В итоге, можно отметить, что голосуя за ту или иную партию Федеральной Республики сегодня, избиратель скорее склонен голосовать не за её программу, а за её лидера, чаще всего номинированного на роль канцлера. Данный фактор не способствует партийной стабильности, кроме того, по мнению автора данной работы, это ведет к снижению явки избирателей в целом. Учитывая сравнительную низкую популярность Меркель на данный момент, можно предположить, что значительное число немцев, стабильно голосовавших за ХДС/ХСС, но не желающих, чтобы Ангела Меркель осталась в кресле канцлера, не явились на избирательный участок.

Все вышеперечисленные факторы ведут к таким общегерманским проблемам, как усталость немцев от партий и утрата уверенности в том, что партия представляет мнение народа во власти. Помимо этого, можно говорить о появлении таких проблем, как, например, проблема «мечущихся избирателей». Как об этом писал российский политолог и экономист Михаил Хазин: «Избиратели мечутся от одного лагеря к другому, выражают доверие то одной политической партии, то другой, всё чаще отдавая предпочтение радикалам и популистам». Данный сюжет характерен и для Германии. Кроме того, можно говорить о фрагментации немецкой партийной системы в целом. Народным партиям становится все труднее заручиться поддержкой большинства и сформировать правительство. Роль средних партий в парламенте увеличивается, а Германия все меньше подходит под определение страны с двухпартийной системой. Подобные изменения в раскладе политических сил ФРГ обеспечивают если и не стопроцентные шансы, то, как минимум, определенные политические возможности для таких партий-новичков, как АдГ, и для других средних и малых партий.

Еще одной причиной популярности партий и движений право-популистского толка в Германии можно считать их активизацию на волне миграционного кризиса и умелое использование националистической риторики для достижения своих политических целей. С момента открытия немецких границ для беженцев в 2015 году движение ПЕГИДА привлекало к себе сторонников антиисламскими лозунгами и с тех пор стало еще более радикальным. Её ораторы взяли на вооружение откровенно подстрекательские, антииммигрантские и даже расистские слоганы. Подобная обстановка также способствовала росту популярности право-популистской партии АдГ, который является на наш взгляд основной причиной такого быстрого набора популярности и голосов избирателей этой партии.

Однако такого рода риторика привлекает далеко не всех немцев. Согласно статистическим данным (см. Приложение), популярность АдГ имеет явное тяготение к востоку Германии, другими словами - к бывшим землям ГДР. Психологический шок в связи с беженцами стал наиболее восприимчивым именно для жителей восточногерманских земель, так как по сравнению с Западной Германией, привлекавшей трудовых мигрантов из стран Ближнего Востока уже с 1960-х годов, жители восточных земель ранее не имели такого опыта взаимодействия и мигрантами. Данный фактор обуславливает то, что жители бывшей ГДР и прилежащих к ней земель, воспринимают беженцев как угрозу их уровню жизни и национальной идентичности в целом.

Можно отметить и тот факт, что жители востока Германии значительно больше подвержены радикализации в связи с более низким уровнем жизни бывших земель ГДР по сравнению с высоким уровнем экономики и жизни на Западе. Более того, в связи с различным историческим воспитанием восточных и западных немцев, их характеризуют разные традиции обращения с национальным прошлым. Если для жителей ФРГ характерно усвоение чувства коллективной вины за развязывание двух мировых войн, определяющее, в том числе, и их национальные ценности, то немцы, выросшие в ГДР, усвоили точку зрения, что наравне с австрийскими немцами, они являлись не инициаторами, а исключительно жертвами этой катастрофы.

Это обосновывает тот факт, что немцы, прошедшие через школу исторической политики ГДР, не воспринимают концепт морального искупления перед другими нациями за последствия Первой и Второй мировых войн, который в значительной мере оправдывает допуск в страну такого числа беженцев для западных немцев.

Таким образом, политико-исторический контекст, сбой в политике Берлина и Брюсселя, возникшие разноплановые кризисы, эрозия традиционных ценностей и столкновение консерватизма с глобализацией привели к активизации правых популистов и к новому витку их популярности в истории современной ФРГ.

1.3 Роль правых популистов в политической жизни ФРГ до миграционного кризиса

Партия «Альтернатива для Германии» вышла на политическую арену ФРГ в феврале 2013 года как партия евроскептиков, выступающих против единой европейской валюты. Данное событие стало последствием европейского долгового кризиса 2010 года, который сначала затронул периферийные страны ЕС (Греция, Ирландия), а затем охватил практически всю еврозону и привел к банкротству несколько членов европейского валютного пространства. Подобное развитие событий вызвало опасения среди многих граждан ФРГ, что членство в ЕС и связанные с ним финансовые обязательства в перспективе навредят национальным интересам Германии и благополучию её жителей.

В условиях этих настроений и формируется партия «Альтернатива для Германии». АдГ была основана евроскептиками из академических кругов в Берлине, среди которых значились немецкий экономист Бернд Лукке, предприниматель Фрауке Петри и журналист Конрад Адам. Начало деятельности АдГ служило своего рода знаком протеста против выделения многомиллиардной помощи экономике Греции, переживающей не лучшие времена. АдГ в принципе выступает против экономической помощи бедным странам Южной Европы, считая, что это вредит национальным интересам Германии.

Политические корни АдГ можно проследить от народной партии Христианско-Демократический Союз. Основатель и первый лидер АдГ Бернд Лукке был членом ХДС на протяжении 33 лет, но покинул её ряды в связи с недовольством канцлером Ангелой Меркель, пообещавшей оказать экономическую помощь обанкротившейся Греции. Hдusler, A. Die Alternative fьr Deutschland: Programmatik, Entwicklung und politische Verortung / - Wiesbaden: Springer (2016) Один из его самых тесных соратников, Александр Гауланд также был связан с правым крылом партии ХДС. На текущий момент оба критикуют свою прежнюю партию за то, что та отошла от своих изначально правых и консервативных позиций.

