Средства массовой информации и аудитория: модификация формы коммуникации

Размещено на http://www.allbest.ru/

Сегодня многие исследования в рамках человекоцентристской парадигмы фиксируют попытки преодоления грани отчуждения возникающей при удаленной коммуникации СМИ с аудиторией [1; 9; 6]. Всё чаще звучит термин «интерактивность» как синоним «эффективного общения». Однако под эффективным общением невозможно понимать равную коммуникацию в силу ее природы, но можно представлять «эффективное общение» следующим образом: если интенцией СМИ в коммуникации с аудиторией является формирование социальной реальности, то интенция отдельного реципиента СМИ, возможно, состоит в том, чтобы высказать мнение по поводу предложенной социальной реальности. Когда мнение учитывается, то это привносит изменения в сформированную реальность, являясь полноценной эффективной коммуникацией или «интерактивностью».

Однако вряд ли сегодня можно говорить об эффективном общении СМИ с аудиторией или, тем более, о становлении института общественного телевидения. Невозможно говорить о демократии в период усложнения реальности, в которой сегодня существует и развивается наше государство с давлением на него западных стран. В демократическом обществе СМИ обеспечивают реализацию свобод личности, ее защиту от произвола со стороны властей и коммерческих организаций. Но в современном российском обществе в силу действия основополагающих законов, на которых сегодня основано функционирование экономики, СМИ утрачивают экономическую самостоятельность и переходят в фактическую собственность тех или иных социальных и экономических групп, становясь невосприимчивыми к интересам общества в целом и ориентируясь на модель сверхоперативной подачи информации [7]. Неопределенность политики взаимодействия государства и СМИ, удовлетворение телевидением узких бытовых и развлекательных интересов аудитории предполагает снижение качества медиапродукции и отсутствие полноценного диалога с аудиторией.

Когда-то Бодрийар уже убедительно проанализировал удаленную коммуникацию СМИ с аудиторией, заявив, что «контакт ради контакта становится родом пустого соблазна языка, когда ему уже просто нечего сказать» [12, с. 282]. Возможно, контекст глобализации, выраженный в появлении и развитии типов глобальной дискурсивной практики СМИ (фрагментаризации и интертекстуальности), означает что диалог с аудиторией из просто симулятивного типа общения превращается в нечто большее. Так, интерактивность общения, помноженная на анонимную интертекстуальность и фрагментарность, приобретает надличностный характер. Телевизионное медиасообщение становится симультанной системой, в которой одновременно присутствуют различные манипулятивные послания: вербальные сообщения, визуальные образы, мозаичная символика, электронные коды, и наконец, сам телезритель [4]. Именно здесь мы сможем увидеть всю глубину интерактивного воздействия телевизионных образов на зрителя.

Возможно, ориентированность на диалог с аудиторией уже давно является еще одним типом глобальной дискурсивной практики СМИ на уровне модели «СМИ аудитория», динамика которой сегодня очевидна: из инструментария диалог превращается в самоцель. В предглобализационный период в России характер отношения журналиста к аудитории был совершенно иным. Имелась установка журналиста «над аудиторией», которая определяла право рассматривать аудиторию как объект управления и воспитания, а себя как носителя или транслятора управленческих программ разного типа и уровня. Данная журналистская практика опиралась на представление об активной роли средств массовой информации, выступающих в качестве субъекта пропаганды, и пассивной роли аудитории, рассматривавшейся в качестве объекта идеологического, пропагандистского воздействия. Имелась также практика установки журналиста «рядом с аудиторией», которая ориентировала его на информирование аудитории и предоставление разнообразных интересующих ее сведений, а также оказывала помощь в выражении мнений [2, с.110 111]. Несомненно, данные практики объяснялись статусом государственной власти контролирующей и ограничивающей коммуникативный вклад СМИ. Но сегодня при смещении иерархии интересов появляется совершенно иная фундаментальная установка, которая требует от журналиста рассматривать читателей, зрителей, слушателей не как пассивных наблюдателей, а как участников коммуникации. Сегодня аудитория как никогда нуждается в интерактивности. В мире с сообщаемой СМИ новой социальной реальностью, в которой конструируются и выстраиваются новые нормы, сценарные схемы и ритуалы общения, аудитория «ассоциирует» себя и становится «интерактивной». Телевидение таким образом вынужденно подстраиваться к новой публике, которая создается, вырабатывая новый тип коммуникации.

