История книгопечатания

Под влиянием своих корреспондентов Н.П. Румянцев обратился к издательской деятельности и в 1813 - 1826 годах выпустил в свет свыше 40 исторических исследований и капитальных публикаций источников. Все эти превосходно оформленные и хорошо документированные издания в свое время составили эпоху в русском источниковедении -- эпоху, которая уже в устах современников получила название Румянцевской.

Члены Румянцевского кружка, собирая и изучая рукописные и старопечатные книги, естественно, не могли не заинтересоваться историей книжного дела на Руси и обстоятельствами начала славянского книгопечатания кирилловским шрифтом.

К коллекционерам обычно относятся иронически. А в недавние годы относились и с осуждением, ибо видели в них представителей частнособственнических интересов, категорически чуждых социалистическому государству. Между тем деятельность собирателей весьма полезна для общества. Они сохраняют для истории бесценные памятники древности, которые без них неминуемо бы погибли. Все более или менее крупные частные книжные собрания со временем поступают в государственные и общественные библиотеки, формируя наиболее ценное их ядро. Многие русские первопечатные книги и среди них издания Ивана Федорова также прошли через частные собрания, о которых и пойдет речь.

В первой половине XIX столетия старопечатные книги собирали любители, принадлежавшие к разным слоям общества. Были среди них вельможи и сановники, такие как граф Н.П. Румянцев. Были ученые, историки, которым старая книга помогала в их научных изысканиях. Собирали старинные книги и разбогатевшие купцы, чаще всего старообрядцы, видевшие в памятниках дониконовской печати чудом уцелевшие островки стародавней духовности и праведности.

Видным представителем сановных библиофилов был граф Федор Андреевич Толстой (1758 - 1849). В его библиотеке, размещенной в Москве в особняке на Большой Дмитровке, хранились ценнейшие рукописи и 377 томов старопечатных книг кирилловского шрифта. Среди них издания Ивана Федорова и Петра Тимофеева Мстиславца: «Апостол» 1564 года, «Евангелие Учительное» 1569 года, львовский «Апостол» 1574 года, виленские «Евангелие» 1575 года и «Псалтырь» 1576 года, «Псалтырь» и «Новый завет» 1580 года и, наконец, «Острожская Библия» 1581 года. Описал это собрание П.М. Строев; о его труде речь пойдет несколько позднее. Собрание Ф.А. Толстого в 1830 году было куплено Императорской Публичной библиотекой.

Заметим, что в наших библиотеках было принято в общем порочное обыкновение не сохранять книжные коллекции как единое целое. Книги из коллекций вливали в общий фонд, а нередко, как дубликаты, передавали в другие хранилища. Поэтому сегодня восстанавливать состав личных библиотек, которые, конечно же, являются памятниками культуры своего времени, неимоверно трудно. Единственным исключением является Государственный Исторический музей, где целостность коллекций не нарушалась.

Другой известный собиратель того времени, библиотека которого также была описана П.М. Строевым, -- это Иван Никитич Царский (1789 - 1853), богатый купец-старообрядец. Человеком он был в старообрядческих кругах очень уважаемым; его именем были названы Царская моленная рогожских старообрядцев и Царский (впоследствии Заставный) переулок в Москве у Тверской заставы. В библиотеке Царского было 850 древних рукописей и 444 старопечатных издания. Назовем прежде всего прекрасный подбор изданий Анонимной типографии, работавшей в Москве до Ивана Федорова. Были и все известные к тому времени издания Ивана Федорова и Петра Тимофеева Мстиславца.

Собрание Царского было куплено графом Алексеем Сергеевичем Уваровым (1825 - 1884), основателем и первым президентом Московского Археологического общества, и перевезено из Москвы в его усадьбу в селе Поречье. В 1917 году это собрание поступило в Государственный Исторический музей, где книгам были возвращены старые индексы с упоминанием фамилии первого владельца.

Исключительно богатую библиотеку старопечатных изданий кирилловского шрифта собрал петербургский купец Алексей Иванович Кастерин (1806 - 1847). О нем мы знаем лишь то, что в свое время не без иронии рассказывал И.П. Сахаров: «Родился он в Пошехонском уезде Ярославской губ. Отец его тогда был еще господским крестянином. С отцом переселился в Москву после 1812 года. Прежде собирал он голубей, потом - цветы. В это время познакомился он с садоводом купцом Зубчаниновым, известным писателем. Этот приучил его читать книги -- повести и романы. Брошены были голуби и цветы, и груды книг всякой всячины полетели из лавки Исаева. Старинаром он сделался после 1829 года».

Количественные параметры этой коллекции поражают -- 1026 изданий. У Кастерина были безвыходные «Четвероевангелия» и все известные к тому времени издания Ивана Федорова. Среди последних -- один уникум: «Хронология» Андрея Рымши 1581 года. Эта напечатанная в Остроге листовка по сей день известна лишь в единственном кастеринском экземпляре. Каталог этой коллекции, о котором речь пойдет позднее, составил В.М. Ундольский. После смерти Кастерина его библиотека была куплена за 10 тыс. рублей богатым меценатом Степаном Федоровичем Соловьевым, который в 1848 году подарил ее Императорской Публичной библиотеке.

Почти ничего не знаем мы о московском книготорговце А.С. Ширяеве, в коллекции которого было 256 старопечатных изданий. Среди них и безвыходное узкошрифтное «Четвероевангелие», которое в литературе долго называли «Ширяевским». Коллекция эта была приобретена Библиотекой Российской Академии.

Деятельным и весьма уважаемым членом Румянцевского кружка был митрополит Евгений (Евфимий Алексеевич Болховитинов). Занимаясь в Московской духовной академии, он одновременно слушал лекции в Московском университете.