Политическая платформа образованной в 2013 году партии АдГ не поддавалась однозначному определению, для её позиций был характерен симбиоз либерализма в экономической политике и консерватизма в социальной. Как пишет Марсель Левандовски, в первые два года своего существования АдГ представляла собой «плавильный котёл нескольких политических течений, включая классический западногерманский либерализм, евроскептицизм, консерватизм и другие правые течения». Lewandowsky, M. Alternative fuer Deutschland (AfD) A New Actor in the German Party System; Friedrich Ebert Stiftung - 2014 Экспертиза Александра Хойслера 2013 года определила АдГ, как правую евроскептическую партию, которой свойственен шовинизм благосостояния (wohlstandschauvinistische) и националистические тенденции. Hдusler, A. (Hrsg.: Heinrich Bцll Stiftung NRW): Die Alternative fьr Deutschland - eine neue rechtspopulistische Partei? (2013) S. 92-94.

Уже после выборов в бундестаг 2013 Оскар Нидермауэр заключил, что если в экономических вопросах АдГ определенно рыночно-либеральна, то в социально-культурной области она располагается гораздо правее ХДС. Niedermayer, O., 2014, S. 190. В исследовании Фонда Конрада Аденауэра (KAS) за 2013 год, АдГ также определяется как «еврокритическая» партия. Это можно обосновать тем, что в центре программы АдГ с момента её основания стояли евроскептические положения, которые представляли собой ответ на вызванное экономическими кризисами беспокойство граждан. Кроме того, АдГ предлагала конкретные политические меры, которые могли привезти к дезинтеграции ЕС: упорядоченный роспуск Европейской валютной зоны и возвращение её членов к национальной валюте или к небольшим валютным союзам. Таким образом, на момент предвыборной борьбы 2013 года, партия АдГ позиционировала себя по большому счету как партия одной проблемы (Single-issue Partei). Ее центральной темой было «преодоление европейского долгового кризиса политическими мерами».

Некоторые исследователи с самого начала существования партии определяли АдГ как популистскую. Так, в 2014 году немецкий политолог Франк Декер охарактеризовал партию в АдГ как партию протеста, которая успешно спекулирует актуальными для страны и мало обсуждаемыми в ряду народных партий проблемами. Decker, F. Die Schwдche des parteifцrmigen Rechtspopulismus und -extremismus: ein bleibender Zustand? In: Landeszentrale fьr politische Bildung Baden-Wьrttemberg (Hrsg.): Der Bьrger im Staat (2013) Немецкий политолог Вернер Патцельт также называл партию АдГ популистской, однако уточнял, что это пример проявления того самого правого популизма, который «в других странах Европы является само собой разумеющейся частью местной политической системы». Настолько большое внимание к АдГ вызвано, как он считает, тем, что она представляет совершенно новое для Германии явление. Ibid.

Если на предмет общей ориентации партии можно спорить, то, например, предвыборную кампанию АдГ перед земельными выборами 2016 можно безоговорочно считать популизмом в его чистом виде. Это выражалось и в целевом подборе кандидатов исходя их предпочтений избирателей в каждой федеральной земле, и в чрезвычайной «гибкости» предвыборной программы партии, как отмечает телерадиокомпания Deutsche Welle. Только на Восточных Землях ФРГ, например в Саксонии-Анхальт, АдГ может себе позволить представляться «народно-национальной» партией, организовывать многочисленные демонстрации и использовать традиционную риторику правых популистов. В то же время в западногерманских землях, где существует гораздо большее отторжение по отношению к радикальным, правопопулистским и экстремистским политическим силам, она берет на себя роль «классической консервативной партии», делая ставку на средний класс - традиционных избирателей ХДС, для которых эта партия уже недостаточно консервативна. Там же.

Что касается отношения партии к мигрантам, важно отметить, что АдГ сформировалась как противовес поддерживаемому властями мультикультурализму, который её члены воспринимали как угрозу нации. «Ислам не относится к Германии» - одно из основополагающих утверждений АдГ, наравне с такими слоганами, как, например: «Германия - не для иммигрантов». В программе 2013 года отмечается, что «иммиграция нуждается в строгих правилах», подобно системам Швейцарии, Австралии и Канады. Programm der AfD zur Bundestagswahl 2013 (PDF); URL: https://hughbronson.de/2013/09/14/programm-der-afd/ (дата обращения: 13.02.2018) Иначе говоря, вопрос миграции должен решаться согласно четкому списку критериев относительно того, кто может иммигрировать в Германию. По представлению АдГ, это должны быть только мотивированные, здоровые, хорошо образованные люди. Справедливо отметить, что в 2013 и 2014 годах миграционная тематика стояла далеко не в центре внимания АдГ, а являлась только одной из предлагаемых мер, причем, зачастую указанной в последнюю очередь. Во многих источниках, резюмирующих предвыборную программу АдГ 2013 года, тема иммиграции не фигурирует совсем, ввиду её второстепенности по отношению к другим положениям.

Политическое продвижение АдГ было стремительным. Фактически сразу после своего основания данная партия сумела добиться устойчивого прироста новых членов - меньше чем за один месяц в партию вступили более 20 тысяч человек. Несмотря на то, что на начальном этапе немногие воспринимали АдГ всерьез и готовы были отдать за партию свой голос, всего через полгода после начала своей деятельности на парламентских выборах сентября 2013 АдГ, можно сказать, в первый раз громко заявила о себе, не добрав до необходимых 5% всего три десятых процента. Для новообразованной партии подобный результат означал большой политический успех, а для ХДС, СвДП и Левых это АдГ означало потерю голосов своих избирателей.

Первый год существования партии выдался достаточно успешным. На выборах в Европейский парламент в мае 2014 года АдГ стояла на тех же принципиально евроскептических позициях, которые заключались в критике еврозоны и общеевропейских институтов. Lewandowsky, M. Alternative fuer Deutschland (AfD) A New Actor in the German Party System; Friedrich Ebert Stiftung - 2014 На этих выборах партия набрала 7 % голосов и получила 2 места из 96 возможных. Но, несмотря на неплохой результат, опросы показывают, что он не совсем четко отображает народные предпочтения. Так, например, график на сайте Statista показывает результат опроса о причинах выбора партии Альтернативы для Германии (АдГ) на выборах в Европейский парламент. 63 % опрошенных указали, что они отдали свой голос АдГ только для того, чтобы привлечь внимание народных партий, указать им на непопулярность их курса. Согласно этому опросу только 22% немцев проголосовали за АдГ ввиду привлекательности её программы / веры в её идеалы.

