Подтверждение идеи Д.И. Менделеева о потенциале развития Китая

5) охрана окружающей среды (строительство очистных сооружений и создание лесозащитных полос, энергосбережение);

6) инновации и структурная перестройка (поддержка НИОКР, развитие высоких технологий, совершенствование сферы услуг);

7) восстановление районов. пострадавших от землетрясения в провинции Сычуань;

8) повышение жизненного уровня населения (в том числе субсидирование производства зерна и помощь бедным крестьянским хозяйствам).

С одной стороны, в регионах ныне предпринимают активные меры, чтобы не только минимизировать сокращение рабочих мест, но и стимулировать новую занятость. Например, в провинции Гуандун, являющейся важнейшим поставщиком китайской продукции на внешние рынки и первой принявшей на себя удар мирового экономического кризиса, местные власти выдают гарантии по предоставляемым предприятиям банковским кредитам, финансируют реструктурирование предприятий, а также обучение и трудоустройство потерявших работу лиц; кроме того, создаются специальные резервные фонды для продолжения выплаты заработной платы рабочим в случае закрытия их предприятий. В Шанхае с декабря 2008 г. осуществляется программа субсидированного профессионального обучения выпускников учебных заведений и мигрантов, проводится политика поощрения открытия собственного бизнеса. В провинции Цинхай, страдающей от спада производства в угледобыче и сталелитейной промышленности, вводится годовая программа субсидируемого вечернего и заочного переобучения для работников реструктурируемых предприятий. Аналогичные меры предпринимаются в провинции Шаньси, власти которой в 2009 г. планируют израсходовать 40 млрд. юаней на образование, переобучение и социальное обеспечение.

Структурная политика. Антикризисный курс китайского правительства предполагает не только стимулирование внутреннего спроса, но и расширение и улучшение качественных параметров предложения товаров и услуг на внутреннем рынке. С этой целью в Комитете по реформе и развитию разрабатываются программы реструктурирования и модернизации десяти ключевых отраслей промышленности КНР, на долю которых приходится более 30% ВВП и 30% занятых и городах, В их числе автомобиле- и судостроение. нефтехимия, легкая и текстильная промышленность, машиностроение, черная и цветная металлургия, информационные технологии. В большинстве указанных отраслей в настоящее время налицо образование избыточных мощностей, накопление складских запасов и сокращение прибылей компаний.Эти программы ориентируют на поддержание оптимальных темпов роста соответствующих отраслей в кризисный период. Так, утвержденная Госсоветом КНР в январе текущего года программа развития автомобильной промышленности предусматривает, что в 2009-2011 гг. среднегодовые темпы прироста производства автомобилей составят 12% (в 2007 г. этот показатель равнялся 21,8, а в 2008 г. - 6,7%). Конкретные же механизмы отраслевой поддержки реструктурирования многоплановы. Предполагая расширение и совершенствование производственных мощностей, они охватывают целевое субсидирование спроса в соответствующих сегментах рынка, предоставление налоговых преференций, снижение тарифов на электроэнергию и др. К примеру, в нефтехимическую индустрию в течение двух ближайших лет планируется инвестировать 500 млрд. юаней, в том числе 100 млрд. намечается направить на совершенствование технологических процессов для повышения качества продукции и 400 млрд. - на сооружение 20 новых крупных предприятий; намечается также увеличение нормы возврата НДС при экспорте нефтехимических продуктов. Для того же автомобилестроения Госсовет КНР выделит 10 млрд. юаней, которые получит созданный в отрасли специальный фонд с целью внедрения новых технологий и освоения производства «гибридных» автомобильных двигателей, использующих альтернативные энергоносители; планируются, далее, снятие административных ограничений, двукратное снижение налога на приобретение автомобилей, предоставление крестьянским хозяйствам субсидий на покупку легких грузовиков, развитие потребительского кредитования в торговле автомобилями, и др. Программные мероприятия в сталелитейной промышленности, призванные ускорить ликвидацию избыточных мощностей с устаревшей производственной технологией и техническую модернизацию отрасли, включают, в частности, стимулирование корпоративных слияний и поглощений с целью концентрации производства, уменьшение либо полное снятие экспортных таможенных пошлин на продукцию отрасли.

Развитие приоритетных отраслей предполагается осуществлять на современном технологическом уровне с широким использованием достижений отечественной науки. В этой связи премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао в январе 2009 г. призвал к досрочному выполнению госпрограммы развития науки и техники, рассчитанной на период до 2020 г. В свою очередь, президент Академии Наук Китая Лу Юнсян объявил о разработке плана действий по достижению прорыва на десяти приоритетных направлениях. В число прио-ритетов входят космические и информационные технологии, производство современных материалов, энергетика, ресурсы, сельское хозяйство, океанология, защита здоровья населения и охрана окружающей среды.

В декабре 2008 г. Госсовет КНР выделил первый денежный аспект антикризисной программы в размере 100 млрд. юаней. Используя полученные средства, провинция Шаньси приступила к осуществлению 36 проектов жилищного строительства, что должно обеспечить рассление почти 14 тыс. семей с низким уровнем дохода и обеспечение создания 12 тыс. новых рабочих мест. В Синьшян-Уйгурском автономном районе начато сооружение природоохранных объектов общей стоимостью в 250 млн. юаней. Началось строительство большого железнодорожного моста в провинции Хубэй, являющегося важным элементом магистрали Шанхай-Чэнду. В провинции Ляонин сооружается первая в Северо-Вогочном Китае АЭС.

Пакет мер государственной поддержки будет иметь особое значение для компании, сзязанных со строительным бизнесом, поскольку шачительная часть соответствующих эедств направляется на возведение инфраструктурных объектов. К примеру, дополнительный спрос на цемент, стимулируемый антикризисными мероприятиями, может достичь 430 млн. т.

