Стратегические цели и приоритетные интересы политических акторов (США, НАТО, ООН), участвующих в решении проблем квазигосударств

Размещено на http://www.allbest.ru/

Стратегические цели и приоритетные интересы политических акторов (США, НАТО, ООН), участвующих в решении проблем квазигосударств

Литвиненко Виктор Тимофеевич, кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин филиала Северо-Кавказской академии государственной службы в г. Ставрополе

Как показала практика последних лет, для политиков и политологов назрела необходимость поиска новых стандартов в решении проблемы государственных образований на постсоветском пространстве Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья.

Особенностью этой темы, актуализировавшейся за последнее время, является то, что рассматривая феномен непризнанных государств, мы имеем дело с так называемым «принципом производства территории». Этот принцип основан на результатах политических действий соответствующих акторов. Российский философ А. Бикбов замечает: «Производящий территорию принцип заключен не в физических свойствах самой территории, а в политической борьбе и вписанных в нее военных победах и поражениях. С изменением политического баланса сил изменяются географические границы или, по крайней мере, возникает повод к их пересмотру. Иными словами, пространственные границы -- это социальные деления, которые принимают форму физических»[1].

Ведущие политические акторы не скрывают своего интереса к новым государствоподобным образованиям, не получившим международной легитимации, рассматривая их и как будущие плацдармы для размещения военных баз, вооружений, силы и т.д., и как экономические зоны своего влияния.

Следует помнить и о том, что непризнанные государства появились в результате конфликтов и приобретение ими международной легитимации вопрос, возможно не сегодняшнего дня, потому как в международном праве отсутствует даже примерная модель процесса прохождения этой самой легитимации.

Известный западный конфликтолог Р. Тоскано заметил: «… если мы хотим быть готовыми к пониманию конфликтов нашего времени, то должны выбросить на свалку большинство нашего инструментария, использовавшегося в теории конфликтов в течение почти полстолетия»[2]. Краеугольным камнем в отношениях между ведущими политическими акторами остаётся вопрос, касающийся особенностей политических процессов, направленных на международное признание квазигосударств.

После августовских событий 2008 года необходимо пересмотреть и переосмыслить роль России в политических процессах признания государственности Абхазии, Приднестровья, Южной Осетии. В результате произошедших геополитических изменений России противостоят США и НАТО и здесь необходимо рассмотреть и проанализировать ещё одну проблему. Впервые после 1917 г. встал вопрос, существует ли и до какой степени действует восточнославянское единство, каков потенциал евразийства. В Москве на пороге ХХI в. стали считать то, что обсуждалось лишь до наступления века идеологии, до Первой мировой войны - потенциал своего цивилизационного ареала.

Цифры в этом отношении далеко не обнадеживают. В 1900 г. к православной цивилизации относилось 8,5 % населения Земли, в 1995 г. - 6,1 %, в 2025 г. (прогноз) - 4,9 %. На 1980 г. страны православного ареала производили 16,4 % мирового валового продукта; эта доля упала в 1992 г. до 6,2 %[3]. Исследователи совершенно справедливо указывают на промежуточное положение России в западной картине мира: она не воспринимается как совершенно отдельная культура (вроде Китая), но в то же время не может считаться полностью своей, что и обусловливает столь частое использование негативного образа России для формирования идентичности Запада[4]. Прецедент Косово воспринимается Россией как повод приближения НАТО к границам РФ с использованием фактора квазигосударств.

«Применительно к ним Запад провозглашает «священную» идею о государственно-территориальной целостности, поддерживая и борьбу «центра» против фактически независимых провинций, и решение об упразднении автономий и революционные импровизации, нацеленные на свержение неугодных региональных лидеров: мол, местные сепаратистски ориентированные власти отстаивают свободу грабить народ, совершать финансовые махинации, обворовывать казну, взимать мзду с преступников, создавать кланово-мафиозную структуру административного управления. Все это - правда, но правда, однако, и в том, что карающий «центр» живет по точно таким же правилам, но только масштаб коррупции и морального разложения шире в силу бoльших возможностей»[5].

Американский политолог Роберт Ротберг пишет: «Строительство государственности - благородное предприятие. Однако сколь ни похвальны постановка цели и мотивация, но быстрое восстановление государств, потерпевших фиаско, дело очень сложное, если не невозможное, прежде всего, если отсутствует сотрудничество с местным населением, и если нет международных игроков, которые действительно заинтересованы в результате. К тому же успех усилий зависит от того, насколько правдоподобна и убедительна активность стороны, оказывающей помощь.