Делом жизни Евгения Болховитинова было составление биографического словаря российских писателей. Первый вариант этого труда, который впоследствии неоднократно дополнялся, переделывался и издавался, начал печататься в 1805 году на страницах журнала «Друг просвещения» в виде отдельных статей. К сожалению, журнал этот вскоре перестал выходить. Но Болховитинов успел опубликовать здесь статью по истории русского книгопечатания -- «Иоанн Федоров». Впоследствии митрополит неоднократно возвращался к этой теме. В 1813 году он опубликовал в журнале «Вестник Европы» статью «О славяно-русских типографиях». Пять лет спустя та же статья появилась на страницах «Словаря исторического о бывших в России писателях духовного чина, грекороссийския церкви». Издание это, предпринятое на средства Николая Петровича Румянцева, изобиловало грубейшими опечатками и ошибками. «Радость моя скоро преминилась на печаль, -- писал Румянцев Болховитинову, -- когда я усмотрел, что сие для меня по многим причинам драгоценное сочинение издается в свет так дурно». Граф приказал изъять из всего тиража первый лист с его гербом: «Не принесет мне то чести, а неминуемо подвергнет меня осуждению, что на сих листах сказано, что изданию таковому я причиною».

Ошибки были устранены во втором издании, вышедшем в 1827 году и «инде вновь совершенно переделанным». Дополнена и переработана была и статья «Иоанн Федоров».

Мы, таким образом, имеем четыре варианта одной и той же статьи, опубликованной на протяжении двадцати с лишним лет, а именно в 1806, 1813, 1818 и 1827 годах. Каждый раз, готовя статью к печати, Евгений Болховитинов дополнял и несколько перерабатывал ее. Знакомясь со всеми четырьмя вариантами, легко проследить постепенное становление истории начального периода славянского книгопечатания.

Из года в год растут сведения Евгения Болховитинова о книгах, напечатанных Иваном Федоровым. В 1806 году ему были известны лишь «Апостол» 1564 года и «Острожская Библия». Правда, он утверждал, что «после «Апостола» напечатано было еще «Евангелие» другим шрифтом гораздо крупнейшим и также весьма чистых букв, форматом в малый лист, но с таким же неисправным правописанием, только в нем уже означен и щет листов под нижними углами правой страницы». В этом сообщении, источник которого не вполне ясен, мы узнаем безвыходное широкошрифтное «Четвероевангелие». Об «Апостоле» же 1564 года Евгений Болховитинов сообщает неверные сведения: «нет также щета листов и страниц, а только типографская сигнатура тетрадей». В действительности дело обстоит как раз наоборот.

В целом же «Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина» был явлением незаурядным. Недаром вступительная статья к новейшему изданию этого словаря названа «Краеугольный камень православной исторической науки».

Заканчивая обзор работ Евгения Болховитинова в области истории русского первопечатания, отметим, что ученый митрополит был человеком своего времени и своего социального класса. 14 декабря 1825 года он оказался на Сенатской площади -- конечно, не среди восставших, а на противоположной стороне, в роли «увещевателя». Миссия Евгения не имела успеха, декабристы его слушать не захотели. При всех попытках последнего времени пересмотреть роль декабристов в отечественной истории, наши симпатии остаются на стороне героической, но обреченной на провал попытки повести Россию по другому пути.

В интересующей нас области значительно больших успехов добился другой член Румянцевского кружка -- К.Ф. Калайдович.

Девятнадцати лет от роду Калайдович был избран членом Императорского Общества истории и древностей Российских. Очень рано пробудился у Калайдовича интерес к старой книге. Он собрал неплохую библиотеку и начал писать «Историю книгопечатания в России». По его словам, труд этот был закончен еще до ухода его в армию во время Отечественной войны против войск Наполеона. К сожалению, мы лишены возможности проверить правдивость этих слов: библиотека и архив Калайдовичей сгорели во время московского пожара 1812 года.

Так или иначе, но уже в 1813 году на страницах «Вестника Европы» появляется статья Калайдовича «Иоанн Федоров, первый московский типографщик». По сути дела, это было первое специальное исследование, посвященное жизни и деятельности первопечатника, ибо в статьях митрополита Евгения рассматривалась история славянского книгопечатания в целом. По сравнению с Евгением Болховитиновым молодой ученый сделал большой шаг вперед. Правда, и для него послесловия старопечатных книг остаются основой основ и он публикует в своей статье тексты послесловий московского и львовского «Апостолов». Но вместе с тем он старается привлечь к вопросу о возникновении книгопечатания на Руси свидетельства современных этому событию исторических источников.

Вместе с тем молодой ученый подчеркивает, что знания его современников об обстоятельствах введения книгопечатания в Москве еще совершенно недостаточны. Говоря об этом, он набрасывает список проблем, которые должны быть решены в первую очередь: «Время и место рождения их (то есть первопечатников) неизвестны, равно как и то, где и как образовали они свои способности. Учились ли сему искусству прежде, или только по повелению царскому? Буквы, употребленные ими к печатанию, отлиты в Москве ли или в чужих краях? Вот вопросы, на которые приятно бы слышать удовлетворительные ответы». К сожалению, и в наши дни многие из этих вопросов так же далеки от решения, как и во времена Калайдовича.

Девять лет спустя на страницах все того же «Вестника Европы» К.Ф. Калайдович снова вернулся к интересующей нас теме. Новая статья его -- «Записка об Иоанне Федорове» написана на значительно более обильном материале, чем первая. За прошедшие годы Калайдович отыскал в Синодальной библиотеке весьма важную для нас рукопись, содержащую «Сказания» о начале московского книгопечатания, написанные в XVII столетии. Мы уже познакомили читателя с этими памятниками. Напомним, что в 1836 году они будут напечатаны Павлом Михайловичем Строевым и на протяжении многих десятилетий станут, наряду с послесловиями старопечатных книг, основным источником для истории раннего русского книгопечатания. Нельзя забывать, что именно К.Ф. Калайдович ввел эти источники в оборот науки -- это его большая заслуга.

Использует в своей статье Калайдович и другие новые материалы -- сведения о Гансе Шлитте, вербовавшем ремесленников для России в Германии -- об этом писал Н.М. Карамзин , а также послание датского короля Кристиана III Ивану Грозному, опубликованное в 1816 году в Дании.

Польский историк и литератор Адам Чарноцкий (1784 - 1825), приехавший в Петербург в 1819 году и известный здесь под псевдонимом Зориан Долуга (Доленга) - Ходаковский, рассказал Калайдовичу о том, что во Львове сохраняется надгробный камень Ивана Федорова. Константин Федорович попросил П.И. Кеппена, собиравшегося путешествовать по Европе, проверить это известие. Последний, как писал Калайдович, «проезжая через Львов, исполнил мою просьбу и снял на месте верное с оного изображение».

