Военно-экономическая деятельность: зарубежный опыт для России

Размещено на http: //www. allbest. ru/

ИМЭМО РАН

Военно-экономическая деятельность: зарубежный опыт для России

Казеннов С.Ю. к.э.н., в.н.с.

Отдела военно-экономических исследований безопасности

Кумачев В.Н. с.н.с. Kumach-44@yandex.ru

Королева Е.М. н.с. Koroleva@imemo.ru

Аннотация

Ключевые слова: организация и структура военно-экономической деятельности; сочетание оборонной и гражданской деятельности; реформирование; ограничители; асимметричный подход, экспертиза; роль государства, крупных структур; диверсификация, «ложный опыт».

Перед российской сферой обороны, военно-экономической деятельности (ВЭД) сегодня остро стоит вопрос повышения эффективности, особенно с учетом сложной международной обстановки, требующей дополнительного напряжения сил и средств, а также многочисленных лимитирующих факторов, задач комплексного обеспечения национальной безопасности (НБ) РФ, включая гражданскую сферу. Зарубежный опыт мог бы стать определенным подспорьем в решении данных проблем. Он многосторонен и многогранен, а потому пригоден для использования в том или ином качестве. В нашем докладе мы остановимся на ряде вопросов, проистекающих из необходимости осмысления этого опыта в приложении не только к ВЭД РФ, но и к отечественной экономике в целом.

Зарубежный опыт может быть направлен на решение определенных задач (группы задач), среди них:

- задача целеполагания, уточнения роли и места ВЭД в системе НБ и военной безопасности РФ;

- анализ эффективного сочетания интересов военной, военно-экономической деятельности и гражданского развития страны;

- повышение эффективности, функциональной и коммерческой, собственно ВЭД РФ, оборонно-промышленного комплекса (ОПК), модернизация системы управления ВЭД, анализ возможности проведения качественной, нетравмирующей санации;

- выбор наиболее важных, приоритетных направлений ВЭД, военно-технической политики, с учетом задач обороны и безопасности, обеспечения национальных интересов РФ, выявления необходимых пропорций в финансировании различных направлений, проектов и программ в рамках ВЭД и оборонной деятельности в целом;

- анализ проблем экономического, структурного, ресурсного, кадрового обеспечения различных направлений технико-технологического и военно-экономического развития РФ;

- анализ наиболее эффективного развития ВЭД РФ в условиях лимитированности ресурсов, санкций и иных внешних и внутренних ограничителей.

Зарубежный опыт может быть самого разного свойства, направления, адресности. Это может быть позитивный, негативный, информирующий, сопоставительный и противопоставительный опыт, а кроме того - предупреждающий, а то и «ложный», имитирующий, целенаправленно отвлекающий оппонента и даже партнера от решения тех или иных задач. Какой-то опыт может оказаться применимым скорее в дальнейшем или в существенно скорректированном виде под конкретные российские условия и интересы. Заметим, что ведущие в военно-экономическом отношении страны мира обладают обширным опытом по регулированию, реформированию ВЭД и, по крайней мере, часть этого опыта может быть эффективно использована в РФ.

В тисках сложного, турбулентного миропорядка в ходе глобального взаимодействия резко возрастает фактор неопределенности, угрожаемости. Поэтому многие страны стараются «подстраховаться» путем вновь создаваемой, даже «избыточной» военной мощи. При этом особую роль играет задача верного целеполагания, выбора экономного сценария военно-экономического развития: любая политика, в том числе оборонная, «стоит денег». Каждая страна имеет свой тип ВЭД и развития в целом, находится на определенном этапе развития, со своим набором внешних угроз и вызовов, возможностей по их парированию, всякого рода ограничителей экономического, политического, технологического характера. И некорректное применение зарубежного опыта, без учета собственных интересов и возможностей, необходимости делиться ресурсами с социально-экономической сферой и гражданским развитием, чревато крайне негативными последствиями для экономики и НБ РФ.

