Если предложение о действии председателя собрания перевести пословно на любой иностранный язык, для которого это возможно, то мы, конечно, скажем, что полученные выражения содержат одну и ту же метафору. Итак, согласно Блеку, отнести предложение к разряду метафорических -- значит сказать нечто о его значении, а не об орфографии, фонетике, интонации или грамматике Блек М. Метафора//Теория метафоры Сб. статей - М., 1990 с. 140. (В рамках хорошо известного различия между синтаксисом и семантикой метафора должна быть отнесена именно к области семантики и, конечно, не к области исследований физического аспекта языка.)

Положим, что кто-нибудь сказал I like to plow my memories regularly (букв. 'Я люблю продираться через свои воспоминания'). Можно ли утверждать, что в данном случае говорящий использовал ту же самую метафору, что и в примере с председателем собрания? Ответ на этот вопрос будет зависеть от того, какую степень сходства мы припишем двум сравниваемым рамкам, (ибо «фокус» в обоих случаях один и тот же). Различия в рамках повлекут за собой некоторые; различия во взаимодействии (interplay) между фокусом и рамкой. Вопрос, являются ли эти различия достаточными, чтобы различать также и метафоры, решается по соглашению. Метафора -- слово в лучшем случае с неопределенным значением, и не следует ограничивать его употребление более жесткими правилами, чем те, которые существуют на практике.

Блек выделяет два подхода к сущности метафоры Там же с 143. Первый из них назван им субстанциональным. Если мы попробуем дать самое простое из возможных объяснений значения уже знакомого нам предложения The chairman plowed through the discussion то объяснение значения (для тех, кто склоняется к буквальному прочтению предложения) может звучать примерно так:

«Говорящий хочет сказать что-то о председательствующем и его действиях во время дискуссии. Вместо того чтобы сказать ясно и прямо, что председательствующий решительно и по существу реагировал на все возражения, отметая не относящиеся к делу вопросы, или еще что-нибудь в этом роде, говорящий использует слово plowed, которое, строго говоря, означает нечто иное. Понятливому слушателю несложно догадаться, что имел в виду говорящий» Блек М. Метафора//Теория метафоры Сб. статей - М., 1990 с. 144. Согласно этой точке зрения, метафорическое выражение, назовем его М, является субститутом некоторого другого -- буквального (literal) выражения, скажем, L, которое, будучи употреблено вместо метафоры, выражало бы тот же самый смысл. Иными словами, значение метафорического выражения М совпадает с буквальным значением выражения L. Согласно этой точке зрения, метафорическое использование выражения состоит в его употреблении в таком смысле, который отличен от его обычного или прямого смысла, и в таком контексте, который способствует выявлению этого непрямого или нестандартного смысла.

Согласно субституциональной концепции, фокус метафоры (то есть явно метафорическое слово или выражение, вставленное в рамку прямых значений слов) служит для передачи смысла, который в принципе мог бы быть выражен буквально. Автор использует М вместо L; задача читателя -- осуществить обратную замену: на основе буквального значения выражения М установить буквальное значение выражения L. Понимание метафоры подобно дешифровке кода или разгадыванию загадки.

Второй подход обозначен Блеком как сравнительный Блек М. Метафора//Теория метафоры Сб. статей - М., 1990 с. 145. Он базируется на точке зрения, согласно которой значение метафорического выражения есть не что иное, как трансформация его буквального смысла, является частным случаем более общей теории «образного» языка; В этой теории принимается, что любая фигура речи, содержащая семантическое изменение (а не просто синтаксическое изменение, подобное инверсии), возникает вследствие трансформации буквального значения. Автор выражает не тот смысл т, который он имеет в виду, а некоторую функцию от него, f(m); в задачу читателя входит применить обратную функцию f^--1, чтобы достичь f^- (f(m)), т. е. т или буквального значения высказывания. Различные тропы задаются различными функциями. Так, в случае иронии автор говорит противоположное тому, что он имеет в виду; в случае гиперболы -- преувеличивает его значение и т. д.

Естественно возникает вопрос о характере трансформирующей функции в случае s метафоры., В качестве таковой обычно называют аналогию или, сходство, то есть считают, что выражение М по значению аналогично своему буквальному эквиваленту L или сходно с нам. Если читатель понял суть подразумеваемой аналогии или сходства (на основе словесного окружения или из более широкого контекста), то ему будет несложно проследовать путем, обратным тому, по которому шел автор, и достичь таким образом первоначального буквального значения (значения выражения L).