Сведения о надгробном камне в русской печати опубликовал впервые П.И. Кеппен. Однако надпись на камне была передана им с ошибками. Калайдович исправил ошибки. В качестве приложения к статье в одном из следующих номеров «Вестника Европы» он впервые опубликовал изображение камня.

Описание заблудовского издания, опубликованное в 1823 году, во многих отношениях удовлетворяет современным требованиям. Перечислены внешние признаки издания. Перепечатаны выходные сведения. Дано подробное, с цитатами, изложение предисловия гетмана Григория Ходкевича. Отмечены типографские особенности: «напечатана в лист, шрифтом одинаким с московским и львовским Апостолами»; «содержание глав означено на каждом листе вверху, инде на полях киноварные выноски служат указанием гласов и евангелий». Дано описание известных автору экземпляров «Учительного Евангелия» и приведен текст вкладных и владельческих записей на этих экземплярах.

Интересы К.Ф. Калайдовича не ограничивались историей одного лишь восточнославянского книгопечатания. В 1819 году он опубликовал в «Вестнике Европы» статью «Дополнительные сведения о трудах Швайпольта Феоля, древнейшего славянского типографщика». Статья была задумана как дополнение к сведениям, сообщаемым Е.С. Бандтке, с трудом которого русскую читающую публику познакомил М.Т. Каченовский. Статья Калайдовича очень понравилась Н.П. Румянцеву, и он решил напечатать ее отдельным изданием, что и было сделано в следующем, 1820 году. Тираж этого первого отдельно изданного отечественного труда по истории книгопечатания был невелик -- всего 30 экз. На обложке книги в овальном медальоне были помещены профильные изображения первых типографов Иоганна Гутенберга, Иоганна Фуста и Петера Шеффера.

В течение всей своей жизни К.Ф. Калайдович разыскивал и собирал материалы для истории русского книгопечатания. К сожалению, восстановить свою старую работу или же написать новый очерк истории отечественного книжного дела он не успел. Переписка его заполнена подчас весьма интересными сведениями по этому предмету. Здесь не место и не время рассказывать об этом. Приведем лишь выдержку из письма от 27 января 1823 года к директору Московской Синодальной типографии П.Д. Левашеву. Здесь есть упоминания еще о двух не дошедших до нас трудах по истории книгопечатания. Калайдович пишет: «Прочитываю ваши любопытные “Записки о типографии”». Далее он напоминает Левашеву: «Вы изволили обещать мне какую-то старую книгу из вашего архива в черном кожаном переплете, в которой находятся исторические известия о типографии». О какой книге здесь идет речь? Мы не знаем этого! Не дошли до нас и «Записки» П.Д. Левашева.

Другой член Румянцевского кружка -- Петр Иванович Кеппен был удивительно разносторонним и эрудированным ученым. В нем было что-то от беспокойного племени ученых-универсалов XVIII века. По мнению Н.В. Здобнова, «из всех участников Румянцевского кружка один Кеппен вышел далеко за пределы узкого круга академических интересов и связал свое имя с научно-общественным движением новой эпохи, ставившим актуальные задачи текущего дня».

Петр Иванович Кеппен родился 19 февраля 1793 года в Харькове, где отец его имел врачебную практику. Здесь же получил начальное образование и окончил местный университет. Впоследствии Кеппен много путешествовал, вел обширную переписку с зарубежными славистами. Это позволило ему внести на страницы русской историографии немало новых сведений и материалов, связанных с первыми шагами книгопечатания кирилловским шрифтом. Он же впервые у нас начал учет памятников славянского рукописания и книгопечатания, находящихся в зарубежных хранилищах. В этой связи назовем его труд «Список русским памятникам, служащим к составлению истории художеств и отечественной палеографии», изданный в Москве в 1822 году. Здесь, в частности, были помещены сведения об изданном в Дании послании короля Кристиана III к царю Ивану Васильевичу Грозному.

В 1825 году П.И. Кеппен начал издавать журнал «Библиографические листы». Начиная с первого же номера в нем публиковалась «Хронологическая роспись первопечатным славянским книгам». Кеппен вслед за епископом Дамаскином применил в славяно-русской библиографии хронологический принцип организации материала, который впоследствии стал общепринятым. «Хронологическая роспись» выходит за пределы собственно славяно-русской библиографии.

Наряду с изданиями, отпечатанными кириллицей, Кеппен учел и описал также чешские и польские книги, напечатанные латинским шрифтом, и южнославянские глаголические издания. В этом смысле -- как своеобразная синхронистическая таблица -- роспись и по сей день не потеряла своего значения.

Заслуга Петра Ивановича Кеппена и в том, что он впервые систематически начал указывать местонахождение известных ему экземпляров изданий кирилловского шрифта. В.С. Сопиков делал это эпизодически и лишь в немногих случаях. И еще одно нововведение: П.И. Кеппен всегда указывал источники своих сведений. Он впервые в славяно-русской библиографии завершал каждое описание библиографической справкой, указывая, кто, где и когда писал об этом издании. Более того, закончив публикацию «Хронологической росписи», он некоторое время спустя опубликовал «Дополнения и поправки» к ней, приведя сведения о публикациях, ставших ему известными.

В первой половине XIX столетия в славяно-русской библиографии появляется новый жанр -- описание частных библиотек.

Среди первых библиофилов, целенаправленно собиравших древнерусские рукописи и печатные книги кирилловского шрифта, нужно, как мы уже говорили, в первую очередь назвать графа Федора Андреевича Толстого и купца-старообрядца Ивана Никитича Царского. Печатные каталоги их собраний составил Павел Михайлович Строев. Он родился 27 июля 1796 года в Москве. Родители прочили сыну карьеру чиновника и девяти лет от роду записали его губернским регистратором в Московское губернское правление. Маленький Павлуша зубрил таблицу умножения в пансионе Виллерса, а ему пока шли чины. Однако чиновником он не стал. В августе 1812 года юноша подал прошение о зачислении его «своекоштным студентом» Московского университета. А полтора года спустя вышел первый труд Строева -- «Краткая российская история», который семнадцатилетний автор предназначал «в пользу российского юношества».

