Российско-китайское взаимодействие: новые обстоятельства

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Российско-китайское взаимодействие: новые обстоятельства

Казеннов С.Ю., Кумачев В.Н.

Ключевые слова: целеполагание, новые факторы развития Китая, глобальное противостояние КНР - США, сближение позиций РФ и КНР, рост заинтересованности Китая в равноправном партнерстве.

российский китайский торговый экономический

Важнейшая задача разработки и проведения в жизнь любой политики, тем более в ее стратегическом измерении, - это правильная оценка существующих и перспективных трендов, процессов, их устойчивости во времени и пространстве, что необходимо для планирования развития, выстраивания надежных партнерских отношений, реализации собственных и участия в совместных мегапроектах, требующих значительных инвестиций. Это привязка, той или иной глубины, к определенным партнерам, взаимозависимость и зависимость от них, риски такого партнерства. И здесь нельзя допустить «результативных» ошибок - это может оказаться очень дорогим во всех отношениях.

Некоторые события последнего времени на международной арене делают возможным несколько по-иному, более конкретно взглянуть на российско-китайские отношения, расставить акценты, внести корректировки в оценку их дальнейшего развития и долгосрочных перспектив. Эти отношения проходят по нарастающей. И дело даже не в дружественных декларациях и заверениях, подписанных соглашениях - они стягиваются новыми «скрепами», внешними ограничителями, сегодня прежде всего для Китая, и значит, действительно могут наполняться новым конкретным содержанием.

Китай, будучи, безусловно, сверхдержавой, в дополнение к экономической мощи «обрастая» масштабным и высокотехнологичным силовым потенциалом, объективно проходит этап расширения пространственного круга своих экономических интересов, периметра безопасности, с освоением коридоров взаимодействия. При этом многим, в том числе реципиентам китайских инвестиций, это представляется как «новый китайский империализм», экспансия, вызывает неприятие, приводит к взаимному непониманию, поиску неких альтернативных вариантов политики. И это с учетом того, что Китай действительно инаковый - цивилизационно, ментально, поведенчески, и он не в состоянии кардинально изменить свое «естественное» для сверхдержавы поведение на международной арене. Что касается США - главного соперника КНР за роль ведущей глобальной сверхдержавы (это соперничество сегодня выходит далеко за рамки только экономических интересов), то они стремятся максимально влиять на нынешнюю ситуацию. Именно это обстоятельство, серьезная трансформация отношений КНР и США, о чем мы скажем ниже, объективно является одним из весьма существенных факторов, способствующих новому прочтению российско-китайских отношений.

Показательно, что сегодня взаимодействие РФ и КНР выходит на новый уровень в военно-политической, военной сфере. Это совместное авиапатрулирование над акваториями Японского и Восточно-Китайского морей, участие КНР в прошлом году в масштабных учениях «Восток», а в 2019 году - в учениях «Центр-2019», уже осуществляющееся тесное сотрудничество двух стран по системе раннего предупреждения о ракетном нападении (СПРН), подготовка нового масштабного, комплексного соглашения о военном сотрудничестве. В частности, планируется расширенное взаимодействие вооруженных сил двух стран в «удаленных зонах». После некоторого застоя новый импульс получило партнерство РФ и КНР в рамках военно-технического сотрудничества (ВТС), в первую очередь в области авиатехники, средств ПВО/ПРО и других. Сегодня портфель китайских заказов на российскую продукцию военного назначения (ПВН) превышает 7 млрд. долл. Подчеркнем, что, несмотря на технологические прорывы, КНР все еще отстает от РФ в сфере многих новейших разработок и вынуждена приобретать российские технологии и вооружения.

С экономикой ситуация несколько иная. Китай, безусловно, заинтересован в крупных инфраструктурных проектах на территории РФ, например, в плане реализации мегапроекта «Пояс и путь» («Один пояс - один путь», «Новый великий шелковый путь» - НВШП), в том числе в целях спрямления или диверсификации транспортно-логистических возможностей, выходов на Европу, Передний Восток. Привлекают интерес КНР и российская приполярная зона, Северный морской путь (СМП) как в плане инфраструктуры, так и ресурсного освоения. Интерес Китая к российским энергоносителям и соответствующей логистике возрастает особенно в свете возможной блокады главных поставщиков этих ресурсов (в результате политических обострений, боевых действий) из региона Ближнего Востока, Персидского залива и путей их доставки по морю.

