Метафора эксплуатирует две базовых модели: «театр» (в варианте цирка) и «болезнь» (в варианте больница). Причем, в логике метафорического высказывания концепт «театр» сменяется на «болезнь». Тем самым акценты смещаются с нереальности происходящего, его комичности, придуманности на нелогичность и неразумность. Политики предстают не как безобидные клоуны, смешащие народ, а как потенциально опасные сумасшедшие, лишенные элементарных сознательных проявлений. Обратим внимание на употребление разговорного «дурдом» вместо правильного «сумасшедший дом», возможно это следствие эмоциональной экспрессии высказывания, а может быть автор хотел тем самым приблизится к смысловому полю «свой» через употребление в политическом дискурсе обыденной лексики.

Вы, реформаторы (Чубайс) внешний долг России ухитрились увеличить в два раза, посадив страну на наркоиглу МВФ. КП, 98 г.

Россия, якобы, не может жить без финансовой помощи МВФ, имеющей эффект наркотика: чем больше помощь - тем больше нужда в ней.

Метафора смыкается с концептом «преступный мир», «посадив страну на иглу» реформаторы совершили преступление, преднамеренно создав зависимость России от МВФ.

Обратимся к речи Путина, она будет являться следующим примером анализа метафоры, объединенных в базовую модель - политика - болезнь.

«Если же господин Масхадов хочет все то делать, но не может, у него развивается такая болезнь, знаете ли, политическая импотенция, то мы готовы ему помочь». ОРТ, 2002 г.

Господин - 1) при фамилии или звании - форма вежливого обращения или упоминания;

2) человек, принадлежащий к привилегированному классу;

3) человек, обладающий властью эксплуатировать зависимых от него людей;

4) тот, кто властен распоряжаться чем-нибудь.

Импотенция - половое бессилие.

Здесь присутствуют сразу два метафорических оборота. Первый, явный, - политическая импотенция. Эффективность ее обусловлена в первую очередь используемым концептом «секс». Надо заметить, что использование этого концепта в политической метафоре происходит нечасто и является в основном атрибутом скандальных политиков. Лиц, злоупотребляющих метафорами «низовой» лексики, аудитория достаточно быстро записывает в шуты и не воспринимает всерьез. Таким образом, использование подобного рода метафор официальным главой государства несет в себе элемент риска. И в то же время в устах президента эти метафоры приобретают дополнительную силу.

Вторая, менее заметная метафора заключается в именовании Масхадова господином. Здесь за счет сопоставления несопоставимых объектов создается эффект комизма и метафора приобретает уничижительный по отношению к Масхадову оттенок.

Следующие ряд примеры имеют нечто общее, т.е. в них метафорически обозначается социальная действительность страны, где страна представлена как тяжело больной организм, которому требуется операция:

При «переливании крови» в главных сосудах новой власти Анатолий Борисович имел возможность добавить кое-кому адреналина. Только нужен был для стерильности операции одноразовый инструмент. Не готовил ли господин Чубайс во время обсуждения с Лебедем ситуации в Чечне именно такой хирургический скальпель из закаленного генерала. ( А. Бархатов )

В приведенном примере использование базовой модели «политика - больной организм» носит глобальный характер. Перестановки в высших эшелонах власти характеризуются как переливание крови, значит прежняя власть - старая, больная кровь, которую необходимо заменить. «Инструментом» для подобной замены и должен стать А. Лебедь. Эксплуатируется двойное значение слова «закаленный» (закаленный воин, ветеран и закаленный металл, особо прочный, прошедший процедуру закалки). Подчеркивается манипулятивный характер действий Чубайса по отношению к генералу Лебедю.

В условиях тотальной импотенции Рушайло - один из тех, кто способен на резкие действия. ( А. Хинштейн)

Снова мы сталкиваемся с использованием двух базисных моделей: «болезнь» и «секс», совмещенных в слове «импотенция». Частое употребление этой метафоры объясняется чрезвычайно уничижительной характеристикой. Слово «мпотент» практически для любого мужчины является не медицинским диагнозом а личным оскорблением.

Ельцин кашляет - Россию лихорадит. К.П. 96г. №31, 17 фев.( название статьи)

Традиционное сопоставление: Россия - больной организм, дополняется аналогией: Ельцин - больной. Эти два сопоставления связаны воедино, «болезнь» России помтавлена в зависимость от «болезни « президента.

Подводя итоги, рассмотрев данную БМ - политика - болезнь, можно отметить, что в представленных нами примерах, образно используется лексика, обозначающая раны, болезни общества. С помощью метафор такого типа, людям внушается мысль о том, что наше государство нужно срочно лечить, иначе ему грозят необратимые последствия, такие как « инвалидность, эпидемия, смерть». (Ч.А.П., с. 67)

Вышеприведенные метафоры навязывают аудитории мнение, что российская элита состоит из больных людей, не только физически, но и душевно. И от них нельзя ожидать разумных действий. Но надежда всегда есть. Может быть сначала попробовать изменить свое к этому отношение?

И что тогда? Может быть это наш единственный выход :

Если в обществе нет интереса к политике, то это здоровое и благополучное общество.

Здоровье и физическое состояние являются непреходящими ценностями и несут значительную семантическую нагрузку для всех без исключения людей. Метафоры из этой области можно назвать «обреченными на успех». Так как состояние российской экономической и политической сфер в эпоху Ельцина, а затем и Путина, вряд ли можно считать удовлетворительным, то закономерным является тот факт, что большинство метафор апеллируют именно к болезни. Аналогии с болезнью обычно достаточно просты и не требуют от реципиента никаких интеллектуальных усилий.

Базисная модель - политик - « представитель преступной группировки».

Прежде, чем перейти к анализу отдельных примеров следует отметить, что использование в метафорической лексике «криминальных» метафор позволяет легко осуществить стратегию дискредитации через обвинение, не прибегая к обвиняющим заявления напрямую. Вследствие этого, элементы криминальности, преступности присутствуют во многих метафорических высказываниях как вспомогательные элементы (пираты XX века, запах денег, проституция и т.д.).

