Журнал "Летопись" (1915-1917): история создания

Размещено на http://www.allbest.ru/

Журнал «Летопись» (1915--1917): история создания

Коростелёв С.Г.



В декабре 2015 г. исполнится сто лет с момента выхода в свет первого номера ежемесячного литературного, научного и политического журнала «Летопись» (1915--1917), фактическим руководителем которого был Максим Горький. Считаясь горьковским изданием (тем более -- практически единственным солидным журналом, пропагандировавшим пораженческие идеи большевиков во время войны), «Летопись» не могла не привлекать внимания еще советских исследователей. Однако оценки, выносимые «Летописи», были, разумеется, проникнуты советской идеологией, и с высоты нынешнего времени их нельзя признать объективными. В нашей работе мы постарались сделать следующее:

1) убрав советский идеологический пафос, суммировать все уже имеющиеся источники, посвященные истории создания журнала;

2) дополнить уже имеющиеся сведения тщательным анализом самих номеров журнала;

3) ввести в научный оборот новые материалы, почерпнутые в Архиве А.М. Горького в Москве.

Ответ на вопрос, каким видел журнал Горький изначально, еще до появления первых книжек «Летописи», в каком виде он его задумывал, можно найти в переписке Горького и людей, близко его знавших.

Самое раннее упоминание об этом (тогда еще безымянном) журнале относится к 28 мая 1915 г. и содержится в письме Горького к И.М. Касаткину: «Сейчас необходим орган, который питал бы провинцию и вообще Русь идеями, способными организовать общественное самосознание. <...> война, несомненно, усилит националистические настроения и мысли правящих классов, но можно ожидать, что она понизит национальный шовинизм демократий.»^[1]. Впрочем, мысль о создании собственного печатного органа зрела у Горького давно. Еще в 1913 г. он заявлял юристу Н.К. Муравьеву: «Организация левой печати -- наша задача. По крайней мере, я считаю это моей задачей» [Дубинская-Джалилова, 1984, с. 202].

За три недели до выхода в свет первого номера «Летописи» A.И. Ульянова-Елизарова писала В.И. Ленину: «Сейчас он [Горький] в журнале (“Летопись”) и издательстве (“Парус”) ставит целью: 1) борьбу за интернациональность и 2) борьбу со всеми остатками азиатчины в нашей жизни» [там же, с. 208]. Сосланному в Иркутск B.С. Войтинскому^[2] Горький писал: «Дабы пояснить Вам платформу и программу “Летописи”, скажу следующее: в наши дни публика резко делится на интернационалистов и националистов. Эта линия деления проходит сквозь всю демократию, разъединяя и пролетариат. В то же время она крепко объединяет командующий класс -- торгово-промышленный -- под знаком национализма: это вполне естественно при наличии возможности грабить Русь как хочется и сколько угодно»^[3].

Весьма красноречиво высказывался Горький и в своих письмах к К.А. Тимирязеву. 12 ноября 1915 г. Горький писал: «Нам кажется, что умственная реакция доживает последние дни и что настал снова момент, когда необходимо обратить внимание общества от подчинения догматам религии и метафизики в сторону естествознания, эмпирических наук. Как 60-е годы, с их увлечением естествознанием, явились на смену идеализму и мистике, так -- думается нам -- завтрашний день должен восстановить серьезный и глубокий интерес к опыту науки, -- к деянию, единственно способному вывести мысль из тупика, в котором она бессильно бьется ныне»^[4].

А вот как кратко характеризует задачи журнала Л.Н. Смирнова: «Горький намеревался объединить в журнале прогрессивные умы России -- литераторов, ученых, политиков -- для просвещения демократической читательской массы, приобщения ее к европейской цивилизации, для активной антивоенной пропаганды»^[5].

Безусловно, Горький надеялся сплотить вокруг «Летописи» всех противников войны, всех недовольных войною и тех, кто не поддался шовинистическим настроениям. Составлением первого номера журнала Горький занимался особенно тщательно, редакция спешила по возможности точнее обозначить избранные позиции, ибо никто не знал, как долго удастся продержаться. 3 декабря 1915 г. Горький писал Войтинскому, что цензура запретила уже шесть статей [Дубинская-Джалилова, 1984, с. 209]. Всех авторов, выбранных для первого номера, объединял общий, ясно выраженный признак -- антивоенная позиция, хотя осуждение проявлялось у многих по- разному. Оно и неудивительно, ведь антимилитаристский пафос объединил здесь людей самых разных убеждений: от большевиков Волгина и Керженцева до монархиста Бунина. Тем не менее все авторы «Летописи», по замыслу Горького, должны были помочь в «начатой им борьбе против национализма, империализма и “всеобщего одичания”» [там же].

