Пресса в период культа личности

Реферат

На тему: "Пресса в период культа личности"

Пресса в период культа личности

Новая экономическая политика помогла обществу решить проблемы в том виде, в котором они сложились после гражданской войны, и выбраться из разрухи. “Нэп накормил город”, - писали газеты того времени. Поднялся уровень благосостояния и на селе, об этом тоже свидетельствуют публикации того переломного года. Окружная газета “Кировоградский пролетарий” освещает в номере за 23 октября в 1929 г. успехи в повышении уровня жизни крестьян при условиях их кооперирования: теперь они имеют столовую, детские ясли, школу, и все это является решающим доказательством преимуществ новой жизни для других крестьян, которые именно приехали знакомиться с опытом коллективного ведения хозяйства.

В то же время в больших городах заострились социальные проблемы, это вызывало возмущение и гнев рабочих, - а следовательно, создавало соответствующую базу для общественной поддержки отказа от нэпа и установления тоталитарного режима.

Дальше перед страной (вернее, перед верхушкой ее правящей партии) появилась проблема - идти дальше путем углубления рыночных отношений, внедрения их в промышленном, а не лишь в аграрном секторе экономики, возвращаться ли к жестко централизованному управлению экономикой, политической сферой. Первый путь олицетворялся в фигуре Бухарина, второй - Сталина. Сталин не мог не победить, он был более последовательным коммунистом, к тому же как генеральный секретарь руководил всей партией, всеми ее связкам с обществом, то есть и партийной прессой.

В 1928 г. произошел неурожай, а следовательно мелкий сельский производитель в своей массе не дал хлеб государству за навязываемыми ему ценами. Сталин, выступая в газете ”Правда” указывал на главного врага: “Мелкий собственник не дает хлеба армии и огородам”.

Осенью в 1928 г. возникла реальная угроза голода при, как писала тогда пресса, “переполненных кулацких закромах”. Коммунистическая идеология требовала общей государственной собственности на средства производства, планового ведения хозяйства. Неуправляемый единоличник препятствовал реализации политических планов. Натиск на крестьян вызывал их обратную реакцию: они прятали хлеб. Классовая борьба опять заострилась. Власти понадобилась машина насилия. Партия, органы внутренних дел, пресса, профсоюза, комсомол становятся ее опорой. И это означает новый этап в развитии прессы Украины.

Не решены в 1917-1918 гг. социальные проблемы в стране опять заострились, возникли в очередной раз продовольственные трудности. Неурожай 1928 года крайне их заострил. Были введены “заборні книжки”, то есть карточная система распределения продовольствия. Промышленные рабочие опять противопоставили экономически более самостоятельному крестьянству, подавляющее количество которого на то время составляли середняки. Спутники нэпа - преступность, безработица, проституция, нищенство - настраивали трудящихся против нэпа. Начата индустриализация страны требовала миллионов рук рабочих для неквалифицированного труда на стройплощадках первой пятилетки.

“Большой поворот” 1929 года как раз и означал в экономике отказ от остатков рыночного механизма, окончательную отмену свободы производителя, а в общественно-политической сфере - возвращение общества на путь тоталитаризма.

Резкое изменение политики от нэпа к сталинизму прослеживается на страницах газет с точностью до месяца. Еще в начале лета в публикациях шла речь о необходимости материального поощрения рабочих, создания для них благоприятных бытовых условий, питания на производстве и тому подобное. В сентябре на колонках газет начала появляться информация о репрессиях, многочисленных арестах, обыски и тому подобное: да, с интонацией хорошо выполненного дела сообщалось, что в одном из торговых учреждений расстреляно 19 человек.

Тема снабжения на рубеже 1930-х опять становится одной из ведущих для прессы. Во-первых, объективно к этому вели трудности с обеспечением городов всем необходимым - заметим, трудности, которые, во-первых, были субъективно навязаны стране монопольно правящей партией, - а во-вторых, именно на этой болезненной для населения теме лучше всего было “раскрутить” маховик преследования политических противников.

12 сентября “Висты...” опубликовали постановление ЦК ВКП(б) по вопросам снабжения. Гострокритични материалы на эту тему появлялись в прессе, как было показано выше, задолго до ее выхода. Постепенно наращивались объемы публикаций, их периодичность, острота критики, глубина освещения проблем. Сравнивая эту практику с тем, как развивались события вокруг темы кооперации рыбалок, можем сделать наблюдение о том, что политический механизм предыдущей проробки проблемы в прессе, - со следующим принятием соответствующего решения партии “за требованиями трудящихся” - уже был отработан.

Следовательно, постановление подбило итоги предыдущего этапа развития дежурной кампании. Общественное мнение относительно работников “робкоопів” - кооперативов рабочих - было подготовлено. Даже и предполагаемый приговор уже был вынесен на страницы газет: 9 сентября, за три дня до принятия постановления, “Висты” писали:

“Снабжение рабочего - на уровень требований третьего года пятилетки: аппарат кооперации очень засорен враждебным элементом.

Киевский Саробкооп в течение двух лет скрывал неизвестно для чего сала на сумму больше 30 тыс. карбованцев. Никопольский ЦРК хранил больше года 18 мешков гречневой муки и 22 мешка гречневой крупы, которые попрели на составах. Гришинский - потерял один вагон белой муки, переховуючи его во влажном помещении. Почти во всех робкоопах, обследованных бригадами, обнаружено разбазаривание дефицитных товаров среди работников аппарата робкоопів. Еще более страшные факты имеем в мясозаготовительной работе”.

Приведенный текст вызывает у беспристрастного читателя два вопроса. Во-первых, в здоровом обществе все силы направленные на увеличение производства товаров, ведь именно при условиях бездефицитности или и так называемых “кризисов перепроизводства” исчезает главная предпосылка краж, укрывательства и тому подобное. Во-вторых, остается нез'ясованим, как за три дня ЦК партии сумел проверить и обобщить приведенные в газете факты, подготовить и принять постановление. Вероятнее, это, напротив, из ЦК были переданы в редакции приведенные в материале факты ради создания соответствующего общественного настроения.

