Феномен женщины в истории русской журналистики

Размещено на http://www.allbest.ru/

Феномен женщины в истории русской журналистики

Лапшина Г.С.

Судьба русской журналистики сложилась так, что непосредственное отношение к ней, к формирующейся системе печати, взаимоотношениям ее с государством, цензурой имели женщины -- и прежде всего сидящие на троне. История отечественной журналистики -- это неотъемлемая часть нашей культуры, это трибуна, отражающая ее становление и одновременно оказывающая влияние на формирование культуры. Поэтому иногда трудно разделить деяния тех, кто взошел на престол, на сугубо политические, собственно культурные и непосредственно определяющие развитие печати. Три женские фигуры встают перед нами, когда мы обращаемся к XVIII веку, времени масштабных преобразований в России: Елизавета, дочь Петра Великого, с ее правления начинается эпоха русского Просвещения; Екатерина II, которую уже привычно называют Великой, и ее блестящая соратница, княгиня Дашкова, Екатерина Малая, как она сама себя иногда именовала.

Идеи Просвещения пришли в Россию вместе с французской культурой, которая при Елизавете Петровне стала вытеснять немецкое влияние. В.О. Ключевский обращал внимание на то, что императрица не только перепечатала изданное при отце «Юности честное зерцало», но и способствовала избранию в почетные члены Академии наук Вольтера и через И.И. Шувалова передала французскому энциклопедисту поручение написать историю Петра Великого^[1]. Ее детищем становится Императорский театр, Академия художеств, Московский университет. При Елизавете Петровне расширена программа Шляхетского корпуса, который с 1743 получил название Сухопутного шляхетского корпуса. Он сыграл огромную роль в истории русской литературы и театра уже потому, что в его стенах, по распоряжению Елизаветы Петровны, обучался первый русский актер Ф.Г. Волков, корпус закончили литераторы М.М. Херасков и А.П. Сумароков. Собственно, здесь и родился настоящий русский театр -- с представлений в Сухопутном корпусе. Ключевский отмечал, что «тогда театр впервые стал серьезным интересом для русского образованного общества и ему приписывали не только увеселительное, но и образовательное значение»^[2]. Императрица была очень увлечена им, «порой весь двор превращался в театральное фойе: изо дня в день говорили только о французской комедии, о итальянской комической опере и ее содержателе Локателли, об интермеццах и т.д.»^[3]. В 1756 году был создан Императорский театр, где Волков стал первым придворным актером, а драматург Сумароков -- директором.

Но имя А.П. Сумарокова неразрывно связано и с историей российской журналистики. Он возглавил первый отечественный частный журнал «Трудолюбивая пчела»^[4].

И здесь нужно снова обратиться к величественной фигуре Елизаветы Петровны. Печать только тогда способна выполнить свою просветительскую, культурную роль, когда она независима от власти. Петр Великий газетой «Ведомости» положил начало официальной, государственной прессе, с государством связаны и издания Академии наук. Именно во время правления его дочери и был сделан следующий важный шаг в развитии журналистики. «Трудолюбивая пчела» была не только первым частным изданием -- особое место в нем принадлежало сатире, а сам Сумароков сделал попытку представить читателю и первую в России социальную утопию. В 1760 году Сумароков стал активно печататься и в другом частном журнале «Праздное время, в пользу употребленное», возникшем почти одновременно с его «Трудолюбивой пчелой».

Начало целой эпохе в развитии российской печати положило основание Московского университета. Несмотря на то что это был Императорский университет, личностное начало в изданиях, выходивших в созданной при университете типографии, которую при Елизавете Петровне курировал М.М. Херасков, было очень сильным. В это время здесь издавались журналы «Полезное увеселение», а чуть позже и «Свободные часы». В университетской типографии вышел и первый номер «Московских ведомостей», с которыми на протяжении долгой истории будут связаны имена многих выдающихся журналистов и представителей русской культуры в целом.

Исследователь истории российской цензуры Г.В. Жирков особое внимание обращает на то, что Елизавета сделала после Петра I важный шаг в разделении духовной и светской цензуры. Ее великий отец начал этот процесс, отведя главную роль Духовной коллегии, где в большинстве были люди светские. 7 марта 1743 г. Елизавета повелела, чтобы все гражданские книги выходили только с апробацией Правительствующего Сената, а Святейший Синод цензурировал только книги духовные. Это давало возможность Ломоносову избежать нареканий императрицы в связи с нападками Синода [Жирков, 2001, с. 18, 20-22] на него и «Ежемесячные сочинения»^[5]. Журнал Сумарокова проходил цензуру Академии наук, и редактор мог позволить себе полемизировать с ней^[6].

С уходом Елизаветы этот цензурный «рай» был потерян^[7]. Императрица не ставила целью управлять печатью, некоторые историки полагают, что она просто не понимала силу печатного слова. Возможно... Однако «рай» был. Екатерина Великая, «императрица-писательница», по выражению Ключевского^[8], эту силу ощущала. Первой задачей Екатерины Алексеевны было «сгладить впечатление переворота, путем которого вступила на престол, оправдать незаконное присвоение власти»^[9]. Основная мысль ее программы -- «попустительное распространение идей века и законодательное закрепление фактов места»^[10]. К выполнению ее и призывалась пресса.