Традиционная модель коммуникации, создававшаяся и поддерживавшаяся СМИ на протяжении длительного времени с помощью целой системы неких специфических механизмов, изменяется с появлением новой ритуализации общения. Институциональность дискурса СМИ предполагает его привязанность к ритуализации, под которой мы понимаем сложившуюся систему регламентировано-последовательных действий, имеющую отчетливое внешнее оформление [5, с. 404]. Ритуализация коммуникации это феномен, который порождает особое социальное пространство новых отношений между СМИ и аудиторией.

Главная особенность современной ритуализации СМИ заключается в том, что процессы коммуникации здесь выстраиваются при помощи механизмов, заключенных в типах глобальной дискурсивной практики, которые держат направление на усреднение аудитории и на формирование тотальной аудитории глобализации. Рассматривая развлечение и праздность подачи материла как еще один тип практики глобального дискурса СМИ, можно говорить о том, что данный тип практики способствует изменению аудитории как публики и превращению ее в усредненную массу. В несобранной публике СМИ внешне не проявляются феномены, характерные для толпы или собранной публики, однако всякие виды «поляризованных масс», несобранной публики представляют собой базу для выработки сходных взглядов, готовности к некритичному восприятию определенной информации [11, с. 186]. Следовательно, они являются готовой базой для возникновения мнений и настроений макроформ массового сознания, на фоне которых могут проявляться характеристики толпы.

Для того, чтобы завладеть вниманием собеседника и не оставить его равнодушным телевидение стремится сделать медиасообщение неповторимым. Развитие телекоммуникаций позволяет создать театральное зрелище на экране с элементами интерактивности для телезрителей. Если раньше зрители наблюдали за представлением лишь эмоционально, рискуя быть выдернутыми из зрительских рядов, то теперь, надев маску с целью перевоплощения или анонимности, они могут принять участие в карнавале. Мы говорим о зрительской маске, так как карнавальность в телевизионной коммуникации это не только способ публично заявить и подтвердить свое право на авторитетное вмешательство в процесс обсуждения темы, поиска истины и принятия решения, но это игра в которой не обязательно оставаться тем, чем индивид сам себя считает. В центре внимания оказывается «лицемерие» аудитории, которая осмысливает медиатекст одновременно как выдумку и как реальность. Игровая ситуация вплотную приблизилась к реальности и слилась с нею.

Возможно, карнавализация (термин М.М. Бахтина [8, с. 339]) и есть новый ритуал и современный тип восприятия картины мира, который предполагает иную коммуникативную модель уровня «СМИ аудитория». Карнавализация стала важной неотъемлемой частью повседневной действительности и механизмом манипулирования общественным мнением. Имморалистский потенциал развлечения утверждает новые стандарты поведения и мышления, а также является новым статусом СМИ.

Развлекательная «интерактивная» игра на грани дозволенного и за ней означает невозможность ответа коммуникацией на коммуникацию [13]. Поэтому мы предполагаем, что сегодня можно говорить только о «карнавальной» ориентированности на диалог с аудиторией, что означает усиление симуляции интерактивности и полное отсутствие истиной эффективной коммуникации.

массовый информация телевизионный медиасообщение

Литература

1.Адамьянц Т.З. Социальные коммуникации. М., 2009.

2.Дзялошинский И. М. Российская журналистика в поисках модели развития // Роль прессы в формировании в России гражданского общества. М., 1999.

3.Дмитриевский В.Н. Театр и суд в пространстве тоталитарной системы. Системные исследования культуры. СПб., 2009. С. 434.

4.Емелин В.А. Телевидение: стиль и образ эпохи // Независимый филологический журнал. 2001. № 41 (1Шр://шшш. деосШеэ. сот/етеМп vadim7TV.htm).

5.Ерофеева И.В. Ритуал в контексте духовного дискурса современных СМИ // Вестник СПбГУ. Серия 9. Филология. Востоковедение. Журналистика. 2009. Вып. 3. С. 404

6.Колокольцева Т.Н. Специфические коммуникативные единицы диалогической речи. Волгоград, 2001.

7.Конотопов П.Ю. Терроризм и современная концепция СМИ (1гНр://шшш.со! 1ед!ап.ги/тйех.р1пр?ор1юп=сот_соп1еп1 ^еш=аг^с!е^с1 = 16:2008-07-27-11-5724&саШ=10:12001&Кетнс1=52).

8.Литературная энциклопедия терминов и понятий. М., 2001. С. 339

9.Михайлов С.А. Современная зарубежная журналистика: правила и парадоксы. СПб., 2002.

10.Телевизионная журналистика. М., 2002.

11.Щепаньский Я. Элементарные понятия социологии. М., 1969. С.186

12.Бодрийяр Ж. Соблазн. М., 2000. С. 282.

13.Луман Н. Реальность массмедиа. М., 2005.

Размещено на Allbest.ru