Евразийская доктрина в практической реализации и перспективах развития

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Положение на западном фланге Евразийского континента.

Евразийский суперконтинент после некоторой паузы, с момента ухода в историю стран социалистической ориентации (за исключением Китая, Вьетнама и Северной Кореи), вновь наполняется все новыми региональными инициативами интеграционного характера.

На западном фланге первенец мирового многостранового интеграционного сообщества -- Европейский Союз (ЕС) приращивает свои ряды за счет восточных соседних стран, включая прибалтийские республики бывшего Советского Союза. Параллельно обозначился процесс внутренней дезинтеграции, о чем свидетельствует решение выхода из состава ЕС Соединенного королевства Великобритании.

Сигнал, поданный Великобританией, следует рассматривать в плоскости амортизации действующих наднациональных институтов управления ЕС. Чтобы дезинтеграционные процессы не привели к внутренней энтропии, остается надеяться на мудрость руководства ЕС по скорейшей модернизации институтов управления, а также преодолению долгового и миграционного кризисов.

Если модернизационные усовершенствования не станут достаточными для нового интеграционного сплочения ЕС, то причины изъянов следует искать глубже, в том числе в идеологии «демократизма» -- своеобразного и однобокого соединения политического либерализма, концепции «фундаментальных прав человека», просвещенского секурализма и колониальных теорий превосходства» [15, с.18].

Знаковым событием в расширении рамок внешнего взаимодействия ЕС является проект соглашения между ЕС и США о торговом и инвестиционном партнерстве, создании зоны свободной торговли. В случае успеха Трансатлантическое партнерство ЕС и США охватит до 60% мирового валового продукта и 33% мировой торговли.

Значимость Европейского интеграционного Союза для мирового сообщества, по нашему мнению, заключается в том, что в мировой истории ХХ века -- это единственный прецедент полной интеграции национальных государств по конфедеративному принципу, а также пример для заимствования другими государствами, находящимися на интеграционных стадиях сотрудничества институтов и механизмов управления с учетом пройденных испытаний, ошибок, накопленного опыта и успехов первенца.

Догоняющая активность интеграционных инициатив на Азиатско-Тихоокеанском фланге.

На Азиатско-Тихоокеанском фланге Евразийского континента, наряду с «ветеранами» интеграционных группировок АТЭС и АСЕАН, создаются новые образования. Наиболее значимые из них в проектах «Транс-тихоокеанское партнерство (ТТП, Trans-Pasific Partnersip) и «Азиатско-Тихоокеанская зона свободной торговли» (АТЗСТ). Первый проект является инструментом реализации Американской концепции «Поворот к Азии». 5 октября 2015 г. в США состоялось подписание Соглашения, юридически скрепляющего ТТП. Подписантами выступили США, Япония, Малайзия, Сингапур, Вьетнам, Бруней, Австралия, Новая Зеландия, Канада, Мексика, Чили и Перу, без участия Китая и России.

Лидером второго проекта является Китай, в контексте концепции «Азиатско-Тихоокеанской мечты». Суть (АТЗСТ) озвучил председатель КНР Си Цзиньпин на пекинском саммите АТЭС: «опережение глобального развития и внесение большего вклада в благополучие человечества, на усиление жизнеспособности экономики, стимулирование свободной торговли и упрощения процедур в области инвестиций, улучшение дорог и укрепление обменов между народами» [22, с. 184].

АТЗСТ станет крупнейшим в мире пространством свободной торговли: на него будет приходиться 40% населения земли, 48% мирового ВВП, 56% глобальной торговли. Идея ее создания родилась в 2004 г., однако последние 10 лет так и оставалось умозрительным проектом вплоть до саммита АТЭС в Пекине в ноябре 2014 г. [17].

Заметим, что начиная с 2010 г. между Китаем и 10 странами -- членами АСЕАН создается зона свободной торговли (АСЕАН+1). И вполне очевидно, что начатый проект получит развитие в АТЗСТ.

Кроме того, Китай является активным участником другого регионального интеграционного объединения, также без участия США -- Всеобъемлющего регионального экономического партнерства (ВРЭП, Regional Comprehensive Economic Partnership, RCEP) в составе стран -- участниц АСЕАН+ 6 (Китай, Австралия, Индия, Новая Зеландия, Республика Корея, Япония).

Кроме двух альтернативных проектов ТТП и АТЗСТ, существует третий, выдвинутый Японией на уровне концепции Регионального всестороннего экономического партнерства. «В случае успеха Азиатско-Тихоокеанская зона свободной торговли может стать первым интеграционным объединением, включающим в себя два полюса «глобальных дисбалансов» -- США и Китай, а также Россию» [1, с.69].

Интеграционные процессы на континентальном пространстве.

На центральном и восточном пространстве Евразии (Восточная Европа, Центральная, Восточная и Южная Азия) начало ХХI века ознаменовалось образованием некоторого множества интеграционных сообществ, основными из которых являются Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), БРИК/БРИКС и Евразийский экономический союз (ЕАЭС).

Вновь образованные страны Центральной Азии -- Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан по инициативе Китая и России шестнадцать лет назад вошли в состав учредителей Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), целью создания которого стало объединение действий по борьбе с терроризмом, религиозным экстремизмом, наркобизнесом, транснациональной преступностью, развитию торгово-экономического сотрудничества и региональной безопасности. За прошедший период ШОС доказала свою дееспособность и устойчивость. Россия и Китай делят между собой лидерство в торговле и инвестициям со странами Центральной Азии -- членами ШОС.