Осенью 2014 года по результатам региональных выборов АдГ попала сразу в три земельных парламента. Партия проходит в ландтаг Саксонии, набрав 9,7% , а спустя две недели получает 12,2% и 10,6% голосов в Бранденбурге и Тюрингии соответственно. Данный успех обеспечивает АдГ представительство в трех федеральных землях, кроме того, с этого момента партия стала рассматриваться как серьезная конкуренция ХДС/ХСС и СвДП. По мнению аналитиков, АдГ отняла у Свободной демократической партии не менее 400 тысяч голосов.

Несмотря на региональные успехи, отношение немецкой общественности к АдГ по состоянию на 2013-2014 годы можно определить как в большинстве своем скептическое. Подтверждением данному тезису служат многочисленные социальные опросы за 2013-2014 годы, из которых складывался рейтинг партии. Так, например, результаты «Воскресного опроса о выборах в бундестаг» подтверждают, что на первых порах лишь немногие немцы воспринимали партию серьезно. Большинство граждан относились к АдГ как к временному и переходящему явлению на политической арене страны, причем как к явлению, чуждому демократическому и ориентированному на Европу вектору развития ФРГ.

«Воскресный опрос» фиксирует предпочтения избирателей, по итогам их ответа на вопрос: за кого бы они отдали свой голос, если бы в следующее воскресенье проходили выборы в бундестаг. Согласно официальному сайту данного опроса, весь 2013 год рейтинг АдГ колебался на уровне от 3 до 4%, иногда достигая отметки в 5%. Небольшая динамика наблюдается сразу после парламентских выборов в сентябре 2013 года, на которых партия продемонстрировала шокирующий для многих результат, набрав 4,7%. После подобного успеха, голос АдГ отдают уже стабильно не меньше 4% немцев, а на начала 2014 года отметка достигает 5% от числа опрошенных.

По результатам опросов за 2013, 2014 и начало 2015 г. можно наблюдать, как изменяется роль партии АдГ в политической жизни Германии: как все большее количество граждан начинают воспринимать её частью немецкой политической системы. В целом, за исключением ряда колебаний, количество поддерживающих АдГ граждан, медленно, но стабильно росло. В начале 2014 года отдать свой голос за АдГ были готовы приблизительно 4% немцев, к концу года этот процент увеличился в среднем в два раза, составив уже 7,5 - 8%. Ibid.

Следующей организацией, являющейся ярким представителем популизма в ФРГ, является движение Пегида. Аббревиатура ПЕГИДА расшифровывается как: Патриотические европейцы против исламизации Запада (с нем. Patriotische Europдer gegen die Islamisierung des Abendlandes, далее - Пегида). Пегида представляет собой немецкое националистическое, антиисламское, правопопулистское политическое движение. Движение также образовалось незадолго до начала кризиса отчасти спонтанно - посредством социальных сетей. Первая его демонстрация прошла в Дрездене в октябре 2014 года. С тех пор демонстрации проводились еженедельно с целью повлиять на иммиграционную политику правительства ФРГ. До «кризиса беженцев» движение не имело не только общеевропейского, но даже общегерманского значения. Пегида представляла собой региональный очаг протестных настроений, первоначально не выходящий за пределы Саксонии. Однако уже через несколько месяцев после своего основания движение стало популярно в Дрездене, и число участников его демонстраций еще в 2014 временами достигало 15 - 18 тысяч человек. Dieter Rucht: Wie viele haben demonstriert? In: Institut fьr Protest- und Bewegungsforschung beim WZB. 23. Januar 2015;

На начальном этапе своего существования Пегида представляла собой стихийное протестное движение, без строго определенного состава участников и четко прописанной программы, ввиду чего невозможно было выявить её конкретные позиции. Как пишет Александр Антонов, автор статьи «ПЕГИДА как движение граждан против исламизации», данное движение выражает общественный протест против исламизации Германии и Европы, олицетворяет собой пример «прерванных отношений между избирателями и избранными», или, в популистском лексиконе, между «народом» и «элитой». Движение Пегида олицетворяет себя с волей граждан, обвиняя немецких политиков в том, что те действуют в интересах не немцев, а «международных элит» и мусульман, требует ужесточения контроля над миграцией и обвиняется власти неэффективном иммиграционном законодательстве.

В конце 2014 года Пегида презентовала свой первый «Программный документ», который состоял из 19 пунктов и определял позицию движения в отношении таких вопросов, как миграция, беженцы, исламизация Германии. Важно отметить, что сразу после принятия этого документа, движение получило поддержку партии АдГ. С этого момента представители этой партии принимали регулярное участие в акциях Пегиды, а также в инициативах других антиисламских маршах протеста.

«Программный документ» Пегиды не содержит анти-мусульманских призывов, откровенных признаков исламофобии в нем также, на наш взгляд, нет. В данной программе недвусмысленно отмечается, что Пегида выступает за принятие Германией беженцев, а также политически и религиозно преследуемых и считает это человеческим долгом немцев. Также в своих 19 тезисах Пегида выступает за более децентрализованное расселение беженцев по странам Европейского Союза и за улучшение условий их жизни, отмечая, что немецкой иммиграционной политике следует опираться на опыт Нидерландов и Швейцарии.

В целом, манифест 2014 года отражает умеренно толерантные настроения движения. Из данного документа можно понять, что Пегида сама по себе не враждебна к иностранцам, а также не выступает против ислама в целом, а только против дальнейшего распространения ислама в Европе. Движение призывает к «политике нулевой толерантности» только по отношению к мигрантам, совершивших правонарушение и заслуживающих наказания, а также против женоненавистнических и склонных к агрессии исламистов, но не против уже давно живущих в Германии интегрировавшихся в немецкое общество мусульман. Отмечается, что Пегида выступает против радикализма религиозного и политического толка в целом.