А следовательно, пресса опять выступила покорным “винтиком” в жестком механизме утверждения нового порядка, основанного на страховых и репрессиях. Газеты были исполнителями несвойственной им роли в чужом сценарии, где на их поприщах им отводилась режиссером второстепенная роль.

В таком контексте становится понятной и требование к прессе, которая содержится в упоминавшемся постановлении о кооперации:

“ЦК предлагает редакциям всех центральных и местных газет организовать систематическое освещение деятельности кооперации. Усиливая борьбу (по примеру “Правды”) против конкретных виновников бесхозяйственности... пресса должна вместе с тем шире освещать позитивный опыт работы тех кооперативов, которые достигли реальных последствий в рационализации снабженческого аппарата, в создании правовой базы и в организации массового участия потребителей рабочих в контроле и в содействии работе”.

Реализуя эту установку, “Висты...” внедряют 28 сентября новую и очень показательную рубрику: “Наши расследования”. Органы прессы из санкции их основателей приравниваются к следственным органам. Усиливается обстановка насилия, тотальной слежки, доносительства через газету. Письмо к редакции приближается по своему значению и последствиями к заявлению к НКВС.

Этот красноречивый пример приобретает особенную расцветку, если вспомнить, что на то время редакции газет имели в своем активе на общественность сотни тысяч робсількорів.

Партийная пресса УССР ревностно взялась к делу, не жалея ни усилий, ни газетной площади. Делались огромные передрукування из “Правды” (18 сентября), а 25 сентября целый разворот был посвящен теме:

“Луганский ЦРК - на тормозах оппортунизма (! - авт),, без массового контроля рабочего”.

Так обычные воры, которых нужно было заставить возместить недостаток и снять из работы или отправить в суд и тюрьму, получают статус политических врагов. Нагнетается психоз: “Общественное питание - в катастрофическом состоянии”. Разворот заканчивается якобы конструктивным за намерениями материалом: “Бригада “Вестей” предлагает” - но главная идея предложения заключается не в увеличении производства товаров первой необходимости, а в более широком развертывании контроля рабочего за их распределением.

Одна за другой печатаются тематические полоси, где расследованию поддаются торговля мясом, рыбой, хлебом (18 октября), рыбными изделиями (29 октября), хлебопекарскому делу (1 ноября). Дальше - больше: уже в следующем номере, 2 ноября случается невероятное, газета поддает критике органы советской власти, где тоже, оказывается, засели враги:

“Городские советы не борются за улучшение снабжения рабочего. Днепропетровск, Луганск и Константинивска горсовета не используют директив партии для лучшего налаживания работы кооперации”.

Это был качественно новый уровень политической кампании. Подобные выводы, да еще и освещенные в прессе, означали расширение пространства политической (то есть публичной, с применением прессы) борьбы с теми, кто медлит с выполнением партийных указаний. Понятно, что без прямой команды “сверху” поддать критике перечислены советские органы газета не могла бы позволить себе подобную смелость.

Новой была и практика последовательного, настойчивого возвращения газеты к теме. 12 декабря “Висты...” опять освещали дела снабжения робкоопами рыбы, мясопродуктов, требовали улучшения работы предприятий общественного питания.

Последующие события даже на примере этого небольшого, но важного сектору общественной жизни показывают, как раскручивался огромный механизм сталинского тоталитаризма и как партийно-советская пресса способствовала его раскручиванию.

Начало “холодной” гражданской войны в СССР в 1929-1938 гг., прямым жертвами которой (не более малыми от “горячей” в 1917-1922 гг.) были миллионы невинных репрессированных граждан, повлекло невосприятие крестьянством нового поворота аграрной политики правительства, вернее - ЦК партии. Разгром крестьянства, кардинальные изменения устоявшихся форм его существования, как они сложились в течение веков и последних пяти-семи лет, имел следствием голодомор 1931-1933 гг. А начинались эти процессы непосредственно летом в 1930 г.

Партийно-советская пресса сыграла в этих трагических событиях позорную роль пропагандиста, агитатора и коллективного организатора жестоких политических катаклизмов. Отступая от общечеловеческих ценностей, пригодившись со спекулятивным противопоставлением интересов класса рабочего и всего общества, эта пресса стала на пути самоуничтожения. Вне данной политической системы она существовать не могла - и, в конечном итоге, не смогла. Насколько роль “винтика” перекрутила задание и место журналистики в обществе, ярко свидетельствует такой факт. Весной в 1918 г., во время напряженных дискуссий в Москве и Таганроге относительно организационных принципов создаваемой компартии Украины, московская пресса была вовлечена в участие в грязной политической игре. 9 мая “Правда” для внешнего потребления напечатала полностью приличный материал о том, что ЦК РКП(б) обсудив вопрос о выделении особенной украинской компартии из рядов РКП, не находит никаких возражений против создания УКП, потому что Украина является самостоятельным государством. Это решение было принято 3 мая на заседании ЦК РКП под председательством В. Ленина. На этом же заседании было принято другое решение, для внутреннего обращения: московский ЦК одобрил идею создания КП(б) В, однако рекомендовал твердо получаться линии на создание компартии в Украине как части РКП, и только из тактических соображений провозгласить в печати открытой о лояльном отношении к ее организационную независимость. (См. Есть. П. Юрийчук. Становление и характер советской власти в Украине. Историко-правовые аспекты. (1917 - 1922 гг. - К., ИЗМН, 1998)

Множество примеров показывает, как роль служаки партии власти унижала высокое призвание прессы в обществе. Да, в годы гражданской войны партия и правительство из Москвы отдали приказ о массовом исключении церковных ценностей, и пресса приняла якнайактивнішу участие по этому делу. Номер за номером газеты писали, сколько килограммов золоте, серебра было изъято в каком районе, из какого именно храма, а также отмечали, кто здесь ведет перед, а кто отстает. Якобы драгоценности изымались для потребностей голодающих, но именно распределение еды, в конечном итоге использования полученных денег никак не освещали прессой, и это фактически поддерживало слухи о том, что в действительности церковное золото идет на потребности мировой революции, то есть в Германию.

