Редакторская деятельность Максима Горького

Размещено на http://www.allbest.ru/

Редакторская деятельность Максима Горького

горький редактор издательство

С именем М. Горького связаны многие ценные издательские начинания. В начале 1900-х годов он объединил вокруг издательства «Знание» лучшие литературные силы того времени. Большой популярностью пользовалась серия "Дешевая библиотека товарищества "Знание" и другие серийные издания. В 1905-1906 годах при участии Горького выходит один из острых сатирических журналов "Жупел". В 1912-13 годы М. Горький редактирует журнал "Современник". В 1915 году он организует издательство "Парус" с широкой демократической программой книгоиздания, которая была призвана охватывать современные проблемы науки, философии, социально-политической жизни, этики и морали.

Горький занимался подбором авторов и разрабатывал концепцию многих изданий. Стремясь обеспечить высокий уровень редакционно-издательской подготовки литературных произведений, он приглашает для редакторской деятельности В.Я. Брюсова и И.А. Бунина (последний, правда, ответил отказом). Особое внимание уделялось научно-справочному аппарату, в частности, вступительной статье, представляющей очерк об истории развития национальной литературы, и библиографическим спискам, отражающим общественную и культурную жизнь нации.

Забота о сохранении лучших литературных и редакционно-издательских традиций характерна и для издательской деятельности Горького в советский период. В 1918 году он становится во главе организованного им издательства "Всемирная литература", цель которого познакомить читателя с образцами мировой литературной классики (здесь работают редакторами В.Я. Брюсов, А.А. Блок, К.И. Чуковский и др.). До своего отъезда за границу Горький редактирует целый ряд журналов ("Северное сияние", "Наш журнал", первый "толстый" литературно-общественный журнал "Красная новь" и др.).

Находясь за границей, он руководит выходящим в Берлине журналом "Беседа" (1923-1925 годы). После возвращения из-за границы он входит в состав многих редакционно-издательских советов, выступает инициатором и редактором ряда коллективных и серийных изданий ("История фабрик и заводов", "Жизнь замечательных людей", "Библиотека поэта", альманахи "Год шестнадцатый", "Год девятнадцатый" и др.).

Как редактор, Горький исповедовал те принципы и опирался на те традиции, которые формировались в процессе развития классической русской литературы и которые определяли взгляд на литературное произведение как на целостную художественную систему со сложным равновесным взаимодействием всех ее функциональных элементов. Жанровые особенности для него - это не литературные каноны, это и ритм, и интонация, и манера повествования, и язык, и стиль - в единстве. Сам перенесший "болезни" литературного роста и становления, прошедший редакторскую школу В.Г. Короленко, Горький прекрасно знал цену каждому из слагаемых литературного мастерства. С этой точки зрения Горький-редактор действительно "создавал автора". Как полагают, им написано около 20000 писем, причем наибольшая их часть - начинающим писателям.

В пору своей активной редакторской деятельности, Максим Горький строго, но справедливо критиковал своих оппонентов, вступая с ним в переписку. В сборник статей «О литературе» М. Горький включил одиннадцать из них, сняв инициалы имён и фамилий адресатов и заменив подзаголовки римской нумерацией. «Письма начинающим литераторам» включались во все сборники статей «О литературе».

В письмах Горький не просто последовательно исправляет ошибки, отмеченные им в прочитанных произведениях начинающих писателей. Он еще и раскрывает некоторые базовые категории как редакторской, так и писательской деятельности. Так, в самом первом включенном в сборник письме он определяет свое видение творческого процесса литератора: «К чему сводится работа литератора? Он воображает -- укладывает, замыкает в образы, картины, характеры -- свои наблюдения, впечатления, мысли, свой житейский опыт. Произведение литератора лишь тогда более или менее сильно действует на читателя, когда читатель видит всё то, что показывает ему литератор, когда литератор даёт ему возможность тоже "вообразить" -- дополнить, добавить -- картины, образы, фигуры, характеры, данные литератором, из своего читательского, личного опыта, из запаса его, читателя, впечатлений, знаний. От слияния, совпадения опыта литератора сопытом читателя и получается художественная правда -- та особенная убедительность словесного искусства, которой и объясняется сила влияния литературы на людей».

Соблюдение этого основополагающего принципа является обязательным при написании любого литературного произведения. Игнорирование же его приводит к грубейшим ошибкам в построении повествования, что, в свою очередь, неизбежно отражается на читательском восприятии текста как художественной формы и носителя определенной идеи. Следовательно, достоверное и подробное изображение позволяет максимально точно передать главную мысль, авторскую задумку.