Нужно особо подчеркнуть, что ВЭД одновременно принадлежит двум сферам, которые находятся в тесном взаимодействии между собой, а также являются конкурентами за финансирование, ресурсы, кадры и т.д. Это сфера общеэкономической деятельности и сфера НБ, в частности, военной и военно-экономической безопасности. Эти сферы имеют как свои задачи, так и ограничители, зависящие от многих факторов. Без стабильного, поступательного общеэкономического развития ВЭД может быть весьма уязвима, «не работает» должным образом, как и сфера НБ. Хотя сама ВЭД по-прежнему является «локомотивом развития» как за рубежом, в том числе в ведущих странах, так и в России, особенно в ряде монохозяйственных регионов - в Поволжье, на Урале, в Сибири. Впрочем, ВЭД может в течение достаточного долгого времени развиваться и анклавно, точечно, за счет гражданской сферы, что подтверждается зарубежным и советским опытом.

В ведущих в военно-экономическом отношении странах мира наблюдаются серьезные отличия от РФ в их геополитических устремлениях, общеэкономических, технологических возможностях, потенциале кооперационного взаимодействия и, соответственно, в структуре ВЭД, особенностях других ее параметров. И это не предполагает зеркально-симметричного копирования в РФ всего того, что делается за рубежом. Разумеется, есть направления ВЭД, где некая симметрия обязательна: это новейшие и прорывные технологии и вооружения, разработки, подготовка и перенацеливание ОПК. Особенно это касается вооружений, определяющих стратегический паритет настоящего и будущего, средств сдерживания против возможной агрессии в отношении РФ, проведения политики с позиции силы и давления.

Например, в сфере ВМФ/ВМС, кораблестроении, осуществлении военно-морской политики у РФ и США очень разные возможности, задачи и соответственно потребности в проведении той или иной политики в рамках ВЭД. Так, авианосный флот является средством проецирования силы для «мирового острова» - США с их глобальными интересами. У США имеется более 170 только крупных военных баз и объектов по всему миру, более 1/3 расширенного (extended) ВВП США формируется за пределами страны. А создание в США только одной авианосной ударной группы (АУГ) - это не только сам авианосец, но и его оснащение, сопровождение, инфраструктура и т.д. - и его десятилетняя эксплуатация по стоимости эквивалентны двум и более годовым оборонным бюджетам РФ. К тому же, с учетом новейших противокорабельных вооружений, авианосцы становятся весьма уязвимы. В этом смысле весьма странны планы создания в РФ «самого большого в мире» авианосца, причем ударными темпами. Если это своего рода «ответ» на выход США из Договора по ракетам средней и меньшей дальности (ДРСМД), то, видимо, можно найти куда более дешевый, эффективный и надежный, в том числе политико-стратегический вариант. Дальность современного ракетного оружия позволяет применять его «от пирса», для этого не нужно приближать соответствующие средства к берегам противника. Также вряд ли стоит зеркально следовать за США в плане создания массированной (и пока совсем не столь эффективной) системы ПРО. Для сдерживания агрессора больший эффект может дать совершенствование РФ наступательных вооружений, не ввязываясь в очень дорогостоящую и технологически сложную гонку в сфере ПРО. А для нейтрализации «одиночных запусков» требуется совершенная, но не столь масштабная система ПРО/ПВО. Можно привести и ряд других показательных примеров из данной области.

Сегодня в РФ необходимо, без ущерба для обороноспособности, сосредоточить внимание и на другой стороне НБ - гражданской сфере, подтягивании «тылов» в глобальном соперничестве, не сводимом только к военной мощи, хотя сегодня она и играет все более значимую роль. Заметим, что и здесь не все однозначно: именно «пушки» во многих регионах России дают возможность зарабатывать на «масло». А «излишнее» внимание РФ в последнее десятилетие к обороне связано с тем, что в предыдущие практически двадцать лет эта сфера была в относительном запустенье. Как бы то ни было, военные расходы РФ достигли пика в 2016 г. и с тех пор планомерно сокращают свою долю в ВВП страны - с 3,5% до 2,8% в 2019 г. (зарубежные данные по РФ несколько выше). Военные расходы по миру в целом - 2,2% глобального валового продукта. По разным странам, среди знаковых, они колеблются от 10% у Саудовской Аравии до 1,2% у Канады и ФРГ (США - 3,1%, Китай - 1,9%, Индия - 2,8%). У разных стран свои причины для поддержания военных расходов на том или ином уровне - политические, военно-стратегические, экономические. Обращаем внимание: сегодня Россия никого не копирует, ее траектория военных затрат обеспечивает гарантированное сдерживание - региональное и глобальное. По объему военных расходов сейчас РФ находится, по разным оценкам, на 4-7 месте в мире. Кстати, за рубежом существует мнение, что «себестоимость» российской оборонной сферы существенно занижена. И военные расходы РФ по своему функциональному выходу в три и более раз превышают номинальные, переведенные в доллары. Однако, подчеркиваем, это не «обман» - просто наша армия, в частности, процедура закупок, денежное довольствие (ДД) «очень экономны».

