РЕФЕРАТ

по практике применения законодательства о СМИ

«Дело об убийстве Дмитрия Холодова»

17 октября 1994 года в редакции газеты «Московский комсомолец» раздался взрыв, в результате которого погиб журналист Дмитрий Холодов. Это стало событием, в орбиту которого были так или иначе вовлечены общественные и политические силы всех направлений и оттенков, вплоть до бывшего президента Ельцина.

Следственной бригаде понадобилось почти восемь лет (!), чтобы собрать необходимые для судебного заседания материалы. 26 июня 2002 года Московский окружной военный суд счел недоказанными все статьи обвинения и вынес всем, обвиненным в совершении убийства Холодова, оправдательный приговор.

«Заказчики» и «мотивы»

Пытаясь найти мотивы совершенного преступления, следствие пришло к следующему выводу. В 1993 году в средствах массовой информации регулярно публиковались негативные материалы о положении дел в армии и о руководителях Вооруженных Сил России. Министр обороны РФ Павел Грачев, считая такие публикации необъективными, в декабре того же года поставил задачу начальнику разведывательного отдела штаба ВДВ Павлу Поповских воздействовать на авторов этих публикаций, среди которых фигурировал и журналист отдела политики и права редакции газеты «Московский комсомолец» Дмитрий Холодов.

Весной 1994 года командующий ВДВ Е. Подколзин, по версии следствия, передал полковнику Поповских, что Грачев возмущен его нерасторопностью в выполнении поставленной задачи и требует принять к Холодову жесткие меры.

Кроме того, по выводам органов следствия, Поповских организовал и совершил убийство Холодова также потому, что во время пребывания в Чеченской республике тот раздобыл сведения о готовящейся на ее территории военной акции по наведению там конституционного порядка, а также о поставках противникам Дудаева оружия и военной техники. Эти сведения в случае их оглашения могли иметь нежелательный резонанс в обществе.

Уже на этапе предварительного следствия стало очевидно, что Грачев не давал своим подчиненным никаких распоряжений относительно силового воздействия на журналиста «МК», а командующий ВДВ Е. Подколзин и его заместители О. Пикаускас и А. Зуев никогда не передавали начальнику разведки Поповских указаний министра расправиться с Холодовым. Единственным эпизодом, в котором Грачев высказал свое отношение к публикациям в «МК», была встреча министра обороны и Д. Холодова на одной из телевизионных программ В. Познера. Но и тогда фраза Грачева о том, что своим «противником» он считает Диму Холодова, была произнесена в шутливой форме и воспринята единодушным смехом собравшейся в студии аудитории.

К выводу о несостоятельности обвинения высших чинов Министерства обороны в «заговоре против Холодова» пришло и следствие, прекратив уголовное преследование П. Грачева.

Что же касается чрезмерной информированности журналиста о положении в Чечне, то эту версию опровергли сами коллеги Дмитрия - его непосредственный начальник Вадим Поэгли и главный редактор «МК» Павел Гусев.

И, тем не менее, отсутствие очевидных мотивов совершения преступления не остановило следствие, которое «раскручивало» версию причастности к взрыву в «МК» офицеров спецназа ВДВ.

«Орудие преступления»

Как следует из материалов следствия, Павел Поповских (не имевший собственных мотивов убийства Холодова и даже не знакомый с ним!) «сколачивает» преступную группу, в которую вовлекает командира особого отряда специального назначения ВДВ майора В. Морозова, его заместителей, майоров К. Мирзаянца и А. Сороку, а также бывших офицеров-десантников - К. Барковского и А. Капунцова.

