Японо-американский союз безопасности и геополитические интересы России (1991-2005 гг.)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Японо-американский союз безопасности и геополитические интересы России (1991-2005 гг.).

Парамонов Олег Геннадьевич, аспирант Московского Государственного Института Международных Отношений (Университета) МИД России, старший преподаватель Академии ФСБ России.

В период холодной войны японо-американский союз безопасности являлся одним из звеньев системы альянсов, созданных для геополитического сдерживания СССР. Подчёркнуто негативное отношение политического и военного руководства Советского Союза к любым контактам между США и Японией в военной области полностью соответствовало традициям того времени. После завершения эпохи межблокового противостояния вероятность военного конфликта между Японией и Россией резко снизилась^[1]. Тем не менее, сохранялись значительные расхождения интересов между Россией и Японией в вопросах обеспечения безопасности. Так, в первой половине 90-х гг. японское политическое руководство рассматривало российский военный потенциал в качестве источника остаточной угрозы для региональной стабильности, рассматривая такие негативные сценарии, как потеря контроля федерального центра над ядерным потенциалом или разрушение территориальной целостности России^[2]. После 1996 г. у Японии появился ещё один источник для беспокойства, связанный с началом сближения России и КНР в политической и военно-технической сферах^[3]. 25 апреля 1996 г., спустя всего неделю после появления Декларации Клинтон-Хасимото^[4], во время визита президента России Б.Ельцина в Китай, стороны подписывают Совместную российско-китайскую декларацию, провозглашавшую курс на двустороннее стратегическое партнёрство. Появились предположения о намерении китайского руководства использовать недостаточную искушённость администрации Б.Ельцина в вопросах дипломатии для вовлечения России в планы по созданию некоего подобия альянса как способа реагирования на модернизацию японо-американского союза безопасности. Но на самом деле, дальневосточный вектор политики России был более реалистичным, чем это могло показаться другим заинтересованным участникам. При этом, стратегия российской дипломатии вписывалась в схему поддержания баланса сил.

Профессор Академии национальной обороны Японии Масаси Нисихара предлагает следующую оценку ситуации, складывавшейся в геополитическом треугольнике Россия-Китай-Япония: во второй половине 90-х гг. Россия начинает сближаться с КНР, поставляя для НОАК современные виды вооружений. Однако, при этом, Россия также заинтересована в усилиях Японии, направленных на сдерживание КНР. Разнонаправленные интересы четырёх основных держав создали сложную схему взаимоотношений в СВА. С одной стороны, складывалось стратегическое партнёрство между КНР и Россией, имеющее целью противостоять японо-американскому альянсу^[5], с другой стороны, настороженность России в отношении Китая привела к тому, что она начала сближаться с Японией и США^[6].

Что касается позиции России, то можно было считать вполне оправданным настороженное отношение руководства страны к любым военным союзам, функционирующим в непосредственной близости от её территории. В то же время, было очевидным наличие определённых выгод от существования японо-американского военно-политического союза как главного фактора, сдерживающего процесс милитаризации Японии и гарантирующего её неядерный статус^[7]. В случае распада японо-американского альянса был бы неизбежен отход Японии от самоограничений в военной области и стал бы возможен постепенный переход её территориальных претензий к России из чисто политического в военное измерение (реальный прогресс на переговорах по заключению мирного договора казался тогда маловероятным). При сохранении американских гарантий безопасности Японии стабильность отношений между Москвой и Токио в значительной степени определялась бы состоянием российско-американских отношений. Таким образом, вплоть до середины 90-х гг. интересы России в АТР могли находиться под влиянием неопределённости вокруг дальнейшего развития японо-американского сотрудничества в области безопасности^[8]. Ситуацию осложняли такие факторы, как полная «закрытость» союза безопасности для взаимодействия в какой-либо форме с третьими сторонами, а также крайне низкий уровень транспарентности текущего состояния японо-американского диалога по вопросам модернизации альянса.