И наконец, третий подход, который по мнению Блека является наиболее соответствующим истине, он называет институциональным. Блек утверждает: «Когда мы используем метафору, у нас присутствуют две мысли о двух различных вещах, причем эти мысли взаимодействуют между собой внутри одного-единственного слова или выражения, чье значение как раз и есть результат этого взаимодействия» Блек М. Метафора//Теория метафоры Сб. статей - М., 1990 с.147. Понять, что здесь.имеется в виду, нам поможет проведенный с этих позиций анализ одного из примеров, The роог are the negroes of Europe 'Бедняки -- это негры Европы Согласно субституциональной точке зрения, здесь в неявном виде что-то говорится о бедняках Европы. (Но что именно? Что они угнетенный класс, вечный вызов официально провозглашаемым идеалам, что бедность --наследуемая и несмываемая черта?) Согласно сравнительной точке зрения, это выражение содержит сравнение между бедняками и неграмотными. В противовес обеим этим точкам зрения, Блек бы сказал, что наши «мысли» о европейских бедняках и американских неграх «взаимодействуют» и «проникают друг в друга», чтобы в результате породить новый смысл.

Это означает, что в данном контексте фокусное слово «негры» приобретает новое значение, о котором нельзя сказать, ни что оно полностью совпадает со своим буквальным значением, ни что оно равно буквальному значению любого другого слова, допустимого данным контекстом. Новый контекст («рамка» метафоры, в терминологии Блека) вызывает расширение значения фокусного слова. Для того, чтобы метафора работала, читатель постоянно должен сознавать расширение значения и обращаться к старому и новому значениям одновременно.

Но как происходит это расширение или изменение значения? С одной стороны, Блек говорит об «общих признаках» двух имен (бедные и негры) как об «основе метафоры», в силу чего в своем метафорическом употреблении слово (или выражение) должно обозначать или относиться только к выборке из характеристик, которые присущи слову в его буквальном употреблении Блек М. Метафора//Теория метафоры Сб. статей - М., 1990 с.148. Это, однако, представляется возвращением к прежней, более поверхностной точке зрения, которую Блек как раз и пытался обойти. Когда читатель должен «связать» два предмета, он находится на более верном пути. В этом соединении и кроется тайна -метафоры. Говорить о «взаимодействии» двух мыслей, «бьющих в одну точку» (или об их «взаимном влиянии» и «со-действии»), -- значит, прибегать к метафоре, надеясь на правильное восприятие ее опытным читателем.

Блек приводит основные различия между «интеракционистской» точкой зрения с одной стороны и «субстанциональной» и «сравнительной» точками зрения - с другой.

«Интеракционистская» точка зрения, как она была изложена Блеком, сводится к следующим семи требованиям:

Метафорическое суждение имеет два различных субъекта. -- главный и вспомогательный

Эти субъекты зачастую выгоднее рассматривать как «системы», чем как глобальные объекты.

Механизм метафоры заключается в том, что к главному субъекту прилагается система «ассоциируемых импликаций», связанных со вспомогательным субъектом.

Эти импликации обычно есть не что иное, как общепринятые ассоциации, связанные в сознании говорящих со вспомогательным субъектом, но в некоторых случаях это могут быть и нестандартные импликации, установленные автором ad hoc.

Метафора в имплицитном виде включает в себя такие суждения о главном субъекте, которые обычно прилагаются к вспомогательному субъекту. Благодаря этому метафора отбирает, выделяет и организует одни, вполне определенные характеристики главного субъекта, и устраняет другие.

Это влечет за собой сдвиги в значении слов, принадлежащих к той же самой семье или системе, что и метафорическое выражение, и некоторые из этих сдвигов, хотя и не все, могут быть метафорическими переносами. (Вторичные метафоры должны, однако, прочитываться менее «эмфатично»,)

Не существует, вообще говоря, никаких «предписаний» относительно обязательности сдвигов значения - никакого общего правила, которое позволило бы объяснить, почему некоторые метафоры проходят, а некоторые нет.

Однако, Блек не абсолютизирует интеракционистский подход, оставляя за ним наиболее сложные случаи. Тогда как для описания более простых, тривиальных метафор Блек считает вполне достаточным применение субстанциональной и сравнительной точек зрения Блек М. Метафора//Теория метафоры Сб. статей - М., 1990 с.148.

