Британия восстанавливает свои позиции

Размещено на http://www.allbest.ru/

Британия восстанавливает свои позиции

Лорд Хауэлл (Англия) -

Алексей Громыко

британия европа внешнеполитический лейборист

Во время поездки руководителя Центра британских исследований Института Европы РАН Ал.А. Громыко в Англию у него состоялась встреча и беседа с лордом Хауэллом, представителем Консервативной партии в Палате лордов по вопросам внешней политики и Содружества наций. Обсуждались ключевые проблемы международных отношений и эволюция внешнеполитического статуса Англии. Редакция журнала публикует основное содержание этой беседы.

Ал.А. Громыко. Уважаемый лорд Хауэлл, я хотел бы начать нашу беседу с некоторой исторической ретроспективы. Со времени Второй мировой войны Великобритания в области международных отношений шла тернистым путем. На четверть века растянулся болезненный процесс распада некогда могучей империи. Бывшая “владычица морей” оказалась на вторых ролях, в тени США. С большим трудом и нехотя страна втягивалась в процессы европейской интеграции, где лидерство было уступлено Франции и Германии. С конца 1960-х годов Британию экономически и социально лихорадило, за ней закрепилась незавидная репутация “больного человека Европы”. Положение стало меняться с приходом к власти Маргарет Тэтчер. Как, с Вашей точки зрения, эволюционировал внешнеполитический статус страны?

Лорд Хауэлл. Да, действительно в последние десятилетия Британия выбиралась из того деморализованного состояния, в котором она оказалась после Второй мировой войны, ведь тогда, по словам государственного секретаря США Дина Ачесона, страна “потеряла империю, но не нашла новой для себя роли”. Он был прав в том, что в 1950-60-х годах Великобритания во внешнеполитическом плане была крайне перенапряжена. Несмотря на это, она по-прежнему стремилась играть роль империи в условиях, когда государство обременило себя огромными социальными программами. Скажем честно, страна жила не по средствам. Побочные эффекты не заставили себя ждать: инфляция, забастовки, низкая производительность труда и ослабление национальной валюты надолго омрачили нашу жизнь.

Но вы правы, с начала 1980-х годов положение стало меняться. С тех пор Британия в целом успешно решала задачу по закреплению за собой образа средней по величине динамичной державы, сменившей репутацию европейского “слабака” на реноме законодателя мод в экономике. Это, в свою очередь, дало возможность успешно проецировать свое влияние и “мягкую” силу посредством культурных и экономических связей. Преобладавшие ранее пораженческие настроения, ощущения второразрядности страны, оказавшейся за бортом европейской интеграции, уступили место уверенности в том, что Британия может играть важную роль в европейских и мировых делах на своих условиях. Наш премьер-министр неустанно повторяет и демонстрирует на деле, что мы можем быть и хорошими европейцами, и хорошими атлантистами, и хорошими глобалистами.

Ал.А. Громыко. Видимо, чтобы успешно выступать во всех этих качествах, Британия в 90-е годы, помимо прочего, принялась за пересмотр своей оборонной доктрины, не так ли? Давайте посмотрим. Еще в 1993 году Министерство обороны в документе “Защищая наше будущее” определило три приоритетные роли для вооруженных сил (ВС) страны: обеспечить безопасность Британии и зависимых территорий, обеспечить защиту страны и ее союзников в случае крупномасштабной угрозы извне с помощью НАТО, обеспечить безопасность страны участием в операциях под флагом других международных организаций, в первую очередь ООН и ОБСЕ. Таким образом, предусматривалась диверсификация задач по защите безопасности в условиях, когда множились региональные конфликты, испытывалась на прочность согласованность действий союзников, отрабатывались механизмы урегулирования кризисов.

В то же время планировалось поступательное сокращение бюджета на оборону с одновременным увеличением “гибкости” и мобильности вооруженных сил. Эти новые моменты получили концептуальное воплощение в Стратегической оборонной программе (СОП), принятой уже при лейбористах в 1998 году. Были определены новые вызовы безопасности страны, включая распространение оружия массового уничтожения, наркоторговлю, терроризм, этнические и демографические проблемы, распад ряда государств и т. д. Перед ВС была поставлена задача по боевой готовности как к конфликтам высокой интенсивности с необходимостью быстрого развертывания далеко за пределами Британии, так и к гуманитарным, миротворческим миссиям. Был определен и главный недостаток стратегического характера - перенапряжение военных сил вследствие расширения круга задач и нехватки финансового, технического, материального, кадрового обеспечения.