Отступление от принципов хозрасчета и экономической заинтересованности в отношениях с крестьянством повлекло в 1929 г. те же последствия, что и в 1918-ом: крестьяне начали скрывать хлеб. Партия опять прибегла к насилию. Вместо прежних продотрядов пришли “бригады рабочих”, которые начали привычными методами обеспечивать выполнение планов хлебозаготовок. Но теперь у государственных и партийных органов намного больший расчет был в поддержку прессы - хорошо відмобілізованої, насыщенной верными партийцами, вышколенной и, главное, с армией добровольных помощников-робсількорів.

Хлебозаготовка в 1930 г. проходили очень трудно. “Висты...” в номере за 2 и 6 сентября сообщали:

“Выполнение годового плана хлебозаготовок под угрозой!”

“За 25 дней августа месячный план по всем культурам выполнен на 52,3 процента”.

Наркомзем Украины в таких условиях принял очень жесткое решение, в котором предусматривалось, в частности, задание и прессе: “Просить редакцию газеты “Коммунист” (орган ЦК КП(б) В - авт.), представительство “Правды” и редакцию газеты “За социалистическую перестройку” отправить в упомянутые четыре округа рабочие бригаде проверить ход сева и причины позорного отставания этих округов”. В том же документе отмечено: “Газеты, а особенно газета “За социалистическую перестройку”, не развернули кампанию организации социалистического соревнования в осеннюю сельскохозяйственную кампанию”. Такие бригады были созданы, об их работе свидетельствуют публикации в сентябрьских номерах всеукраинской газеты “Коммунист”.

Ни одной публикации, которая бы поставила под сомнение решение и действия или начала бы разговор о других путях преодоления дежурного продовольственного кризиса в хлебородной Украине, в номерах этих газет нет. А другие газеты уже не существовали: монопартийная диктатура, названная “диктатурой пролетариата”, продолжала приносить пролетариату города и села невероятные страдания.

СССР стремительно втягивался в один из самых тяжелых продовольственных кризисов за свою историю, но партийное руководство делало вид, будто оно руководит не только текущими обстоятельствами, но и экономическими законами.

Выполняя явно обветшалую, времен краха политики военного коммунизма тезис о необходимости усиления учета и контроля со стороны партии и государства по отношению ко всем бокам общественной жизни, пленуме ЦК ВКП(б) принял 30 октября в 1931 г. резолюцию “О развертывании советской торговли и улучшении снабжения рабочих”, действие которого распространялось и на советскую Украину. Редакции газет принялись выполнять его, имея уже достаточно большой опыт освещение само этой проблематики. Проводились собственные месячники, обзоры, газетчики активно участвовали в подобных мероприятиях, которые проводили профсоюзные, кооперативные органы. При этом командный стиль, императив становились вровень с привычными для любой прессы тоталитарного типа менторскими, наставническими семантическими структурами:

“Месячник обзора и перестройки работы кооперации. 1 февраля - последний срок перестройки работы кооперации и госторговли. Разворачивая массовую организационную работу, вовлечь в месячник самые широкие круги рабочих прилавка, пайщиков и домохозяек... Партбригада завода № 60 приступила к проверке робкоопу “Победитель”. Первая декада их работы дает позитивные последствия” (“Луганская правда”, в 1932 г., 16 января).

Какими конкретно последствиями отразилась работа именно этой бригады, остается неизвестным (кстати, заметим, члены упоминавшейся партбригади тоже по крайней мере десять дней не работали на своих рабочих местах). В историческом плане имеет значение, что вся кампания проверок и наказаний вместо наращивания производства закончилась в том же году самым страшным за всю историю СССР голодом.

Выше уже шла речь о том, что умалчивание голодомора, и не только в 1932-1933 гг., но и всех следующих, стало одной из позорных страниц истории партийно-советской прессы Украины. А поскольку молчание исследовать невозможно, обратимся за комментариями к украинской прессе в диаспоре. Вот что пишет об этом публицист О. Горновий в статье “О свободе прессы в СССР”:

“Тысячи виголоднілих, ободранных людей из восточных областей идет в западные области Украины, чтобы здесь от своих, также ограбленных братьев, достать кусок хлеба. Словно тени, снуют они по селам и базарам. Большой толпой сталпливаются они по станциям. Между ними молодые и старые женщины, деть, инвалиды Красной армии. В руках у них небольшие узлы. Они дрожат от холода и страха, что каждой минуты НКВД может отобрать от них горсть випрошеного хлеба или несколько картофелин, которые там ждут все дома.

Но эти картины советская пресса не видит. Зато она расписывается о “цветущей и счастливой и зажиточной жизни” в СССР, о “трудовом подъеме”, который охватил работающих в связи с четвертой пятилеткой, о преданности партии. Она вмещает снимки удовлетворенных рабочих, хорошо лелеемых детей, смеющихся колхозниц, вроде бы всех их не сушит голод, а распирает благосостояние”.

Невзирая на полемичную заостренность и одномерность оценок, чего скрывать, одну из главных особенностей этой прессы автор отобразил верно.

Между тем компартийная пресса продолжала наращивать формы и методы своей деятельности и заботиться об их действенности. В сравнении с редакционной практикой на рубеже 1930-х годов появились, по крайней мере, две новых тенденции.

Во-первых, больше внимания газеты начало уделять позитивному опыту решения проблем. У “Луганской правде” появилась постоянная рубрика ”Используем опыт лучших”, под которой, например, 22 января в 1932 г. была отражена работа по принятию предыдущих заказов магазину и робкоопу “Паровозник”

Во-вторых, по примеру центральной прессы местные редакции приступили к объединению своих возможностей для решения отдельных проблем, очень конкретных, но из разных обстоятельств важных для каждого из участников общих акций.

