Теории функционирования иностранного бизнеса в стране пребывания

Размещено на http: //www. allbest. ru/

Контрольная работа

Теории функционирования иностранного бизнеса в стране пребывания

Содержание

1. Практики взаимодействия иностранного бизнеса и власти в принимающей стране

2. Изменения институциональных условий для иностранного бизнеса через призму неоинституционализма

Литература

Приложения

1. Практики взаимодействия иностранного бизнеса и власти в принимающей стране

Итак, для ответа на поставленный исследовательский вопрос, мы должны посмотреть, какие существуют теории, описывающие практики взаимодействие международного бизнеса и государственных органов в принимающей стране. Почему в современных условиях важно отслеживать институциональные рамки и механизмы взаимодействия бизнеса и власти? В данной контрольной работе мы постараемся с помощью различных теорий посмотреть на то, как могут складываться отношения бизнеса и органов власти, почему это актуально на сегодняшний день и в рамках данного исследования.

В двадцать первом веке отношения между национальными правительствами и международными компаниями в разных странах характеризуются отсутствием единой системы, поскольку бизнес, пересекающий национальные границы, обязательно имеет дело, по крайней мере, с двумя национальными правительствами. В результате неизбежных взаимодействий между политиками двух национальных государств или между органами власти и международными компаниями могут возникать конфликты и сложности в понимании. По этой причине на современном этапе появляются новые механизмы, новые правила взаимодействия компаний с правительством страны происхождения и принимающей страной.

Исследователи обратились к вопросу о политических условиях функционирования бизнеса за рубежом в конце 1960-х годов. Тогда же был определен ключевой момент этих отношений - согласование интересов. Так, исследователь Дж. Файервезер указал, что согласование интересов и решение конфликтов между транснациональными компаниями и органами власти в своей стране и за рубежом, а также взаимоотношения с принимающим обществом являются ключевыми элементами стратегии международной компании. неоинституционализм бизнес иностранный международный

Такое согласование интересов может варьироваться в разных странах и разных режимах по-разному. К примеру, отношения между нерезидентами и государственными органы в демократических режимах очень сильно отличаются от тех же отношений при авторитарном режиме. Так, существуют исследования по «политическому поведению» иностранного бизнеса. Они основываются на том факте, что «экспортер, импортер или инвестор при пересечении национальной границы попадают в другую среду, которая требует адаптации к ней». И по причине того, что политические режимы варьируются от стране к стране, то компания, работающая в разных странах, должна будет реагировать на большее количество политических раздражителей, чем при работе на своем национальном рынке. Присутствие бизнеса в другой стране несет также и свои сложности и выгоды.

Существование, развитие, прибыль международной компании частично определяются взаимодействием с иностранными государствами, а значит и с органами власти, которые по своей политической воле принимают, способствуют развитию или запрещают, меняют деятельность международных компаний. Такие отношения создают для международного бизнеса дополнительные сложности, но они же могут нести и дополнительные возможности. К примеру, не только расширение рынков сбыта, но и возможность производить или реализовывать свою продукцию при других условиях, другой стоимости рабочей силы, материалов и прочее.

Но существует и другая точка зрения, которая рассматривает иностранный бизнес не как зависимую переменную от политических структур, а рассматривает иностранное государство как ресурс для международной компании. В работе Митника вводится концепт политической состязательности (political contestability), который определяет, с какой эффективностью акторы могут быть конкурентными в той или иной политической среде. И здесь уже играют роль наличие и качество политических институтов, структура отношений индивидуальных акторов, которые вместе слагают условия, благоприятные или неблагоприятные для взаимодействия с этой политической системой. Но получаемые результаты являются не данностью той или иной политической системы, а последствием действий иностранных компаний. Так, происходит обмен экономических и неэкономических благ между чиновниками и бизнесом. В обмен на экономические и неэкономические блага чиновники могут предложить фирмам такие ценные политические продукты как помощь в документации (разрешения и лицензии), защиту от национальных внутренних рисков и сравнительные конкурентные преимущества перед другими компаниями (субсидии, протекционизм, монополии, государственные заказы) и пр.