Первая мировая война в известной мере расколола русское общество, спровоцировала довольно острую полемику относительно участия или неучастия России в этой войне, относительно будущего страны и ее роли в европейской и мировой культуре. Именно с целью вступления в эту полемику, чтобы сказать свое веское слово, возвратившийся из эмиграции Горький и приступил к созданию «Летописи». Горький писал К.А. Тимирязеву: «Цель журнала -- может быть, несколько утопическая -- попытаться внести в хаос эмоций отрезвляющие начала интеллектуализма. Кровавые события наших дней возбудили и возбуждают слишком много темных чувств, и мне кажется, что уже пора попытаться внести в эту мрачную бурю умеряющее начало разумного и критического отношения к действительности. Люди живут страхом, от страха -- ненависть друг к другу, растет одичание, все ниже падает уважение к человеку, внимание идеям западноевропейской культуры, на Руси все чаще раздаются возгласы, призывающие людей на Восток, в Азию, от деяния -- к созерцанию, от изучения -- к фантазии, от науки -- к религии и мистике»^[6].

Помимо официально заявленного подзаголовка «литературный, научный и политический журнал», «Летопись» -- в зависимости от того, с какой точки зрения смотреть и чьей терминологией пользоваться, -- можно охарактеризовать по-разному: как журнал антивоенный и пацифистский, как журнал пораженческий и непротивленческий, наконец, как журнал социал-демократический. Все эти определения можно и нужно рассматривать через призму «сворачивания» политического устройства, получившего название третье- июньской монархии, отхода от достижений первой русской революции и введенной царским правительством военной цензуры. Заметим, что в официальном подзаголовке журнала определение «политический» стояло на третьем, последнем месте, что можно объяснить стремлением не привлекать к «Летописи» чрезмерного внимания со стороны цензоров -- изначально весьма осторожной тактикой редакции.

Желание Горького выразить определенную общественную позицию, обойдя все цензурные препоны, было, на наш взгляд, первичным в журнале, и именно это желание побудило Горького к созданию «Летописи». Общественно-политическая проблематика была, пожалуй, главной составляющей горьковского журнала, определявшей содержание и «генеральную линию» всех его отделов, в том числе беллетристического и литературно-критического, которые должны были служить красочным подтверждением тех тезисов, которые выдвигались в публицистике.

Организацией журнала Горький занялся сразу по приезде в Россию: уже в феврале 1914 г. в печати появилось сообщение о готовящемся «толстом ежемесячном журнале под руководством Горького» (Журналист. 1914. № 4). Планы и цели нового журнала, его административная структура были определены четко и быстро, ибо Горькому помогали верные друзья и опытные издатели -- Иван Павлович Ладыжников (1874--1945) и Александр Николаевич Тихонов (1880--1956). Вопрос упирался в финансы, которые Горький надеялся найти у богатых пайщиков издательства И.Д. Сытина. К одному из них он обратился через Н. Валентинова^[7]. В конце концов в дело были вложены деньги самого Горького -- аванс, полученный весной 1915 г. от «Товарищества Маркс и К°» под предполагаемое издание сочинений.

Созданию журнала Горький посвятил всего себя вплоть до октября. 2 числа он писал Е.П. Пешковой: «Журнал налажен, имя ему “Летопись”»^[8].

Что касается материальной базы, то один из сотрудников -- публицист О.А. Ерманский -- утверждал: «Журнал находился под эгидой А.М. Горького, хотя финансировался извне благодаря большим связям, которые у него имелись» [Дубинская-Джалилова, 1984, с. 203]. По всем данным, «Летопись» создавалась на материальной базе издательства «Парус». В одном из писем Е.П. Пешковой Горький назвал фамилии пайщиков «Паруса»: «Книгоиздательство налажено, договор подписан, денег мы собрали 350 т. <...> Мы -- это я, Тихонов, Ладыжников <...>. Настоящими полноправными хозяевами являемся мы трое, остальные -- Сытин, Конова- лов^[9], Болоховский^[10], Груббе^[11], кн. Щербатов^[12], Глазберг^[13] и два Гордона^[14] -- вкладчики»^[15].

Параллельно с «Летописью» в том же оптимальном варианте и с теми же помощниками шла организация издательства «Парус».

Позднее М.А. Осоргин оценит писательскую^[16], издательскую и общественную деятельность Горького 1914--1917 гг. как его «участие <...> в подготовке февральской революции»^[17].

В октябре 1915 г. в Первом отделении канцелярии Главного управления по делам печати было заведено новое дело: «Об издании в городе Петрограде журнала “Летопись”». Первым 23 октября было подшито «Свидетельство № 5230», выданное Петроградским градоначальником на выпуск журнала в свет [Дубинская-Джалилова, 1984, с. 204]. Официальным издателем «Летописи» назывался A.Н. Тихонов, работавший «в части административно-технической и редакционной» [там же] (читал рукописи, вел переписку с авторами, выполнял, по существу, обязанности секретаря редакции). Кроме того, за подписью А. Серебров Тихонов опубликовал рассказ «Святки» (Летопись. 1916. № 1. С. 86--103).