Образцы для наследования давала “Правда”, которая, например, проводила с 21 по 26 октября в 1931 г. пятидневник проверки, в котором под ее руководством объединили свои усилия газеты Южного Кавказа и западных областей. В отдельных мероприятиях редакций одновременно принимали участие до 5 тысяч корреспондентов и робсількорів. В один день за контрольную работу брались активисты редакций металлургии, железнодорожного транспорта, машиностроения, эксплуатационники - а затем скоординированно, одновременно в “Правде” и нескольких других газетах выходили ряд публикаций о причинах некачественной работы определенного оборудования или машины. Местная пресса объединялась с низовой и стенной, а также с подобными изданиями других регионов. Да, 16 января в 1932 г. “Луганская правда” сообщает о том, что заводская пресса мобилизируется, и освещает опыт заводской газеты “Ударник” по общему решению вопросов улучшения снабжения рабочих предприятия.

Газетярский мир стал напоминать хорошо відмобілізовану армию, где были взводы, роты, полки, дивизии, и все они по команде из штаба выполняли свои маневры, что в целом приводило к невиданной координации усилий прессы на отдельных, сравнительно узких социальных проблемах.

Эта очень заметная особенность всей партийно советской прессы как типа СМИ тоталитарной модели оказалась уже в первые годы советской власти. Да, 1 мая в 1920 г. несколько влиятельных газет - центральные “Висты...” и “Большевик” и киевский журнал “Галицкий коммунист” выпустили общее число - газету “Красный стрелок”. В 1921 г. во время продовольственного кризиса одновременно выходили газеты “На голод1” в Бердичеве, Богуслави, Борзни, Киеве (как газета вечерни), Новгород-сиверскому, Сквире, Сосници, Чернигове, Шостке и тому подобное, в Херсоне - “На борьбу с голодом!”. Там, где не было печатных возможностей, как в Чернобыле, Умани - отчитались стенгазетами.

С годами этот опыт - по команде сверху объединять (за принятой тогда милитаризированной лексикой, мобилизировать) имеющиеся силы - не потерялся, и вот теперь он опять стал в случае.

Одновременно с развертыванием новых активных форм работы заострился и сопротивление тех, на кого обращали общественное внимание журналисты. В свою очередь газеты давали отпор, часто не очень аргументированный, но решительный, попыткам унизить новый статус редакций. Вот два показательных примеры этого явления.

“Правда” вынесла 11 октября в 1931 г. на свои колонки историю о том, что ее бригада разоблачила недостатки в одном из совхозов. Однако секретарь парткома тов. Ципкин не соглашался сзывать партком для заслушивания доклада за результатами проверок, он дал согласие лишь после длинных промедлений:

“По мнению Цыпкина, так как “Правда” совхозом не руководит, заслушивать прикладание бригады нет надобности”.

О подобном сопротивлении сообщает и местная пресса. Да, “Луганская правда”, поинформировав о разоблаченных недостатках в одной из торговых организаций, добавляет о его руководителе:

“Эвон, видите, ли не любит газету и особенно не любит, когда о нем пишут. “Луганская правда” о нем написала. Но это не стало для Каушняка предупреждением” (в 1932 г., 16 января).

Однако с течением времени в практике газет, особенно местных, появились новые признаки усиления тоталитарного давления - резкое уменьшение критики и почти полное исчезновение сообщений о мероприятиях, употребленных после опубликования критических материалов.

В 1927 году в “Луганской правде” при значительно меньшем объеме критики количество публикаций по их последствиям насчитывало в среднем 18 на месяц. В феврале в 1932 г. здесь не было опубликовано ни одного подобного материала, хотя в предыдущем месяце - январе здесь напечатано около десяти критических выступлений, из них четыре - по социальной проблематике, которая особенно актуальная, а следовательно требует от редакций сообщать читателям о принятых мерах. О том, что логическая цепь “критика-ответ” был прерван, свидетельствует такой пример. В январе “ЛП” обвинила один завком профсоюза в плохом руководстве торговлей. В феврале же прошло сообщение о конкурсе на лучший магазин, организованном этим профкомом, - но без ссылки на свое предыдущее выступление (в 1932 г., 20 февраля)

Избыточная централизация власти в партии и обществе отражалась в сфере прессы отрывом, дистанционированием центральной “Правды” от местной прессы, унижением общественной роли последней.

Да, активную позицию занял центральный орган партии в осуществимые Обращения правительства и ЦК ВКП(б) ко всем партийным, советским, хозяйственным и профессиональным организациям от 29 сентября 1931 года “О развитии мясной и консервної промышленности”. “Правда” организовала ряд публикаций, в которых были поставлены серьезные проблемы, - это, впрочем, не остановило голод, который именно надвигался на страну. Отзывы этой угрозы (но только отзывы) находим на колонках центральной газеты 17 октября 1931 р.:

“Почему консервные заводы Украины не справились с планом третьего квартала? План может и должен быть выполнен... Украинская консервная промышленность, развившаяся за последний год (то есть при нэпе - авт.) гигантскими темпами, пришла к четвертому кварталу с низкими производственными показателями. Промфинплан за 9 месяцев выполнен только на 60,7 процента”

Газета называет причины, что кажутся редакции главными: бесхозяйственность, неумело поставлен труд, неумение заводских “треугольников” (директор, парторг, профорг) организовать дело.

В это же время местная пресса Украины не развернула систематической работы по организации выполнения Обращения. Да, Луганск был назван в числе городов, где должен быть употреблено особенных мероприятий - но “Луганская правда” за первое полугодие посвятила отмеченной проблеме всего 2 материала - и те во втором квартале.

Кампанейщина, уже упоминавшаяся как родовой признак прессы тоталитарной модели, с переходом к новому типу социальных отношений значительно усилилась. Да, Луганский горком партии и городская контрольная комиссия приняли “Резолюцию объединенного горпарткома и горКК” - “О плане жилищного, коммунального и культурно-социального строительства в городе Луганске на 1932 год” (“Луганская правда”, в 1932 г., 18 января). Планом предусмотрено ввести 127.000 кв. метров жилья, которое обеспечит размещение 21.100 лиц, и строительство общежития на 3.500 лиц.