На уфимском саммите ШОС 10.07.2015 г. ее члены приняли Стратегию развития организации на период до 2025 г. Принято решение о начале процесса присоединения к организации Индии и Пакистана. На Ташкентском (июнь 2016 г.) саммите оба кандидата были приняты в состав ШОС.

В 2009 году самые крупные государства Евразийского континента -- Китай, Индия и Россия составили костяк группы стран БРИКС, с потенциалом около 3-х млрд человек (43% к населению планеты), производящего, по оценкам Мирового банка, около 20% мирового валового продукта.

Прародителями БРИКС являются РИК (Россия, Индия, Китай) и ИБСА (Индия, Бразилия, Южно-Африканская Республика). Первый образован в 2000-2001 гг., второй -- в 2002-2003 годах.

На быстрое становление БРИК/БРИКС повлияли концептуальные наработки РИК: обкатанные на практике технологическая цепочка стимулов (общность приоритетов), целей (новый миропорядок), принципов (неконфронтация, ненаправленность), а также серия встреч глав МИД, саммиты, «вторая дорожка», секторальные переговорные площадки и др. [20, с.90].

Институты сотрудничества стран БРИКС постоянно совершенствуются. Сформирована многоуровневая структура, в основе которой встречи глав государств -- членов БРИКС, министров иностранных дел, создание Банка развития стран БРИКС и формирование фонда резервов на случай непредвиденных обстоятельств. 8 и 9 июля 2015 г. в г. Уфа состоялась 7-я встреча лидеров с девизом «Партнерство стран БРИКС -- мощный фактор глобального развития». По итогам работы саммит принял Уфимскую декларацию, план действий, стратегию развития экономического партнерства стран БРИКС и другие документы.

Особость Уфимской встречи состоит в том, что в одном месте, в одни сроки проведены встречи лидеров государств, составляющих основу трех интеграционных объединений (ШОС, БРИКС и ЕАЭС), со схожими целями, задачами и предметом деятельности, на одном географическом пространстве плюс Южная Америка (Бразилия) и Южная Африка (Южно-Африканская Республика).

Такая однородность акторов ШОС, БРИКС и ЕАЭС имеет ряд достоинств и преимуществ, прежде всего, в выработке стратегической миссии, целей и задач, линий поведения, институтов и механизмов реализации достигнутых договоренностей, в повышении статусности организаций в мировом сообществе и влияния на глобальные и региональные политические, экономические, гуманитарные и экологические процессы. Очевидным доказательством этого служит поддержка лидерами стран -- участниц ШОС и БРИКС Евразийского экономического союза и положительное восприятие и одобрение Китайской концепции «Один пояс и один путь», воплощаемый в проектах «Экономическая зона Великого шелкового пути» и «Морской шелковый путь ХХI века» (МШП-ХХI) [12, с. 17-22].

Естественно-географическое местоположение России, Казахстана и Белоруссии в самом центре евразийского суперконтинента, исторически вобравших в себя и соединивших в единое духовное, культурное и экономическое пространство цивилизации Запада и Востока, выдвинуло их на роль основателей новой интеграционной нормальности в формате Евразийского экономического союза. Вместе с тем, не умаляя значение Белоруссии и Казахстана в данной инициативе, считаем, что системообразующим ядром ЕАЭС все же является Россия.

Россия -- это не только государство на двух континентах. Россия, прежде всего, -- это особая совокупность исторических уроков по преодолению возникавших противоречий и неустойчивостей, а также достижений культур этносов, населяющих евразийское пространство. Именно поэтому евразийство как учение зародилось в России в трудах П.Н. Савицкого, Н.С. Трубецкого, Н.Н. Алексеева, Л.П. Карсавина и др. [9; 19].

Исходя из вклада России в мировую и евразийскую цивилизацию за тысячелетнюю историю социальной, политической и экономической эволюции можно заключить, что создание Евразийского экономического союза -- это не дань модному интеграционному течению и не только реакция на современные глобальные вызовы, но вызревшая историческая самоценность, которую следует содержательно наполнить и организационно обустроить. Евразийская идеология и политика для России, Белоруссии, Казахстана и других стран -- членов ЕАЭС (настоящих и потенциальных) является единственным шансом не только для выживания, но и будущего восхождения на первую линию самых продвинутых мировых держав.

Евразийская Хартия -- Кодекс стратегического всеобъемлющего партнерства.

Идеологическим, цивилизационным и институциональным конструктивом Евразийской интеграции могла бы выступить «Евразийская Хартия» -- документ, альтернативный «Атлантической Хартии», с самостоятельной, оригинальной трактовкой будущего для Евразийской мегацивилизации [2, c.15]. В отличие от Атлантической Хартии, с ее сугубо прагматичными ценностями, Евразийская Хартия по своему гуманистическому, экологическому, экономическому, духовно-нравственному содержанию, будет превосходить западно-европейскую и американскую концепцию развития общества, т.к. в ней будут учтены интересы всех «больших и малых» народов Евразии, традиций политической, экономической и экологической культуры каждого из них. Другими словами, в Евразийской Хартии следует аккумулировать и прописать механизмы консолидированного взаимодействия великого многообразия культурных и религиозных общностей, образующего духовно-этническую «вертикаль» Евразийской мегацивилизации. На этих ценностях (индивидуальных, групповых, национальных, институциональных, социальных, цивилизационных и т.д.) строится любой вид деятельности и, прежде всего, хозяйственный. Именно они, через механизмы мотивации, влияют на производительность и эффективность экономики. Идейно-моральный кризис, переживаемый мировым обществом, выдвигает на авансцену проблему переоценки ценностей, в частности относительно неспособности господствующей западной неолиберальной экономической школы генерировать рекомендации для решения острейших социально-экономических диспропорций в мировой экономике. Стало ясно, что замедление темпов роста мировой экономики обусловлено в основном не экономическими факторами, а «спрятаны» в культурно-цивилизационных слоях стран золотого миллиарда. Вторым, «непаханным полем», является проблема институализации глобализационных процессов, следствием которой становится нарастающая неустойчивость из-за дефицита координации. Как замечает известный польский ученый-экономист Гж. Колодко -- «миром править невозможно ни демократически, ни авторитарно... Но влиять на то, что и как происходит, -- можно», имея в виду выработку регулятивных решений в сфере контроля и надзора, стандартов и норм [13, с.227]. Для разработки Евразийской Хартии необходимо привлечь самые передовые умы из стран -- членов ЕАЭС и ШОС.