О результативности реализуемой программы антикризисных мер по критерию стимулирования развития национальной экономики можно судить на примере одного из крупных проектов пакета господдержки - сооружения в провинции Фуцзянь (на западном берегу Тайваньского пролива) АЭС «Фуцин». Общий запланированный объем инвестиий в сооружение этой атомной электростанции составляет 100 млрд. юаней, причем 75% агрегатов и компонентов намечено произвести в стране. В связи с этим в конце 2008 г. заключен контракт на создание паровых турбин (стоимостью в 5 млрд. юаней) с Китайской восточной электротехнической корпорацией (расположенной в пострадавшем от землетрясения районе провинции Сычуань), а Первая Китайская промышленная группа тяжелого машиностроения выиграла крупный тендер на поставку корпусов для атомного реактора. Строительство АЭС поможет создать только в провинции Фуцзянь 10 тыс. новых рабочих мест и обеспечит увеличение регионального ВВП на 400 млрд. юаней.

Впрочем, следует принять во внимание, что, поскольку начало реализации большинтва проектов придется на текущий год, эффект от их выполнения ощутимо или в полной мepe проявится не ранее 2010 г. Кроме того, не вполне понятно, какая часть инвестиций антикризисного пакета представляет собой собственно новые вложения, а какая часть является включенной в ранее объявленные планы и программы (например, в план развития железных дорог, предусматривающий капиталовложения в 2 трлн. юаней, или в программу расширения строительства дорог и водных артерий до 2020 г., на которую выделены 5 трлн.). Формально в ближайшие два года в экономику КНР будет дополнительно инвестировано около 6% ВВП, но пока достоверно оценить реальную силу грядущего инвестиционного толчка непросто [6].

3.6 Новая роль Китая в мировой политике

Нынешнее китайское руководство, опираясь на экономические успехи, взяло курс на обеспечение нового места страны в глобальной политике: если не равного главной сверхдержаве - Соединенным Штатам, то на близком к этому уровне, позволяющем Китаю играть одну из ключевых ролей в формировании будущей мировой архитектуры. Сейчас уже просматриваются четыре основных вектора стратегии «выхода Китая за свои границы».

Стремление уменьшить отставание по «стратегической мощи» и «потенциалу агрессивности» от США за счет наращивания ядерного военного потенциала, создания современных видов вооружений, самостоятельного развития программы освоения космоса, выхода на современные мировые научно-технические параметры, в том числе и за счет массированного импорта ноу-хау и ноу-уай.

Активизация деятельности в основных международных институтах, членом которых Китай уже является (ООН, ВТО и т. д.), и выстраивание диалога с важнейшими мировыми структурами: «Большой семеркой/восьмеркой», НАТО, ЕС (напрямую и через механизм АСЕМ) и др.

Наращивание активности на региональных направлениях: в Северо-Восточной Азии, Нейтральной Азии, Юго-Восточной Азии, Африке, Латинской Америке.

Продолжение политики предыдущего руководства, нацеленной на обеспечение мира и добрососедства с соседями (Россией, Японией, Индией и др.) прежними средствами решения споров, где это возможно, и откладывая споры на будущее там, где решение не просматривается. Новым нюансом стал больший, чем прежде, акцент на экономическое сотрудничество как основу мира с соседями - вслед за возросшими экономическими возможностями Китая.

Таким образом, в ходе трансформации китайской экономики наблюдаются два взаимосвязанных процесса. С одной стороны, китайские реформы учитывают опыт других стран. С другой стороны, реформы проводятся с учетом китайской специфики и традиций. В современных условиях можно констатировать, что Китай, как самая крупная из развивающихся стран, служит не только реальным примером эффективного проведения экономических реформ, но и китайская экономическая, и обществоведческая наука демонстрируют серьезное ее продвижение.

Внешнеполитическая доктрина КНР находится сегодня в стадии постепенного обновления. В ней сочетаются старое и новое видение китайским руководством мира и места в этом мире Китая.

Согласно старым представлениям, мир воспринимается как потенциально враждебный, хотя - в отличие от маоистского периода - и не несущий непосредственной военной угрозы безопасности страны. Мир видится через призму борьбы против сил гегемонизма, прежде всего, против американского стремления к глобальному доминированию, а также, хотя и в меньшей степени, против тенденции к локальному доминированию «больших стран» - России, Японии, Индии. Отсюда - внешнеполитические приоритеты:

Во-первых, обеспечение благоприятных международных условий для проведения китайских реформ и политики открытости. Имеются в виду поддержание мирных отношений с глобальными лидерами и нормализация отношений с ближайшими соседями.

Во-вторых, задача «затаиться на время», действовать на основе компромисса, говоря словами Дэн Сяопина, «спрятать голову в ножны и воспитывать в себе униженность» - чтобы выиграть время, накопить «комплексную государственную мощь» и уже затем претендовать на роль мирового лидера.

Новые представления китайского руководства о мире стали активно формироваться в последние 4-5 лет после того, как в 1999 г. КПК приступила к разработке концепции участия страны в экономической и политической глобализации. Экономической стратегии, направленной на превращение Китая в глобальную экономику, соответствует и новый внешнеполитический курс. Его суть состоит в выстраивании партнерских стратегических отношений с США как единственной сверхдержавой и в повышении глобальной и региональной роли Китая при помощи механизмов многосторонней дипломатии. Этому соответствует и данное КПК китайским дипломатам указание «быть как все», т. е. вести себя так же раскованно, свободно, как представители западных стран.

Соотношение старого и нового в формировании внешнеполитической доктрины нашло отражение в решениях XVI съезда КПК. Пекин, с одной стороны, подтвердил готовность по-новому подходить к международным отношениям и строить их на основе партнерства с мировыми центрами силы, а не в противодействии им, объявил мир и развитие «лейтмотивом современной эпохи», охарактеризовав внешнюю обстановку как благоприятную для развития китайских реформ. С другой стороны, озвучены тезисы, уходящие корнями в недавнее прошлое, когда Китай стремился взять на себя роль лидера развивающихся стран в борьбе с международным гегемонизмом. Съезд охарактеризовал современный международный политический и экономический порядок как «несправедливый» и «не изменившийся в корне». В этом контексте он дал вторую, в каком-то смысле противоречащую только что приведенной характеристику современного мира как «очень неспокойного», создающего человечеству «многообразные суровые вызовы». К последним наряду с терроризмом отнесены появление «новых форм гегемонизма в политике» (с намеком на США), а также «локальные конфликты на основе национально-религиозных противоречий», приграничные и территориальные споры, разница в уровнях развития Севера и Юга.