Следующий этап - подготовка орудия преступления. Надо «достать» взрывчатку. И здесь трудно удержаться от небольшого комментария. При желании раздобыть толовую шашку может любой, имея в кармане полсотни долларов. Перед офицерами элитного спецназа, только что вернувшимися с боевых операций в Приднестровье, где взрывались и полыхали тонны всякого «динамитного» добра, такой проблемы не могло стоять просто по определению. Сто граммов какого-нибудь неучтенного пластита с детонатором - это не проблема. Но они идут «в обход», оставляя после себя массу следов для последующего следствия. «Морозов осенью 1994 года создал условия для хищения боеприпасов, для чего запланировал проведение практических занятий по минно-подрывному делу, не имея намерения их проводить» (из текста, не вынесенного приговора). По версии следствия, «преступная группа» вооружилась основательно. 4 октября 1994 года майор А.Сорока получил со склада: 25 кг тринитротолуола; 32 кило пластита; 275 различных детонаторов; 17 мин, в том числе МОН-90; 15 зажигательных трубок; 35 взрывателей и 30 запалов - всего на общую сумму 2 795 343 рубля 25 копеек. Недоставало только нужного взрывателя. И майор Сорока похищает не оприходованный на складе взрыватель МУВ-4 (именно этот!) стоимостью 6 568 рублей 20 копеек. Из части указанных боеприпасов и МУВ-4 «злоумышленники» изготовили самодельное взрывное устройство (СВУ), закамуфлированное под портфель-дипломат, а «остальными инженерными боеприпасами Поповских, Морозов, Сорока и Мирзаянц распорядились по своему усмотрению» (выделено автором).

Обнаружило ли следствие этот арсенал, с помощью которого можно поднять на воздух не одну редакцию? Ведь в «МК» взорвалось (по версии следствия) порядка 150 граммов вещества в тротиловом эквиваленте. Где остальное?! Об этом - ни слова.

В ходе оперативно-розыскных мероприятий по «делу Холодова» был найден важный свидетель - подчиненный майора Морозова, ефрейтор А.Маркелов. Собственно, его никто не искал, он объявился сам, когда появились сообщения о том, что «МК» готов заплатить крупную сумму за информацию о лицах, причастных к убийству Холодова. В начале 1995-го (спустя почти 5 месяцев после события) Маркелов несколько раз звонил в «МК» и обещал за 3 тыс. долларов назвать людей, готовивших взрыв, и описать, как планировалось задуманное.

После нескольких предварительных встреч, во время которых ефрейтор Маркелов представил себя «аналитиком» операции, указал на причастность к ней министра обороны П. Грачева, рассказал, что он наблюдал за изготовлением чемоданчика с СВУ, красочно описал первоначальный план убийства, по которому Холодова намеревались взорвать в подземном переходе, а если бы мина не сработала, - то заколоть... шилом (!), - заместитель главного редактора «МК» Н.Ефимова выдала «ефрейтору-аналитику» 2 тыс. долларов США. «Урезать» гонорар порекомендовал следователь Казаков, присутствовавший на встречах со «свидетелем». Чем руководствовался Казаков, корректируя сумму, трудно сказать, может, беспокоился о материальном благополучии «Московского комсомольца»?

Как бы то ни было, показания Маркелова стали «гвоздем» обвинения. Абсурд про «аналитика» отмели сразу, а вот страницы, на которых шла речь о собираемом майором Морозовым чемоданчике с самодельной бомбой, подшили в дело.

Но собранная следователями Генпрокуратуры конструкция распалась в процессе судебного разбирательства. Сначала было признано несостоятельным утверждение о «хищении» боеприпасов. И документами и показаниями многочисленных свидетелей было доказано, что 4 октября с личным составом особого отряда специального назначения ВДВ все-таки проводились занятия по минно-подрывной подготовке, а оставшиеся боеприпасы были уничтожены в присутствии доброго десятка военнослужащих на полигоне Романцево.

Более интригующей оказалась судьба взрывателя МУВ-4, сначала «похищенного» со склада боеприпасов майором А. Сорокой, потом «замеченного» ефрейтором Маркеловым в руках командира отряда спецназа В. Морозова и, наконец, обнаруженного (деталями) на месте взрыва и в теле погибшего Холодова. Во-первых, майору Сороке не было нужды похищать злополучный МУВ-4, так как он без проблем мог получить его вместе с остальными боеприпасами на том же складе. Мог, но и не мог... Дело в том, что, согласно книге учета хранилища боеприпасов, начатой 30 сентября 1993 года, изделия этой марки на склад не поступали и в процессе боевой подготовки не использовались ни в 1993-м, ни в 1994 году.