События 11 сентября 2001 года заставили оборонное ведомство страны вынести на обсуждение “Новую главу” - дополнение к СОП в свете новых асимметричных угроз. Был заявлен “многослойный подход” к вопросам безопасности. Вот здесь еще много неясного. Расскажите, как изменилось стратегическое мышление в Британии после случившегося?

Лорд Хауэлл. Вы правы, как и многие другие страны, Британия после террористической атаки на США занялась пересмотром своей политики в области безопасности в поисках баланса между вовлеченностью в мировые дела и защитой своей территории. Так вот, эти две составляющие перестали рассматриваться в качестве альтернативных. С позиции устаревших взглядов времен “холодной войны”, границы безопасности государства шли по Эльбе, а также простирались до “горячих точек” планеты. Главным приоритетом была НАТО, в рамках которой и осуществлялась защита национальных интересов страны.

С возрастанием угрозы международного терроризма приходит понимание того, что такой подход к проблеме безопасности однобок. Необходимо обратить внимание на территорию своего собственного государства. Эффективность Альянса поддерживать необходимо, но больше в качестве организации, следящей за порядком в Европе, а не потенциально наступательной силы. Упор теперь перенесен на принцип “гибкости” и на создание “сил быстрого реагирования”, способных действовать как в любой точке земного шара, так и в собственной стране.

Ал.А. Громыко. Хотел бы, опираясь на Ваш тезис насчет НАТО, вспомнить об ООН. В определенных кругах западных политиков уже давно идут разговоры о снижении ее роли, о том, что эта международная организация - альфа и омега международного порядка после Второй мировой войны - с окончанием “войны холодной” теряет свое значение. Новая доктрина НАТО, принятая в 1999 году, по существу, берет на вооружение концепцию “гуманитарной интервенции”, позволяющую силам Альянса действовать за пределами его границ, девальвирующую понятие государственного суверенитета и фактически выводящую эту организацию из правового поля ООН. На практике первой жертвой такого мышления стала Югославия, нападение на которую не было санкционировано Советом Безопасности. Саммит НАТО в Праге в 2002 году развил интервенционистские идеи, утвердив задачу по развертыванию сил Альянса там, где сочтут необходимым.

В Великобритании реакцией на эти события стали новомодные “экспедиционная стратегия”, “стратегия выдвинутой обороны” и т. п. Лондон с энтузиазмом поддержал одно из последних изобретений американских стратегов - концепцию “упреждающего удара”. Для ее обкатки выбран Ирак. Что Вы думаете по поводу этих тенденций?

Лорд Хауэлл. Да, окончание “холодной войны” породило надежды на установление мира между народами. Но посмотрите, вместо этого разразилось множество региональных и этнических конфликтов, некоторые из которых локализованы, но иные представляют угрозу мировой стабильности. Политика Британия заключается в том, чтобы, соизмеряя с собственными возможностями, принимать активное участие в умиротворении конфликтов посредством полнокровного членства во всех ведущих мировых “клубах”, включая НАТО, Содружество наций и ООН. Пользоваться репутацией достойного участника этих организаций, значит поддерживать и поощрять их деятельность.

Я согласен, авторитет ООН должен быть поддержен и защищен, хотя британцы, с их опытом и исторической памятью, знают, что Организация Объединенных Наций не в состоянии найти ответы на все вопросы. Она настолько эффективна, насколько этого желают ее члены. Упование на то, что ООН способна разрешить любой кризис, может привести к большому разочарованию.

Если кому-то покажется, что в этих рассуждениях проглядывает национализм, напомню, что национализм этого типа сослужил Британии хорошую службу. По своей сути он радикально отличается от национализма, приведшего к краху Германию. Именно по этой причине многие британцы озадачены, когда лидеры континентальных стран Европы выступают с нападками на национализм и требуют положить конец национальному государству.

Ал.А. Громыко. Давайте вернемся к последствиям событий 11 сентября. После случившегося внешнеполитическая стратегия США была направлена на создание международной антитеррористической коалиции, призванной бороться с террористическими организациями по всему миру. Однако вслед за военной кампанией в Афганистане, с которой солидаризировались почти все страны мира, Вашингтон неожиданно заявил о существовании “оси зла”, самым “слабым звеном” которой в силу своей беззащитности оказался Ирак. Принципиально новым в этой стратегии было то, что, едва успев начать бороться с Аль Каидой, только-только создав в Кабуле эмбриональное правительство Афганистана, США развернули свою военную машину в сторону Багдада, который не имел никакого отношения к террористическим актам в Нью-Йорке и Вашингтоне.