Но все-таки традиционные теории международного бизнеса основываются на вмешательстве государства в дела бизнеса. Так, теория Роберта Гроуса и Джека Бермана описывает стратегии и деятельность бизнеса и правительств в условиях конфликта и сотрудничества.

По их мнению, операции по правительственным вмешательствам приводят к появлению нескольких наборов правил для иностранного бизнеса. Эти вмешательства сильно отличаются от межрегиональных или международных вмешательств внутри страны, так как правительства являются суверенными и единственными нормотворческими органами в отношении деятельности поступающих в их юрисдикцию акторов. И цель их состоит в том, чтобы «добиться роста (эффективности) и распределения выгод (справедливости) как между внутренними акторами, так и в отношении нерезидентов. Следовательно, рынки будут в той или иной степени искажены правительствами». И именно это «искажение» объясняет теория международного бизнеса, а именно как образуются барьеры, налагаемые правительствами, так и реакции фирм на эти барьеры. По данной теории, у органов власти существует два типа действий: при условиях, когда правительства удовлетворены выгодами, порожденными международной деловой активностью, они не налагают никаких барьеров и при таких условиях фирмы обладают сравнительными преимуществами. И второй тип, когда правительства хотят перераспределить издержки и выгоды от международной предпринимательской деятельности, то они навязывают политику, которую фирмы должны принимать во внимание при принятии ими решений. Но поскольку государств без каких-либо барьеров и своих правил не существует, то чаще всего международному бизнесу приходится принимать во внимание правила принимающей стороны, осуществляя при этом свою экономическую деятельность.

Но с другой стороны, многие эксперты придерживаются мнения, что не всегда государственные органы власти являются актором, от которого исходит деятельность в отношениях бизнеса и власти. Не всегда действия направлены на бизнес со стороны власти. Компании, в свою очередь, также активно ведут политическую деятельность, находясь как в своей стране, так и на международном рынке. У автора книги «Бизнес и власть» Шохина приведена следующая классификация форм политической деятельности компаний: исполнение, уклонение, обман, конфликт и сотрудничество. Первые три формы предполагают, что компания может не вступать в диалог с правительством. Она самостоятельно принимает решения в связи со сложившейся ситуацией, но и, соответственно, берет на себя все риски по последствиям или возможным конфликтам.

Другие формы политической активности, конфликт или сотрудничество, предполагают активную политическую деятельность компании по прямому взаимодействию с органами власти. Здесь в исследовании рассматривается пример международного бизнеса. Такая деятельность означает, что иностранный бизнес хочет наращивать свою деятельность, увеличивать свою долю на рынке в стране пребывания, но сталкивается со стратегическими задачами государства, которые могут различаться с целями бизнеса (к примеру, уменьшения зависимости от других стран). В таком случае нередко возникает конфликтная ситуация. Как отмечает автор: «конфликтное поведение в политической деятельности международной компании преобладает в том случае, если политические шаги компании или правительства затрагивают стратегические интересы противоположной стороны, если обе стороны рассматривают сложившуюся ситуацию как игру с нулевым результатом, а также если обе стороны обладают достаточным влиянием, для того чтобы повлиять на итог торговли между ними». Разница между конфликтом и сотрудничеством заключается в том, что при сотрудничестве оба актора оценивают свои взаимодействия как игру с положительной суммой. Поведение бизнеса и власти при сотрудничестве носят характер диалога и чаще всего нацелены на долгосрочную перспективу. Интересно отметить, что в такой ситуации международный бизнес, по мнению автора, отвечает интересам и целям правительства принимающей страны: «международные компании в этом случае выступают как проводники интересов принимающего государства, а их влияние основывается на ключевой роли в процессах производства, распределения и потребления в данном обществе». То есть можно предположить, чтобы форма взаимодействия носила характер сотрудничества и диалога, то со стороны бизнеса: их деятельность должна отвечать целям принимающего государства, когда их бизнес зависит от политической среды, быть готовой к коррективам, при этом одновременно удовлетворять свои бизнес-интересы и интересы правительства. Со стороны власти диалог и сотрудничество возможны тогда, когда иностранная компания отвечает экономическим интересам страны и несет существенные инвестиции и капиталовложения.

