Российско-китайское сотрудничество в сфере нефти и газа

Несмотря на то, что экономические санкции, предпринимаемые Западом в отношении России, могут как пошатнуть наши позиции во внешнем экономическом секторе, так и не оказать на него существенного влияния, меры, предпринимаемые Западом,еще больше подчеркивают желательность для России сотрудничать с Востоком, а именно, развивать наши отношения с КНР на почве энергетического взаимодействия.

В геополитическом плане де-факто (так как желание Газпрома быть монополистом вынуждает ЕС искать другие источники) монополистическое положение ЕС в качестве основного потребителя российских энергоресурсов является рычагом давления на Россию, что выражается в угрозах прокладки трубопроводов в обход России. Так, в 2006 году был запущен нефтепровод «Баку-Тбилиси-Джейхан», в 2008-2013 разрабатывался проект «Набукко».

Помимо этого, дополнительным источником внешних угроз российской энергетической безопасности является также введение, в связи с геополитическим кризисом на Украине, рядом стран ограничений, распространяющихся на отдельные российские нефтегазовые компании, на поставки современных технологий и оборудования, используемого для разведки и разработки российских глубоководных, морских арктических и сланцевых месторождений.Данные проблемы во взаимоотношениях России с Западом вынуждают наше государство повернуться на Восток.

Ключом к решению вышеизложенных проблем, согласно концепции, является диверсификация рынков сбыта, иными словами, повышение уровня национальной энергетической безопасности в результате международного энергетического сотрудничества, в частности, как это уже было отмечено выше, в налаживании энергодиалога на восточном направлении. Необходимо отметить, что ещё в принятой в 1995 году первой Энергетической стратегии России (до 2020 года) содержался пункт о необходимости выхода на восточные энергетические рынки .

Тем не менее, в данном вопросе, нельзя не учитывать вторую сторону, а именно, Китай. Известно, что каждая страна в стремлении избежать проблем на одном направлении, усиливает политику диверсификации.

Так поступает Россия, таким же путем идет Запад, Китай предпринимает такие же попытки.

Именно здесь возникает вопрос в различии понятий энергобезопасности для каждой из двух стран (Россия и Китай). Для России, с точки зренияэнергобезопасности, в условиях, сложившихся на мировой политической арене (конфликт с Западом), наиболее рациональным представляется диалог с Востоком.

Для Китая же политика диверсификации является приоритетной в последние несколько лет. Это связано с тем, что потребность Китая в энергоресурсах неустанно растет, и совершенно необходимо удовлетворение потребности в них . Таким образом, диверсификация путей снабжения и стран-поставщиков позволяет Китаю обеспечить необходимое количество ресурсов. Также данная политика обеспечивает ему безопасность поставок нефтяных ресурсов с Ближнего Востока (Саудовская Аравия).

Начиная уже с 1993 года, объем потребления нефтяных ресурсов стал превышать показатели производства нефти в Китае. Так как спрос на нефть постоянно увеличивается, государство вынуждено для удовлетворения спроса искать новые пути для поставок. Поэтому Китай активно действует в различных странах, чтобы заручиться нефтяными поставками, используя такие методы, как:

1) Усиление связей в экономике с государствами-поставщиками, в том числе и с близлежащими странами;

2) Дипломатическая деятельность, позволяющая Китаю законно находиться на территории Индийского океана (учитывается желание КНР обеспечить собственную энергетическую безопасность в этом районе).

3) Способствование правительства в деятельности отечественных компаний за рубежом (Sinopecучаствует в 36 проектах в 14 странах, а CNPC осуществляет 18 проектов в пяти государствах) .

Соответственно, для России такая политика КНР не приносит выгодных результатов. И, чтобы заключить договоры о поставках российской нефти в КНР, порой, приходится идти на уступки, либо соглашаться на не совсем выгодные пункты.

Вот уже несколько лет подряд Китай стремится к получению нефти в Африке и Персидском заливе. Здесь возникает третий участник непростой ситуации в борьбе за рынок энергосбыта в Китае - Саудовская Аравия.

Обе страны (РФ и СА) активно борются за свое лидерство в поставках сырой нефти в Китай. Саудовская Аравия, с которой Россия в мае 2017 года продлила «нефтяной пакт» по сокращению добычи нефти в целях стабилизации цен на нефтяном рынке, также преследует свои цели на территории Китая. Еще в 2006 году предыдущий король Саудовской Аравии нанес визит пекинскому правительству, в ходе которого была заключена сделка между CNPC и SaudiAramco - крупнейшими нефтяными корпорациями двух стран. Договор включал в себя создание крупного завода по переработке нефти в Красном море. К тому же, для Китая нежелательно присутствие США в Индийском океане, а именно, это касается возможного контроля США над Малаккским проливом, который является основным путем, по которому проходит 80% нефти Китая (пролив считается основным, по которому проходит 15млн баррелей нефти в день) .

Для Китая, кроме этого, есть опасность в виде нового конкурента - Индии, чья экономика с 2014 года является третьей в мире после Китая (по объему ВВП). Соответственно темпам роста экономики этой аграрно-индустриальной страны, растет также ее уровень потребления энергоресурсов. Россия и Саудовская Аравия также обратили внимание на эту страну относительно поставок нефти.

В 2017 году действующий король Саудовской Аравии в ходе своего визита в Индию заключил несколько договоров о нефтяном и газовом снабжении региона, который помимо Индии включает в себя Индонезию и Малайзию. Россия же, в свою очередь, чтобы войт на индийский рынок, также старается попасть на индийский рынок. Например, осенью 2016 года РФ внесла 13 млрд долларов США за акции EssarOil (компании, являющейся второй величайшей частной организацией в нефтяной сфере).

Более того, в 2017 году индийский премьер-министр НарендруМоди был лично приглашен В.В.Путиным на Петербургский международный экономический форум. Таким образом, Китай перестает быть единственным крупным потребителем нефти. И в последнее время стал более активно идти на контакт в заключении сделок с Россией (особенно, если учитывать «контракт века» 2014 года, в котором Россия предоставила Китаю условия поставки энергоресурсов с учетом дисконта).

