Сопряжение ЕАЭС и проекта "Экономический пояс Шелкового пути" как новая модель евразийской интеграции

Размещено на http://www.allbest.ru/

Сопряжение ЕАЭС и проекта «Экономический пояс Шелкового пути» как новая модель евразийской интеграции

Селищева Т.А.

профессор кафедры экономической теории и истории экономической мысли

Санкт-Петербургского государственного экономического университета,

доктор экономических наук, профессор

В статье показано, что в евразийском экономическом пространстве активно идут процессы регионализации в форме образования региональных интеграционных союзов; дан сравнительный анализ экономик стран ЕАЭС и Китая, позволяющий сделать вывод о необходимости усиления их интеграции; исследуется возможность сопряжения Евразийского экономического союза и проекта «Экономический пояс Шелкового пути»; показаны положительные стороны этого взаимодействия и существующие проблемы; проанализированы противоречивые точки зрения российских ученых относительно участия России в проекте «Экономический пояс Шелкового пути»; дана авторская позиция по исследуемой проблеме

Ключевые слова: глобализация, регионализация, инфраструктурные проекты, интеграция, неравномерность развития, евразийская интеграция, Экономический пояс «Шелкового пути», Евразийский экономический союз

Введение

Экономики стран евразийского региона активно вовлечены в процесс глобализации, представляющий собой закономерное, объективно обусловленное движение к единой мировой экономической целостности и переход на качественно новую, более высокую стадию интернационализации экономической жизни. С другой стороны, глобализация, как субъективный процесс, как политика промышленно-развитых стран, проводимая в своих интересах по отношению к остальным государствам, ведет к усилению дифференциации в социально-экономическом развитии между высокоразвитыми и периферийными странами, установлению однополярного мира [1]. В этих условиях в Евразийском регионе все интенсивнее идут процессы регионализации в форме образования региональных интеграционных союзов, которые являются попыткой периферийных стран совместно противостоять рискам и неопределенностям глобализации и являются своеобразным инструментом поддержания относительного равноправия в условиях существующего неравенства экономических потенциалов различных стран в мировой экономике.

1. Евразийский экономический союз и проект «Экономический пояс Шелкового пути» как региональные интеграционные союзы

региональный интеграционный евразийский экономический

Евразийские государства образуют интеграционные союзы, являющиеся новыми полюсами роста, создающими возможность перехода от однополярного мира к многополярному, в котором государства вынуждены будут жить по принципу единой ответственности за судьбы мира, диктуемого обострением планетарных проблем, но с учетом региональной специфики. В создании региональных интеграционных союзов проявляется стремление государств обеспечить себе условия для более благоприятного перехода к новому технологическому укладу в условиях развертывающейся четвертой промышленной революции и выйти в число глобальных лидеров. Мощные процессы информатизации евразийской экономики служат своего рода катализатором региональной интеграции. Кризисное состояние глобальной экономики также стимулирует регионализацию. Как подчеркнул Президент России В.В. Путин, в настоящее время в Евразии формируется сразу несколько интеграционных контуров, которые дополняют друг друга и позволяют реализовывать проекты на принципах взаимной выгоды [2].

Место России в мировой экономике после распада СССР в ходе глобализации сводится, главным образом, к роли поставщика сырьевой продукции, хотя в советские времена наукоемкое производство занимало достаточно большой удельный вес в ВВП. Усиление позиций нашей страны в мировой экономике и международной торговле зависит как от решения внутренних социально-экономических проблем, так и от ее участия в процессах регионализации в Евразийском регионе.

Россия продвигает проект региональной интеграции «Евразийский Экономический Союз» (ЕАЭС), который начал функционировать в январе 2015 г. и членами которого в настоящее время являются: Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия и Россия. ЕАЭС явился продолжением евразийской экономической интеграции от Таможенного союза (2010 г.) и Единого экономического пространства трех стран (2012 г.) к экономическому союзу. В Евразийском экономическом союзе предусмотрены свобода движения товаров, услуг, капитала и рабочей силы; проведение скоординированной, согласованной или единой политики в отраслях экономики. Развитие и расширение ЕАЭС, наряду с участием в БРИКС, ШОС, является одной из стратегических целей России, достижение которой позволит выйти из складывающейся не простой геополитической ситуации и социально-экономического положения в стране.