Существуют также другие исследования, которые смотрят на политическую деятельность именно международных компаний. Они следуют логике, что в условиях глобализации бизнес повысил свою значимость в области международной политики и уже не так зависит от национальных правительств. И, в свою очередь, процессы глобализации способствуют тому, чтобы фирмы все активнее участвовали в международных политических процессах. Работа Д. Баха и Г. C. Унрух «Отношения бизнеса и власти в глобальной экономике: расширение концептуальной карты» объединяет теорию управления и институциональный анализ в политологии для разработки двух контрастирующих моделей и определения того, какие политические ресурсы и возможности необходимы для прогнозирования политического влияния на любой арене. Как и многие другие исследователи, они говорят о том, что за последние три десятилетия глобализация мировых рынков и такие процессы, как либерализация и приватизация, стирающие границы между властью и бизнесом, сделали процесс политического влияния более важным для бизнеса. И что важно для нашего исследования, авторы разъясняют, почему развитие отношений между международным бизнесом и властью важно для обеих сторон.

Во-первых, по мере роста воздействия бизнеса на общество и природу бизнес-менеджеры сталкиваются с растущими потребностями различных заинтересованных сторон, и политическая арена в этой ситуации является площадкой, где, в конечном счете, согласовываются различные требования заинтересованных сторон. Таким образом, для того, чтобы добиться успеха и удовлетворить потребности стейкхолдеров, бизнесу необходимо активно участвовать в этом процессе. Во-вторых, тот факт, что инновации и стратегическая зависимость от новых технологий стали центральными для конкуренции во многих отраслях промышленности. Тот факт, что вместе с иностранным бизнесом в страну могут «прийти» инновации представляется взаимовыгодным условием. Для бизнеса это важно с той стороны, что новые технологии часто требуют ответных политических мер и поддержки, которые могут повлиять на жизнеспособность и прибыльность стратегических инноваций. Правительственная политика также влияет на способность бизнеса присваивать экономическую ценность, создаваемую инновациями. Таким образом, способность оказывать политическое влияние в технологически динамичных секторах становится важным стратегическим потенциалом уже для властных структур. В-третьих, очередным важным фактором прихода бизнеса на рынок другой страны в условиях глобализации является снижение транзакционных издержек ведения бизнеса на международном уровне, что также играет роль в решении бизнеса выйти за пределы своей страны. Именно из-за этих тенденций исследователи уделяют на современном этапе больше внимания политике и политическому влиянию на иностранный бизнес.

Итак, для того чтобы разработать модели взаимодействия авторы исследуют несколько факторов: типы политических ресурсов и возможностей на уровне фирм; во-вторых, анализ институтов в логике взаимоотношений на уровне бизнес-власть в конкретных политических условиях; и, в-третьих, виды политических ресурсов и возможностей влияния государства.

Так, с точки зрения теории менеджмента система отношений на уровне государство-иностранный бизнес зависит от модели корпоративной политической деятельности, и такие отношения не могут быть проанализированы с помощью одной схемы и разнятся от государства к государству. Первая модель называется «закрытая политическая экономия» (Closed Political Economy), в которой корпоративная политическая деятельность осуществляется исключительно на внутренней арене. В этой модели суверенное правительство является основным создателем рыночных институтов и распределителем прав собственности. Другие действующие лица, включая бизнес, стремятся влиять на разработку государственной политики для продвижения своих интересов. Учитывая противоречивые требования группы интересов, главная роль правительства заключается в арбитраже в соответствии с общественными целями (см. Приложение 1). При действии этой модели в государстве мы можем наблюдать прямую и достаточно большую зависимость иностранного бизнеса от органов власти, что показывает, что фундаментальный принцип построения отношений - это иерархия.