Дальше в «Свидетельстве» о «рождении» журнала был назван редактор «Летописи» Андрей Теофилович Радзишевский (1886-- 1934), более известный под псевдонимом Р. Арский. Горный инженер и эрудированный публицист, в первую мировую войну он был членом РСДРП (б), пропагандистом Петербургского комитета. Печатался в легальном большевистском органе «Вопросы страхования». В очерке «Горький во время войны 1914 г.» Арский писал о себе, что он, конечно, не руководил журналом, но принимал «живейшее» участие во всей редакционной деятельности [там же].

По мнению Т.И. Дубинской-Джалиловой, имя действительного создателя журнала -- М. Горького -- не упоминалось в «Свидетельстве» потому, что «необходимо было возможно дольше скрывать от властей, что “Летопись” -- детище поднадзорного пролетарского писателя» [там же].

15 ноября 1915 г. в издаваемой И.Д. Сытиным газете «Русское слово» появилось первое объявление об открытии подписки на новый ежемесячный журнал «Летопись». В нем было указано, что журнал будет издаваться при ближайшем участии М. Горького. В алфавитном порядке перечислены были писатели, обещавшие свое сотрудничество: Ив. Бунин, Ив. Вольнов, Г. Гребенщиков, Е. Замятин, М. Пришвин, К. Тренев и др. В отделе литературы и искусства обещали принять участие М. Алданов, А. Луначарский, B. Переверзев, В. Фриче, Б. Эйхенбаум и др.; в отделе иностранной жизни -- В. Волгин, М. Покровский, А. Лозовский, Г. Цыперо- вич, М, Павлович, З. Венгерова, В. Керженцев, М. Лурье, М. Урицкий, А. Коллонтай; в отделе внутреннего обозрения -- Б. Авилов, М. Петров, Ю. Соколов, Ник. Суханов и др.; в отделе науки и философии -- К. Тимирязев, Н. Книпович, А. Пинкевич, А. Богданов, В. Базаров, П. Юшкевич и др. [Дубинская-Джалилова, 1984, с. 205]

Извещая историка и публициста Михаила Николаевича Покровского о «рождении» «Летописи», Горький назвал имена намеченных сотрудников: «. Близкое участие в журнале будут принимать В. Базаров, Ник. Суханов, А.Н. Тихонов, приглашены также Ю. Стек- лов, Цыперович, Лурье и все им подобные» [там же]. В своих воспоминаниях Р. Арский, говоря о «коренном ядре» редакции, называл Горького, Авилова, Базарова, Суханова. «Очень живое» участие, по свидетельству Арского, в журнале принимали В. А. Десницкий-Строев^[18], З. Фаберкевич, С. Вольский [там же]. Уже после того, как «Летопись» начала издаваться, В. Базаров предложил О. А. Ерман- скому взять на себя ведение политического отдела редакции: «Я согласился и стал ежемесячно писать “политические отклики”.» [там же].

В.А. Руднев (он же В. Базаров, Седой, Темный, Василий Туляк, Степанов и т. д.) пришел в «Летопись» с репутацией противника войны. Б.В. Авилов, активно печатавшийся в «Летописи» с мая 1916 г., примыкал к левому крылу центристов. З. Фаберкевич, выступавший в печати под псевдонимом Т. Гневич, был видным деятелем польского рабочего движения, сотрудником многих большевистских газет и журналов (в том числе -- «Вопросов страхования»). С. Вольский (он же В. Симплтон и А.В. Соколов) в период сотрудничества в «Летописи» причислял себя к большевикам, но после Февральской революции оказался на меньшевистских позициях. Меньшевик Ерманский в годы войны приблизился к большевикам.

Важную роль в редакции «Летописи» играл Н. Суханов^[19] (1882-- 1940). Между двух первых русских революций он подвергался гонениям со стороны властей, арестовывался и высылался, пребывал в эмиграции во Франции и Швейцарии. С 1911 г. Суханов печатался в амфитеатровском ежемесячном литературно-политическом журнале «Современник», который ставил своей целью объединение русской левой оппозиции. В начале 1914 г. стал его редактором. Считаясь народником, Суханов верил в возможность объединения всех левых сил, и такая позиция импонировала Горькому, который сам, будучи по убеждениям коллективистом-богдановцем, хотел добиться сплочения всех социал-демократов.

Первая встреча Горького и Суханова состоялась в Мустамяках 22 июня 1914 г., в результате чего сложилась их долгая совместная работа^[20]. Вскоре после этого началась Первая мировая война, и Суханов объявил себя интернационалистом. В дальнейшем под влиянием Мартова Суханов примкнул к меньшевикам^[21].