Евразийский экономический союз -- это самое большое по территории интеграционное объединение: площадь более 20 миллионов квадратных километров (14% мировой суши); общая численность населения -- 182,7 млн человек (2,5% от мировой численности населения) [3]. Емкость рынка составляет 3,7% мирового ВВП [4].

В мае 2015 г. ЕАЭС и Вьетнам подписали Договор о зоне свободной торговли (ЗСТ), который предусматривает снижение или обнуление таможенных пошлин на некоторые виды товаров, принято решение о совместном изучении возможностей создания ЗСТ с Индией и Израилем, а после этого -- с Египтом. Свыше 40 стран изъявили желание вступить в переговоры по созданию зоны свободной торговли с ЕАЭС. В настоящее время в ЕАЭС функционирует единый рынок труда; формируется единый фармацевтический рынок; идет подготовка к созданию единого энергетического рынка к 2019 г; к 2025 г. должен появиться единый рынок нефти, газа и нефтепродуктов, а также -- финансовый рынок.

В рамках ЕАЭС создана система наднациональных институтов: Евразийская экономическая комиссия (ЕЭК) с главным исполнительным органом Коллегией (доля каждой страны -- 20% голосов); Суд ЕАЭС; Евразийский банк развития (ЕАБР), образованный странами ЕАЭС и предназначенный для реализации проектов по усилению взаимной торговли и инвестиций; Евразийский фонд стабилизации и развития (ЕФСР; входят 5 стран ЕАЭС и Таджикистан; капитал 8,5 млрд долл.), в задачи которого входит антикризисное регулирование и финансовая стабилизация в регионе.

Важнейшим элементом интеграционной модели на постсоветском пространстве должно стать формирование общего не только экономического, но и социокультурного пространства, своеобразного «сообщества безопасности» [5], которое способствовало бы повышению не только темпов, но и качества экономического роста.

В 2015 г. Китай стал продвигать мегапроект региональной интеграции «Один пояс -- один путь», который объединил две инициативы, выдвинутые Председателем КНР Си Цзиньпином: «Экономический пояс Шелкового пути» (7 сентября 2013 г. в Казахстане) и «Морской шелковый путь» (3 октября 2013 г. в Индонезии), предполагающий создание единой инфраструктуры, соединяющей Китай со странами АСЕАН. Согласно проекту «Экономический пояс Шелкового пути» (ЭПШП), будет создаваться новый континентальный мост между Азией и Европой, международные коридоры экономического сотрудничества: северный (Китай -- Центральная Азия -- Россия -- Европа), центральный (Китай -- Центральная и Западная Азия -- Персидский залив и Средиземное море) и южный (Китай -- Юго-Восточная Азия -- Южная Азия -- Индийский океан).

Председатель КНР Си Цзиньпин сформулировал 5 основных направлений реализации рассматриваемого мегапроекта: согласование между странами политических установок для развития; сотрудничество в транспортной инфраструктуре; торговые и инвестиционные свободы; финансы и гуманитарные контакты. При этом государства -- участники проекта «Один пояс -- один путь» должны всемерно совершенствовать региональную инфраструктуру. Строительство ЭПШП стало частью плана 13-й пятилетки Китая (2016-2021 гг.) и, по некоторым оценкам, на его реализацию понадобится около 30 лет [6].

8 мая 2015 г. было сделано Совместное заявление Российской Федерации и КНР о сотрудничестве по сопряжению строительства ЕАЭС и проекта «Экономический пояс Шелкового пути», являющиеся взаимодополняющими проектами: первый имеет целью очертить институциональные рамки сотрудничества государств региона Центральной Азии и России, а второй способен обеспечить инвестиционные ресурсы для их развития. При этом Россия выступает в роли лидера ЕАЭС, Китай стремится стать лидером в азиатском мире.

2. Неоднородность развития и динамика темпов роста евразийских экономик

Евразийское социально-экономическое пространство традиционно характеризуется большой неоднородностью и неравномерностью развития (см. табл. 1).