Вторая модель называется «модель открытой политической экономии» (Open Political Economy). В данном случае в открытом международном контексте политика и политическое влияние не ограничиваются внутренней ареной, а вместо этого разыгрываются как на внутренней, так и на международной арене одновременно. В этих условиях правительство больше не является авторитетным создателем и распределителем прав собственности. Соответственно, права на международную собственность становятся все более слабыми и могут оспариваться (Приложение 2). Здесь мы можем наблюдать большее количество акторов и отсутствие сильно-централизованной власти и модели иерархичных отношений. При открытой системе отношения на уровне власть-иностранный бизнес носят более горизонтальный характер, напоминая взаимовыгодное сотрудничество.

Понимание того, в какой системе будет работать бизнес, и определяет его стратегию взаимодействия с властью, с оговоркой на то, что в открытых системах у бизнеса будет больше свободы действий и реализации своих планов. Управление и стратегии взаимодействия также освещаются в работах по корпоративной политической деятельности.

Но какую роль могут играть коллективные действия иностранных инвесторов в условиях, характеризующихся несовершенными институтами? Такой вопрос является крайне важным для бизнеса, который оказывается в ситуации неотлаженной работы институтов или в сложных экономических условиях, когда институты начинают функционировать по-другому или когда рынок подвергается сильной регулировке со стороны государства. В исследовании М. Рохлитца «Корпоративная деятельность за рубежом» рассматривается деятельность зарубежные деловые ассоциации в Российской Федерации, их польза для бизнеса, какие экономические и институциональные выгоды влечет участие в коллективных действиях иностранного бизнеса в России. Выводы данного исследования говорят о том, что ассоциации зарубежного бизнеса действительно играют важную роль для иностранных инвесторов в контексте страны, характеризующейся еще неполными и противоречивыми институтами, как например в Российской Федерации. Так, иностранные бизнес-ассоциации в России помогают своим компаниям-членам в случае возникновения проблем, связанных с бюрократической и нормативной базой, предоставляют им информационные услуги и возможности наладить контакты с российскими официальными лицами, фирмами и другими важными заинтересованными сторонами. Но, по мнению автора, способность зарубежных бизнес-ассоциаций в России продвигать более узконаправленные интересы своих компаний-членов, такие как лоббирование конкретных законов, которые принесут пользу их членам, но которые противоречат интересам общества, представляется очень ограниченной и что в последнее время в России бизнес временно утратил свое влияние на принятие политических решений, что делает практически невозможным даже для крупнейших иностранных бизнес ассоциаций продвигать коллективные интересы своих членов. Но специфики взаимодействия бизнеса и власти в России мы коснёмся немного позже.

Теперь от работ, объясняющих общие принципы взаимодействия международных компаний, а также принципы их политической деятельности и механизмы согласования интересов, интересно перейти к тому, как исследователи описывают взаимодействия бизнеса и власти в разных режимах. Можно рассмотреть три формы политического режима: демократию, авторитарный режим и переходный политический режим (transitional regime).