Управлять печатью, в том числе и через идеологический контроль над умами читателей, «императрица-писательница» решила через частные издания, инициировав при содействии своего секретаря Г.В. Козицкого выпуск журнала «Всякая всячина». Ее опыт оказался востребованным почти через сто лет, когда министр внутренних дел П.А. Валуев, проводивший в жизнь почти все реформы Александра II, организовал два подобных издания: сначала газету «Русские ведомости» с редактором Н. Павловым, а потом «Неделю» -- с Н. Мунтом. Оба проекта в конце 1860-х гг. успеха у читателя не имели и продолжили существование при новых издателях, однако идея через несколько десятилетий снова возродилась у П.А. Столыпина в момент преобразования им сельского хозяйства: он организовал выпуск газеты «Россия», которая выходила очень большим тиражом.

Но вернемся к Екатерине Великой. Ее начинание дало мощный толчок развитию печати, более всего -- сатирической, породило (прежде всего «Трутень» Н.И. Новикова) серию замечательных журналов с блестящими публицистами. И этот бурный поток изданий, которые все менее желали «управляться», заставил императрицу насторожиться. Медленно, но верно Екатерина Алексеевна от политики управления печатью шла к удушению ее. Оправившись от потрясения, вызванного пугачевским восстанием^[11], с целью сохранить свое влияние на просвещенное дворянство императрица издала 15 января 1783 года Указ о вольных типографиях -- либеральный, поскольку разрешалось открытие частных типографий, и полицейский, ибо контроль за содержанием изданий передавался в Управу Благочиния, без разрешения которой «самовольное напечатывание» было наказуемо [Жирков, 2001, с. 26]^[12]. Управлять мнением в начале 1780-х гг. Екатерина Великая пыталась и через исторические рассуждения в академическом «Собеседнике любителей российского слова» («..всякое добро нисходит от престола», «национальное просвещение не может обойтись без поддержки правительства»^[13]). Однако журналистское сообщество давно выражало сомнение в истинности этих постулатов. Уже «Трутень» навсегда сделал врагами Новикова и императрицу. Она методично «охотилась» за ним на протяжении нескольких лет. Так, 23 декабря 1785 г. она дала распоряжение главнокомандующему в Москве графу Я.А. Брюсу «сочинить роспись книгам», ибо «из типографии Новикова выходят многие странные книги»^[14]. В этот же день появился ее Указ архиепископу Платону: «призвать Новикова» и «испытать его в законе нашем, равно и книги его типографии освидетельствовать: не скрывается ли в них умствований, не сходных с простыми и чистыми правилами веры нашей православной и гражданской доблести, и что окажется, донесите нам, и синод наш уведомьте»^[15].

17 октября 1788 г. Екатерина направляет Указ главнокомандующему Москвы П.Д. Еропкину: «чтоб университетская типография, по истечении срока, на содержание поручику Новикову не была отдана»^[16]. Итог неравной борьбы Н.И. Новикова за независимую, широко развитую систему печати, многогранную по типологии и объемную по просветительским идеям, известен: политика удушения, к которой все больше склонялась императрица, восторжествовала: в 1792 году Новиков был заключен в Шлиссельбургскую крепость, более 18000 изданных в его типографии книг было сожжено. Указом от 16 сентября 1796 года «Об ограничении свободы книгопечатания и ввоза иностранных книг; об учреждении на сей конец цензур в городах: Санкт-Петербурге, Москве, Риге, Одессе и при Радзивиловской таможне, и об упразднении частных типографий»^[17] завершились отношения Екатерины Великой с журналистикой.

Княгиня Дашкова, директор Петербургской Академии наук и президент Российской академии, созданной для изучения русского языка, одна из образованнейших женщин своего времени, Екатерина Малая, в конечном итоге тоже оказалась жертвой цензурной политики своей венценосной «подруги», которой когда-то помогала взойти на престол. Екатерина Романовна была не менее, а, скорее всего, более литературно одаренной, нежели императрица. Еще в 1863 году она выступила как переводчик фрагментов из философского трактата Гельвеция «Об уме». Некоторые исследователи полагают, что она участвовала в новиковском «Живописце»^[18]. Это возможно, если учесть, что в опубликованном в 1875 году Архиве князя Воронцова были рукописные замечания Дашковой на книгу К. Рюльера «История, или Анекдоты о революции в России в 1762 г.», где она выражала неудовольствие тем, что автор не упомянул о ее желании видеть в Екатерине не самодержицу, а регентшу^[19]. Может быть, уже тогда между ней и императрицей проскользнула тень отчуждения? Может быть, дело было в том, что Дашкова не удовлетворилась высокими должностями, которые предложила ей Екатерина Великая -- то ли как милость бывшей соратнице, то ли из-за прагматичного понимания, сколь полезным это станет для дела Академии? Во всяком случае, Екатерина Малая не удовлетворилась этим и приняла активное участие в журналистике. В 1783 г. она основала журнал «Собеседник любителей российского слова», в 1786 -- «Новые ежемесячные сочинения». В этом же году по ее инициативе Академия стала издавать «Российский Фе- атр», собрание всех российских театральных сочинений. Вышло 43 части сборника (1786--1791, 1793--1794). Дашкова продолжила начатое Новиковым издание письменных памятников по истории России «Продолжение Древней Российской Вивлиофики» (20 частей). К этому времени у нее уже был достаточно богатый публицистический опыт: в 1774 году она участвовала в создании при Московском университете Вольного Российского собрания, в журнале которого «Опыт трудов Вольного Российского собрания» опубликовала несколько статей. Дашкова писала стихи на русском и французском языках, переводила с английского и французского, произнесла несколько академических речей, писала комедии и драмы для театра.