С точки зрения О.В. Войтенко, «сам процесс государствообразования на современном этапе, как показывает опыт новейшей истории, требует обязательного учета факта международного признания государства. В результате международного признания государство получает возможность включиться в мировую систему государств. Отсутствие такого признания вновь созданного государства ограничивает его суверенитет, однако не является необходимым условием появления государства. Итак, прежде всего, наличие суверенитета позволяет говорить о данном явлении как о государстве, тогда как отсутствие международного признания не означает, что данное явление не является государством.

В то же время самопровозглашенные государства, независимо от фактора международного признания, могут выступать в качестве субъектов международных правоотношений только в том случае, если существуют объективные условия для существования государства как важнейшего политического института сплачивающего население. Так, регулирование общественных отношений осуществляется государственной властью, которая обладает суверенитетом, поскольку она подтвердила свою способность устанавливать и охранять правопорядок на своей территории. Невозможность же быть полноценным участником взаимосвязанной международной системы государств является фактором, ограничивающим суверенитет новых государств»[6]. говоря иными словами, суверенитет не может быть абсолютным и всегда ограничен разнообразными объективными и субъективными факторами. Соответственно и деятельность базовых политических институтов непризнанных государств ограничивается внешними факторами.

«Поскольку политические акторы строят свое поведение путем выбора различных его вариантов, - писали американские политологи Дж. Марч и Дж. Олсен, - им приходится действовать, имея в голове ясные представления об альтернативах и их последствиях, о приоритетных интересах и стратегических целях, а эти последние в значительной степени определяются тем институциональным контекстом, в рамках которого оперируют данные игроки»[7]. В полной мере указанную цитату можно применить и к проблематике квазигосударств. Роль ООН, США в политических процессах вокруг квазигосударств бесспорно значима, принимаемые ими решения зачастую оказываются определяющими, но не всегда приносят положительные результаты.

Акцент внимания на этих двух акторах не случаен. На практике большая часть мирового сообщества долгое время равнодушно относилась к проблеме урегулирования конфликтов вокруг непризнанных государств на постсоветском пространстве. Наглядной иллюстрацией этого тезиса служат результаты рассмотрения «абхазского вопроса» на Генеральной Ассамблее ООН 15 мая 2008 года. По результатам голосования 14 голосами против 11 грузинский проект резолюции, касающейся статуса временно перемещенных лиц из Абхазии, был поддержан. При этом 105 делегаций воздержались от участия в голосовании. Меньше чем через три месяца Грузия развязала агрессию против Южной Осетии, а ООН так и не смогла ее пресечь.

Политический дискурс России в отношении непризнанных республик Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья вызывает раздражение у ведущих международных политических акторов, так как это является серьёзным препятствием в осуществлении намеченных ими планов и достижения поставленных целей, но только в этом случае России суждено занять достойное место на международной политической арене и легитимно и достойно защищать своих граждан, проживающих вне её территории.

непризнанный государство легитимация территория

Литература

1. Бикбов А. Социальное пространство как физическое: иллюзии и уловки // Отечественные записки, 2002, № 6(7).

2. Войтенко О.В. Некоторые теоретические проблемы современного понимания государства // Актуальные проблемы теории и истории государства и права на современном этапе: Материалы международной научно-практической конференции. - Уфа, 17 апреля 2006 г. Часть III. / Отв. ред. Т. С. Искужин. - Уфа: РИО БашГУ, 2006.

3. Дегоев В.В. Кавказские горизонты Большой Европы // Россия в глобальной политике, 2004, № 5, Сентябрь - Октябрь.

4. Семененко И., Лапкин В. Пантин В. Образ России на Западе: диалектика представлений в контексте мирового развития // Полис, 2006, № 6.

5. Уткин А.И. Россия в мировом сообществе (Часть 2) Мир России, 2001 № 1.

6. March J., Olsen J. Institutional Perspectives on Political Institutions // Governance, 1996, vol. 9, № 3. Р. 251.

7. Toscano R. An Answer to War: Conflicts and Intervention in Contemporary International Relations // The Handbook of Interethnic Coexistence / Ed. by E. Weiner. -N.Y., 1998. Р. 261.

Размещено на Allbest.ur