Ратуя за демократизацию международных отношений, съезд вместе с тем не предложил новой модели мироустройства. Были повторены известные китайские тезисы о том, что под «демократизацией и справедливостью» в международных отношениях понимаются, во-первых, сохранение многообразия мира и множественности моделей развития стран, во-вторых, решение политических проблем и проблем безопасности через консультации, без применения оружия и угроз его применения, в-третьих, экономическое сотрудничество, совместное развитие и взаимное цивилизационное и культурное обогащение, в-четвертых, принцип, согласно которому «дела каждой страны решаются ее собственным народом», а «дела планеты -- на основе равноправных консультаций всех стран» [14].

В усилении роли новых подходов к внешней политике Китая большую роль сыграли события 11 сентября 2001 г. Первая китайская реакция на терракт против США была выжидательной: Китай будет бороться с мировым терроризмом на своей территории. Однако затем Пекин понял, что может много выиграть, поддержав США. Впоследствии он «разменял» политическую поддержку военной акции США в Афганистане и обмен разведывательной информацией о террористах на общее более благосклонное отношение США к Китаю и на конкретное исключительно важное для него решение Вашингтона о включении в список террористических организаций Фронта освобождения Восточного Туркестана, угрожающего стабильности северо-западных районов Китая [19].

В качестве отражения китайской позиции по терроризму, созвучной сегодня позиции большинства стран мира, на XVI съезде КПК был провозглашен тезис о готовности Китая вместе с другими странами вести борьбу против терроризма «во всех его формах» «радикальными мерами» по «предотвращению и подавлению террористических акций» и «всемирному устранению истоков терроризма».

Новые и старые подходы китайского руководства к внешней политике проявляются в отношениях с США, основой которых по-прежнему является симбиоз взаимных опасений и взаимной выгоды.

Китай усматривает угрозу своим интересам в американском военном присутствии в Азиатско-Тихоокеанском регионе, осуществляемом согласно представлениям Вашингтона о КНР как о главном американском противнике в регионе. США видят в Китае нового в скором будущем глобального конкурента, не оставившего пока идеи коммунистической ортодоксии и наращивающего военную и экономическую мощь в интересах, как считает ряд американских аналитиков и политиков, ослабления мировых позиций США. Вместе с тем ни Китай, ни Соединенные Штаты не рассматривают друг друга в качестве прямой военной угрозы.

С другой стороны, США, на которые приходится около четверти китайской торговли и трети иностранных инвестиций в Китае, играют решающую роль в осуществлении китайской модернизации. Пекин прекрасно понимает, что без нормальных отношений с Вашингтоном поддерживать высокие темпы экономического роста невозможно. США, в свою очередь, имеют глубокие бизнес-интересы в Китае, основанные на крупных инвестиционных вливаниях, осуществляемых ведущими американскими транснациональными корпорациями. В стратегическом плане Вашингтон рассчитывает на постепенную трансформацию китайской политической системы в демократическом направлении на основе маркетизации и глобализации экономики и вовлечения Китая в мировое рыночное и информационное пространство.

Постоянно углубляющиеся экономические взаимозавязки Китая и США устанавливают пределы ухудшения китайско-американских отношений в моменты кризисов.

Главной проблемой постепенно выстраивающегося китайско-американского партнерства является отсутствие и у Китая, и у США конкретных идей относительно того, как адаптировать двусторонние отношения к задачам создания новой архитектуры международной безопасности, в которой учитывалось бы и мнение Китая. Высокопоставленные американские военные высказываются в пользу налаживания тесного военного сотрудничества с Китаем вплоть до совместных учений и действий, направленных на предотвращение реальных (а не относящихся ко временам «холодной войны») угроз, коими являются терроризм, пиратство, транспортировка наркотиков, гуманитарные последствия стихийных бедствий и т. п. Стороны начинают осторожно зондировать почву на предмет поставок американских вооружений в Китай.

Вместе с тем китайско-американские отношения по-прежнему обременены старыми проблемами. Наиболее острая из них - Тайвань. Пекин рассматривает именно тайваньскую проблему как главное препятствие развитию стратегических отношений с США. Соединенные Штаты, признавая наличие «одного Китая», тем не менее, по мнению Пекина, осуществляют «неприемлемое для Китая» военное сотрудничество и политические контакты высокого уровня с островом.

Вторая проблема - проблема прав человека и деятельность таких организаций, как «Фалуньгун», в котором Пекин видит угрозу политической стабильности страны. Китайское руководство (хотя при Ху Цзиньтао и в меньшей степени) опасается, что «Фалуньгун», опирающийся, по информации китайцев, на поддержку ЦРУ США, способен сыграть такую же дестабилизирующую роль во внутриполитической жизни страны, какую в свое время сыграла «Солидарность» в Польше.

Третья проблема - нарастающие после 11 сентября дискуссии внутри китайского общества между «либералами» (сторонниками глобализации китайской экономики и китайского общества) и «новыми левыми». «Либералы» считают дальнейшее улучшение китайско-американских отношений главным условием адаптации страны к требованиям глобализирующегося мира. «Новые левые» видят в глобализации уловку США в целях усиления своего влияния в мире и в Китае. Новое поколение китайских лидеров вынуждено будет считаться с обоими подходами. При этом любое обострение китайско-американских отношений из-за Тайваня, проблемы «Фалуньгун», прав человека или Тибета будет использоваться «новыми левыми» для ужесточения их подхода к двусторонним отношениям.

