрь 1957 года), принятие очередной (третьей) программы КПСС на ХХII съезде партии (октябрь 1961 года) и принятие Верховным Советом СССР новой Конституции (октябрь 1977 года).

ХХ съезд КПСС избран отправной точкой, поскольку он стал первым партийным форумом, созванным после смерти И.В. Сталина, соответственно, на нем Хрущев в любом случае должен был бы выступить или в поддержку курса своего предшественника, или выдвинуть какую-то новую программу. На закрытом заседании 25 февраля Хрущев зачитывает по сути программный доклад «О культе личности и его последствиях», который нанес решительный удар по существовавшей идеологической модели, в центре которой находились идеи И.В. Сталина, сформулированные им в работе «Экономические проблемы социализма в СССР». Теперь идеология должна была оправдать сращивание партийных и хозяйственных кадров, а для этого было необходимо вернуться по сути к идее «перманентной революции», в условиях которой партия должна оказаться в авангарде революционного процесса и руководить не только народными массами, но и всеми остальными ресурсами для ниспровержения капитализма. Также было важно возродить классовый подход, снятый с повестки дня с началом Великой Отечественной войны, когда против советских рабочих по сути пошли воевать немецкие рабочие⁵. Классовая борьба являлась существенным элементом революционного процесса, поэтому без нее грядущая революция была бы невозможна.

Тема революции стала основной на Совещании представителей коммунистических и рабочих партий в ноябре 1957 года. Распад мировой колониальной системы, по мнению участников совещания, является существенным фактором кризиса империализма, с одной стороны, а с другой стороны, открывает возможность вести коммунистическую пропаганду среди освободившихся народов. Участники совещания отмечают, что «Существование социалистической системы, помощь, оказываемая этим странам странами социализма на равноправных началах, и сотрудничество между социалистическими странами и ими в борьбе за мир, против агрессии облегчают народам этих стран возможность защиты своей национальной свободы и продвижения по пути социального прогресса»⁶.

Первый номер журнала "Крокодил" 1922 год

Главным идеологическим документом, в соответствии с которым определялись ценностные установки, стала Третья программа КПСС, принятая на XXII съезде КПСС в 1961 году.

Согласно этому документу, главная опасность для социалистического строя исходит от американского империализма, который совершает подрывные акции по всему земному шару, но под этим понятием подразумевается «империалистическая буржуазия», более конкретно «кучка миллионеров и миллиардеров»⁷, «финансовая олигархия и военщина, фашисты и реакционные клерикалы, колонизаторы и помещики, все идейные и политические пособники империалистической реакции»⁸.

Хрущевский период в развитии идеологии связан с возникновением противоречий: возрожденная им идея мировой революции оказалась в противоречии со сталинской концепцией построения социализма в отдельно взятой стране, вынесенный вновь на повестку дня классовый подход отталкивал представителей европейской коммунистической интеллигенции и подтачивал устои советской номенклатуры и т. д. При Брежневе завершился период идеологических метаний, но вместе с этим старые противоречия не были преодолены, они оказались просто заморожены.

Делая основной акцент на решении внутриполитических проблем, советская идеология постепенно теряла наступательный характер по отношению к западной идеологии. Задолго до описываемых событий В.И. Ленин в статье «Что делать?» выразил следующее мнение: «…всякое умаление социалистической идеологии, всякое отстранение от нее означает тем самым усиление идеологии буржуазной»⁹.

Таким образом, по мнению Ленина, идеология должна носить наступательный, даже агрессивный характер. Однако к середине 1980-х произошел переход в фазу глубокой обороны, который отражен в понятии «контрпропаганда».

В январе 1985 года в редакцию главного идеологического журнала «Коммунист» поступило письмо¹⁰ от старшего инструктора политотдела ОКПП «Одесса» погранотряда КГБ, майора В.В. Павлинова.

Автор письма в тезисной форме излагает свое понимание понятия «контрпропаганда», которую он называет «верным оружием в борьбе с идеологическими диверсиями»¹¹, «оперативным элементом идеологической борьбы, дающим аргументированный отпор натискам буржуазной пропаганды»¹².