Однако китайский бизнес, по общему признанию, достаточно эгоистичен в стремлении навязывать свои условия, при активной поддержке государства. Так, некоторые полагают, что КНР и ее бизнес не готовы в должной степени учитывать интересы российских партнеров, даже при известной неповоротливости последних, неумении выстраивать стратегические планы и, в свою очередь, неумении видеть особенности китайского бизнеса. Яркий пример такого «недопонимания» с китайской стороны - проблемы в ходе совместной работы по проекту широкофюзеляжного пассажирского самолета. Складывается впечатление, что в Китае переоценивают «изоляцию» и нахождение под санкциями российской экономики, ее «безальтернативность» в плане выстраивания внешних связей, что должно сделать российский бизнес и государство более сговорчивыми, готовыми на любые условия. Это и очевидный расчет на коррумпированность российских властей, особенно на местах.

С другой стороны, надо отметить, что Китай предлагает России финансовое содействие в развитии инфраструктуры, например, по строительству скоростного железнодорожного маршрута Москва - Казань как части одного из сухопутных «рукавов» НВШП. Но на сегодня у РФ, по разным причинам, несколько иные приоритеты, кроме того Москва не хотела бы входить в слишком явную зависимость от Китая в качестве кредитного должника. Напомним, что, несмотря на все заявления о серьезной переориентации российской деловой активности с западного на восточное направление, торговля России с Европой значительно превышает ее торговлю с той же КНР. Что касается российских энергоносителей, то декларированное желание до половины их экспорта отправлять на восток упирается в неразвитость инфраструктуры, «длинное» логистическое плечо, проблемы с тарифами и ценообразованием (а то и просто шантажом) в отношениях с Китаем.

Из успешных совместных проектов последнего времени отметим строительство порта Сабетта на пути СМП, осуществляемое при участии китайских кредитов (10 млрд. долл.), предназначенного, в том числе, для отгрузки сжиженного природного газа (СПГ) с полярных месторождений РФ. Что касается роли РФ в качестве транзитного «моста» между Европой и Китаем по маршрутам НВШП, то, по мнению некоторых исследователей (например, А. Акимова), отнюдь не Россия будет здесь главным бенефициаром.

Что уже в ближайшей перспективе может повлиять на комплексное упрочение российско-китайского взаимодействия, так это резкая (кто-то считает, что необратимая) трансформация американо-китайских отношений. Китай действительно вышел на уровень глобальной сверхдержавы. Если оценивать ВВП по паритету покупательной способности (ППС), то в ряде аналитических материалов Китаю уже сегодня отдают первое место. По крайней мере, США и КНР сейчас оказались на тропе глобального соперничества, причем не только в экономике. По расходам на НИОКР Пекин твердо занимает второе место в мире, уступая только тем же США и на порядок опережая РФ. Как полагают, неизбежны конвертация экономической мощи КНР в военную мощь (что уже происходит сегодня) и рост соответствующих геополитических амбиций.

Многие связывают осложнения в американо-китайских отношениях с проблемами, возникающими в ходе глобализации. А именно - с попытками Вашингтона привязать данный объективный процесс к однополярному геополитическому мироустройству во главе с США. И с пониманием того, что на современном этапе отнюдь не Россия (точнее, не только Россия) является главным препятствием для этого, но именно Китай. То есть в Вашингтоне возникает совершенно реальное ощущение «двух медведей в одной глобальной берлоге», причем второго «медведя» в условиях «сжатия пространства» (shrinkage of space) - экономического, информационного, военного уже невозможно ни уничтожить, ни приручить, ни прогнать на другую «делянку». Искать новую модель глобального взаимодействия, в том числе новую «доктрину Киссинджера», в условиях турбулентного, переходного миропорядка, пока и не получается, и не хочется - для этого потребовалось бы посмотреть в глаза правде глобального развития. Значит, необходимо пока всячески тормозить развитие КНР, ее амбиций, с мечтами о «Великом Китае», причем самыми разными средствами.

Ждать, что Китай просто сам «выдохнется», потеряет пассионарность, преимущества дешевой рабочей силы, «обуржуазится», пока вряд ли реалистично. Идти на прямое военное столкновение еще более утопично. Остается делать «мелкие и большие пакости» в виде провоцирования внутренней оппозиции, дискредитации внешней политики, партнеров Китая, предъявления всякого рода претензий, введения санкций. В том числе с расчетом на то, что из Китая будут уходить инвестиции, производства, деловая активность, хотя бы в соседние азиатские страны. Это отчасти происходит, но инерция слишком велика: Китай обладает комплексной инфраструктурой, стабильностью, благоприятным деловым климатом, отлаженными партнерскими отношениями и т.д. Хотя глобальность американской финансовой, информационно-коммуникационной, политической системы может создать для Китая в этом плане достаточно проблем.