Планы замечательны, газеты принялись их выполнять. Регулярной стала рубрика “По-большевистски осуществить постановление ГПК и ГКК о жилищном строительстве”. 28 и 29 января выходят материалы относительно проблем снабжения - об использовании местных стройматериалов, по организационным вопросам - о необходимости учесть ошибки в прошлом году.

Но удачно начатая и перспективная газетная кампания внезапно и без особенных причин начала “погасать”. Уже в сентябре того же 1932 года все сошло на нет: за месяц газета лишь один раз обратилась к общей резолюции своих же основателей. Это является также примером невыполнения принятой в июне 1931 года общего постановления Центральной контрольной комиссии ВКП(б) и коллегии НК рабоче-крестьянской инспекции СССР “О совместной работе ударников печати и актива КК-РКИ”. Однако материалов, подготовленных “ударниками печати” из отмеченных проблем, на страницах газеты нет, нет и соответствующей рубрики.

Этот пример свидетельствует или об отсутствии систематической работы редакции над темой, или о нехватке партийной дисциплины или, скорее, о наличии определенного противоречия между центральными и местными интересами по этому делу: областной газете с ее небольшими объемами и ограниченными, в сравнении с “Правдой”, возможностями поручали другие, более важные задание из длинного ряда партийных установок, которые были больше срочны, как по мнению местных руководителей.

На это время окончательно сложилась структура партийно-советской прессы как в целом в СССР, так и в Украине. Каждый партийный комитет, от районного и выше, и даже на крупных промышленных предприятиях с количеством работающих свыше 2000 лиц - развернул собственные газеты. Отвечали духовые эпохи их названия: “Большевистский штурм”, “Ленинское слово”, “Сталинская победа”, ”Колхозная жизнь”. В областных центрах к географическому названию добавлялось слово “правда”, и такие газеты были преимущественно русскоязычными. Так были основаны “Киевская правда”, “Днепровская правда”, и тому подобное.

Окрепла и приобрела значительный опыт и общественный вес типичная газета того времени - “Луганская правда”.

В течение десятилетий она была одним из наибольших и самых авторитетных областных изданий УССР. Даже в масштабах Советского Союза она занимала заметное место, о чем свидетельствуют всесоюзные награды. В 1967 г. газета была награждена орденом Трудового Красного флага, в 1977 г. газете была вручена наивысшая награда - Почетная грамота Президиума Верховной Рады СССР.

Яркие образцы публицистики оставило на страницах газеты участие в стахановском движении или шефство над большими новостройками (на Донбассе было 33 так называемые комсомольские шахты, в строительстве которых принимала участие молодежь, а на центральные органы комсомола была положена большая доля ответственности за ход их сооружения, состояние дел в социальной сфере и в идеологическом обеспечении). Одна из больших акций “Луганской правды” - “луганский час”, который перерос впоследствии в “украинский час” (рабочие брали на себя обязанность семичасовую норму выполнять за 6 часов, а седьмую работать “на пятилетку”). Были созданы выездные редакции “ЛП” на шахтах. Эта эффективная форма работы жила очень долго. Участие в выездных бригадах, в структурах так называемого “народного контроля”, где требовалось широкое освещение обнаруженных недостатков - все это отражало постоянное стремление журналистов укрепить связки газеты с жизнью.

С другой стороны - в подшиваниях газеты видно полное подчинение “линии партии” во всем, что касалось тематики материалов, подходов, оценок, даже “географии” выступлений газеты.

Выполняя требования центральных органов, к началу 1930-х годов все районные и городские комитеты партии учредили собственные печатные издания. Интересно, что, невзирая на чрезвычайную централизацию управления во всех сферах жизни в тоталитарном обществе и подчинения низов верхам - местные газеты не подчинялись областным газетам. Но они были в известной мере подчиненные обкому партии, в частности, отделу пропаганды, сектору прессы - хотя их основателями были районные, городские комитеты партии. Ежегодно в конце декабря редакции отчитывались за заведенными формами об основных результатах своей работы именно перед вышестоящими партийными комитетами, а перед основателями отчитывались раз на два-три а то и больше годы на заседаниях бюро, пленумах и тому подобное.

В чем смысл такой двойной вертикали управления?

Во-первых, руководящие кадры всех низовых редакций окончательно утверждал обком партии после представления низового комитета;

Во-вторых, именно обкомы партии через областные управления по делам полиграфии, издательств и книжной торговли (отдел облисполкома) обеспечивал все издания всем необходимым: услугами полиграфистов, бумагой и тому подобное.

В-третьих, областной комитет имел верховенство в решении всех вопросов: если районные основатели торопились с решением каких-то местных проблем, то указания низовым газетам давал областной комитет партии.

Наконец, в-четвертых, отчет редакций был в определенном понимании частью годового отчета основателя - насколько умело и плодотворно руководили в горкоме или райкоме партии своей газетой? А это, считалось, объективно и всесторонне мог сделать только более высокий по иерархии партийный комитет.

В годовых отчетах, как главные, указывались такие параметры:

- количество внештатных авторов

- количество критических выступлений, в том числе рейдов как наиболее массовых и боевых жанров

- количество полученных и, отдельно, опубликованных отзывов на критические выступления газеты, причем разногласие не должно было превышать 5-10 процентов.

Заформализовался и негибкость отчетов в этом пункте была видна больше всего, ведь на одно критическое выступление могло поступить и несколько отзывов, и все они могли быть опубликованы в разных номерах газеты, то есть при нормально организованной работе редакций количество отзывов должно было превышать количество собственно первичных публикаций. Но порядок, который сложился, требовал этого не допускать.