Неравномерность развития определяет специфику евразийского рынка, особенности интеграции национальных экономик, стратегию и тактику социально-экономической политики, институциональные преобразования в этих странах. Так, для государств ЕАЭС социально-экономическая неоднородность развития проявляется в большом разрыве основных макроэкономических показателей. Как показывают расчеты, проведенные на основе табл. 1, абсолютный размер ВВП РФ в 2016 г. в долларовом исчислении в текущих ценах превосходил ВВП Киргизии -- в 219 раз; Армении -- в 121 раз; Белоруссии -- в 26,5 раз; Казахстана -- в 10 раз. В то же время совокупный ВВП всех государств ЕАЭС в 2016 г. оказался меньше ВВП Китая в 7,8 раза. При этом индекс инфляции в Китае существенно ниже, чем в экономиках стран ЕАЭС (в 2016 г. исключение составили Армения и Киргизия).

Таблица 1

Динамика ВВП и индекс инфляции стран ЕАЭС и Китая за 2010-2016 гг. [8], [15], [16]

Опираясь на данные таблицы 1, за 2016 г. рассчитана доля каждой страны в совокупном ВВП ЕАЭС: Россия -- 89,8%; Казахстан -- 8,7%; Белоруссия -- 3,4%; Армения -- 0,7%; Киргизия -- 0,4%. Это свидетельствует о том, что динамика развития ЕАЭС во многом зависит от экономической ситуации в России. Доля экономик стран ЕАЭС в мировом ВВП составляет 3,7% мирового ВВП [4]. Доля экономики Китая в мировом ВВП в 2016 г. в текущих ценах составляла 15,41%. В совокупности доля ЕАЭС и Китая в мировом ВВП меньше доли экономики США, составлявшей в 2016 г. 24,41% [9]. Однако, если учесть имеющийся в ЕАЭС и Китае сырьевой и производственный потенциал, численность экономически активного населения, динамику развития, то можно предположить быстрое увеличение доли этих стран в мировом ВВП при успешной региональной интеграции в перспективе.

В 2016 г. самый высокий ВВП на душу населения в странах ЕАЭС, согласно табл. 1, был в Казахстане -- 11000 долл.; далее РФ -- 10167 долл., Белоруссия -- 5 092 долл., Армения -- 3800 долл., Киргизия -- 956 долларов США. Разброс ВВП на душу населения между Казахстаном и Киргизией составляет 11, 5 раз. ВВП на душу населения в Китае в 2016 г. составил 8 261 долл. США, т.е. меньше, чем в Казахстане в 1,3 раза.

Казахстан занимает первое место по производительности труда в обрабатывающей промышленности среди стран Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Так, в 2015 г. производительность труда по государствам ЕАЭС составила (в долл. США на 1 работника): в Казахстане -- 34286, в России -- 16328, в Белоруссии -- 13005, в Армении -- 11379, в Киргизии -- 5394 [10]. Разница в производительности труда в обрабатывающей промышленности между Казахстаном и Киргизией составила 8 раз. Производительность труда в Китае в том же 2015 г. составила 7318 долларов США (хотя в 1996 г. она составляла 1535 дол. на одного занятого и увеличивалась в год в среднем на 8,2%, а за 1996-2015 гг. выросла в 4 раза). Для сравнения: в 2015 г. в мире в среднем производительность труда составляла 18487 долл., в США -- 98990 долл., в Еврозоне -- 68631 долларов США [11].

Данные табл. 1 свидетельствуют о снижающейся динамике темпов прироста ВВП в государствах-членах ЕАЭС с 2010 по 2016 гг., а в двух крупнейших экономиках -- России и Белоруссии -- в 2015 и 2016 гг. наблюдалась рецессия. Это объясняется, прежде всего, системными проблемами, существующими в экономике России, самой крупной экономике ЕАЭС, торможение которой началось еще в 2012 году [12], что отразилось, прежде всего, на экономике Белоруссии, тесно связанной кооперационными, торговыми связями с РФ.