Тем не менее, контакты России и Индии ограничиваются вопросом транспортировок. Отсутствие портов вдоль берегов Индии является краеугольным камнем данной проблемы, так как в основном все страны экспортеры перешли на транспортировку энергоресурсов морским путем - выгодной заменой дорогостоящим поставкам с помощью трубопровода.

Выбор другого пути - постройка трубопровода - также проблематичен, так как в таком случае России придется прокладывать путь к Индии через Пакистан и Туркменистан - налицо привлечение в этот диалог третьих стран.

К тому же, необходимо учитывать то, что Туркменистан также является обладателем энергоресурсов, и, в случае прокладки пути через этот регион, Россия столкнется с еще одним конкурентом-поставщиком нефти.

В связи с этим целесообразно будет перейти к энергетической стратегии России на ближайший десяток лет. До 2030 годаполитика РФ связана с планами развития добычи нефтегазовых носителей в восточной частьи нашей страны и нацелена на их экспорт в Азиатско-Тихоокеанский регион.Согласно этой стратегии,Россия намерена увеличить нефтяной экспорт в данный регион с 8% в 2008 г. до 14-15% в 2020-2022 гг. и до 22-25% -к 2030 г., экспортприродного газа - до 16-17% в 2020-2022 гг. и до 19-20% - к 2030 году . Согласно российской стратегии, все же именно Китай рассматривается главным потребителем отечественных энергоресурсов на Востоке. Необходимо также учитывать, что на сегодняшний день Россия дает согласия на основные условия, которые ставит Китай в свою пользу при заключении сделок. Это объяснимо тем, что КНР выгоднее использовать нефть, поставляемую Ближним Востоком через Персидский залив, так как все расходы за транспортировку берет на себя государство-поставщик, в случае же с Россией, китайцам не представляется выгодным финансовое участие в строительстве трубопровода, который бы обеспечил поставки отечественных энергоресурсов в Поднебесную.

Эти положения хорошо сочетаются со взятым правительством курсомна развитие регионов Восточной Сибири и Дальнего Востока. В частности, с утверждённой министерством промышленности и энергетики РФ в 2007 году так называемой Восточной газовой программой («Программа создания в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке единой системы добычи, транспортировки газа и газоснабжения с учетом возможного экспорта газа на рынки Китая и других стран АТР»), а также «Программой сотрудничества между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири и Северо-Востока Китайской Народной Республики (2009-2018годы)» . Так, к примеру, благодаря реализации «Силы Сибири», по подсчётам специалистов, республиканский бюджет Якутии может вырасти на 1/3. Разработка Чаяндинского месторождения и создание магистрального газопровода приведут к осуществлению газификации крупных населённых пунктов юга Якутии, в каждом из которых проживает около 100 тысяч человек, помимо этого, будут газифицированы также 12 населенных пунктов Амурской области и Еврейской АО .

Что касается Китая, то, стоит отметить, что он не сразу осознал важность проведения грамотной энергетической политики, это случилось лишь в 2002 году, когда начался продолжительный рост мировых цен на нефть. Тогда Госплан официально утвердил приоритеты национальной энергетической политики: инвестиции в иностранные проекты и создание резервных запасов собственных ресурсов . В 2010 году на XVIII съезде компартии КНР энергетическая безопасность была возведена в ранг ключевых вызовов, стоящих перед страной наравне с продовольственной и информационной безопасностью . Согласно Белой книге «Энергетическая политика КНР» от 2012 года, под энергетической безопасностью понимается надежное, беспрерывное снабжение страныэнергоресурсами, которое необходимо для её экономического развития . Сюда в первую очередь входитобеспечение безопасности транспортировки энергоносителей, обеспечение поливариативной базы поставщиков энергоресурсов, гармонизация топливно-энергетического баланса и курс на повышение энергоэффективности, энергосбережение и снижение энергоёмкости ВВП, создание стратегических запасов энергоресурсов. Основная цель Энергетической стратегии КНР - удовлетворение непрерывного увеличивающегося спроса на энергоресурсы за счёт внутренних и внешних средств.

Ко внутренним относится стратегический курс на активизацию геологоразведочных работ и увеличение добычи собственных углеводородов.

В стратегии развития нефтегазового сектора наращивание добычи собственных нефти и газа является приоритетом, а импорт играет роль обеспечения вынужденной балансировки между спросом и предложением .

У КНР имеются явные институциональные преимущества в работе на мировых энергетических рынках и обеспечении энергетической безопасности. Отличительной спецификой китайской энергетической политики является традиционное отраслевое планирование, которое придаёт энергетике стабильность, чтосочетается в современном Китае с комплексной координацией программ её развития. Главным государственным органом, определяющим энергетическую политику КНР является Комиссия по Национальному Развитию и Реформам. Именно она устанавливает цены на энергоносители на внутреннем рынке .МИД КНР отвечает за расширение международных связей как основное средство национальной энергетической политики. В 2010 году был образован Государственный энергетический комитет под председательством премьера. Среди возложенных на него функций - координация энергетической политики. Исполнение решений комитета обеспечивает Государственное энергетическое управление .

Здесь необходимо вернуться к диалогу КНР и Ближнего Востока.

Около 2/3 нефти КНР импортирует по маршруту Ормузский пролив - Индийский океан - Малаккский пролив , который проходит по линии военных конфликтов в акватории Южно-Китайского моря, где ведётся спор относительно принадлежности Парасельских островов и Спратли между КНР, Малайзией, Вьетнамом, Брунеем, Филиппинами, Тайванем.

В связи с этим в«Докладе об энергетическом развитии Китая» Центра экономической безопасности Китайской академии современных энергоносителей выделяются следующие основные угрозы и вызовы энергетической безопасности КНР :

- высокий уровень зависимости большей части импорта энергоресурсов от поставок из нестабильного Ближнего Востока;

- военное присутствие ВМФ США на морских путях, по которым идёт импорт энергоресурсов в КНР;

- морское пиратство в Южно-Китайском море. (Пираты могут в случае надобности получить финансовую поддержку от заинтересованных стран).

- региональные конфликты в районе транспортных путей импорта углеводородного сырья в Китай.