Итак, обратимся к цепочке метафор, которые помогут нам охарактеризовать концепт - «криминальный мир», «преступность», где политик представлен, как преступник (вор), мафиози, - а его деятельность, как сделка между представителями «около кремлевских группировок».

А. Собчак - «крестный отец» города. СРПМ, с.281

Метафора характеризует Собчака, который в то время был мэром Петербурга, как мафиози. Сразу подчеркивается, что власть мэра является криминальной, несправедливой, осуществляется насильственными методами. Метафора понятна широким слоям населения благодаря популярности фильма «Крестный отец». Можно сказать, что к сегодняшнему времени сопоставление политической верхушки с мафиозными боссами стало настолько привычным, что выражение «крестный отец» уже не ставится в кавычки.

Следующая метафора показывает, что политическая деятельность лидеров, а именно действие их партий, это ничто иное, как бизнес. Где политик является «предпринимателем».

«Бизнес» братья Чандлеры развернули именно в России… «новом Клондайке» конца 20-го века. (СРПМ)

Метафора образного типа характеризует Россию как поле деятельности различного рода авантюристов и любителей легкой наживы, поле, на котором аферисты всех мастей могут безнаказанно «добывать» финансовые средства, обогащаясь за счет россиян.

Дача Явлинского, находящаяся в Подмосковье становится желанным для проведения различных политических «тусовок». (Р. Зарипов, ст. Явлинский спляшет и яблочко в Кремле) Ком. Пр.96г. №17, 30 янв

Рассмотренная нами метафора заинтересовала нас тем, что для лидеров, входящих в ту или иную политическую партию, используется слово «тусовка», как наиболее молодежное, сленговое выражение, а с другой стороны несущее на себе криминальный подтекст.

Таким образом, эта базисная модель необычайно продуктивна в политическом дискурсе. «Авторы» метафор, ставящие их (политиков) в разные криминалистические контексты, создают предпосылки для возникновения многообразных ассоциаций, которые служат средством выражения оценки и создания отрицательного отношения к лидеру, иногда даже имеют комический эффект.

Анализируя действия политиков, которые служат реакцией для «всплеска метафор», нельзя оставить без внимания предвыборную ситуацию. Она-то и послужила нам толчком для рассмотрения следующей базисной модели.

Базисная модель - политик - «спортсмен», «участник гонки».

Рассмотрим несколько метафор и сделаем общий вывод:

«Оттолкнувшись ногой от Храма, президент бросился в предвыборную гонку». КП №13 от 17 февраля 1996 г.

На неделе главной пол. Темой была подготовка к выборам. Т.к. состояться они должны в год крысы, проходить они будут по системе американских «крысиных гонок»… Хотя зубов генерала Лебедя не хватило на думскии орех… (ст. Президентская гонка: внимание, на старт! Дм. Бабич ) Ком. Пр.96г. №2

Предвыборная гонка уже начата. Впереди всех бежит симпатичный Лужков, за ним - Зюганов, а в восьми метрах - Явлинский.... Неудачно стартовав, он сейчас распустил веером хвост, чтобы придти первым КП, 98г.

Гонка - 1) быстрое движение, езда;

2) чрезмерная торопливость в каком-либо деле;

3) состязание в скорости езды на автомобиле, велосипеде и т.п.

Концептуальное поле - «соревнования, состязания». Сопоставление процесса предвыборной агитации с гонкой стало традиционным для российского политического дискурса. Если первоначально эта метафора еще носила отрицательный оттенок, то сегодня ее употребление никакой оценочной функции не выполняет. Подчеркивается соревновательный момент, присущий выборам. Употребление этой метафоры не вызывает в сознании аудитории представления о чрезмерной поспешности. Для отрицательной характеристики предвыборной кампании сегодняшние СМИ используют метафору «крысиных бегов», «тараканьих бегов» и другие, более сильные выражения. Метафора предвыборной гонки совершенно оторвалась от первоначального политического контекста и употребляется применительно к выборам любого уровня, от президентских, до выборов органов местного самоуправления. В данном контексте значимым является употребление слова «бросился», тогда, как для политкорректности выражения следовало употребить «вступил». Слово бросился, имеет контекст безрассудности, поспешности, бесшабашности, недостаточной продуманности действия. Будучи поставлена в этот контекст, метафора навязывает аудитории образ президента как человека, недостаточно продумывающего свои поступки.

Рассмотрим метафоры, базирующиеся на исходных когнитивных ситуациях, в основе которых так же используется концепт «животный мир».

Базисная модель - политик - « представитель животного мира».

Обратимся к первому примеру.

“Когда политик упивается самой своей речью, “отключается” от общения с интервьюером и аудиторией, “выпадает” из диалога и ведет себя как глухарь на току, обнаруживая склонность к непрерывному бесконечному монологу. (Независимая газета о Жириновском, 03.12.1999);

Глухарь - крупная промысловая птица из семейства тетеревов.

Токовать - особым криком подзывать самку.

В этом примере используется образ птицы - глухаря, что характеризует Жириновского, как человека принципиально неспособного вести диалог, не восприимчивого к оценкам и мнениям окружающих.

Результатом восприятия реципиентом данной метафоры должно выступить формирование отрицательного образа лидера ЛДПР. Можно заметить, что метафора соседствует в тексте с неметафорическими компонентами и не является полностью самостоятельной лексической единицей.

Дополнительно можно заметить, что поведение глухаря на току является инстинктивным действием сексуального характера, целью его является привлечение самки для последующего спаривания. Это вносит дополнительный унизительный оттенок.

Еще одна метафора, которая показывает родство политического лидера с одним из отрядов птиц. В данном случае - вороны.

Президент, стоящии на фоне каркающих кремлевских ворон… (ст. Из двух зол Кремль выбирает Жириновского; П. Вощанов, по поводу баллатирования Ельцина на 2ой срок) Ком. Пр. 96г. №13, 24 янв.

