Отличительной чертой этой серии стало указание на то, что авторские права принадлежат индивидуальному предпринимателю Воробьеву В. А. Видимо, вопрос с правами на тексты Ерофеева не разрешится ещё долго, и в ближайшие годы читатель всё ещё может ожидать появления книг, подготовленных несколькими разными издательствами. Парадоксально, что при явном нарушении существующего в области защиты авторских прав законодательства, с позиций потребителя подобные прогнозы можно расценивать как несомненное благо.

Практика последних лет показала, что передача исключительных прав на издание ряда произведений лишь негативно сказывается на качестве продукта, то есть самой книги. Отсутствие естественной конкуренции лишает издателя мотивации к добросовестному исполнению своих обязанностей, ведь если на прилавках можно найти только один вид продукта, при наличии спроса (а спрос на творчество Ерофеева с годами отнюдь не падает) читателю придётся покупать то, что ему предлагают. К сожалению, это правило действует, даже если в процессе подготовки издания были допущены серьёзные огрехи.

2. Особенности редакторской подготовки поэмы «Москва - Петушки»

2.1 Особенности подготовки основного текста

Первым редактором Венедикта Ерофеева был известный филолог, переводчик и литературовед Владимир Муравьёв. Он участвовал в диссидентских кружках рубежа 1950 - 60-х годов, был однокашником (на филологическом факультете МГУ), близким другом, а с 1985 г. - и крестным отцом Венедикта Ерофеева. У Муравьёва хранились многие его рукописи, которые он готовил к печати после смерти автора - уже начиная с первого книжного издания. «Если говорить об учителе нелитературном, то - Владимир Муравьев. Наставничество это длилось всего полтора года, но все равно оно было более или менее неизгладимым. С этого все, как говорится, началось» - рассказывал сам Ерофеев в своём интервью газете «Московские новости».

Именно в подготовке Муравьёва выходил текст «Москвы - Петушков» вплоть до покупки прав на произведения Ерофеева издательством «Захаров». Он же является автором нескольких статей, которые не раз использовались в качестве сопроводительного аппарата книг - предисловий и послесловий. В его интерпретации поэма продолжает ряд произведений русской литературы, в которых мотив путешествия реализует идею правдоискательства («Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева, «Кому на Руси жить хорошо» Некрасова, «Чевенгур» Платонова и др.) и воскрешает традицию использования возведённой в степень абсурда иронии, восходящую в русской литературе к Козьме Пруткову, позднему Салтыкову-Щедрину, а в литературе мировой - в первую очередь к Франсуа Рабле и традициям европейской карнавальной культуры. Для Муравьёва такая, по его выражению, противоирония в сочетании с черным юмором является основой поэмы, которую, однако, в ней замечают не все. Алкоголь оказывается в поэме заменителем карнавала, питейные подвиги и сквернословие подаются в раблезианских масштабах и создают атмсферу особого трагикомизма, печальная сторона которого как раз обращена к радищевским традициям. Но, несмотря на авторитет Муравьёва-редактора, его подход, скорее, является исключительным.

Поэтому другие исследователи рассматривают поэму в контексте общественных умонастроений, вызванных крахом шестидесятнических иллюзий, и находят там противостоящие тоталитаризму сочетание культурной изысканности с вызывающей грубостью, превращение обыденного и бытового в художественное, свидетельства перемещения внимания поколения с общественного на частное. В большей или меньшей степени, но всё перечисленное действительно вполне можно отнести к тексту Ерофеева. И не только это. «Многочисленные обманки, симулакры постсентименталистов, противопоставляющих классицистскому единству смешение места, времени и действия, симультанность интерпретации, создают мелодраматический фон этого диссидентского крыла постмодерна», пишет Н. Маньковская. «Интерес к руссоизму, романтизму, дионисийским мотивам, пристальное изучение творческого опыта Коро, Пуссена, де Шовенна, Сезанна, Мане, Сёра, Гогена, Дега создают почву для развития лирической струи постмодернизма, чье кредо - благородство и серьезность творчества» Маньковская Н. Б. Париж со змеями (Введение в эстетику постмодернизма). - М.: ИФРАН, 1995. - с. 131-132.

Глубинная сложность структуры этого произведения, как и сложность всех предпосылок его создания, настолько высока, что ни один литературовед или текстолог не в силах обрисовать полную картину. В попытках объяснить текст быстро и просто высказывались и несколько абсурдные мнения. Например, в своей статье «Страсти по Ерофееву» Вайль П., Генис А. Страсти по Ерофееву // Кн. обозрение. - М., 1992. - № 7. - С. 8-12. П. Вайль и А. Генис отстаивали мысль о том, что «Петушки» это «фантастический роман в его утопической разновидности. Вен. Ерофеев создал мир, в котором трезвость - аномалия, пьянство - закон, а Веничка - пророк его». И в определённой степени это тоже справедливо. Но ещё более интересную идею высказал Пётр Вайль в своей работе, написанной уже без соавтора: «Существует несомненная близость между Ерофеевым и Борхесом. Простодушное ерофеевское повествование так насыщено аллюзиями из истории, политики, богословия, литературы, музыки, что комментарий к книге «Москва - Петушки» во много раз превзойдет ее объем. С Борхесом Ерофеева сближают и страсть к классификациям (регистрация грибных мест, составление антологий, графиков температур), и бесконечные ассоциации в книге, которые выглядят оглавлением пособия по истории культуры» Вайль П. Пророк в отечестве: Веничка Ерофеев... между прозой и позой // Независимая газета. - М., 1992. - № 90. - С. 14-15..

Всё перечисленное выше, а в особенности - последняя цитата, объясняет, почему же существует огромное множество работ, посвящённых главной книге Ерофеева, и при этом - почему она до сих пор публикуется без надлежащего справочно-сопроводительного аппарата. Правильнее даже ставить вопрос не столько о наличии и качестве комментариев к «…Петушкам», сколько о самой возможности их составления.

Если же говорить о вопросах редакторской подготовке самого текста поэмы, то, как ни странно, тут всё гораздо проще. Поистине энциклопедический ум автора и его природный литературный дар в сочетании с нетривиальной формой самого произведения позволили создать текст, практически не ставящий перед редакторами действительно сложные задачи. Да и сам Ерофеев остался доволен готовым текстом настолько, что когда в различных интервью ему задавали классический вопрос «что бы вы сейчас хотели поменять в вашей книге?» отвечал: «Ничего».