Но, и это главное, все эти «предупреждения», такие, как волнения в Гонконге, просто не работают: Китай сегодня уже «слишком большой», как у непотопляемого авианосца у него просто нет возможностей «сменить курс» по подсказке Вашингтона, нет возможностей для маневра. А потому Пекин готовится к новому жесткому раунду противостояния. Подчеркнем, что Китай имеет большой запас прочности. Впрочем, бытует мнение, что темпы ежегодного роста ВВП Китая в 6% (снижение с «привычных» ранее 8% и более) - это нижняя граница для КНР именно в качестве четко ориентированной на дальнейшее опережающее развитие сверхдержавы, обеспечивающее реализацию экономических и внешнеполитических приоритетов, внутреннюю стабильность, сочетание интересов общества и оборонной сферы.

Насколько возможна смена сегодняшней политики Вашингтона в отношении Пекина, хотя бы в целях отсрочить «окончательное» выяснение отношений? Некоторые ждут возвращения в Белый дом представителя Демократической партии и соответственно «лояльной» политики США на китайском направлении. На наш взгляд, нынешний курс США - не просто «самодурство Трампа», но систематизированный, долговременный подход к дальнейшему развитию двусторонних отношений в целях заблокировать геополитические амбиции КНР, наращивание Китаем военной мощи в качестве силового «сопровождения» экономической экспансии Поднебесной как в Азиатско-Тихоокеанском (Индо-Тихоокеанском) регионе (АТР - ИТР), так и в других регионах, например, в Африке, Латинской Америке, на Большом Ближнем Востоке. Это и все большее беспокойство Вашингтона по поводу расширения партнерства Китая с Европой, скупки Пекином там инфраструктуры, бизнеса, технологий, производственных мощностей. За последние шесть лет прямые инвестиции Китая в Европу возросли в 20 с лишним раз. Задача недопущения совмещения европейских научно-технической мысли и потребительства с китайскими пассионарностью, порядком, человеческой энергетикой в этом плане для США - одна из главных. Отсюда - давление как на Европу, так и на транзитные страны, маршруты, коридоры по ходу НВШП.

И никаких новых проектов типа «Чимерики-Химерики» (Chimerica) с призывами к Пекину «поделить влияние в мире на двоих» из Вашингтона уже не поступит. Борьба двух гигантов неизбежна, всякого рода компромиссные «серые зоны» в их отношениях, эти своего рода демпферы, стремительно исчезают. Вопрос лишь в формах данного противоборства, выстраиваемых коалициях, средствах и методах. Например, будет ли использована военная мощь, прямо, косвенно или «заочно», в качестве средства сдерживания? Что касается возможностей «договориться», то, в отличие от времен прежнего биполярного мира, у КНР и США отсутствует тот «общий враг - гегемон» в лице СССР, сблизивший Пекин и Вашингтон, что дало, между прочим, начало современной китайской экономике. А нынешняя Россия на эту роль и не подходит, и не собирается ее играть. Повторяем, для США сегодняшний «ревизионизм» Китая является, как считают в Вашингтоне, главной угрозой национальной безопасности, существующему миропорядку, созданному с таким трудом в ходе развала СССР. Запоздалый вопрос к американским стратегам - стоило ли «ломать» СССР?

В экономике противостояние США и КНР принимает все более жесткие формы. И страны идут на этот риск, несмотря на то, что взаимная торговля составляет около 740 млрд. долл. (2018 г.). Неизбежны дальнейшие стычки в валютно-финансовой сфере (США обвинили КНР в «финансовом бандитизме» в связи со снижением курса юаня), таможенные санкции, взаимные эмбарго на поставки товаров. Так, США запретили с августа 2019 г. своим госструктурам закупать у Китая продукцию ряда ИТ-компаний, якобы «связанных с китайской разведкой», опирающихся в своей деятельности на государственную поддержку. И это с учетом того, что 1/5 китайской высокотехнологичной продукции - «американского происхождения», это комплектующие или готовые изделия от контролируемых американской стороной компаний. Есть множество других «точек возгорания» в экономических отношениях США и КНР. Это еще не война на «взаимное уничтожение», особенно в условиях глобальной взаимозависимости, до этого не дойдет, но очень серьезный знак дальнейшего развития событий. К тому же все это накладывается на несговорчивость Д. Трампа и жесткость Си Цзиньпина. Последнего даже в самом Китае несколько «журят за несвоевременность» обнаружения реальных амбиций. Но Китай сегодня уже не может прятаться за региональные и только экономические интересы, за напутствие Дэн Сяопина: не высовываться, копить силы, ждать своего часа. Кстати, в Вашингтоне полагают, что Пекин может жестоко отплатить Д. Трампу, привязав к президентским выборам в США очередные манипуляции с валютным курсом, с государственными долговыми обязательствами США, которыми располагает Китай: на войне - как на войне.