На сегодня в структуре оборонных расходов РФ примерно половина приходится на закупки, разработки вооружений, осуществление НИОКР в интересах обороны. И это опять-таки связано с необходимостью ликвидации отставания в перевооружении, накопившегося за предыдущий период. У США, Великобритании, Индии эта доля, например, составляет 1/4-1/3 общего объема оборонных расходов, у КНР, по оценкам, она может достигать 40%. Текущая, очень важная задача оборонной и военно-экономической сферы РФ - существенное повышение ДД военнослужащих, зарплат гражданского персонала вооруженных сил (ВС). Причем это должно рассматриваться не только как гуманитарный жест, но и как серьезный вклад в обеспечение соответствующей мотивации для работников оборонной сферы, а значит и боеготовности ВС. Напомним, что последнее ощутимое повышение ДД в ВС РФ произошло в 2012 г., в грядущем трехлетии его индексация составит 4% в год, то есть на уровне номинальной инфляции. Дополнительные расходы на «человеческий капитал» - это и определенный стимул для дальнейшей «технизации» оборонной деятельности, ее роботизации.

Президент РФ особо подчеркивает, что структурные изменения в оборонной сфере РФ, их перенацеливание на новые приоритеты, в том числе в области создания новейших прорывных вооружений и технологий, с учетом имеющихся различных сложностей, должны в основном происходить за счет внутренних резервов и ресурсов, а не в ходе аккордных вливаний средств, что было характерно для прошлых лет. В этом плане для РФ интересен зарубежный опыт реформирования оборонной сферы, прежде всего США, где периодически проводятся реорганизация системы управления оборонной деятельностью, структурная перестройка ВС, системы закупок вооружений, в зависимости от текущих и перспективных задач и иных факторов. Происходит перестройка системы взаимодействия частных, государственных, некоммерческих, университетских структур, занятых в совместных оборонных и перспективных НИОКР, осуществляется инвентаризация оборонного имущества и инфраструктуры и т.д. Наиболее известные резонансные реформы были проведены под руководством тогдашних министров обороны США Р. Макнамары (1960-е годы) и К. Уайнбергера (1980-е годы). Осенью 2019 г., в ходе обсуждения оборонного бюджета США на 2020 ф. г., несмотря на его громадные размеры (738 млрд. долл.), значительное внимание было уделено вопросам рационализации оборонной сферы, сокращения излишних трат, их более эффективного использования.

Но традиционно остаются, например, без ожидаемого радикального принятия решений вопросы закрытия военных баз и прочих объектов на территории США. Это бы лишило части доходов, рабочих мест население штатов, регионов, а местных политиков - голосов избирателей. Данная проблема актуальна и для России - многие регионы крайне зависимы от оборонных заказов, обслуживания инфраструктуры военных объектов: российские ВЭД и ОПК имеют очень серьезные социально-экономические и политические обременения, в том числе по поддержанию общей стабильности. Так, ГК «Ростех» присутствует в 60 субъектах РФ, где владеет более 800 структурными единицами хозяйственной деятельности.

В ходе всякого рода торговых войн, например, между США и КНР, регулярно поднимается вопрос «некорректного» взаимодействия сферы ВЭД и государственных структур, участия государства в поддержке высокотехнологичных отраслей, их зарубежных связей «в нарушение правил ВТО». Например, авиастроительные фирмы «Эрбас» и «Боинг» забросали друг друга встречными многомиллиардными исками относительно использования господдержки. Что касается взаимных претензий, то зачастую это делается не только по коммерческим, но и по политическим показаниям, в том числе в целях сохранения технологического доминирования, торможения процессов становления технологической и военно-технической многополярности. Более того, в оборонной сфере, хотя бы по причине гособоронзаказа (ГОЗ), необходимости поддержки развития «рисковых», прорывных технологий, участие государства в хозяйственных процессах практически не имеет альтернативы. К тому же примем во внимание, что и в самих ведущих странах Запада такая господдержка - обычная практика.