В условиях демократии мы, скорее, можем наблюдать более активное присутствие иностранного бизнеса в стране, так как условия для иностранного бизнеса являются более благоприятными. Ярким примером тесного взаимодействия бизнеса и власти могут служить демократические страны Евросоюза, где бизнес, как и иностранный, так и внутренний использует как коллективные действия (теория корпоративизма), так и индивидуальное лоббирование интересов (теория плюрализма). Нужно сказать, что бизнес использует оба способа продвижения интересов, ведь на данном этапе бизнес, как группа интересов, стал в Евросоюзе одним из ключевых игроков интеграционных процессов и регулярным партнером европейских властей. Исследователь бизнес-лоббирования Дэвид Коэн отмечает, что бизнес за последние 20 лет эволюционировал как политический актор, и вместе с развивающейся политической активностью в ЕС увеличил свое взаимодействие с разными уровнями власти. Организация отношений между бизнесом и органами власти в ЕС имеет систему координат, так как сами органы власти имеют критерии и требования к бизнесу (репутация, принятие во внимание экологических и социентальных интересов). Но данная система не имеет строгих рамок или границ, и сама по себе достаточно гибкая. Для взаимодействия и диалога в Европейском союзе открыт каждый уровень властей: региональная власть, национальное правительство и европейские органы власти, а именно Европейская Комиссия, Европарламент. Итак, при демократическом режиме иностранный бизнес имеет возможность продвигать свои интересы на разных уровнях, взаимодействуя с властями, ему остается выбрать правильную стратегию и механизм их продвижения.

Также схожую точку зрения разделяет автор исследования «Глобализация в демократическом режиме: влияние на отношения бизнеса и правительства в Бразилии». Рой С. Нельсон сравнивает связь присутствия высокотехнологичного иностранного бизнеса в странах Латинской Америки с изменением политического режима в сторону демократии. В конце своего исследования автор приходит к выводу, что степень эффективности, предсказуемости и прозрачности правительства и институтов в стране напрямую влияет на степень присутствия иностранного бизнеса и размера инвестиций, привносимых ими. То есть, чем прозрачнее, демократичнее институты, тем вероятность привлечения иностранного капитала и бизнеса больше.

С другой стороны, система взаимоотношений между иностранными компаниями и властями в условиях переходного политического режима существенно отличается от модели взаимодействия при демократии. Интересный пример можно наблюдать в работе «Отношения международного бизнеса и власти в Центральной и Восточной Европе», где исследуются вопросы о том, как институциональные изменения переходного режима создали бюрократические барьеры для возможности получения прямых иностранных инвестиций (ПИИ), как институциональное развитие повлияло на уровень ПИИ. Авторы характеризовали взаимоотношения между международными компаниями (МК) и правительствами в Центральной и Восточной Европе (ЦВЕ) как борьбу региона за то, чтобы избавиться от наследия системы планирования и создать рыночную экономику. В контексте такой нестабильной обстановки выстраивание отношений характеризуется наличием проблем и сложностей как для МК, так и для местных органов власти, особенно при выявлении потребностей друг друга и возможности вести взаимовыгодные переговоры. При таком режиме международные организации и иностранные акторы стараются влиять на форму новых институтов, а правительства находятся на стадии поиска баланса между внешними и внутренними силами и интеграции новых институтов в существующие экономические, социальные и правовые структуры. Но, тем не менее, во многих странах при переходном режиме наблюдается институциональный вакуум и слабая законодательная база. Так, к примеру, в начале 1990-х в странах с нестабильной системой институтов в значительной степени наблюдались взяточничество и коррупция, а также сдерживание темпов реформ. В своем исследовании авторы приходят к выводу, что взаимодействие между МК и органами власти в странах с переходным режимом характеризуется с одной стороны сложностями для компаний в плане несостоятельных институтов и больших рисков, но в то же время имеет уникальные возможности для гибкого бизнеса, который мог бы работать с властями в быстро меняющемся контексте.

В авторитарных режимах отношения характеризуются более жестким контролем со стороны государства за иностранными компаниями. Органы власти хотят от бизнеса конкретных вложений в реализацию региональных социальных программ и проектов. При этом они используют административное принуждение для осуществления контроля за деятельностью бизнеса и власти, не предусматривая обратного влияния с его стороны. В результате происходит разделение бизнес-структур на «лояльные» и «нелояльные» и соответствующая система преференций.