Важное замечание делает Павлинов по поводу критерия эффективности пропаганды: «Непременное условие эффективности всей идеологической работы и в частности контрпропаганды - ее высокая эмоциональность (курсив мой. - Р. Ч.), ориентация на формирование у слушателей устойчивых чувств ненависти и презрения к клеветникам, прикрывающим свои хищнические намерения набором фальшивок, призванных отвлечь внимание объекта антисоветской пропаганды от ее истинных целей»¹³.

В ответном письме редакция отмечает только, что «контрпропаганда - это всегда очень конкретный разговор, опирающийся на факты… разоблачающий ту или иную пропагандистскую идею империализма»¹⁴.

Если рядового пропагандиста начинают волновать вопросы, связанные с оборонительными идеологическими действиями, это означает, что никакой наступательности в идеологии уже нет, более этого, на субъективном уровне эта ситуация уже воспринимается как нормальная.

Вялая реакция редакторов журнала показывает общую деградацию идеологической работы на уровне центральных органов. Однако еще раз необходимо повторить, что эта тенденция берет свое начало еще в 1960-е годы.

Все эти трансформации ставили пропагандистский аппарат в положение, когда врага нужно было бить аккуратно, но сильно. Еще одним фактором, связывающим мощь пропагандистской машины, стала ее трансформация в привилегированную группу, внутри которой действовали те же законы, что и внутри партийной номенклатуры.

Так называемая «культурная рента»¹⁵, выраженная в публикации многомиллионными тиражами работ ведущих художников-карикатуристов (в первую очередь таких корифеев жанра, как Б.Е. Ефимов, М.В. Куприянов, П.Н. Крылов, Н.А. Соколов и М.А. Абрамов), заграничных командировках, квартирах, машинах и дачах, приводила к превалированию материальной заинтересованности над идеологической честностью авторов.

Характерными явлениями стали многофигурные карикатуры, на которых изображалось сразу несколько образов-масок, пресловутый формализм (господство художественной затеи над идеологическим содержанием), однообразие тем и сюжетов. Карикатура становится более мягкой, усиливаются элементы комизма, тогда как идеологическое содержание смягчается. Враг становится более нелепым и менее опасным.

Эти тенденции в полной мере отражены в серии карикатур «Обречены на вымирание. В “Красную книгу” не заносить!»¹⁶ Л. Самойлова. В подписи к серии автор объясняет свой замысел тем, что знаменитый немецкий зоолог Альфред Брем, автор книги «Жизнь животных», не успел описать «хищников из империалистических джунглей», поэтому ему захотелось восполнить этот пробел.

Серия состоит из шести рисунков, каждый из которых отражает архетипический образ врага: воротила крупного капитала изображен в виде огромного полумужчины-полукенгуру, сумка которого полна золотых монет («сумчатое ненасытное»); представитель апартеида изображен в виде мертвеца в пробковом шлеме, держащего в руках знак доллара с надписью «кредиты» и здание банка («колонизатор махровый»); расист одет в классический куклукс-клановский белый балахон, в руках у него ружье и удавка («единорог ку-клукс-клановский»); неофашист, как и колонизатор, изображен в виде мертвеца (отсылка к отмиранию этого общественного явления), из головы которого торчит десяток маленьких гитлеров, тянущих руку в нацистском приветствии («гидра фашистская»); латиноамериканский диктатор представлен в виде огромной обезьяны в военном мундире, держащей в лапах топор («горилла (хунта узурпаторис)»); продажная западная пресса с утиными носами и змеиными языками кричит в микрофон о преступлениях СССР («утконос и ехидна (вульгарис-бульварис)»). Все изображения не лишены затеи, полны символов, однако они скорее являются остроумными иллюстрациями явлений, нежели сатирой на врагов Советского Союза.

Примечательно, что «крокодильцы» активно привлекали к работе зарубежных авторов. Основным приемом журналистов была фельетонизация события, то есть доведение какой-нибудь серьезной информации до абсурда, попытка оживить сухие сводки телеграфных агентств.

В статье чехословацкого журналиста Б. Шкреко «Отеческие заботы генерала Пиночета»¹⁷рассказывается о продаже чилийских детей в США, Италию и Швецию. Чилийское правительство решило возродить традиции работорговли в связи с бумом сиротства и беспризорничества, вызванным массовыми репрессиями инакомыслящих.