Личность Е.Р. Дашковой очень точно обрисовал А.И. Герцен в опубликованной в «Полярной звезде» (1857 г., кн. 3) статье «Княгиня Екатерина Романовна Дашкова»^[20], говоря о том, что в ней чувствуется нечто «сильное, многостороннее, деятельное, петровское, ломоносовское...»^[21]. «Собеседнику» посвятил в «Современнике» (1856) большую статью Н.А. Добролюбов. Он увидел в журнале «отражение современной жизни общества», защиту русского языка, любовь к историческим изысканиям, умение рисовать современные нравы, донести до читателя научные истины^[22], «стремление распространять просвещение в обществе и возвысить значение отечественной литературы»^[23]. Добролюбов связывал все лучшее, что было в «Собеседнике», с деятельностью Дашковой: «Журнал этот был ее задушевной мыслью; она надеялась посредством его действовать на распространение знаний, развитие истинных понятий, на образование самого языка. Более серьезно, нежели все окружавшие ее, проникнутая просвещенными идеями, умея вносить их в саму жизнь..., она стояла гораздо выше современного ей русского общества»^[24].

В «Собеседнике» участвовали лучшие литературные силы: Г.Р. Державин, В.В. Капнист, Я.Б. Княжнин, М.М. Херасков, Д.И. Фонвизин и др. Здесь печатались «Записки о русской истории» императрицы Екатерины, ее же «Были и небылицы». Сочинения государыни занимали значительное место в журнале, они преследовали все еще не угасшую цель -- управлять мнением и достаточно определенно показать, что ей не нравилось в настроениях общества, в чем она видела опасность для государства. Но проблема заключалась в том, что неприятие своей позиции Екатерина Великая встретила в этом же издании. Это неприятие пронизывало публикации Фонвизина, в том числе вопросы, которые он задал автору «Былей и небылиц», что привело к полуофициальному запрещению печатать его произведения. Участие в «Собеседнике» Державина вызвало недоброжелательство генерал-прокурора, доверенного лица императрицы, князя А.А. Вяземского^[25]. Настроение самой Дашковой отражает тот факт, что в 1789 году по ее предложению почетным членом Петербургской академии наук стал один из авторов Декларации независимости США, разработчик Конституции Соединенных Штатов, Б. Франклин, а саму Дашкову избрали почетным членом Американского философского общества, основанного этим выдающимся американским государственным деятелем. Конечно, не следует исключать чисто научный аспект в их взаимоотношениях: Франклин был ученым и изобретателем, однако в его жизни было и журналистское прошлое^[26]. Но если вспомнить замечания Екатерины Романовны на книгу Рюльера и ее частое пребывание в конституционной Англии, то можно предположить, что симпатии Дашковой к Франклину не были лишены и определенного сочувствия к его политической позиции. Интересно, что имя Франклина часто появлялось на страницах «Московских ведомостей» в 1780-е гг., когда университетской типографией владел Н.И. Новиков.

Брат Екатерины Малой, А.Р. Воронцов, покровительствовал по службе А.Н. Радищеву и в связи с осуждением его в 1791 году вышел в отставку. Расправу с автором «Путешествия.» Дашкова восприняла с горечью, хотя она пишет об этом в «Записках» сдержанно: «Я была опечалена судьбой Радищева и особенно горем моего брата, так как знала -- оно пройдет не скоро»²¹. Последние слова говорили о многом: Воронцов не только в душе жалел Радищева, но помогал ему в период ссылки^[27]. Подробно в своих «Записках» рассказала Екатерина Романовна и об истории с публикацией в академическом «Российском Феатре» (1893) трагедии Княжнина «Вадим Новгородский», о том, как она (явно с иронией) предложила полицмейстеру вырвать страницы с текстом трагедии из этого издания, как разгневанная императрица пообещала сжечь трагедию рукой палача^[28]. С этого момента пути Великой и Малой Екатерины окончательно расходятся. Императрица отдает распоряжение отправить в цензуру третий номер «Живописца», который Дашкова хотела переиздать, как это было сделано с другими номерами этого журнала Новикова. В результате издание в свет не вышло. Дашкова высказывает желание отойти от службы в Академии, получает отпуск «для поправления здоровья» и уезжает из Петербурга. Павел, придя к власти, ссылает Дашкову в деревню Новгородской губернии. К счастью, ссылка оказалась не долгой. Екатерине Романовне даже разрешили бывать в столице, когда там отсутствует двор. В последние годы она не оставляла журналистской деятельности, печаталась в «Русском вестнике» С.Н. Глинки, в журнале «Друг просвещения»^[29], работала над «Записками», которым была суждена долгая жизнь.