Таким образом, в 2014 году движение Пегида преподносило себя как подчеркнуто обывательское и либеральное, а его лидеры полностью отвергали насилие. Такая тактика позволяла движению привлекать больше сторонников. Как справедливо отметил исследующий правый экстремизм Александер Хойслер: «Движение, которое использует ислам в качестве образа врага и хочет успешно развиваться, должно избегать упреков в открытом правом радикализме». На наш взгляд, в 2014 Пегида успешно справлялась с данной задачей, что вело к стабильному увеличению числа её демонстрантов на протяжении всего года. По оценкам полиции Саксонии, на еженедельные демонстрации движения в конце декабря 2014 - начале января 2015 собирались от 17500 до 25000 участников.

В данном документе Пегида также призывает к изменению законодательства ФРГ в области миграции по образцу государств со строгой процедурой въезда, таких как, например, Канада и Австралия. Более того, как и АдГ, Пегида заявляет о своем стремлении к прямой демократии по образцу плебисцитарной системы Швейцарии. Отметим, что оба пункта практически идентичны с требованиями, изложенными в программных документах АдГ. В программе также выражено требование к властям, которых Пегида призывает «прекратить создавать параллельные с немецким обществом структуры, в особенности собственные органы юстиции и полиции, которые руководствуются своими нормами и законами, идущими вразрез с официально существующим законодательством ФРГ», что отождествляется его сторонниками с попытками исламизации Германии.

Внимание широкой общественности Пегида привлекла достаточно быстро. С октября 2014 года Пегида организует акции против «исламизации Европы» и против иммиграционной политики немецкого правительства. По данным 2016 года, в Дрездене - в городе основания Пегиды, на демонстрациях присутствовали от 350 участников в октябре 2014, когда движение только появилось, до 25.000 граждан в январе 2015 года, что стало абсолютным пиком посещаемости её демонстраций. Vorlдnder, H. PEGIDA: Entwicklung, Zusammensetzung und Deutung einer Empцrungsbewegung /. - Wiesbaden: Springer (2016) На сегодняшний день отделения данного политического движения работают во многих государствах Европы.

Согласно опубликованному в газете Zeit общественному опросу института Emnid, проводимого в декабре 2014, сразу после рекордных по числу участников демонстраций: 53% восточных немцев и 48% западных выразили свою солидарность по отношению к демонстрациям Пегиды. Статистический портал Statista дифференцировал опрошенных по партийной принадлежности, опросив сторонников каждой партии в отдельности. В результате выяснилось, что с сочувствием к демонстрациям относятся 86% сторонников партии АдГ, 54% голосующих за ХДС, 46% поддерживающих СДПГ и 19% сторонников Левой партии или Зеленых. Ibid. Что касается имиджа движения в обществе, мнения разнятся: 43% всех опрошенных считают, что сторонники движения Пегида обеспокоены «распространением ислама», в то время как 33% полагают, что эти демонстрации посещают в основном «экстремисты правого крыла».

По итогам на 2014 год движение Пегида добилось определенного успеха только в Дрездене. Его попытки экспортировать практику демонстраций в западную часть страны и провести их в Дюссельдорфе и Бонне не увенчались аналогичным успехом: там демонстрации собрали всего по несколько сотен участников. Кроме того, акции сторонников Пегида всегда сопровождаются встречными демонстрациями, которые выступают против враждебного отношения к иностранцам, и практически в каждом городе они собирают больше людей, чем митинги против исламизации Старого Света. правой популизм миграционный избиратель

Роль движения Пегида в немецком обществе сложно определить однозначно. Важно отметить, что наряду с масштабными демонстрациями сторонников этой инициативы существуют аналогичные массовые демонстрации против неё. Так, например, в январе 2015 года многочисленные протесты против Пегиды и связанных с ней движений привлекли до 35 тысяч демонстрантов в Дрездене и до 100 тысяч в общегерманском масштабе, что численно превзошло демонстрации самой Пегиды.

В отличие от изначальной антимигрантской направленности Пегиды, миграционная тематика не стояла в центре программы АдГ ни в 2013, ни в 2014 годах. До миграционного кризиса партии было сложно приписать статус антимигрантской, в основном она являлась евроскептической. Её программа охватывала достаточно узкий круг вопросов и в основном была сконцентрирована на евро-критицизме, умело играя на недовольстве граждан экономическим положением страны после Европейского долгового кризиса. Schmitt-Beck, R. Euro-Kritik, Wirtschaftspessimismus und Einwander Hintergrьnde des Beinah-Wahlerfolges der Alternative fьr Deutschland (AfD) bei der Bundestagswahl 2013; Zeitschrift fьr Parlamentsfragen, 2014: 45, Heft 1, S. 94-112

Таким образом, мы видим, что до начала миграционного кризиса как движению Пегида, так и право-популистской партии АдГ отводилась довольно небольшая, но постепенно растущая роль в политической жизни страны. С 2014 по 2015 годы Пегиде удалось увеличить количество участников своих протестных акций, а партия АдГ стабильно приближалась к прохождению в парламент. Несмотря на свою новизну, невысокие общественные рейтинги и сравнительно небольшое количество членов, на парламентских выборах 2013 года партия АдГ одержала свой первый политический успех, набрав шокирующие 4,7%, и едва не прошла в парламент. Данные достижения сложно сравнивать с той политической ролью, которая отводится партии АдГ на текущий момент, но на наш взгляд, АдГ имела шансы на политический успех и в условиях отсутствия миграционного кризиса, так как до 2015 года стабильно набирала популярность и общественное признание.

Глава 2. Влияние миграционного кризиса на правый популизм в Германии

2.1 Реакция СМИ, общественности и власти на миграционный кризис

Европейский миграционный кризис или, так называемый «кризис беженцев», начался в январе 2015 года. В Европейский союз стало прибывать огромное число мигрантов из стран Ближнего Востока маршрутом через Средиземное море и через ряд государств Юго-Восточной Европы. Среди этих людей были как соискатели убежища, которые бежали от войн, так и экономические мигранты, стремящиеся к повышению своих жизненных стандартов.

По данным Верховного Комиссариата ООН по делам беженцев за период с января 2015 по март 2016 в ЕС через Средиземное море прибыло более миллиона беженцев, среди которых 46.7% из Сирии, 20.9% из Афганистана и 9.4% из Ирака. По религиозному составу, подавляющее большинство мигрантов являлись мусульманами, а их демографический состав имел следующее соотношение: 58% взрослых мужчин, 17% взрослых женщин и 25% детей, не достигших возраста 18 лет.