Но и «ефрейтор-аналитик» Маркелов еще в ходе следствия признался, что оговорил своих начальников, польстившись на кругленькую сумму вознаграждения. Причем экспертиза подтвердила, что отказ от «денежных» показаний был написан Маркеловым собственноручно и без принуждения.

Но взрыв-то прогремел! Кто же все-таки дал Холодову смертоносный портфель, который он принес в редакцию?

«Хроника преступления»

Исходя из выдвинутой версии о причастности к взрыву в «МК» офицеров разведки ВДВ, следствие составило картину происшедшего, расписав ее почти по минутам.

Итак, по прокурорской версии, 17 октября, между 7 и 8 часами утра бывший десантник К. Барковский по просьбе начальника отдела разведки штаба ВДВ полковника П. Поповских прибыл на Казанский вокзал, где встретился с командиром особого отряда разведки ВДВ В.Морозовым и его заместителем К. Мирзаянцем. Морозов передал Барковскому портфель-«дипломат» якобы с документами. После этого Барковский сдал портфель в камеру хранения Казанского вокзала, а жетон передал Морозову. Тот, в свою очередь, отдал жетон Мирзаянцу, который, вернувшись в расположение части, сдал жетон Поповских. Полковник же дал жетон Капунцову, а уже тот должен был вручить жетон Холодову, встретившись с ним тем же утром на Казанском вокзале.

Какую непростую схему вскрыло следствие! Итак, если верить обвинителям, примерно в 8.35 Барковский, Морозов и Капунцов зафиксировали прибытие журналиста на вокзал, и Капунцов попытался вручить ему жетон, но безуспешно. Тогда Поповских переадресовал задачу на Мирзаянца: он должен был передать Холодову жетон. Какое-то не установленное следствием лицо позвонило после этого Холодову и договорилось о месте встречи. Корреспонденту сообщили, что ему передадут документы, касающиеся положения в Вооруженных Силах и готовящейся акции в Чечне. Информация эта - от сотрудника Федеральной службы контрразведки С.Крылова. Заинтригованный Холодов, мол, вернулся на вокзал около 13 часов, получил портфель и вновь уехал в «МК». Там, в кабинете № 319, и раздался взрыв.

Версия немного запутанная, но в целом логичная. На первый взгляд.

Начнем с хронометража. В 8.35 Д.Холодов не мог быть на Казанском вокзале, так как в 8.50 он, входя в здание на улице 1905 года, миновал пост охраны редакции «МК», а в 9.00 расписался в получении ключа от своего кабинета.

По словам руководителя отдела «МК» В.Поэгли, в одиннадцатом часу Холодов показал ему жетон от камеры хранения Казанского вокзала, полученный, как он сказал, от сотрудника ФСК, заявив, что там находится «дипломат» с какой-то информацией. Правда, спустя год, 13 октября 1995 года, В.Поэгли так и не смог опознать жетон, который ему якобы показывал Холодов.

Около 11.40 Холодов вместе с коллегой А.Астафьевым на автомобиле «мерседес» выехали из внутреннего двора редакции. Астафьев направлялся на пресс-конференцию в гостиницу «Метрополь», а Холодов попросил подбросить его к вокзалу до Комсомольской площади, где у него должна была состояться встреча. Примерно то же самое Дмитрий сказал и сотруднику «МК» Р.Быкову, разговаривая с ним накануне, 15-го или 16-го октября по телефону, добавив, что 17-го должен встречаться с офицером ФСК, обещавшим скандальные документы по Западной группе войск в Германии.

Холодов покинул автомобиль на Комсомольской площади, но в камерах хранения Казанского вокзала, ни один из девяти опрошенных кладовщиков его не видел! Как не помнили они и якобы «сданного» Барковским «дипломата», да и самого Барковского тоже!

Да и мог ли быть Барковский на вокзале, если в 6 утра он уехал в Рязань за своим личным делом, в 13 часов был в Люберецком райвоенкомате, а в пять пополудни получал в Люберцах гражданский паспорт? И везде его видели люди. Павла Поповских в этот день тоже не было в Москве. 17-го он готовил выступление десантников на встрече школьников подмосковного Королева с министром обороны, которая состоялась 18-го октября. Мирзаянц 17-го работал в расположении своего подразделения, а Капунцов был на работе.