Джорж Лакофф

Лакофф утверждает, что метафора пронизывает всю нашу повседневную жизнь и проявляется не только в языке, но и в мышлении и действии Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987. С.127. Наша обыденная понятийная система, в рамках которой мы мыслим и действуем, метафорична по самой своей сути.

Понятия, управляющие нашим мышлением, вовсе не замыкаются в сфере интеллекта. Они управляют также нашей повседневной деятельностью, включая самые обыденные, земные ее детали. Наши, понятия упорядочивают воспринимаемую нами реальность, способы нашего поведения в мире и наши контакты с людьми. Наша понятийная система играет, таким образом, центральную роль в определении повседневной реальности. И если мы правы в своем предположении, что наша понятийная система носит преимущественно метафорический характер,, тогда наше мышление, повседневный опыт и поведение в значительной степени обусловливаются метафорой.

Лакофф замечает, что понятийная система отнюдь не всегда осознается нами. В повседневной деятельности мы чаще всего думаем и действуем более или менее автоматически, в соответствии с определенными схемами Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987. с. 129. Что представляют собой эти схемы, для нас совсем не очевидно. Один из способов их выявления состоит в обращении к естественному языку.

Лакофф предлагает в качестве основы для построения метафор рассматривать базовые ориентационные шкалы типа «верх -- низ», «перед -- зад», «нахождение на чём-л./около чего-л. -- удаление» (on -- off), «центр _ периферия» и «близкое -- далекое» которые составляют богатую основу для осмысления понятий в ориентационных терминах Там же с. 130. Эти ориентационные термины служат основой для построения ориентационных метафор. Причем Лакофф подчеркивает одну важную характеристику метафоры - ее зависимость от культурных условий. Отнюдь не все культуры располагают приоритеты на ориентационной шкале «верх -- низ», как это делаем мы. Есть культуры, в которых понятия равновесия или расположенности относительно центра играют гораздо более существенную роль, чем у нас. Или возьмём непространственную ориентацию «активное -- пассивное». Для нас в большинстве случаев АКТИВНОЕ -- ВЕРХ и ПАССИВНОЕ -- НИЗ; однако в некоторых культурах пассивность оценивается выше активности. Вообще говоря, главные ориентационные шкалы «верх -- низ», «внутри -- вне», «центральное -- периферийное», «активное -- пассивное» и т. п. представляются общими для всех культур, однако виды ориентации, принятые для конкретных.понятий, и роль ориентационных принципов, с точки зрения их важности, варьируют от культуры к культуре.

Таким образом Лакофф говорит о том, что метафоры являются не только продуктом индивидуального сознания, но и всегда стоят в определенном культурном контексте Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987. С.156. Очевидно, что если особенности построения метафор могут быть выведены из особенностей культуры в которой они порождаются, то верно и обратное - особенности культуры могут быть рассмотрены через призму генерируемых в этой культуре метафор. Этот вывод чрезвычайно важен для нашего исследования, так как мы пытаемся увидеть политическую картину именно через призму политических метафор, в ней используемых.

Ортега-и-Гассет

«Метафора, - говорит Гассет, -- это перенос названия.» Но тут же он замечает, что существует множество видов.переносов названий, в основе которых не лежит то, что мы обычно понимаем под метафорой Ортега-и-Гассет Х. Две великие метафоры // Теория метафоры. - М., 1990. - С. 68.

Гассет приводит: несколько характерных в том иди другом отношении примеровОртега-и-Гассет Х. Две великие метафоры // Теория метафоры. - М., 1990. - С. 69.

Слово монета обозначает единый торговый эквивалент, отчеканенный в металле; но первоначально это слово значило «та, которая увещевает, предупреждает и предостерегает». Это -- обозначение Юноны. В Риме был храм Юноны Предостерегающей (Juno Moneta), а рядом с ним находился монетный двор. На то, что в нем чеканилось, был перенесен эпитет Юноны -- предостерегающая (moneta). Теперь, когда мы произносим слово монета, мы уже не думаем о гордой богине.

Слово кандидат первоначально относилось к человеку, облаченному в белые одежды. Когда гражданин Рима избирался на какую-нибудь муниципальную должность, он представал перед своими избирателями в белом одеянии. Сейчас кандидатом мы называем любого претендента на должность, независимо от цвета его одежд. Более того: избирательный ритуал в наше время отдает предпочтение черному костюму.