Следующим аспектом, который хотелось бы проанализировать является система взаимоотношений иностранный бизнес-власть в отдельной стране. Ведь отношения между бизнесом и властью могут меняться не только в различных политических режимах, но и внутри одной страны по причине изменения экономических или политических условий. В этом разделе мы рассмотрим взаимоотношения международного бизнеса и власти именно в России. Интересно посмотреть, как эволюционировали отношения Российских органов власти и иностранных компаний с 1990-х до сегодняшнего дня и что об этом пишут исследователи.

Так, например, некоторыми исследователями механизм неформальной экономики и система кормления отмечается как давно существующая система во взаимоотношениях иностранного бизнеса и власти. По мнению авторов, «система кормлений» сегодня может быть определена как немонетарная и монетарная коррупция. На период 2012-13 года власти имеют монополистическую позицию по многим вопросам во взаимодействии с бизнесом, таким как выдача разрешений или сертификатов, и иностранные компании не могут избежать ведения дел с ними, если они хотят открыть бизнес в России. Также, авторы отмечают, что иностранные компании пытаются избежать неформальных способов взаимодействия с властью. Главной идеей данной работы является утверждение о зависимости бизнеса на современном этапе (иностранного в том числе) от органов власти и существовании неформальных институтов взаимодействия.

Другой исследователь GR в России А. Яковлев описывает ситуацию, происходившую на российском рынке в 1990-х годах после распада СССР, характеризуя это время низким качеством рыночных институтов(то есть феномен провала рынка «market failure»), а другое подробное исследование на основе данных 24 000 предприятий за период 1992-2002 гг. показало, что пока Украина, Румыния и Венгрия показывали рост производительности от эффекта приватизации, в России он был неопределенным даже после пяти лет после начала приватизации. Российские компании нарушали права акционеров, а российское правительство было не способно защитить законных иностранных инвесторов и акционеров по закону.

В других работах также описан тип взаимодействия иностранных фирм и органов власти в 2000-х годах. Но в них также представлены работы, описывающие ситуацию в 90-х. Так, в работе Дж. Хельмана говорится о «захвате государства» крупными фирмами, особенно на региональном уровне. Исходя из анализа эмпирических данных 1990-х годов, авторы этих статей утверждали, что государственная поддержка была предоставлена главным образом крупным приватизированным предприятиям, которые имели «особые отношения с властями», позволяя им оказывать влияние на чиновников, если они не оказывали поддержку.

Для нашей работы является важным посмотреть работы исследователей, которые описывают модели взаимодействия власти и бизнеса. Одной из таких работ является статья «Невидимая рука и рука захвата» Тимати Фрая и Андрея Шлейфера, где описываются модели отношений между властью и бизнесом в России в период середины 1990-х и начала 2000-х гг, классифицируя постсоветские республики по модели отношений власти и бизнеса. Авторы выделяют три «идеальные» модели: «невидимой руки» («invisible hand»), поддерживающей руки («helping hand») и «хватающей руки» («grabbing hand»). В рамках модели «невидимой руки» правительство хорошо организовано, и обычно относительно доброжелательно к бизнесу. Его функция заключается в предоставлении основных общественных благ, таких как обеспечение исполнения контрактов, правопорядка и некоторых нормативных актов. Такая модель характеризуется слабым вмешательством правительства в дела бизнеса.

Следующей способом взаимодействия является модель «поддерживающей руки». В рамках этой модели чиновники активно участвуют в развитии бизнеса. Но это не значит, что они дружелюбны ко всему бизнесу: они поддерживают некоторые фирмы и «уничтожают» другие по собственному выбору. Органы власти проводят промышленную политику и зачастую имеют тесные экономические и семейные связи с предпринимателями. Правовые рамки играют ограниченную роль в этой модели, поскольку органы власти решают большинство споров. Чиновники коррумпированы, но коррупция ограничена и организована. Что касается модели «грабящей руки», то авторы описывают ее как модель, где правительство так же интервенционистски вмешивается в рынок, но оно гораздо менее организованно, нежели чем в модели «поддерживающей руки». Правительство здесь стоит над законом и использует власть для получения выгоды. Правовая система не работает, а многочисленные полу-самостоятельные государственные институты осуществляютграбительское регулирование. По классификации Т. Фрая и А. Шлейфера, постсоветские республики относятся к модели «грабящей руки»: хотя на словах бюрократы придерживаются модели «поддерживающей руки», в действительности бизнесмены оказываются во враждебном окружении.