По данным Pew Research Centre, страны ЕС обеспечили убежищем около 1,3 миллиона беженцев только в 2015 году. В 2016 число подавших заявление на статус беженца в ЕС снизилось до 1,1 миллиона человек, а к концу 2017 года оно уже не превышало отметки в 480 тысяч человек. При этом примерно одна треть от всех мигрантов пришлась на четыре государства (Германия, Швеция, Австрия, Венгрия). Венгрия, Швеция и Австрия страны-лидеры по количеству принятых беженцев на душу населения, в то время как Германия - абсолютный лидер по числу принятых мигрантов в целом, предоставив убежище 1,2 миллионам беженцев за 2015 -2016-2017 годы.

Первоначальная реакция властей ФРГ на приток в страну беженцев была полна оптимизма и уверенности, что кризис будет преодолен без вреда для немецкого общества. Высказываясь по поводу миграционной проблемы в своем новогоднем обращении, канцлер Ангела Меркель произносит свое знаменитое: «Мы справимся с этим!» (Wir schaffen das!), что в целом отражает официальный правительственный курс. Основными целями властей были не допустить выхода ситуации из-под контроля, обеспечить должный порядок приёма и обеспечения беженцев жильём и продовольствием, а также воспрепятствовать росту ксенофобских и радикальных настроений в немецком обществе. Реализации данных задач способствовала поддерживаемая властями и первоначально популярная среди населения «политика гостеприимства» (Wilkommenspolitik).

На начальном этапе кризиса данная политика имела следующие итоги: прибывшим в Германию беженцам был оказан радушный прием, немцы встречали мигрантов на вокзалах, куда их привозили на автобусах, тысячи добровольцев оказывали им помощь, на нужды мигрантов собирались крупные пожертвования. В целом в обществе царила эйфория и желание помогать вынужденным переселенцам. Вскоре после прибытия беженцев были организованы онлайн-сервисы, например «Wir heiЯen Flьchtlinge Willkommen», позволяющие жителям страны самостоятельно помогать властям с размещением беженцев, временно предоставив последним часть своей жилплощади.

Однако уже в первые полгода после начала кризиса (лето 2015) «политика гостеприимства» стала терять свою популярность, а напряженность в обществе возрастала по мере увеличения количества беженцев в стране. Кроме того, за лето и осень 2015 года в Европе произошло 4 террористических акта, организаторами которых были мигранты. 26 июня и 21 августа 2015 теракты произошли в Сен-Кантен-Фаллавье и в пассажирском поезде Париж-Амстердам во Франции, 17 сентября в Берлине, а в ночь с 13 на 14 ноября 2015 Париж сотрясли крупнейшие по числу жертв теракты за всю историю страны, что, несомненно, отразилось и на отношении к мигрантам немцев. Как сообщает Deutsche Welle, именно на тот момент власти страны все чаще стали артикулировать положениями Дублинского соглашения (Регламент Дублин III (№ 604/2013), 2013 г.), которое гласит, что заявление соискателя убежища должно рассматриваться в той стране, через границу которой он оказался на территории ЕС. И Ангела Меркель, и представители министерства внутренних дел ФРГ неоднократно подчеркивали, что данное соглашение остается в силе. Однако по прагматичным соображениям германские власти отказались от использования Дублинского соглашения и высылки беженцев в страну их транзита: выяснение и документация маршрута прибытия беженцев в Германию занимала огромное количество времени и ресурсов, бюрократизировало и затягивало процесс рассмотрения дел.

Новогодние события в Кёльне, Северный Рейн-Вестфалия, а также в ряде других немецких городов (Гамбург, Штутгарт, Дортмунд, Дюссельдорф) стали переломным моментом в миграционном кризисе, после чего негативное отношение немцев к мигрантам резко обострилось. Frank, J. “Die Nacht, die alles verдnderte: Wie „Kцlner Stadt-Anzeiger“ und „Express“ die Geschehnisse an Silvester 2015 aufgearbeitet haben”, Kцlner Stadt-Anzeiger, Juni 2017. В ночь на 1 января 2016 года мужчины североафриканской внешности совершили нападения на сотни девушек, после чего в полицию поступило более 550 заявлений от пострадавших. “Schonmehrals 500 Anzeigenbei der Polizeieingegangen”; KцlnerStadtAnzeiger. -10.01.2016. Федеральная власть не могла не отреагировать на произошедшее в Кёльне. На конференции руководства партии ХДС Ангела Меркель заговорила об ужесточении миграционного законодательства, отметив, что это такие меры были бы предприняты «в интересах граждан, а также большей части беженцев». Министр внутренних дел ФРГ Томас де Мезьер поддержал такую точку зрения, заявив, что «Германия нуждается как в последовательном применении существующих правовых норм, …, так и в более жестком законодательстве». Как следствие, уже в конце февраля 2016 года Бундестаг одобрил меры по ужесточению миграционного законодательства, упростив долгую и запутанную процедуру высылки из страны нарушивших закон беженцев.

Говоря о Кёльне, нельзя оставить без внимания нерасторопную реакцию немецких масс-медиа на правонарушения в новогоднюю ночь. События Кёльна и других городов ФРГ получили полноценное освещение в СМИ только через 5 дней. По утверждениям многих, в том числе, германских СМИ сразу после произошедшего предпринимались попытки по недопущению выхода информации с места событий. Например, издание Bild сообщает, что полиция ФРГ получила указания не разглашать преступления, совершаемые мигрантами. Информация об этом могла предоставляться только по официальному запросу СМИ.

В официальном пресс-релизе полиции, который был опубликован полицией Кельна утром 1 января, говорилось о том, что ситуация в городе была в основном спокойная. О нападениях на женщин со стороны мигрантов там не было сказано ни слова, как заявляет ТАСС. Тем не менее, по мнению очевидцев событий в новогоднюю ночь в городе царил настоящий хаос. По информации из полицейского отчета, который был опубликован в Bild, помимо нападений на женщин нарушители спокойствия устроили беспорядки на вокзале, угрожали свидетелям и самим пострадавшим, игнорировали требования полицейских. Несмотря на далеко не спокойную остановку в городе, множество пострадавших и очевидцев, полноценный полицейский отчет о произошедшем был опубликован в СМИ только 7 января.