Таким образом, Соединенные Штаты отошли от заявленных ими же целей и решили массированным военным ударом, не имеющим ничего общего со специальными операциями, уничтожить неугодный себе режим. Большая часть мирового сообщества крайне скептически отнеслась к расширению военных, я повторяю, военных, а не “антитеррористических”, действий за пределы Афганистана.

Лорд Хауэлл. Видите ли, мы находимся в совершенно новой ситуации, когда вмешательство во внутренние дела суверенных стран во имя защиты прав человека нашло признание, несмотря на то что Устав ООН такое вмешательство определенно не допускает. Однако каждый случай требует отдельного рассмотрения, и осторожность в оценках должна присутствовать всегда.

Уверяю Вас, британское общественное мнение не выступает за нападение на всякий режим, если он не придерживается либеральных норм и ценностей. Но действия по выдворению Ирака из Кувейта, генерала Гальтьери с Фолклендских островов, сербов из Косово считались оправданными, так же как и освобождение Афганистана от талибов. Во всех этих случаях, с точки зрения здравого смысла, признавались “моральное” право на вмешательство перед лицом совершения незаконной агрессии и необходимость для Британии участвовать в наказании агрессора.

Что касается Ирака, то это проблема более сложная. Концепция превентивных действий кажется оправданной до тех пор, пока дело ограничивается общими рассуждениями. Если нация или иной субъект мировой политики подозревается в намерении нанести ущерб чьей-либо безопасности, то удар на опережение может рассматриваться как обоснованный. Но кто должен обладать правом судить о наличии агрессивных помыслов? Как можно наверняка об этом знать? Это те вопросы, которые наполняют скептический британский ум сомнениями.

Ал.А. Громыко. До сих пор мы говорили о внешней политики Англии как о процессе с самостоятельной логикой. Однако давайте вспомним о том, что лейбористы, победив на выборах в 1997 году, продемонстрировали как преемственность внешнеполитического курса их консервативных предшественников, так и ряд нововведений. В программной речи “Принципы современной британской внешней политики”, с которой Тони Блэр выступил в ноябре того же года, подтверждено видение Британии как “моста между США и Европой”. Премьер-министр заявил, что глобальные интересы страны будут и дальше реализовываться с помощью таких рычагов, как место постоянного члена Совета безопасности ООН, членство в НАТО, “группе восьми”, ЕС и Содружестве наций. Влияние государства на внешнюю политику США и ее роль в Европе ставились в прямую зависимость друг от друга. Британии было предписано вернуться “в сердце Европы” и занять там лидирующие позиции.

Эти положения были развиты в последующем. Так, военная мощь страны должна была стать “силой добра” в мире. Правительство сделало упор на коалиционный характер решения внешнеполитических задач с опорой как на постоянные, так и на тактические коалиции. Была определена роль Британии как “ключевой державы”, “региональной державы с глобальной ответственностью”, которая, не имея возможности доминировать в мире, творчески осуществляет давний принцип “ударить сильнее своих возможностей”. Была разработана программа “оборонной дипломатии”, которая вместо “дипломатии канонерок”, т. е. дипломатии запугивания направлена на использование всех дипломатических средств урегулирования конфликта до принятия решения о применении военной силы.

Новый министр иностранных дел Робин Кук выступил с инициативой придать политике страны на международной арене дополнительно “этическое” измерение. Под последним понималась поддержка других народов в их стремлении к демократизации. Теперь Британия должна реализовывать свои национальные интересы, согласуя действия с ценностными критериями защиты прав человека. В чем, с точки зрения консерваторов, лейбористы преуспели или потерпели неудачу в этих начинаниях?

Лорд Хауэлл. Лейбористы после прихода к власти сделали две вещи, с которыми консерваторы не согласны. Во-первых, их внешняя политика приобрела “этическое” измерение, что предполагало проведение более интервенционистской политики по всему миру и необходимость определять, какие страны “хорошие”, а какие “плохие”. Консерваторы считали, что в действительности будет невозможно проводить внешнюю политику, руководствуясь такими аморфными принципами, что и случилось на деле. На практике лейбористские лидеры под давлением стратегических и экономических интересов были вынуждены поддерживать дружественные отношения со странами, имеющими сомнительную репутацию в области прав человека, - Китаем, Сирией, Индонезией и др.