Одной из альтернатив КНР по обеспечению собственной энергетической безопасности является создание мощного военно-морского флота, не уступающего по паритету ведущим мировым державам, что позволит успешно контролировать безопасность морских путей транспортировки нефти и газа. Однако данная альтернатива предполагает внушительные финансовые затраты, а также противоречит многовековой модели развития Китая как традиционно континентальной державы, именно поэтому на сегодняшний день страна ориентируется на иную альтернативу - диверсификацию поставщиков энергоресурсов, подтверждением тому является активное в последнее время возведение флота и авианосцев..

Согласно внешней энергетической стратегии КНР импорт топливно-энергетических ресурсов должен соответствовать четырем требованиям :

* Стабильность - долгосрочные стабильные поставки энергоресурсов, удовлетворяющие растущие внутренние потребности;

* Экономия - рациональная цена топливно-энергетических ресурсов;

* Безопасность - обеспечение безопасной и бесперебойной транспортировки путём увеличения производительности транснациональных трубопроводов;

* Комплексность - многофакторный элемент, который включает:

-диверсификацию круга стран-экспортёров;

-диверсификацию видов энергоресурсов;

-комплексность содержания и степени сотрудничества

в энергетической сфере;

-диверсификацию путей транспортировки энергоресурсов: развитие морской перевозки СПГ, прокладка континентальных трубопроводов, повышение безопасности транспорта углеводородов.

Китай активно проводит курс на международное энергетическое сотрудничество, используя схемы «ресурсы в обмен на инвестиции» (как в 2009 году с Россией) и «ресурсы в обмен на инфраструктуру». Также за границей Китай активно сотрудничает с международными энергетическими корпорациями путём заключения контрактов с долевым распределением участия в производстве. В содержание сотрудничества входит также взаимодействие в полном процессе геологоразведки, добычи, транспорта, переработки энергоресурсов .

Грамотная, хорошо продуманная, четко построенная на базе концепции мягкой силы «энергетическая дипломатия», частично направленная на приобретение Китаем прав базирования в третьих странах, уже привела к тому, что страна в большинстве случаев покупает энергоносители существенно ниже цен мирового рынка . Планомерно, в соответствии с заложенными в стратегии постулатами, используя общие межстрановые экономические интересы, с учётом особенностей собственной и тенденции мировой энергетической системы, ставя и достигая цели, определяя приоритеты и модернизируя принципы, развития собственной энергетической отрасли и связанных с ней отраслей народного хозяйства, Китай добивается успешного развития внутреннего энергетического рынка.

При этом КНР с её концепцией гармонии и принципами внешней политики не входит в МЭА, придерживаясь двусторонних отношений с производителями вместо многостороннего сотрудничества со странами-потребителями. Продвижение энергетических интересов Поднебесной в нынешнем веке развивается как индивидуальный проект, опирающийся на наработанные за десятилетия международные связи.

Как уже был упомянуто, основу энергобезопасности КНР составляет диверсификация путей поставок, что составляет определенную сложность для России. Так, Китай ведёт нефтегазовое сотрудничество со странами всех регионов мира, ориентируясь на заключение долгосрочных контрактов на поставку энергоносителей :

* Австралия (по линии СПГ)

* Африка (сотрудничество более, чем с 20 странами, где имеются нефть и газ)

* Ближний Восток (право на разработку месторождения Ядараван в Иране, импорт СПГ из Катара)

* Северная Америка (инвестиции в капиталоёмкие проекты по разработке сланцев и нефтеносных песков с приобретением доступа к ресурсам, а также новейшим технологиям)

* ЦА (нефтепровод Атасу-Алашанькоу, газопровод «ТУКК»)

* ЮВА (нефте- и газопровод из Мьянмы)

Тем не менее, при нестабильности на Ближнем Востоке, отдалённости Латинской Америки и Океании и необходимости существенных инвестиций в регион Центральной Азии, где существует угроза обострения политической ситуации, именно РФ, с её благоприятным географическим положением, позволяющим снизить себестоимость энергосотрудничества и транспортировать нефть и газ без посредничающих стран-транзитёров по сухопутным магистральным трубопроводам, выступает как наиболее перспективный стратегический партнёр по энергетическому диалогу.

Более того, соружениенефте- и газотранспортной инфраструктуры на Западе и Северо-Востоке Китая, предполагаемое в рамках российско-китайского нефтегазового энергодиалога, соотвествуют принятым в 1999 и 2003 годах программам «Развитие Западного Китая» и «Восстановление Северо-Востока Китая», направленным на восстановление и реконструкцию промышленной базы и индустриальных центров в провинциях КНР . Создание транскитайских газопроводов Запад-Восток было очень эффективным средством ускорения экономического развития западного Китая, и есть надежда, что новый газопровод в трёх провинциях на северо-востоке Китая произведёт аналогичный эффект. При этом осуществление поставок российского газа в КНР по западному маршруту означала бы также возможность дальнейшего развития Западных регионов страны. Это позволило бы Китаю ослабить накал уйгурского сепаратизма, способствовало бы социально-экономическому развитию СУАР, созданию в регионе новых рабочих мест и, тем самым, укреплению стабильности в регионе.

При сравнении взаимовыгодных интересов российской и китайской сторон вэнергодиалоге, основанных на их энергетических доктринах, можно сделать следующее сопоставление:

Таблица 1 - Интересы РФ и КНР в энергетическом взаимодействии

Интересы КНР	Интересы РФ
Организация прямых поставок нефти и газа из Западной Сибири, Восточной Сибири и Дальнего Востока	Обретение достойной ниши на нефтегазовом рынке КНР
Обеспечение стабильных низких цен через долгосрочные контракты и межправительственные договорённости	Обеспечение стабильных цен должного уровня через долгосрочные корпоративные и межправительственные договорённости
Гарантии поставок	Гарантии закупок
Доступ китайских корпораций к добывающим активам РФ	Доступ российских корпораций к акционерному капиталу предприятий смежных отраслей

Источник: составлено автором на основании собственного анализа.