В РФ роль государства в сфере ВЭД, технологического развития, тем более на нынешнем сложном этапе развития, просто неизбежна, и зарубежный опыт деятельности государства как заказчика, кредитора, контролера, создателя инфраструктуры, промоутера может быть весьма полезен. В частности, в столь щепетильном вопросе, как ценообразование на оборонную продукцию, что в современной России крайне актуально хотя бы в связи с проблемой инфляции - за последнее десятилетие рубль «похудел» вдвое. Вообще в условиях прорывного развития (попыток такового), системного кризиса, застоя, наблюдаемого сейчас в России, роль государства не сокращается, а возрастает.

Еще один существенный момент. В мировой экономике сегодня, на фоне кризисных явлений, смены технико-хозяйственных укладов наблюдаются процессы консолидации капитала, объединений и слияний. Например, среди крупнейших организационно-хозяйственных структур в авиа-ракетно-космической промышленности США это происходит в целях повышения своих веса и возможностей в жестокой глобальной конкуренции. В РФ данные процессы также имеют место - в настоящее время в отечественном вертолетостроении. Крупные и сверхкрупные структуры обладают, безусловно, большими возможностями по концентрации усилий и средств на ключевых направлениях, их перенацеливанию, доминированию на рынках, они, как правило, выступают в роли системных интеграторов для более мелких, в том числе инновационных структур. Всем известны минусы сверхкрупных структур, в первую очередь это сложности в их управляемости. Однако сегодня, с внедрением новых форм и методов организации и управления, цифровых технологий многие минусы этих структур теряют прежний отрицательный имидж. Так называемая «кривая эффективности Кобба-Дугласа» в своей правой части «распрямляется», «выполаживается». Специалисты по информационному обеспечению из фирмы «Финвалл» считают, что наибольший эффект от применения новых методов управления может быть получен именно в крупных организационно-хозяйственных структурах.

При этом необходимо иметь в виду, что эффективность от укрупнений, слияний, поглощений во многом зависит от «человеческого фактора», мотивации в осуществлении подобных преобразований, истинных целей и задач, квалификации менеджмента, что в РФ, по мнению отечественных (М. Ремезов, Д. Медовников, А. Хребтов, А. Брыкин) и зарубежных специалистов-практиков в сфере ВЭД и высоких технологий, является ахиллесовой пятой.

Заметим, что повсеместное внедрение «цифровизации» не является панацеей при ее недостаточно корректном использовании. В тех же США при разработке вертолетной и авиационной техники, подводной робототехники и других продуктов, в том числе в интересах оборонного ведомства, проблемы с цифровыми программами обернулись серьезными дополнительными издержками и задержками. В РФ выполненная полностью «в цифре» разработка военно-транспортного самолета ИЛ-112В дала результаты, не соответствующие техническому заданию, что потребовало серьезной корректировки в уже практически готовом изделии. Цифровизация способна внести неоценимый вклад в задачу инвентаризации ВЭД, ОПК, всей российской экономики, значительно повысить их прозрачность, сквозной контроль. Это может, как считается, на четверть, а то и более повысить оценку реального объема ВВП РФ и тем самым, хотя бы отчасти, убрать противоречия, во многом надуманные, между конкурентным финансированием «пушек» и «масла». Сегодня в мире наблюдаются большие, в том числе чрезмерные ожидания, связанные с искусственным интеллектом (ИИ), в плане создания новых и сверхновых вооружений, управления производственным процессом в ОПК, оборонной политикой в целом, анализа целостного «оборонного пространства». Однако при этом множатся опасения относительно роли ИИ в системе принятия решений, включая стратегические, что может оказаться в критической ситуации самой серьезной угрозой для международной безопасности, адекватной оценки проблем войны и мира. военный экономический вооружение оборонный