Необходимость подготовки и принятия такого основополагающего документа становится еще более насущной в свете российской инициативы о создании всеобъемлющего (большого) Евразийского партнерства, о чем заявил президент Путин В.В. на Петербургском международном экономическом форуме -- 2016: «Предлагаем подумать о создании большого Евразийского партнерства с участием Евразийского экономического союза, а также стран, с которыми у нас уже сложились тесные отношения, -- Китая, Индии, Пакистана, Ирана и, конечно, имею в виду наших партнеров по СНГ, и другие заинтересованные государства и объединения». Президент также добавил, что проект мировой евразийской интеграции открыт и для европейских государств. При этом он напомнил, что к 2025 году в ЕАЭС будут созданы единый рынок энергетики и углеводородов, а также единой финансовый рынок [18].

Создание срединного суперконтинентального Евразийского объединения между Трансатлантическим и Транстихоокеанским партнерствами логично встроится в триаду полицентрического глобального экономического и политического миропорядка. В отличие от своего западного и восточного блоков новое Евразийское всеобъемлющее партнерство предложит совершенно открытый характер членства.

По поводу активизации восточного вектора сотрудничества России и затухания западного направления Е.М. Примаков дал исчерпывающий ответ: «Можно ли говорить о переориентации России на Восток? Отвечаю: это не так. Россия хотела бы нормализовать отношения с США и Европой, но игнорировать быстровозрастающее значение Китая и других стран, входящих в Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество, было бы неразумно. Нас часто запугивают тем, что нам грозит стать сырьевым придатком Китая. Россия уже в силу своих возможностей никогда ни чьим сырьевым придатком быть не может и не будет» [16].

Сравнительные признаки ЕАЭС и ЭЗВШП.

Конкурентный потенциал экономической прагматики Евразийского экономического союза (ЕАЭС) во многом зависит от стратегического видения цели на длительную перспективу и правильной ее декомпозиции на этапы реализации. Те же действия следует продумать относительно китайского проекта Экономической зоны Великого шелкового пути (ЭЗВШП): например, что Россия хочет и может вписать в свой актив от участия в ней, какое содержание могут вложить регионы в данный проект?

Поиски ответов на эти жизненно важные вопросы побудили рассмотреть базисные характеристики ЕАЭС и ВШП и провести их сравнительный обзор. И вот что получилось (см. табл. 1).

Таблица 1. Характеристика сравнительных признаков мегапроектов Евразийского экономического союза и Великого шелкового пути

По научно-прикладному базису ЕАЭС имеет серьезную философско-методологическую проработку, тогда как ЭЗВШП чисто прагматический проект. Если ВШП имеет глубочайшую историческую основу, почти с двухтысячелетним периодом деятельности, то ЕАЭС в своем историческом багаже имеет Совет Экономической Взаимопомощи (СЭВ) с 25 летней историей во второй половине ХХ века.

По основным предметам деятельности специализация у обоих проектов схожа, но у ЕАЭС более высокий уровень экономических взаимодействий. В механизмах реализации целевых функций у ЕАЭС ориентация на многосторонние договоренности и единое экономическое пространство, у ВШП -- упор на двусторонние взаимодействия и ориентация на зоны свободной торговли. В финансовой инфраструктуре и емкости рынка существенное превосходство за ЭЗВШП.

С определенной долей оптимизма можно заключить, что у ЕАЭС лучшие позиции в отношении долгосрочной перспективы, нежели у ЭЗВШП, подверженного влиянию глобальных конъюнктурных колебаний политического и экономического характера. Кроме того, евразийское философское учение имеет под собой реальную основу мультикультурной, хозяйственной и поликонфессиональной идентичности в отличие от ЭЗВШП, преследующей сугубо экономические интересы.

Для стран-участниц ЕАЭС, последний является единственным гарантом того, чтобы первые в проекте ЭЗВШП не оказались в роли «младших партнеров» по отношению к Китаю путем коллективного отстаивания своих интересов через институты таможенного союза и единого экономического пространства.