С точки зрения советской идеологии подобное смешение политических взглядов и вкусов сильно вредило «Летописи»: «. в состав редакции вошли представители различных течений русской социал-демократии. Объединяло их одно -- интернациональная позиция, которой они с разной мерой последовательности придерживались в годы первой мировой войны. Но мера эта действительно была очень разной. Одно дело -- убежденные большевики типа Арского или Фаберкевича, другое дело -- недавний меньшевик Ерманский, или Суханов, который пытался до войны сочетать марксизм с народничеством, или махист Базаров. Такая пестрота состава сотрудников в сочетании с рядом других причин не могла не сделать направление журнала противоречивым» [Дубинская-Джа- лилова, 1984, с. 206].

Идейная борьба внутри редакции «Летописи» началась вскоре после того, как был создан журнал^[22]. И она не могла не начаться, ибо право на участие в «Летописи» получали все интернационалисты. Именно этот «социалистический плюрализм» мешал советским исследователям объявить «Летопись» едва ли не главнейшим демократическим изданием военных лет; именно он заставлял говорить о журнале несколько сдержанно: «. под одной обложкой оказались публицисты ленинской направленности и публицисты- антиленинцы^[23]. Влияние последних снизило роль горьковского журнала, но нельзя забывать о том, что в “Летописи” в эти крайне трудные для партии годы печатались многие большевики» [там же, с. 215]. Ленин, впрочем, Горького критиковал: «Горький всегда в политике архибесхарактерен и отдается чувству и настроению» [там же].

Говоря о структуре журнала, отметим, что -- с определенной долей условности -- литературный, научный и политический журнал «Летопись» можно разделить на шесть отделов:

1) отдел художественной литературы, он же отдел беллетристики (руководитель -- М. Горький);

2) отдел художественной критики, в первую очередь, -- литературно-критический отдел; выходил под рубрикой «Литература и искусство» (ведущие сотрудники -- В. Полонский, А. Пинкевич, Н. Венгров);

3) научный отдел^[24] (руководитель -- К.А. Тимирязев);

4) отдел философии (ведущие сотрудники -- В. Базаров, А.А. Богданов, П.С. Юшкевич);

5) отдел публицистики был самым обширным отделом в «Летописи», распадаясь на несколько подотделов:

-- отдел иностранной жизни, выходил под рубрикой «Иностранное обозрение», реже -- «Иностранная жизнь»;

-- отдел внутренней жизни, включал в себя рубрики «Внутреннее обозрение» (ведущие сотрудники -- Н. Суханов, Б. Авилов, Р. Арский) и «По России»^[25];

6) отдел библиографии.

С предложением принять участие в создании научного отдела журнала в середине октября 1915 г. Горький обратился к Тимирязеву: «Я прошу Вашей помощи делу, которое мне удалось организовать, и я позволяю себе надеяться, что Вы не откажете доброму делу. <...>

Лицам, которые становятся во главе журнала, хотелось бы восстановить в памяти запуганных событиями людей планетарное значение основ западноевропейской культуры и особенно главной основы ее -- науки. Полагаю, что Вам, европейцу по духу, вполне ясны эти намерения и значение их»^[26]. В этом письме Горький обратился к великому ученому с рядом конкретных просьб: «дать для <. > издания статью на тему о планетарном, общечеловеческом значении экспериментальной науки»; «рекомендовать журналу научного обозревателя», верного соратника и ученика самого Тимирязева, которому тогда было уже 72 года; указать темы, развитие которых было бы своеобразным и необходимым^[27].

Тимирязев живо откликнулся на обращение Горького: «Только что получил Ваше письмо, -- писал он, -- и спешу хотя бы в нескольких словах передать Вам, как оно меня обрадовало. <...> Что я, век свой просидевший за наукой, вижу в ней главное спасение для нашего общества, нашего народа -- не мудрено, <...> но слышать то же от Вас -- молодого писателя-художника, всегда стоявшего близко к жизни, -- глубоко отрадно. Про Ваше начинание могу только сказать -- в добрый час, в русской литературе давно чувствуется недостаток в органе, понимающем значение науки. А про себя скажу, что готов служить ему всеми силами, всем пониманием, так как <...> это одно из наиболее важных дел в переживаемое нами, вот уже десятый год, время»^[28].

Переписка Горького с Тимирязевым продолжалась до марта 1918 г. Возглавив научный отдел «Летописи»^[29], Тимирязев опубликовал в журнале свои статьи «Наука в современной жизни» (1916. № 1. С. 173--188), о чем и просил его Горький в первом письме, выдержки из которого мы привели выше; «Наука, демократия и мир» (1917. № 2, 3, 4. С. 293--304) и воспоминания о М.М. Ковалевском (1916. № 8. С. 211--225)^[30]. Готовились к печати его статьи «Наука и демократия после войны» и «Солнце, жизнь и хлорофилл»^[31].