Французское выражение se mettre en greve означает 'объявить забастовку'. Откуда у greve такое значение? Обычно это неизвестно тому, кто пользуется этим словом. Ему это и не нужно знать. Для него -- это прямое обозначение. Слово greve первоначально означало во французском языке 'песчаный берег'. Парижский муниципалитет был построен на берегу реки. Перед ним расстилался песчаный берег -- greve, а муниципальная площадь была названа Гревской. Сюда стекались бродяги; потом тут стали собираться безработные, здесь происходил их найм. Выражение faire greve стало означать 'быть без работы'. Теперь его применяют к намеренному прекращению работы. История этого выражения была реконструирована филологами; она не возникает в сознании рабочих, им пользующихся.

Все это примеры переноса названия, не основанного на метафоре. Слово просто утрачивает одно значение и получает другое.

Когда мы говорим el fondo del alma 'глубина души' (букв. дно души'), мы имеем в виду некоторый духовный феномен, не имеющий ничего общего с пространством и лишенный физических характеристик,' таких, например, как поверхность и. дно.

Обозначая словом fondo 'дно' некоторую часть души, мы отдаем себе отчет в том, что используем его не в прямом смысле, но в то же время понимаем, что нужный нам косвенный смысл произведен от прямого. Напротив, такое слово, как красное, прямо обозначает соответствующий цвет. Когда мы утверждаем, что у души есть «дно», мы относим это слово сначала к дну какого-нибудь сосуда, например, бочки, потом как бы «очищаем» это значение от указания на физические параметры и относим его к психике. Таким образом, согласно Гассету, для метафоры необходимо, чтобы мы осознавали ее двойственность Ортега-и-Гассет Х. Две великие метафоры // Теория метафоры. - М., 1990. - С. 72. Мы используем имя не по его прямому назначению и отдаем себе в этом отчет.

Гассет задается вопросом: «Зачем нам это? Почему бы нам не предпочесть прямое обозначение и не употреблять слова в их собственном смысле?» Там же с 74. И сам отвечает на него. Если бы el fondo del alma 'глубина души' так же ясно воспринималось нашим взором, как, например, красный цвет, мы, несомненно, пользовались бы для ее обозначения прямым и только ему принадлежащим наименованием. Но все дело в том, что интересующий нас психический объект не только трудно назвать, о нем даже трудно помыслить. Он ускользает от нас; мысль не может его уловить. Тут мы начинаем замечать, что метафора служит не только наименованию, но и мышлению. В этом заключена функция метафоры в познании. Метафора нужна нам не для того, чтобы, благодаря полученному наименованию, сделать нашу мысль доступной для других людей; она необходима нам самим для того, чтобы объект стал доступен нашей мысли. Метафора не только средство выражения, метафора еще и важное орудие мышления.

Не все объекты легко доступны для нашего сознания, не обо всем мы можем составить отдельное, ясное и четкое представление. Наш дух поэтому вынужден обращаться к легко доступным объектам, чтобы приняв их за отправную точку, составить себе представление об объектах сложных и трудноуловимых.

Итак, для Гассета метафора служит тем орудием мысли, при немощи которого нам удается достигнуть самых, отдаленных участков нашего концептуального поля Ортега-и-Гассет Х. Две великие метафоры // Теория метафоры. - М., 1990. - С. 75. Объекты, к вам близкие, легко постигаемые, открывают мысли доступ к далеким и ускользающим от нас понятиям. Метафора удлиняет «руку» интеллекта; ее роль в логике может быть уподоблена, удочке или винтовке.

Из этого, впрочем, не следует, что она раздвигает границы мыслимого. Отнюдь нет. Она лишь обеспечивает доступ к тому, что смутно виднеется на его дальних рубежах. Без метафоры на нашем ментальном горизонте образовалась бы целинная зона, формально подпадающая под юрисдикцию нашей мысли, но фактически неосвоенная и невозделанная.

Далее Гассет обосновывает эффективность применения метафор тем, что объекты, сопоставляемые метафорически, помимо внешних различий имеют внутренние сходства, сходства своего абстрактного содержания Ортега-и-Гассет Х. Две великие метафоры // Теория метафоры. - М., 1990.. с.79. Рассуждая о сопоставлении струй фонтана с хрустальными копьями, Гассет отмечает, что в состав конкретных объектов входят абстракции. Так, хрустальное копье имеет наряду с другими компонентами форму и цвет; оно таит в себе, кроме того, динамическую силу, сообщаемую ему толчком руки и способную наносить раны. Сходным образом, в струе фонтана могут быть выделены форма, цвет и возникающая под напором динамическая сила, способная взметнуть ее вверх.