Основными системными внутренними причинами сначала торможения российской экономики, а потом и ее автономной рецессии явились: либеральная модель реформирования российской экономики в 1990-е гг. и ее последствия; экспортно-сырьевая модель развития, следствием которой стало разрушение обрабатывающих отраслей промышленности и деиндустриализация экономики. К внешним субъективным причинам можно отнести санкции западных стран во главе с США, введенные в 2014 году. Падение цен на сырьевые ресурсы на мировых рынках также отрицательно повлияло на динамику прироста ВВП России и стран ЕАЭС, экономики которых достаточно тесно связаны с российской экономикой. Объективными причинами, замедляющими развитие не только российской, но и всей мировой экономики, является переход к шестому технологическому укладу, понижающий эффективность функционирования экономик стран. Это объясняется тем, что инфраструктура пятого технологического уклада еще не амортизирована полностью, а объем инвестиций в технологии шестого уклада на порядок больше и требует объединения финансовых возможностей нескольких стран, т.е. усиления интеграции. Данный процесс объясняет отчасти и понижающуюся динамику темпов прироста ВВП экономики Китая.

Снижающаяся динамика темпов прироста ВВП в 2010-2016 гг. в большинстве стран ЕАЭС сопровождалась сначала уменьшением темпов прироста экспорта и импорта с 2010 по 2013 гг.; а с 2013 г. вначале в Белоруссии и Казахстане, а затем с 2014 г. также в России и Киргизии эти показатели стали отрицательными (см. табл. 2). По данным таможенной статистики России, внешнеторговый оборот РФ в 2016 г. упал до самого низкого показателя с 2009 года [13]. В Китае в 2001-2014 гг. импорт вырос в 8 раз (2,0 трлн долл. в 2014 г.), а экспорт в 8,8 раза (2,3 трлн долл.) [14]. Однако в 2015 и 2016 гг. наблюдалась отрицательная динамика прироста китайского экспорта и импорта (см. табл.2), что побудило правительство страны перейти к новой модели экономического развития, ориентированной на инновации и на внутренний спрос.

Таблица 2

Динамика экспорта и импорта стран ЕАЭС и Китая в 2010-2016 гг. (в%) [6], [10], [15], [16]

Отраслевая структура ВВП стран ЕАЭС и КНР свидетельствует о том, что Россия, Казахстан и Белоруссия имеют структуру ВВП, схожую с Китаем, а в структуре ВВП Киргизии и Армении достаточно высока доля первичного сектора (сельского хозяйства и добывающих производств) (см. табл. 3).

Неравномерность развития евразийских экономик проявляется и в уровне среднемесячной номинальной заработной платы в пересчете на доллары США. Так, в 2015 г. она составила в Армении 359 долл., Белоруссии -- 413 долл., Казахстане -- 568 долл., Киргизии -- 209 долл., России -- 561 долл. [16]. Разрыв между Казахстаном (максимум) и Киргизией (минимум) составил 2,7 раза. В Китае среднемесячная зарплата в 2015 г. составляла 740 долларов [17], т.е. КНР постепенно теряет бывшее ранее конкурентное преимущество «дешевые трудовые ресурсы», но это преимущество присутствует в странах ЕАЭС.

Таблица 3

Отраслевая структура ВВП стран ЕАЭС (2014 г.) и Китая, (2016), (в%) [15]

Выявленные тенденции понижающейся динамики развития стран ЕАЭС и Китая являются одной из предпосылок усиления их интеграции. Тесные торгово-экономические связи между этими странами также способствуют их сближению: так, доля Китая во внешнеторговом обороте России в 2016 г. составила 14,1%, Казахстана -- 12,7%, в Киргизии -- одну треть; внешнеторговый оборот Армении с Китаем ежегодно растет на 20-25%. Товарооборот между Китаем и Казахстаном за 10 лет вырос в 4 раза [31].

Географическая близость стран ЕАЭС и Китая, сложная геополитическая обстановка в мире и в Евразийском регионе также способствуют их интеграции. Эффект масштаба, возникающий при интеграции экономик стран, участвующих в мегапроекте, должен положительно сказаться на их развитии. Экономический интерес Китая в сопряжении двух проектов заключается в стремлении замкнуть часть мировых ресурсов и рынков сбыта на себя и тем самым дать возможность экономике страны развиваться дальше. Государства ЕАЭС заинтересованы в инвестициях из Китая.