В целях экономии средств, повышения общей эффективности ВЭД в зарубежной военно-промышленной деятельности широко используется глубокая модернизация уже существующих вооружений, военной и специальной техники (ВВСТ), имеющих для этого соответствующий модификационный ресурс. Это относится, например, к палубной авиации США, где проходит модернизация самолетов F/A-18, способных находиться в строю еще в течение длительного времени. Экономия средств при этом - до трети и даже до половины по сравнению с затратами на разработку и производство «инновационной» техники, крайне дорогостоящей и не всегда оправдывающей ожидания, как палубный самолет F-35B, предназначенный как раз для замены F/A-18. Очевидный «минус» F-35 и других «избыточно инновационных» вооружений - чрезмерное увлечение за рубежом (да и у нас, пример - «Армата») так называемой многофункциональностью, «универсализацией», когда делаются попытки совмещения на единой платформе многих, очень разных функциональных характеристик. Помимо всего прочего, это просто очень дорогие проекты, что само по себе снижает объем закупок, серийность производства, а следовательно. и повышает стоимость изделия. При этом выгоды от стандартизации узлов и компонентов, обслуживания и эксплуатации не могут, как правило, компенсировать общее повышение издержек и другие недостатки. К тому же одной, пусть и «самой современной» единицей вооружений отнюдь не всегда можно заменить эквивалентные по суммарной стоимости три и более обновленных самолета или другого вида ВВСТ предыдущего поколения, особенно у крупных и амбициозных стран, которые не являются точкой на карте и имеют значительный пространственный периметр безопасности.

Сокращение сроков разработки и производства ВВСТ - один из резервов повышения эффективности ВЭД, снижения себестоимости продукции ОПК. А то ведь сегодня в РФ сроки постройки фрегата сопоставимы со сроками изготовления за рубежом крупного надводного корабля дальней морской зоны. Свой вклад в снижение сроков, издержек производства способны внести та же стандартизация, модульность. В американских многоцелевых атомных подводных лодках нынешнего поколения до 60% применяемых узлов и компонентов присутствует и в лодках предыдущей модификации.

Задача, решение которой позволяет значительно повысить эффективность военной и военно-экономической деятельности, - обеспечение целостности, системности, в самом широком смысле, с целью получения синергетического, кумулятивного эффекта. В сфере ОПК это проблема управления разработками, производством, эксплуатацией в рамках сопровождения всего полного жизненного цикла изделия. В ВС - это вопросы управления военной деятельностью в самых разных формах, обеспечивающих взаимодействие различных видов, родов войск, гибкость и мобильность, способность к быстрой перегруппировке и концентрации на ключевых направлениях. Сегодня это так называемое «мультидоменное» (multidomain), «межсредовое» взаимодействие (земля-море-воздух-космос-киберпространство), с применением сетецентрического подхода, задействованием самых разных сил и средств, в разной их компоновке. Все это в целом позволяет не только решать поставленные задачи, но и снижать разнообразные издержки на проведение эффективной комплексной политики в области обороны и безопасности.

Одна из отличительных особенностей последнего времени - «гибридизация» оборонной политики, все большее включение и вовлечение в общую ткань военной и военно-экономической деятельности «невоенных», в традиционном понимании, компонентов из арсенала «мягкой силы». Причем не только в целях снижения нагрузки на оборонные бюджеты и ОПК/ВПК, но и для существенного повышения эффективности всей сферы обеспечения военной и национальной безопасности. Подчеркиваем, это не только «железо», но и в первую очередь «контент»: информационно-когнитивные технологии, психологическое воздействие, использование возможностей сетевого программирования через Интернет, другие современные средства связи, информации, пропаганды, маркетинга. Считается, что Запад в данной сфере сегодня далеко опережает других участников мировой геополитической игры, имеет здесь неоспоримые преимущества. А потому способен, не прибегая к дорогостоящим, политически сомнительным сугубо военным мероприятиям прямого и косвенного действия, с вероятным серьезным ущербом для собственной безопасности, контролировать поведение других, в том числе в межгосударственных отношениях. Через возможность, например, влиять на умонастроения элит и общества в целом, мотивацию и поведение представителей оборонной и оборонно-промышленной сферы оппонента.