На данный момент существуют две основные редакции. Первая из них легла в основу всех отечественных публикаций с 1989 по 2004 год. Это текст, подготовленный Владимиром Сергеевичем Муравьёвым на основе экземпляра рукописи, отданного ему на хранение самим Ерофеевым. Никаких значительных изменений с редакцией Муравьёва на протяжении пятнадцати лет не происходило - только исправлялись случайные опечатки, а отдельные издательства отважились напечатать поэму без цензуры в отношении сниженной лексики, изначально заменённой многоточиями.

Яркий пример этой редакции - книга, вышедшая в 1990 году в издательсве «Интербук» в мягкой обложке с достаточно скромным оформлением. Первые 10 страниц в ней отведены под предисловие, написанное Владимиром Муравьёвым, указанным в выходных данных в качестве редактора.

Предисловие к этой книге начинается так: «Предисловие, автор которого не знает, зачем нужны предисловия и пишет нижеследующее по инерции отрицания таковых, пространно извиняясь перед мнимым читателем и попутно упоминая о сочинении под названием «Москва - Петушки».

Такое начало забавно для филолога, литературоведа и опытного переводчика, каковым и являлся Владимир Сергеевич. И, тем не менее, предисловие не столько исполняет функции ознакомления читателя с предлагаемым произведением, сколько является самостоятельным публицистическим текстом, своеобразным большим эссе на тему, которое довольно осторожно и изредка касается вопросов, напрямую связанных с поэмой Ерофеева. Среди прочих затрагиваются такие темы, как предисловие к первому журнальному советскому изданию «…Петушков», новизна подачи сюжета в поэме, параллели с творчеством Рабле и чёрный юмор. Подобное предисловие может являться своеобразным «противовесом» журнальному, обозначающему основную идею произведения как «исповедь советского алкоголика», однако же не несёт никакой действительно полезной информации ни для рядового читателя, ни для профессионала.

После предисловия начинается основной текст. Традиционное «Уведомление автора» о главе «Серп и молот - Карачарово» уже присутствует в этом издании и напечатано довольно оригинально: на одной полосе дана копия рукописи, после чего - обычный наборный текст, полностью повторяющий оригинал. Благодаря этому, можно заметить отличия, приобретённые новым изданием «Захарова».

По окончании основного текста читателю не предлагается даже оглавление. Последний разворот книги - это последняя страница поэмы на левой стороне и оборот обложки - на правой. Все выходные данные помещены на оборот титула, так как концевой титульный лист, разумеется, отсутствует. Таким образом, это типичное для начала 90-х массовое издание, практически лишённое аппарата, содержащее довольно большое количество опечаток и весьма слабое с точки зрения полиграфии.

Как уже упоминалось, вплоть до середины 2000-х за основу всех изданий бралась всё та же редактура Муравьёва. В частности, он помогал готовить книги Ерофеева, выходящие в издательстве «Вагриус» вплоть до своей смерти в 2001 году. Но особенности издания такого неординарного произведения в советских условиях вынуждали вносить определённую правку. К тому же, когда появилась возможность печатать произведения, много лет находившиеся под запретом, издательства стали торопиться удовлетворить спрос, вследствие чего качество готового продукта - книги - в целом серьёзно упало. Не исключение и описанное первое «интербуковское» издание Ерофеева, в котором допущено достаточно много чисто технических ошибок, различных опечаток и неточностей. В захаровском же издании сразу бросается в глаза пометка на титульном листе: «Первое в России издание полного авторского текста». Такое заявление обусловлено тем, что издательство «Захаров», по сути, впервые с момента первого издания провело новую комплексную подготовку текста к печати.

Наиболее полной за всю историю поэмы можно было считать её израильскую публикацию в журнале «Ами» 1973 года, выпущенную впоследствии также фотомеханическим способом отдельной книгой в парижском издательстве YMCA-Press в 1977 году. Один из экземпляров журнала попал домой к самому Венедикту Васильевичу, и он внёс туда рукописную правку. Этот журнал хранился в семье писателя, и именно он впоследствии лёг в основу для полного «захаровского» издания. Причём если другие произведения Ерофеева (малая проза, «Записки психопата») выходили в этом издательстве без какой-либо серьёзной работы над текстом (с пометкой «сохранены авторская орфография и пунктуация»), то «Москва - Петушки» удостоились редакторской подготовки самого Игоря Захарова. Её наличие осложняет (если не просто делает невозможным) процесс выявления авторской правки в сравнении с предыдущими изданиями. С другой стороны, сравнение книг издательств «Интербук» 1990 года и «Захаров» 2004-го (см. приложение) не выявило серьёзных разночтений вроде добавленных или убранных крупных фрагментов текста. При этом новая книга не получила практически никакого сопроводительного аппарата, что позволяет классифицировать издание только как массовое. К сожалению, аппарат во всей серии, в отличие от оформления, оказался довольно бедным. Практически все тома вызывают какие-либо нарекания, не стало исключением и издание «…Петушков», включающее помимо поэмы только содержание, аннотацию и выходные данные. Однако относительно соблюдения правил набора, отсутствия/наличия опечаток и вёрстки текст всё же подготовлен заметно лучше, чем в «Интербуке».

Есть, однако, у вопроса определения канонического текста поэмы и обратная сторона. В воспоминаниях Владимира Сергеевича Муравьёва приводится история его первого ознакомления с поэмой и дальнейшей работы с её текстом. История эта началась с того, что Ерофеев однажды принёс Муравьёву тетрадку с рукописью. Просмотрев выборочно несколько фрагментов, Владимир Сергеевич понял, что это уже не любительские пробы пера и даже не «исповедальная проза», а настоящая, серьёзная и взрослая работа. И неудивительно, что, зная характер друга, рукопись он отказался возвращать до того момента, пока она не будет перепечатана. Как показало будущее, это был мудрый шаг, ведь впоследствии одно произведение, роман «Дмитрий Шостакович» Ерофеев действительно потерял по рассеянности. Точнее, по его словам, авоську с рукописью романа и двумя бутылками бормотухи украли в электричке. Поэму же удалось благополучно перепечатать всего за сутки, но вычитать текст и сравнить его с оригиналом Муравьёв тогда не успел. В итоге эта работа была отложена на 30 лет, до начала подготовки книжного издания в «Прометее», где и вышел первый текст, который можно считать более или менее аутентичным. Ведь в альманахе «Весть» и книге, изданной YMCA-press, всего на 130 страницах Муравьёвым впоследствии было обнаружено 1862 неточности! Это были и простые опечатки, и смысловые ошибки, и неправильно расставленные знаки препинания, и несоответствующие оригиналу инверсии. Исправлены ли они в издании «Захарова», подготовленном по заграничной публикации - неизвестно, ведь доступа к оригиналу рукописи у исследователей нет.