Струя и копье, если их воспринимать целостно, обнаруживают больше различий, чем сходств. Но если ограничиться только упомянутыми тремя абстрактными элементами, то окажется, что они тождественны. Форма, цвет и динамичность в них одинаковы. Это утверждение согласуется с научным подходом, оно констатирует реальный факт: частичную идентичность струи и копья.

Касаясь нашей тематики можно отметить, что сущностное сходство сравниваемых в метафоре объектов не обязательно присутствует в сознании реципиента до прочтения им метафоры. Наоборот, зачастую только метафорическое уподобление двух объектов делает ясным их подобие. В сфере политики это свойство метафоры является очень ценным, так как позволяет подчеркнуть определенные черты объекта (политика, события и т.д.), не называя их напрямую, а обращаясь к метафорическому сравнению, формально безобидному.

Анна Вежбицкая

Вежбицкая подходит к метафоре с позиций семантики Вежбицкая А. Сравнение - градация - метафора//Теория метафоры. Сб. статей - М., 1990 с.109. Многие авторы утверждают, что: «Метафора -- это сокращенное сравнение». Семантический анализ включает в себя разгадку всякого рода сокращений, эллиптических оборотов, реконструирование полных текстов. Семантика способна отождествлять выражения, отличающиеся одной только степенью эксплицитности: все такие выражения должны получить одну и ту же семантическую запись, так как последняя представляет собой экспликацию смысла полного^: текста. Такая постановка задачи отнюдь не означает пренебрежение различиями в степени эксплицитности текстов; совершенно очевидно, что с точки зрения экспрессивности и импрессивности все эти различия могут иметь огромное значение. Однако они не являются семантическими.

Согласно Вежбицкой, сказать, что метафора -- это сокращенное, редуцированное сравнение, -- означает сказать, что отличие между метафорой и сравнением не является семантическим; иначе говоря, приведенная классическая формулировка помещает отличие между метафорой и сравнением в поверхностную, а не глубинную структуру Вежбицкая А. Сравнение - градация - метафора//Теория метафоры. Сб. статей - М., 1990 с 111.

Вежбицкая защищает иной тезис: метафора и сравнение различаются глубинными структурами. Ощущаемая на протяжении многих столетий близость этих двух языковых явлений, конечно, должна каким-то образом отразиться в сходстве постулируемы.; для sax глубинных структур, но вместе с тем и ясно ощущаемое различие между ними должно отразиться в несовпадении их глубинных структур.

Мы говорим «метафора и сравнение», как будто имеем дело с двумя четко противопоставленными на практике категориями явлений, как будто речь идет только о необходимости подыскать для них две адекватные семантические формулы. Но в действительности ситуация иная: по существу, мы имеем дело с целой семьей языковых явлений. Вежбицкой ставится задача четко определить родственные связи внутри всей семьи, а не только ее самых известных представителей -- классической метафоры и классического сравнения. Это надо сделать не только потому, что необходимо придерживаться основного методологического требования - подходить к анализу языковых явлений во всех их системных связях, но также потому, что нужно учесть эмпирические факты синонимизации языковых форм в пределах данной семьи, которые встречаются в реальных текстах и нуждаются в интерпретации.

Вежбицкая определяет такие сходные с метафорой лексические конструкты Там же с 112:

сравнение - можно сказать, что это могло бы быть …

метафора - можно сказать, что это не …, а …

метафорическое сравнение - можно сказать, что это могло бы быть не, а выражение кажется - можно сказать, что …

гипербола - более, чем очень, можно сказать, что …

Вежбицкой приводится ряд примеров Вежбицкая А. Сравнение - градация - метафора//Теория метафоры. Сб. статей - М., 1990 с 116.

Сравнения

А на звон колокольчика, как при дуновений ветра,

Склоняются все головы, как колосья в поле. == 'А на звон колокольчика склоняются все головы -- можно сказать, что это могли бы быть колосья в поле, склоняющиеся при дуновении ветра'.

Как стрельнет француз, так москали полками, как трава, стелятся. == 'Как француз стрельнет, так москали полками стелятся -- можно.«сказать, что это могла бы быть стелющаяся трава'.