Практика торгово-экономического сотрудничества постсоветских государств с Китаем показала, что последний не идет на многосторонние взаимодействия, а четко следует фарватером двусторонних отношений, предоставляя партнерам кредиты (в основном связанные), а первые, испытывающие хронический инвестиционный дефицит, также легко идут на предлагаемые Китаем условия. Фактически паритетных партнерских отношений нет. Более того, китайские бизнес-партнеры создают конкурентную среду не только между странами-поставщиками одноименной продукции, но и между компаниями одной страны, умело манипулируя ценами и кредитным «пряником». Такое положение сложилось между экспортерами лесосырьевых ресурсов, угля, металла, нефти и т.д. Эту асимметрию можно преодолеть только в рамках ЕАЭС, сообща встраиваясь в Экономическую зону Великого шелкового пути и используя ее также для выхода на рынки третьих стран. В этом смысле стратегически значимо, на наш взгляд, вхождение в ЕАЭС Монголии для защиты своих экспортных позиций на китайском рынке по концентратам черных, цветных и редкоземельных металлов, углю, урану, а также по таким важным позициям, как экологически чистые продукты животного происхождения и изделия легкой промышленности, сырьем для которых является пастбищный скот. Вхождение Монголии в ЕАЭС открывает новые горизонты кооперации с ней приграничных регионов Южной Сибири -- Республики Бурятия, Забайкальского края, Иркутской области, республик Хакассия, Тыва, Алтай, Алтайского края, Кемеровской области. Заметим, что Байкальский регион не ограничивается только Республикой Бурятия, Забайкальским краем и Иркутской областью. Монголия также является его частью, т.к. входит в водосборную зону озера Байкал. Река Селенга, несущая свыше 60% водных ресурсов в озеро Байкал, на 46% формирует свой потенциал на территории Монголии. Следовательно, вовлечение ее в Евразийский экономический союз, помимо только экономических интересов, имеет также и экологическую основу.

Значение ЕАЭС в расстановке сил на Евразийском пространстве.

Кроме постсоветских государств с ЕАЭС сотрудничают в режиме зон свободной торговли Вьетнам, Черногория и Сербия (до вступления в члены ЕС). Среди потенциальных партнеров рассматриваются Камбоджа, Индонезия, С. Корея, Тунис, Сирия. Переговоры ведутся еще с 9 странами [11, c. 20-21]. На Восточном экономическом форуме (1-3 сентября 2016 г., г. Владивосток) желание о сотрудничестве в режиме свободной торговли высказала президент Южной Кореи г-жа Пак Кын Хе.

В настоящий период ЕАЭС представляет собой региональный рынок с охватом около 182,7 млн человек (2,5% от мировой численности), с совокупным ВВП -- 2,2 трлн долл. США (3,2% в структуре мирового ВВП), считается крупнейшим игроком в энергетическом, минерально-сырьевом секторах, в военной промышленности и агропромышленном производстве. По итогам 2014 года, ЕАЭС произвел свыше 18,4% мирового природного газа, 14,6% нефти, 5,1% электроэнергии и 5,9% угля, 10,8% минеральных удобрений, 5,5% сельскохозяйственной продукции [10].

В ЕАЭС в полном объеме работает общий рынок товаров, единая система антимонопольного регулирования, государственных закупок, приняты общие ограничения по промышленным и сельскохозяйственным субсидиям, выравнивающим условия конкуренции. За 2011-2014 гг. товарооборот Таможенного Союза вырос на треть. По оценкам Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, ожидается, что интеграция только трех стран: России, Белоруссии и Казахстана обеспечит прирост экономической активности примерно на 750 млрд долл. к 2030 году в ценах 2011 года. Из них две трети обеспечит совместная деятельность по развитию высокотехнологичных производств [6].

Хроника формирования новых межстрановых интеграционных образований на всем Евразийском пространстве может свидетельствовать либо о незавершенности строительства нового экономического миропорядка в условиях однополярного политического гегемонизма, либо -- это новая тенденция поиска путей создания постбиполярного миропорядка, восстановления баланса сил как альтернативы американскому монополизму. Предпочтительность второго вывода, на наш взгляд, более очевидна. Глобальный и региональные рынки находятся в поиске оптимальных пропорций, обеспечивающих устойчивость и стабильность национальных экономик. По всей очевидности тенденция переформатирования взаимодействий в направлении декомпозиции глобальных группировок в региональные и укрупнения локальных содружеств в макрорегиональные и глобальные сохранится и в предстоящей среднесрочной перспективе. Таким образом, Евразийский суперконтинент вновь наполняется параллельными и пересекающимися экономическими блоками, взаимодействующими и конкурирующими между собой.

Повышенным интересом к себе со стороны государств -- мировых лидеров, прежде всего США, Евразия обязана своим геостратегическим значением, так как «превосходство над Евразийским континентом служит центральной основой для глобального главенства» [5, с. 56-57].

Евразийскую территориальную опорность как «сердцевину земли» Харольд МакКиндер воплотил в следующий афоризм:

«Тот, кто правит Восточной Европой,

владеет Сердцем земли;

тот, кто правит Сердцем земли,

владеет Мировым островом (Евразией);

тот, кто правит Мировым островом,

владеет миром».

Заметим, что автор афоризма в Евразийскую «опорную территорию» включал также всю Сибирь и большую часть Средней Азии.

Действуя по такой логике, США свою Евразийскую геостратегию строят по следующей схеме: «в ближайшей перспективе -- сохранение своей глобальной власти, а в далекой перспективе -- ее трансформацию во все более институционализирующееся глобальное сотрудничество» [там же, с.59]. евразийский экономический торговый инвестиционный

Альтернативу американскому устремлению к гегомонии над «Мировым островом» могут составить Евразийский экономический союз и мегапроект «Экономическая зона Великого шелкового пути».

Маршруты и потенциал шелковых стратегий Китая.

Из всех значимых внешних интеграционных образований наибольший, для судьбы Евразийского континента в целом и для российских регионов от Охотского моря до Балтийского, в частности, представляет трансрегиональный евразийский проект «Экономический пояс Великого шелкового пути» (ЭПВШП), предложенный Китаем в рамках концепции «Один пояс и один путь». Второй проект -- «Морской шелковый путь ХХI века» пройдет по маршруту: Китай -- Юго-Восточная Азия -- Южная Азия -- страны Индийского океана и для России не представляет особого практического интереса.