Ситуация начинает меняться в середине 90-х гг. Так, в новых Основных направлениях программы национальной обороны^[9] говорилось о снижении российского военного потенциала на Дальнем Востоке как о позитивном факторе. В качестве повода для определённого оптимизма могло также рассматриваться решение о частичном сокращении военной группировки на о. Хоккайдо, из чего можно было сделать вывод о намерении Токио ослабить данный вектор обороны вследствие исчезновения «угрозы с Севера». В тексте Декларации Клинтон-Хасимото также говорилось о том, что «происходящий в России процесс реформ способствует региональной и глобальной стабильности и вдохновляет на продолжение развития и сотрудничества с РФ». Данная декларация также стала первым двусторонним программным документом США и Японии, в котором указывалось на наличие взаимосвязи между полной нормализацией японо-российских отношений и улучшением региональной среды безопасности в АТР: «Лидеры констатировали, что полная нормализация японо-российских отношений, основанных на Токийской декларации 13 октября 1993г., важна для мира и стабильности в Азиатско-Тихоокеанском регионе».

Комментарии японских парламентариев и представителей правительства, касающиеся новых двусторонних договорённостей. свидетельствовали о стремлении сторон повысить эффективность альянса для сдерживания, в первую очередь, таких региональных акторов, как КНР и КНДР. Мы не встречаем упоминаний об исходящих от России угрозах для интересов США и Японии в АТР, к примеру, в одном из наиболее известных и часто цитируемых докладов, подготовленных совместной американо-японской исследовательской группой, действовавшей под руководством Гарольда Брауна, Ричарда Эрмитейджа и Джеймса Шина^[10].

В то же время, в тексте Декларации Клинтон-Хасимото указывалось на существование в регионе крупных группировок войск и ядерных арсеналов как на основные факторы нестабильности и неопределённости. Учитывая расплывчатость данной формулировки, военное и политическое руководство России могло рассматривать это положение как косвенный намёк на возможные угрозы, исходящие от ядерного потенциала России. В этой связи также стоит упомянуть о том, что в 1993 г. американский исследователь Питер Бертон отмечал, что «в сфере национальной безопасности будущее отношений России с США и Японией будет во многом зависеть от того, какое решение она примет о будущем месте пребывания стратегических ядерных подлодок, сегодня крейсирующих в Охотском море. Если подлодки останутся, потребность сохранять защитный барьер для них будет определять сохранение нынешней напряжённости. Если они будут переведены куда то ещё, скажем в Арктику, то удастся договориться о режиме безопасности в Охотском море, тогда возникнет иная ситуация с далеко идущими последствиями для тихоокеанского флота США и оборонной политикой Японии»^[11]. Однако, после появления прогнозов о возможности выхода США из Договора по ПРО 1972 г., на проектах по выводу российских подводных ракетоносцев из акватории Тихого океана была поставлена окончательная точка^[12].

С учётом вышеизложенного, в позиции российской стороны, в первую очередь среди представителей Министерства обороны и спецслужб, и в конце 90-х гг. сохраняется «алармистская» составляющая. Тем более, что в данный период становится очевидной тенденция к расширению географической сферы действия японо-американского союза безопасности.

Многие зарубежные эксперты указывают на то, что в своеобразном рейтинге влияния на региональную стабильность японо-американский альянс во второй половине 90-х гг. прошлого столетия выходит на второе место после НАТО. При этом, в отличие от последнего, японо-американский союз безопасности, как уже указывалось выше, и в настоящее время остаётся полностью закрытым для партнёрства с другими заинтересованными сторонами. Уровень прозрачности японо-американского диалога по военным вопросам является крайне низким даже для других региональных союзников и партнёров США.