В феврале 1816 года Николай Петрович Румянцев предложил молодому ученому должность главного смотрителя Комиссии печатания государственных грамот и договоров. Здесь П.М. Строев подружился с другим молодым историком К.Ф. Калайдовичем. В 1817 году они оба совершили, пожалуй, первую в России археографическую экспедицию -- по монастырским библиотекам Московской епархии. Экспедиции продолжались и в дальнейшем. Они, в особенности те из них, которые были предприняты в 1829 - 1834 годах по поручению Академии наук, способствовали открытию ценнейших памятников древнерусского рукописания и старой печати. Уже из первой своей поездки Строев привез «Изборник», написанный для киевского князя Святослава Ярославича в 1073 году. Эта древнейшая после «Остромирова Евангелия» датированная русская книга ныне хранится в Государственном Историческом музее.

В монастырских книгохранилищах Строев на каждом шагу сталкивался со старопечатными книгами кирилловского шрифта и, естественно, не мог не заинтересоваться ими. Этот интерес, который с годами накапливался и рос, получил возможность вылиться в нечто реальное в марте 1825 года, когда наш археограф получил приглашение от Федора Андреевича Толстого принять «звание и обязанности смотрителя за его библиотекою». Павел Михайлович согласился. Первым результатом его трудов в этом великолепном собрании было составленное им вместе с К.Ф. Калайдовичем «Обстоятельное описание славяно-русских рукописей, хранящихся в Москве в библиотеке графа Ф.А. Толстова» (М., 1825). Впоследствии П.М. Строев издал два «прибавления» к этому описанию.

А в 1829 году вышло в свет «Обстоятельное описание старопечатных книг славянских и российских, хранящихся в библиотеке тайного советника, сенатора, двора его императорского величества действительного камергера и кавалера графа Федора Андреевича Толстова». Перечислив на титульном листе многочисленные звания покровителя и работодателя, П.М. Строев назвал и свои: «Императорской Академии наук корреспондент и путешествующий археограф, член разных ученых обществ и кавалер». Достаточно обширное предисловие книги по сути дела представляло собой краткую всеобщую историю книгопечатания.

Следующий вклад Павла Михайловича Строева в славяно-русскую библиографию -- «Описание старопечатных книг славянских, находящихся в библиотеке московского первой гильдии купца и Общества истории и древностей российских благотворителя Ивана Никитыча Царского» (М., 1836). В исследовании было описано 286 книг кирилловского шрифта. В приложении к этому труду впервые были опубликованы «Сказания» о начале московского книгопечатания -- важнейший источник для истории начального этапа российского книжного дела. Здесь же был опубликован и другой важный документ -- смета 1612 года «во что станут две штанбы печатные, сделати два стана на фряское дело».

Таким образом, к середине 40-х годов XIX столетия были зарегистрированы и описаны почти все издания Ивана Федорова: «Апостол» 1564 года, «Часовник» 1565 года, «Учительное Евангелие» 1565 года, «Псалтырь с Часословцем» 1570 года, о которых впервые упомянул Денис Зубрицкий в 1836 году , «Апостол» 1574 года, «Псалтырь» и «Новый Завет» 1580 года, «Библия» 1581 года и, наконец, «Хронология» Андрея Рымши 1581 года. За прошедшие с того времени полтораста с лишним лет этот список пополнился лишь первым изданием «Часовника» 1565 года и «Азбуками» 1574 и 1578 годов.

Профессор Московского университета Иван Михайлович Снегирев (1792 - 1868) формально не принадлежал к Румянцевскому кружку. Однако деятельность его в интересующей нас области протекала в тех же границах и в том же направлении. Она может быть определена следующим образом: регистрация и первичная обработка материала, связанного с историей русского книгопечатания. Вопросом этим Снегирев, как, впрочем, и другие помянутые выше ученые, занимался попутно. Был он человеком разносторонним, эрудированным в самых различных отраслях историко-филологического знания. Первые его труды были посвящены романской филологии. Он хорошо знал латынь, много и охотно писал на этом «мертвом» языке. Составленная им «Латинская грамматика» выдержала несколько изданий. Четырехтомные труды И.М. Снегирева «Русские в своих пословицах» (М., 1831 - 1834) и «Русские простонародные праздники и суеверные обряды» (М., 1837 - 1839) долгое время считались классическими в отечественной этнографической литературе.

До сих пор не потеряли своего значения многотомные издания альбомного типа «Древности Российского государства», «Памятники московской древности», «Русская старина в памятниках церковного и гражданского зодчества», в которых Снегирев принимал активное участие как редактор, составитель, автор текста.

Первая работа И.М. Снегирева, посвященная истории отечественного книгопечатания, была опубликована в 1830 году на страницах все того же «Вестника Европы», где на эту тему писали митрополит Евгений Болховитинов, К.Ф. Калайдович, М.Т. Каченовский. Посвящена она московской «Псалтыри», напечатанной в 1568 году учениками Ивана Федорова Никифором Тарасиевым и Невежей Тимофеевым. Снегирев первым описал это издание. В.С. Сопиков и П.И. Кеппен о нем не знали.

Немалое значение для нашей темы имеет предпринятая И.М. Снегиревым в 1840 году публикация послания датского короля Кристиана III к Ивану Грозному, в котором идет речь о миссии Ганса Богбиндера. Имя этого датчанина еще со времен В.С. Сопикова связывали с началом книгопечатания на Руси. Публикация Снегирева сослужила недобрую службу -- она укрепила русских книговедов в этом ошибочном мнении. Сам публикатор был первой жертвой. В 1852 - 1853 годах он поместил в «Московских ведомостях» две статьи, посвященные 300-летию русского книгопечатания. К слову сказать, именно И.М. Снегирев первым предложил отмечать юбилеи отечественного книжного дела, причем в качестве исходной даты был принят 1553, а не 1564 год, как это стало в дальнейшем. Так вот, в первой из этих статей профессор утверждал, что «наши книгопечатники работали под руководством датчанина Ганса Богбиндера, которого ревнитель протестанства Христиан III в письме своем называет Гансом Миссингеймом».