Социальные меры диктатора не интересуют: «Только не предлагайте мне расточительные проекты детских приютов! Вы же прекрасно знаете, какие расходы нас ожидают в связи с планируемым перевооружением армии!»¹⁸.

Когда советники сообщили Пиночету о возможности получить по 10 тысяч долларов за каждого беспризорника, тот начал усиленно подсчитывать: «Склерозированный мозговой компьютер пробуксовывал на нулях, не срабатывал. Но и так ясно было, что получается много, очень много тугих долларовых пачек, похожих на зеленые кирпичики. И впервые при мысли о детях-сиротах лицо диктатора тронула нежная, отеческая улыбка». Хлесткие сравнения и метафоры рисовали образ безумного старика, помешанного на укреплении своей власти за счет понижения жизненного уровня своих сограждан и повышения расходов на оборону. Фантасмагоричность сюжета, который никак не ассоциировался с советскими реалиями, позволял в очередной раз подчеркнуть, сколь глубоко продвинулся Запад в процессе загнивания.

Отношение советских карикатуристов к своему делу контрастно проявляется при сравнении карикатур на одно и то же событие или человека, сделанных советскими и иностранными художниками. Так, художник чехословацкого журнала «Дикобраз», для которого Пиночет является не более чем ярлыком, делает главный акцент на ногах диктатора, в роли которых выступает здания казармы и тюрьмы, от портретного сходства остаются только темные очки и усики¹⁹.

Американскому художнику Антону Рефрежье, «чилийский цикл» которого опубликовали в «Крокодиле» в 1979 году, удалось совместить портретное сходство с оригиналом, немного подкорректировав лицо диктатора, в результате чего в нем стал четко проступать череп. В роли костей карикатурист изобразил перекрещенные плетку и дубину. От всего облика диктатора веет холодным презрением, карикатура проникнута пафосом ненависти к угнетателю чилийского народа. Такой яркий контраст между подходами двух художников показывает, насколько важна может быть деталь в карикатуре.

Вообще советские карикатуристы относились к Пиночету двояко: с одной стороны, они соблюдали портретное сходство с оригиналом, но с другой - всегда изображали его в комическом и нелепом виде.

На карикатуре «Референдум по-чилийски»²⁰Пиночет, вылезающий из-за ширмы, опускает в избирательную урну вместо бюллетеня чилийца, держащего в руке плакат с надписью «против». Однако на подсчет голосов это никак не повлияет, потому что в роли избирательной урны выступает тюрьма, крыша которой запечатана сургучовой печатью со свастикой.

Пиночет предстает перед читателями в образе рыбака, удящего рыбу на удавку²¹, капитана корабля-тюрьмы²², маленького человечка с топором в кругу противников разрядки²³, убийцы в нацистской форме²⁴ и т. д. Однако, при всей своей агрессивности, карикатурный образ Пиночета воспринимается в первую очередь как комический. Пиночет в изображении карикатуристов становится мультипликационным персонажем, напоминающим одного из героев мультсериала «Том и Джерри», но никак не страшнейшего диктатора всех времен и народов.

Вообще необходимо отметить, что образ Пиночета во многом калькирован с ранее созданных «крокодильцами» образов диктатора. Первым таким образом можно считать карикатуры на Гитлера (в особенности работы Кукрыниксов), а в послевоенные годы - на Иосипа Броз Тито. «Толстый человек на кривых коротких ногах, в фуражке с высокой тульей, с топором в руках, с которого стекает кровь, в одном кармане - пачка долларов, в другом - «Майн кампф», правая рука поднята в нацистском приветствии, и с нее тоже капает кровь - таким был самый распространенный карикатурный образ Тито»²⁵. идеологический карикатурист журнал сатирический

Ремейк в политической карикатуре - довольно распространенное явление, поэтому исследователи в первую очередь призывают обращать внимание на трансформацию отдельных деталей карикатуры²⁶.

Если сопоставить изображения Тито и Пиночета, то можно обратить внимание на общность внешних атрибутов - топоров, свастик, пятен крови и т. д.