В этой связи представляет интерес имевшая место инициатива России по налаживанию взаимодействия между Москвой и Токио по вопросам, связанным с дальнейшей модернизацией японо-американского альянса. В июне 1999г., после принятия Законодательства по Руководящим принципам, в Москве состоялись российско-японские консультации по вопросам безопасности с участием представителей внешнеполитических и военных ведомств двух стран.

Основной темой дискуссии стали новые тенденции в японо-американском военном сотрудничестве в контексте одобренного накануне парламентом Японии пакета законопроектов, имплементирующих в японское законодательство новые Руководящие принципы японо-американского сотрудничества в области обороны^[13].

Российской стороной было указано на наличие беспокоящих её тенденций в военных связях Токио и Вашингтона, а именно: расширение сферы действия японо-американского альянса по существу на весь Азиатско-тихоокеанский регион, обсуждение, в том числе на высоком политическом уровне, возможности включения в «зону ответственности» союза безопасности Дальнего Востока России, японо-американские планы создания ПРО ТВД. Была подчёркнута необходимость обеспечения открытости для российской стороны процесса реализации новых Руководящих принципов. Кроме того, российская сторона настаивала на официальном публичном заявлении Токио и Вашингтона о ненаправленности их союза против России.

Японская сторона дала соответствующие разъяснения, в которых подчёркивался «исключительно оборонительный» характер японо-американского взаимодействия в военной области. Были даны заверения в том, что военное сотрудничество Токио и Вашингтона не направлено против сопредельных стран, включая Россию. В ходе встречи эксперты двух стран также обсудили вопросы, связанные с осуществлением политики в военной области, развитием военно-политической обстановки в Северо-Восточной Азии (СВА). Стороны обменялись мнениями по проблематике, связанной с противоракетной обороной, как в глобальном, так и в региональном аспектах.

По мнению представителей российского МИД, консультации прошли в деловой атмосфере, в духе откровенности. Была продемонстрирована заинтересованность сторон в укреплении стабильности и безопасности а СВА. Тем не менее, далеко не все интересующие российскую сторону вопросы были освещены японскими экспертами. В Москве рассчитывали, что, по мере развития ситуации, в дальнейшем, с японской стороны поступят дополнительные разъяснения^[14].

Тем не менее, проблематика, связанная с японо-американским военно-политическим сотрудничеством, официально не предлагалась в качестве темы для обсуждения на последующих российско-японских консультациях по вопросам безопасности.

Вплоть до 2005 г. российскую и японскую стороны больше интересовали вопросы, связанные с борьбой с терроризмом и обеспечением режима нераспространения. В качестве основного предмета настороженности российской стороны начинают выступать планы Токио и Вашингтона по совместной разработке ПРО ТВД.

Позиция России начинает меняться в начале 2005 г., когда США и Япония приступают к активной фазе процесса адаптации двухстороннего сотрудничества в рамках альянса к накопившимся изменениям региональной и глобальной среды безопасности.

В феврале 2005 г. появляется новый двусторонний программный документ «Совместные стратегические цели»^[15].

В числе региональных проблем подпадающих под компетенцию японо-американского взаимодействия в военно-политической сфере, были включены такие вопросы, как «содействие вовлечению России в конструктивные процессы, происходящие в АТР и полная нормализация российско-японских отношений посредством разрешения территориальной проблемы». Упоминание России в подобном политическом ракурсе вызвало негативную реакцию российской стороны. В частности, российский МИД прокомментировал появление нового двустороннего документа следующим образом: положения принятого 19 февраля 2005 г. на японо-американской встрече в формате "два плюс два" документа "Совместные стратегические цели", касающиеся содействия конструктивному привлечению России в Азиатско-Тихоокеанский регион" департамент информации и печати МИД РФ считает "излишними рекомендациями".

И далее: в российском министерстве вызывает недоумение и упоминание в этом же ряду вопроса о нормализации отношений между Россией и Японией через решение проблемы т.н. "северных территорий". "Мы уже неоднократно высказывались по поводу попыток интернационализировать проблему мирного договора с Японией, относящуюся сугубо к сфере двусторонних отношений.