Во-вторых, лейбористы заявили, что Британия должна занять место “в сердце Европы”. В реальности это вылилось в сдачу позиций в пользу евроэнтузиастов и подчинение интересов страны внешнему воздействию. Такая политика привела к тому, что Британия присоединилась к французскому плану по созданию европейской обороны, что грозит появлением конкурирующих с НАТО структур и ослаблением Альянса, а с ним и американского военного присутствия в Европе. В обоих случаях лейбористское правительство было вынуждено дать задний ход, что доказало правильность сомнений и предупреждений, которые изначально высказывали консерваторы.

Мне кажется, что истинные британские консерваторы, которые никогда не были образцовыми империалистами, склонны считать, что среди прочих национальных качеств необходимо сохранить немного скромности и смиренности. Британцам не следует усердствовать в морализаторстве и в наставлении других. Лидер лейбористов Тони Блэр говорит об исполнении Британией “ключевой роли”. Консерваторы согласны, но не стали бы кричать об этом на каждом перекрестке.

Ал.А. Громыко. Вы упомянули о проблемах лейбористов в связи с европейской интеграцией. Но не будем забывать о том, что вопрос о степени участия Британии в дальнейшем развитии ЕС нанес большой ущерб в первую очередь единству Консервативной партии и при Маргарет Тэтчер, и при Джоне Мейджоре. В середине 1990-х годов разногласия между евроскептиками и евроэнтузиастами привели к фактическому расколу партии и усугубили масштаб их поражения на выборах в 1997 году. Отголоски того противостояния чувствуются и по сей день.

Вместе с тем лейбористы, придя к власти, принципиально не изменили подход к Европе, основанный на принципе “подождем-увидим”. Тактически Британия стала более лояльна к интеграционным процессам, но стратегически страна по-прежнему балансирует между Европой и США. Британия борется против планов федерализации ЕС. Не желая наступать на те же грабли, что и тори, лейбористы крайне осторожны в вопросе присоединения страны к еврозоне. При этом внешняя политика Лондона объективно все больше европеизируется. Тони Блэр всеми силами стремится вырваться из порочного круга второстепенной роли государства по ряду фундаментальных вопросов развития Европы. Интересно, изменилась ли позиция Консервативной партии по ключевым вопросам взаимоотношений между Британией и ЕС?

Лорд Хауэлл. Консерваторы считают, что дальнейшая интеграция ЕС не нужна, и крайне отрицательно относятся к планам европейской “гармонизации”. Они уверены в том, что такая политика приведет к дальнейшей централизации власти, бюрократизации процесса принятия решений в ЕС, что представляется отжившими принципами, доказавшими свою нежизнеспособность.

Вместо этого консерваторы предпочли бы намного больше “гибкости” и сокращения властных полномочий руководящих органов ЕС. Европа, с их точки зрения, должна действовать на основе “сетевого” принципа, но никак не иерархии власти. Они также убеждены, что деятельность ЕС расходится с демократическими принципами и что властные полномочия должны быть возвращены национальным государствам и избираемым национальным парламентам. Ведение дел на основе межправительственных договоренностей намного демократичней и эффективней, чем возлагание надежд на наднациональные структуры, которые оторваны от реального положения дел и неподотчетны.

Что касается проблемы евро, то большинство консерваторов относятся к новой валюте скептически, считают ее “негибкой” и обреченной на неудачу. Не бывает так, чтобы один размер подходил всем! Консерваторы считают, что Британия должна оставаться вне еврозоны. В противном случае страна будет связана по рукам и ногам в рамках жесткой системы. Трудно понять, как еврозона с ее большой безработицей, высокими налогами, огромными проблемами в пенсионной системе и слабостью по отношению к доллару может иметь хоть какую-то привлекательность для британцев. Эту точку зрения, судя по всему, разделяет значительное большинство жителей страны.