Таким образом, видно, что энергетические политики России и Китая создают благоприятные условия для развития российско-китайского энергодиалога, интересы стран в двустороннемэнергодиалогепо большей части совпадают.

Факторы, способствующие развитию российско-китайскогоэнергодиалога:

1. Обе страны делают акцент на диверсификацию поставок энергоресурсов. Для России КНР органично вписывается в «энергетическую карту» геополитической энергетической стратегии, направленной на хеджирование рисков зависимости от европейской монопсонии. Россия, в свою очередь, удовлетворяет всем требованиям, предъявляемым Китаем к импортёрам углеводородов, а её важным преимуществом является географическая близость, наличие общей границы с КНР, что позволяет вести поставку энергоресурсов без транзита через третьи страны, повышая уровень безопасности поставок.

2. Соответствиеэнергодиалога региональным энергетическим политикам обеих стран.

3. С точки зрения совпадения методов энергетических политик двух государств, стимулирующим фактором развития энергетического диалога по нефти и газу является также заинтересованность обеих стран в долгосрочных контрактах поставок энергоносителей по стабильным ценам.



3. Перспективы российско-китайского энергетического диалога в сфере нефти и газа

3.1 Перспективы росийско-китайского энергетического диалогас сфере нефти и газа

Наряду с определёнными трудностями, стоящими перед Россией и Китаем на пути построения ими успешного энергетического диалога, у двух стран также имеются колоссальные перспективы в данной области.

В целом, перспективы российско-китайского энергетического диалога по нефти и газу располагаются в трёх плоскостях: качественные улучшения, наращивание объёмов поставок отечественных углеводородов с увеличением их доли на китайском рынке, а также геополитические изменения.

Прежде всего, важно, чтобы развитие энергетического диалога России и КНР не просто шло по экстенсивному пути увеличения объёмов поставок энергоресурсов, но и сопровождалось интенсивными изменениями. Китайский рынокнефти и газа может быть интересен отечественным компаниям как потребитель не только первичных энергоносителей, но и, учитывая его глубину, оборудования, услуг, технологий, созданием новых товарных ниш для нефтегазохимии, совместной разработкой инновационных энергетических технологий, обменом специалистами, созданием совместных предприятий, инфраструктурными проектами.

Во многом благодаря российско-китайскомуэнергодиалогу на Дальнем Востоке возникает возможность формирования двух систем нефтегазохимических кластеров - Восточно-Сибирской и Дальневосточной, в основу которых легли бы крупнотоннажные нефтегазоперерабатывающие производства. Это может способствовать стратегической трансформации нефтегазового комплекса России из сырьевой отрасли в комплекс с широким спектром продукции более высокого уровня передела, увеличивая долю добавочной стоимости и расширяя экспортные возможности, позволяя перейти от экспорта первичных энергоносителей к экспорту продуктов с высоким уровнем переработки и высокой добавочной стоимостью - светлых нефтепродуктов, газомоторного топлива, нефтегазохимической продукции.

Так, Белогорск, согласно приоритетам Газпрома, станет мировым центром производства гелия, что сделает возможным налаживание производства полимеров, полиэтилена низкого и высокого давления, гликолей, полипропилена, и товарного гелиевого концентрата, а также их выход на рынки АТР .

В октябре 2015 года было начато строительство Амурского ГПЗ, который станет крупнейшим в России и одним из крупнейших в мире с мощностью до 50 млрд. кубометров в год. Продукцию завода планируется продавать в КНР .

У дочернего предприятия Роснефти - Восточной нефтехимической компании существуют планы создания нефтехимического комплекса в Приморском крае мощностью до 30 млн. тонн сырья .

Крайне важным в условиях банковских санкций видится привлечение инвестиций Китая. Стоит назвать такие двухсторонние проекты по энергетическому сотрудничеству двух стран, актуальные на сегодня, как :

* Комплекс проектов Амур-Хэйхэ в области транспортировки и хранения нефтяного продукта

* Проект организации производства параксилола из нефтяных фракций в районе Березовки, Амурская область

* Проект НПЗ и ГПЗ в Алдане, Якутия

Всё вышеперечисленное соответствуетпроекту Энергетической стратегии России на период до 2035 года, в рамках которой реализация инновационных и капиталоёмких энергетических проектов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке вкупе с переходом к глубокой переработке ресурсов является частью второго этапа (2021-2025) развития отечественной энергетики, который называется этапом формирования инфраструктуры новой экономики в трёхступенчатой схеме создания инновационного и эффективного энергетического сектора страны . Это позволит России переориентироваться с ресурсно-сырьевого варианта к ресурсно-инновационному развитию.

В 2011 году с целью проведения поисково-разведочных работ в спорных районах Южно-Китайского моря CNOOC выпустила первую буровую платформу, предназначенную для проходки скважин в районах моря глубиной до 12 000 м .Западные партнёры закрыли России доступ к новейшим разработкам по шельфовой добыче, соответственно в этом свете просматривается перспектива привлечения ценного китайского опыта и сотрудничествo России и Китая по освоению российской зоны арктического шельфа, которая очень богата нефтью и газом.

Также с 2011 года Китай и Shell разрабатывают новейшие технологии в области автоматизированного бурения и закачивания скважин в рамках подписанного ими соглашения о глобальном альянсе , что может представлять большой интерес для России.

Важным направлением сотрудничества двух стран может также стать взаимодействие по линии СПГ. Как было установлено во второй главе, Китай уделяет большое вниманию развитию внутреннего рынка СПГ. В условиях санкций многие российские СПГ проекты были отложены в связи с недостаточностью инвестиций и технологий, поэтому привлечение китайских коллег видится исключительно важным для реализации потенциала России в сфере СПГ и её превращения в сильного игрока на глобальном рынке СПГ.

В целом, многогранность китайского нефтегазового рынка показывает России необходимость усиления обмена капиталом, активами, опытом, технологиями, инженерами между странами в нефтегазовой отрасли.

Что касается количественных перспектив, то отдельно необходимо взглянуть на прогнозы, имеющие отношение к развитию нефтегазовой отрасли КНР от ведущих российских, западных и китайских аналитических центров, что поможет лучше понять реальные перспективы экспорта российских нефти и газа в КНР.