В свете всего перечисленного остаётся лишь принять за канонический текст последнюю из опубликованных на сегодняшний день редакций поэмы, поверив издателю и правообладателю на слово.

Впрочем, различия в текстах книг, подготовленных Владимиром Муравьёвым и Игорем Захаровым большей частью малозаметны, хотя и разнообразны. Характерных особенностей немного - в первую очередь бросается в глаза замена в издании 1990 года наиболее «крепких» выражений на многоточия с соответствующими окончаниями, тогда как современной книги цензура не коснулась (в приложении эти отличия не указаны) Также можно заметить, что в наборе старого издания отсутствуют пробелы после кавычек, вопросительных и восклицательных знаков перед тире и отбивка тире в названиях глав. Прямая речь ангелов в новом издании дана диалогами - с абзацем и тире в начале каждой фразы, а также выделена курсивом. Это соответствует замыслу автора: «…всё, что они говорят - вечно живущие ангелы и умирающие дети, - всё так значительно, что я слова их пишу длинными курсивами, а всё, то мы говорим - махонькими буковками, потому что это более или менее чепуха». В старом же издании прямая речь в этих случаях заключена в кавычки, дана прямым светлым начертанием, причём - с разрядкой, сделанной обычными (не неразрывными) пробелами, что приводит к недопустимому переносу отдельных букв на другие строки - разумеется, без обозначения переноса. Впрочем, в отдельных местах в новом издании разрядка также сохраняется.

Остальные отличия можно разделить на:

- пропущенные/добавленные слова и фразы (проходил по Москве с севера на юг / проходил с севера на юг);

- неправильный выбор паронима в одном из изданий (в качестве утреннего декохта / в качестве утреннего декокта);

- пунктуационные отличия (поэтому, там же, на Каляевской / поэтому там же, на Каляевской);

- различные формы одного слова (никто этого не знает / никто этого не узнает);

- различия в наборе (г о с п о д ь м о л ч а л / господь молчал);

- разные грамматические построения (Нет. После охотничьей / Нет, после охотничьей)

- отсутствие запятых после сокращённых обозначений величин измерения в старом издании (Белая сирень - 50 г / Белая сирень - 50 г.) и некоторые другие, не так часто встречающиеся.

Подробный список отличий в первой половине поэмы представлен в приложении в виде таблицы.

2.2 Особенности подготовки аппарата

Первое наблюдение, бросающееся в глаза при работе с изданиями Венедикта Ерофеева - бедственное состояние аппарата практически в каждой книге. Причём справедливо это как для поэмы «Москва - Петушки», так и для книг, включающих менее известные произведения. Для художественной литературы такого рода (с ярко выраженной постмодернистской чертой центонного характера текста) первостепенными элементами аппарата являются предисловия и послесловия, комментарии, а также сопровождающие их указатели и библиографические ссылки.

Достаточно проглядеть первую главу данной работы, чтобы увидеть - наиболее часто роль предисловия выполняли статьи Владимира Муравьёва. В первой же из них читателю давалось понять, что наличие в книге предисловия - не столько попытка исполнения необходимых задач, сколько желание издателя просто «держать марку». Но этот подход, как оказалось позднее, был не так уж и плох, поскольку в последующие периоды даже такой мотивации не всегда хватало - если не для написания нового текста, то хотя бы для размещения в книге одной из уже существующих, подходящих для исполнения функций предисловия статей.

Другими авторами подобных сопроводительных текстов были Михаил Эпштейн, Евгений Попов, Алексей Яблоков, но их работы не удостаивались частых публикаций - возможно, потому что были сильнее связаны с конкретными изданиями, чем тексты Муравьёва, и рассказывали читателю не только об авторе и произведении, но и о конкретных книгах, а также целях и задачах, стоявших перед издательствами в процессе их подготовки. Связь эта, однако, во всех работах недостаточно сильна - во всяком случае, не настолько, как эссеистическое начало, присутствующее практически в каждом предисловии. Интересно узнавать из предисловий о параллелях в творчестве Ерофеева и Рабле и о противопоставлении чёрного юмора в русской поэме трагизму и безнадёжности антиутопии «1984» Оруэлла (как у Муравьёва в издании «Интербука»). Интересно - о букве «Ю», как главной составляющей слова «люблю» и созвучии имени «Веня» финскому слову, обозначающему в переводе «я - русский» (как у Попова в печально известном комментированном издании «Вагриуса»). Интересно - о деликатности русских алкоголиков и обаянии мифологии декаданса (как у Эпштейна в сборнике от издательства «Х.Г.С.»). Но действительно ли это - темы, достойные выноса на обсуждение с читателем, только открывшим книгу?

Пожалуй, в этом разрезе выгоднее всего смотрится предисловие к сборнику «Мой очень жизненный путь» 2003 года выпуска. На двух страницах, скромно озаглавленных «От издательства» (имеется в виду «Вагриус») представлена - причём не безвкусно и сухо, а достаточно занимательно - почти вся необходимая информация. Из текста предисловия можно узнать, что автор книги - большой писатель, проживший 52 года, создавший одну гениальную поэму и ещё несколько менее значимых и менее объёмных произведений, которые читатель также найдёт в этом издании. Что «Вагриус» на момент выпуска книги - обладатель исключительных прав на публикацию текстов Ерофеева, и что данный сборник приурочен к шестидесятипятилетию писателя. Что впервые представляются широкой публике «Записки психопата», и что недавно завершилась работа по расшифровке записных книжек, изданных отдельным томом. В целом же, данное предисловие - неплохой образец лаконичности и содержательности, которых так не хватает всем остальным.