Первоначально Горького не покидала мысль о создании в «Летописи» постоянной рубрики, посвященной науке: «. не найдете ли Вы возможным рекомендовать журналу лицо, способное вести в нем ежемесячную научную хронику?»^[32]. Но Тимирязев убедил Горького отказаться от этой идеи и предложил вместо хроники организовать ежегодные обзоры ученых-специалистов по различным областям знаний. В начале ноября 1915 г. он писал Горькому: «Указать Вам хроникера решительно не могу -- нет такового, да и признаюсь -- сам мало верю в эти хроники <...>. Мне кажется, лучше заручиться содействием людей знающих и грамотных, которые с удовольствием давали бы статьи, когда в их области появилось бы что-нибудь действительно важное -- раз в год, а и реже»^[33].

После того как в январской книжке за 1916 г. была напечатана «вводная» статья Тимирязева, научный отдел пустовал; только в апрельском номере появилась статья кристаллографа проф. Г.В. Вульфа «Рентгеновские лучи и строение кристаллов» (1916. № 4. С. 154--164), а следующая научная публицистика -- только в июне: «Основные моменты в развитии русской церковной жизни»^[34] Н.М. Никольского^[35] (1916. № 6. С. 141--159) и «Новейшие космологические теории» Ю. Делевского^[36] (там же, с. 160--183).

В дальнейшем в научном отделе печатались П.С. Юшкевич, излагавший теорию Эйнштейна в статье «Принцип относительности и новое учение о времени» (1916. № 7. С. 204--213; 1916. № 8. С. 190--210); врач И.И. Манухин с воспоминаниями об И.И. Мечникове (1916. № 9. С. 186--191) и Р.Г. Виппер со своими «Заметками историка о религиозных искажениях современности» (там же, с. 204--238). В 1917 г. были опубликованы лишь две вышеназванные статьи Тимирязева.

Во второй половине октября 1915 г., -- после того как в первой половине месяца началась переписка с Тимирязевым по вопросам научного отдела, -- Горький обратился к М.Н. Покровскому с просьбой помочь в создании «Иностранного отдела». Горький советовался с ним о том, каким должен быть отдел, какие задачи следует перед ним ставить; предлагал Покровскому взять на себя руководство отделом. Однако тот жил в Париже, поэтому просто ограничился активным сотрудничеством: его большой очерк «Константинополь» был опубликован в двух книжках в конце 1916 г. (№ 10. С. 228--239; № 11. С. 171--189). Кроме того, Покровский привлек к постоянному сотрудничеству в «Иностранном отделе» большевиков В.П. Волгина, А. Лозовского (настоящее имя -- С.А. Дридзо), В. Керженцева (настоящее имя -- П.М. Лебедев), Н. Совского (настоящее имя -- М.С. Урицкий), Н. Скопина и др.

По инициативе самого Горького к сотрудничеству в отделе иностранной жизни был приглашен Михаил Павлович Павлович^[37]. Горький высоко ценил его работы по вопросам внешней политики стран Европы и Востока. По совету Горького Павлович начал писать для журнала «Современник» серию статей под названием «Великие железнодорожные и морские пути будущего», которые затем вышли под тем же заглавием отдельной книгой (СПб., 1913). Задумав осенью 1915 г. издать серию брошюр о причинах Первой мировой войны, Горький писал М.Н. Покровскому: «Мы думаем, что брошюру на тему: “Роль Азии и Африки в европейской войне” мог бы выполнить М. Павлович; его книга “Четыре пути будущего” весьма близка этой теме»^[38]. В первой же книжке «Летописи» была опубликована статья Павловича «Румыния в международном конфликте» (1915. № 1. С. 222--235)^[39].

Сообщая Покровскому о задачах и структуре отдела иностранной жизни, осенью 1915 г. Горький писал: «Иностранный отдел должен составляться ежемесячно: 1) из систематического обзора политической жизни Европы, Америки и Востока и 2) из 2--4 корреспонденций “собственных корреспондентов”, причем страны должны чередоваться (главные -- чаще, второстепенные редко)»^[40]. Следуя этой программе, Павлович написал ряд таких корреспонденций о Франции, Румынии и т.д. Волгин писал о Балканах, Англии, Ближнем Востоке и Китае, Лозовский -- о Франции, Керженцев -- об Англии, Ирландии и Америке, Рафаил Григорьев -- об Италии, М. Лурье -- о Германии.

Одним из тех, кто разделял настроения Горького, которые возникли у него сразу после начала войны, и тем самым оказал Горькому большую моральную поддержку при создании «Летописи», можно считать В.С. Войтинского. Переписка Горького и Войтин- ского завязалась в 1914 г.; поводом к ее началу послужило обсуждение романа Войтинского «Волны», который был посвящен первой русской революции. То был очень важный для духовного и творческого развития Горького период. Контраст создавала варварская атмосфера Первой мировой войны, действовавшая на Горького угнетающе. В письме к Е.П. Пешковой от 10 сентября 1914 г. он писал, например: «Как вспомнишь, что три года тому назад люди серьезно говорили о возможности планетарной культуры, о необходимости организации мирового разума, что была уверенность в прочности принципов, идей, международной солидарности лучших представителей человечества. И -- вот! Люди науки свирепеют так же, как простое пушечное мясо. Бессмысленно и бесстыдно разрушаются исторические памятники»^[41].