Вместе с тем усилился голос тех неоконсервативных сил, которые видят будущее Китая в качестве новой сверхдержавы, призванной заменить Росии в глобальном противостоянии с США. Подобному подходу противодействует линия прагматического крыла китайского руководства, которое понимает, что неучастие в глобальных и региональных интеграционных процессах и ставка на конфронтацию с лидерами мировой рыночной экономики нанесет непоправимый вред китайским реформам и политике модернизации.

Война в Ираке и ядерный кризис в Северной Корее показали новое направление развития китайско-американских отношений. Пекин не поддержал силовую акцию в Ираке, но и не выступал против нее с тем энтузиазмом, который был характерен для подхода Парижа, Бонна и Москвы. В результате в известной формуле Кондолизы Райс «Наказать Францию, забыть Германию, простить Россию» Китай даже не был упомянут. Отчасти это стало результатом договоренности между Пекином и Вашингтоном о том, что Китай воздержится в случае голосования по Ираку в Совете Безопасности ООН, а Вашингтон откажется от силовой акции против Северной Кореи [14].

После окончания войны в Ираке именно Северная Корея стала тем геополитическим местом, где Китай и США начали выстраивать линию на взаимодействие в решении региональных проблем. Начавшиеся в апреле 2003 г. трехсторонние переговоры КНР - КНДР - США в Пекине, переросшие затем в шести-сторонний формат (с участием России, Японии и Южной Кореи), показали готовность Пекина уже не выступать в защиту «северокорейского социализма», а сотрудничать с Вашингтоном по такой острой проблеме, как ядерное нераспространение.

В этой связи нельзя не обратить внимание на любопытный факт. В начале пекинских трехсторонних переговоров в ответ на намек Пхеньяна о возможности ядерного испытания Вашингтон вбросил в американские СМИ «не подтвержденную информацию» о намерении шефа Пентагона предложить Китаю вместе с США свергнуть северокорейский режим. «Утка» есть «утка», однако знаменательно, что Вашингтон не прочь видеть в Пекине партнера и по таким «специфическим» операциям [19].

3.7 Россия и Китай

Отношения равноправного доверительного партнерства, направленного на стратегическое взаимодействие в XXI веке появились не вчера, а 10 лет назад в Совместной российско-китайской декларации, подписанной еще в ходе визита Б.Ельцина в КНР в апреле 1996 г. В отношениях с Россией Китай решил практически все главные спорные вопросы подписанием в 2001 г. российско-китайского Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве на 20 лет. Этот документ урегулировал в основном пограничное размежевание, за-ложил основы долгосрочного политического и экономического сотрудничества, названного «стратегическом партнерством» [19].

Естественна постановка вопроса - что такое стратегическое партнерство для России и для Китая сегодня и в чем заинтересованность наших стран в таком уровне взаимодействия? На смену противоборству двух систем пришли противоречия между развитым «центром» и развивающейся «периферией» (Восток - Запад, Север - Юг), ожесточилась борьба между объективными тенденциями к экономической интеграции и субъективными сепаратистскими устремлениями.

В основе партнерства России и Китая на современном этапе лежат их глобально-стратегические, интересы. Вызовом для обеих стран являются гегемонистские устремления США к диктату в делах мировой политики и экономики. В настоящее время бурно развивающийся Китай позиционирует себя как сила, набирающая глобальную значимость. Он ищет равноправного сотрудничества с мировым сообществом в поддержании глобальной и региональной стабильности [14].

Россия позиционирует себя как глобальная держава, заявляющая о своем праве иметь собственное слово в вопросах построения новой мировой архитектуры и собственную зону интересов. В этом плане одним из самых слабых звеньев российской геополитики был Азиатско-Тихоокеанский регион, ставший одной из важнейших составляющих мирового сообщества, в котором Россия, к сожалению, пока занимает маргинальные позиции.

В Концепции национальной безопасности РФ от 17 декабря 1997 г. отмечалось: «Россия оказывается в определенной изоляции от интеграционных процессов, идущих в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Все это неприемлемо для нее как для влиятельной европейско-азиатской державы, имеющей национальные интересы в Европе, на Ближнем Востоке, в Центральной и Южной Азии, в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Прорыв в азиатско-тихоокеанском направлении для России связан, прежде всего с перспективами ее долгосрочного сотрудничества с КНР. Россия изменила свой статус военно-политической сверхдержавы по отношению к КНР на статус политико-экономического партнера, благоприятен и для Китая и для России. Комплекс вопросов, связанных с пограничной проблемой (наиболее болезненного вопроса, унаследованного от прошлого), и ликвидация вооруженного противостояния на границе. До сих пор всю почти четырёхвековую историю двусторонних отношений у России и Китая никогда не было точно определенной линии границы, признаваемой обеими сторонами. Отныне она существует. В октябре 2004 г. между РФ и КНР была достигнута окончательная договоренность о прохождении линии границы. В договоре 2001 г. содержалось важное положение об отсутствии у наших стран территориальных претензий друг к другу. Важной основой для сотрудничества России и Китая является совпадение их национальных интересов, весьма близкие позиции по ряду международных вопросов, связанных с разоружением, нераспространением ядерного оружия, безъядерными зонами, ролью ООН, ролью и местом отдельных стран и международных организаций в системе обеспечения безопасности АТР, борьбой с международным терроризмом, в подходах к вопросам урегулирования важнейших региональных конфликтов. В частности, обе стороны разделяют позиции друг друга в отношении японо-американского договора безопасности, который рассматривается в качестве потенциального источника угрозы безопасности в регионе, в отношении американо-японских планов организовать в нем систему противоракетной обороны театра военных действий (ПРО ТВД). Обе стороны проявляют беспокойство по поводу роста панисламистских настроений, неопределенности региональных последствий в случае объединения Кореи. Китайское руководство поддерживает усилия Москвы по укреплению суверенитета и территориальной целостности нашего государства. Китай рассматривает Россию как главного стратегического партнера в XXI в. Россия сегодня - это стратегический тыл для Китая. В свою очередь Китай - стратегический тыл для России. Обе страны нужны друг другу, чтобы обеспечивать мирное развитие на региональном и глобальном уровнях, спокойно решать внутренние проблемы и улучшать жизнь своих людей. Россия и Китай рассматриваются сегодня Соединенными Штатами в качестве основных глобальных соперников. Главное расхождение между сторонами - во взглядах на будущее мироустройство: США за однополюсный мир под своим руководством, Россия и Китай - за мир многополярный [19].