Ворона в контексте русской культуры служит отрицательным символом. Ворон приносит несчастье - например, можно вспомнить известнейшую песню «Черный ворон» и множество подобных примеров. Вороны питаются падалью, выклевывают глаза у трупов, вороны необычацно жестоки по отношению к сородичам, отличающимся от большинства (белая ворона), - список отрицательных черт, приписываемых этой птице можно продолжать очень долго. В данном случае помещение президента рядом с воронами предрекает ему близкие несчастья, кроме того. Под воронами подразумевается ближайшее окружение президента, приобретающие все вышеперечисленные отрицательные черты.

К метафоре, которую мы рассмотрим в качестве следующего примера, мы уже обращались ранее. Поэтому необходимость ее анализа вне «конкуренции».

«Самое ненадежное - ориентироваться на предвыборные заверения. Если судить по ним, Ельцин и Зюганов - уроженцы одного политического инкубатора». (ст. Что больнее?; П. Вощанов, полит. Обозреватель) Ком. Пр.96г. №38, 28 фев.

Инкубатор - аппарат для искусственного выведения птенцов домашней птицы.

Хотя метафорический образ инкубатора не соотносится прямо с моделью «политик - животное», мы рассмотрим его в ряду этой модели на основании общих периферийных сем: « предназначенный для выращивания животных и птиц». Инкубатор как устройство предназначенное для искусственного выведения, выступает символом однообразия и одинаковости.

Отрицательность оценки обусловлена тем, что предвыборные платформы политически несовместимых субъектов характеризуются как принадлежащие к смысловому полю «единое», т.е. ничем не отличаются. Тем самым оба политика обвиняются во лжи.

Метафора направлена на лидеров предвыборной гонки 1996 года - Ельцина и Зюганова.

Контекстом метафоры служит предвыборная ситуация, характеризовавшаяся острым противостоянием этих политиков.

Воздействие метафоры должно заключаться как раз в том, чтобы создать у реципиента впечатление иллюзорности, картинности этого противостояния. Применение метафорической лексики в данном случае обусловлено необходимостью изменения позиции реципиента на обратную.

Как отмечал Чудинов А.П., ''далеко не все рассматриваемые примеры можно считать подлинными «жемчужинами» политического красноречия: естественно, что некоторые метафорические образы производят впечатление надуманных, в них можно усмотреть стремление к «красивости», а так же смысловую непроясненность или двусмысленность.

Например, Валерия Новодворская, стремясь войти в образ Геннадия Зюганова, сначала представляет его (точнее, себя) скорпионом:

Просыпаюсь я утром и чувствую, что у меня отрос хвост с ядовитым жалом и много ножек. То есть просыпаюсь я жутким необъяснимым существом. Скорпионом. И от этого я мучаюсь, потому что скорпиону трудно повеситься. А повеситься мне обязательно нужно, поскольку я - Зюганов. ( В.Новодворская. Зюганов - дуршлаг русской революции // Не дай Бог! 1996, 4 мая ).

Видимо, некоторые российские политики явно завидуют славе эстрадных юмористов, поэтому в их лексику проникают приемы из этого жанра. Метафора В. Новодворской вообще построена по классическим законам анекдота - сначала нагнетание мрачной атмосферы, а потом - резкий переход, неожиданный перенос ситуации в совершенно иной контекст, в результате чего и создается комический эффект.

При дальнейшем развертывании образа, скорпион превращается в растягивающего паутину для мух паучка:

Зюганов - хитренький, жирненький паучок, который подбирается к жертве не сразу, а ждет, когда она окончательно запутается и затихнет, чтобы спокойнее можно было пить из нее кровь. Он всегда выжидал и трусил. (В. Новодворская. Зюганов - дуршлаг русской революции // Не дай Бог! 1996, 4 мая).

Отрицательная метафорическая характеристика Зюганова как «паучка» дополняется прямыми обвинениями в трусости.

Так же в данной базисной модели, основанной на метафорических переносах политиков в ряд животных, политические лидеры приравниваются к стаду, хищникам. Об этом свидетельствует следующий пример.

Вокруг Жириновского, словно голодные пираньи вокруг куска живого мяса, собираются другие невежды. (СРПМ, с.237)..

Пиранья - маленькая, хищная рыба, обитающая в Южной Америке. Характеризуется необычайной прожорливостью, вследствие чего стала героиней многочисленных голливудских фильмов ужасов, в которых ей приписывается еще и необычайная жестокость. Из характеристики пираньи можно увидеть, какими чертами наделяет метафора ближайшее окружение Жириновского.

Существуют метафоры, где политики представленные в образах животных, которые имеют не отрицательную, а наоборот, положительную оценку.

Под крыло Явлинского собираются и осколки разбитого вдребезги либерально-демократического движения «Газетный дождь», ТВЦ

Оценка, заявленная в метафоре - положительная. Либерально-демократическое движение характеризуется как «разбитое», причем «вдребезги» это должно означать для реципиента полный крах этого движения на политической сцене. Г. Явлинский собирает уже осколки (части неправильной формы), которые самостоятельной ценности не представляют, с надеждой на дальнейшее положительное действие. После прочтения метафоры, на ум приходит образ курицы - наседки, которая пытается собрать вместе своих разбежавшихся птенцов. Невольно задумываешься, не издевательство ли это.

И вот еще одним из таких сомнительных примеров, является метафора, изобретенная Прохановым :

«Путин, это воробышек, которого патриоты отогрели в своих ладонях».

Метафора является сомнительной, поскольку перенос на президента признаков, которыми обладает «воробышек» создает впечатление о беспомощности В. Путина, неспособности к решительным действиям, что для президента «смерти подобно».

Рассмотрев базисную модель - политик - «представитель животного мира», обратимся к выводам. Чем больше мы углубляемся в анализ примеров, тем с каждым разом убеждаемся в том, что при появлении единичного случая сравнения с образом животного, происходит «цепная реакция», т.е. происходит нагромождение метафорических образов. Перед нами предстает целый «зоопарк российской политики».