Что касается послесловий, то они в издательской истории Ерофеева практически не прослеживаются. Вспоминаются лишь сомнительные «Записки редактора психопата» из подготовленного «Захаровым» издания, собственно, «Записок психопата» и воспоминания друга Ерофеева, Игоря Авдиева, посещённые в конце сборника «Оставьте мою душу в покое». Кардинальные различия этих двух текстов (а также предназначенных им функций) практически не позволяют выводить какие-либо закономерности кроме одной - послесловия для книг Ерофеева у издателей непопулярны. Причины тому - и отсутствие подходящих готовых материалов, и нежелание делать лишнюю, по мнению современных редакторов, работу. Непосредственно же для поэмы «Москва - Петушки» в этой категории существует разве что встречающийся иногда в Интернете текст под названием «Несколько малосвязных отрывков из послесловия к не увидевшему свет однотомнику Венедикта Ерофеева», написанный Игорем Авдиевым.

Отдельный большой вопрос - комментирование поэмы. Дело действительно нужное, серьёзное, и - увы - всё ещё бесконечно далёкое от завершения (хотя отдельные попытки всё-таки предпринимались).

В 1996 году появились первые полноценные «Комментарии к поэме “Москва - Петушки” Венедикта Ерофеева», написанные московским семиотиком, математиком, логиком, философом, лингвистом, литературоведом и кандидатом физико-математических наук Юрием Левиным по просьбе австрийского слависта Хайнрика Пфандля для западной аудитории и выпущенные издательством Graz. Комментарий Юрия Левина ценен не только для читателей, интересующихся творчеством Ерофеева - это ещё и первый в российской литературоведческой науке пример детализированной комментаторской работы с постмодернистским текстом.

Комментарий был предназначен для человека, читающего поэму в переводе и не знающего русского языка и реалий, ведь даже западные специалисты в области русистики, по свидетельству Пфандля, понимают Ерофеева с трудом. Таким образом, задача Левина была гораздо шире, нежели просто толкование отдельных межтекстуальных цитат и аллюзий - он должен был передать мироощущение русского человека соответствующей эпохи. Предметом комментирования стали лексика и фразеология, не нашедшая отражения в общераспространённых лексических и фразеологических словарях; реалии русской и советской жизни, культуры и истории; литературные цитаты, подтексты и отсылки. Комментариям предшествует краткое введение - «Вступительные замечания о поэме в целом», где отмечается парадоксальное несоответствие низкого предмета изображения и изысканного высокого стиля, а также отмечается использование центонного принципа в русской литературной традиции вне постмодернизма. Отдельно указывается на нетождественность лирического героя реальному автору и объясняется, почему же прозаический текст назван поэмой. Отмечается особенность кольцевой композиции.

Левин говорит о предметах поэмы - «низкой жизни» и «плебейском» антураже, сочетающихся с изысканным традиционным литературным стилем. Замечает он и характерную для постмодернизма «гипертекстовость» - многочисленные явные и скрытые цитаты, отсылающие читателя к другим произведениям. Такое противоречие поднимает низкое до высокого и снижает возвышенное до плебейского, и им проникнута вся поэма. При этом доминирует тенденция к порыву из низкого, грязного, телесного к чистому, высокому, духовному. Два главных полюса цитат в тексте поэмы - Библия (особенно Новый Завет, Песнь Песней и Псалтирь) и пропагандистская советская публицистика в сочетании с литературой соцреализма и взятыми на вооружение советской пропагандой цитатами из русской классики. А пространство между этими крайностями заполняют литература сентиментализма, русская поэзия и русская проза XIX века. Левин, изучавший литературу с позиций логики, заметил, что основу эрудиции писателя составляют имена, входящие в школьную программу по литературе и истории, на что наслоилось влияние советского радио и прессы, а также достаточно бессистемное «внепрограммное» чтение, круг которого имеет свой центр - Библия, и особенно Евангелие. Однако исследования Ю. И. Левина показывают, что Ерофеев читает, глубоко и бесконечно переживая литературу - гораздо глубже любых учебных программ. Особенно относится это к русской поэзии XIX-XX вв.

В соответствии с комментариями Левина, Библия является источником основных мотивов поэмы. Сквозь весь текст проходит евангельская тема смерти и воскресения - смерть и воскресение Иисуса, воскрешение Христом Лазаря и дочери начальника синагоги, а также чудесное исцеление больных. От сентименталистских источников идут такие черты, как сам жанр сентиментального путешествия; система названий глав по населенным пунктам; плавное перетекание текста из главы в главу; многочисленные отступления от основной линии повествования; игра на переходах высокого и низкого. Присутствуют многочисленные отсылки к произведениям Достоевского, наиболее заметными из которых являются способ повествования (внутренне диалогизированный монолог, разговор с самим собой, перебиваемый обращениями к читателю и предполагаемыми репликами читателя) и подача темы пьянства в торжественном тоне, характерном для Мармеладова из «Преступления и наказания». Нередко «достоевские» мотивы и стилистика переплетаются с библейскими. Причём именно на связь с творчеством Достоевского делает особый упор Ю. Левин. Временами складывается впечатление, что именно ради нахождения таких параллелей и была проделана вся его работа.

Что же касается качества предлагаемой читателю работы, то о нём наиболее ёмко отозвался лексикограф и фольклорист Алексей Плуцер-Сарно, занимавшийся, в том числе, и вопросами комментирования поэмы Ерофеева: Комментарий Левина в лучшем случае тавтологичен, то есть реалии интерпретируются через реалии, слова поясняются через самих себя. Например, «бакинские промыслы» определяются как «промыслы в Баку». В других случаях комментарий содержит грубейшие ошибки и неточности. Так, «сельпо» определяется как «сокращение от сельская потребительская кооперация». На самом деле это не «кооперация», а «общество» (нетрудно было бы проверить).