Читая «Письма…», мы многократно встречаем критику Горьким произведений за недостаточную изобразительность в повествовании. В том же первом письме, Горький отмечает: «В рассказе "Баба" я, читатель, не вижу людей. Какой он -- Прохоров? Высокий, бородатый, лысый? Добродушный, насмешливый, угрюмый? Говорит он плохо, нехарактерно, стёртыми словами: "Баба останется бабой" -- это пророчество следовало бы усилить словом "навсегда", чтобы чувствовалась устойчивость взгляда Прохорова на бабу. Для оживления смысла таких стёртых слов, -- для того, чтобы яснее видна была их глупость, пошлость, -- писатель должен искать и находить слова»

Горький настаивает на том, что от рассказа требуется чёткость изображения места действия, живость действующих лиц, точность и красочность языка, то есть рассказ должен быть написан так, чтобы читатель видел всё, о чём рассказывает автор. «Между рисунками художника-"живописца" и ребёнка, - говорит он, - разница в том, что художник рисует выпукло, его рисунок как бы уходит в глубину бумаги, а ребёнок даёт рисунок плоский, набрасывая лишь контуры, внешние очертания фигур и предметов, и не умея изобразить расстояния между ними». В письмах звучит призыв не быть таким несмышленым ребенком в литературном творчестве, а проникать в изображаемую картину со всей возможной глубиной и передавать со всей возможной тонкостью.

Как грубую ошибку Горький рассматривает и излишнюю, лишенную идейного содержания многословность. Большое количество ненужных и ничего не говорящих фраз служат не изобразительности, а запутыванию. Горький обращается к начинающему литератору: «Вы рассказали слишком многословно. Взять, например: "Вздрогнула мортира". "Мортира заплевалась огнём лихорадочно часто". "Замелькали убегающие фигуры. Скрылись в деревню". Говорить такими рваными фразами не значит изображать -- делать описываемое видимым для читателя». Действительно, подобные описания не проясняют ситуацию в глазах читателя, а лишь ослабляют концентрацию на основном действии произведения.

Напрягает Горького и излишняя многословность героя. Неуместность ее порой убивает «жизненную правду» повествования, заставляет читателя сомневаться в вероятности описанного развития событий. Так, критик обращается к автору прочитанного им рассказа: «Герой Ваш слишком многоречив и психологичен. Он у Вас рассуждает над трупом сына. "Лучше посмотреть. Может, не он. Может... Нет, он, Алёша. Вот и родинка на щеке. И кудри... такие белые-белые, и кровь грязными сгустками в волосах". Это - фальшиво. Вы облыжно приписали такие нежности Петру, - люди его типа, чувствуя, не рассуждают. Пётр - получеловек, способный убить сына своего за то, что сын не хочет жить той дикой, звериной жизнью, которой привык жить он, отец». Таким образом, помимо излишней многословности, приписанной герою, автор этого рассказа грешен еще и в невольном внесении неразрешимых противоречий в его образ. Это также подрывает однозначность понимания и сюжетной линии, и идейной наполненности произведения. В таких случаях, по словам Горького, у читателя возникает желание сказать автору : «Ты - ври, но так, чтоб я тебе верил».

Вздорный язык тоже способен ввести в заблуждение читателя, поставить перед ним неразрешимые вопросы. Например, немалого труда стоит разобраться в смысловой нагрузке следующего предложения: «Соревнование последнее время очень нажимала ячейка, к тому же как наяву снилось ей, что через эту победу стать лучшей производственницей в комсомоле и получить лишнюю пару недель отпуска в качестве премии дело не сугубо трудное». Эта фраза скорее ставит в тупик, чем проясняет ситуацию.

Первостепенно важной задачей автора, с точки зрения Горького, является создание понимаемой, видимой, однозначной картины в сознании читателя. Писатель, по его мнению, не имеет права изображать то, чего сам не видел, чего не представляет себе со всей точностью, всеми подробностями. Горький делает резкое замечание одному из начинающих писателей, автору слов «из-под рассечённого века светился глаз»: «Кровь "из рассечённого виска" у Вас "падает лоскутками"-- ясно, что Вы пишете о том, чего не видели, а этого делать не следует».