Если еще раз мы вернемся к статье Новодворской и возьмем из нее несколько метафор для анализа, то уже на первом этапе мы заметим, что при дальнейшем развертывании образов, она использует неодушевленные предметы, механизмы. На основании этого мы выделяем следующую базисную модель.

Базисная модель - политик - «механизм»

Первая же метафора, которую мы рассмотрим, раскрывает этот концепт во всей его полноте.

Путин будет работать! Он активный мотор. КП 28 апреля 2001

Метафора явно направленная на действующего в настоящее время президента. Она говорит о якобы нечеловеческой работоспособности Путина и его полезности как необходимой, главной детали некоего государственного механизма, видимо, независимо от его политической позиции. Задействовано концептуальное поле «механизм, машина», репродуцирующие мифы о государстве как о машине, действующей по объективным, находящимся «над человеком» и над его поступками, законам, и о политических субъектах как о деталях и узлах этой машины.

В следующей метафоре в качестве политического лидера используются наименования кухонной утвари ( дуршлага ), образ неотесанного бревна - единственного материала, который остался для вытесывания « коммунистических бойцов», и опять же паучка, который и обрабатывает бревна.

Теперь, когда все улеглось и затихло, Зюганов начал строить свою КПРФ из подручного материала. Ну, вы знаете, каким бывает подручный материал - неотесанные бревна. И за этими деревяшками он сейчас и прячется, паучок с психологией дуршлага. Это именно дуршлаг. Потому что Зюганов просеивает через себя историю и остается одна только дрянь. (В. Новодворская. Зюганов - дуршлаг русской революции // Не дай Бог! 1996, 4 мая ).

В приведенном отрывке мы видим целое нагромождение метафорических образов, использующих различные базисные модели («механизм» и «животный мир»), к тому же присутствует аллюзия на сказку «Золотой Ключик». Все это вместе создает кашу, не простраивается четкого однозначного образа. Желая как можно сильнее поразить воображение аудитории яркими метафорами, В. Новодворская добивается противоположного - эффектное сравнение Зюганова с дуршлагом тонет в море сопутствующих образов.

Рассмотрим другой пример, где так же политики предстают перед нами в не человеческих и даже не животных обличиях. А являются остатками, не пригодившимися в работе:

«…брошенные на нары вчерашние первые лица края - щепки от работы предвыборных технологий Лебедя» “Известия”. 1998. № 232, декабрь. А. Тарасов (используется неприятие “низких” методов борьбы).

Метафора намекает на недостойные методы ведения предвыборной кампании А. Лебедем, который рассматривает других кандидатов как нежелательную помеху, которую необходимо устранить любым путем. В результате применения силовых методов, конкуренты по политической борьбе превращаются в «щепки» и оказываются «брошенными на нары», то есть несправедливо обвинены.

Базисная модель - политик - « правитель», «субъект власти».

Примеры такой метафоры основаны на концепте «правителя». Даже, поставив метафору в адекватный политический и культурный контекст трудно определить, какую оценку она содержит. Многое зависит от положения понятия «вождь», «правитель».

Вождь - 1) общепризнанный идейный, политический руководитель;

2) в старину: военачальник, предводитель

Если положение этого понятия соответствует первому определению словаря, то, например, следующая метафора несет отрицательную характеристику политического решения об исключении губернаторов из верхней палаты парламента. Если же «вождь» определяется реципиентом как предводитель дикого племени, то метафора характеризует данное решение как положительное.

«Вывод губернаторов из верхней палаты лишил местных вождей политического веса». Ставропольские губернские ведомости №59-60 апрель 2001

Метафора относится непосредственно к губернаторам.

Губернатор - политический и идейный предводитель это одна, а вождь племени дикарей - совсем другая характеристика объекта.

Другая метафора, характеризующая этот концепт.

Ельцин хочет …сесть удельным князьком в России СРПМ с. 264

Тут с помощью уничижительного «князьком» подчеркивается то, что реальный масштаб власти президента на самом деле очень мал. Метафора внушает аудитории, что на самом деле президент, обладающий видимой полнотой полномочий, является лицом незначительным на политической арене и зависит от чужой воли (это если вспомнить, что удельные князья в России подчинялись Великому Князю).

В один ряд с такими метафорами можно поставить и им подобные, например Горбачев - архитектор перестройки, великий реформатор. КП 25 февраля 1997

Чрезмерное превознесение Горбачева - созидателя, гиперболизация его заслуг приводят к обратному эффекту - дискредитации. Претензии на роль главного строителя здания перестройки, управляющего всеми ее процессами входят в явное противоречие с произошедшими событиями, в которых Горбачев выступил как человек, не владеющий ситуацией. О тех же претензиях говорит и метафора «великий реформатор». Смысл метафорической лексики сводится к следующему: претензии Горбачева на роль организатора и управляющего реформ несостоятельны.

Базисная модель - политик - «секс символ».

Эта БМ представлена концептом «сексуальные отношения», где политики - проститутки, секс бомбы, сексуальные гиганты. Для подтверждения этого утверждения, нами представлены несколько примеров.

«Ельцин - ты политическая проститутка». СРПМ с.264

Проститутка - женщина, занимающаяся проституцией.

Проституция - продажа женщинами своего тела.

В данном случае приходится говорить скорее не о концептуальной основе метафоры, а о историческом контексте. Выражение «политическая проститутка», впервые употреблено Лениным по отношению к Троцкому, который предлагал сотрудничество с меньшевиками и мартовцами. Впоследствии эти слова Ленина были широко растиражированы, и термин стал именем нарицательным.

Направленность метафоры и оценка, которую она несет, представляются очевидными. Употребление метафоры предполагает создание у реципиента образа Ельцина как человека, не имеющего определенной твердой политической позиции, готового идти на компромисс с враждебными силами. Использование автором сниженной лексики носит подчеркнуто уничижительный характер. Метафора обладает высокой степенью эффективности, так как актуализирует в сознании реципиента хорошо упроченный прошлый опыт. Правда, необходимо отметить, что эффективность воздействия данного метафорического высказывания сильно зависит от возраста реципиента, и уровня его знакомства с историей.