И вдруг он взял фальшивый аккорда будто змея прошипела. =

'И вдруг он взял фальшивый аккорд -- можно сказать, что это могло бы походить на шипение змеи'.

Метафоры

Спит земля = '(Думаю о земле) -- можно сказать, что это не земля, а живое существо, которое спит'.

Дремлют якоря. = '(Думаю о якорях) -- можно сказать, что это не якоря, а живые существа, которые дремлют'.

Я падаю на грудь корабля. = 'Падаю на корабль -- можно сказать, что я падаю не на корабль, а на грудь живого существа'.;

Рев воды. = '(Думаю о воде) -- можно сказать, что это не вода, а ревущий зверь.

В доме ад. = '(Думаю о доме) -- находясь там, можно сказать, что находишься не дома; а в аду'.

Ветер! -- ветер! -- пыхтит корабль, срываясь с удил.

Перекатывается, ныряет в пенистой пурге,

Поднял шею, топчет волны и взлетает под небеса,

Рассекает лбом облака, хватает ветер под крылья. =

= 'Ветер! -- ветер! (Думаю о корабле) -- можно сказать, что это не корабль, а существо, которое пыхтит, не корабль,, а крылатый конь, который срывается с удил, перекатывается, ныряет в пене (можно сказать, что это не пена, а пурга), поднимает шею, движется на волнах (можно сказать, что это не волны, а нечто твердое, что он топчет), взлетает под небеса, рассекает лбом облака, хватает ветер под крылья'.

Метафорическое сравнение

...И, рыцарь мой стоял -- как будто скульптор вырубил его из камня.

= 'Так мой рыцарь стоял -- можно сказать, что это мог быть не живой рыцарь, а вырубленный из камня скульптором.

Утекала так, как будто была золотой рыбкой, издализаметившей всплеск поплавка.

= 'Она бежала," -- можно сказать, что это могла бы быть не девушка, а золотая рыбка, которая издали заметила всплеск

поплавка'.

(Какие-то голоса и шум раздавались в воздухе тихом). Как

будто сквозь сон бормотал старый замок.

== 'В тихом воздухе раздавались какие-то голоса и шум -- можно сказать, что это мог бы быть не старый замок, а какое-то существо, которое бормочет сквозь сон.

Кажется («представляется»)

Издали казалось, что заяц, пыль и борзые составляют-одно целое.

= 'Глядя издали на зайца, пыль и борзых, можно сказать, что это одно целое'

Садовница, подняв голубые глаза, казалось, изучает его, полная любопытства.

=='... можно сказать, что она изучает его, полная любопытства.

Вытягиваю руки, падаю на.. грудь корабля. И представляется мне, что. грудь моя толкает его стремительно вперед.

== ',.. можно сказать, что моя грудь толкает его стремительно вперед.

Таким образом мы видим, необходимым условием причисления образного выражения к классу метафор для Вежбицкой выступает наличие внутреннего отрицания, противоречия Вежбицкая А. Сравнение - градация - метафора//Теория метафоры. Сб. статей - М., 1990 с 118.

Именно принятие этого положения служит для Вежбицкой залогом того, что метафору можно понять и описать ее смысл явным образом. С казать глаз - огонь или люди - свирепые львы - это либо выразить мысль сокращенно, либо же сказать явную нелепость, абсурд. Можно, конечно, исходить из того, что метафора - это словесная игра, принципиально не поддающаяся экспликации, однако тогда ни о каком исследовании не может идти речи. Вежбицкая предлагает взять за основу экспликации глубинную семантическую структуру метафоры (можно сказать, что это не …, а …), содержащую отрицание. Тогда мы будем говорить: можно сказать, что это не люди, а свирепые львы; можно сказать, что это не глаза, а огонь.

Кроме наличия внутреннего отрицания, важнейшим свойством метафор, отмечаемым Вежбицкой, является то, что они относятся к эллиптическим (сокращенным) текстам. Семантическая интерпретация возможна только тогда, когда мы имеем дело с полными текстами. Эллиптичные тексты сокращены, и понимаем мы их лишь потому, что умеем мысленно восстановить недостающие звенья. Поэтому до того, как приступить к грамматическому или семантическому анализу текстов, необходима процедура, называемая катализ, то есть дополнение эмпирических текстов. Если в тексте отсутствуют указания, позволяющие реконструировать его полный вариант, то анализ нельзя довести до конца.