Остановимся кратко на проблеме конверсии/реконверсии, которую сегодня в РФ расширили до «диверсификации». Это не только попытка «разгрузить» оборонный бюджет и в условиях санкций насытить отечественный рынок потребительских товаров, оборудования продуктом отечественных разработки и производства. Как говорят сами «оборонщики», для них очень важен опыт работы не только на ГОЗ, но и на «открытый рынок», что учит гибкости, быстроте принятия решений, максимальному учету текущей и перспективной конъюнктуры и т.д.

Необходимо четко понимать, что в настоящее время ОПК/ВПК РФ и ведущих зарубежных стран находятся в разных условиях, в том числе на разных этапах понимания рынка и работы на нем (хотя работа на ГОЗ - это тоже рынок, пусть и со своей спецификой). Кроме того, в РФ именно ОПК является традиционно, причем во многом монопольно, сосредоточием высоких технологий и НИОКР, сегодня за исключением зоны информационных технологий, ряда других сфер деятельности, хотя и не в заявленных масштабах. В то же время в развитых странах такой острой зависимости от оборонного сектора, например, в области передачи технологий, уже нет, это скорее «улица с двусторонним движением». При этом оборонные и гражданские подразделения могут эффективно сосуществовать в рамках единой организационно-хозяйственной структуры, обмениваться технологиями (известная «система дымоходов» в компании «Боинг»). И еще одно важное замечание. Диверсификация не делается директивно, по команде, это трудоемкий, дорогостоящий процесс, если, разумеется, это не прежнее производство вместо ракет титановых лопат и печек-буржуек, а кроме того, это необходимость заставить потребителя «поверить» в новые предложения на рынке. Поэтому, о чем уже сегодня говорят специалисты, задачи диверсификации в ОПК РФ, скорее всего, будут решаться, но сроки этих решений будут неизбежно смещаться вправо.

Особого рассмотрения заслуживает так называемый «ложный опыт». Это попытки отвлечения оппонента (а то и партнера) на второстепенные направления развития, сценарии политики, малозначимые технико-технологические, а то и просто тупиковые программы, втягивание его в дорогостоящую, разорительную гонку вооружений на новом витке. Как правило, это сопровождается распылением ресурсов, средств, кадров, «затягиванием» на бесперспективные проекты в области внешней политики и т.д. В США существует, пусть и не на официальном уровне, так называемая «Стратегия отвлечения», которой, например, занимается «RAND Corp». Здесь может быть и вовлечение оппонента в «дальние», бесперспективные конфликты, где он завязнет на долгие годы, затратит много сил, ресурсов, будет повязан этими усилиями (синдром «чемодана без ручки» - дальше нести невозможно, а бросить уже жалко). Все это оказывается сопряжено с массированным военно-техническим сотрудничеством (ВТС), поставками вооружений, еще большими по объему невоенными инвестициями и т.д. При этом США стараются найти такие площадки и правила игры, где имеют гарантированно сильные позиции, а оппонент заведомо не выиграет, потерпит фиаско, получит не ожидаемые дивиденды, а серьезные политические, экономические, имиджевые потери. Не имея достоверных данных по расходам РФ на сирийскую кампанию, укажем лишь, что США и Иран тратят на Сирию, различные виды присутствия, не только военные, по 8-12 млрд. долл. в год каждый. Что касается российского военного присутствия в Сирии, то, помимо решения других задач, опыт боевых действий, практического применения ВВСТ на данном полигоне позволили РФ тестировать несколько сот образцов, оговоримся, в условиях конфликта малой (низкой) интенсивности, контртеррористической операции (КТО) против заведомо более слабого противника. По нескольким десяткам ВВСТ получены замечания и пожелания по их совершенствованию и доводке, ряд образцов вообще снят с дальнейших разработки или эксплуатации.