Иногда Юрий Левин демонстрирует полное незнакомство с реалиями жизни. Он даже не стал выяснять, где работает главный герой, расшифровывая предположительно ПТУС как "что-то вроде производственно-технического управления строительства", хотя Веничка Ерофеев, укладывая кабель, конечно же, работал в Управлении связи. Комментарий - не место для предположений, когда речь идет о легко проверяемом по общеизвестным источникам материале. Так, аббревиатура ПТУС имеется во всех изданиях «Словаря сокращений русского языка» Плуцер-Сарно А. Ю. Разве можно грустить, имея такие познания! (Комментарий к комментарию Э. Власова к поэме В. В. Ерофеева «Москва - Петушки») // Новый мир. - М., 2000. - № 10. - С. 217.

Таким образом, после рассмотрения отдельных аспектов, становится понятно, что вид комментария - смешанный, поскольку в него включены различные аспекты - историко-литературный, литературный, лингвистический и реальный. При этом он не совсем полон, не всегда интересен для отечественного читателя и местами довольно схематичен.

Второй существующий комментарий к «Петушкам» принадлежит перу Эдуарда Власова и не только не идеален, но и попросту абсурден и комичен. Евгений Попов, автор предисловия к вагриусовскому «комментированному» изданию поэмы, отозвался о тексте Власова иронично: «Сочинение его живо, любопытно, хотя и грешит кой-какими неточностями, которые читатель пусть обнаружит (или не обнаружит) сам. И поспорит, хотя бы мысленно, с этим талантливым исследователем, который и сам не чужд (согласно русско-японской традиции) слегка уязвить за своемыслие и волюнтаризм других своих коллег - г-жу Гайсер-Шнитман, бывших тт., а ныне гг. Паперно, Гаспарова, Левина и других уважаемых, которые не покладая рук и перьев тоже разъясняли жедающим СМЫСЛ тайной ерофеевской свободы, но, к сожалению, не попали в этот том».

Неточностей и несуразностей, однако, много. Во-первых, комментарий Эдуарда Власова, как и комментарий Юрия Левина, изначально был рассчитан на зарубежного читателя, причём даже не европейского, а японского - впервые данный текст был издан в Славянском исследовательском центре при Хоккайдском университете в 1998 году. Позднее он был перепечатан «Вагриусом» в качестве замены научного аппарата для русскоязычного издания поэмы. Некоторые наиболее очевидные ошибки и недостатки в отечественном издании были исправлены, но, например, в нём не оказалось информации для читателя - о структуре комментария и принципах работы с текстом поэмы. Предисловие, освещающее эти вопросы, осталось только в японском издании, причина чего, впрочем, вполне ясна. Там Власов открыто пишет: «Комментируемые места из “Москвы - Петушков” я цитирую по имеющейся у меня с незапамятных времен самиздатовской копии, где не хватает нескольких страниц, поэтому комментарий получился далеко не полный. Тотальной сверки цитат из Ерофеева по посмертным, официальным изданиям поэмы я не проводил...» и «Цитирую источники только с указанием номеров частей, глав, сцен, действий, актов - я сам в этом ничего не понимаю и часто путаю». О принципе подбора материала и его читательском адресе автор пишет так: «Короче говоря, я выкурил еще тринадцать трубок и решил запихнуть под одну обложку то, что должен знать и носить в своем сознании и своей памяти потенциальный автор очередных "Москвы - Петушков". Естественно, в разумном, то есть, увы, ограниченном, объеме. Прямой адресат книги этой, стало быть, не иностранный почитатель “Москвы - Петушков”, лезущий на стенку от непонимания аллюзий и цитат, а будущий Венедикт Ерофеев, так сказать, Ерофеев-2. Для него это обязательное чтение. Для всех остальных -- факультативное» Ввиду труднодоступности японского издания, данные фрагменты цитируются по данной статье:
Плуцер-Сарно А. Ю. Разве можно грустить, имея такие познания! (Комментарий к комментарию Э. Власова к поэме В. В. Ерофеева «Москва - Петушки») / Алексей Плуцер-Сарно // Новый мир. - М., 2000. - № 10. - С. 215-226. Такой ничем не оправданный подход стал причиной появления отдельных комментариев, поясняющих фрагменты, которых в каноническом тексте поэмы нет. При этом, по всей видимости, произведение в данном издании «подгоняли» под комментарий, поскольку отдельные комментируемые фрагменты не соответствуют каноническому на тот момент тексту - редактуре В. Муравьёва (Владимир Сергеевич скончался в июне 2001 года, когда книга уже вышла в свет, но, по всей видимости, активного участия в её подготовке принимать уже не мог). Например, Власов комментирует фрагмент «я выйду во всем черном, обаятельная такая, и тебе всю морду поцарапаю, собственным своим кукишем!» Ерофеев, В. В. Москва - Петушки / Венедикт Ерофеев ; [комм. Э. Власова]. - М.: Вагриус, 2000. - С. 386, тогда как и в старом тексте подготовки Муравьёва, как и в ныне каноническом подготовки Захарова (имеющим, к слову, самую тесную связь с первой самиздатовской копией, которую, собственно, комментирует Власов), можно прочитать: «а я выйду во всем черном, обаятельная такая, и тебе всю морду исцарапаю, безымянным пальцем!» Ерофеев, В. В. Москва - Петушки / Венедикт Ерофеев. - М.: Захаров, 2005. - С. 85 Разница же между редактурами Муравьёва и Захарова исчерпывается запятой перед словом «безымянный». Таким образом, становится непонятным, по какому источнику печатается сама поэма - или на каких основаниях её текст подвергся изменениям по воле комментатора.

Одними неточностями в тексте дело не ограничивается. Более того - указанные в комментарии цитаты часто отсутствуют в соответствующих источниках. Обращаясь к религиозному пласту поэмы, комментатор часто ссылается на Библию, но, например, фраза «Бог благ» отсутствует в 5 и 7 главах Второй Книги Царств, а также в 117-м псалме Псалтири; «Господи Боже наш: ибо мы на Тебя уповаем...» также нет во Второй Книге Царств, хотя Власов ссылается на неё. Цитата «Во имя Твое попрем ногами восстающих на нас» не принадлежит 43 или 62 псалму Псалтири. Все примеры взяты с двух соседних страниц комментария Ерофеев, В. В. Москва - Петушки / Венедикт Ерофеев ; [комм. Э. Власова]. - М.: Вагриус, 2000. - С. 311 - 312, что указывает не только на сомнительное качество работы его автора, но и на недобросовестность редакторов, не сверивших цитаты с первоисточниками. Подобные действия составителя комментария и издателя являются примером вопиющей профессиональной недобросовестности и совершенно недопустимы.