Вместе с тем изменение коснулось пропорций персонажей. Если Тито в целом изображается в нормальных пропорциях²⁷, то Пиночета обычно изображают маленьким на фоне окружающих его предметов. Таким образом, жесткие репрессивные меры режима Пиночета отходят на второй план при изображении его комичным карликом, стремящимся походить на Гитлера.

При этом необходимо отметить, что «крокодильцы» всегда стремились отвечать на актуальные вопросы и характеризовать злободневные тенденции западного общества.

Во второй половине XX века необычайно актуальным становится вопрос, связанный с тотальным контролем государства за своими гражданами. Действительно, в условиях научно-технической революции, когда в жизни человека появляется все больше новых приборов, идея о возможности слежки за всем и всеми становится не такой уж фантастической. В массовом сознании укореняется представление, что средства массовой информации на Западе находятся под тотальным контролем спецслужб. В ответ на беспокойство журналиста о том, что налогоплательщики не одобрят увеличение военных расходов, американский эксперт заявляет: «Свободная пресса - она потому и свободная, что чуть не то написал - и свободен»²⁸. Так, в одном из номеров «Крокодила» сообщается, что Центральное разведывательное управление США завербовало 800 журналистов²⁹. На соответствующей карикатуре ЦРУ предстает в образе удава, обвившего с ног до головы журналиста. Связав ему руки, удав печатает статью на машинке кончиком своего хвоста.

Наравне с образом змеи активно используется образ разъяренного пса. Карикатура «Спускают с цепи…»³⁰ посвящена подписанию президентом Рейганом указа о расширении полномочий ЦРУ и ФБР по сбору частной информации американцев вне зависимости от того, в какой части света они находятся. Спецслужбы изображены в виде злых псов в наушниках и с микрофонами, спускаемых с цепи человеком в дорогом костюме, стоящем на ступеньках Капитолийского холма, резиденции Конгресса США. Их звериный оскал не должен вызывать сомнения в том, что они рьяно примутся за исполнение своей работы.

К разряду актуальных можно также отнести тему оружия массового уничтожения. На эту тему публиковались карикатуры следующего содержания: на первой³¹ человек с азиатскими чертами лица во френче дарит маленькому человечку в пробковой шляпе с надписью «ЮАР» погремушку в виде звезды, сложенной из атомных боеголовок; на второй³² - американец, предстающий в образе Дяди Сэма, ссыпает из своей железной коробки ракеты в бумажный кулек с надписью «антисоветизм», который держит в руках маленький человечек с азиатскими чертами лица. Этим показывается отход бывших китайских товарищей от идей марксизма-ленинизма и даже поворот в сторону мирового империализма. Той же теме посвящена карикатура «Новый покупатель»³³, изображающая заигрывания китайского лидера Дэн Сяопина с руководством НАТО. Китайский лидер изображен в образе дородной женщины, гуляющей по рынку с маленьким кошелечком и корзинкой. В корзинке уже лежит одна бомба, однако «покупательница» присматривается к товару других продавцов. За прилавком, на котором большими буквами выбито НАТО, стоят военные, наспех накинувшие платки и халаты. Они предлагают наперебой свой товар. Некоторые из них одеты еще в нацистскую форму, что указывает на то, что в командовании Североатлантического альянса работают бывшие гитлеровские генералы. В целом карикатура проникнута духом благодушного юмора, Д. Сяопин не лишен приятности и доброты, поэтому нельзя в полной мере констатировать, что карикатура содержит антикитайский пафос.

Таким образом, эмоциональный настрой советской карикатуры полностью исчезает. Сатирическая графика перестает разить врагов и лишь пытается их высмеивать. Деградация советской карикатуры от элемента пропаганды до банальной смешной картинки произошла по причине общей деградации советской идеологии. Нерешенные противоречия в конечном итоге привели к возникновению идеи конвергенции, т. е. сближения социализма и капитализма, что по сути означало сворачивание социалистического эксперимента. В полной мере эта тенденция проявилась в годы перестройки и связана с политикой нового мышления, идея которой, что симптоматично, была озвучена еще в 1984 году³⁴.