В историографии русского первопечатания оставил свое имя и Михаил Петрович Погодин (1800 - 1875). Ученый этот в свое время был столь популярен, что, не в пример более известным и талантливым историкам, был удостоен 22-томного биографического исследования. Для нашей темы представляет интерес не только научная, но и собирательская деятельность Михаила Петровича, к которой он, впрочем, подходил не как ученый, а как заурядный дилетант-коллекционер. Несмотря на это, а может быть, и благодаря этому, ему удалось собрать в своем «Древлехранилище» уникальные старопечатные издания. Особенно богато оно южнославянскими изданиями кирилловского шрифта, которые до Погодина в России были величайшей редкостью. Погодин много путешествовал и из своих поездок по западным славянским странам всегда привозил старопечатные книги. Он регулярно посещал Нижегородскую ярмарку, куда антиквары со всей России свозили всевозможные редкости. В 1844 году Погодин приобрел здесь «Псалтырь», напечатанную в 1570 году в Заблудове Иваном Федоровым -- первый из трех известных в настоящее время экземпляров. В том же году в «Древлехранилище» поступил и уникальный «Новый Завет» Василия Тяпинского, на страницах которого были ссылки на безвыходное московское «Евангелие». В собрании М.П. Погодина долгое время хранился единственный экземпляр «Часовника», напечатанного в 1565 году Иваном Федоровым и Петром Тимофеевым Мстиславцем.

В июле 1852 года «Древлехранилище», в составе которого было 538 старопечатных книг, было приобретено Императорской Публичной библиотекой, нынешней Российской национальной библиотекой.

В своей деятельности на ниве журналистики М.П. Погодин проявлял известный интерес к историко-книжной тематике. В 1846 году он опубликовал в издаваемом им журнале «Москвитянин» перевод нашумевшей в свое время статьи чешского писателя-романиста Карела Алоиза Винаржицкого, в которой утверждалось, что изобретатель книгопечатания Иоганн Гутенберг был чехом. На страницах «Москвитянина» был опубликован также «Реестр книгам, печатанным в Львове до 1700 года на церковно-славянском языке». Занятия в области славяно-русской библиографии М.П. Погодин продолжал и в дальнейшем.

В 1870 году на страницах одного из ведущих научных изданий того времени -- «Журнала Министерства народного просвещения» была опубликована большая работа М.П. Погодина о жизни и деятельности Ивана Федорова. В основу ее была положена речь престарелого историка на юбилейных торжествах в честь московского первопечатника, которые были приурочены к 300-летию выхода в свет заблудовского «Учительного Евангелия». Удельный вес этой статьи в нашей историографии невысок.

М.П. Погодиным и заканчивается, собственно говоря, период историографии русского первопечатания, который, используя старые штампы, можно было бы назвать дворянским. Сколько-нибудь крупные обобщающие работы в этот период созданы не были. Начиная с 70-х годов XIX столетия интересующей нас проблемой занялись выходцы из духовенства, а затем и из купеческой среды. Им-то, и прежде всего Василию Егоровичу Румянцеву, суждено было подытожить все то, что ранее было сделано дворянскими историками. Новый период характеризуется, в частности, пробуждением интереса к архивным изысканиям, благодаря чему был выявлен и опубликован ряд весьма интересных документов о жизни и деятельности Ивана Федорова.

3.6 Распространение грамотности на Руси

Вопреки сложившемуся мнению о неграмотности средневекового человека, мы уже в XIV в. находим в Москве весьма распространенную книжность (таким словом тогда называли грамотность, умение читать книгу). Московское духовенство не могло вести службу без книг. Поэтому “поповские сыновья”, рано обучавшиеся грамоте, составляли основную массу московских переписчиков. Грамотными были и многие купцы. Известные сегодня купеческие письма часто написаны весьма бойким “книжным языком”. Обучение грамоте входило в программу воспитания и боярских детей. Под грамотой в этих кругах понимали умение читать и петь псалмы. Уровень такой грамоты был в то время в Москве достаточно высок. Недаром про Дмитрия Донского говаривали, что он не обучен “тонкостям псалмопения и стихословия”, то есть просто грамотен.

Центрами московской “книжности” были монастыри. Здесь накапливались книги, создавались целые школы не только переписчиков, но и переводчиков.

Первые московские рукописные книги. Уже Иван Калита придавал большое значение “многим книгам, написанным его повелением”. Среди них находится и Сийское евангелие 1339 года - знаменитый образец раннемосковской рукописной книги. Рукопись сделана по особому заказу на пергамене, четким красивым уставом (самым торжественным и строгим из почерков на Руси) и оформлена тонкими по красоте миниатюрами.

Уже в языке этой рукописи проявилось знаменитое “московское аканье”. В другом Евангелии (1354 года) явно заметно стремление приблизить древний язык к народному московскому языку (например, Иван вместо Иоанн). Заставка и инициалы выполнены в виде зверей и растений красными и коричневыми линиями на зеленом фоне.

Сбережение и восстановление книг москвичами. Москвичи очень ценили свои книги. При наступлении Тохтамыша в 1382 году “книг же толико множьство снесено с всего града, и из загародия, и ис сел, в соборных церквах до стропа наметано, сохранения ради спроважено”. К сожалению, все это богатство сгорело тогда в московском пожаре, учиненном татарами.

После “татарщины” в московских монастырях споро занялись восстановлением книг. Особо отличались старанием монахи Чудова и Андроникова монастырей. Тогда- то в этих монастырях и сложился свой особый книжный стиль. Рукописи выписывались мелко на пергаменте в два столбца и обильно украшались звериным орнаментом. Почерк, которым переписывались книги, тоже был особым. Это был знаменитый московский полуустав. Он сохранялся в печатных изданиях вплоть до конца XIX века.

Старопечатный стиль московских рукописей. Московские переписчики выработали и особый стиль орнаментики в рисованных заставках. В XIX в. его назвали “старопечатным”. Это удлиненный горизонтальный прямоугольник с выступающими украшениями в центре и по углам. Внутри прямоугольника черно-белое клеймо в узорном радужном обрамлении. Профессиональных переписчиков называли тогда в Москве ”робятами”, “писарями”, “книгописцами”, “доброписцами”. Встречались и женщины -”доброписицы”.