3. Дискуссия российских ученых о сопряжении ЕАЭС и проекта «Экономический пояс Шелкового пути»

Среди экономистов, политологов, историков, государственных деятелей в России нет единства взглядов на ЭПШП, который, по данным китайских экспертов, затрагивает 65 стран, около 4,4 млрд человек [18] и представляет собой «активные поиски новой модели международного сотрудничества и общемирового менеджмента» [8].

Российские эксперты: Е.В Панюгина, Е.Я. Арпова, В. Станецкий, высказывают неоднозначные мнения о целесообразности сотрудничества с КНР в рамках проекта «Экономический пояс Шелкового пути» и предупреждают о возможных негативных экономических эффектах для России [19], [20], [21].

Среди политологов существует мнение, что ЕАЭС и ЭПШП конкурируют между собой и спор идет не столько о борьбе за влияние России и Китая в Центральной Азии, сколько о проблеме лидерства на Евразийском экономическом пространстве в целом [22]. С ними не соглашается С. Севастьянов, характеризующий модель восточноазиатского регионализма, проводимую Пекином, как «мягкий интеграционный проект», в котором в обозримой перспективе участники интеграционного процесса не собираются (по примеру европейцев) передавать часть государственного суверенитета наднациональным структурам» [23].

А.Б. Бардаль, анализируя инициативу Китая «Экономический пояс Шелкового пути», делает вывод, что транспортный комплекс Дальнего Востока, хотя и не вписывается в рамки глобальных целевых установок концепции, но будет расширять транспортное взаимодействие с КНР. А вот для западных регионов, участвующих в перевозках по направлению «КНР-Европа», возрастает конкуренция со стороны новых альтернативных маршрутов через страны Центральной Азии [24].

Директор Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН РФ В. Ларин, поддерживая интеграционные проекты РФ и КНР, называет геополитический проект «Экономический пояс Шелкового пути» «экзотическим форматом евразийского сопряжения» и подчеркивает, что в нем недостаточное внимание уделено развитию Тихоокеанского побережья России и северо-восточных районов Китая. Он полагает, что «сопряжение» двух проектов -- это всего лишь условная форма, которую пока еще можно наполнить конкретным содержанием» [25].

Достаточно сдержанно трактуют сопряжение ЕАЭС и ЭПШП ученые, которые занимаются проблемами экологии. Так, И.А. Забелина и Е.А. Клевакина полагают, что в соответствии с концепцией ЭПШП интересы Китая существенно выходят за границы страны в ходе торгово-инвестиционной деятельности в приграничных районах Сибири и Дальнего Востока, следствием чего является увеличение экологической нагрузки на российские территории. Опасной тенденцией является перенесение под видом инвестиций из Китая устаревших и экологически небезопасных производств в приграничные регионы РФ, в то время как КНР взяла курс на развитие низкоуглеродной и энергоэффективной экономики и проводит политику на сохранение собственных природных ресурсов [26]. В то же время данные авторы признают, что «Экономический пояс Шелкового пути» открывает значительные возможности для повышения устойчивости социально-экономического развития восточных районов России, но необходимо целенаправленное государственное стимулирование процессов экологической модернизации [27].

А.И. Агеев, положительно оценивая сопряжение ЕАЭС и ЭПШП, доказывает, что это внесет серьезный вклад в развитие Дальнего Востока и Сибири [8]. С этим мнением солидарен В. Штанов, полагающий, что Россия имеет прямую выгоду от данного проекта, поскольку часть транзитного пути идет по ее территории, а также -- косвенную выгоду, поскольку другие страны ЕАЭС, получая транзит по своей территории, автоматически включаются в глобальный логистический рынок [28].

В.А. Крюков справедливо доказывает, что первостепенное значение имеют внетранспортные эффекты трансконтинентальных коридоров, способствующие региональному социально-экономическому росту, мерам и механизмам стимулирования экономической активности в зонах влияния этих коридоров. Он подчеркивает, что Россия должна эффективно использовать ресурсы «возвышающегося Китая для обеспечения собственных интересов в Евразии и АТР. На евразийском стратегическом направлении необходимо координировать усилия России и государств Центральной Азии и Китая для разработок планов соразвития в рамках трех интеграционных проектов: ШОС, ЕАЭС и «Экономического пояса Шелкового пути». Вместе с тем, правительство РФ должно принять кардинальные меры по повышению инвестиционной привлекательности российского Дальнего Востока с целью привлечения китайских и других иностранных инвестиций» [29].