Этот общий методологический принцип полностью применим к семантической интерпретации метафор. Например, слово ocean 'океан' в польском языке имеет только одно значение, и нельзя сказать, что, например, в тексте сонета А. Мицкевича «Аккерманские степи» оно означает 'степь'. Океан всегда значит 'океан' и никогда не значит 'степь'. Однако полный текст сонета вместе с заглавием позволяет читателю воспринять слово океан в первой строчке как эллиптичное выражение и дополнить его до выражения океан степи. А выражению океан степи мы дадим следующее толкование 'можно сказать, что это не степь, а океан'.

Очевидно, что Вежбицкая подчеркивает значение контекста для правильного понимания метафор в этой части ее взгляды пересекаются с воззрениями Джорджа Лакоффа о важности культурного контекста Вежбицкая А. Сравнение - градация - метафора//Теория метафоры. Сб. статей - М., 1990 с 119. В нашем исследовании нельзя забывать о важности контекста для экспликации смысла метафорического выражения, так как метафора может быть адекватно интерпретирована, только будучи поставленной в определенные контекстуальные рамки.

Литература

1. Аллен Дж. Ф., Перро Р. Выявление коммуникативного намерения, содержащегося в высказывании // Новое в зарубежной лингвистике (Теория речевых актов). - М.: Прогресс, 1986.

2. Амелин В.Н., Устименко С.В. Технология избирательной кампании. - М., 1993.

3. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. - М., 1990.

4. Арутюнова Н. Д. Языковая метафора//Лингвистика и поэтика - М., 1979

5. Баранов А.Н., Караулов Ю.Н. Русская политическая метафора: Материалы к словарю. - М., 1991.

6. Баранов А.Н., Караулов Ю. Н. Словарь русских политических метафор. - М., 1994.

7. Баранов А.Н. Политическая аргументация и ценностные структуры общественного сознания // Язык и социальное познание. - М. 1990.

8. Баранов А.Н. Языковые игры времен перестройки. // Русистика, N 2, 1993.

9. Бебик В.М. Как стать популярным, победить на выборах и удержаться на политическом Олимпе, - Киев, 1993.

10. Блакар Р.М. Язык как инструмент социальной власти // Язык и моделирование социального взаимодействия. - М., 2001. С.88-125.

11. Блэк С. Паблик Рилэйшнз: Что это такое? - М., 1990.

12. Блек М. Метафора//Теория метафоры Сб. статей - М., 1990

13. Бретон Ф. Взрыв идеологии коммуникации. - М., 1990.

14. Булыгина Т.В., Шмелёв А.Д. "Правда факта" и "правда больших обобщений" // Логический анализ языка: Истина и истинность в культуре и языке. - М., 1995.

15. Былинский К.И. Язык газеты. Избранные работы / Сост. К.М. Накорякова. -М., 1996.

16. Ван Дейк Т.А. Язык, познание, коммуникация. - М., 1989.

17. Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины: Учеб. пособие/ Под ред. Л.В. Чернец. - М., 1999.

18. Вежбицкая А. Сравнение - градация - метафора//Теория метафоры. Сб. статей - М., 1990

19. Викентьев И.Л. Приёмы рекламы и Public Relations. Ч. 1. - СПб., 1995.

20. Власов А.И. Политические манипуляции: История и практика средств массовой информации США. - М., 1992.

21. Войтасик Л. Психология политической пропаганды. - М., 1981.

22. Гарджиев К.С. Пропаганда и внушение. - М., 1990.

23. Градиска Г. Соотношение между журналистской деятельностью и законами восприятия информации // Проблемы эффективности журналистики / Под ред. Я. Засурского. - М., 1990.

24. Грушин Б.А. Эффективность массовой информации и пропаганды: понятие и проблемы измерения. - М., 1979.

25. Добжиньская Т. Метафорическое высказывание в прямой и косвенной речи//Теория метафоры. Сб. статей - М., 1990

26. Доценко Е.Л. Психология манипуляции. - М., 1997.

27. Зверинцев А.Б. Коммуникационный менеджмент: Рабочая книга менеджера PR. - СПб., 1997.

28. Зобов Р.А. Проблемы стереотипа в средствах массовой информации // Журналист. Пресса. Аудитория / Под ред. С.В. Смирнова. - Л., 1991.