Иностранные печатные издания, напротив, широко освещали случившееся в Кёльне. По данным американской газеты “Washington post”, активно следившей за событиями в Германии, нападениям подверглись более чем 1200 женщин, а среди нападающих насчитывалось около 2 тысяч мужчин «арабской внешности». Почти все подозреваемые в новогодних нападениях в Кельне имеют иммигрантское прошлое, причем, как отмечается, большинство из них прибыли в ФРГ в 2015 году и пытаются получить (или уже получили) статус беженцев. Из названия статьи в Washington Post понятно, что вышеизложенная статистика получена из-за утечки информации из немецких засекреченных документов («Leaked document…»), что позволяет сделать некоторые выводы об откровенности германских властей и СМИ в пик кризиса.

Несмотря на молчание главных СМИ страны, большая часть жителей узнала о произошедшем в первые же сутки, когда многие жертвы стали публиковать воспоминания о пережитом в социальных сетях (twitter, Facebook). Напряженность в городе накалилась, на митинги перед Кёльнским собором вышли, в первую очередь, женщины под лозунгом «Мы требуем к себе уважения». В городе наблюдалась активизация правых сил. Демонстрации Пегиды 9 января теперь уже в Кёльне превратились в неконтролируемые беспорядки, в которых участвовали, в том числе, правые экстремисты и футбольные фанаты. Полиции удалось взять протесты под контроль только с помощью слезоточивого газа и водомётов.

Поведение основных немецких СМИ во время миграционного кризиса вызывает вопросы не только на момент его обострения - во время Кёльнских событий. Многие СМИ подвергались критике за необъективность и излишнюю политкорректность по отношению к беженцам, причем в ряду обвинителей были не только крайне правые, которые по определению враждебны мигрантам и официальным средствам массовой информации.

Например, занимавший должность министра внутренних дел с 2011 по 2013 год Ханс-Петер Фридрих (ХДС) упрекал германские СМИ в сознательном сокрытии информации, назвав их «картелями молчания» (Schweigekartell ??). По его мнению, когда речь идет о каких-либо упреках в адрес приезжих мигрантов, вступает в игру откровенная блокировка новостей (Nachrichtensperren). Х.- П. Фридрих заявил, что задача журналистов состоит в описании того, что произошло, а не в фильтрации, о чем можно сообщить населению, а о чем нельзя. Генеральный секретарь ХДС Андреас Шойер также раскритиковал СМИ, сказав, что нельзя ставить на карту связь с общественностью из-за излишней осторожности, и отметил, что люди ждут от СМИ правды и ясности.

Исследование Гамбургской школы журналистики, спонсированное Фондом Отто Бреннера (Otto-Brenner-Stiftung), подтвердило высказывания этих политиков, показав, что далеко не все немецкие газеты проявляли объективность при освещении миграционного кризиса. Результаты исследования, которое проанализировало тысячи статей ведущих печатных изданий Германии и охватило 85 региональных газет, подтверждают, что многие немецкие СМИ поддерживали официальную политику властей и навязывали населению политику гостеприимства по отношению к мигрантам. Данная критика касается, в том числе, и таких популярных в Германии изданий, как Sьddeutsche Zeitung (SZ), Frankfurter Allgemeine Zeitung (FAZ), Die Welt и Bild. Авторы доклада Гамбургской школы медиа пришли к выводу, что СМИ вошли в роль «народных просветителей» (Volkserzieher), вместо того, чтобы беспристрастно и критически освещать и анализировать ситуацию.

В докладе утверждается, что основное поле медиапространства было заполнено изданиями, статьи которых освещали тему беженцев с излишней сентиментальностью, морализаторством и недостатком компетентной критики. Мнение той части жителей ФРГ, которые скептически или критически относились к миграционной политике правительства, было не достаточно представлено в общественных дебатах. В докладе также отмечено, что подбор главных героев репортажей осуществлялся избирательно, с целью скрыть мнение недовольных. На организации, непосредственно взаимодействующие с беженцами и предоставляющие им помощь, отводится 3,5% сюжетов, а мнение компетентных по вопросам, связанных с беженцами, экспертов представлено лишь в одной статье из ста.

Руководитель исследования, эксперт по СМИ Михаэль Халлер (Michael Haller), приводит следующую статистику: из 35 тысяч рассмотренных материалов лишь в 6% случаев речь шла о достоверных новостях или репортаже, при этом каждый пятый текст SZ, FAZ и Die Welt содержал чрезмерную долю собственных суждений авторов без какого-либо объективного анализа. Более того, в 43% случаев главные герои материалов являлись действующими представителями правительства и партий, например, широко привлекались члены партии Зеленые - традиционно сторонники «политики гостеприимства». АдГ, в свою очередь, почти не получала возможности донести свое мнение до прессы, как отмечается в докладе.

Таким образом, основная доля медиа пространства Германии отводилась на СМИ, которые действовали в солидарности с целями правительства - создать видимость нормальной обстановки во время кризиса. Позитивные высказывания СМИ по теме беженцев не только питали культуру гостеприимства, идущую от правительства, но, можно сказать, искусственно создавали её.

DW называет данный доклад «оглушительной пощечиной немецким СМИ». Его заключение показывает, что те СМИ, которые были не согласны с политикой правительства и которые с февраля 2015 по март 2016 года критические высказывались о беженцах, обвинялись в отсутствии толерантности и даже в ксенофобии. Ведущие печатные издания Германии подверглись критике за то, что они плохо выполнили свою работу, не сумев беспристрастно осветить ситуацию, вместо чего предпочли пропагандировать официальную точку зрения А. Меркель и политику гостеприимства. Данные обвинения в адрес СМИ не новы, но если раньше их высказывали преимущественно правые популисты, то теперь с разоблачающим докладом выступила школа журналистики города, который традиционно считался оплотом левых сил.