Грандиозный масштаб военных действий, количество втянутых в войну больших и малых стран и народов, невозможность высказаться на страницах прессы, контролируемой жесточайшей военной цензурой, -- все это подавляло и ставило в тупик. В такой обстановке одним из немногих сочувствующих Горькому в первые месяцы войны стал ссыльный Войтинский, которому Горький мог довериться как единомышленнику и в письмах которому Горький откровенно высказывался по наболевшим вопросам.

В период организации Горьким «Летописи», осенью 1915 г., ссыльный Войтинский был арестован за антивоенную литературную деятельность. По выходе из тюрьмы он попытался найти новые возможности для борьбы и обратился за помощью к Горькому. Писатель тут же откликнулся на его просьбу и предложил сотрудничать в новом журнале. В 1916 г. были напечатаны два его очерка: «Областной сибирский съезд» (№ 5. С. 219--230) и «Беженцы в Сибири» (№ 12. С. 298--307); обе статьи были написаны на богатом фактическом материале^[42].

Войтинский хотел участвовать в «Летописи» и активнее предлагал Горькому для печати свою повесть «За жизнь!», рассказы «На гребне волны» и «В деревне»^[43], но ни одно из этих произведений в «Летописи» не появилось. В 1917 г. в журнале была напечатана рецензия П.С-ского (псевдоним П.Н. Сурожского) на книгу Вой- тинского «В тайге». Охарактеризовав помещенные в сборнике рассказы как «правдивые бытовые картинки сибирской жизни», автор рецензии обратил свое внимание на их социальную направленность, на критическое изображение эксплуатации сибирскими купцами -- «капиталом» -- местных жителей -- тунгусов (№ 7, 8. С. 321).

Кроме того, известно, что Войтинский написал в форме письма статью, которая также предназначалась для публикации в «Летописи». Сама статья не разыскана, мы обладаем лишь ответом Горького (3 декабря 1915 г.), где он объяснял Войтинскому, почему не сможет опубликовать ее в журнале: «Ваше “письмо” прежде всего -- не цензурно и не цензурно как раз в лучших его местах. <. >. Если же устранить эти места -- письмо принимает вид легковесный, является разговорчиком без фактов, без идеи. Вы не знаете современных цензурных условий; <...>. Условия требуют спокойного, академического тона. <...>. Давайте цифры, факты, -- идеи выжмет сам читатель, если захочет»^[44].

В письме этом, говоря о спокойном, академическом тоне, Горький, по сути, сообщил ту тактику, которой редакция «Летописи» пользовалась с самого первого номера и вплоть до Февральской революции. Чтобы ослабить внимание придирчивого цензора, чтобы дать статье шанс увидеть, несмотря ни на что, свет, большинство материалов «Летописи» было написано отстраненно, отрешенно и бесстрастно -- как простая констатация факта, как сухая регистрация событий. В этом есть определенная стилизация под каталог, инвентаризацию, опись событий в России и мире, а также всего того, что связано с войной. С этой точки зрения абсолютно оправдывается и само название журнала. Неслучайно использование его авторами таких псевдонимов, как Летописец или Нестор.

Оппозиционная властям «Летопись», понимая свою уязвимость перед государственной машиной (в первую очередь -- цензурнокарательными органами), прибегала к любым ухищрениям и уловкам (эзопов язык, письма-мистификации, мнимая беспристрастность изложения и т.д.), чтобы раскритиковать правительство и при этом не быть наказанной. Принимая вид «фагоцита», но фактически ощущая себя «микробом», «Летопись» всеми правдами и неправдами пыталась поднять те темы, которые считались запретными, рассмотреть те вопросы, о которых принято было умалчивать, причем рассмотреть пристально и незаретушированно. Про- тестный характер носило содержание материалов, когда в ответ на уверенность в необычайной силе русского духа, которую выражали консервативные круги, журнал приводил целый перечень негативных черт русского человека, которые, безусловно, он желал бы искоренить; когда в ответ на уничижительные оценки германской культуры редакция начинала искренне наслаждаться великолепными образцами немецкого искусства, всесторонне их рассматривать и восторженно расписывать их многочисленные достоинства и т.д.

Наконец, важным и до сих пор не до конца проясненным остается вопрос о тех гонорарах, которые платила «Летопись». Ф.Г. Ласковая в своем письме Горькому, которое относится к концу ноября -- началу декабря 1915 г.^[45], писала, что «.как раз рассчитывала.» на гонорар 40--45 рублей^[46] за этюд «Осеннее» (1916. № 1. С. 77--85). Исходя из того, что объем этого произведения равнялся приблизительно 21 168 знакам, мы можем заключить, что за один нормальный печатный лист (40 000 знаков) «Летопись» платила примерно 90 рублей^[47].