Бесспорным является тот факт, что в КНР в условиях высоких темпов урбанизации, моторизации, экономического роста, роста уровня жизни численности населения, модернизации промышленности, стремительно будет расти спрос на энергию. В современных экономическихи технологических условиях покрыть возрастающую энергетическую потребность КНР реально смогут лишь традиционные источники энергии - нефть, газ и уголь.При этом, скорее всего, уголь будет играть роль «топлива средней руки» и спрос на него будет варьироваться в зависимости от обстановки в других отраслях энергетики .

Согласно прогнозу ВР , Китай останется крупнейшим растущим рынком энергии.По мнению учёных Центра экономической безопасности Китайской академии современных энергоносителей, в ближайшие годы энергетическая потребность КНР будет возрастать, средний темп прироста спроса на нефть и газ с 2015 по 2030 составит от 5,5 до 9% .

Согласно прогнозу CNPC , темпы роста потребления нефти составят 2% в год до 2027 года, когда совокупное потребление нефти составит 670 млн. тонн. Добыча нефти достигнет пика в 230 млн. тонн в 2030 году. Импорт нефти составит 450 млн. тонн к 2035 году.

По прогнозу ИНЭИ РАН, в 2020 году Китай пройдёт пик добычи нефти, после этого добыча на собственных месторождениях начнёт падать, покрывать потребности стране придётся за счёт импорта. К 2040 году доля импортируемой нефти в общем потреблении составит 86% в вероятном сценарии. Также, согласно прогнозу, увеличится доля России на рынке нефти Китая и доля Китая в структуре экспортных поставок нефти из России .

При этом в обоих прогнозах также отмечается, что значительно повлиять на потребление нефти в сторону уменьшенияв долгосрочной перспективе смогут электромобили. Причём в базовом сценарии ВР электромобили составят 1/3 от общего автомобильного парка Китая к 2050 году.

Что касается газа, сообщения о решении китайских властей довести долю газа в совокупном потреблении первичных энергоносителей до 10% к 2020 году впервые начали появляться в 2010 году, началась эскалация прогнозов спроса на природный газ в КНР. PetroChina заявила, что потребление газа в 2020 году достигнет 300 млрд. м3. Это было моментально подхвачено западными аналитиками и положено в основу прогнозов роста спроса .

Согласно BMIResearch, потребление газа в КНР вырастет до 283 млрд. м3 к 2020 году. К 2040 году Китай увеличит газопотреблениеещё на 620 млрд. м3.К 2040 году Китай будет формировать 14% мирового спроса на газ и станет одним из главных игроков глобального газового рынка .

По прогнозу Института энергоресурсов ГКРР, к 2030 году объём добычи газа составит 300 млрд. м3, а объём импорта - 400-500 млрд. м3 .

По прогнозу Института экономических и технологических исследованийCNPC, доля газа в энергобалансе вырастет до 18% к 2050 году.Потребление газа составит 510 млрд. кубометров в 2030 году. Темпы роста прогнозируются на3,8% в год.Добыча газа к 2035 году составит 420-430 млрд. кубометров, из которых 70 придётся на сланцевый газ, 60 на газ плотных пород.Китай станет крупнейшим в мире импортёром газа.

К 2050 году он будет импортировать 285 млрд. кубометров . По прогнозу ВР, в Китае средний рост потребления газа составит 5,4%, внутреннее производство не сможет обеспечивать потребности, так что доля импортируемого газа в общем объёме потребления будет возрастать.Около половины от совокупного объёма импорта составит СПГ, при этом импорт ТПГ из России и Центральной Азии (Туркменистана, Узбекистана и Казахстана) также возрастёт. Доляприродного газа в энергобалансе почти удвоится до 11% к 2035 году .

По данным Аналитического центра при правительстве РФ, согласно планам развития инфраструктуры потребления газа, объём его использования в Китае составит 176 млрд. м3 к 2020 году. В 2030 году - 260 млрд. м3. Импорт газа должен составить 78млрд. м3 к 2020 году и 125 млрд. м3к 2030 .

По прогнозу ИНЭИ РАН , в вероятном сценарии предполагается, что в 2020 году Китай будет потреблять 324 млрд. м3 газа, темпы роста составят 4%, и к 2040 году потребление составит уже 566 млрд. м3. Для сравнения, темпы роста потребления в ЕС составят 0,1% и к 2040 году объём потребления практически не изменится.При этом Китай будет активно наращивать внутреннюю добычу (темпы роста в вероятном сценарии равняются 4,2%) для покрытия собственных потребностей как за счёт традиционного, так и неконвенционального газа, и к 2040 году внутренняя добыча составит 373 млрд. м3, однако оставшуюся часть стране придётся импортировать. Пик импорта при этом придётся на 2030-2035 годы, обеспечивать основную долю импорта будут страны СНГ. Что касается европейского направления, также прогнозируется увеличение доли России в структуре совокупного европейского импорта газа. Важно отметить, что в соответствии с прогнозом, цены на газ на азиатском направлении будут выше, чем на европейском.

При этом, согласно исследованию заместителя директора Центра исследований в сфере энергетики и стратегии развития при Государственном комитете по делам развития и реформ ЛюСяоли , если рост доли природного газа в общей структуре энергобаланса КНР составит 350 млрд. м3 в 2020 году, это будет с излишком перекрывать рассчитанный экспертами ТНК-ВР необходимый для экономической рентабельности российско-китайского газового экспорта уровень в 200 млрд. м3 в год.

Что касается перспектив СПГ, Китай планирует провести увеличение мощностей по регазификациидо 70 млрд. м3 к 2030 году. Это позволит стране укрепиться в роли третьего по величине импортёра СПГ в Азии.

По прогнозу Госкомиссии по развитию и реформе, к 2020 году Китай будет импортировать в среднем 35 млрд. м3 СПГ в год .

При этом, как уже было установлено во второй главе, КНР неплохо обеспечена запасами неконвенциональных газов, производство которых может повлиять на потребность КНР в импорте газа в целом и российского в том числе.