Можно согласиться с мнением, что ЭПШП в полной мере соответствует общим мировым тенденциям, происходящим на уровнях глобализации и регионализации, и должен стимулировать сближение стран евразийского региона и раскрытие экономического потенциала каждого государства, участвующего в проекте. Полюс опережающего экономического роста мировой экономики все больше сдвигается в направлении Азиатско-Тихоокеанского региона, где формируется новый доминирующий центр мирового развития. Мировая экономика переживает глобальный кризис и замедление развития, поэтому совместно справляться с трудностями легче.

4. Выгоды для стран ЕАЭС от участия в реализации проекта «Экономический пояс Шелкового пути»

Россия и станы ЕАЭС могут извлечь ряд выгод от участия в реализации проекта ЭПШП:

Во-первых, создаются возможности для интеграции российской транспортной системы в транспортно-логистическую сеть Евразийского региона, тем самым обеспечив дополнительные предпосылки как для транзита и предоставления сопутствующих логистических услуг, так и для выхода на растущие рынки стран региона. В настоящее время на 1000 га в РФ приходится 1,2 км дорог, что в 35 раз меньше, чем в Финляндии, и в 10 раз меньше, чем в Швеции [30]. Развитие транзитного потенциала обеспечит интеграцию России в глобальную транспортную систему, ускорит рост ВВП страны, поскольку позволит сократить время в пути и снизить транспортную составляющую в цене продукции. Существенно расширятся возможности для увеличения экспорта российских товаров на наиболее быстро развивающиеся рынки стран Южной Азии и Азиатско-Тихоокеанского региона.

Транспортные услуги могут стать одной из крупнейших после нефтегазового сырья статей российского экспорта, что позволит снизить риски, связанные с ухудшением конъюнктуры на мировых рынках сырья. Реализация транзитного потенциала России, который в настоящее время используется лишь на 5-7% [32], возможна только при комплексном развитии крупных транспортных коридоров в направлениях Запад -- Восток (с использованием Транссиба), Север -- Юг (побережье Балтийского моря -- Персидский залив) и Северного морского пути.

Во-вторых, ЭПШП будет способствовать укреплению промышленной кооперации между соседствующими странами, создаст возможности для формирования нескольких новых промышленных кластеров. Намечено два этапа сотрудничества ЕАЭС и КНР в рамках «Экономического пояса Шелкового пути»: на первом этапе объектами первичных инвестиций являются инфраструктура, строительство и ресурсодобывающие отрасли; на втором -- обрабатывающая промышленность и другие сферы производства, вплоть до высокотехнологичных.

В-третьих, Китай имеет профицит торгового баланса и счета текущих операций, это вынуждает его экспортировать капитал, что очень важно для стран ЕАЭС, пытающихся привлечь китайские долгосрочные инвестиции. В 2015 г. компании из Китая инвестировали в страны «Шелкового пути» 15 млрд долл. через «Азиатский банк инфраструктурных инвестиций» (основан 29 июня 2015 г., капитал 100 млрд долл., 30% активов принадлежит Китаю); Новый банк развития БРИКС (основан 21 июля 2015 г., капитал 50 млрд долл.); фонд «Шелкового пути» (основан 29 ноября 2014 г., капитал 40 млрд долларов) и другие. В 2016 г. китайские инвестиции снизились.

По данным Комитета по контролю и управлению государственным имуществом Китая (SASAC), 47 китайских госкомпаний на начало 2017 г. сделали прямые инвестиции в 1676 проектов стран «Шелкового пути» [33].

Повышение ежегодных объемов китайских инвестиций в российскую экономику до 20 млрд долл. позволит профинансировать инвестиции в объеме до 1% ВВП в год, что покрывает значительную часть из необходимого дополнительного прироста инфраструктурных инвестиций (1,7% ВВП) [34]. Инвестиции в страны ЕАЭС позволят стимулировать их экономику и сохранить политическую стабильность.