...Ушел XVIII век с его венценосными создательницами русской журналистики, и в формировании облика отечественной печати стали участвовать далекие от власти, неравнодушные к жизни общества талантливые люди, «простые» дворяне и дворянки.

Литературные салоны. Именно там собиралась творческая интеллигенция, которая и составляла ядро российской журналистики, особенно в первой половине XIX века. Литератор -- так тогда обычно называли журналиста, отличая служение слову от оплаченной профессии. Собирали литераторов в свои салоны дамы, просвещенные, часто творчески одаренные дворянки. В этих салонах встречались представители складывающихся литературных направлений, которые определяли развитие словесности, формирующиеся философские взгляды, здесь вырабатывались новые идеи, и все это находило свое отражение на страницах журналистики, которая в России была, как известно, единственной трибуной^[30].

Дом З.А. Волконской на Тверской в 1825--1829 гг. привлекал внимание многих литераторов -- и безответно влюбленного в хозяйку Д.В. Веневитинова, и В.А. Жуковского, и Е.А. Баратынского, и П.А. Вяземского, и В.Ф. Одоевского, и П.Я. Чаадаева. И Пушкина, который здесь в последний раз увиделся с Марией Волконской-Раевской, уезжавшей в Сибирь; трогательные проводы ее имела мужество устроить Зинаида Александровна.

Дом А.П. Елагиной (по первому мужу Киреевской) у Красных ворот на долгие годы стал известным салоном не только в Москве. Трудно назвать литератора 1820-1840-х гг., который не почел бы за честь побывать в этом гостеприимном доме: В.Ф. Одоевский, Д.В. Веневитинов,

A. Мицкевич, К.К. Павлова.. Пушкин. В 1831 году с семейством Елагиных знакомятся С.Т. Аксаков и А.С. Хомяков. В 40-е здесь бывают Н.В. Гоголь, М.Ю. Лермонтов, Ф.И. Тютчев, И.С. Тургенев, А.И. Герцен, К.С. Аксаков, Н.П. Огарев, Н.М. Сатин, позднее К.Д. Кавелин^[31]. На воскресных Елагинских вечерах бывал П.А. Чаадаев. Особо нужно отметить постоянное присутствие в салоне Елагиной ученых Московского университета -- Т.Н. Грановского, П.Г. Редкина, С.П. Шевырева, М.П. Погодина.

Дом Е.П. Ростопчиной на Садово-Кудринской в конце 1840-х гг оказался одним из самых привлекательных литературных салонов в старой столице. Ф.Н. Глинка, М.Н. Загоскин, Д.В. Григорович, А.Ф. Писемский, Я.П. Полонский, А.М. Майков, Л.А. Мей, Е.В. Тур -- это далеко не полный перечень имен тех, кому интересно было на вечерах у Е. Ростопчиной. Здесь Л.Н. Толстой познакомился с А.Н. Островским. В салоне Евдокии Петровны можно было встретить замечательных актеров -- М.С. Щепкина, И.В. Самарина, посещала его П. Виардо.

Салон в Москве был не первым в жизни Ростопчиной. Еще в 1836 году она, живя тогда в Петербурге, собирала у себя многих литераторов -- В.А. Жуковского, П.А. Вяземского, А.И. Тургенева, B.Ф. Одоевского, П.А. Плетнева, С.А. Соболевского. У нее часто бывал Пушкин -- в последний раз за день до дуэли.

В салоне К.К. Павловой провел свой последний московский вечер перед отъездом на Кавказ (в конце мая 1841 года) М.Ю. Лермонтов. Ее дом на Сретенском бульваре в конце 1830-х -- начале 1840-х гг. тоже пользовался успехом в литературных кругах Москвы. Здесь бывали писатели разных направлений, но каждый со своим ярким творческим почерком: Аксаковы, Гоголь, Григорович, Герцен, Фет. Сама Каролина Карловна, тогда еще Яниш, с середины 1820-х гг. охотно появлялась в салонах А. Елагиной и З. Волконской. У Волконской она познакомилась с А. Мицкевичем, их романтические отношения закончились драматически.

Уже по именам ясно, что такие салоны чаще всего держали поэтессы и писательницы. Так, у Зинаиды Волконской в 1819 году вышли на французском языке «Четыре новеллы», ее незаконченная поэма «Сказание об Ольге» в отрывках была опубликована в «Московском наблюдателе» (1836, № 8, 9). Повесть «Славянская картина пятого века», изданная сначала в Париже (1824), в 1825 году в отрывках была опубликована П. И. Шаликовым в его «Дамском журнале».