Вместе с тем в начале нового века в двусторонних отношениях сохранялись проблемы. Россия и Китай не свободны от стремления извлечь выгоду из противоречий, которые другая сторона имеет с США. В 90-е годы Москва активно пыталась втянуть Пекин в политику противодействия планам Вашингтона по расширению НАТО и созданию национальной противоракетной обороны. Пекин, в свою очередь, играл на российско-американских противоречиях по НАТО, и национальной противоракетной обороне для извлечения собственных выгод военно-технического характера из отношений с Россией и экономического характера - из отношений с США.

У сторон не сразу получилось выстроить новые двусторонние отношения в контексте улучшения отношений и России, и Китая с США. Более того, сближение России и США создало трения в отношениях России с Китаем по целому ряду вопросов [14].

Во-первых, это проблема НПРО. Китай в свое время активно поддержал Россию по НПРО, в известной мере сузив себе поле для маневра в диалоге с США по вопросам региональной безопасности в Северо-Восточной и Юго-Восточной Азии. Российско-американские договоренности по вопросам стратегической стабильности, а также предложения Москвы НАТО по созданию совместной противоракетной обороны театра военных действий (ПРО ТВД) в Европе и других регионах (пусть Северо-Восточная Азия и не упоминалась непосредственно) не могли не вызвать настороженности в Пекине, усиленной и своего рода обидой на то, что Москва вовремя не известила Пекин об изменении своего подхода к проблеме НПРО.

Во-вторых, это расширение НАТО и новый формат сотрудничества Россия - НАТО. В Китае не сразу поняли и приняли новую российскую политику по отношению к Западу. Российская дипломатия вновь «забыла» разъяснить Пекину изменения в своих стратегических приоритетах, продолжая официально настаивать на их неизменности. Пекин же воспринял прозападный акцент в политике Москвы как угрозу стратегическому характеру российско-китайских отношений. Не разъясненные Китаю шаги России в прозападном направлении были расценены им как отход от духа только что подписанного договора. В не меньшей степени Пекин озаботился и судьбой стратегического партнерства с Москвой. Смещение фокуса российской политики на США и стремление России играть равную (или почти равную) с США роль в создании нового миропорядка автоматически отодвигают российско-китайские отношения на региональный уровень. В своем выступлении перед руководством российского МИДа в июле 2002 г. российский президент, говоря о приоритетах российской дипломатии и назвав США, Евросоюз и СНГ, не упомянул Китай. И хотя Россия готова наращивать поставки вооружений в Китай и активно сотрудничать с ним в борьбе с терроризмом в Центральной Азии, вряд ли место регионального партнера будет приемлемо для КНР - особенно в контексте ее усиливающегося стремления играть более заметную роль в мировых делах.

В-третьих, это экономические проблемы. В случае благоприятного развития российско-американских стратегических отношений Россия может стать крупным конкурентом Китая на мировых рынках кредитных заимствований. Пока объемы заимствований России были невелики, она не беспокоила его как конкурент. Угроза переориентации мировых финансовых потоков из КНР в Россию теоритически может привести к трениям в российско-китайских экономических отношениях и ответным ходам Китая.

В-четвертых, это проблема нефтепровода. После прихода к власти нового китайского руководства в 2002-2003 гг. проблемы российско-китайских отношений во многом сфокусировались на строительстве нефтепровода из России в Китай. Этот вопрос является чувствительным для Ху Цзиньтао, поскольку китайское руководство делало ставку именно на стабильные и крупномасштабные поставки российской нефти, принимая долгосрочную программу развития северо-восточных промышленных районов (инициированную Ху в отличие от проекта Цзян Цзэминя по освоению Северо-Запада Китая).

Отказ России (пусть и по причинам внутриполитической борьбы, не связанным напрямую с Китаем) от строительства при участии ЮКОСа нефтепровода «Ангарск - Дацин» вызвал болезненную реакцию Пекина. В ответ Китай стал реализовывать своего рода план действий, направленный на убеждение и побуждение России к тому, чтобы все-таки вернуться к идее нефтепровода. Жесткая позиция Китая по ВТО, неожиданная для российских переговорщиков, стала одной из частей этого плана. Другие его составляющие вытекали из следующей логики действий [14, 19].

Китайское руководство исходило из того, что Россия дала обещание о строительстве нефтепровода, и рассматривало отказ России от этого проекта как нарушение обязательств. Китай уже инвестировал финансовые средства в разработку проекта и будет добиваться их компенсации в том или ином варианте в случае отказа России от строительства нефтепровода. При этом китайское руководство считало неправильным затягивание Россией принятия окончательного (положительного либо отрицательного) решения по проекту нефтепровода, полагая, что даже в случае отказа Китай должен знать об этом как можно раньше, чтобы переориентировать ресурсы на расширение мощностей порта Далянь для импорта нефти с мировых рынков.

Одна из серьезнейших проблем нашего партнерства - определенный, если не сказать более - серьезный дисбаланс между политическими и торгово-экономическими связями наших двух стран. В подписанных документах имелось в виду довести к 2000 г. ежегодный товарооборот между двумя странами до 20 млрд. долл. И хотя этот рубеж был достигнут, почти половина экспортно-импортных операций приходится на приграничную и «челночную» торговлю. Традиционная торговля между обеими странами в 2003 г. составила 15,7 млрд. долл. Китайский экспорт в Российскую Федерацию в основном состоит из продукции легкой промышленности и сельского хозяйства: одежда, обувь, трикотаж, некоторые виды продовольствия - овощи, фрукты, консервы, соль и др. В основном продукты питания идут на удовлетворение потребности в них районов Дальнего Востока и Восточной Сибири. В свою очередь Россия поставляет в КНР крайне необходимые для Китая сырьевые товары - черные и цветные металлы, минеральные удобрения, древесину, целлюлозу. Поставки нефти в Китай пока незначительны - около 3 млн. тонн. В 2007 году торговля между Китаем и Россией. достигла 48,16 млрд. долл., к 2010 г. она может подняться до 60-80 млрд. Но пока это - в три с лишним раза меньше сегодняшнего товарооборота Китая с Республикой Корея. КНР в РФ вырос на 80%, а российский в Китай только на 12% [19].