В-четвертых, сопряжение ЕАЭС и ЭПШП имеет 2 уровня: глобальный и региональный, в нем уделено достаточно большое внимание региональному сотрудничеству приграничных китайских провинций и регионов Сибири и Дальнего Востока. Инвестиции в транспортную инфраструктуру характеризуются высокими значениями мультипликатора для экономики страны в целом, поскольку улучшение инфраструктуры на определенной территории способствует появлению новых предприятий, развитию региона и социально-экономическому росту.

В-пятых, ЕАЭС и ЭПШП могут стать ядром более амбициозного проекта сотрудничества в «Большой Евразии», которая может превратиться в новый центр экономического развития глобального уровня.

Естественно, что процесс сопряжения ЕАЭС и проекта ЭПШП имеет и свои проблемы. Так, у западных регионов Китая экспорта в Европу почти нет. Китайские экспортные кластеры сконцентрированы на востоке страны, откуда грузы дешевле отправлять морем, а не по суше. Реализация сотрудничества может столкнуться с экономическими проблемами: замедление роста ВВП Китая и всё возрастающие объемы госдолга могут ограничить возможности по финансированию проектов ЭПШП. Инвестиции Китая в страны Центральной Азии могут нести риски для самого Китая, поскольку это регион, граничащий с нестабильным в политическом отношении Афганистаном, что может привести к проблемам в области безопасности.

Сложность и в том, что ЭПШП охватывает слишком много стран и сопряжен с большим количеством неподвластных Пекину факторов. Вместе с тем, процесс становления новой модели евразийской интеграции путем сопряжения ЕАЭС и проекта «Экономический пояс Шелкового пути» -- процесс, отвечающий объективным закономерностям идущих бок о бок процессов глобализации и регионализации в мировой экономике.

Выводы.

Евразийские государства образуют интеграционные союзы, являющиеся новыми полюсами роста, создающими возможность перехода от однополярного мира к многополярному. Неоднородность и неравномерность развития евразийского социально-экономического пространства определяет специфику евразийского рынка, особенности интеграции национальных экономик, социально-экономическую политику, институциональные преобразования в странах региона. Переход к новому технологическому укладу, понижающаяся динамика темпов роста экономик ЕАЭС и Китая, сложная геополитическая ситуация в мире и регионе подталкивают государства к новой модели интеграции в форме сопряжения ЕАЭС и ЭПШП. Россия и станы ЕАЭС могут извлечь ряд экономических выгод от участия в реализации проекта ЭПШП: инвестиции, инфраструктурные проекты, промышленная кооперация, региональное развитие и другие. Китай, продвигая новую модель региональной интеграции, получает возможность для экономики страны развиваться дальше. ЕАЭС и ЭПШП могут стать ядром более амбициозного проекта сотрудничества в «Большой Евразии», которая может превратиться в новый центр экономического развития глобального уровня.

Литература

1. Селищева Т.А., Чжоу Вэйди, Потапенко А.В., Ананьев А.А. Евразийская экономика и идея многополярного мира в контексте глобализации и регионализации // Проблемы современной экономики. -- 2016. -- № 1. -- С. 6-11.

2. Речь В.В. Путина на пленарном заседании Восточного экономического форума 2016. [Vladimir Putin's Speech at the Plenary Session of the Eastern Economic Forum 2016 (In Russ.)]. URL: http//http://kremlin.ru/events/president/news/52808 (дата обращения: 23.09.2016).

3. Евразийский экономический союз. URL:http://www.np-srv.ru/stati/396 (дата обращения:8.08.2017).

4. Экономические союзы. URL:http://economicdata.ru/union.php?menu=economic-unions&un_id=27&un_ticker=EAEU&union_show=economics&ticker=EAEU-GDPShare (дата обращения: 14.08.2017).

5. Головин М., Захаров А., Ушкалова Д. Экономическая интеграция: уроки для постсоветского пространства // Мировая экономика и международные отношения. -- 2016. -- № 4.

6. Мировой Атлас Данных. Мировая и региональная статистика, национальные данные, карты и рейтинги.URL:http://knoema.ru/atlas/ (дата обращения: 15.06.2017).

7. Китай -- Gross domestic product per capita in current prices. URL: https://seosait.com/dinamika-vvp-mira-1970-2016/ (дата обращения: 11.06.2017).