Стихи Е. Ростопчиной с 1834 года стали появляться в московских журналах («Московском наблюдателе» и др.). В 1837 и 1839 гг. поэзия ее была представлена на страницах плетневского «Современника». В 1841 году вышел сборник стихов Евдокии Ростопчиной. В 1840-- 1850-х гг. она выступила и как прозаик (романы «Счастливая женщина», «Палаццо Форли», «У пристани»). В 1856 году Ростопчина написала комедию «Возврат Чацкого в Москву, или Встреча знакомых лиц после двадцатилетней разлуки».

Каролина Павлова, тогда Яниш, первый свой стихотворный сборник «Северный свет» издала в 1833 г. в Германии. В нем были переводы на немецкий из Пушкина, Баратынского, Языкова, а также ее собственные немецкие стихи. Через несколько лет в Париже вышел новый сборник ее переводов «Прелюдии» -- теперь на французский, и не только русских поэтов, там была и ее собственная франкоязычная поэзия. Но лучшие стихи Павловой написаны на русском. С 1839 года их охотно печатают «Отечественные записки», «Москвитянин». В 1848 году отдельным изданием вышел ее роман в стихах и прозе «Двойная жизнь». В 1915 году В. Б. Брюсов в Москве издаст двухтомное собрание сочинений Павловой.

Но конечно, поэтесс и писательниц в России было несравненно больше, чем хозяек салонов^[32].

Анна Бунина (книги ее стихов выходили трижды -- в 1809, 1811, 1819--1821 гг.), Надежда Теплова (первый выпуск ее стихотворений появился в магазинах в 1833 году; в 1838 и 1860 гг. этот сборник был переиздан), Юлия Жадовская (ее поэтические сборники выходили в 1846 и 1858 гг.), Ольга Чюмина (у нее было несколько выпущенных стихотворных книг -- в 1888, 1897, 1905 и 1908 гг.), Мирра Лохвицкая (она была удостоена Пушкинской премии за свой первый поэтический сборник 1896 г.; в 1900 году вышел трехтомник ее стихов). Список этот можно продолжать и продолжать...

В прозе себя замечательно проявили Анна Зонтаг (ее книги для детей выходили в начале 1830-х гг., самыми популярными были «Повести и сказки для детей»; в 1837 г. издана большим тиражом ее «Священная история для детей», потом появились «Три комедии для детей»), Александра Ишимова (первая ее книга была переводной -- «Искусство быть счастливым»; широкую популярность среди читателей завоевала иши- мовская «История России в рассказах для детей», так понравившаяся Пушкину), Авдотья Панаева (ее романы «Мертвое озеро» и «Три страны света», написанные с разной степенью участия Некрасова, спасли «Современник» в период «мрачного семилетия», реакции 1848--1855 годов), Анна Корвин-Круковская (ее рассказы «Сон» и «Михаил» были опубликованы в журнале Достоевских «Эпоха»), Надежда Xвощинская (под псевдонимом В. Крестовский опубликовала трилогию «Провинция в старые годы», повести и романы «Стоячая вода», «Пансионерка», «Большая медведица» и др.; в 1881 и 1892 гг. выходили собрания ее сочинений), Александра Анненская (ее книги для детей пользовались успехом: «Зимние вечера» (1877), «Брат сестра» (1880), «Анна» (1881), «Мои две племянницы» (1882), «Своим путем» (1889), «Свет и тени»), Лидия Авилова (первый ее сборник «Счастливец и другие рассказы» вышел в 1896 году, последний -- «Пышная жизнь. Камардин» -- в 1918). И этот перечень тоже далеко не полон.

Дело, конечно, не в количестве. Вопрос в их роли для развития печати. И она велика. Как известно, сложившийся к 1840-м годам как тип, русский «толстый» журнал открывался отделом беллетристики, с него начиналось знакомство читателей (среди них было уже много женщин) с номером. Все вышеназванные поэтессы и писательницы сотрудничали с периодикой; трудно назвать издание, где бы не были представлены авторы-женщины, в том числе переводчицы (это отдельная тема для размышлений^[33]); эти публикации привлекали особый интерес и, соответственно, способствовали росту тиражей журналов, а следовательно, укреплению их экономической независимости.

Вторая половина ХК века приносит бурное развитие женского движения, что приводит женщин в журнальную публицистику и в издательско-редакторское дело. Женщины и ранее уже пробовали себя как собственно журналисты. К примеру, Зинаида Волконская, вынужденная покинуть Россию, присылала друзьям свои путевые заметки, и они печатались в «Московском вестнике» Погодина, в «Галатее» Раича, в альманахе «Северные цветы». В третьей части «Телескопа» Надеждина за 1831 г. появился ее «Проект Эстетического музея» при Московском университете; идея эта была воплощена в жизнь много позже И. Цветаевым. Рецензии на исторические романы О. ТТТитттки- ной и М. Загоскина публиковала в «Маяке» С. Бурачка Александра Зражевская, здесь же был напечатан ее очерк-памфлет «Зверинец», где писательница говорила о тяжелом положении русской литературы, попавшей в тиски «словесных» торговцев, а также о праве женщин не только участвовать в жизни литературы, но и о праве их учиться в университетах.