Нужно сказать, что США и сами неоднократно оказывались, по тем или иным причинам, на ложном пути. Так, потери от неудач с разработкой неперспективной военной техники - вертолетной, бронетанковой, военно-морской и другой составляют в США десятки миллиардов долларов. Со знаменитой программой СОИ - «Звездных войн» ситуация в целом иная - США в ходе первых этапов ее разработки получили очень значительные, прорывные результаты в самых разных, не только космических технологиях. СССР в тот момент уже было приготовился к симметричному ответу на действия США, который был остановлен группой ведущих советских ученых, доказавших бесперспективность (на тот момент) подобных неосуществимых и разорительных (по крайней мере, для СССР) проектов. Укажем, что на протяжении своей истории США уже не раз становились заложником собственных чрезмерных амбиций, а также непонимания намерений и возможностей оппонентов, недостаточного представления о регионе присутствия и о происходящих в нем, подчас серьезных изменениях. Например, после развала биполярного миропорядка и распада СССР США затратили на политику, в том числе военную, в регионе Большого Ближнего Востока 7-8 трлн. долл., однако результаты данной политики и этих затрат даже для самих США оказались весьма неоднозначными.

Будем иметь в виду, что США иногда декларируют начало крупномасштабных «прорывных» проектов в области обороны (правда, не всегда говорят, когда), но не спешат с их практическим воплощением, в то же время провоцируя «чувствительных» оппонентов на ответные реальные, причем симметричные действия, осуществление серьезных подготовительных работ и соответствующих инвестиций. В этих условиях чрезвычайно велика роль качественной, беспристрастной, не замешанной на лоббировании чьих-то интересов экспертизы, способной оценить реальные угрозы, осуществимость проектов и контрпроектов, их стоимость и предложить альтернативные, более эффективные и дешевые, практически реализуемые - экономически, технологически, политически, кадрового решения.

В свете поднимаемых нами проблем интерес представляет выбор партнеров для военно-экономического взаимодействия, которое может со временем превратиться как в стратегическое партнерство, так и в нечто совсем противоположное. В разный период времени США, другим странам, да и России/СССР приходилось оказываться в подобной ситуации. В свое время, в целях блокирования политики России в Азии и на Дальнем Востоке, США и Великобритания «накачивали» в военном отношении Японию. Что вылилось через несколько десятилетий в необходимость борьбы с японской экспансией на пространстве от Британской Индии до западного побережья США. Определенный, пусть разный опыт, уже в целях противостояния с СССР, США имели в отношении взаимодействия с исламскими радикалами, Китаем. С обнаружением необходимости парирования соответствующих угроз и вызовов с их стороны, причем в самых неблагоприятных для Вашингтона геополитических условиях. Так, изначальную поддержку, полученную в свое время со стороны Запада, давшую толчок современному технологическому развитию КНР, сегодня Китай последовательно конвертирует в военно-техническую и военную мощь, направленную и против интересов США, не только в рамках АТР. Мы ни на кого не хотим «показывать пальцем» среди нынешних партнеров РФ в военной и военно-экономической области. Однако нынешняя международная обстановка крайне динамичная, «нервная», а потому может меняться достаточно быстро и даже радикально.

По крайней мере, России не следует принимать на себя дополнительных обязательств в области безопасности, наращивать ее периметр без полной уверенности в том, что это не является чьей-то геополитической «подставой» и РФ вполне способна, не надрываясь, без ущерба для других аспектов безопасности и развития, осуществлять военно-экономическую, логистическую, общехозяйственную поддержку того или иного внешнего проекта. И Россия не должна стремиться к военно-экономическому и военно-техническому соперничеству по всем азимутам с США, тем более со всем западным блоком, суммарный ВВП которого где-то в 20 раз выше, чем у РФ, а военные расходы (в номинальном исчислении) - примерно в 15 раз. Поэтому в данных непростых для России обстоятельствах, в том числе в свете изложенных выше проблем, асимметричный подход к развитию ВЭД РФ и оборонной сферы в целом, обеспечивающий надежное, не только военное сдерживание на международной арене, неизбежен, единственно правилен в рамках решения задач комплексного обеспечения НБ РФ, развития российских экономики и общества.

Таким образом, зарубежный опыт весьма важен для РФ, сферы ее НБ и ВЭД. При этом необходимо использовать его избирательно, с учетом всех возможных плюсов и минусов, не перенося бездумно на российскую почву тех мер и мероприятий, которые были бы эффективны в других условиях, на других этапах развития, применительно к другим целям и задачам - но не в сегодняшней России.

Размещено на Allbest.ru