Такого рода "подсказки" с привлечением третьей стороны вряд ли способны оказать благоприятное влияние на диалог по столь непростому и деликатному вопросу", - заключили в МИД России^[16].

Последовавшие далее события, по мнению некоторых российских и иностранных экспертов, продемонстрировали, что современная Россия готова дополнять заявления МИД конкретными действиями, в том числе и в военной области.

В августе 2005г. состоялись первые российско-китайские военные учения «Миссия мира 2005», основной целью которых стала отработка взаимодействия по пресечению действий террористических и экстремистских формирований.

Как и ожидалось, данное мероприятие вызвало негативную реакцию Тайваня, относящегося с крайней настороженностью к любым действиям КНР в военной области.

В то же время, некоторые японские СМИ оценили проведение российско-китайских учений как своеобразный вариант реагирования на укрепление японо-американских связей в военно-политической сфере. В частности, по мнению обозревателей газеты «Санкэй симбун», несмотря на заявления Пекина и Москвы о ненаправленности их совместных учений против третьей стороны, основной «мишенью» этих манёвров являлись «Совместные стратегические цели» японо-американского союза безопасности^[17]. В качестве комментария здесь можно привести мнение российского эксперта С. Лузянина.

Этот известный российский аналитик полагает, что, если раньше Китай и Россия боролись за свою версию многополярности на уровне деклараций, то в 2005г. для их подтверждения провели российско-китайские военные учения. Пекин и Москва подкрепляют своё видение многополярности некой стратегической парадигмой, предполагающей позициирование РФ и КНР в АТР как некоего условного центра силы, явно альтернативного США и их союзникам.

По мнению эксперта, очевидно, что неофициально Москва и Пекин всё больше и больше увлекаются реализацией собственной доктрины сдерживания США и их союзников как на глобальном, так и на региональном уровнях^[18].

В заключение, хотелось бы упомянуть об успешном развитии контактов между Россией и Японией в военной области на двусторонней основе.

Официальные контакты между Москвой и Токио начались в 1993г. и впоследствии приобрели устойчивую динамику. Важными этапами здесь стали первый официальный визит в РФ в 1996 г. начальника УНО и ответный приезд в Японию в 1997г. российского министра обороны. В 1997 г. также начинается обмен взаимными визитами военных кораблей.

В июле 1997 г. прошло первое российско-японское учение по поиску и спасению на море^[19].

Во время состоявшегося в январе 2003 г. визита в Москву начальника Управления национальной обороны Японии Сигэры Исиба российская сторона в лице министра обороны С. Иванова заявила о готовности сотрудничать с Токио в области нестратегической ПРО^[20].

Оборонная политика Токио традиционно базируется на двух столпах, первым из которых является оборонный потенциал Японии, вторым - сотрудничество с США в области безопасности. Если первое направление становится всё более открытым для контактов и взаимодействия с другими региональными акторами, в том числе с Россией, то вторая опора является самодостаточной закрытой структурой. Это может быть связано с целым комплексом причин, например, с тем обстоятельством, что основным средством обеспечения американских гарантий безопасности для Японии является ядерный потенциал США.

сотрудничество оборона японский американский

Библиография

Документы:

1. Japan-US Joint Declaration on Security - Alliance for the 21^st century, April 17, 1996. www.mofa.go.jp/region/n-america/us/security/security.html (08.03.2004);

2. Joint Statement of the US-Japan Security Consultative Committee. February 19, 2005. www.state.gov/r/pa/prs/ps/2005/42490.htm (30.06.2006)

3. National Defense Program Guidelines. December 10, 2004, FY 2005 - www.jda.go.jp/e/policy/f_work/taikou05/fy20050101.pdf (04.05.2006)

4. National Defense Program Outline in and after FY 1996, December 1995, - www.mofa.go.jp/policy/security/defense96/index.html(08.03.2004)

5. The Guidelines for Japan-US Defense Cooperation. September 23, 1997. - www.mofa.go.jp/region/n-america/us/security/gideline2.html(08.03.2004);

Литература.