Интересно, что финансовые и другие отчеты относительно хозяйственной деятельности редакций обкомы и ЦК партии не рассматривали, перепоручивши это “неполитичное” дело соответствующим издательским отделам исполнительных комитетов. Они назывались по-разному, но в конечном итоге утверждалась длинная, зато содержательное название: управление по делам полиграфии, издательств и книжной торговли - облполіграфвидави, которые уже, по своей отдельной вертикали, были подотчетны обкомам и ЦК.

Словом, это был образец авторитарной модели прессы, управляемой из единственного центра, из всесоюзного ЦК, решение которого конкретизировали и реализовывали партийные комитеты на местах.

Согласно уставу, высшим органом партии был съезд, который принимал резолюции. обязательные для партии, а следовательно и страны. Каждый съезд после революции, от VIII по XI, принимал отдельные резолюции о прессе, которые немедленно направлялись во все партийные комитеты и редакции. Однако выполнение решений центра с первых годов “буксовало” именно на этапе воплощения их в жизнь. Например, VIII съезд РКП(б) принял резолюцию “О партийной и советской печати”. Привлекает внимание то, что пресса от начала была разделена на советскую и партийную, но сразу же эта разница не имела никакого значения именно через тотальный партийный контроль. Всем газетам указывалось и в целом, и конкретно все необходимое: о чем и как нужно писать, что делать, давались рекомендации каждому звену редакции.

Решения дежурного съезда конкретизировались в последующих партийных документах (пример - циркуляр РКП(б) губкомам и укомам “О программе местных газет” от 4 апреля в 1921 г.). Все решения, которые приходили из центра партии или из ее местных ячеек, тщательным образом изучались в первичных парторганизациях редакций, где непременно и безусловно принимались. При провозглашаемом демократизме внутренняя жизнь партии была преисполнена незавуалированного формализма, его усиление все становилось для партий путем в никуда, ведь при таких условиях работы ради оценки начальства никого в действительности, по большому счету, не интересовало мнение рядового члена организации, которому была отведена роль “винтика” по делу безусловного выполнения решений, до принятия которых он не был причастен.

ІХ з”їзд партии в 1922 году зафиксировал в отдельной резолюции положения о том, что партийная, советская пресса находится в состоянии тяжелого кризиса. Была предложена программа ее преодоления. Но через год делегатами ХІ съезда было признано: решение даже VIII съезда в этой отрасли не были проведены в жизнь.

С развитием нэпа качественно изменяется ситуация в стране: появляется избыток сельхозпродукции при катастрофическом недостатке изделий тяжелой и легкой промышленности. В результате внедрения рыночных отношений в аграрном секторе возникает кризис перепроизводства. Пресса соответственно реагирует на эти изменения. На колонках газет появляются темы ускорения индустриализации, борьбы со сверхвысокими ценами на промышленные товары: да, в харьковских “Вестях...” подобные материалы появляются по 10-12 раз в месяц, иногда даже ежедневно.

На это время в редакциях уже складывается определенный штат редакторов, журналистов, способных адекватно отвечать на требования времени, повышается их средний профессиональный уровень. Появляется жанровое многообразие, возрождаются забытые журналистские жанры: репортаж, фельетон (лучше всего начал поднимать этот жанр Остап Вишня). Журналисты овладевают крупными газетными формами, например, сквозные темы - освещение одной актуальной проблемы из номера в номер (упоминавшиеся выше кампании относительно снижения цен и образования рыбацких кооперативов).

В 1928-1929 гг. начался период качественно нового политического и экономического кризиса СССР и в частности советской Украины, который закончился установлением тоталитарного режима и культа личности Сталина. Кризис зародился в противоречии между огромной мелкособственнической стихией крестьянства и социалистическим строем организованного класса рабочего больших промышленных производств.

В числе социальных групп, подданных Сталиным самому жестокому истреблению, были именно партийные журналисты, и прежде всего публицисты ленинской школы. Вместе с так называемыми “старыми большевиками” их уничтожила созданная ими же в годы гражданской войны машина классовой борьбы. Такой была расплата при уступке диктатуре и отступление от общих законов бытия ради быстрого решения проблем времени.

Этот переворот в журналистике произошел тихо, практически без шумных процессов, подобных тем, которые были организованы над Зиновъевим, Каменевим, Бухариним и другими политическими деятелями. Даже прежние руководители карательных органов - Ягода, Ежов - исчезали из политической сцены (а значит, за тогдашними порядками, и из жизни) после больших политических шоу с разоблачением “злодейской деятельности” и потому подобными, рассчитанными на массу неосведомленных в политике да и вообще полуграмотных рабочих эпохи индустриализации, то есть вчерашних крестьян-бедняков, которых голод и коллективизация выгнали из сел и хуторов.

С журналистами такого не было. Режиссеры политических спектаклей понимали, что разоблачение “врагов народа” в редакциях газет ничего позитивного дать не сможет, а вред нанесет большой - взорвет доверие народа к слову “Правды”, а следовательно и к самой партии. Пресса - это слишком серьезный политический инструмент, связанный с массовым сознанием, чтобы втягивать ее в политические игры, рассчитанные на массы. Журналисты были поставлены перед драматичным выбором - или принять диктатуру вождя и верно служить ему, или идти из редакций да и из жизни. Выбор, как всегда, делали за них. Каждый корреспондент был на виду, со всеми особенностями его манеры письма и политическими вкусами. Ненужные исчезали тихо: просто утром не выходили на работу. Иногда объявляли о срочных командировках, в других случаях инсценировали трагическую гибель или смерть в результате “внезапного” тяжелого заболевания.

Так медленно, в течение нескольких лет в начале 1930-х был заменен состав ведущих работников центральных и местных редакций.

Остальные газетчики и новоприбывшие из числа молодых членов партии сталинского призыва продолжали делать газеты, принимать участие в социалистическом строительстве, развивали формы и методы работы, основываясь на уже достигнутых уровнях мастерства.