Весьма скромное место занимает Россия в технико-экономическом сотрудничестве КНР с зарубежными странами (особенно в сравнении с такими странами, как Япония, США, западноевропейские государства). В Китае создано примерно 1100 совместных предприятий с участием российского капитала. Это составляет всего 0,01% от общих иностранных вложений. В России имеется около 480 совместных предприятий с участием китайских инвесторов. Большая часть таких предприятий создается в сфере торговли, и расположены они, как правило, в приграничных районах.

К другим важным двусторонним проблемам относятся китайские нелегальные иммигранты, борьба с трансграничной преступностью, необходимость формирования современной финансовой инфраструктуры сотрудничества, «серая торговля», иска-жающая выводы о состоянии торговых отношений (по официальной статистике Россия имеет положительный баланс в несколько миллиардов в торговле с Китаем, а по оценкам, учитывающим «серую торговлю», - напротив, такой баланс имеет Китай [19].

В 2004 г. (году начала второго президентского срока Владимира Путина и перехода всей полноты власти включая военную в руки Ху Цзиньтао) в российско-китайских отношениях возникла новая двойственность.

С одной стороны, Россия стала уделять больше внимания вопросам сотрудничества с Китаем. Несколько приглушены (хотя и не устранены) антикитайские настроения на политико-психологическом уровне. Официальная Москва оценивает российско-китайские отношения в целом как «доверительные» и «беспроблемные».

Состоявшийся в октябре 2004 г. визит В. Путина в Китай подвел черту под целым этапом развития российско-китайских отношений в постсоветскую эпоху. Символическим стало подписание комплекса документов о границе и тем самым закрытие темы пограничного размежевания. Суть пройденного этапа - создание институциональной инфраструктуры двустороннего сотрудничества, которая позволяет переместить большинство проблем двусторонних отношений с политического уровня на уровень рутинной работы российской и китайской государственной бюрократии [19].

Это относится и к проблеме китайской миграции в Россию, размеры и опасность которой с непонятным постоянством преувеличиваются российской прессой и определенными политическими кругами. Годовое количество «человеко-поездок» из Китая в Россию составляет порядка 800 тыс. (из России в Китай - около 1,5 млн.), при этом 30-50 тыс. человек нарушают российское иммиграционное законодательство. На Дальнем Востоке постоянно пребывает около 200 тыс. китайцев, или 3 - 4% населения региона, что примерно соответствует дореволюционному (1917 г.) уровню в 5%. При этом китайская сторона не имеет государственной программы поддержки китайской «демографической экспансии» в Россию и, также как и российская, полагает, что с нарушителями закона надо поступать по всей строгости.

Здесь следует подчеркнуть: неправильно говорить, что в российско-китайских отношениях нет проблем, в том числе и миграционных. Проблемы есть и будут - это жизнь. Но важно другое - стороны продемонстрировали наличие политической воли и сумели создать двусторонние механизмы открытого обсуждения и решения этих проблем.

Позитивным изменениям в динамике российско-китайских отношений последнего времени во многом способствовала политика Китая, который:

*попытался привлечь внимание российского руководства к китайской проблематике;

*занимал доброжелательную по отношению к Кремлю позицию по наиболее чувствительным для него моментам: перспективам демократического развития России и ситуации на Кавказе;

*развивал консультации и взаимодействие с Россией в ООН и по региональным конфликтам (Северная Корея).

К новым позитивным моментам в подходах России к Китаю надо отнести следующее.

*Москва больше стала искать точки взаимодействия с Пекином, в частности, по борьбе с терроризмом, трансграничной преступности и т. д., и меньше концентрироваться на мерах «противодействия Китаю» (нелегальная эмиграция, незаконная трудовая деятельность и т. д.).

*Правительство и бизнес наконец увидели, что экономический рост Китая превращает его в крупного глобального игрока на мировых рынках, в том числе рынках сырья и капитала, что открывает новые возможности для России. Наряду с военно-техническим сотрудничеством Россия начинает активно акцентировать такие направления, как поставки в Китай нефти, газа, электроэнергии, предоставление космических телекоммуникационных услуг, атомная энергетика, а также привлечение китайского капитала в те отрасли российского Дальнего Востока (инфраструктура, геологоразведка), куда российский капитал идет слабо, считая их малорентабельными. А вне сферы делового внимания России остается еще огромный, второй по масштабам в Азии после японского и подготовленный к либерализации в ближайшие два года китайский фондовый рынок.

*Россия положительно оценила смягчение требований Китая по ВТО и ослабление давления на нее по вопросу строительства нефтепровода в Дацин.

С другой стороны, в России сохраняются антикитайские настроения и опасения по поводу действий Китая, способных, по мнению сторонников политики «сдерживания Пекина», нанести ущерб российским интересам. Положение в какой-то мере напоминает ситуацию в российско-американских отношениях, когда хорошие договоренности наверху тормозились старыми страхами и недоверием на средних уровнях российской и амери-канской бюрократии.

Отсюда в российско-китайских отношениях одновременно с положительными тенденциями появляются новые поля напряженности. В их основе - неготовность России, уже признающей за Китаем важную мировую экономическую роль, согласиться де-факто (де-юре Москва не возражает) и со стремлением Пекина усилить свою политическую роль в региональной и глобальной политике.