Но есть еще и свидетельство Н.Н. Никандрова, писавшего о 200 рублях, которые он получил за рассказ «На Часовенной улице»^[48]. Объем его -- почти 61 000 знаков, и здесь мы уже получаем примерно 130 рублей за нормальный печатный лист. По некоторым косвенным свидетельствам^[49] мы можем также заключить, что «Летопись» платила своим авторам хорошие деньги.

Максимально полное изучение истоков «Летописи», истории создания журнала и всех двух лет его существования невозможно без архива журнала. Невозможность отыскать его становится своеобразным камнем преткновения -- как для прошлых, так и для нынешних исследователей. Вполне возможно, что архив «Летописи» утерян безвозвратно.



Список литературы

Дубинская-Джалилова Т.И. «Летопись» // Русская литература и журналистика начала ХХ века. 1905--1917 гг. Большевистские и общедемократические издания. М.: Наука, 1984.

журнал летопись идеологический культурный



Сноски

^[1] Горький М. Полн. собр. соч. Письма: В 24 т. М.: Наука, 2004. Т. 11. С. 176.

^[2] Владимир Савельевич Войтинский (1885--1960) -- политического деятель, экономист и писатель. Еще будучи гимназистом, он написал оригинальную книгу «Рынок и цены; теория потребления и рыночных цен», которую высоко оценил известный отечественный экономист М.И. Туган-Барановский и которая вышла в 1906 г. с его предисловием. В 1904--1909 гг. Войтинский был студентом юридического факультета Петербургского университета, откуда был отчислен за неуплату обучения; в это время активно выступал против марксистов. Но под влиянием событий Первой русской революции 1905--1907 гг. Войтинский изменил свои политические взгляды, вступив в РСДРП и примкнув к большевистской фракции. В 1909 г. был арестован. Публиковался в журналах «Современник», «Вестник Европы», «Просвещение» и др. В период ссылки сблизился с меньшевиками, в частности с И.Г. Церетели и с Н.А. Рожковым, вместе с которыми решил издавать антивоенный «Сибирский журнал». Содержание издания оказалось таково, что после выхода в свет первого же номера (10 декабря 1914 г.) он был тотчас конфискован, а его официальный издатель арестован. Вскоре вместе с Церетели Войтин- ский организовал выпуск еще одного журнала под названием «Сибирское обозрение». Однако и его постигла та же участь: он был тут же закрыт и конфискован. После Февральской революции Войтинский вернулся в Петроград, где, вероятно, и произошло личное знакомство с Горьким. Войтинский поддерживал политику Временного правительства, призывал к объединению меньшевиков и большевиков, а «Апрельские тезисы» Ленина расценил весьма критически. В июле по личной просьбе А.Ф. Керенского Войтинский был назначен комиссаром Северного фронта, боролся с пораженческой пропагандой большевиков. После Октябрьской революции готовил корпус генерала П.Н. Краснова к походу на Петроград. В 1918 г. Войтинский уехал в Грузию, где оставался вплоть до падения меньшевистского правительства этой страны, а в феврале 1921 г. эмигрировал в Германию. В 1935 г. переехал в США; в последние годы жизни окончательно отказался от марксистских взглядов и занимался исследованиями в области экономики и статистики.

^[3] Горький и журнал «Летопись» // Горький и русская журналистика начала ХХ века. Неизданная переписка. М.: Наука, 1988. С. 933.

^[4] Горький М. Полн. собр. соч. Т. 11. С. 216.

^[5] Там же. С. 243.

^[6] Горький М. Полн. собр. соч. Т. 11. С. 196.

^[7] Настоящее имя Вольский Николай Владиславович (1879--1964) -- историк, философ, журналист, революционный деятель, меньшевик.

^[8] Горький М. Полн. собр. соч. Т. 11. С. 193.

^[9] Коновалов Александр Иванович (1875--1948) -- общественный деятель. С 1897 г. был директором-распорядителем правления «Товарищества мануфактур Ивана Коновалова с сыном».

^[10] Балаховский Дмитрий Григорьевич (ум. в 1931 г.) -- инженер, промышленник-сахарозаводчик.

^[11] Груббе (Грубе) Эрнст (Эрнест) Карлович -- распорядительный директор Сибирского торгового банка. Был вкладчиком издательства «Парус».

^[12] Щербатов Николай Борисович, князь (1868--1943) -- государственный деятель, член Государственного совета.

^[13] Глазберг Наум Борисович (1874--1963) -- адвокат. Член совета и юрисконсульт Русско-азиатского банка, Товарищества механических и чугунолитейных заводов «Молот» и др. Был юрисконсультом в книгоиздательстве «Парус».