По оценкам AEI, извлекаемые запасы сланцевого газа в КНР самые богатые в мире, онисоставляют 36 трлн. м3, что гораздо выше, чем 24,4 трлн. м3 североамериканских . CNPC также оценивает запасы сланцев в 36,8 трлн. м3 .

По прогнозу CERS (Китайское сообщество по изучению энергетики), к 2020 году КНР будет добывать около 30 млрд. кубометров сланцевого газа в год, обеспечивая им 1/10 часть от своего совокупного потребления .

Китай активно занимается запасами сланцевого газа. С 2010 года в Китае существует государственный исследовательский центр сланцевого газа. Согласно его программе разработки сланцевого газа, к 2020 году КНР должна будет производить 80 млрд. м3, что составит около 1/5 всего потребления .

Более того, как было установлено во второй главе, китайские компании активно участвуют в аналогичных проектах в Северной Америке с целью получения доступа к технологиям. Помимо этого Китай активно привлекает зарубежные компании к совместной разработке сланцевых месторождений .

Согласно данным ВР , к 2035 году в Китае развернётся сланцевая революция.

Однако, существует ряд факторов, в соответствии с которыми возможность развёртывания сланцевой революции в Китае можно поставить под сомнение.

К ним относятся недоразвитость инфраструктуры и сервисных отраслей, сверхбольшие глубины залегания (гораздо больше, чем в США, что удорожает себестоимость добычи), проблемы с водой, затраты и загрязнение химикатами и реагентами которой при крекинге колоссальны (в КНР в результате активной индустриализации, развернувшейся со второй половины ХХ века, в настоящее время остро стоит вопрос с нехваткой водных ресурсов, ибо масштабы загрязнения водоёмов колоссальны). При этом к 2025 году Китай надеется разработать технологию безводного гидроразрыва пласта .

По оценкам OGJ, скважина для разработки сланцевого газа в США обходится в 1-3 млн. долларов, а в КНР в 12 . Во многом этому способствует проблема внутренних цен. Цена газа «на устье скважины» определяется государством с учётом издержек, однако мировая практика показывает, что регулируемые скважины зачастую оказываются убыточны. В связи с этим правительство работает над реформой цен и установлением единой максимальной цены вне зависимости от источника поставок.

Сейчас неконвенциональная добыча осуществляется в основном за счёт МУП и газа плотных пород , что связано с геологическими особенностями территории страны и большими запасами угля.МЭАоценивает запасы МУП в Китае в 34 трлн. м3 , что сходится с оценками Министерства земельных и природных ресурсов .

Стоит отметить, что добыча МУП в большинстве угольных бассейнов КНР представляет проблемы в связи с низкой концентрацией метана. Обычно его концентрация составляет от 10 до 35%, при максимуме в 60%. Более половины запасов МУП в Китае имеют концентрацию менее 30%. Это оказывает критическое влияние на перспективы проектов добычи. Более того, взрывоопасная концентрация шахтного метана составляет 5-15%, поэтому многие компании избегают участия в проектах сбора и транспортировки этого газа в случае, если уровень метана в смеси ниже 30% из-за чрезвычайной взрывоопасности исходного сырья, что катастрофически увеличивает аварийность добычи .

По оценкам Ф.Гао из Оксфордского института энергетических исследований, добыча сланцевого газа не превысит 10 млрд. м3 к 2020 году, но с учётом МУП, который уже прошёл начальную стадию, неконвенциональная добыча может составить 40 млрд. м3 в год .

По оценкам ИНЭИ РАН, в КНР значимость неконвенциального газа в совокупном газовом балансе должна начать расти после 2015 года. В 2020 году вклад нетрадиционного газа в совокупную газодобычу достигнет 17%, а в 2030 уже 44% (в абсолютном выражении это составит 14 и 57 млрд. м3соответственно) .

Следует помнить, что КНР располагает также крупными запасами такого неконвенционального ресурса, как газогидраты. По состоянию на данный момент себестоимость добычи газогидратов очень высока что делает её экономически нецелесообразной.

Учитывая, что Китай очень богат углём, правительство оказывает поддержку внедрению новейших технологий по синтезу натурального газа з угля. Однако по состоянию на сегодняшний день синтез газа предполагает большой расход воды, а также эмиссию углекислоты, что не позволяет данному виду производства газа активно развиваться.

При этом необходимо понимать, что фундаментальная разница между прогнозами касательно будущего спроса на нефть и касательно спроса на газ - их точность. Прогнозы о будущем нефти базируются на существующих тенденциях темпов роста населения, ведь это напрямую связано с таким существенным фактором спроса на нефть, как количество автомобилей. Поэтому они зачастую отличаются довольно высокой точностью.

В случае с газом отсутствует прямая зависимость между этими показателями, поэтому чаще всего эти прогнозы носят лишь спекулятивный характер и основываются на догадках. Более того, в большинстве случаев прогнозы относительно газа представляют собой лишь готовность потребителя получать этот вид сырья и не корректируются относительно его готовности платить за него. Так было во время пятилетки 1999-2005 годов, когда поставленная правительством цель довести долю газа до 8% в энергобалансе выполнена не была. Реальный уровень не достиг и 3%. Причина кроется в том, что план принимался в обвальном 1998 году, а с 2000 года начался период бурного роста цен на нефть и газ, многие контракты в связи с этим были заморожены . Схожая ситуация наблюдается и с прогнозами спроса на газ на 2015 год, сделанные в 2010. Ни один из них не оказался точным. Например, CNPC прогнозировала спрос на 260 а добычу на 150млрд. м3, импорт должен был составить 110 м3 .

Важно также учитывать, что многие оптимистичные прогнозы роста экономики КНР, а также её энергопотребления, на которые опирались отечественные поставщики при заключении долгосрочных контрактов на поставку энергоресурсов, базируются на современной статистике и не учитывают такие риски, как возможность повторения кризиса 1997-1998 года (когда цена нефти была в районе 11 долларов за баррель), что может сделать энергетическое сотрудничество России и Китая нерентабельным. Заявления китайской стороны касательно наращивания объёмов потребления нефти и газа и увеличения их доли в энергобалансе также могут носить демонстративный характер, показывая приверженность Китая к борьбе за экологию с одной стороны и в то же время воздействуя на поставщиков, уверяя их в перспективности сотрудничества и усиливая их конкуренцию.