Еще хуже, по мнению критика, когда автор употребляет заведомо непонятные читателю слова. Пускать "коловороты зеньками" -- это не всякому понятно. Коловорот -- инструмент, а "зеньки" -- это неправильно, правильно будет "зенки" от слова "зеница". Горький негодует: «Вы не думаете о читателе, о том, чтобы ему было легко понять Вашу речь. Вы пишете: "Баба у Прохора на дрожжах". Что это значит? Что она-- рыхлая? Или перекисла? Если в Дмитровском уезде употребляется слово "хрындуги", так ведь необязательно, чтоб население остальных восьмисот уездов понимало, что значит это слово ». «У нас в каждой губернии и даже во многих уездах есть свои "говора", свои слова, но литератор должен писать по-русски, а не по-вятски, непо-балахонски».С этим невозможно поспорить: русские авторы пишут для людей огромной, многонациональной страны, а так как любая книга - путь к истине, то тем более все должны говорить на одном языке, чтобы люди быстрее и легче нашли этот путь.

Горький дает авторам конкретные советы по доработке тех или иных эпизодов, словно глубже, чем они сами, прочувствовав атмосферу сцены: «На картине встречи Анны следовало остановиться подробнее. Старые рабочие высмеивали Анну, конечно, больше и более ядовито, более насмешливо, чем это показано автором. …Эту сцену тоже следовало развить, расширить, показать читателю настроение Прохорова, его боязнь "осрамить" себя. Он должен был или усилить своё отрицательное отношение к бабе, или же, наоборот, -- сконфуженно, мимоходом сказать ей несколько слов в таком смысле: "Не выдай, не подгадь!" Это он мог бы сказать ей с глазу на глаз, а при товарищах -- повторить своё: "Баба и останется бабой"».

Порой Горький дает и советы иного толка, особенно если в целом стиль писателя ему близок, и лишь требует незначительной корректировки: «Попробуйте написать что-нибудь ещё. Например: изобразите Ваш трудовой день, наиболее сильные влечения, характерные встречи, волнующие мысли. Если Вы это напишете просто, не очень щадя и прикрашивая себя, стараясь увидетьв каждом человеке больше того, что он Вам показывает, -- этим Вы как бы поставите перед собой зеркало и в нём увидите себя изнутри. Человек Вы, видимо, серьёзный, да и способный, корреспондент -- уже и теперь -- неплохой. Побольше читайте хороших мастеров словесности: Чехова, Пришвина, Бунина "Деревню", Лескова -- отличнейший знаток русской речи! Вообще -- следите за языком, обогащайте его».

Нередко критик комментирует фонетическое звучание тех или иных строк произведения. Он делает акцент на сочетании гласных и согласных звуков, а также отдельных шипящих комбинаций, неприятных при зачитывании вслух: «"Щей" в стихах -- не люблю, так же как и "вшей" и "ужей"». Он указывает на некоторые рифмы, которые он таковыми не считает, например «над прудом» и «не будет». Также Горький иронизирует по поводу пустоты идейной пустоты некоторых стихотворных строк:

Жизнь моя - радость минутная

Бело свежеющей мглы.

Критикует он и сугубо фактическое повествование. Если писатель пишет невнимательно и сухо по отношению к людям, отдавая предпочтение пристрастию к фактам - он выбрал «самый грубый и неудачный уклон натурализма». Натуралистический же прием изображения действительности, даже в лучшем своем выражении, описывает точно и мелочно вещи, пейзажи, но слабо и бездушно изображает людей. В этом случае факты сами по себе лишаются социально-типического значения. Художник же должен обладать способностью обобщения - типизации повторных явлений действительности. Горький уверен, что «художественная литература не подчиняется частному факту, она -- выше его. Её факт не оторван от действительности, но крепко объединён с нею. Литературный факт -- вытяжка из ряда однородных фактов, он -- типизирован, и только тогда он и есть произведение подлинно художественное, когда правильно отображает целый ряд повторных явлений действительности в одном явлении».