Что касается оборонной сферы, то аналитики полагают, что к началу 2030-х годов Китай фактически сравняется с США по объему годовых (не накопленных) военных расходов (сегодня, находясь на втором месте в мире, он отстает от США по этому показателю в 2,5 раза). Только за период 2003-2016 гг. объем военных расходов КНР вырос в 4 раза (в постоянных ценах). И это при резком росте качества китайских НИОКР, которые по объему финансирования к началу 2030-х годов также сравняются с американскими, причем в самых передовых областях. Китай сегодня уже не является «копировальной машиной» для утилизации чужих секретов и технических достижений.

В США не особо скрывают, что их выход из Договора по РСМД связан в первую очередь с наличием таких средств у КНР, а вовсе не с нарушением Договора со стороны России, причем этот класс ракет получил в Китае значительное развитие. Не исключено, что выход США из «большого» договора по СНВ будет связан также с необходимостью, по мнению Вашингтона, подключения к нему КНР. Что, заметим, совершенно нереально, даже если это «посоветовала бы» Китаю Россия, впрочем, она это благоразумно не станет делать. Еще в начале нынешнего десятилетия командование силами США в АТР предупредило, что без ракетного вооружения средней дальности будет невозможно сдерживание «экспансии» Китая в регионе и за его пределами. А новый министр обороны США Марк Эспер в августе 2019 года проговорился, что американское ракетное оружие средней дальности будет прежде всего размещено именно в Азии. Летом 2019 года Госдепартамент США представил доклад по ситуации в АТР. И в нем по сути впервые был сделан столь резкий акцент на критике политики КНР не только в традиционной области «прав человека». Практически было впервые отмечено, что конфронтация США и КНР принимает жесткий и необратимый характер. В последнее время США последовательно подогревают проблему Тайваня. В августе 2019 года принято решение о поставках США Тайбэю истребителей F-16, нескольких сотен единиц бронетанковой техники, противотанкового и артиллерийского вооружения.

Как можно понять из анализа нынешней ситуации, сделанного, например, А. Островским, Китай «очень серьезно» относится к изменениям отношений с США и их возможным последствиям для своей национальной безопасности и реализации долговременных интересов. Во многом поэтому - интенсификация процесса перевода части китайской экономики на обслуживание внутреннего рынка, массированный сброс американских долларовых активов в обмен на материальные ценности по всему миру, частичное перенацеливание внешнеэкономических связей (в том числе в рамках мегапроекта «Пояс и путь») на другие направления, помимо американского, наращивание военных и военно-экономических приготовлений, их высокотехнологичной составляющей, политика консолидации китайского общества, усиление социально-политического и экономического контроля, в самых разных формах. Гонконг - лишь малая веха в данных изменениях, проба сил. Отсюда - пересмотр, уточнение Китаем приоритетов в системе угроз и вызовов, в том числе по разным векторам, территориальным направлениям, а также поиск новых надежных партнерств, активация и мобилизация некоторых прежних отношений, подзабытых в ходе «медового месяца» в отношениях КНР и США.