Состав комментариев в большей степени обусловлен личными ассоциациями автора и часто не соотносится с текстом Ерофеева; в частности приводятся цитаты из литературы 70-х, которая сугубо хронологически не могла оказать интертекстуальное влияние на поэму. Например: «…у Высоцкого: “Мы пили всё, включая политуру, - / и лак, и клей, стараясь не взболтнуть” [Летела жизнь, 1978]» Ерофеев, В. В. Москва - Петушки / Венедикт Ерофеев ; [комм. Э. Власова]. - М.: Вагриус, 2000. - С. 317 или «У Аксёнова читаем: “В метро. Гул. Шлёпанье подошв. Брехня. Смех. Лай. Смехолай. Голос книготорговца: новое о происках мирового сионизма! Естественно, первый покупатель - еврей. Советский еврей. Умный усталый хитрющий трудящийся еврей. Умный усталый хитрющий патриотически настроенный трудящийся еврей-специалист по космосу, по скрипке, по экономике, секретнейший по шахматам тренер коренного населения” [Аксёнов, 1980, 20]» Ерофеев, В. В. Москва - Петушки / Венедикт Ерофеев ; [комм. Э. Власова]. - М.: Вагриус, 2000. - с. 214. Также приводятся цитаты, случайным образом скомпонованные из разных мест в одном источнике. «…при сверке приведенной Власовым цитаты с текстом романа Гамсуна “Голод” выясняется, что первая ее часть взята со страницы 128 (“Раздавленный, я признал, что это действительно гадко...”), вторая -- со страницы 149 (“она обвивает рукой мою шею... другой рукой она начинает сама расстегивать пуговицы, еще и еще...”), и наконец реплика: “Но, моя дорогая! -- сказал я в замешательстве. -- Я никак не пойму... право, никак не пойму, что это за игра...” -- находится на стр. 151 (Гамсун Кнут. Собр. соч. Т. 1. М., 1991). Так разрозненные цитаты вырываются комментатором из контекста, а затем свободно и смело компонуются» Плуцер-Сарно А. Ю. Разве можно грустить, имея такие познания! (Комментарий к комментарию Э. Власова к поэме В. В. Ерофеева «Москва - Петушки») // Новый мир. - М., 2000. - № 10. - С. 217. Отдельные наполненные иронией фрагменты поэмы поясняются буквально, тогда как другие, требующие серьёзного детального разбора, просто сопровождаются цитатой из мировой литературы на усмотрение Власова. При этом уход от предмета комментирования является осознанным и обусловлен своеобразной тенденцией «постмодернистскому произведению - постмодернистский комментарий». Бульшая его часть только разрушает восприятие произведения. Те же комментарии, в которых автор действительно пытается дать толкование текста, обычно либо бессодержательны и примитивно прямолинейны («сучий потрох - крепкое ругательство»), либо неверны (праздник Ивана Купалы - народный православный праздник в честь библейского Иоанна Крестителя). Недостоверна информация по практически всем упомянутым алкогольным напиткам и многим закускам; зачастую она противоречит реальности, общедоступным словарям и просто здравому смыслу (например, исправленное у «Вагриуса», но присутствующее в японском издании упоминание о том, что овощные голубцы - это блюдо из мясного фарша).

Составляет неудобства и характер подготовки тома, включающего в себя поэму и комментарий Власова. Объём аппарата, превышающий комментируемый текст в четыре с половиной раза, не позволил расставить в основном тексте ссылки и сноски, что не даёт читателю заранее узнать, какие именно фрагменты были пояснены. Сквозной же поиск по комментариям осложнён отсутствием в них заголовков - они заменены на номера глав. Учитывая то, что в основном тексте рядом с заголовками эти номера не проставлены, а содержание в конце тома не включает в себя разбивку поэмы на главы, структурную подготовку книги можно расценивать как крайне неудовлетворительную. К тому же, сами комментарии неконкретизированы, расплывчаты и включают множество необязательных аллюзий, что делает их более пригодными для отдельного сплошного чтения, а вовсе не для получения справки по конкретному вопросу. Подобный характер самостоятельного сочинения, стилизованного под комментарий, объединяет работы Левина и Власова.

Забавно также, что в обоих существующих комментариях к такому произведению, как «Москва - Петушки», по мнению Алексея Плуцер-Сарно, практически не содержится достоверных и содержательных справок, относящихся к теме пития. Комментарий Левина, например, на слове «портвейн» отсылает читателя к вермуту и хересу, хотя этот сложнейший в приготовлении напиток с колеблющимся содержанием спирта от 17 до 20%, а сахара - от 5 до 14%, выпускающийся сотнями белых, розовых и красных сортов имеет с двумя другими очень мало общего. Другая серьёзная ошибка допущена в упоминании о реальном употреблении для выпивки всех компонентов веничкиных коктейлей кроме шампуня, указывающем на непонимание Левиным своеобразного ерофеевского юмора.

У Власова же и вовсе «Названия напитков даны неправильно или не полностью, крепость их не дана вообще или указана неверно, этимологии неправильны, о стереотипах поведения и традициях пития не сказано ни слова. Даже объем граненого стакана указан неправильно: “Что же касается стакана, то речь идет, без сомнения, о классическом советском граненом стакане из толстого дешевого стекла, объем которого равнялся 250 мл”. Конечно же, традиционный советский граненый стакан - 200-граммовый» Плуцер-Сарно А. Ю. Не надо смешивать портвейн с хересом: русский быт в комментариях к поэме Венедикта Ерофеева / Алексей Плуцер-Сарно // Ex libris НГ. - М., 1999, №5. - С. 16.

Разумеется, пользоваться комментариями, искажающими смысл текста, лишёнными структуры, научного подхода к составлению, вдумчивого проникновения в содержание произведения и его толкования не представляется возможным. Авторы, опубликовав откровенно слабые работы, попросту дискредитируют себя в глазах не только специалистов, но и простых читателей.