Свитки-столбцы. Листы рукописи склеивались в неимоверной длины свитки, называемые “столбцами”. Так, текст Соборного уложения 1649 года записан на столбце длиной более трехсот метров. Все это сильно усложняло и без того волокитные дела московских приказов. И только Петр I указом от 1700 года запретил вести дела в столбцах. Иногда же рукописи складывались в тетрадки и прикреплялись к дощатым переплетам с очень дорогим оформлением (отсюда: “прочитать от доски до доски”). Книги такие настолько берегли в Москве, что на иных попадаются надписи: “А если поп или дьякон, прочитав, не застегнет всех застежек, - да будет он проклят!” К XIV в. появилась в Москве и бумага. Первый известный нам памятник, написанный на бумаге, духовное завещание Симеона Гордого.

Москва - книжная столица. В XV в. Москва уже считалась книжной столицей Руси. Здесь можно было купить практически любую из духовных книг в самых разных переплетах или сделать заказ на нее переписчикам.

Через руки московских доброписцев прошли все исторические сочинения, начиная со второй половины XIV в. В обширных московских летописях мы находим и сказание о Тохтамышевом нашествии, и хождение митрополита Пимена в Царьград, и жития митрополитов Петра и Алексия. Уже тогда выделились в самостоятельные произведения “Задонщина”, “Сказание и повесть о Мамаевом побоище”, “Житие Дмитрия Ивановича”.

Начало книгопечатания в Москве. Бурное развитие культуры рукописной книги привело в конце концов к необходимости книгопечатания. История печатной книги началась в Москве при Иване Грозном, который сам считался весьма начитанным. Его обширная библиотека на русском, греческом, латинском и еврейском языках восхищала иностранных послов. Он дал деньги и на строительство в 1563 году на Никольском крестце (перекрестке на Никольской улице) “дома . идеже печатному делу строитися”. Работали в этой первой типографии дьякон Иван Федоров и его товарищи - Петр Тимофеевич Мстиславец и Маруша Нефедьев. Работали медленно, но очень тщательно. И в 1564 году появилась в Москве первая печатная книга “Апостол”, а в следующем году - “Часослов”.

“Апостол” - первая русская печатная книга. Каким тиражом был напечатан “Апостол”, мы не знаем. Сегодня известны шестьдесят два экземпляра и находят еще новые. Эта знаменитая книга настолько выверена по пропорциям (высота и ширина шрифта, поля, расположение текста и заставок, инициалов и т.д.), что до сих пор производит впечатление художественного совершенства.

Бегство И. Федорова из Москвы. Однако, после первых изданий деятельность печатников в Москве прекратилась. Говорили, что многочисленные московские переписчики не захотели лишиться работы, справедливо увидев в печатном станке соперника, и что они ночью подожгли печатный двор. Печатники вынуждены были спасаться из Москвы бегством. Но сам Иван Федоров позже писал, что бежал из Москвы не от переписчиков, а из-за “великих преследований от многих начальников и духовных властей”.

Всего за свою нелегкую и полную скитаний жизнь выпустил Иван Федоров в свет двенадцать изданий и среди них первую восточнославянскую Азбуку, первую полную славянскую Библию, первый календарь. “Не пристало мне ни пахотою, ни сеянием семян сокращать время моей жизни, потому что вместо плуга я владею искусством орудий ручного дела, а вместо хлеба должен рассеивать семена духовные по вселенной и всем по чину раздавать духовную эту пищу”, - писал московский первопечатник.

Продолжение московского книгопечатного дела. Иван Грозный был настойчив. Вскоре “после тех мастеров Иоанна и Петра стал мастером ученик их Андроник Тимофеев сын, по прозвищу Невежа, с товарищами, и также царским повелением велено ему издавать книги в печатном виде в царствующем граде Москве и раздавать их по всем городам и по всей России . А после тех мастеров иные мастера были, и от того времени пошло дело крепко и без помех бесперебойно, как непрерывная вервь”, - говорится в рукописи начала XVII в. “Сказание известно о воображении книг печатного дела”.

В 1909 году рядом с Третьяковскими воротами Китай-города был открыт памятник Ивану Федорову работы скульптора С.М. Волнухина. Москва, наконец, признала заслуги русского первопечатника.

Из истории московского книгопечатания. С чего начинается учебный год? В том числе, и со знакомства с новыми учебниками. Собственно учеба еще и не началась, а вы уже с интересом разглядываете те учебники, которые будут вашими спутниками на целый год, а порою, и дольше. И никакие технические новинки не способны пока вытеснить книгу из нашей жизни. Древнейшие книги были рукописными, а создавались они в монастырях, в том числе и московских - Чудовом, Вознесенском, Спасо-Андрониковом, Симонове, Троице-Сергиевом… Так было до середины XVI в., когда в Московию пришло книгопечатание. Кто был автором первых семи дошедших до нас московских печатных книг - неизвестно. Поэтому историки называют их анонимными, никаких выходных данных они не содержали. Вы спросите, если не известен издатель, то, может быть, известен автор? Конкретного автора назвать тоже нельзя - все книги в то время были богослужебными, т.е. содержали переведенные с греческого языка тексты Священного Писания, молитв и тексты, составленные когда-то отцами церкви. Лишь в правление первых Романовых, в XVII в., появились на Руси книги светского характера.

Первая же датированная книга в Москве вышла в 1564 г. Именно это событие в России всегда отмечали как памятную дату в истории русской культуры. Книга содержала чтения из деяний апостолов для богослужения и по русской традиции вкратце называлась «Апостол». Имя человека, из-под рук которого вышла эта книга, известно. Обычно его называют московским первопечатником. А памятник ему уже давно стоит в центре Москвы, в Театральном проезде, неподалеку от центрального магазина «Детский мир». Мы пока не называем имя этого человека, предоставляя вам самим попробовать вспомнить его.

Сразу отметим, что памятник этот очень известен, он один из старейших в нашем городе и появился здесь еще в начале века.