29. Иванов В. Я., Матвиенко В. Я., Патрушев В. И., Молодых И. В. Технологии политической власти. Зарубежный опыт. - Киев, 1994.

30. Иссерс О.С. Паша-"Мерседес", или речевая стратегия дискредитации // Вестник Омского университета. - 1997. - N 2(4). - С. 51-54.

31. Кайда Л.Г. Эффективность публицистического текста / Под ред. Я. Засурского. - М., 1989.

32. Кассирер Э. Сила метафоры // Теория метафоры. - М., 1990. - С. 33-43.

33. Китайгородская М.В., Розанова Н.Н. "Свое" - "Чужое" в коммуникативном пространстве митинга // Русистика сегодня. - 1995. - N1. - С.93-116.

34. Клюев Е.В. Речевая коммуникация: Учебное пособие для университетов и вузов. - М.: "Издательство ПРИОР", 1998.

35. Ковлер А. И. Основы политического маркетинга. - М., 1993.

36. Козлов С. "Спящую красавицу пора будить". К анализу весенних политических метафор. Лекция, прочитанная в клубе «Проект О.Г.И.» 13 апреля 2000 года

37. Кузнецов М., Цыкунов И. Как позволить другим делать по-вашему: Речевые и поведенческие стратегии журналиста. - М., 1999.

38. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987. С.126-172.

39. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. - М., 1991.

40. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек - текст - семиосфера - история. - М., 1996.

41. Макинтайр А. После добродетели: Исследования теории морали. - М., Екатеринбург, 2000.

42. МакКормак Э. Когнитивная теория метафоры // Теория метафоры. - М., 1990. - С. 358-387.

43. Массовая информация и общественное мнение молодёжи / Под ред. В.Л. Оссовского. - К., 1990.

44. Мельник Г.С. Mass Media: Психологические процессы и эффекты. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2002.

45. Михельсон М.И. Русская мысль и речь: Своё и чужое: Опыт русской фразеологии: Сборник образных слов и иносказаний: В 2 т. - Т.1. - М., 1994. - С. 550.

46. Морозова Е.Г. Политический рынок и политический маркетинг: концепции, модели, технологии. - М., 1999.

47. Ортега-и-Гассет Х. Две великие метафоры // Теория метафоры. - М., 1990. - С. 68-81.

48. Панасюк А. Как победить в споре, или Искусство убеждать. - М., 1998.

49. Паршин П.Б. Идиополитический дискурс // Труды международного семинара Диалог'96 по компьютерной лингвистике и ее приложениям. - М., 1996.

50. Паршин П.Б. Функционально-семантические основания идеологического дискурса // Труды международного семинара Диалог'97 по компьютерной лингвистике и ее приложениям. - М., 1997.

51. Петренко В.Ф., Митина О.В. Психосемантический анализ динамики общественного сознания. - Смоленск, 1997.

52. Почепцов Г.Г. Символы в политической рекламе. - М., 1997.

53. Рощин С.К. Журналистика и психология. - М., 1989.

54. Скляревская Г.Н. Метафора в системе языка. М.: Наука, 1993.

55. Современный русский литературный язык: Учеб. для филол. спец. пед. ин-тов/ Под ред. П.А. Леканта. - М., 1988.

56. Солганик Г.Я. Газетные тексты как отражение важнейших языковых процессов в современном обществе (1990-1994) // Журналистика и культура русской речи. - Вып. 1. - М., 1996.

57. Тертычный А.А. Ожидания аудитории и текст // Журналистика в 1991 году: Тезисы конференции. - М., 1987.

58. Тертычный А.А. Психология публицистического убеждения. - М., 1989.

59. Толстой И.В. Язык и культура // Журналистика и культура русской речи. - Вып. 8. - М., 1996.

60. Уилрайт Ф. Метафора и реальность // Теория метафоры. - М., 1989.

61. Ушакова Т.Н. и др. Ведение политических дискуссий. Психологический анализ конфликтных выступлений. - М., 1995.

62. Цуладзе Автандил. Политические манипуляции, или Покорение толпы. - М., 1999.

63. Шампань П. Делать мнение: новая политическая игра. - М., 1997.

64. Шапошников Владимир Ник. Русская речь 1990-х: Современная Россия в языковом отображении. - М., 1998.

65. Язык и моделирование социального взаимодействия. - М., 1987.

66. http://2001.vvp.ru/olson.htm

67. http://kurginyan.ru

Размещено на Allbest.ru