После событий в Кёльне обсуждение миграционного кризиса с особой силой развернулось и в сети Интернет. Дискуссия охватила социальные сети, чьи пользователи могли беспрепятственно и чаще всего без каких либо последствий выражать свое мнение, опасения, беспокойство и гнев, иногда путём откровенно расистских и враждебных беженцам высказываний и комментариев. Более того, пользователи Интернета были наиболее подвержены агитации и пропаганде праворадикальных и правопопулистских партий и движений ФРГ. Отметим, что и АдГ и Пегида активно используют сеть Интернет в своих политических целях, аккаунт АдГ на Facebook даже насчитывает больше подписчиков, чем аккаунт ХДС (205 тысяч против 398 тысяч). Исследование группы немецких авторов, спонсируемое Amadeu Antonio Stiftung, отмечает, что в особенности молодые и плохо информированные о состоянии кризиса пользователи подвержены влиянию ненавистных высказываний (Hassrede) в адрес беженцев, и их онлайн-агрессия в худшем случае может привести к агрессии в реальной жизни.

Популярная немецкая газета Stuttgarter Zeitung отмечает, что взаимодействие с их читателями внушает опасения, отмечая, что их редакторы и другие медиа столкнулись с новым вызовом: каждый текст, где речь идет о беженцах или иностранцах провоцирует волну гнева и ненависти. Как отмечает данная газета, упреки интернет пользователей всегда одни и те же: они могут относиться к самой газете, к политике, юстиции или к конкретным людям, как-то связанным с беженцами. Многие газеты подобным образом обвинялись в искажении правды, манипулировании общественным мнением и в сокрытии проколов миграционной политики через интернет. При этом Stuttgarter Zeitung, как и большинство других немецких газет, имеющих онлайн-публикации, поддерживает свободу слова, но оставляет за собой право на удаление провокационных комментариев. Политика данной газеты гласит: «Мы готовы принять альтернативную точку зрения, но не ненависть».

Кельнские события стали поворотным пунктом (Wendepunkt) не только в отношении немцев к мигрантам, но и таким же поворотным пунктом для немецких СМИ. Многие источники утверждают, что произошедшее в Кёльне в дальнейшем скорректировало отношение медии к тематике беженцев, уровень критичности в СМИ стал более ощутимым. Deutsche Welle также пишет, что после событий в новогоднюю ночь в Кёльне немецкие СМИ перестали «деликатничать с беженцами, совершающими преступления в Германии». Как отмечается на русскоязычной версии канала DW, после данного события СМИ стали излагать информацию о беженцах более подробно, детально, с указанием национальной принадлежности и без излишней политкорректности в целом.

О возрастающей объективности немецких СМИ можно судить и по степени доверия к ним самих немцев. Если в 2015 году почти половина немцев считали, что средства массовой информации представляют острые и дискуссионные темы в искаженном виде, то исследование Кристофа Хервартса на момент апреля 2017 года показывает, что доверие жителей Германии к прессе уже значительно возросло и продолжает расти. Согласно другому исследованию для European Journalism Observatory, отношение немцев к СМИ во всех их выражениях (ТВ, радио, пресса) улучшилось во всех возрастных группах и за последние 15 лет ещё не достигало таких высоких показателей. Если в 2015 году рейтинг доверия прессе составлял 45,7%, то к концу 2016 данный показатель вырос ровно на 10%, составив 55,6% . Доверие населения к информации, транслируемой по радио и телевидению, также перенесло большой скачок. К началу 2017 года оно составило 67,8% и 60,5% соответственно при 60,4% и 67,8% по состоянию на 2015 год.

Что касается реакции общества на кризис беженцев, опросы общественного мнения показывают, что подавляющее большинство немцев относится к ним с должной толерантностью. Два опроса Statista, проведенные весной и осенью 2017 года, показывают, что на вопрос «согласны ли Вы, что Германия должна помогать беженцам?» 32 и 31% опрошенных ответили «полностью согласен», 52 и 56% соответственно - «скорее согласен», 9 и 7% «скорее не согласен» и только 3% выразили своё категорическое несогласие. Статистика того же портала гласит, что степень терпимости того или иного немца к беженцам зависит от причин, по которым прибывший в Германию иностранец покинул своё государство. В частности, с тем, что Германия должна принимать беженцев из зон военных действий согласны 94% опрошенных, принимать жертв политического или религиозного преследования - 73%, а вот принимать иммигрантов, которые покинули свою страну по причине низкого дохода или безработицы находят оправданным всего 25% опрошенных немцев.

Благодаря графику Statista, который схематично характеризует отношение жителей Германии к беженцам с октября 2015 до марта 2018 года можно утверждать, что при стабильной ситуации в стране в среднем 60% немцев одобряют принятие беженцев, однако после кризисных событий этот процент падает. Например, после нападений в Кёльне начала 2016 года процент несогласных с принятием беженцев возрос до 60%, что означало скачок этого показателя почти на 15% по сравнению с данными от декабря.

Опубликованная 10 октября 2017 года статья цифровой газеты Welt приводит данных социального опроса, который показал, что 56% опрошенных немцев высказываются за установление верхней границы (Obergrenze) для принимаемых в страну беженцев. Самый высокий процент среди голосовавших за ограничение иммиграции составляют избиратели АдГ и СвДП. Ранее Ангела Меркель несколько раз отвергала предложения о введении лимита на приём мигрантов, на котором настаивала, в частности, «сестринская» партия для ХДС - Христианско-социальный союз (ХСС), но в итоге, в октябре 2017 года ХДС и ХСС достигли соглашения об установлении верхней границы в максимум 200 тысяч беженцев в год.

2.2 Альтернатива для Германии (АдГ)

До начала миграционного кризиса партия АдГ занимала в целом маргинальное положение в германской партийной системе и, по итогам социальных опросов, не имела шансов на серьезный политический успех. Для подобной перспективы партия была еще слишком молодой, кроме того традиционно консервативных и проевропейских немцев отталкивала её евроскептическая направленность. Однако, как отмечалось в предыдущей главе, еще до начала 2015 года АдГ удалось одержать определенного рода политические победы: аккумулировать неплохую для новоявленной партии поддержку населения, пройти в три земельных парламента, и практически преодолеть 5%-ный барьер в бундестаг в 2013 году.