Итак, речь идет о дьяконе кремлевской церкви Николы Гостунского Иване Федорове. Этот талантливый человек прежде работал на Украине, откуда и пришел в Москву, уже владея уникальным по тому времени ремеслом. Ведь тогда на Западе книгопечатание существовало уже целое столетие. Любопытно, что «механизация», говоря современным языком, изготовления книг была воспринята многими враждебно. Дело в том, что к книге как носительнице слова Божия отношение было особенно трепетное, а процесс ее изготовления мыслился как близкий священнодействию. Поэтому приступать к нему могли лишь человеческие руки после молитв и омовений. Бездушный типографский станок воспринимался как нечто нечистое. Не в этом ли и причина изгнания дьякона Ивана из Москвы, случившегося через несколько лет его успешных полиграфических опытов? На сей счет историки лишь строят догадки. В дальнейшем первопечатник работал во Львове, где, среди других книг, выпустил вместе с Петром Мстиславцем так называемое Учительное Евангелие. Прошло ровно триста лет, и Императорское Московское Археологическое Общество собралось в январе 1870 г. на праздничное заседание по этому поводу. Тогда и приняли решение соорудить в Москве памятник первопечатнику. Но понадобилось еще почти четыре десятилетия, пока были собраны средства и разработан проект памятника. Авторами его стали малоизвестный в то время скульптор Сергей Волнухин и знаменитый архитектор Иван Машков. Открытие памятника состоялось 27 сентября 1909 г.

Сооружению памятника предшествовала дискуссия о том, где именно - в каком уголке Москвы - ему стоять. Специальная комиссия остановила свой выбор на небольшом сквере в Театральном проезде.

Это место, хорошо открытое для обозрения с улицы, в то же время примыкает к территории бывшего Государева Печатного двора, на котором во времена царя Грозного и работал Иван Федоров. К сожалению, построек того, старого, двора до нас не дошло. От следующего, семнадцатого, века сохранилось маленькое здание Правильной и Книгохранительной палаты. Оно оказалось во дворе построенного в начале XIX в. корпуса так называемой Синодальной типографии, то есть главной церковной типографии, которая была образована вместо старого Печатного двора при Петре Великом. Эту преемственность архитектор специально подчеркнул, изобразив на фасаде нового здания фигуры Льва и Единорога. Единорог - мифическое животное с увенчанной единственным рогом мордой, как ясно из названия. Но как же эти странные животные связаны с прошлым данной местности? А дело в том, что они когда-то изображались на печати-эмблеме старого Печатного Двора. Теперь в здании размещен Историко-архивный институт Российского государственного гуманитарного университета.

В XVI в. в Москве было отпечатано всего восемнадцать наименований книг, при этом тираж в несколько сотен экземпляров считался большим. В XVII в. - уже почти полтысячи наименований книг. Вы, наверное, слышали, что читать в Древней Руси учились обычно по Псалтыри, книге церковных псалмов. Но были и специальные буквари или «азбуки». Первый букварь напечатал еще в 1574 г. сам Иван Федоров. Но, пожалуй, самую большую известность приобрел букварь Василия Бурцева, созданный в первой половине XVII в. и впоследствии получивший большое распространение.

Уже в царствование Михаила Федоровича и Алексея Михайловича в Москве появилось несколько новых типографий. Еще больше их стало в XVIII в. в эпоху так называемого русского Просвещения. А в XIX в. книга уже занимала очень большое место в жизни москвичей, причем не только состоятельных. Наряду с ведомственными и специализированными издательствами, вроде университетского, синодального, в городе работали частные книгоиздательские фирмы, имена основателей которых и сегодня с уважением произносит всякий образованный москвич.

Русское книгопечатание и литература конца XV - XVI вв. Вы помните, что в Западной Европе в середине XV в. стало развиваться книгопечатание. Точно установлено, что в Москве книги начали печатать за десять лет до широко известного "Апостола" Ивана Фёдорова. Началом книгопечатания в России является 1 марта 1564 г., когда вышла на свет эта ставшая легендарной книга.

Для культурного роста России введение книгопечатания имело огромное значение. Пользоваться печатной книгой, хранить её было удобнее, чем рукописную, хотя переписка книг продолжалась ещё долгое время. Распространение книг открывало более широкие возможности общения духовными ценностями.

По неизвестным причинам Фёдоров покинул Москву и продолжал свою деятельность на Украине. Во Львове он выпустил первый русский букварь. Но в Москве печатное дело не заглохло. Его продолжали печатники Никифор Гарасиев и Андроник Тимофеев Невежа. К концу 70х гг. XVI в. в России были напечатаны основные богослужебные книги. XVI в. столетие породило немало литературных произведений, которые нередко носили острый, полемический характер. И в иносказательной форме, на примерах успешной деятельности некоего турецкого султана выразил свои взгляды Иван Пересветов, сторонник возвышения дворянства и противник бояр - "ленивых богатин".

Значительным трудом, имевшим долгий и противоречивый отклик в общественной мысли, стало сочинение монаха одного из псковских монастырей Филофея. Касаясь истории Рима и Константинополя, Филофей объяснял их падение отходом от истинной христианской веры.

Конец XV - XVI в. примечательный созданием обще русских летописных сводов. Был подготовлен грандиозный "Лицевой" (иллюстрированный) летописный труд, призванный изобразить всю историю Руси, начиная с первых киевских князей. Изрядно постарались художники, создав для него до 16000 миниатюр на исторические темы.

Изобретение книгопечатания. Не так много в истории человечества событий, сопоставимых по масштабам воздействия с этим технически не сложным изобретением. Достаточно сказать, что указатель литературы "Изобретение книгопечатания" включает свыше 10 000 названий.

Хотя необходимо отметить, что еще достаточно много неясностей в истории изобретения книгопечатания. Имя изобретателя несомненно - Иоганн Гутенберг (около 1399 - 1468 гг.), несомненна и его принадлежность к гуманитарной культуре. Например, среди его друзей был Николай Кузанский. Труднее установить дату изобретения книгопечатания.

Древнейшая датированная печатная книга, в которой указаны имена типографов, - это Псалтырь, выпущенная в свет в Майнце Перером Шеффером и Иоганном Фустом (учениками Гутенберга, впоследствии предавшими учителя) 14 августа 1457 г.

Знаменитая 42-строчная Библия, считающаяся некоторыми исследователями первой печатной книгой, выходных сведений не имела, но косвенная дата - 1456 г. Некоторые другие первопечатные издания указывают на самую раннюю дату - октябрь 1454 г.