Среди данных приоритетов - обеспечение безопасного транзита китайских товаров и интересов, сырья и ресурсов для китайской экономики. Это, например и первую очередь, - контроль маршрутов доставки в Китай энергоносителей морским путем через Индийский океан, Малаккский и Ормузский проливы, омывающие Китай моря, проекты «спрямления» маршрута через канал по территории Таиланда и т.д. По этим маршрутам идет большая часть всего импорта потребляемой Китаем нефти. Соответственно, это создание системы базирования (сегодня это Джибути, Бангладеш, на очереди - Пакистан, Шри-Ланка, Мьянма), другой инфраструктуры, необходимой для данного контроля, сопровождения транспортных потоков при участии ВМС Китая. Также среди приоритетов - рынки ресурсов и сбыта в странах третьего мира, контроль Восточно-Китайского и Южно-Китайского морей, имеющихся там ресурсов, их превращение во внутренние моря Китая. Как уже говорилось, США сами подбрасывают головешки в тлеющий конфликт вокруг Тайваня. Среди главных раздражителей для Пекина - резкое наращивание военного потенциала самими США в прилегающих к КНР зонах. Вывод, который мы делаем, - в любом случае (об этом ниже) северный, российский вектор китайской военной «экспансии» не является для Пекина приоритетом и не будет таковым в обозримой перспективе, даже с учетом нынешнего динамичного, быстро меняющегося мира. Китай не захочет, не сможет вести политику экспансии и сдерживания сразу по многим направлениям. И в этом смысле Россия является для него важнейшим «естественным тылом», дублером безопасных сухопутных маршрутов, комплексной ресурсной базой.

И это притом, что Китай, безусловно, не забыл «обид» XIX века, участия России в экспедициях против Поднебесной. На некоторых «неофициальных» китайских картах названия дальневосточных городов РФ - китайские, кое-где проскальзывают данные о «потере» Китаем 1,5 млн. кв. км, находящихся под управлением России. Китай испытывает резкое ухудшение экологической обстановки, опустынивание, дефицит водных ресурсов, уничтожение земельных угодий. КНР в перспективе обеспечена пригодной для питья водой только на 10%. Население только трех «приамурских» провинций Китая эквивалентно по численности населению всей России и в 20 раз превышает население российского Дальнего Востока. Вроде бы неизбежно расширение Китая в поисках «жизненного пространства» на север? Но в дополнение к сказанному ранее в Китае полают, что и безо всякой прямой экспансии «высосут российские ресурсы через соломинку» и «Россия никуда не денется». Тем более что с учетом военной мощи России «силовые решения» невозможны даже теоретически - Китаю сегодня самому есть, что терять. Так что этот куст вопросов в российско-китайских отношениях, на наш взгляд, можно закрыть на очень длительный период времени.

Со стороны Вашингтона, насколько можно понять, конкретных предложений Москве «дружить против Пекина» пока не поступало. Да если бы и поступило, даже в плане зондажа, после всех тех усилий США, возглавивших новый крестовый поход против России, расширения НАТО на восток, выхода из договоров, каскада самых разных санкций - веры Вашингтону нет. И, похоже, США еще не скоро созреют до подлинного понимания роли России в полицентричном мире будущего. По сути все последние как минимум двадцать лет США настойчиво подталкивали Россию в объятия Китаю - и в итоге это у них стало получаться. В Вашингтоне полагали не без оснований (об этом неоднократно писали и российские аналитики), что у КНР и РФ есть «пределы сближения» - и это действительно так. Но в нынешней ситуации эти «зазоры» между Москвой и Пекином резко сужаются. В сложившихся обстоятельствах для России (как, впрочем, и для Китая) крайне важно прояснить, насколько наши двусторонние отношения на обозримую, долгосрочную перспективу являются подлинно стратегическими, необратимыми - или же они ситуативны, пусть и достаточно взаимовыгодны, каковыми, например, сегодня являются отношения РФ и Турции. И каково в этом партнерстве будет место России - «младшего партнера», исполнителя желаний или совсем иное.

Как, например, следует выстраивать сегодня российско-китайское взаимодействие в оборонной сфере? Ждать от Китая каких-то особых проявлений партнерской солидарности? Очевидно, что случись у России проблемы на европейском театре, даже на Ближнем Востоке, Китай «не включится». Это же относится и к коалиционной поддержке Пекина Москвой в случае «очень серьезных» проблем КНР в АТР или к поддержке Пекином Москвы, скажем, условно, при американском десанте на российской Камчатке. В то же время стремительное военно-силовое сближение КНР и РФ может подорвать кропотливо выстраиваемые отношения России со своими партнерами, в том числе традиционными, в АТР, такими как Индия, ряд стран АСЕАН. О так называемом стратегическом «треугольнике Примакова» РФ-КНР-Индия тогда можно вообще забыть. «Совместное патрулирование» ВВС двух стран над Японским и Восточно-Китайским морями насторожило очень многих, заставило их бросить взгляд в сторону «спасительного» партнерства с США. Поэтому при дальнейшем военном сближении с КНР, при всей его пафосности и резонансности, России нужно оценить все вероятные комплексные плюсы и минусы.