Подними любого сантехника или шофера ночью с постели и поручи организацию государственного переворота - он сделает все лучше, чем секс бомба Янаев. СРПМ с.274

Метафора реализует стратегию дискредитации в чистом виде. Направлена непосредственно на личность Янаева и не подкреплена ничем, кроме субъективного мнения автора. Цель употребления метафорической лексики - сформировать отрицательное отношение к Янаеву, обличить его как некомпетентного политика и бездарного организатора. Употребление выражения «секс бомба» подчинено общей цели и формирует у реципиента общий негативный фон унизительного характера.

Метафора представленная в качестве примера, относится к эпохе правления Путина.

И, конечно, сводящие с ума любую женщину серые костюмы Путина и a la casual бежевые майки с брюками… КП 28 апреля 2001

Метафора «Путин - секс символ» навязывается не вполне явно, но обозначается через набор косвенных признаков (прием - атрибуция, сближение по признакам). Как почти всегда важен контекст: в какой-нибудь коммунистической, даже либеральной, но претендующей на внимание иных, взрослых и серьезных групп читателей, газете это могло бы звучать укором, но на молодежной странице либерального издания такая метафора определяет президента Путина как своего, Эксплуатируется концептуальное поле «секс» и «свои - чужие», поэтому эту метафору мы рассматриваем в двух БМ.

Таким образом, актуализируя в сознании реципиента соответствующие ассоциативные представления, метафоры, основанные на концептуальном поле «секс» являются своеобразным оружием в устах политика. Наряду с мощным воздействием на аудиторию, использование слов, так или иначе связанных с этой тематикой несет на себе риск дискредитации самого говорящего. Высок риск не выдержать меры и перейти за грань общественно приемлемых норм, в этом случае речевое воздействие на аудиторию даст эффект отвержения и вместо идентификации политика как «своего», он будет записан в разряд «скандальных личностей», «шутов» и т.д.

Базисная модель - политик - «представитель нереального, инфернального мира», «Божество».

Концептуальная основа метафор, анализируемых в этой части работы, представлена дихотомией «зло - добро», а так же «жизнь - смерть». На этом базируется и их отрицательная оценка. Метафоры направлены на политиков, которые ассоциируются с колдунами, зомбирующими (подчиняющими своей воле) аудиторию.

Результатом речевого воздействия таких метафор является дискредитация политиков, и отвращение от них избирателей, которые не пожелают становиться бездумными исполнителями чужой воли.

Рассмотрим это на следующих примерах.

«Не пожелав смириться с ролью политического трупа, бывший председатель Совмина Рыжков согласился сыграть …претендента не пост российского президента» СРПМ с. 272

Труп - мертвое тело человека или животного.

Являясь достаточно сильным по эмоциональному воздействию, метафорический образ трупа одновременно точно фиксирует такие характеристики объекта высказывания, как ''беспомощность'', ''бесперспективность'', в политическом контексте - ''потерю значимости'', ''уход из политики''.

Метафора основана на дихотомии «жизнь - смерть». Отрицательная оценка определяется отнесением объекта высказывания (Рыжков) к полюсу «смерти».

Дополнительно, через употребление слов «роль» и «сыграть», актуализируется концепт «театр», что привносит еще больший негативный аспект в восприятие политика.

Контекстом к метафоре является политическая ситуация, сложившаяся после развала СССР, когда многие представители его высших органов оказались не у дел и срочно вынуждены были искать для себя новое поле деятельности.

Результатом воздействия данного метафорического выражения является дискредитация Рыжкова, акцентируется его беспомощность и неуместность в современной политической ситуации.

Рассмотрим употребление устойчивого стереотипа - дьявол, в котором воплощается деятельность политика.

Он (Ельцин) совратил молодую демократию. …Дьявол во плоти да и только. СРПМ с.271.

Идентификация Ельцина как дьявола придает отрицательной оценке яркий аффективный оттенок, возможно, мешающий реципиенту отнестись к высказыванию объективно.

Вообще, все метафоры этого типа несут отрицательные аффективные компоненты, стягивающие внимание реципиента на себя, концентрирующие значение метафоры.

Следующая метафора имеет ярко выраженный иронический подтекст.

Долгожданное явление Б. Ельцина народу состоялось воскресным праздничным утром. КП 25 февраля 1997

Цитата содержит аллюзии на известную картину А. Иванова «Явление Христа народу». Предполагается, что президент претендует (или его подталкивает к этому окружение) на роль Христа, Спасителя, но явно не дотягивает. Он не мог быть соотнесен с образом Христа при любых условиях, таким образом, эта метафора гиперболизирует его образ с обратным знаком, тем самым, усиливая негативное отношение к политику.

Другая же метафора показывает конечную стадию правления президента Ельцина.

Президент не может выполнять свои обязанности… Он на самом деле уже разложился.

Метафора реконструирует резко отрицательный образ президента как полуразложившегося трупа. Процесс возникновения метафоры в информационно-политической сфере общества диктуется отрицательной оценкой из чего мы можем сделать вывод, что через метафору, внимание аудитории концентрируется на резко отрицательных моментах.

Если внимательно присмотреться к последним трем метафорам, то можно сказать, что они показывают «угасание» политической деятельности президента, постепенно превращая его в нечто «разложившееся», не способное к «возрождению».

Можно заметить, что обращение к данному концепту диктуется его отнесенностью к более широкому семантическому полю: «добро - зло». Инфернальный полюс этого противопоставления широко используется для метафорической характеристики объектов, неприятных автору. Технологии «черного PR» широко оперируют этой базовой моделью, так как для метафорического переноса качеств «злого» в этом случае нет и быть не может никаких обоснований и подтверждений. Отнесение к «нереальному» злому миру не может быть никак логически аргументировано и опровергнуто, а это и требуется авторам дискредитирующих метафор.