Нельзя сказать, что с началом миграционного кризиса АдГ моментально поднялась до своих текущих рейтинговых показателей. В начале «кризиса беженцев» на волне эйфории и популярности «политики гостеприимства» жители Германии относились к данной партии достаточно сдержанно. Помимо этого, фактически сразу после начала «кризиса беженцев» в АдГ начался период внутренних разногласий, что привело к сильному падению её рейтингов.

В начале 2015 года внутри партийного руководства произошел раскол, касающийся дальнейшей направленности партии, за этим последовала все более ярко выраженная борьба за власть между Ф. Петри и Б. Лукке. Правое крыло Фрауке Петри начало переговоры с руководством враждебного исламу движения Пегида. Обладающий умеренными взглядами Б. Лукке был противником радикализации АдГ и призывал к толерантному отношению к мигрантам. Кризис завершается в июле 2015 года, когда Фрауке Петри и Йорг Мойтен избираются на Эссенском съезде партии новым руководством. Смена руководства и радикализация партии означает серьезное поражение для умеренного крыла АдГ, в результате чего Б. Лукке и 2 тысячи членов партии покидают АдГ.

Период лета 2015 года, на который пришлись внутрипартийные конфликты, отмечен небывалым с самых первых месяцев существования АдГ падением её рейтингов. Социальный опрос Sonntagsfrage показывает, что на июль 2015 года АдГ потеряла примерно половину от своего потенциального электората. Данное явление можно объяснить как внутрипартийным кризисом и сменой руководства, так и потерей партии своей привлекательности среди её прежних избирателей ввиду смены политического курса и радикализации на фоне растущих опасений перед мигрантами. Уже осенью летний кризис в АдГ оказывается преодолен, а партия возвращается на свои докризисные рейтинговые позиции уже как обновленная и по составу участников и по партийной идеологии. Вопросы миграции и защиты немецкой национальной идентичности выходят на первый план, отодвинув экономические и евроскептические позиции, а электорат партии обновляется и набирает в числе.

Данная перемена оказывается результативной, что показывают земельные выборы марта 2016, когда партия набирает 24,2% в Саксонии-Анхальт, заняв там второе место, 12,6% в Рейнланд-Пфальц и 15,1% в земле Баден-Вюртенберг. После Кёльнских событий начала 2016 года в течение одного месяца (января) рейтинг партии увеличился с 9% в среднем до 12-13% и с тех пор уже редко представлял собой не двухзначное число. Можно утверждать, что максимальная популярность АдГ приходилась именно на пик миграционного кризиса, когда социальная напряженность возросла до предела на волне террористических актов, осуществленных ожидающими депортации беженцами. Согласно телефонным опросам населения Sonntagsfrage к лету 2016 года на парламентских выборах за партию были готовы проголосовать уже около 15% населения.

4 сентября 2016 года на малой родине Ангелы Меркель, в Передней Померании, партия канцлера сумела занять только третье место, в то время как АдГ стала второй с 20.8% голосов. На данных выборах каждая из прошедших в земельный парламент партий, кроме АдГ, потеряла более 4% голосов. СДПГ набрала на 4.9% меньше чем на предыдущих выборах, ХДС потеряла 4.1% голосов, Левые - 5.2%. Можно предположить, что избиратели, ранее голосовавшие за эти партии, на этот раз выбрали АдГ.

В 2016 году на земельных выборах в Берлине, в которых АдГ участвовала в первый раз, она достигла отметки в 14.2% голосов, став пятой крупной партией в палате депутатов Берлина. Голоса отданные СДПГ и ХДС в сравнении с прошлыми результатами уменьшились на 6.7% и 5.7% соответственно, что может говорить о том, что АдГ привлекает к себе избирателей как справа, так и слева. Подобные успехи означали, что пройти в бундестаг означало для АдГ следующим закономерным шагом.

Уже в 2016 году опросы общественного мнения показывали, что АдГ на этот раз преодолеет избирательный барьер и пройдет в парламент более чем с 10% голосов. Например, опрос Statista был проведен за год до выборов в бундестаг, в сентябре 2016. На вопрос: «Можете ли Вы себе представить, что на следующих выборах в Бундестаг Вы отдадите свой голос партии АдГ?» 67% опрошенных сказали «однозначно нет», 9% «скорее нет», 12% «возможно, да» и 9% «определенно, да».

Летом 2017, уже после того, как острая фаза миграционного кризиса была преодолена, поддержка АдГ постепенно уменьшается. Sonntagsfrage фиксирует, что в июне 2017 за АдГ проголосовали бы не более 8-9% немцев. Однако активное участие в предвыборной кампании обеспечивает партии практически 13% на выборах в бундестаг. Итоги выборов оказались крайне успешными для АдГ, чего не скажешь об обеих народных партиях, равно как и обо всех остальных. По итогам выборов в бундестаг в 2017 году, главный заголовок большинства СМИ посвящался вовсе не четвертому сроку Ангелы Меркель в кресле канцлера, а ослабевшим позициям её партии и взрыву популярности правой партии АдГ. «Альтернатива» получила12,6% голосов и стала третьей партией в стране, причем в новых федеральных землях партия набрала больше 20% голосов, а в Саксонии стала первой.

На следующих земельных выборах в Нижней Саксонии, Шлезвиг-Гольштейне, Северном Рейне-Вестфалии и Саарланде в 2017 году АдГ показывает довольно сдержанный результат, получив 6,2%, 5,9%, 7,4% и 6,2% соответственно. Таким образом, партия проводит в эти земельные парламенты минимум депутатов и с ноября 2017 года получает представительство уже в 14 из 16 федеральных земель ФРГ, то есть во всех, кроме Баварии (никогда не участвовала) и Гессена (не прошла с 4,1% в 2013 году). За партию АдГ голосуют представители различных социальных слоев населения. Среди ее членов много предпринимателей, юристов, бывших сторонников Христианско-демократического союза (ХДС), Христианско-социального союза (ХСС), Свободной демократической партии (СвДП) и даже Левой партии. По данным Statista на июнь 2017 года, численность партии составляла 28 тысяч человек. “Mitgliederzahlen steigen rasant!”; AfD Kompakt, 22. April 2016. (Memento des Originals vom 2. Mai 2016 im Internet Archive)