Ал.А. Громыко. Предлагаю подробнее остановиться на внешней и оборонной политике объединяющейся Европы. Со времени принятия Единого европейского акта в 1986 году в деятельности ЕС поступательно развивается внешнеполитическое измерение. Принятая тогда концепция Европейского политического сотрудничества (European Political Cooperation) сменилась Общей внешней политикой и политикой в области безопасности (Common Foreign and Security Policy), одобренной Маастрихтским договором в 1992 году. Был поставлен вопрос о выработке общей оборонной политики ЕС.

Франция и Германия все чаще обращали свои взоры на Западноевропейский союз (ЗЕС) - военную организацию стран Западной Европы, созданную еще до образования НАТО, но впоследствии низведенную ею на вторые роли. Что касается Англии, то она всячески сопротивлялась попыткам интегрировать ЗЕС в структуры ЕС, усматривая в этом угрозу единству Альянса. Отношения между организациями поднялись на новый уровень после того, как на саммите НАТО в 1994 году ЗЕС получил доступ к инфраструктуре североатлантического блока в рамках соглашения об “отделимых, но не отдельных силах”, что открыло дорогу развитию Европейской политики в области безопасности и обороны (European Security and Defence Policy).

Постепенно ЗЕС превращался, по крайней мере концептуально, из “европейской опоры” НАТО в эмбриона автономной европейской армии. Об этом свидетельствует и инициатива создания европейских сил быстрого реагирования, выдвинутая в 1998 году на франко-британском саммите в Сен-Мало, Бельгия. В следующем году эти предложения были развиты на саммитах ЕС в Кельне и Хельсинки. Как Вы относитесь к интеграции ЕС по линии создания общей военной и оборонной политики?

Лорд Хауэлл. Отвечу здесь определенно - Европе не нужна ни единая внешняя политика, ни единая политика в области безопасности. Сотрудничество между государствами по этим вопросам можно только приветствовать, и в определенных случаях оно может быть очень тесным. Но консерваторы против формализованной системы внешней политики, которая на практике не дееспособна. Посмотрите, свежий пример у нас перед глазами. По иракской проблеме Франция проводила одну линию, Германия другую, а Британия третью. Попытка привести их к единой позиции породила лишь новые трения и противоречия.

Гораздо лучше рассматривать возможности сотрудничества в каждом отдельном случае, когда в наличии единство взглядов и желание добровольно участвовать в коалиции, нежели стараться создать подобие фальшивого и хрупкого единства, обреченного на горькую неудачу, когда дело принимает трудный оборот.

Ал.А. Громыко. Но не кажется ли Вам, что существует внутреннее противоречие в стремлении Британии претендовать одновременно и на “особые отношения” с США, и на ведущую роль в Европе? Может быть, для нее пришло время очертить внешнеполитические приоритеты более четко?

Лорд Хауэлл. Отнюдь, активная роль Британия в Европе и “особые отношения” с США могут идти рука об руку. Так считают консеваторы, и, насколько можно судить, сам Тони Блэр. Сила Британии заключается в ее способности действовать решительно, в стабильности, слаженности ее национального устройства, несмотря на реформы лейбористов по передаче власти от центра - регионам, в выносливости ее экономики. До тех пор, пока эти качества будут стране присущи, нет причины, по которой она не может быть одновременно искренним другом Америки и творческим сторонником тесного сотрудничества в Европе.

Это ничуть не означает, что Британия, как считают некоторые, является “прислужницей” Америки. Мы вполне способны придерживаться тех точек зрения, которые не разделяют американцы, и даже ссориться с ними. Однако что касается фундаментальных ценностей, в первую очередь свободы и демократии, британцы - в одной связке с американцами, возможно, в большей мере, чем наши континентальные соседи и уж конечно Франция, которая упорствует в своих антиамериканских наклонностях.

Ал.А. Громыко. В заключительной части дискуссии хотел бы поговорить с Вами, лорд Хауэлл, о британо-российских отношениях. После исчезновения СССР прошло 12 лет. “Холодная война” осталась в прошлом. Свой вклад в нормализацию отношений между нашими странами внесли Маргарет Тэтчер, Джон Мейджор и Тони Блэр. Стереотипы вещь живучая, но, кажется, и россияне, и британцы с успехом избавляются от образа врага. Все чаще наши страны идут не только на тактическое, но и на стратегическое взаимодействие. Тони Блэр, единственный из западных лидеров, предпринял серьезную попытку вовлечь Россию в деятельность НАТО. Изменилось ли за последнее десятилетие отношение британцев к нашей стране?