Маршрут ЭПВШП проляжет от порта Ляньюньган на востоке Китая через центральный Китай, провинцию Синьцзян на Казахстан. Северо-Западный коридор по территории России пройдет на Урал -- Москву -- Санкт-Петербург -- до Балтийского моря. По замыслу некоторых проектировщиков, по новому мосту через Керченский пролив трасса пройдет к глубоководному порту в Крыму. Оттуда контейнеры будут грузиться на корабли и развозиться через Черное и Средиземное моря, Гибралтарский пролив и Суэцкий канал по Западной Европе, Ближнему Востоку и Северной Африке [22, с. 180].

Опираясь на крупные международные пути, заручившись поддержкой центральных городов вдоль Шелкового пути, и рассматривая в качестве главных площадок для развертывания сотрудничества важные торгово-экономические индустриальные парки, Китай будет стремиться к созданию нового Евразийского континентального моста и коридоров экономического сотрудничества, в том числе Китай -- Монголия -- Россия [14, с. 17].

Роль дублеров центрального маршрута сыграют модернизированные, с китайским участием, Транссиб и БАМ. Растет интерес Китая к Северному морскому пути. Лежащую в центре Евразии Россию не минуют также новые шоссейные дороги, которые станут частью трассы Западный Китай -- Западная Европа. Прежний Великий шелковый путь тоже имел несколько дублирующих маршрутов, хотя и отстоявших друг от друга на сотни и тысячи километров, но представляющих целостную систему торговых путей между Востоком и Западом.

Таким образом, в случае успеха два «шелковых» проекта Китая покроют Евразийский суперконтинент коридорами торгово-экономического и инвестиционного сотрудничества подобно щупальцам спрута. Но в отличие от спрута, «щупальца» ВШП и МШП-ХХI откроют новую эру глобального, трансрегионального Евразийского общего рынка. Открытыми остаются лишь два вопроса. Первый -- о «Главных действующих лицах -- игроках» на этом рынке. Будет ли им инициатор в лице Китая или США в интеграции с Европейским Союзом, либо неизвестный пока третий игрок, например, из арабского мира, покажет время. Всё или почти всё будет зависеть от достаточности экономических сил Китая, дипломатической и управленческой мудрости и толерантности ее руководства, от политической обстановки на континенте на всех этапах становления ЭЗВШП и МШП-ХХI.

Второй вопрос -- о судьбе ныне действующих и архитектонике будущих интеграционных сообществ, прежде всего, Евразийского экономического союза в условиях продвижения ВШП на запад и ЕС на восток.

По масштабам и потенциалам проект ЭЗВШП значительно превосходит ЕАЭС: по числу стран -- членов на порядок, а по численности населения -- на два порядка. Несопоставимы географические параметры и инвестиционная база.

Инвестиционную инфраструктуру ЭЗВШП составляют:

- Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ) с акционерным капиталом 50 млрд долл. и с уставным -- до 100 млрд долл., со штаб-квартирой в Пекине;

- Фонд шелкового пути с капиталом 40 млрд долл.;

- Частный фонд развития энергетики объемом в 20 млрд долл. Фонд будет дополнять финансирование проектов Фонда шелкового пути [22, с. 182-183].

Если древний Великий шелковый путь действовал свыше 2-х тысячелетий и историческая память о нем служит сильнейшей опорой для ренессанса ЭЗВШП, то предшественник ЕАЭС -- Совет Экономической Взаимопомощи, просуществовал всего лишь четверть века. Таковы основные различия между ЕАЭС и ЭЗВШП.

Их общность состоит в единстве географического и экономического пространства, глубокая история добрососедских отношений. Однотипны и принципы их деятельности, основанные на открытости, комплиментарности, взаимовыгодности и взаимодополняемости, невмешательстве и т.д. Кроме того, страны -- члены ЕАЭС (кроме Армении и Белоруссии) и Китай сотрудничают в формате ШОС, а Россия и Китай -- члены БРИК/БРИКС.

Обобщая изложенное, можно констатировать, что на данном этапе декларируемых инициаторами целей и задач, условий и механизмов реализации проекта, ЭЗВШП не является альтернативой и конкурентом ЕАЭС, между ними нет антагонистских проявлений. Гарантией этому служат договоренности между Россией и Китаем о всеобъемлющем партнерстве и стратегическом взаимодействии, подкрепленные устными заявлениями глав России и Китая, вначале на «полях» зимней олимпиады в Сочи, затем на апрельской, 2014 г., встрече в Шанхае, а затем на саммите АТЭС в Пекине в ноябре 2015 г.

ЕАЭС и ЭЗВШП будут сообща формировать торговую и ценовую политику, селектировать лучшие мировые практики и стратегических партнеров. Скорее всего, ЕАЭС займет определенные сегменты евразийского общего рынка в рамках экономической зоны ВШП.

Для китайцев ЭЗВШП -- это инструмент для доступа к огромной емкости рынка сбыта на всем пространстве Евразии и ресурсам для развития национальной экономики; это механизм тиражирования логистических, технологических, правовых, институциональных норм и стандартов во всех экономических коридорах ВШП; это удобная форма миграционной диффузии и создания китайских диаспор на приоритетных для Китая территориях. Наконец, это создание общего Евразийского рынка и закрепление на нем своих лидерских позиций.