С борьбы за это право и начинается развитие в русском обществе и, соответственно, в журналистике идей эмансипации [Юкина, 2003], что существенно расширит участие в печати женщин, которые вскоре потребуют права не только на высшее образование, но и на свободный труд. Много блестящих женских копий будет сломано на этом поприще, сколько славных имен появится в русских журналах и газетах! Мария Вернадская, Мария Трубникова, Евгения Конради, Аделаида Симонович, Мария Цебрикова, Анна Евреинова, Любовь Гуревич, Александра Толиверова-Пешкова, Мария Покровская. Их статьи оживляли страницы многих изданий, будили читательскую мысль, стимулировали интерес к феминистским проблемам и к общественным проблемам вообще, расширяя таким образом читательскую аудиторию. Иногда женщинам-публицистам казалось, что лучше всего прозвучат их требования эмансипации в специальных изданиях. Так, в 1866 году появится журнал «Женский вестник» Анны и Николая Мессарошей, где активно будет печататься Конра- ди. Однако он просуществует всего два года. Оказалось, что «женский» вопрос в России не только женский. Чего были лишены женщины, что стало предметом их борьбы? Право учиться в университетах? Но этого права были лишены учебной реформой 1871 года и многие мужчины, выпускники реальных гимназий, превращенных этой реформой в училища (возможность поступления в университеты теперь существовала только для юношей, окончивших классические гимназии). Право на свободный, в том числе квалифицированный труд? Но и этого права в полной мере не имели и мужчины -- хотя бы потому, что той же учебной реформой были лишены возможности получить широкие квалифицированные знания в гуманитарной области и, следовательно, права заниматься гуманитарным трудом. Право избирать и быть избранными в представительные органы? Но были ли такие органы вообще в самодержавной России? Речь, очевидно, могла идти только о земстве, которое, несмотря на позиционирование его правительством как органа внесословного, таковым не стало, и поэтому не только женщины, но и значительная часть мужского населения практически в такого рода выборах не участвовала. То, что называлось «женским» вопросом в России, имело более широкое звучание, он мог быть решен только при общей демократизации русской жизни³⁵. Поэтому издания, заявлявшие себя как «женские», нередко были недолговечными: столь же коротким, как у «Женского вестника», окажется век и более поздних изданий: журнала «Друг женщины» (1882--1884) М. Богуславской и «Женского дела» А. Толиверовой-Пешковой (1899--1900). Трибуной для обсуждения проблем эмансипации стали общественно-литературные журналы, где ставились -- часто именно в связи с требованиями женщин -- общероссийские вопросы. И здесь существенная роль принадлежала женщинам-редакторам и издательницам.

Эта роль тоже не стала открытием 1860-х годов, если вспомнить Екатерину Великую и Екатерину Малую. В 1840-е годы появился педагогический журнал Ишимовой «Звездочка», где она поместила много и своих статей, потом «Лучи». Но идейное обновление в журналистику приходит с другими именами, в том числе и с женскими. М.Н. Вернадская -- первая русская женщина-политэконом инициировала издание профессором И.В. Вернадским «Экономического указателя» (1857--1859), где стала соредактором и ведущим публицистом, отстаивавшим идею свободного труда, его ценности для прогрессивного развития общества. Инициатор активной борьбы за право женщин на высшее образование, переводчица, публицист, участница многих изданий, в том числе «Русского слова», Е.И. Конради-Бочечкарова возглавила в 1869 году единственную демократическую газету «Неделя» и руководила ею несколько лет, несмотря на попытки цензуры задушить издание (в период 1869--1871 гг. газета дважды приостанавливалась на полгода). В 1885 году появился журнал «Северный вестник», где и редактором, и издателем были женщины: первая в России доктор права А.М. Евреинова и А.В. Сабашникова, сестра в будущем известных книгоиздателей. В нем печатались Н.К. Михайловский, А.П. Чехов, Г. И. Успенский, В.Г. Короленко. В 1891 году журнал возглавила Л. Я. Гуревич, и в нем вместе с А.Л. Волынским начались поиски новой эстетики; в литературу входил символизм. А.А. Давыдова, вдова композитора и директора Петербургской консерватории, прошедшая журналистскую «школу» в качестве секретаря в «Северном вестнике» Евреиновой, в 1892 начала издавать журнал «Мир Божий», сначала как издание для юношества, но с середины 1890-х гг. как общественно-литературный журнал.