Но что изобрел Гутенберг? Ведь печатание было известно и до него. Он изобрел:

- полиграфический процесс, составными частями которого были: словолитный процесс - изготовление одних и тех же литер в достаточно большом количестве экземпляров;

- наборный процесс - изготовление печатной формы, составленной из отдельных, заранее отлитых литер;

- печатный процесс - множественное изготовление красочных оттисков, получаемых с помощью наборной формы, который осуществлялся на типографском станке.

Церковники "просмотрели" книгопечатание. Первоначально оно сулило несомненные преимущества - идентичность религиозных текстов, что, казалось бы, резко снижало возможность разночтений, ошибок и тем самым появление и развитие ересей.

Но церковники "не уловили", что книгопечатание десакрализует текст и, что оно значительно опаснее ошибок старого текста. Кроме того, книгопечатание могло стать источником появления совсем иных текстов.

До книгопечатания Реформация была лишь наскоком; книгопечатание превратило ее в революцию.

С изобретением книгопечатания нередко начинают отсчет Нового времени, новой культуры.

До конца XV в. в 260 городах Европы было основано не менее 1100 типографий, которые за 40 лет выпустили в свет около 40 тыс. изданий (из них 1800 - научных) общим тиражом в 10-12 млн экземпляров (инкунабул).

Книга стала доступной, знание получило надежный и "точный" носитель.

Само по себе изобретение печатного станка является важнейшим фактором возникновения журналистики. Оно оказало огромное влияние на все сферы человеческой деятельности, и в особенности на журналистику, поскольку без печатного станка она невозможна принципиально, только печатный станок делает её массовой и оперативной. Без этих качеств журналистики как специфической формы общественной деятельности не существует.

Человечество шло к изобретению печатного станка очень долго, несколько тысячелетий. Идея печатного оттиска заложена ещё в тавре или клейме, которым скотоводы метили своих лошадей или коров, а также в личных печатях вождей древнейших цивилизаций. Одним тавром или печатью можно было отметить тысячи голов скота, огромное количество товаров. Археологи до сих пор не могут расшифровать текст, запечатленный на так называемом диске из Феста., который был найден на острове Крит. На глиняный диск спиралеобразно нанесены с помощью штемпелей-печаток знаки. При наличии штемпелей таких дисков можно было сделать множество. Фактически этот диск является первым образцом печатания связного текста. Следующий этап - печатание монет. Если верить Геродоту, первым этот шаг сделал лидийский царь Гигос в 7 в. до н.э.

Изобретателями первого печатного станка являются китайцы. Но этот станок недалеко ушел от печатания монет. Его возможности были ограничены и связаны со спецификой китайской письменности, насчитывающей около 40 тысяч знаков, каждый из которых обозначает отдельное слово. Писец, знавший не более 3 - 5 тысяч знаков, не мог размножать от руки философские или литературные произведения, так как не все понимал в них. И вот для распространения трудов Конфуция Ли Бо или Бо Цзюйи был придуман следующий способ: текст копировался на деревянную доску (вырезались иероглифы), а с доски, намазанной краской, переносился на лист бумаги. Таким образом можно было до бесконечности размножать один текст, но, чтобы напечатать другой текст, нужно было вырезать иероглифы на новой доске.

Этот способ печатания в Европе не был известен. Иоганн Гутенберг изобрел печатный станок, а вернее способ печатания текста с помощью подвижных литер самостоятельно, и его станок был более совершенным, чем китайский. Он соединил в себе принцип штемпелевания (критский диск) и оттиска с досок, или ксилографии (Китай).

Идея печатания возникла, разумеется, раньше изобретения Гутенберга. Европа была знакома с книжными шедеврами Востока. Ксилографирование (печатание с досок) имело довольно широкое распространение в средние века. Что же печатали? Гравюры с религиозными сюжетами (текст вписывался от руки) и игральные карты, привезенные крестоносцами с Востока и получившие в средневековой Европе очень широкое распространение. Несколько позже ксилографированием стали размножать календари и некоторые университетские учебники (например, пособие по латинской грамматике Элия Доната).

Итак, история европейского книгопечатания восходит к 15 столетию. Изобретение Гутенберга получило очень быстрое распространение. В Италии первый печатный станок был установлен в бенедектинском монастыре в предместье Рима усилиями немецких печатников Конрада Свейнгейма и Арнольда Паннарца в 1465 г. Вскоре книгопечатание появилось в Риме, затем в - Венеции, Милане, Неаполе, Флоренции. Итальянское книгопечатание быстро обрело собственное лицо. В противовес готическому шрифту был разработан «венецианский» шрифт, или «антиква». Венеция стала столицей итальянского книгопечатания. В 16 веке в ней насчитывалось до 113 печатен и обитало более половины всех итальянских издателей и книготорговцев.

Самое знаменитое венецианское издательство - типография Альда (1469 год), основанная Альдом Пием Мануцием. Она просуществовала до 1597года, то есть 100 лет, выпустив в свет 952 книги. Альд Мануций произвел революцию в издательском деле, предложив в 1501 году новый шрифт и уменьшенный формат изданий. Книги, украшенные типографским знаком Мануция, получили название «альдины». Изданные в этой типографии труды античных авторов стали важным вкладом в европейскую культуру.

Первая книга на английском языке была напечатана в 1474 г. в городе Брюгге. Эту книгу («Собрание повествований о Трое») перевел с французского и издал английский первопечатник Уильям Кэкстон. Вернувшись в Англию в 1477 г., он основал первую английскую типографию, и первой книгой, напечатанной в Англии, стала «Изречения философов». Всего отпечатано около 90 книг, среди которых - полное издание «Кентерберийских рассказов» Дж. Чосера, и «Смерть Артура» Т. Мэлори.

Что касается Франции, то в конце 15 столетия во Франции уже насчитывалось 50 типографий.

А книгопечатание быстро распространялось в Европе. Примерно за 40 лет в 260 городах континента открылись не менее 1100 типографий, которые выпустили в свет около 40000 изданий общим тиражом в 10 - 12 млн. экз. Эти первые книги, изданные в Европе по 31 декабря 1500г., называют инкунабулами. Необходимо заметить, что распространение типографского дела в Европе практически совпало с началом Реформации.