С другой стороны, необходимо понимать, что помимо экономического роста и политических инициатив, на конкурентные позиции природного газа в Китае могут положительно повлиять такжеглобальные климатические решения, которые могут быть достигнуты в будущем.

Вместе с тем надежды на будущее увеличение российского экспорта газа на китайский рынок стоит связывать с тем, что в 2015 году в кулуарах конференции «Нефть и газ Сахалина» замглавы CNPC Жень Ван сообщил журналистам, что КНР рассчитывает на суммарный импорт 100 млрд. кубометров российского газа в год, что составляет половину нынешнего рынка экспорта отечественного голубого топлива .

Более того, сравнительно недавно в Китае появилась риторика касательно возможности проектирования шестой нитки транскитайского газопровода, который должен будет принимать российский газ из Западной Сибири .

Итак, в связи с прогнозируемым ростом спроса на нефть и газ со стороны Китая можно с определённой долей уверенности предположить, что Россия сможет наращивать объёмы поставок своих энергоресурсов на китайский рынок, в ближне- и среднесрочной перспективе не стоит сильно опасаться угроз спросу на нефть со стороны распространения электромобилей или угроз спросу на газ со стороны возможности разворачивания «сланцевой революции» в КНР.

Что касается перспектив геополитического характера, их можно разделить на ближне-, средне- и долгосрочные.

В ближайшей перспективе трансконтинентальная газонефтетранспортная структура РФ-КНР могла бы выступить как база для формирования системы энергетической безопасности в АТР.

Российско-китайский контракт на поставку газа по восточному маршруту мог бы предоставить особую возможность для развития первого в регионе проекта многостороннего сотрудничества. Строительство трубопровода под Жёлтым морем - между Вэйхай в китайской провинции Шаньдун и Инчхоном в корейской провинции Кёнги - могло бы создать основу для трёхстороннего развития трубопроводной системы между Россией, Китаем и Южной Кореей.

Более того, российско-китайская газовая сделка также возобновила разговоры о трубопроводе из России в Японию. Группа из 33 японских законодателей из правящей партии планирует лоббировать премьер-министра Абэ, чтобы он подписал договор с Россией о прокладке газопровода с пропускной мощностью в 20 млрд. кубометров в год .

В среднесрочной перспективе просматривается возможность превращения ШОС в самодостаточную энергетическую систему, ибо на евразийском пространстве можно было бы сформировать трёхчастную систему «производитель-транзитёр-потребитель», что стало бы применением на практике стратегии сравнительных преимуществ .

В долгосрочной перспективе предполагается, что российско-китайский энергетический диалог может лечь в основу формирования единого европо-российско-азиатского энергетического пространства .

Это, в частности, может быть достигнуто путём согласования таких двух крупномасштабных проектов, как экономический пояс «Великого шёлкового пути» и Евразийскийэкономический союз (ЕАЭС).

Итак, российско-китайский энергетический диалог в сфере нефти и газа обладает широким спектром перспектив в количественном, качественном и геополитическом измерениях.В целом, можно заключить, что он носит перспективный характер, хотя и сопряжён с определённой долей многогранных трудностей и противоречий. В перспективах качественного углубления нефтегазового энергодиалога двух стран скрывается ключ к переходу российской энергетики от ориентации на экспорт к её инновационному развитию, что перевешивает все проблемы, с которыми сталкивается энергодиалог России и Китая по нефти и газу.



Заключение

Россия и Китай - две страны, для которых энергетика играет жизненно важную роль. Россия обладает богатойминерально-сырьевой базой углеводородов, позволяющей обеспечить высокий уровень добычи нефти и газа в длительной перспективе, сегодня страна занимает передовые позициипоих добыче и экспорту. Разведанные и разрабатываемые энергоресурсы РФ способны обеспечить не только внутренний спрос, но и потребности в углеводородахКитая - второй экономики мира после США, глобального потребителя энергоресурсов, фабрики мира, которая проявляет растущий платёжеспособный спрос на энергетическое сырьё в целях обеспечения роста своей экономики.

Очевидный прорыв в энергетических отношениях двух стран, а именно подписанный в 2014 году в ходе шанхайской поездки В.В.Путина газовый контракт, взбудоражил мировое сообщество, привлёк внимание общественности к российско-китайскому энергетическому диалогу, который в настоящее время получает довольно противоречивые оценки.

В этом свете крайне важно было разобраться в природе и сущности российско-китайского энергетического взаимодействияв нефтегазовой сфере.

В результате проделанной работы были выполнены поставленные задачи, а именно:

1) была выстроена хронологияи выявлена динамика энергодиалогамежду Россией и Китаем;

2) идентифицирована правовая база и механизмы, которыерегулируют энергетический диалог между РФ и КНР по нефти и газу;

3) сопоставлены национальные концепции энергетической политики и энергетической безопасности РФ и КНР, раскрыты мотивы энергетического взаимодействия двух стран;

4) через призму позиций России на рынке углеводородов Китая, а также с учетом некоторых параметров функционирования их ТЭК был оценен потенциал российско-китайского энергетического диалога в сфере нефти и газа;

5) определены перспективы энергетического диалога между РФ и КНР в нефтегазовой сфере.

В ходе работы были сделаны следующие выводы:

Исторический анализ развития российско-китайского энергодиалога в нефтяной и газовой отраслях позволил проследить эволюционный путь данного процесса. Было установлено, чтопредпосылки сотрудничества в этой области окончательно сложились к 1993 году, когда КНР окончательно перешла в разряд стран-импортёров энергоресурсов.

При этом в 1990-е годы энергетическое сотрудничество России и Китая всё ещё было не слишком востребовано сторонами, что во многом объясняется внутренними проблемами России того периода, а также отсутствием у Китая большой потребности в нефти или газе.

2009 и 2013 годы стали «прорывными»: странам удалось заключить крупные контракты по нефтяной линии. В 2014 году, после десятилетнего периода переговоров, была заключена крупнейшая в истории Газпрома сделка о поставке в КНР газа из Восточной Сибири.