Более того, общая радость от исторических (в значительной мере вымышленных) побед советского народа в первой пятилетке повлекла волну трудового энтузиазма, массовой борьбы за новое, небывалое и неслыханное. Раскачанная с помощью прессы, эта волна поднимала и саму прессу над рутиной повседневной работы. По инициативе редакции “Правды” в 1930 г. было проведено всесоюзное совещание, которое сильно повлияло на ход событий. Она, в частности, заложила фундамент для принятия 16 апреля 1931 года постановления ЦК ВКП(б) “О перестройке рабселькоровского движения” (в котором, отметим, среди множества заданий не было совсем уделено внимания участия в решении социальных проблем - для новой власти они уже не были такими актуальными).

Эта же газета “Правда” организовала в 1931 году всесоюзный конкурс низовых газет, где среди показателей одно из главных мест мало именно развертывание движения - в том числе и ради борьбы за “правильность распределения доходов”.

В ответ на это республиканская газета “Коммунист”, орган ЦК КП(б) В, выпустила тематическую полосу под императивным заглавием “Пресса и армия на борьбу за организационно хозяйственное укрепление колхозов” (в 1931 г. 31 октября). Свульгаризованный, утилитарный подход партийного руководства к роли прессы в обществе, который проглядывает в этой формуле, приравнивал редакции к резервам роста урожаев или надоил, вроде машинно-тракторных станций или применения удобрений. Собственно, это было дальнейшее продвижение, логический следующий шаг в трактовке прессы как “винтика”, который в случае потребности можно пристроить к нужному месту общественного механизма.

Собственно говоря, это был новый этап развития движения, но от объединения сил вокруг редакций логика событий повела газеты к наращиванию усилий редакций. Да, 110 рабочих, участников одновременного рейда газеты “Правда”, дали материал для выступления 22 ноября в 1931 г., также под сугубо командным и “внеэкономическим” заглавием: “Швейники и обувщики могут и должны улучшить качество своих изделий”.

Через несколько дней после октябрьского (в 1931 г.) пленума ЦК КП(б), на котором уже в который раз было поставлено задание по повышению качества продукции, “Правда” организовала проведение всесоюзного рейда-похода при участии 5 тысяч “ударников “Правды”. В публикациях за его итогами представлена и украинская проблематика: материал от 29 октября в 1931 г. подготовлено из одного из металлургических заводов Донбасса.

Очень интересным и поучительным является опыт объединения возможностей местных газет для решения производственных или социальных заданий. Энтузиазм борьбы за новую жизнь имел большую творческую силу. Использование этой общественной энергии дало редакциям новые, неожиданные, неизвестные в других условиях, но очень эффективные формы и методы работы. Это был действительно “золотой возраст” партийно-советских газет, одна при наиболее интересных страницах общей истории прессы.

Например, газета “Правда” с 21 по 26 октябре. в 1931 году проводила “Пятидневник проверки”, в котором объединили свои силы газеты Северного Кавказа и западных областей СССР.

По образцу центрального печатного органа местные газеты проводят “переклички” - например, между сталинградскими тракторостроителями и колхозниками. Рабочие обратились через прессу к крестьянам с призывом общим трудом достигать успехов в пятилетке. Колхозники, также через газету, отвечают:

“Свои обязательства по продаже колхозной продукции государству, по снабжению рабочих мы считаем для себя первоочередными”.

Другой пример - работа выездных бригад Мелитопольской газеты “Советская степь”, которые, имея в своем составе селькоров, проверяли в августе в 1931 г. работу сельских Советов (см. номер за 31 августа).

В Луганске в 1931 г. был проведен конкурс низовой кооперативной прессы. В итогах конкурса было определено, что вместо 8 в предыдущие годы здесь выдаются 22 кооперативных газеты.

Имея широкую сеть, “Луганская правда” активно использовала их на главной новостройке города - “Луганбуди”, коренной реконструкции паровозостроительного завода. Они сигнализировали об определенных неурядицах, проводили рейды-проверки, в каждом номере сообщали и об успехах в бригадах и на разных участках стройплощадки.

Определенные качественные изменения испытала при новых социально-политических условиях и действенность партийно-советской прессы.

Конец 1920-х годов был для газет периодом повышенной действенности, временами настоящего ее всесилия: после критических выступлений в газете (бесспорно, согласованных заблаговременно в партийных комитетах) виновные попадали в трудное положение.

В 1930-1932 гг. с укреплением реальной власти уголовных органов, в целом из тоталитаризацией общественной жизни эта работа прессы начала резко уменьшаться. Например, в 1927 г., при значительно меньшем объеме критики, за месяц количество отзывов на выступления по харьковским “Вестям... доходило до 18, а в 1930-1932 гг. такие примеры уже были одиночными. В феврале в 1932 г. в “Луганской правде” не было опубликовано ни одного отзыва на собственные критические выступления. Месячник обзора и перестройки кооперативного движения, провозглашенный здесь же в номере от 16 января 1932 года, судя по последующим публикациям, так и не было проведено в жизнь.

Снижение действенности прессы началось в течение 1930-1932 гг. Новые хозяева страны начали медленно устранять местные газеты из активной общественно-политической жизни. Подобная “роскошь” осталась допустимой только для центральной “Правды”.

Неудачи первой пятилетки, невзирая на вся попытка пропаганды создать миф о “грандиозных успехах индустриализации”, отобразились на колонках тогдашних газет. Недостаток средств привел правительство к необходимости в 1930 году свернуть темпы строительства, об этом было выдано постановление Совета народных комиссаров СССР. “Известия ВУЦИК” (Всеукраинского центрального исполнительного комитета - авт.) печатали 26 сентября в 1930 г. текст:

“Строительство жилищных помещений и социально-культурных заведений нужно, по возможности, закончить до 1 декабря в 1930 г., а остальные... остановить и законсервировать к следующему строительному сезону”.

Это сразу отразилось на отношении прессы к проблеме сокращения объемов здания жилья - хоть в обществе демократического типа реакция масс-медиа, наверно, была бы противоположной: привлекла бы общее внимание к такому решению правительства. Но после общей команды со стороны парткомов “все бросить и заниматься лишь этим” редакции партийно-советских СМИ быстро забыли о прежней первостепенной дела. В 1931 году, например, на страницах “Луганской правды” количество публикаций о строительстве жилья не превысило десяти, включая хроникальные заметки - против 35 содержательных публикаций в 1930 году.