1. Богатуров А.Д. Великие державы на Тихом океане. История и теория международных отношений в Восточной Азии после второй мировой войны (1945-1995). М., 1997.

2. Ильин В., Колесников А. Подводные лодки России: Иллюстрированный справочник. М., 2001 г.

3. Лузянин С.Г. Восточная политика Владимира Путина. Возвращение России на «Большой Восток» (2004-2008 гг.). М., 2007.

4. Nishihara M. New Frameworks for Northeast Asian Security: Bilateral Alliances and Multilateral Unofficial Talks. www.jcie.or.jp/thinknet/insights/nisihara.html

5. The Test of Wars and the Strains of Peace: The US-Japan Security Relationship. New York, Council on Foreign Relations Study Group Papers, 1998.

^[1] С окончанием холодной войны слова о "потенциальной угрозе со стороны СССР" были изъяты из японской "Белой книги по обороне", выпущенной в 1990 г.

^[2] Российские эксперты также признавали обоснованность подобного подхода. Например, А. Богатуров указывал на то, что существовавшая в 90-е гг. неустойчивость России могла иметь для региональной стабильности фатальные последствия: «Во-первых, в свете необходимости сохранять эффективный контроль над стратегическим ядерным оружием дислоцированных на Тихом океане российских подводных лодок. Во-вторых, с учётом того обстоятельства, что разрушение России почти автоматически дало колоссальное приращение возможностей Китая, который оказался бы в наилучшем по сравнению с любой другой страной мира положении для того, чтобы подчинить своему влиянию заведомо слабое государственное образование, которое могло бы возникнуть на российской дальневосточной периферии».

Богатуров А.Д. Великие державы на Тихом океане. История и теория международных отношений в Восточной Азии после второй мировой войны (1945-1995). М., 1997. С. 257.

^[3] Особое беспокойство Токио вызывали российско-китайские контракты по продаже КНР современных эсминцев и подводных лодок в контексте обострившегося военно-морского соперничества КНР и Японии.

Подробнее см.: Богатуров А.Д. Указ. Соч. С.223.

^[4] Japan-U.S. Joint Declaration on Security - Alliance for the 21st Century (1996) - www.mofa.go.jp/region/n-america/us/security/security.html

^[5] Данное утверждение японского эксперта представляется излишне категоричным. Например, по мнению, Янь Сюэтуня, директора Института международных проблем при Университете Цинхуа(Пекин), «Китай рассматривает своим центральным стратегическим регионом Восточною Азию, Россия - Европу. При этом обе страны не проявляют интереса к региональным проблемам противоположной стороны. По вопросам продвижения НАТО на восток и расширения «зоны обороны» японо-американского союза у России и Китая нет согласованной позиции. Китай старается не говорить громко о проблемах расширения Североатлантического альянса, а Россия не высказывается об увеличении японо-американской зоны обороны. Стратегическое сотрудничество Китая и России строится лишь на государственном уровне, ему не хватает базы в обществе. У двух стран отсутствует общий геополитический статус, нет общей культуры и религии, а также общего рынка и общих стратегических интересов в других областях. Сюэтунь Я. Спиной к спине. Партнёрство обеспечит Китаю и России надёжные тылы//Время новостей. 27.05.2003.

Американские эксперты Дж.Т.Дрейер и Бр.А.Эллеман, а также профессор университета Нанзан(Нагоя) Р.Лим , выступая в качестве соавторов статьи для Геральд Трибюн, полагают следующее: «Идея стратегического партнёрства между Россией и Китаем является нереалистичной. Не может быть партнёрства когда существует несовпадение интересов. В Азии, единственное реально существующее стратегическое партнёрство между великими державами - это американо-японский альянс. Он основывается на близости морских стратегических интересов». Dreyer J.T., Elleman B.A., Lim.R. Time to Solidify US-Japan Alliance//International Herald Tribune. 05.12.2000.