При относительно позитивной тенденции поступательного развития в течение четверти века, заключающейся в интенсификации нефтегазового энергодиалога,сегодня отношения России и Китая в нефтегазовой сфере находятся на самом высоком уровне, когда-либо достигнутом.

России и Китаю удалось накопить богатый опыт взаимодействия в нефтегазовой сфере. Тем не менее, необходимо также учитывать сложности, которыми сопровождается ведение сотрудничества.

Российско-китайскоесотрудничество в сфере нефти и газа на сегодняшний день развивается в основном в двух направлениях: покупка Китаем энергоресурсов у России в рамках долгосрочных контрактов, а такжекитайскиеинвестиции в нефтегазовую отрасль России.

Влияние внешних факторов при этом не является определяющим, а скорее ускоряет процесс сближения двух стран.

Контент-анализ правовой базы, на которую опирается российско-китайский энергодиалог по нефти и газу позволил установить, что статус диалога двух стран в этой области менялся в соответствии с развитием и изменением содержания и наполнения российско-китайского энергетического взаимодействия. В целом, странами была накоплена солидная правовая база исформированыразноуровневыемеханизмы,регулирующие сотрудничество двух стран. Энергетический фактор в целом и нефтегазовый его аспект в частности сталиодним из важных элементов укрепления материальной базы стратегического партнёрства РФ и КНР.

При сравнении концепций энергетической безопасности было выявлено, что энергетический нефтегазовый диалог России и Китая предопределён таким важным для обеих стран мотивом, как диверсификацияпоставок энергоресурсов (для китайской стороны) и диверсификация количества стран-покупателей (для российской стороны) связанным с геополитическими угрозами национальной энергетической безопасности обеих стран.

Помимо этого российско-китайское сотрудничество в сфере нефти и газа соответствует интересам обеих стран. Так, для России энергетический диалог с Китаем важен с точки зрения укреплениягеополитических позиций России на мировой арене, улучшения территориальной и структурной сбалансированности нефтегазовой отрасли, развития сибирских и дальневосточных регионов.

Для Китая активизация поставок нефти и газа из России позволяет повысить уровень собственной энергобезопасности путём снижения зависимости от поставок морским путём, сопряжённым с большими рисками, а также стимулировать развитиесеверо-восточных и западных провинций страны.

С нашей точки зрения, энергетическая политика обеих странявляется такой же важной точкой соприкосновения, как и их ориентация на долгосрочные контракты на поставку энергоносителей по устойчивым ценам.

Статистический анализ некоторых показателей ТЭК, сделанный с упором на Китай, показал, что нефтегазовый энергодиалог между странами обладает хорошим потенциалом, протекает на фоне их взаимодополняющих энергобалансов и параллельно с ростом потребностей КНР в импорте нефти и газа,по состоянию на сегодняшний день в роли драйвера выступает нефть, на газовом рынке Россиявынуждена конкурироватьс богатым газомТуркменистаноми СПГ.

Нельзя не отметить, что перед сотрудничеством России и Китая в области нефти и газа стоит ряд экономических, геополитических, институциональных и технических проблем.

Несмотря на это, страны обладают обширнымикачественными, и количественными перспективамиулучшения энергодиалога, и его развитие может привести ксерьезным позитивным геополитическим изменениям.

Для России, стремящейся сделать энергетическую отрасль не просто локомотивом инновационного экономического развития, а «стимулирующей структурой» экономики, активное сотрудничество с Китаем - импортёром в нефтегазовой сфере, безусловно, является одним из важнейших направлений. Исключительно важным для России является, привлечение китайского капитала для создания на территории Дальнего Востока кластеров, осуществлениясовместных инновационных энергетических проектов, а такжедля обмена опытом и технологиями.Кроме того, свое влияние оказывает и тот фактор, что на сегодняшний день для России энергетическое сотрудничество с ЕЭС снижается и КНР превращается в стратегического партнера в сфере продажи углеводородов.

В ходе работы был определён характер российско-китайского энергетического диалога в сфере нефти и газа. Было установлено, что российско-китайское нефтегазовоесотрудничестворазвивается прогрессивно,является взаимообусловленным, обладает хорошим потенциалом и носит рациональный, прагматичный и перспективный характер.

Однако, кроме позитивных аспектов, свой отпечаток на развитие энергетического диалога двух стран накладывают условия, в которых существует каждая из стран. Таким образом, иногда позиция «сопротивления» Китая в переговорах (нежелание участвовать в строительстве или расширении путей поставок; нечеткое следование пунктам заключенных соглашений), который проводит политику диверсификации поставок энергетических ресурсов, вполне объяснимо. Тем не менее, нельзя не учитывать гипотетическое «переключение внимания» РФ на быстроразвивающуюся Индию, что побуждает Китай относиться кроссийско-китайскимсоглашениям, а также к выработке в их рамках условий и предложений более сговорчиво. С другой стороны, поставки отечественных энергоресурсов в Индию для России на сегодняшний день представляются проблематичными, потому что Россия не обладает морскими портами оснащенными современными системами перевалки углеводородов (кроме Новороссийска) и современными нефтеналивными судами, а организация трубопровода через Туркменистан сопряжена с вовлечением в это взаимодействие третьей страны (Туркменистана, который обладает собственнымизначительными запасами углеводородов). Проблемой является также и то, что хотя РФ обладает рядом морских портов, в том числе вБалтийском и Северном бассейнах, они не оснащены современными системами для перевалки нефти. А наличие самого крупного порта в Новороссийске (способен к приему танкеров весом до восьмидесяти тысяч тонн) не играет роли в возможных отношениях России с Индией. Соответственно, как уже говорилось, в распоряжении России как поставщика энергоресурсов в основном находятся лишь трубопроводы. Поэтому КРН и Россия, две страны с протяженнойобщей границей не могут не быть обречены на более тесное экономическое сотрудничество,и,можно быть уверенным, что энергетическое взаимодействие РФи КНР сулит странам большие взаимные выгоды, несмотря на рядсложностей и недопонимания, возникающие с каждой стороны.