Вслед за ростом экономической мощи и в преддверии экспансии китайского капитала за рубеж (общий объем китайских инвестиций за рубежом составляет 30 млрд. долл., однако сейчас Китай намерен только в Россию в ближайшие 5-10 лет вложить 12 млрд. долл.) Пекин изменяет свою внешнюю политику:

*переходит от пассивной линии поведения, нацеленной на создание благоприятных внешних условий для внутренних реформ, к активной, призванной превратить Китай в реального участника глобальных трансформаций во внешней политике, военной политике и политике безопасности;

*переходит от политики приоритетности двусторонних связей к многосторонней дипломатии;

*активно и часто агрессивно провозглашает защиту за рубежом интересов Китая, китайского бизнеса и китайских граждан.

Такой стратегии отвечает новое позиционирование Китаем себя на международной арене как набирающей глобальную значимость силы, которая пока не уверена в своих ресурсах и не имеет таковых, чтобы играть лидирующую роль в мировой экономике и политике. Не уверен Китай и в позитивной реакции мирового сообщества на свое восхождение. Поэтому он действует, хотя и с возрастающей жесткостью (вслед на ростом страте гической мощи), но пока осторожно. Китай ищет равноправного сотрудничества с Западом в поддержании глобальной и региональной стабильности, но не готов пока брать на себя излишнюю ответственность за это и лишаться торговых преимуществ развивающегося государства.

Китай рассматривает Россию как второго после США игрока в вопросах стратегической стабильности и в ракетно-ядерной сфере, как важный источник поставки энергоресурсов, научных технологий и военно-технической (пока не преодолено эмбарго на поставки военной техники в Китай из США и ЕС) продукции, а также как важный (хотя и не главный) рынок сбыта китайской продукции («челночная» торговля ширпотребом, автомобили и т. д.) и услуг рабочей силы.

В Азиатско-Тихоокеанском регионе Китай воспринимает Россию как не главную силу, - она для него:

*партнер по Шанхайской организации сотрудничества, что открывает возможности для поиска вариантов взаимодействия с Китаем по новым угрозам в Центральной Азии;

*участник шестисторонней встречи по Корее, что обеспечивает присутствие России в этом формате;

*страна, присутствующая в АТЭС, что отражает реальную малозаметную роль России в этом форуме.

Выработка оптимальной реакции России на изменяющееся глобальное позиционирование Китая и составит скорее всего основное содержание нового этапа развития российско-китайских отношений после завершения первого этапа видимых успехов российской дипломатии на китайском направлении.

Перспективы же стратегического партнерства во многом зависят от того, как будут формироваться в условном треугольнике Россия - Китай - США новые отношения, основой которых будет уже не игра на противоречиях, а сотрудничество в борьбе с терроризмом и в интересах создания новой системы глобальной и региональной безопасности. При этом по мере экономического развития Китая и изменения его глобальной роли накапливаются аргументы в пользу того, чтобы воспринимать Пекин и строить политику по отношению к нему пока еще не на уровне США и Евросоюза, но на таком, который идет сразу вслед за уровнем Вашингтона и Брюсселя [14].

ОЛИМПИЙСКИЕ ИГРЫ

Современный мир глобален. Одним из проявлений которого являются Олимпийские игры, в которотых с каждым годом становиться всё больше стран-участниц. Олимпийские игры используются странами как способ заявить о себе с точки зрения развития спорта.

У китайской нации, имеющей древнюю историю и великолепную культуру, любовь к спорту стала традицией. Занятия ушу, тайджи и другими видами восточных единоборств, проведение регат, занятия альпинизмом, туризмом, поднятие разного рода тяжестей, метание камней, борьба, стрельба из лука популярны среди народа и насчитывают тысячи лет. И хотя это разные по стилю виды спортивной деятельности, они сыграли важную роль в становлении китайской нации.

В конце XIX в. Олимпийское движение пришло в Китай вместе с западной цивилизацией и постепенно завоевало признание народа. Что-то отвергая, а что-то заимствуя, национальные виды спорта внесли свою лепту в развитие спорта в Китае. Более дальновидные старались направить спорт по пути популяризации и стандартизации. Тем не менее в общем, развитие массового спорта определялось социальным положением общества. Конец XIX-начало XX в. - годы войны, низко развитой экономики, слаборазвитости нации - период неблагоприятный для популяризации спорта среди народа.

С образованием Народной республики в 1949 г. произошли изменения не только в социальном развитии. Массовый спорт и Олимпийское движение, поддерживая и обогащая друг друга, послужили улучшению национального состояния и повысили уровень подготовленности к спортивным соревнованиям [20].

Возникновение массового спорта - стимул к развитию олимпийского движения в Китае. Уже на ранней стадии существования Народной Республики центральное руководство понимало важную роль развития массового спорта и призывало народ принять активное участие в спорте для того, чтобы ускорить национальное строительство и избавится от "нации инвалидов" как можно скорее. Таким образом, массовый спорт в Новом Китае имел главной целью оздоровление нации, но первые шаги в этом направлении страна делала в трудных условиях.

В сентябре 1949 г. Конференция по национально-политическим вопросам приняла совместный закон, где ст. 48 определяла роль массового спорта и дальнейшее его развитие как одну из главных задач Национальной федерации. В октябре 1949 г. была образована Всеобщая Китайская Спортивная Федерация, и с тех пор организационная структура массового спорта в Китае начала постепенно крепнуть. В 1952 г. Президент Мао издал указ о развитии физической культуры и укреплении здоровья людей, отведя главенствующую роль в этом - развитию спорта в Китае.

С учетом опыта бывшего Советского Союза серия директив была внесена в массовый спорт. Они охватили систему труда и гигиены, систему вещания по радио утренней зарядки и занятия физическими упражнениями во время рабочего перерыва. Изменения были внесены в деятельность работников в области спорта, в систему повышения уровня Спортивных Ассоциаций. Государство выделило средства на строительство большого количества спортивных сооружений и на подготовку кадров в области спорта. Развитие массового спорта отражало становление нации в целом. Например, до 1955 г. в отборочных соревнованиях на первой спортивной национальной встрече среди рабочих приняло участие 1,25 млн. человек, представлявших 12 предприятий. Эти отборочные соревнования называют "золотым веком" в истории массового спорта Китая. В этот период не только достигнуты значительные успехи не только в укреплении физического здоровья нации и развитии национальной экономики, были заложены также основы для широкого развития олимпийского движения в стране.