Первоначальная ориентация этого издания на юношескую аудиторию не случайна. Издательницы второй половины Х1Х века, так же как в свое время А. Ишимова, нередко обращались к воспитательной роли печати. Так, в 1866 году А.С. Симонович стала издавать журнал «Детский сад» и «держала» его два года; в 1876 г. негласным фактическим руководителем издания стала М. К. Цебрикова, вложившая в него полученное наследство; она расширила его рамки, и с 1877 года журнал получил название «Воспитание и обучение». А.Н. Толиверова-Пешкова в 1887 г. была редактором-издателем детского иллюстрированного журнала «Игрушечка» и педагогического издания «На помощь матерям».

Справедливости ради надо сказать, что, казалось бы, и чисто женские журналы не совсем потеряли свой смысл. В 1904 году врач-гигиенист М.И. Покровская стала редактором-издателем «Женского вестника», где значительную роль начали играть идеи учрежденной ею в 1905 г. Женской прогрессивной партии.

Конечно, это далеко не полная картина участия женщин в печати и их влияния на отечественную культуру в целом, но представить объемно историю русской журналистики вне феномена женщины ныне уже невозможно. Мы несколько схематизировали эту историю. За рамками статьи остались еще немало имен и названий, но наиболее яркие фигуры (более всего ХК века, когда складывались основные типы русских периодических изданий) все же были названы. Поле для исследования огромное, и можно только порадоваться за тех, кто приходит сюда.

Список литературы

Банников Н.В. Вступ. ст. и биографические очерки в книге «Русские поэтессы ХІХ века». М., 1979.

Дашкова Е.Р. Записки [здесь же Письма сестер М. и К. Вильмот из России]. Вступ. ст. и комментарий С.С. Дмитриева, Г.А. Веселой. М., 1987.

Добролюбов Н.А. «Собеседник любителей российского слова». Издание кн. Дашковой и Екатерины II. 1783--1784 // Добролюбов Н.А. Соч.: В 3 т. Т. 1. М., 1950.

ЖирковГ.В. История цензуры в России XIX--XX вв. М., 2001.

Ключевский В.О. Неопубликованные произведения. М., 1983.

Ключевский В.О. Курс русской истории. Лекция LXXII // Собр. соч.: в 9 т. Т. 4. М., 1989.

Ключевский В.О. Курс русской истории. Лекция LXXV // Собр. соч.: в 9 т. Т. 5. М., 1989.

Лапшина Г. С. Женское лицо русской журналистики. М., 2012.

Лапшина Г.С. Искусство глазами журналиста. М., 2015.

Лапшина Г.С. М.Н. Вернадская -- идеолог свободного труда // Медиаскоп. 2014. № 3.

Летопись Московского университета. Бекетов Платон Петрович. URL: http://letopis.msu.ru/peoples/1519.

Пиетров-Эннкер Б. «Новые люди» России. Развитие женского движения от истоков до Октябрьской революции. М., 2005.

Письма русских писателей XVIII века. Л., 1980.

Русская журналистика в документах. История надзора / Сост. О.Д. Минаева. М., 2003.

Смеюха В.В. Отечественные женские журналы: историко-типологический аспект. Р/Д, 2011.

Стайтс Ричард. Женское освободительное движение в России: феминизм, нигилизм и большевизм 1860--1930. М., 2004.

Файнштейн М. Ш. Писательницы пушкинской поры. Л., 1989.

Шашков С.С. Женское дело в Америке // Дело. 1872. № 1, 2.

Юкина И.И. История женщин России. Материалы к библиографии. СПб, 2003.

Якушева Е.Г. Особенности формирования «женской» журналистики в рамках прогрессивного движения в США (рубеж XIX -- начало XX в.) // Историческая и социально-образовательная мысль. 2014. № 2 (24). С. 93.

аудитория печать журналистика женщина

Ссылки

^[1] См.: Ключевский В.О. Неопубликованные произведения. М., 1983. С. 91, 102.

^[2] Там же. С. 95.

^[3] Ключевский В.О. Собр. соч.: В 9 т. Т. 4. М., 1989. С. 315.

^[4] Таким образом, в его лице впервые соединились театр и журналистика, творец искусства и критик, что очень знаменательно и в XIX веке получит дальнейшее развитие (газета «Музыка и театр» композиторов Александра и Валентины Серовых, критическая деятельность художника Ивана Крамского, выступления в печати режиссера Владимира Немировича-Данченко и т.д.). См. об этом подробнее: [Лапшина, 2015] и др.

^[5] Этот первый русский научно-популярный журнал тоже начал издаваться при Елизавете Петровне.

^[6] См., например, письмо Сумарокова в Канцелярию Академии наук от 22 апреля 1759 г. в кн.: Письма русских писателей XVIII века. Л., 1980. С 85-86.

^[7] Так назвал это время А.М. Скабичевский, один из первых историков русской цензуры, мнение которого приводит Г.В. Жирков [Жирков, 2001, с. 23].

^[8] Ключевский В.О. Собр. соч.: В 9 т. Т. 5. М., 1989. С. 31. Она писала пьесы, сказки для внуков, записки по русской истории, журнальные статьи, либретто для комических опер, исторические драмы.

^[9] Там же.

^[10] Там же. С. 35.

^[11] В разгар его прекратил существование последний сатирический журнал Новикова «Кошелек».