Желающим серьёзно ознакомиться с поэмой «Москва - Петушки» по-прежнему можно рекомендовать только чтение отдельных фрагментов рассмотренных комментариев, а также различных многочисленных узкоспециализированных статей в прессе и тематических научно-исследовательских работ. Однако комментарий Левина не всегда легко найти; адаптировать и выпустить его, включив в одну книгу с самой поэмой, ни одно издательство не взялось, а комментарий Власова изобилует гораздо большим количеством неточностей и ошибок. В любом случае, на сегодняшний день доступного и достойного единого справочного аппарата к поэме не существует, и очевидно, что одному энтузиасту составить его практически невозможно - требуется работа коллектива профессионалов из различных областей языкознания, литературоведения и культурологи, что в нынешних условиях существования книгоиздательской отрасли и книготоргового рынка практически невозможно. Но именно эта сложность и многослойность текста, требующего к себе особого внимания, является наиболее яркой характеристикой таланта и эрудиции его автора.

Нельзя не отметить, что в дополнение к будущим полноценным комментариям (если таковые когда-нибудь появятся) понадобятся также качественные указатели и библиографические списки. Пример работы Эдуарда Власова показывает, что в случае с произведениями Ерофеева комментарии включают массу имён и названий. Это связано, в первую очередь, с высочайшим уровнем интертекстуальности. У читателя может возникнуть необходимость найти в основном или вспомогательном тексте (это важно - не только в самой поэме, но и в комментариях к ней) упоминание той или иной персоналии или отсылки к произведению искусства. Составление решающего эту проблему указателя - большой труд, но именно нехватка подобного элемента аппарата весьма заметна при работе с выпущенным «Вагриусом» комментированным изданием. Библиографический список, напротив, в нём присутствует, но является, скорее, просто перечнем источников, которыми пользовался Власов. К тому же вызывает нарекания грубое нарушение стандартов оформления библиографических ссылок.

Итак, список претензий и пожеланий к подготовке изданий Ерофеева очень велик, и именно аппарат является наиболее слабой частью практически всех книг, выпущенных на сегодняшний день. Озаботятся ли издатели исправлением ситуации - неясно, но сложившаяся ситуация показывает не только на отдельные допущенные промахи, но и на плачевное состояние отечественного книгоиздания в целом. Ведь просто сверстать и напечатать текст, спрятав его под красивую обложку, несложно. Гораздо труднее соблюсти профессиональную добросовестность и обеспечить читателя не только красивым, но и качественным продуктом, отвечающим как номинальным требованиям существующих стандартов, так и реальным нуждам.

Заключение

Подробный анализ выпущенных в СССР и России книг Венедикта Ерофеева показал, что за более чем 20 лет так и не появилось ни одного издания, способного в полной мере отвечать задачам научно подготовленного собрания сочинений, сборника или хотя бы моноиздания. На такую роль претендовала только одна книга с комментариями Эдуарда Власова, выпущенная «Вагриусом», но, к сожалению, выполненная работа оказалась халтурной.

Что же касается наиболее полного собрания сочинений Ерофеева, подготовленного издательством «Захаров» и состоящего из томов «Москва - Петушки», «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора», «Записки психопата», «Записные книжки 1960-х годов», «Записные книжки 1970-х годов» и «Малая проза», то его недостатки также вполне очевидны. «Малая проза» выпущена с комментариями всего на 4 страницы - по абзацу на произведение и с некорректно представленными названиями; именной указатель «Записок психопата» не содержит ссылок на текст, что сводит его функцию к разделению персонажей на вымышленных и реальных, о чём говорится в предшествующем ему примечании; комментарий записных книжек не связан с соответствующими фрагментами текста системой ссылок, а содержание не включает подробную рубрикацию, указывая только годы. В отдельных текстах присутствуют ошибки, авторское исправление которых в рукописях почему-то осталось незамеченным редакторами.

Проблемы подготовки действительно полноценного издания произведений Венедикта Ерофеева остаются нерешёнными. Спустя годы, приоритеты издателей не меняются, и попытки получить быструю прибыль сильно сказываются на качестве книг. Понятно, что в первую очередь для создания до сих пор отсутствующего качественного академического издания нужны соответствующие сопроводительные тексты - исследования произведений, комментарии и примечания, статьи. К сожалению, читательский интерес явно превышает интерес учёных-филологов и возможности издателей - поэтому до сих пор в качестве предисловий публикуются зачастую не предназначенные для такого использования статьи Владимира Муравьёва, а в качестве комментариев - ксерокопии рукописных текстов из личного архива писателя. Все остальные дополнительные тексты, встречающиеся в изданиях Ерофеева, включаются туда, скорее, ради соблюдения формальностей, и практически не несут полезной информации. Издателям же невыгодно привлекать исследователей и готовить аппарат «с нуля», так как подавляющему большинству потребителей интересны лишь сами тексты произведений. А серьёзных работ, которые при определённой переработке можно было бы использовать в качестве сопроводительных текстов, так и не появилось - найти можно лишь отдельные статьи, посвящённые, в основном, биографии писателя или небольшим исследованиям узкоспециальных вопросов, связанных с его творчеством.

Первостепенная задача обладателей прав на издание книг Ерофеева в настоящее время - не только окончательно избавиться от всё ещё встречающихся ошибок и опечаток, но и найти способ представить этого автора современному читателю наиболее подобающим сегодняшнему дню образом. Глубина текста поэмы, его феноменальная интертекстуальность подразумевают возможность и необходимость подробной трактовки и комментирования, хотя объём этой работы, несомненно, огромен. Другие произведения обладают сложной структурой и ещё более тесно, нежели «Москва - Петушки», связаны с реальной жизнью автора. Но целому пласту исследовательских работ ещё только суждено появиться. Поэтому формально новые издания отличаются от предыдущих лишь деталями (хотя и многочисленными), но - никак не подходом, который должен быть пересмотрен в самой основе.