Для России ЭЗВШП (не вдаваясь в геополитическую сферу) -- это внешний катализатор и дополнительный источник инвестиций для подъема инфраструктуры, прежде всего дорожно-транспортной, логистической, торговой, информационно-коммуникационной и промышленной. Во-вторых, ЭЗВШП сама послужит инфраструктурой для ЕАЭС, каналом межстрановых взаимодействий как внутри Союза, так и в их межрегиональных отношениях со странами ЮВА, Ближнего Востока и Европы. В-третьих, это реальная практика постижения регионами науки торговать в режиме открытости и конкуренции, заимствование управленческих новаций, технологии и организации международной деятельности, новая эра встраивания в международное разделение труда и глобальную экономику, в образовательное, научное и культурное пространство. В-четвертых, открытость ЭЗВШП и ЕАЭС послужит движущей силой для создания всеобъемлющего Евразийского партнерства.

Программа создания экономического коридора Китай -- Монголия -- Россия для ВШП.

Для гармонизации проектов ЕАЭС и ЭЗВШП руководители России и Китая в Москве 8 мая 2015 г. подписали совместное заявление о старте переговоров по их сопряжению. Уже через год, 23 июня 2016 г. в Ташкенте главы России, Китая и Монголии утвердили совместную программу создания экономического коридора Китай -- Монголия -- Россия для ВШП. Программа рассчитана на 5 лет с дальнейшей пролонгацией по согласованию сторон. Программа декларирует развитие и расширение трехстороннего сотрудничества путем реализации совместных проектов по 7 направлениям:

- содействие взаимосвязанному развитию транспортной инфраструктуры;

- развитие проектов пропуска, совершенствование таможенного и карантинного контроля;

- укрепление сотрудничества в сфере промышленности и инвестиций;

- углубление торгово-экономического сотрудничества;

- расширение гуманитарных обменов и сотрудничества;

- укрепление сотрудничества в сфере охраны окружающей среды и экологии;

- продвижение регионального и приграничного сотрудничества.

Ключевым является слово «сотрудничество» и этим предопределена целевая ориентация программы. Суммарно предусмотрено 32 проекта, с приоритетом развития транспортной инфраструктуры (13 проектов). Заметим, что практически все они «перекочевали» из китайской стратегии «Восьми дорог», принятой в конце нулевых годов и ориентированной на прокладку транспортных путей к месторождениям полезных ископаемых Монголии и приграничных регионов Сибири и Дальнего Востока России.

Осевыми являются 2 маршрута, входящие в сферу интересов Байкальского региона -- автомобильный и железнодорожный в направлении Улан-Удэ -- Улан-Батор -- Пекин -- Тяньцзинь, а также Чита -- Маньчжурия -- Харбин и создание телекоммуникационной инфраструктуры, площадок обеспечения безопасности и управления технологическими процессами транзитных транспортных коридоров на этом маршруте. Предусмотрено также изучение перспектив строительства высокоскоростной железнодорожной магистрали Москва -- Пекин через территорию Монголии.

Параллельно, с развитием транспортно-коммуникационной инфраструктуры, существенной модернизации подвергнутся сегодняшние «узкие места» в трансграничных взаимодействиях -- пункты перехода государственных границ Монголии и России, а также пограничная, таможенная, инспекционная и карантинная инфраструктура.

Критически важным для Байкальского региона, особенно для Республики Бурятия и Забайкальского края представляет раздел 2, пункт III, «изучение экономической целесообразности строительства нефте- и газопровода из Российской Федерации в Китай через территорию Монголии в случае формирования конкретных предложений». Такой случай назрел, а именно -- повысить энергоэффективность экономики территорий бассейна озера Байкал и с экономических, и с экологических, и с социально-бытовых назначений может только газификация. Причем не любая, а именно газификация из магистрального газопровода. Все другие варианты газификации не конкурентоспособны по отношению к традиционным видам энергоносителей (дрова, уголь, электричество, сжиженный газ) по ценовым ограничениям. Геостратегическое значение прокладки нефте- и газопровода в Китай через территорию Монголии состоит в том, что этот проект станет достойной альтернативой строительству в Монголии ГЭС на р. Селенга. Последствия от строительства ГЭС для экосистемы бассейна озера Байкал подсчитать количественно можно только в динамике лет, но очевидно одно, что нарушение водного баланса бассейна р. Селенга нанесет непоправимый ущерб всей экосистеме. Газификация индустриальных коридоров и городов Монголии снимет проблему энергодефицита и с ним отпадет необходимость строительства гидроэлектростанции.

Вызывает вопросы раздел «Сотрудничество в области энергетики». Он состоит только из одного пункта «Изучение возможности участия китайских предприятий в модернизации электросетей Монголии и России..? (пункт 7 приложения). А про экспорт из России в Монголию и Китай электроэнергии, участие российских энергомашиностроителей в строительстве атомных электростанций в Китае и других видах энергетического сотрудничества ни слова. Важнейший энергетический «козырь» во внешнеэкономическом сотрудничестве России оставлен пока невостребованным.

Промышленное сотрудничество в программе сведено к созданию образцово-показательных зон экономического сотрудничества, создание производственного кластера в треугольнике Китай -- Монголия -- Россия преимущественно с приграничными регионами Хэйлунцзян и Автономным районом Внутренняя Монголия, надо полагать, по китайскому предложению.

Раздел «научно-техническое и образовательное сотрудничество» сформулирован таким образом, что предоставляет каждой из сторон возможность творческого его наполнения. Гуманитарное сотрудничество ограничилось развитием туристических обменов, в т.ч. в треугольнике Великих озер Байкал -- Хубсугул -- Хулунбуир и на «Великом чайном пути», а также организацией совместного кинопроизводства и коммерческого обмена фильмами.