1934 грамма. - новый рубеж в развитии партийной прессы, веха в истории страны. Закончилась индустриализация, коллективизация. СССР через огромные потери начала выходить из кризиса. В 1935 г. в “Правде” вышла знаменательная статья “Хлеб без карточек”. Сталинская Конституция провозгласила: “Социализм в СССР победил окончательно и бесповоротно”.

В то же время страна начинает втягиваться в геополитические процессы подготовки ко второй мировой войне.

Начинается довоенный период, который характеризуется для страны двойной ситуацией. С одной стороны, социализм через все кризисы и катаклизмы, заплатив невероятно высокую цену в 7 миллионов людей, реально привел к улучшению жизнь тех, кто остался в живых. На XVII съезде партии были отмечены: “Для трудящихся в СССР исчезла угроза безработицы, нищеты и голода”. Это, подчеркивалось, было достигнуто на рельсах социалистического строительства. Отметим, как пример пропагандистской полуправды, что безработица исчезла лишь в его классическом понимании - на длинные десятилетия оно переместилось, так сказать, внутрь рабочего времени наемных работников, а борьба с простоями и прогулами стала одной из “вечных” тем партийной прессы.

С другой стороны - начали разворачиваться не менее ужасающие социальные процессы, вызванные сталинским учением о том, что по мере укрепления социализма растет накал классовой борьбы. Пресса того времени немало сделала для пропаганды этого очевидно вымышленного тезиса, призванного для дальнейшего раскручивания массовых репрессий, снабжения сверхдешевой рабочей силой через систему Гулага, обеспечение безусловной политической монолитности советского народа даже ценой уничтожения его части. Именно под этим лозунгом проходили массовые репрессии 1937-1938 гг. Страна продолжала развиваться не по объективным законам развития общества, а по воле одного человека - Сталина, по законам культа личности.

Довоенная партийная пресса Украины демонстрировала несколько тематических направлений: изучение основных положений сталинизма, прославления успехов, достигнутых на пути построения социализма, борьбы с врагами народа.

Относительно изучения основ казарменного социализма, “Правда” и местные газеты разворачивали целые кампании относительно освоения дежурных “шести признаков социализма”, провозглашенных вождем, или проникались проблемами марксизма и языкознания после написания “кормчим и рулевым” известной статьи на эту тему.

Характерным признаком прессы тоталитарной модели (у СССР - периода культа личности) всегда было печатание на первых страницах газет портрету вождя. В СССР - Сталина, в Китае - Мао, в Северной Корее - Ким Ир Сена. Параллельно шло широкое цитирование мыслей и установок вождей, практически каждый более-менее заметный материал должен был быть “подкреплен” ссылкой на их произведения.

Относительно борьбы с классовым врагом - газеты формулировали общественную мысль, направленную, за указанием из горы, на смертные приговоры политическим противникам вождя, печатая фотоснимки разгневанных толп и подавая огромные заглавия: “Разбить собачьи головы врагам народа!”.

Пресса продолжает уделять внимание социальным вопросам, в том числе и строительству жилья, но при этом так же пропагандистски, заменяя освещение реальной картины жизни пропагандистскими изворотами: да, в порядке вещей в течение многих десятилетий было давать в статистических данных и аналитических статьях количество введенного в строй жилья - но без намека на то, сколько при этом людей остается в так называемых “очередях на жилье”. Вследствие этого остается непонятным, почему же после пятидесяти лет напряженного труда последнему генсеку М. Горбачеву приходилось создавать программу “Жилье-2000”, которая, впрочем, также не была проведена в жизнь?

Газеты становится все больше и больше тенденциозными и ангажированными. Пресса начинает полностью работать на диктаторский режим. В то же время центральные газеты буквально расцветают выдающимися газетярськими талантами, самыми яркими из которых были в 1930-ые годы М .Кольцов, луганчане-правдисты Б. Горбатов, Ю. Жуков и другие.

Подбивая итоги, отметим, что к началу Великой Отечественной войны в советской Украине был создан новый тип прессы - компартийный. Он отличался от так называемых буржуазных периодических изданий, которые выходили здесь раньше и продолжали выходить в эти годы за рубежом, несколькими принципиальными признаками.

Характерные черты компартийной прессы:

эта пресса была создана большевиками ради увлечения и содержания по любой цене политической власти в прежней Российской империи и в мировом масштабе она была одним из важнейших оплотов тоталитарного общества, обеспечивая:

- идейную однородность общества в пределах преданности делу построения социалистического государства

- абсолютную управляемость общества во всех его составляющих из единственного партийного центра

- подавление любого сопротивления в любом виде решениям и действиям центра

- направленность ее исключительно на строительство социализма и коммунизма

- непримиримая враждебность ее другим социальным идеям вне пределов коммунистической идеи и даже в пределах ее другим вариантам кроме ленинско-сталинского типа монопартийного, командно административного, казарменного социализма

- неопровержимым является участие этой прессы в организации репрессий - или массовых (времен культа личности Сталина, когда критика в газете с обвинениями в подрывной деятельности фактически приравнивались к приговору), или выборочных (времен неосталинизма, против так называемых диссидентов);

- наличие многочисленных “табу”, то есть социальных явлений, сфер, или тематических пластов или персон, которые не могли быть подданные критике

- ориентованность на ограниченный круг вопросов, нанесенных внередакционными и даже внежурналистскими факторами, такими, как решение съездов коммунистической партии, указания партийных лидеров и тому подобное;

- непосредственное участие в строительстве социализма: пропаганда господствующей идеологии, агитация за большевизм и против его врагов, организаторская работа по выполнению решений центра;

- кроме навязанности тематики, чувствовалась заданность и в целях, вообще не присущих СМИ: участие в повышении производительности труда, качества продукции, эффективности производства;