В заключении, хотелось бы отметить очень яркую метафору и рассмотреть ее.

«Когда-то Макбет не мог понять пророчества ведьм, суливших ему царство, вплоть до того момента, когда Бирнамский лес пойдет на Дунсинан. Этот лес российских мертвых, российской эгрегориальности, российской встрепанной и издержанной Сущности, сплетенный из величия и низости - стоит недвижимо и взирает на Дунсинан нового патриотизма. Но если двинется этот лес - царство кончится. Не Проханов, не генералы недоигранных войн заведуют этим лесом. Не они нашепчут нечто древним корням и искривленным стволам его тысячелетних деревьев. Капля за каплей будет накапливаться нетерпимость и бесплодность происходящего. Не чьими-то бунтами и революциями, а дезертирством и хамством, порожденным глубочайшим элитным бесплодием, была сдвинута глыба Российской империи. И то же самое сдвинуло глыбу ее последовательницы. Лес пошел на замок, и после этого замок сразу же кончился». http://kurginyan.ru

Перед нами фрагмент чрезвычайно насыщенный метафорической лексикой. Помимо базовой метафоры Путин - Макбет, нынешняя система власти - замок Дунсинан, деревья - истинная сущность России, здесь еще присутствуют такие дополнительные элементы как «элитное бесплодие», «глыба Российской империи». В общем можно сказать, что метафора направлена на мощнейшее воздействие на подсознание реципиента. Никаких объективных данных во всем тексте не содержится, он целиком рассчитан на эмоциональное, некритическое восприятие. Интенсивно эксплуатируются интертекстуальные связи, прописанные так явно, что их нельзя не заметить. Уподобление Путина Макбету носит характер открытого обвинения. Не менее активное обращение идет и к пласту национального самосознания (образ тысячелетнего дремучего леса, с которым издавна ассоциировалась загадочная «Русская душа»). Метафора рассчитана воздействовать не только на потенциально согласную с автором аудиторию, но и на непримиримых противников, что встречается реже. У противников точки зрения автора текст должен вызвать ощущение тревоги, угроза, исходящей от «леса», подорвать уверенность в своих силах.

Однако, несмотря на наличие резко отрицательных метафорических высказываний мы можем констатировать факт значительного увеличения доли положительно окрашенных политических метафор в СМИ.

Заключение

Рассмотрев общие тенденции и конкретные примеры метафор эпохи Ельцина и Путина, можно заключить, что метафора завоевывает все большее место в политическом дикурсе, области, ей казалось бы чуждой. Все более широким становится спектр направленностей метафорической лексики, здесь, наряду с отдельными лицами, партиями, общей экономической и политической ситуацией, появляются отдельные события, факты. Метафора широко используется СМИ не только с целью охарактеризовать в общем конкретного политика, но и вызвать у аудитории определенное отношение к его деятельности и личностным качествам. Метафорическая лексика политиков с готовностью отражается в СМИ, так как способствует эмоциональному вовлечению читателя, по этой же причине сами журналисты охотно прибегают к услугам метафоры. Расширяется «словарный запас», используемый в метафорах, в эту область проникают сленговые выражения, примеры просторечий, сниженная лексика. Появляются метафоры «на грани фола», граничащие с прямым оскорблением. Однако в том и состоит преимущество метафорической лексики, что она позволяет эффективно дискредитировать объект, не прибегая к прямым оскорблениям. Особенности функционирования политической метафоры СМИ в условиях современной политической ситуации позволяют говорить о формировании особого типа политики - семантического Массовая информация и общественное мнение молодёжи / Под ред. В.Л. Оссовского. - К., 1990.с 59. Решающую роль в семантической политике играют политические метафоры с их значительным суггестивным потенциалом. В отличие от классических идеологий, метафоры рассчитаны не на удовлетворение "пытливого ума", а на обыгрывание глубинных инстинктов и желаний публики.

Именно благодаря метафорическому способу выражения (речевому или визуальному) удается эффективно сообщать устойчивые смыслы политической информации. Существующая власть, всегда отчасти дискредитирующая себя в глазах избирателей, особенно нуждается в меткой сигнальной метафоре, оправдывающей ее политику, тогда как оппозиция еще может взывать к здравому рассудку и способности к рассуждениям избирателей, дабы побудить их задуматься о реальных последствиях проводившейся политики. Однако и оппозиция нуждается в метафорах, в привлекательной и понятной форме выражающих ее политическое и идеологическое кредо, ведь для большинства людей метафоры являются единственно доступным каналом политической информации. Однажды запущенная в обращение метафора становится идеологическим пунктом кристаллизации, вокруг которого, по мере потребления информации, организуется широкая общественность Доценко Е. Л. Психология манипуляции. - М., 1997. с 278. Заметим: не серьезная, "книжная" идеология выступает здесь центром притяжения, но одна или несколько ярких метафор, растиражированных СМИ в образах политической рекламы. Конкурирующие партии группируются вокруг своих идентификационных метафор, так что в обществе разворачивается настоящая "война метафор" -- помимо (или вместо) традиционной борьбы идеологий.

Модели СМИ во всех современных политических системах стали ключевым инструментом управления и господства, поскольку в процессе массовой коммуникации осуществляется толкование и даже конструирование социальной реальности. Налицо, таким образом, осуществляемая в масштабах всего общества ситуация quid pro quo, одно вместо другого, когда "модель реальности становится реальностью модели". Именно благодаря этой ситуации многократно увеличивается потенциал символической политики, которая тоже создает модели политической реальности, функционирующие на правах этой реальности.