Следствие настаивало: профессионалы-разведчики обеспечили себе алиби. Но почему-то профессионалы-прокуроры не смогли это алиби опровергнуть...

Но ведь в материалах есть признательные показания всех фигурантов дела, подтверждающие, что именно они подготовили и осуществили убийство журналиста Д.Холодова!

«Кабинет №319»

Взрывное устройство, замаскированное под портфель-«дипломат», сработало, когда Холодов пытался его открыть, держа на коленях. «Холодову была причинена взрывная травма в виде крупного перелома бедра с обширной рвано-размозженной раной, сопровождавшаяся обширной массивной травмой нижних конечностей и другие телесные повреждения, осложнившиеся шоком и кровопотерей». Первой к месту происшествия прибыла бригада МЧС, которая оказала экстренную помощь пострадавшему и передала его врачам «скорой помощи», приехавшим спустя полчаса. Со слов коллег из МЧС, медики «скорой» отметили в своих документах, какие препараты были введены Холодову, чтобы минимизировать последствия полученных травм и, главное, болевого шока. Погрузив Холодова в машину, «скорая» повезла его в институт имени Склифосовского. Из района Пресни, хотя в пяти минутах езды от Беговой находилась не менее авторитетная Боткинская больница.

В больгице лишь констатировали, что помощь пришла поздно. Вскрытие тела Холодова проводили в Боткинской, где не обнаружили следов обезболивающих лекарств, якобы введенных Холодову бригадой МЧС. Между тем именно болевой шок стал одной из причин смерти Холодова.

В 13 часов 45 минут следователь Ю.Сухарев начал осмотр места происшествия. Вместе с ним работал один из лучших взрывотехников страны - Чеканов. Они собрали мельчайшие фрагменты взорвавшегося «дипломата», анализ которых позволил бы экспертам определить характер взрывного устройства.

При осмотре места происшествия присутствовали понятые - сотрудники газеты А.Хинштейн и А.Оверчук. Причем и тот и другой, как следует из протоколов, одновременно участвовали в осмотре двух разных помещений. А Оверчук в это же время еще и давал свидетельские показания третьему следователю! Но, тем не менее, и Хинштейн и Оверчук подтвердили, что «вещдоки» были обнаружены в их присутствии, упакованы и опечатаны.

Но сначала 15, а потом 28 декабря 1994 г. при осмотре объектов, поступивших на взрыво-техническое исследование из прокуратуры, эксперты обнаружили металлический стержень длиной 33,5 см с деформированным краем и шарик белого цвета диаметром 3 мм. Исследовав эти предметы, специалисты пришли к заключению, что они являются составным частями взрывателя МУВ-4. Однако ни взрывотехник Чеканов (к сожалению, погибший при исполнении служебного долга), ни следователи Сухарев и Казаков, проводившие осмотр места происшествия, не обнаружили там 17 октября 1994 г. ни стержня, ни шарика, и с места происшествия эти предметы не изымали!

Как они попали в число вещественных доказательств и оказались на экспертизе? Никто дать ответа на эту загадку так и не смог. Загадкой осталось и то, почему с такой поспешностью в кабинете № 319 был проведен ремонт, а вся мебель, напольные и стеновые покрытия буквально через день после взрыва - уничтожены.

Дима Холодов

Органы предварительного следствия предъявили обвинение П. Поповских в том, что «он, в период подготовки к убийству Холодова, пытался контролировать его деятельность. Для чего он неоднократно предлагал журналисту предоставлять получаемую им информацию для оценки ее достоверности. Однако Холодов на это не пошел, а, узнав, что Поповских может предпринять в отношении его любые меры, вплоть до насильственных, вынужден был прекратить свою профессиональную деятельность и оставить место работы».