^[6].Nishihara M. New Frameworks for Northeast Asian Security: Bilateral Alliances and Multilateral Unofficial Talks.

http://www.jcie.or.jp/thinknet/insights/nisihara.html

^[7] «Практически все государства Восточной Азии -от России и Китая до Южной Кореи и Брунея - рассматривают японо-американский альянс как средство предотвращения развития Японии по пути трансформации в мощную военную державу». Богатуров А.Д. Указ. Соч. С.262.

^[8] Улучшение советско-американских отношений в годы перестройки, и, в особенности, распад Советского Союза нанесли ещё более основательный удар по союзу Вашингтона и Токио, поскольку устранение советской угрозы подорвало прежнюю психологическую основу американо-японского стратегического партнёрства. Вашингтону и Токио требовалось найти новое обоснование необходимости сохранения альянса - если не в принципе, то, во всяком случае, в той форме, в какой оно существовало в последние десятилетия. Богатуров А.Д. Указ. Соч. С.260.

^[9] National Defense Program Outline in and after FY 1996 - www.mofa.go.jp/policy/security/defense96/index.html

^[10] The Test of Wars and the Strains of Peace: The US-Japan Security Relationship. New York, Council on Foreign Relations Study Group Papers, 1998.

^[11] Berton P. Russia and Japan in the Post-Cold War Era//Asia Pacific in the New World Politics/Ed. by James C.Hsiung. London: Lynne Rienner, 1993. P.44. Цит. по: Богатуров А.Д. Указ. Соч. С.260.

^[12] Например, о время учений 1-2 октября 1999 г. два атомных подводных ракетоносца из состава Северного и Тихоокеанского флотов выполнили в общей сложности три ракетных пуска из акваторий Баренцева и Охотского морей. По словам главнокомандующего ВМФ России адмирала В. Куроедова, эти пуски следовало рассматривать как «отработку вариантов действий России в ответ на возможный выход США из договора по ПРО 1972г. и последующее развёртывание ими системы противоракетной обороны». Ильин В., Колесников А. Подводные лодки России: Иллюстрированный справочник. М., 2001 г. С.234.

^[13] Guidelines for Japan-US Defense Cooperation. www.mofa.go.jp/region/n-america/us/security/guideline2.html;

^[14] Независимая газета. 04.06.1999.

^[15] Joint Statement of the US-Japan Security Consultative Committee. February 19, 2005. www.state.gov/r/pa/prs/ps/2005/42490.htm. Здесь необходимо заметить, что появлению данного документа предшествовало, по уже установившейся схеме, принятие в 2004 г. новых Основных направлений программы национальной обороны. Новые Основные направления стали первым японским программным документом, в котором были названы государства, действия которых представляют угрозы безопасности Японии - КНР и КНДР. Из содержания данного документа можно также сделать вывод о дальнейшем развитии тенденции по переводу главного вектора обороны Японии с Северного направления на Южное. National Defense Program Guidelines. FY 2005- www.jda.go.jp/e/policy/f_work/taikou05/fy20050101.pdf

^[16] Комментарий Департамента информации и печати МИД России в связи с вопросом ИТАР-ТАСС относительно упоминания России в принятом недавно японо-американском документе “Совместные стратегические цели”. [Online version]/Internet. -http://www.mid.ru/brp_4.nsf/sps/E2845DE91CCC3A8BC3256FB200448984

^[17] Санкэй симбун. 26.05.2005.

^[18] Лузянин С.Г. Восточная политика Владимира Путина. Возвращение России на «Большой Восток» (2004-2008 гг.). М., 2007. С.345-346.

^[19] Независимая газета. 05.12.2000.

^[20] Независимое военное обозрение. 17.01.2003.

Размещено на Allbest.ru