При помощи символов власть не старается больше уговорить или переспорить своих избирателей; она лишь показывает им свой собственный мир, и это убеждает людей сильнее, чем самые бесспорные аргументы. И никаких формальных противоречий с демократическими нормами и процедурами здесь не возникает. Такая общепринятая и прогрессирующая колонизация жизненного мира инсценированной информацией существенно определяет коммуникативную культуру всех современных обществ. В эту культуру органически входит стратегия информационного "прямого действия", которая не имеет ничего общего с романтическим образом демократии как свободного и независимого волеизъявления граждан. Для политиков уже давно не секрет, что массовая коммуникация представляет собой важнейший инструмент политического управления и обеспечения массовой лояльности к существующей власти. Классическое понимание демократии как разделенной на различные ветви власти, включая СМИ как "четвертую власть", не вполне соответствует реальности общественной коммуникации. Политика и mass media уже не являются автономными частями общества, но образуют естественно сложившийся (т.е. без всякого "злого умысла") коммуникативно-политический симбиоз, в котором стерты границы между политическими акторами и их "контролерами" из средств массовой информации Грушин Б.А. Эффективность массовой информации и пропаганды: понятие и проблемы измерения. - М., 1979.с 180. Конечно, не все реципиенты массовой коммуникации автоматически становятся жертвами ее манипуляций. Всегда есть лица, которые внимательно перепроверяют информацию, относятся к ней критически. Считалось также, что на формирование мнений людей об окружающем мире СМИ воздействуют лишь косвенно, через преломление в межличностной коммуникации. Однако новейшие исследования показывают, что сообщения СМИ в основном напрямую достигают сознания реципиентов. Межличностная коммуникация часто лишь воспроизводит предлагаемые СМИ ценности и стереотипы поведения. Это неудивительно, если учесть, что подавляющее большинство населения достаточную часть свободного времени проводит за просмотром развлекательных телепередач. Принципиально важно то, что под прямое воздействие СМИ попадают именно те слои населения, которые социально наиболее обделены (с низким уровнем образования и доходов) и которые должны бы быть заинтересованы в объективных и независимых суждениях. Подобная публика обретает в мире телеразвлечений облегченное "понимание" политической действительности как интересного, но совершенно далекого ей мира, который она просматривает наподобие "мыльных опер", одновременно будучи эстетически поощряема в своем отчуждении от этого мира. Уже сформировавшийся у нас в стране в ходе предвыборных кампаний альянс политиков и мастеров шоу-бизнеса представляет собой феномен, закономерно обусловленный коммуникативно-политическим симбиозом. В той же мере, в какой политическое влияние и власть зависят от доступа к СМИ, политический процесс редуцируется для публики -- реципиента СМИ -- в созерцание "избранных" политиков, представленных прежде всего на экране телевидения. Так возникает эксклюзивная система политических "звезд", которые производятся в СМИ в строгом соответствии с общими правилами драматургии и режиссуры. В этом смысле политика становится разновидностью шоу-бизнеса, о чем еще в середине 1960-х годов открыто говорил актер-политик Р.Рейган.

В результате люди оценивают в политиках не то, с какой успешностью они представляют и защищают их интересы, а насколько искусно и убедительно разыгрывают они роли в политическом спектакле. Это и есть политическое отчуждение, выраженное в форме "красивой политики " или "политического театра ". Такая политика содействует снижению духовно-критических потенций людей как возможных субъектов политических действий, "виртуализирует" их социально-политическую активность, расходует ее исключительно в ходе созерцания политических шоу. Более того, она способна безгранично эксплуатировать потребности масс в политической эстетике при одновременном ущемлении их элементарных жизненных прав, что мы фактически и наблюдаем сейчас в России. Данная ситуация стимулирует специфический вид насилия -- эстетическое насилие в условиях социально-эстетического отчуждения Шампань П. Делать мнение: новая политическая игра. - М., 1997.с 154.

Эта ситуация несет в себе значительную опасность. Ведь чем больше разрыв между властью и обществом, тем чаще власть стремится компенсировать дефицит своей легитимности путем организации политических шоу, комиксов и других суррогатов политического. Однако превращение политики в "успокоительную пилюлю" может только на время сохранить лояльность к власти и поддержать гражданский мир; оно не способно решить реальные проблемы, которые рано или поздно заявят о себе политическим кризисом и утратой прекрасных иллюзий.

политический метафора лидер информация

Приложение

Арутюнова Н.Д. Различные точки зрения на сущность метафоры

Долгое время изучение метафор считалось преррогативой филологии (риторики, стилистики, литературной критики), в которой превалировали анализ и оценка поэтической метафоры. В последнее время центр тяжести в изучении метафор сместился в область изучения практической речи и в те сферы, которые обращены к мышлению и сознанию, к концептуальным системам и, наконец, к моделированию искусственного интеллекта. В метафоре стали видеть ключ к пониманию основ мышления и процессов создания не только напионально-специфического видения. Мира, но и его универсального образа.

Метафора тем самым укрепила связь с логикой, с одной стороны, и мифологией - с другой. Рост теоретического интереса к метафоре был стимулирован увеличением ее присутствия в различных видах текстов, начиная с поэтической речи и публицистики и кончая языками разных отраслей научного знания. Естественно, что экспансия метафоры в разные виды дискурса не прошла незамеченной. Искусствоведы, философы и психологи, науковеды и лингвисты обратились к проблеме метафоры с возросшим интересом. Вынесенный метафоре «вотум доверия» вызвал существенное расширение «материальной базы» ее изучения: появились исследования метафоры в различных терминологических системах, в детской речи и дидактической литературе, в разных видах масс-медиа, в языке рекламы, в наименованиях товаров, в заголовках, в спорте, в, речи афатиков и даже в речи глухонемых Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. - М., 1990.с. 98.