Идеальное же научно подготовленное издание трудов Ерофеева должно включать помимо текстов произведений:

- биографию (более подробную, нежели встречающаяся в книгах и интернете краткая автобиография, поскольку именно в данном случае жизнь и творчество писателя максимально связаны между собой);

- предисловие к произведениям (раскрывающее роль Венедикта Ерофеева в отечественном литературном процессе конца XX века, как одного из первых русских постмодернистов, человека с необычной творческой судьбой, ставшего всемирно известным благодаря одному произведению, постоянно писавшего, но не оставившего после себя почти ничего оконченного);

- подробные комментарии к произведениям (в первую очередь историко-литературные, раскрывающие историю их создания и публикации (в случае с Ерофеевым - зачастую нетривиальную) и реальные, раскрывающие интертекстуальность произведений, а также разграничивающие часто встречающиеся у Ерофеева в одном произведении правду и вымысел), выполненные специалистами высокого уровня с изначальной ориентацией на отечественного читателя;

- подробный именной указатель с комментарием (в первую очередь - к записным книжкам и «Запискам психопата», где имена реальных людей зачастую встречаются наравне с вымышленными персонажами).

За всю двадцатилетнюю историю издания произведений Венедикта Ерофеева в России было выпущено около пятидесяти наименований книг, одинаково далёких от идеала и лишённых перечисленных элементов. К сожалению, процесс их публикации во многом затруднялся (и всё ещё затрудняется) ситуацией с авторскими правами, распорядиться которыми достаточно грамотно не удалось ни автору, ни его наследникам. После продолжительной борьбы с Albin Michel и «Вагриусом», практически не получив прибыли от многотысячных тиражей, потомки писателя передали права издательству «Захаров», что окончательно сделало невозможной публикацию книг Ерофеева другими издательствами и уничтожило возможность здоровой конкуренции, которая могла бы привести к повышению качества подготовки книг.

В связи с этим исследователям и любознательным читателям приходится довольствоваться редкими разрозненными статьями, небольшими комментариями и предисловиями, либо же изданиями, ориентированными на заграничную аудиторию. Более того - наиболее полные серийные издания последних лет лишены подчас даже необходимых широкому кругу читателей элементов аппарата.

К сожалению, нынешний правообладатель после работы над поэмой «Москва - Петушки» не спешит проводить новую подготовку остальных текстов и их комментирование, и даже текущий процесс публикации приостановлен около двух лет назад - в том числе из-за утраты той части записных книжек, которую предприимчивые родственники писателя продали за рубеж. Таким образом, подготовка полноценного собрания сочинений, сопровождаемого необходимым аппаратом, который не вызывал бы нареканий, всё ещё остаётся делом будущего.

Список использованной литературы

1) Бавин С. Самовозрастающий Логос (Венедикт Ерофеев): Библиогр. очерк. М., 1995. 45 с.

2) Богомолов Н. «Москва-Петушки»: историко-литературный и актуальный контекст // Новое литературное обозрение. М.,1996. № 38. С. 302-319.

3) Вайль П., Генис А. Страсти по Ерофееву // Кн. обозрение. М., 1992. № 7. С. 8-12.

4) Вайль П. Пророк в отечестве: Веничка Ерофеев... между прозой и позой // Независимая газета. М., 1992. № 90. С. 14-15.

5) Зорин А. Пригородный поезд дальнего следования // Нов. мир. М., 1989. № 5. С. 14-16.

6) Касаткина Т. Философские камни в печени: [Рец. на кн. Вен. Ерофеева «Оставьте мою душу в покое: почти всё»] / Т. Касаткина // Новый мир. М., 1996, №7. С. 228-232.

7) Лакшин, В. Беззаконный метеор // М.: Знамя. 1989, №7. С. 225-227.

8) Левин Ю. Комментарии к поэме «Москва - Петушки» Венедикта Ерофеева: [Предисловие Хайнрика Пфандля] / Юрий Левин. М.: Мартис, 1996. 94 с.

9) Липовецкий М. Паралогии: Трансформации (пост)модернистского дискурса в русской культуре 1920-2000-х годов. М.: НЛО, 2008. С. 285-325.

10) Маньковская Н. Б. Париж со змеями (Введение в эстетику постмодернизма). М.: ИФРАН, 1995. 220 с.

11) Муравьёв В. Высоких зрелищ зритель // Ерофеев В. В. Записки психопата. М.: Вагриус, 2000. с. 5 - 12.

12) Муравьев В. С. Предисловие, автор которого не знает, зачем нужны предисловия, и пишет нижеследующее по причине инерции отрицания таковых, пространно извиняясь перед мнимым читателем и попутно упоминая о сочинении под названием «Москва - Петушки» // Ерофеев Вен. «Москва - Петушки»: Поэма. М.: СП «Интербук», 1990.

13) Плуцер-Сарно А. Ю. Не надо смешивать портвейн с хересом: русский быт в комментариях к поэме Венедикта Ерофеева / Алексей Плуцер-Сарно // Ex libris НГ. М., 1999, №5. С. 16.

14) Плуцер-Сарно А. Ю. Разве можно грустить, имея такие познания! (Комментарий к комментарию Э. Власова к поэме В. В. Ерофеева «Москва - Петушки») / Алексей Плуцер-Сарно // Новый мир. М., 2000. № 10. С. 215-226.

15) Скоропанова И. С. Русская постмодернистская литература: новая философия, новый язык / Ирина Степановна Скоропанова. 2-е изд., доп. СПб.: Нев. Простор, 2002. 415 с.

16) Сушилина И. К. Современный литературный процесс в России: Учебное пособие. М.: Изд-во МГУП, 2001. 130 с.

17) Чуковская, Л. К. Процесс исключения / Лидия Корнеевна Чуковская. М., 1990.

18) Шмелькова Н. А. Последние дни Венедикта Ерофеева: Дневники. М.: Вагриус, 2002. 320 с.: фот.

19) Яблоков А. Записки редактора психопата // Ерофеев В. В. Записки психопата: впервые целиком. М.: Захаров, 2004. с. 256.

20) Исполняется 70 лет со дня рождения писателя Венедикта Ерофеева [Электронный ресурс] // сайт «Правда.Ру». Режим доступа: http://www.pravda.ru/news/culture/literature/24-10-2008/288973-venya-0/. загл. с экрана (дата обращения: 14.10.2010).

21) «Москва - Петушки»: сайт, посвящённый творчеству Венедикта Ерофеева [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://moskva-petushki.ru/. загл. с экрана (дата обращения: 14.10.2010).

22) Нехамкин С. Галина и Венички [Электронный ресурс] / Сергей Нехамкин // сайт газеты «Известия». Режим доступа: http://www.izvestia.ru/russia/article40153/index.html. загл. с экрана (дата обращения: 14.10.2010).