Раздел «Сельское хозяйство» иллюстрирует взаимодействие ветеринарных и фитосанитарных служб трех стран, а раздел «Медицина и здравоохранение» и вовсе -- только организацию совместных семинаров и охраны здоровья.

«Новая нормальность» для Байкальского региона.

Мы убеждены в том, что для сибирских регионов в целом и Байкальского -- в частности, северный экономический коридор ВШП -- это внешний мощный катализатор и движущая сила в дополнение к внутренним источникам для создания современной транспортной, информационной, коммуникационной и социальной инфраструктуры. Это шанс для нового содержания развития, в том числе «умной» и «зеленой» экономики. Это новая эра встраивания в международное разделение труда, в образовательное, научное и культурное сотрудничество с Евразийскими странами -- партнерами. Успех на этом пути зависит от решения великого множества внутренних проблем, главной из которых считаем демографическую. Мы солидарны с мнением г-на Ли Куан Ю -- «отцом» сингапурского экономического чуда, считающим, что «демография, а не демократия станет наиболее решающим фактором обеспечения безопасности и роста в XXI веке...» В понятие демография Ли Куан Ю вкладывал мысль о том, что стратегические перспективы развития будет определять качество народонаселения, в том числе уровень образования и культуры, способность к владению иностранными языками и коммуникациями, что в совокупности облегчит восприятие и реализацию инновационных идей [8].

Потенциальны три варианта развития сотрудничества. Первый -- с доминантой местных акторов. Мы его не рассматриваем по причине его виртуальности. Второй -- паритетный, на взаимовыгодных и взаимодополняемых условиях. Третий -- под диктовку транзитеров в роли «младшего брата». Чтобы не оказаться в третьем варианте нужно иметь достаточное количество высококвалифицированных специалистов, умеющих работать на зарубежных рынках, знающих внешний мир, мировую экономику, международное право, владеющих как минимум двумя иностранными языками -- английским и китайским. Обойтись только одними переводчиками не удастся. Требуются специалисты, умеющие вести деловой разговор с партнерами в своей профессиональной области, которые верят в то, что модернизация возможна, потому что они своими глазами видели, как это делается на примере Гонконга, Сингапура, Сан-Франциско, Токио, Шанхая и т.д. Поскольку подготовка таких специалистов занимает продолжительный период, решать эту проблему надо уже сейчас.

Наряду с узловой проблемой «кадры решают всё», у Байкальского региона в составе Республики Бурятия, Забайкальского края и Иркутской области исходные условия для вхождения в программу северного экономического коридора ВШП скорее ближе к нулевой отметке, чем готовность к высокому старту. Кроме разведанных запасов полезных ископаемых, древесины и нескольких высокотехнологичных товарных позиций, региону предложить экономическому коридору ВШП нечего. Причина -- неразвитость внутреннего рынка с простейшей структурой товарооборота из-за ограниченных возможностей развития, прежде всего, демографических. Индивидуальное предпринимательство в форме челночной торговли также стремительно сокращается. Сколько угодно можно аргументировать и обосновывать объективные и субъективные, внешние и внутренние факторы (они всем известны), от этого судьба Сибирских и Дальневосточных регионов не улучшится, а рискует превратиться в товарно-сырьевую провинцию Китая.

На наш взгляд, для восточных малозаселенных регионов с разреженным экономическим пространством действующая модель экономики и управления не способна привнести дополнительные импульсы для развития. Необходима новая политика, назовем ее «новой региональной нормальностью». Смысл новой нормы в том, что надо решительно уйти от парадигмы постоянной работы над исправлением ошибок, недостатков, перелатанием латанного, совершенствованием несовершенствуемого.

Нужно, по нашему мнению, переключиться на свои достоинства и преимущества, наполнять их адекватным содержанием, оптимальной структурой и квалифицированным управлением. Какие это достоинства и преимущества? Байкальский регион пока еще сохраняет в первозданном виде те природные ресурсы, без которых невозможно существование всего живого. По факту регион является мировым донором по кислороду и пресной воде. Это два геостратегических возобновляемых ресурса, которыми регион обязан по хозяйски грамотно распорядиться, снабжая Евразийский общий рынок питьевой водой родникового качества и принимая туристов из загазованных мегаполисов на рекреацию.

Для общественного признания Байкальского региона в статусе мирового донора по кислороду и пресной воде и получения соответствующей природной ренты, необходима кропотливая и продолжительная работа. Она включает расчетные обоснования, брендирование, политическую поддержку, обустройство территорий и благоустройство населенных пунктов, инфраструктуры и т.д.

Известно, что XXI век является веком здоровья человека. Важнее проблем нет. И в этом смысле вся территория Байкальского региона и Монголии начинена целебными минеральными источниками от множества человеческих недугов: около 300 -- в Забайкальском крае, свыше 300 -- в Республике Бурятия; около 200 -- в Иркутской области, столько же в Монголии. По сути оба региона -- мировая бальнеологическая лечебница, требующая инвестиционного вмешательства (активизации) для введения в коммерческий оборот.

Здравоохранение Республики Бурятия нацелено на развитие интегративной медицины, вбирающей в себя все лучшее из западной классической и восточной традиционной медицины. Ведется подготовка врачей по данной специальности в медицинском институте Бурятского госуниверситета. Формируется биофармацевтический кластер. С середины 1980-х годов открыто и успешно действует лечебное учреждение «Центр восточной медицины», лечебную практику по тибетской методике ведут ламы-монахи традиционной буддийской Сангхи.