Лорд Хауэлл. Британцы испытывают к России огромное уважение и желают ей процветания и благополучия в условиях демократии. Конечно, время от времени жители нашего маленького острова задаются вопросом, возможно ли успешно управлять такой огромной трансконтинентальной страной, как Россия, раскинувшейся в Европе и в Азии. Но мы восхищаемся способностями россиян, вашей литературой, тем, как русский народ, несмотря ни на что, пережил коммунистическую эпоху, и надеемся, что русские больше никогда не станут заложниками ложных идеологических догм. В целом, к России относятся по-дружески и с симпатией, к чему, правда, примешивается некоторое беспокойство, что дела могут пойти опять “не так”.

Британия заинтересована в том, чтобы российская внешняя политика и политика в области безопасности были как можно глубже интегрированы в создаваемые структуры глобальной безопасности, включая отношения с НАТО, которые находятся в процессе развития, чтобы Россия все активнее вовлекалась в деятельность международного сообщества на всех уровнях.

Ал.А. Громыко. При Президенте Владимире Путине внешняя политика России активизировалась. Были также предприняты серьезные внутриполитические реформы. Россия перестала претендовать на роль супердержавы, но не отказалась от ряда не только региональных, но и глобальных амбиций. В этом, кстати, на мой взгляд, наши страны сильно похожи.

Лорд Хауэлл. То, что Президент Путин, судя по всему, взял твердый курс на борьбу с укоренившимися интересами околовластных группировок, криминальных и полукриминалных монополий, вызывает одобрение. Также есть понимание того, что России, пережившей коммунизм, требуется определенное время, чтобы полностью вернуть себе чувство самоуважения и жизненные силы. В то же время, присутствует и определенная нервозность, что Россия может опять попытаться стать слишком самоуверенной и экспансионистской в мире, где такое поведение устарело и контрпродуктивно.

Ал.А. Громыко. Говоря о нервозности, Вы, видимо, подразумеваете и проблему Чечни, ведь она вносит серьезный разлад в отношения между нашими странами. Тугой клубок противоречий в этой северокавказской республике часто изображался западными СМИ и многими политиками как противостояние между “имперскими силами” и “борцами за независимость”, что не могло не вызвать в России осуждения Запада за политику двойных стандартов.

События 11 сентября встряхнули западное сообщество. Оказалось, что терроризм, до этого далекий заморский феномен, пристально заглянул в глаза американскому обществу. Выяснилось, что Россия была права, давно предупреждая об опасности глобализации террора. Казалось бы, проблемы России в Чечне должны быть Британии близки и понятны, ведь у нее имеется 30-летний опыт умиротворения Северной Ирландии, где проблемы терроризма и борьбы за национальное самоопределение также тесно переплетены.

Лорд Хауэлл. Отвечу так - Чечня для британцев загадка. Они полностью признают законное желание России предотвратить откол этой территории и часто ставят под сомнение мотивы тех, кто борется за ее отделение. Однако попытки России усмирить чеченский бунт с помощью грубой силы вызывают у нас сожаление. Трудно понять, почему дипломатия и переговоры не играют большей роли в решении этого конфликта, и почему военные операции российских военных так неэффективны.

Вы провели параллели с историей умиротворения Северной Ирландии. На самом деле, они слабо просматриваются. Британцы совершили ужасные ошибки в Ирландии и предоставили автономию Ольстеру на 50 лет позже, чем это надо было сделать, и не так, как это требовалось. Теперь мы вынуждены реализовывать двойную стратегию усмирения террористов и поддержки переговорного процесса между юнионистами, сторонниками сохранения провинции в составе Соединенного Королевства, и республиканцами, которые стремятся объединиться с Ирландией. Эта проблема не будет решена без самого главного - терпения. Разрешить этот конфликт исключительно военной силой невозможно, ведь всякий раз, когда ставка делалась на силу, болезнь загонялась еще глубже.

Ал.А. Громыко. От души благодарю Вас, лорд Хауэлл, за интересную беседу. Что вы могли бы пожелать напоследок россиянам?

Лорд Хауэлл. Британцы считают, что не существует альтернативы открытому обществу, интенсивным и тесным отношениям между людьми, диалогу и стремлению к взаимовыгодному процветанию. Эти пожелания осуществимы при условии достойного управления государством, абсолютного уважения закона и права собственности, правильного сочетания свобод и обязанностей.

Размещено на Allbest.ru