И в самом деле, в июне 1994-го Дима Холодов несколько дней отсутствовал в редакции. Как оказалось, он вместе с мамой помогал родственникам обустраивать дачу в Сергиевом Посаде. О том, что кто-то пытается взять под контроль его профессиональную деятельность, Холодов никому не говорил. Правда, коллега Холодова Е. Бойченко рассказала, что, появившись однажды после длительного отсутствия в редакции, Дима признался, что по чьему-то совету он прятался у своего знакомого в какой-то воинской части в связи с какой-то публикацией, так как его, Холодова, могли убить. При этом он не называл фамилий тех, кто ему посоветовал на время укрыться, как не упоминал и о десантниках Поповских, Морозове и Мирзаянце.

Еще одна деталь. Буквально накануне трагедии Холодов завел новую записную книжку и перенес туда из прежней необходимые ему номера телефонов. Телефона П. Поповских в новом блокноте не оказалось, хотя они были мельком знакомы, когда десантники готовили выступление на дне «МК» в Лужниках. Зато целых две страницы занимали телефоны чеченских полевых командиров и лидеров - от Автурханова до Дудаева...

Что же касается «контроля профессиональной деятельности», то он исходил, скорее всего, не от десантников, а от руководства «Московского комсомольца». Это было оговорено довольно жесткими условиями контракта, подписанного Холодовым 20 декабря 1993 г. Документ предупреждал сотрудника, что «вся произведенная продукция, в том числе интеллектуальная, является собственностью организации; в случае нарушения этого требования все убытки взыскиваются с работника, в том числе и упущенная выгода». Один из сотрудников газеты, С. Скобло, рассказывал следователям, что Дима собирался уходить из «МК». А Р. Быков, друживший с Холодовым, прямо говорил на следствии в сентябре 1996-го, что у Димы были натянутые отношения с главным редактором Павлом Гусевым.

Многое помог бы выяснить анализ компьютерных записей Холодова. Но когда эксперты попытались прочитать файлы, ничего не получилось - жесткий диск оказался поврежден каким-то острым предметом. Кто, когда и зачем это сделал? Нет ответа. А личное дело Холодова загадочно исчезло из канцелярии редакции.

И еще одно сомнительное обстоятельство: в январе 1995-го кто-то распорядился уничтожить корешки разовых пропусков в здание «МК» за 1992-94 годы, по которым можно было бы определить контакты Холодова хотя бы в стенах редакции. Странно и то, что главный редактор Гусев, один из основных свидетелей, чьи показания могли на многое пролить свет сразу по горячим следам трагедии, был в первый раз допрошен лишь спустя... 8 месяцев с момента взрыва.

Цена признаний

Офицеров разведки ВДВ П. Поповских, В. Морозова, К. Мирзаянца, А. Сороку и бывших десантников К. Барковского и А. Капунцова арестовали весной 1998-го. Хотя уже зимой 1995-го следствие располагало показаниями «ефрейтора-аналитика» Маркелова, указывающего на своих командиров как на организаторов и исполнителей взрыва в «МК». Почему следователи не торопились, если удалось собрать доказательную базу?

А не было никакой «базы». Об этом откровенно заявили на суде сотрудники Управления по борьбе с терроризмом, военной контрразведки ФСБ и офицеры ГУОП МВД, которые с самого начала обеспечивали сбор информации по убийству журналиста Д.Холодова. До 1998 года ничто даже не намекало (за исключением «аналитика») о причастности разведки ВДВ к трагедии в «Московском комсомольце».

Но к 1998-му общественное мнение было изрядно подогрето средствами массовой информации, то и дело напоминающими о нераскрытых убийствах Листьева и Холодова. Политические интересы «требовали жертв».

...Это версия, гипотеза, которая не претендует на элемент некоего «журналистского расследования», чем любят «пошалить» иногда наши коллеги. Просто можно предположить, сопоставив факты. А они таковы.