Другим дарованным достоинством от исторического хозяйственного уклада коренного народа и русских-старожилов является наличие в регионе условий для развития «зеленой» экономики на возобновляемых ресурсах, прежде всего в сельском и лесном хозяйствах, в акваэкономике. Байкальский регион является северно-восточной оконечностью Внутренней Азии, Монгольского мира, Великой степи (по Л.Н. Гумилеву). Здесь сохранилась (в меньшей степени, чем в Монголии) номадная культура ведения животноводства -- существенная часть этноэкономики бурятского народа. Принципы ведения этноэкономики и «зеленой» экономики идентичны. Различия в организационно-технологических инструментах, но это вопрос технический, т.е. решабельный. Единство в главном дает шанс монгольскому этносу (куда входят буряты) занять важный сегмент на евразийском общем рынке с экологически чистой продукцией животного происхождения. К тому же, участие в совместном проекте Байкальского региона России аймаков Монголии и АРВМ Китая является реальным вкладом в сопряжение ЕАЭС и ЭЗВШП.

Перспективным направлением является экологический проект «зеленого» экспорта из Байкальского региона саженцев засухоустойчивых деревьев и кустарников, в т.ч. ягодных, в Китай, Монголию и в страны Центральной Азии, где проблема борьбы с диффузией пустынь приобрела особую остроту. Решение этой проблемы -- повестка и для ЕАЭС, и для проекта ЭЗВШП2.

Нами приведены предложения по якорным проектам, с чем Байкальский регион представит ЕАЭС в экономической зоне ВШП и на евразийском общем рынке. В процессе дальнейшего сотрудничества в оборот включатся другие проекты.

Завершим обзор происходящих сдвигов в расстановке сил экономических объединений и групп на Евразийском пространстве выводом о том, что вектор тренда экономической активности смещается на его восточный фланг. Здесь формируется очередной вековой цикл накопления капитала: после американского, английского, голландского, испанского и т.д., имеющего почти тысячелетнюю историю.

Азиатский цикл зарождается на собственных принципах, идеологии и институтах, концептуальной основой которых является «новая нормальность», ядром движущей силы выступает Китай, а инструментами реализации -- Азиатско-Тихоокеанская зона свободной торговли, Экономическая зона Великого шелкового пути и Морской шелковый путь ХХI века.

Литература

1. Арапова Е. Интеграционный потенциал АТЗСТ // Мировая экономика и международные отношения. -- 2016. -- Т. 60. -- № 1. -- С.68-81.

2. Атанов Н.И., Абаев Н.В., Мункуева И.С. Роль Байкальского субрегиона и Республики Бурятия в Евразийской цивилизационной и экономической интеграции // Вестник Бурятского гос. ун-та. Экономика и менеджмент. -- 2015. -- №3. -- С.14-19.

3. Атанов Н.И. Евразийская платформа как основа симметричного сотрудничества постсоциалистических стран // Сб. научных статей междунар. научно-практ. конф. «Проблемы и перспективы сотрудничества стран в Евразийском пространстве» / Науч. ред. Н.И. Атанов (Улан-Удэ, 26-28 марта 2014 г.). -- Улан-Удэ: Изд-во Бурят.гос.ун-та, 2014. -- С. 5-9.

4. Атанов Н.И. Янтранов А.Е. Потенциал «зеленого развития» Республики Бурятия // ЭКО. -- 2015. -- №11 (497). -- С. 111-119.

5. Бжезинский З. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. -- М.: Международные отношения, 2009. -- 280 с.

6. Глазьев С. Настоящее и будущее Евразийской интеграции.

7. Глазьев С., Ткачук С. Перспективы развития евразийской экономической интеграции: от ТС-ЕЭП к ЕЭС (концептуальный аспект) // Российский экономический журнал. -- 2013. -- №1. -- С. 3-12.

8. Graham A., Blackwill R. Lee Kuan Yew: the Grand Master's. Insights on China, the United States and the World. Interviews and Selection. Cambridge Mass., 1MT Press, 2013, 186 c.

9. Гумилев Л.Н. История Евразии. -- М.: Алгоритм; ЭКСМО, 2009.

10. Евразийский экономический союз: общая информация.

11. Зоны свободной торговли: курс на Азию // Стандарты и качество. -- 2016. -- №2 (944). -- С. 20-21.

12. Ключевой элемент управления // Китай. -- 2015. -- №8(118). -- С. 17-22.

13. Колодко Г.В. Куда идет мир: политическая экономия будущего. -- М.: Магистр, 2014. -- 544 с.

14. Ло Цзе. К сообществу единой судьбы // Китай. -- 2015. -- №5(115) -- С. 17.

15. Лукин А. Постбиполярный мир: мирное сосуществование или хаос? // Мировая экономика и международные отношения. -- 2016. -- Т. 60. -- №1. -- С. 17-25.

16. Примаков Е. Не просто работать, а знать во имя чего // Российская газета. Столичный выпуск №6574 (3).

17. Российская газета, 5.12.2014 г. -- №278(6550).

18. Российская газета. Видеотрансляция: Выступление Владимира Путина на ПМЭФ-2016.

19. Савицкий П.Н. Континент Евразия. -- М.: АГРАФ, 1997.

20. Севастьянов С. Интеграционные проекты Китая в АТР и в Евразии // Мировая экономика и международные отношения. -- 2016. -- Т. 60. -- № 4. -- С. 8.

21. Стратегический партнерский диалог между Россией и Китаем. Современное состояние, проблемы и предложения. В 2- х т. Кн. 1. -- М.: ИД «Форум», 2014. -- С. 90.

22. Тавровский Ю., Си Цзиньпин: по ступеням китайской мечты. -- М.: Эксмо, 2015. -- 272 с.

Размещено на Allbest.ru