С улучшением национальной экономики возросли успехи китайского спорта, стал повышаться уровень подготовки спортсменов на основе популяризации массового спорта. Например, в 1953 г. на международных соревнованиях среди взрослых Ву Шуанью выиграл заплыв на спине на 100 м и впервые был поднят Национальный китайский флаг. В 1956 г. Чен Джинкай побил мировой рекорд в состязаниях по тяжелой атлетике. В 1957 г. Ки Льейанг установила мировой рекорд среди женщин в прыжках в высоту.

Прослеживается положительная тенденция влияния массового спорта на победы в состязаниях, что становится возможным на основе популяризации массового спорта. Хорошо известно, что участие в соревнованиях представляет собой часть олимпийского движения. Получив широкое развитие в Китае, массовый спорт пропагандировал олимпийское движение за пределами своей страны. В это же время некоторые журналы и газеты, такие как "Новый Спорт", "Спорт в Китае", "Спортивная газета" начали публиковать материалы, распространяющие идеи олимпийского образования и олимпийского движения [20].

Несмотря на некоторые разногласия, имеющиеся место быть между Китаем и МОК, китайский народ никогда не отказывался от следования олимпийским идеалам. Развивая массовый спорт под знаком олимпизма, по-своему популяризируя олимпийское движение на обширной китайской территории, страна заложила прочный фундамент успеха китайского спорта, став членом олимпийской семьи.

Развитие олимпийского движения как способ успешного развития массового спорта в Китае. В 1979 г. Китай вступил в олимпийскую семью и начался новый этап в развитии массового спорта в стране. Участие в Олимпийских играх вдохновило народ на участие в массовом спорте. В 1984 г. Китай, уже как член олимпийской семьи, участвовал в Олимпийских играх.

Ксю Хейвенг, стрелок из Китая, завоевал "золото". К 2003 г. китайские спортсмены имели уже 82 золотые медали, завоеванные на Олимпийских играх. Олимпийская стратегия за это же время претерпела большие изменения и стала стимулом для поднятия национального духа и дала толчок к всестороннему развитию спорта в Китае.

К началу 90-х гг. количество спортивных союзов в Китае возросло до 27, для рабочих было создано 102 тыс. спортивных обществ и 553 тыс. команд по разным видам спорта.

В физкультурной деятельности преобладали трансляции зарядок по радио, производственных упражнений, занятия ушу, различные игры с мячом, а также занятия танцами, аэробикой, боулингом, теннисом, крикетом и другими модными видами спорта. Появились любители гольфа, ралли, альпинизма, скалолазания, полетов на аэростатах.

С середины 80-х гг. в городах начали образовываться спортивные общества как новый тип массового спорта. Около 70% таких сообществ объединялись в организации, и миллионы людей занимаются там спортом по утрам и вечерам.

В 1986 г. по решению Государственного совета был образован Спортивный Союз Китайского Крестьянства, и различные ассоциации начали появляться одна за другой. Спорт стал важной частью культуры страны.

Из 82 золотых олимпийских медалей, завоеванных китайскими спортсменами, 45 (57%) принадлежат женщинам. Участвуя в Олимпийском движении, женщины продемонстрировали огромный потенциал и возможности. Достижения китайских спортсменок позволили увеличить количество женщин, вовлеченных в спорт, и сегодня 30% женского населения относятся к "спортивному населению".

В 90-х гг. с развитием рыночной экономики старая система, при которой спорт получил распространение, постепенно уступила место новой, более сильной системе, зависящей от общества и служащей людям. Все виды спортивных ассоциаций на разных уровнях играют важную роль в организации занятий спортом. С развитием спортивного рынка семьи и отдельные лица делают инвестиции в спорт и расходы на спорт растут как за счет благотворительности, так и за счет сферы потребления. Функции, организационные формы, деятельность и ее содержание принимают новые формы.

Участие в олимпийском движении содействует развитию китайского спорта в соответствии с динамикой международного массового спорта. Вступление в олимпийскую семью обусловило рост спортивного мастерства в стране, возможность гармоничного перерастания массового спорта в профессиональный. Последний, в свою очередь, может влиять на массовый спорт. С 90-х гг., многое узнав об олимпийском движении, всё больше людей поняли, что массовый спорт - важная составляющая олимпийского движения. Это и определило его содержание[20, 21].

Олимпийское движение вдохновляет всех людей, особенно молодых, на занятия спортом. Основатель современных Олимпийских игр, французский просветитель Кубертен, выдвинув лозунг "Спорт для всех", рассматривал массовый спорт как основу Олимпийского движения. олимпийское движение наших дней оказывает фундаментальное влияние на развитие сегодняшнего массового спорта. Популярность олимпийского движения наряду с реализацией олимпийского идеала - главная составляющая олимпийского движения, и оно не может быть отделено от массового спорта. Исследуя развитие спорта в Китае, бывший президент МОК Х.А. Самаранч в мае 1993 г. подчеркнул, что "мы находимся в золотом веке спорта".

МОК будет организатором как атлетического спорта, так и массового спорта и спортивной культуры". Он был инициатором велосипедной гонки среди жителей ста городов Китая. В 1995 г. свыше одного миллиона человек из 107 городов принимали участие в этой гонке. С тех пор гонка проходит каждый год, и ее масштаб несравним с гонками в других странах. Китай помимо участия в Олимпийских играх участвует и в других олимпийских состязаний. С 90-х г. представители Китая были участниками всех конференций, посвященных массовому спорту, и приобрели более глубокое знание развития международного массового спорта. Вдохновленные социальной реформой и реформами в области спорта, под влиянием международного массового спорта управление по делам спорта Китая рассмотрело проект программы национального "строительства тела" (программы бодибилдинга).