В июне 1996 года секретарем Совета безопасности и помощником президента РФ Б. Ельцина по национальной безопасности был назначен Александр Лебедь. Его пребывание на этом посту было краткосрочным: уже 17 октября 1996 г. (опять 17 октября!) Ельцин отправил Лебедя со всех постов в отставку. Но летом 1996-го Лебедь был в центре политических событий, в фаворе у главы государства. Каково же было его удивление, когда охрана доложила ему о замеченном ею наружном наблюдении за секретарем Совбеза! Лебедь обратился к своим друзьям из Воздушно-десантных войск, и те выделили генералу дополнительную группу охраны из числа офицеров отдела разведки. Десантники быстро засекли «наружку», задержали и обезоружили наблюдателей, которые оказались сотрудниками МВД. Лебедь устроил скандал. Министру внутренних дел А. Куликову пришлось испытать несколько «неприятных минут». Руководил операцией по обезвреживанию несанкционированного наблюдения за помощником президента... майор Мирзаянц! Да, да, тот самый, который фигурировал в «обличительных» показаниях ефрейтора Маркелова. Может быть, этим обстоятельством был обусловлен выбор «участников покушения» на Д.Холодова?

Практически сразу после ареста разведчиков-десантников министр внутренних дел А.Куликов и генеральный прокурор Ю.Скуратов доложили общественности, что убийцы Холодова найдены и скоро предстанут перед судом. Подчиненным Куликова и Скуратова ничего не оставалось, как любыми способами подтвердить правоту своих начальников.

Способы не отличались разнообразием, поэтому достаточно одного примера, чтобы представить всю картину.

С 24 апреля по 10 июня 1998 года в следственный изолятор, где содержался К. Барковский, оперативные сотрудники приезжали 52 раза. Более 130 часов Барковского допрашивали без присутствия адвоката. Но и это не все.

26 апреля дома у Барковского был проведен обыск. Ничего, имеющего отношения к делу, не нашли. Тем временем жена Барковского письменно уведомила следователя, что, по ее наблюдениям, после ареста мужа кто-то не раз проникал в их квартиру. 8 мая состоялся повторный обыск в квартире Барковского. На этот раз оперативники «обнаружили» патрон калибра 7,62 мм (прием не новый) и 22 драгоценных камня на 9 622 доллара 25 центов США. Статья 191, ч.2, п.«б» - от 5 до 10 лет лишения свободы с конфискацией имущества! Понятые, присутствовавшие как при первом, так и при втором обыске, в один голос сказали, что 26 апреля они не видели ни камней, ни патрона. Зато 8 мая опера сразу нашли, «что нужно» - на самом видном месте.

Когда Барковскому предъявили еще и незаконный оборот драгоценных камней, он категорически отверг эти обвинения. «Так, значит, камни не твои? - спросили следователи. - Хорошо, видимо, жена «занимается изумрудами», привлечем жену...»

В это время на руках супруги Барковского был годовалый ребенок и никаких средств к существованию. И Барковский начал давать требуемые от него показания.

Примерно то же самое происходило и с остальными. От «признаний» обвиняемые отказались еще на этапе предварительного следствия и подтвердили это в суде.

Итог

«В судебном заседании было допрошено около 300 свидетелей и потерпевших, однако никто из них, в том числе и сотрудники МВД и ФСБ, принимавшие участие в расследовании обстоятельств взрыва в редакции газеты «МК», кроме потерпевшего Маркелова, не указали на Поповских, Морозова, Мирзаянца, Сороку, Барковского либо Капунцова как на причастных к организации и совершении убийства журналиста Холодова» (из текста приговора).

Обвиняемые оправданы. А что же обвинители?

Старший прокурор отдела управления Генеральной прокуратуры РФ И. Алешина, начавшая «дело Холодова» майором юстиции, сейчас - в звании полковника.

Большие звезды на погоны прикрепил и первый следователь «дела» Коновалов.

«Ефрейтор-аналитик» Маркелов получил боевую медаль за участие в чеченской операции, хотя пробыл там всего... сутки и к награде никто из командиров его не представлял.

Все довольны. В том числе и подлинные убийцы Холодова, которые до сих пор не найдены, да теперь и вряд ли кто будет их искать...

Список литературы:

www.stringer.ru/ «Незаконченное дело Дмитрия Холодова» Е. Толстых

www.persona.rin.ru

Журнал «Журналист» № 10 октябрь 2004/ «10 лет без Холодова» В.Челышев

«Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия»

О. Панфилова «Опасная профессия»