^[12] Жертвой этого Указа стал А.Н. Радищев, который хотя и выпустил свое «Путешествие.» с разрешения Управы, но попал под действие пункта о «ворах, чинящих смуту» и подлежащих смертной казни, как «бунтовщик хуже Пугачева».

^[13] Цитирую по указ. работе Жиркова. С. 25.

^[14] Русская журналистика в документах. История надзора. М., 2003. С. 54.

^[15] Там же.

^[16] Там же. С. 60.

^[17] Там же. С. 64. Курсив наш. -- Г.Л. Через месяц положения этого указа были конкретизированы указом «О составлении цензур в городах».

^[18] См. об этом: Дмитриев С.С., Веселая Г.А. Предисловие к кн.: Дашкова Е.Р. Записки. [Здесь же: Письма сестер М. и К. Вильмот из России]. М., 1987. С. 15.

^[19] Там же. С. 10.

^[20] В 1859 г. он издал в Лондоне ее «Записки».

^[21] Цит. по: указ. выше изд. С. 5.

^[22] См.: Добролюбов Н.А. Соч.: В 3 т. Т. 1. М., 1950. С. 12.

^[23] Там же. С. 15.

^[24] Там же. С. 42.

^[25] См. об этом: Дашкова Е.Р. Указ соч. С. 159.

^[26] См. об этом: Беспалова А.Г., Корнилов Е.А., Короченский А.П., Лучинский Ю.В., СтанькоА.И. История мировой журналистики. М.; Р/Д., 2003. Гл. I. Параграф «Североамериканская журналистика XVII--XIX вв.». URL: http://evartist.narod.ru/text8/51.htm

^[27] Там же. С. 457.

^[28] Там же. С. 177. Все это и было проделано властью: страницы из 39 тома «Феа- тра» были вырваны (см. там же. С. 458), произведение Княжнина было сожжено [Жирков, 2001, с. 30].

^[29] Любопытно, что этот долгое время считавшийся почти ретроградным «про- шишковским» журнал печатался в типографии П.П. Бекетова, который в 1801 и в 1811 гг. издал, вопреки запрету, сочинения А.Н. Радищева (URL: http://letopis.msu.ru/ peoples/1519). Среди издателей журнала был Д.И. Xвостов, который в 1791 г. избирался членом Российской академии.

^[30] О роли литературных салонов в развитии литературы и журналистики см. подробнее: Банников Н.В. Вступ. ст. и биографические очерки в книге «Русские поэтессы XIX века». М., 1979: Файнштейн М.Ш. Писательницы пушкинской поры. Л., 1989. Касается их деятельности Пиетров-Эннкер Бианка в монографии «”Новые люди” России. Развитие женского движения от истоков до Октябрьской революции». М., 2005. С. 91, а также Стайтс Ричард в книге «Женское освободительное движение в России». М., 2004. С. 39. 51.

^[31] Он прекрасно напишет о ней в «Северном вестнике» (1877, № 68 и 69).

^[32] Хозяйки салонов тоже не все были публичными литераторами. Это относится и к А. Елагиной (она переводила, но печаталась очень мало), равно как и к Е.А. Шта- кеншнейдер, в салоне которой бывал Ф.М. Достоевский, и дружба с ней стала одной из светлых страниц в его жизни. У Штакеншнейдер часто можно было видеть критика Н.Н. Страхова, так же как и автора «Исторических писем», будущего революционера- эмигранта, философа, поэта и публициста П.Л. Лаврова, тогда руководителя «Заграничного вестника»; «Дневник и записки» Е. Штакеншнейдер были опубликованы в 1934 г.

^[33] Об интересных переводческих опытах женщин, так же как и об их участии в печати в качестве публицистов и редакторов-издателей, см., например, в книге автора «Женское лицо русской журналистики». М., 2012. Для плетневского «Современника» «Драматические очерки» Бари Корнуолла (псевдоним Брайана Уоллера Проктера) перевела Александра Ишимова. Для «Вестника Европы» много переводила Анна Эн- гельгардт -- Золя, Бальзака, Флобера, Ибсена, Твена, Ожешко. Зинаида Венгерова перевела для «Мира Божьего» роман «Овод» Этель Лилиан Войнич; Александра Давыдова для этого же журнала -- Киплинга, Жеромского и др. Интересным является опыт Женской переводческой и издательской артели, где были выпущены в том числе сказки Андерсена (в 1867 г. сборник был подвергнут жесткой цензуре).

^[1] Об этом недвусмысленно написал С.С. Шашков в журнале «Дело», сопоставляя общественное положение женщин в России и Соединенных Штатах (такой прием использовали многие журналисты): «В Америке эмансипация женщин логически вытекает из основных принципов конституции» (Дело. 1872. № 1. С.35. Курсив наш. -- Г.Л.). Вместе с тем, как отмечает Е.Г. Якушева, в 1870 г. в США насчитывалось менее 1% женщин-журналисток [Якушева, 2014, с. 93].

Размещено на Allbest.ru