Распространение метафоры в многочисленных жанрах художественной, повседневной и научной речи заставляло авторов обращать внимание не столько на эстетическую ценность метафоры, сколько на предоставляемые ею утилитарные преимущества. Р. Хофман -- автор ряда исследований о метафоре -- писал:

«Метафора исключительно практична.... Она может быть применена в качестве орудия описания и объяснения в любой сфере: в психотерапевтических беседах и в разговорах между пилотами авиалиний, в ритуальных танцах и в языке программирования, в художественном воспитании и в квантовой механике. Метафора, где бы она нам ни встретилась, всегда обогащает понимание человеческих действий, знаний и языка». Создавалось мнение о всемогуществе, всеприсутствии и вседозволенности метафоры, которое, наряду с отмеченным выше положительным эффектом, имело и некоторые отрицательные следствия. Представление о вездесущности метафоры отодвигало на задний план проблему ограничений на ее употребление в разных видах дискурса. Это привело к размазыванию границ самого концепта метафоры: метафорой стали называть любой способ косвенного и образного выражения смысла, бытующий в художественном тексте и в изобразительных искусствах -- живописи, кинематографе, театре. Меньше стали обращать внимание и на различие между метафорой, используемой в качестве номинативного приема, и собственно метафорой, сдваивающей представление о разных классах объектов. Метафора как техника и метафора как идеология во многих исследованиях анализируются совместно.

Изучение метафоры, начало которому было положено Аристотелем, имеет многовековую традицию. Попытки создания общей теории метафоры делались логиками, философами, психологами и лингвистами разных направлений.

В современной лингвистике интерес к метафоре вспыхнул еще и в связи с обсуждением проблем семантической правильности предложения, выделением разных типов отклонений от нормы. Метафора рассматривается с этой точки зрения в кругу явлений «интерпретируемой аномалии», т. е. того вида семантической неправильности, который возникает в результате намеренного нарушения закономерностей смыслового соединения слов. При этом некоторые авторы подчеркивают, что истолкование метафоры требует привлечения экстралингвистических знаний: для ее понимания столь же необходим словарь как энциклопедия Бретон Ф. Взрыв идеологии коммуникации. - М., 1990. с.236.. Другие исследователи, напротив, отвергают или сводят до минимума роль экстралингвистического фактора в образовании метафоры и строят теорию метафоры только в терминах семантической структуры слова Толстой И.В. Язык и культура // Журналистика и культура русской речи. - Вып. 8. - М., 1996. с. 23. Они опираются на понятие специфического атрибута -- особого качества, приписываемого денотату языкового знака. Так, в английском языке носителем признака твердости считается железо (iron), а, например, в испанском этот атрибут приписывается стали (асего). Лексемы, в значение которых -- входит указание на такого рода атрибуты (маркированные лексемы) подвержены метафоризации. Это тем более естественно, что частные признаки играют куда более важную роль в этом процессе, чем признаки широкой таксономии: значение легко перескакивает через категориальные барьеры.

Арутюнова отмечает существование двух основных функций, влияющих на формирование категориального лексического значения слова, -- функции идентификации предмета речи, которая реализуется темой сообщения (точнее, субъектом и другими актантами, относящимися к известным предметам), и функции предикации, соответствующей реме Арутюнова Н. Д. Языковая метафора//Лингвистика и поэтика - М., 1979 с. 231. Все другие синтаксические позиция либо включаются в реализацию одной из названных коммуникативных задач, либо представляют собой их синтез, объединение. К виду функционально смешанных относятся позиция имени в экзистенциальном предложении (или его эквиваленте) и позиция обращения.

Метафора, согласно Арутюновой относится к классу смешанных лексических объектов. С одной стороны метафора -- это прежде всего способ уловить индивидуальности конкретного предмета или явления, передать его неповторимость. Между тем, находящиеся в распоряжении говорящего предикаты позволяют дать предмету только более или менее широкие категориальные (таксономические) характеристики, включив его в класс того или' другого объема. Индивидуализирующих возможностей больше у конкретной лексики, чем у предикатов. Метафора индивидуализирует предмет, относя его к классу, которому он не принадлежит. Она работает на категориальной ошибке.

Но с другой стороны: метафора связана прочными узами.с позицией предиката. Один из ресурсов поэтического языка состоит в нарушении соответствия между лексическим типом и синтаксической функцией: идентифицирующая лексика переносится в сферу предикатов, создавая классическую, самую метафорическую метафору. Классическая метафора -- это вторжение синтеза в зону анализа, представления (образа) в зону понятия, воображения в зону интеллекта, единичного в царство общего, индивидуальности в «страну» классов. Метафора стремится внести хаос в упорядоченные системы предикатов, но, входя в общенароднародный язык, в конце концов подчиняется его семантическим законам. Связь метафоры с позицией предиката свидетельствует о том, что в недрах образа уже зародилось понятие.

Арутюнова отмечает важную роль «интуитивного чувства сходства» в образовании метафор Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. - М., 1990. с.198. В этом заключен неизбежный и неиссякаемый источник метафоры «в быту». В практике жизни образное мышление весьма существенно. Человек способен не только идентифицировать индивидные объекты (в частности, узнавать людей), не только устанавливать сходство между областями, воспринимаемыми разными органами чувств (ср. явление синестезии: твердый металл и твердый звук, теплый воздух и теплый тон), но также улавливать общность между конкретными и абстрактными объектами, материей и духом (ср.: вода течет, жизнь течет, время течет, мысли текут и т. п.). В этих последних случаях говорят о том, что человек не столько открывает сходство, сколько создает его.

Особенности сенсорных механизмов и их взаимодействие с психикой позволяют человеку сопоставлять несопоставимое и соизмерять несоизмеримое. Это устройство действует постоянно, порождая метафору в любых видах дискурса.

Макс Блек

Изучению сути и структуры метафоры посвящены труды Макса Блека. Он отмечает, что рассматривая предложение The chairaen plowed through the discussion (буке. 'Председатель собрания продирался через дискуссию') как пример метафоры, мы подразумеваем, что в нем по крайней мере одно слово (в данном случае plowed 'продирался') используется метафорически, а из остальных слов по крайней мере одно используется в буквальном смысле. Блек называет слово plowed фокусом (focus) метафоры, а его окружение -- рамкой (frame,) Блек М. Метафора//Теория метафоры Сб. статей - М., 1990 с. 140. Понятие, которое следует прояснить, -- это «метафорическое использование» фокуса метафоры. Было бы, в частности, интересно понять, каким образом одна рамка дает метафору, в то время как другая рамка для того же слова не порождает никакой метафоры.