8. Экономический пояс шелкового пути. -- М.: Русский библиографический институт, Институт экономических стратегий, 2015.

9. Таблица ВВП по странам мира на 2016 год.URL: http://andresh.ru/statyi/global/1501-2016-.html (дата обращения: 14.08.2017).

10. Сурганов В. В 2016 году казахстанский экспорт снизился на $9,18 млрд URL: https://kapital.kz/economic/58647/v-2016-godu-kazahstanskij-eksport-snizilsya-na-9-18-mlrd.html (дата обращения: 18.06.2017).

11. Опубликована официальная статистика динамики роста производительности труда в Китае. URL:http://www.infovoronezh.ru/News/-50486.html (дата обращения: 14.08.2017)

12. Селищева Т.А., Дятлов С.А., Ананьев А.А., Кан Е.Н. Автономная рецессия экономики России и проблемы экономического роста // Проблемы современной экономики. -- 2016. -- № 4.

13. Орехов П. Экспортеры ослушались Медведева. URL:https://www.gazeta.ru/business/2017/02/08/10515539.shtml (дата обращения: 18.06.2017).

14. International Trade Center.URL:http://www.trademap.org/ (дата обращения: 14.08.2017).

15. World Bank Open Data. URL:http://data.worldbank.org (дата обращения: 12.06.2017).

16. Евразийский экономический союз в цифрах. 2016. URL:http://www.eurasiancommission.org/ru/act/integr_i_makroec/dep_stat/econstat/Documents/labourmarket_2015.pdf (дата обращения: 10.08.2017).

17. Средняя зарплата в Китае в 2016-2017 году. URL: http://zarplatyinfo.ru/v_mire/srednyaya-zarplata-v-kitae-v-2015-2016-godu.html (дата обращения: 1.08.2017).

18. Уянаев С.В. Китайский проект «Один пояс -- один путь»: концепция, план, сотрудничество с Россией // Проблемы Дальнего Востока. -- 2015. -- № 4. -- С. 8-21.

19. Панюгина Е.В. ЕАЭС и Экономический пояс Шелкового пути: сравнительный анализ евразийских интеграционных проектов // Политическая наука. -- 2015. -- № 4. -- С. 99-115;

20. Арпова Е.Я. Морской Шелковый путь XXI века против Северного морского пути: угрозы и возможности // ЭТАП: экономическая теория, анализ, практика. -- 2014. -- № 4. -- С. 84-93.

21. Станецкий В. Шелковый путь, который мы потеряли // Южный Китай. -- 2015. -- 6 августа. URL: http// south-invest.com/node/1778 (дата обращения: 14.08.2017).

22. Россия и Китай в Евразийской интеграции: сотрудничество или соперничество -- СПб.: «Нестор-История», 2015. -- 350 с.

23. Севастьянов С. Интеграционные проекты Китая в АТР и Евразии // Мировая экономика и международные отношения. -- 2016. -- № 4. -- С. 8-9.

24. Бардаль А.Б. Новый Шелковый путь: возможности и угрозы для транспортного комплекса Дальнего Востока России // ЭКО. -- 2016. -- №7. -- С. 69-91.

25. Ларин В. Российско-китайское трансграничье в контексте проектов евразийской интеграции // Мировая экономика и международные отношения -- 2016. -- № 12. -- С. 73-75.

26. Забелина И.А., Клевакина Е.А. Экономическое развитие и негативное воздействие на окружающую среду в регионах трансграничного взаимодействия // ЭКО. -- 2016. -- № 8. -- С. 67-82.

27. Глазырина И.П., Забелина И.А. Перспективы «зеленого» роста на востоке России и Новый Шелковый путь // ЭКО. -- 2016. -- № 7. -- С. 5-20.

28. Штанов В. Россия выезжает на «Шелковый путь» // Ведомости. -- 2016, 13 декабря.

29. Крюков В.А. Где прольется дождь? // ЭКО. -- 2016 -- № 7.

30. Ведомости. -- 2008, 12 марта.

31. Оверченко М. Как Китай отвоевывает у России Центральную Азию // Ведомости. -- 2015, 25 октября.

32. Штанов В. Россия выезжает на «Шелковый путь» // Ведомости. -- 2016, 13 декабря.

Размещено на Allbest.ru