Пожалуй, что России, с учетом долговременной стратегии, не только в АТР, но и в мире, следовало бы стараться в большей мере работать на обеспечение системы геополитического равновесия, что давало бы возможность большего маневра на международной арене в ходе реализации своих национальных интересов. Впрочем, сегодня одной из главных задач именно в рамках такого подхода является противодействие попыткам США заблокировать процесс формирования нового миропорядка, в том числе под предлогом борьбы с так называемыми «китайским ревизионизмом» и «российским реваншизмом». И уж конечно никто сегодня не говорит о возможном «глобальном триумвирате» США-Россия-Китай, в рамках которого можно было бы решать очень многие вопросы - от Кашмира до Венесуэлы. Но, подчеркиваем это, голый антиамериканизм не должен быть «путеводной звездой» российской внешней и оборонной политики, вне трезвой оценки собственных задач по обеспечению национальной безопасности РФ. Кстати, мы не исключаем того, что в позиции «мирового сообщества» в его политике в отношении РФ уже в ближайшее время могут произойти определенные изменения. Жесткое силовое давление на Россию не сработало (и не сработает) - нужны генеральные переоценка и перестройка, включая и тему поиска противоречий между РФ и КНР. Кроме того, нельзя исключать, что КНР, находясь под большим внешним давлением, может серьезно ужесточить свою не только внутреннюю, но и внешнюю политику. И это, безусловно, будет учитывать Запад, геополитическое окружение Китая, как впрочем и Россия.

Таким образом, в настоящее время у России нет острой необходимости «сломя голову» идти на сближение с Китаем по всем вопросам (чего она, собственно, и не собирается делать). Наше новое партнерство - отчасти вынужденное, во многом естественное, но это в любом случае не дружба двух изгоев от безысходности, не «новое Рапалло» и даже не стремление продемонстрировать Западу, что «не в одном окошке свет». Хотя, на наш взгляд, экономическое партнерство с Китаем не заменит для РФ партнерства с Западом в должной мере. Что может быть важным: нынешний поворот Китая к России как к равноправному партнеру, без прежней вальяжности - это не просто стремление «напугать» Запад, а значительно большее. И если даже российско-китайское сближение не является «моментом истины», то уж во всяком случае это один из маркеров на пути генеральной перестройки существующего миропорядка.

Еще несколько слов о проблеме «младшего партнерства» России в ее отношениях с Китаем. Действительно, объем ВВП Китая в 7 раз превышает российский. Но, как справедливо указывает В. Кашин, превышение в экономике, даже кратное, вовсе не тождественно столь же кратному превышению политического и иного влияния. И Россия сегодня может вести себя в этом партнерстве очень разборчиво, в том числе в плане избрания форм, направлений, масштабов взаимодействия с КНР, не подстраиваясь под Китай, не «умиротворяя» его, например, при выборе интересующих ее проектов в рамках концепции «Пояс и путь». Не следует слишком торопиться с освоением ресурсов Востока и Севера РФ в расчете на внешнюю подпитку, в том числе со стороны КНР. У России достаточно других инструментов контроля данных территорий, с учетом задач перспективного развития страны. А следующие поколения будут обладать новыми технологиями освоения, энергообеспечения, транзита и логистики, информационного взаимодействия, новыми представлениями о комфортности, качестве жизни. Волатильность юаня требует осторожности в его использовании Россией в качестве расчетной единицы в двусторонней торговле, как и в формировании золотовалютных резервов РФ. У РФ и КНР могут возникнуть проблемы пересечения интересов, например, в постсоветской Средней (Центральной) Азии. Проявлением высочайшего взаимного доверия, координации и кооперабельности (а также определенной привязки Китая к российским интересам и военным технологиям) стало уже упомянутое сотрудничество двух стран, точнее, российская массированная помощь Китаю, по программе создания СПРН. Оно позволит КНР сэкономить, по мнению экспертов, до 100 млрд. долл. и как минимум 10 лет на создание такой собственной системы, резко повышающей уровень военно-стратегической безопасности страны.

Главный вывод, который мы в этом плане делаем: сегодня и в перспективе Китай никак не меньше, чем Россия, заинтересован в тесном, ничем не замутненном двустороннем партнерстве, в его наполнении реальным смыслом и долговременными планами. Не то чтобы России нужно пытаться этим как-то сразу воспользоваться, разменять на что-то, но разборчиво учитывать при выстраивании собственной стратегии, в качестве одного из очень существенных факторов - необходимо.

Размещено на Allbest.ru