Достойным особого внимания Горький считает такой критерий оценки литературного произведения, как степень разработки основной его темы. Авторы многих из прочитанных им произведений выбрали для раскрытия серьезные, социально-значимые, порой оригинальные, свежие темы. Однако ни одна из них, по мнению критика, не была раскрыта должным образом. Вот что пишет Горький в письме автору рассказа «Баба»: «Тема рассказа -- очень значительна и серьёзна, однако, как уже сказано, автор этой значительности не чувствует. Разумеется, редакция отнюдь не ставит этого в вину ему, -- у нас даже признанные и даровитые литераторы то и дело сгоряча компрометируют, портят, засоряют очень важные и глубокие темы хламом торопливых, непродуманных слов. Тема рассказа "Баба" -- один из эпизодов массового и властного вторжения женщин во все области труда и творчества, на все пути строительства новой культуры, нового быта. Сказано: "Без активного участия женщины невозможно построить социалистическое государство". Это -- неоспоримая истина. Она обязывает искреннего социалиста изменить своё, всё ещё древнее и не только пошлое, но и подлое отношение к женщине как существу, которое "ниже" мужчины. Эта оценка женщины особенноусердно и успешно вкоренялась в сознание людей обоего пола церковью, монашеством».

Подобное небрежное обращение с важными социальными вопросами критик склонен объяснять ни чем иным, как зеленой молодостью и слепотой начинающих писателей, а это слепота, в свою очередь, - результат малограмотности. Он пишет: «многие из вас, кандидатов на "всемирную славу", торопясь "одним махом" доскочить до неё, хватаются за темы серьёзного, глубоко жизненного значения. Но темы эти не по силам большинству из вас, и вы их комкаете, искажаете, компрометируете -- засыпая хламом пустеньких, бездушных или плохо выдуманных слов. За этими темами скрыты живые люди, большие драмы, много страданий героя наших дней -- рабочего. Не скажет он, рабочий, спасибо вам за то, что вы уродуете действительность, которую он создаёт из крови и плоти своей».

Горький делает в своих письмах акцент на том, что «писатель обязан всё знать -- весь поток жизни и все мелкие струи потока, все противоречия действительности, её драмы и комедии, её героизм и пошлость, ложь и правду. Он должен знать, что каким бы мелким и незначительным ни казалось ему то или иное явление, оно или осколок разрушаемого старого мира, или росток нового». Вот почему критик почти агрессивно реагирует на любого рода фактические ошибки и несоответствия в художественном тексте, а допускающих такие оплошности называет «паразитами литературы».

Талант, по убеждению Горького, развивается из чувства любви к делу, возможно даже, что талант -- в сущности его -- и есть только любовь к делу, к процессу работы. Уважение к читателю требуется от литератора так же, как от хлебопёка: если хлебопёк плохо промешивает тесто, если из-под его рук в тесто попадает грязь, сор, -- значит хлебопёк не думает о людях, которые будут есть хлеб, или же считает их ниже себя, или же он -- хулиган, который, полагая, что "человек не свинья, всё съест", нарочно прибавляет в тесто грязь. «В нашей стране наш читатель имеет особенное, глубоко обоснованное право на уважение, потому что он -- исторически -- юноша, который только что вошёл в жизнь, и книга для него -- не забава, а орудие расширения знаний о жизни, о людях». Современные же критику писатели, по его мнению, слишком плохо учатся и медленно растут для того, чтобы достойно выполнять возложенную на них историческим контекстом миссию. Усугубляет ситуацию болезнь «внутреннего разлада» многих молодых людей того времени: «от ума» человек - революционер, а по инстинкту, по эмоциям - контрреволюционер. Наличие такого «разлада» не позволяет литераторам работать в соответствии с требованиями эпохи, «с пользой интересам выразителя воли эпохи - рабочего класса». Горький пишет: «Поколение Ваше вошло в жизнь торжественно, "в огне и буре". Мир старый встретил вас враждой и ненавистью, которые, казалось бы, могут возбудить только сильные люди. Задачи, которые вы решаете, огромны и должны бы всецело владеть умом и чувством Вашими. Дело, которому Вы служите ежедневно, -- дело грандиозное, небывалое по смелости, -- несмотря на его кажущуюся мелочность и раздробленность. В руках ваших тот Архимедов рычаг, которым только и можно "перевернуть мир"».

Таким образом, мы можем говорить о том, что Горький, несмотря на критические оценки и резкие комментарии в адрес начинающих литераторов, все-таки возлагал на них надежду как на продолжателей дела достойнейших писателей, сохраняя при оценке их произведений проницательную силу художника и аналитика, равно как и способность отстаивать те объективные критерии, которым соответствуют образцы подлинного искусства.

Список литературы:

1. Антонова С.Г., Соловьев В.И., Ямчук К.Т. Редактирование. Общий курс. М., 1999.

2. Горький М. Письма начинающим литераторам. (из книги «Теория и практика редактирования. Хрестоматия» под ред. проф. Н.М.Сикорского)

Размещено на Allbest.ru