^[14] Гордон Борис Абрамович (1881--1952) -- купец первой гильдии, коммерсант и издатель. Глава Русского общества пароходства и торговли, табачной фирмы В. Асмолова. Директор общества печатного дела «А. М. Гордон с сыном», владелец газеты «Приазовский край» (Ростов-на-Дону). Как и его брат Натан Абрамович Гордон, был вкладчиком издательства «Парус».

^[15] Горький М. Полн. собр. соч. Т. 12. С. 14.

^[16] Литературная деятельность Горького накануне создания «Летописи» достаточно результативна: закончена пьеса «Зыковы», перерабатывается первая часть автобиографической трилогии «Детство», пишется ее продолжение -- «В людях». Создаются рассказы «Музыка», «Кража», «Едут», «Пожар», «Мальчик», «Письмо», «На Чангуле», «Счастье», «Страсти-мордасти», «Самовар» и др., пересматриваются и дополняются воспоминания о Чехове.

^[17] Горький М. Полн. собр. соч. Т. 11. С. 244.

^[18] В апреле 1917 г. Десницкий-Строев вместе с Сухановым, Базаровым и Тихоновым участвовал в создании горьковской газеты «Новая жизнь».

^[19] Настоящее имя -- Николай Николаевич Гиммер.

^[20] В октябре 1915 г. вышла последняя книжка «Современника», а уже спустя два месяца -- первая книжка «Летописи», одним из секретарей редакции которой стала жена Суханова Галина Константиновна Флаксерман (1888--1958).

^[21] См.: «Хочу в Россию, где всё чудесно переменилось.» Письма Н.Н. Суханова -- Горькому // Горький в зеркале эпохи. Неизданная переписка. М.: ИМЛИ РАН, 2010. С. 391--417.

^[22] Там же. С. 399.

^[23] После Октябрьского переворота руководимая Горьким газета «Новая жизнь» обрушилась на большевиков с критикой, которая продолжалась вплоть до закрытия издания в июле 1918 г.

^[24] В первом объявлении на подписку на «Летопись» был заявлен под названием «Наука и философия», но в итоге образовалось, по сути, два отдела -- «Наука» и «Философия».

^[25] Рубрика «По России» была в журнале непостоянной; читателям запомнилась серия статей В. Симплтона «Письма знатного иностранца» (Летопись. 1916. № 4--7; 1917. № 5, 6). В апреле 1917 г. эта серия статей «перекочевала» также в горьковскую «Новую жизнь».

^[26] Горький М. Полн. собр. соч. Т. 11. С. 196.

^[27] Там же. С. 197.

^[28] Горький М. Полн. собр. соч. Т. 11. С. 453.

^[29] Там же. С. 206.

^[30] В ноябре 1916 г. появилась статья сына Тимирязева -- Аркадия Климентьевича. Она называлась «Старое и новое в физике» (№ 11. С. 145--170) и была направлена против философии Маха и Оствальда.

^[31] Там же. С. 564.

^[32] Там же. С. 206.

^[33] Там же. С. 470.

^[34] Центральная идея статьи заключалась в следующем: несмотря на все различия и многообразие форм религиозной жизни Запада и России, основные законы развития западной и русской церкви и религии, по существу, одинаковы. Этот тезис был очень важен Горькому, доказывавшему, что России необходимо избрать европейскую модель жизни магистральной линией своего развития. В то же время продолжалась полемика со «славянофильскими» кругами, настаивавшими на особом пути России, на ее превосходстве перед отринувшим живого Бога Западом и в том числе истинности православной церкви и т.д.

^[35] Горький М. Полн. собр. соч. Т. 11. С. 229--230.

^[36] Настоящее имя -- Яков Лазаревич Юделевский.

^[37] Настоящее имя -- Михаил Лазаревич Вельтман.

^[38] Горький и журнал «Летопись». С. 943.

^[39] Павлович стал одним из самых активных сотрудников иностранного отдела; за его подписью в «Летописи» был опубликован еще целый ряд статей.

^[40] Горький и журнал «Летопись». С. 943.

^[41] Там же. С. 912.

^[42] Там же. С. 936.

^[43] Горький и журнал «Летопись». С. 936--938.

^[44] Там же. С. 935.

^[45] Так как ответное письмо Горького датировано 6 декабря 1915 г.

^[46] Архив А.М. Горького при Институте мировой литературы имени А.М. Горького РАН. КГ -- П. 43 -- 10 -- 14. Ласковая Фанни Григорьевна. Письмо А. М. Горькому. С. 1.

^[47] Если учесть, что Ласковая получила все-таки максимум -- 45 рублей. К сожалению, из текста ее письма это неясно.

^[48] Архив А.М. Горького. КГ--П. 53--13--13. Никандров Н.Н. Письмо А.М. Горькому. 8 декабря 1916 г.

^[49] См.: Рожков Н.А. Письмо Горькому. 4 ноября 1915 г. // Архив А.М. Горького. КГ--П. 66--3--4.

Размещено на Allbest.ru