Стоит сказать, что некоторые изменения наблюдались в работах, описывающие 2000-е годы. В работе Фрая, Андрея Яковлева и Евгения Ясина «Другая российская экономика: как повседневные фирмы видят правила игры в России» описывается, что политика государственной поддержки в России показала некоторые признаки изменений. В частности, согласно данным опрошенным в исследовании предприятий, региональные власти начали оказывать помощь растущим фирмам, которые реструктурировали и запланировали инвестиции в России. Эти изменения объясняются терминами «новой промышленной политики» и «институтов второго уровня», которые были разработаны Дани Родриком в отношении развивающихся экономик. Важным изменением было то, что теперь отмечалось, что механизмы взаимодействия бизнеса и власти лучше работают на региональном уровне, вопреки преобладавшим в 1990-х годах представлениям о том, что региональные администрации являются «искателями ренты» и что федеральное правительство было более эффективным. Главным выводом о формате отношений в 2000-х годах можно отметить, что за последние восемь лет произошли существенные изменения в отношениях между бизнесом и региональными правительствами. Бизнес охотнее инвестировал в 2007 году, чем в 2000 году. В обмен на получение поддержки иностранный бизнес оказывал помощь в социальном развитии в регионах ведения бизнеса или обеспечивали сохранение достаточных рабочих мест.

Помимо этой типологии существуют и другие. К примеру, Т. Фрай называет систему отношений как «модель обмена» или «обмена элит» (elite exchange model). Эти «обмены» подразумевают, что бизнес, со своей стороны, более активно помогает региональным и местным органам власти в социальном развитии своих регионов, обеспечивая большое количество рабочих мест, а также возможность регулирования ценовой политики и менее частых проверок со стороны властей, в обмен на это, они чаще получают поддержку чиновников.

Так, используя модель Фрая, исследователь отношений органов власти и бизнеса в России А. Яковлев в своей работе приходит к выводу, что «модель обмена» является в основном преобладающей моделью в отличие от «захвата государства» (характерной для крупных фирм, пытающихся сформировать институциональную среду, в которой они действуют) и «грабящей руки» (в случае малого и среднего бизнеса), обе из которых были характерны для 1990-х годов.

С другой стороны, в более поздней работе о бизнес-лоббировании в России критикуется система взаимоотношений власти и бизнеса. Автора интересует, склоняется ли тип отношений больше в сторону государственного регулирования или саморегулирования. Он приходит к выводам, что политическая культура здоровых отношений между бизнесом и властью еще не сформировалась в России. Большая часть субъектов бизнеса, независимо от размера их бизнеса, используют для защиты экономических интересов в государственных органах на всех уровнях методы «wild GR». Автор критикует отсутствие закрепленного законодательством процесса и правил лоббистской деятельности. Отсутствие такого законодательства, по его мнению, создает большую возможность коррупции в процессе отношений бизнес-власть, а также неясную систему институтов при таком взаимодействии.

Также существует любопытная классификация российских авторов Чириковой А.Е. и Лапиной Н.Ю., оценивающая роли бизнес-структур как субъекта социальной политики в условиях современной России. Ими описывается 11 моделей взаимодействия власти и бизнеса. К примеру, модель «патронажа» предусматривает компенсацию расходов бизнес-структур на осуществление социальных программ и проектов в обмен на доступ для бизнеса к ресурсам, которыми обладают органы власти. Эта модель предусматривает возможность обсуждения условий помощи со стороны бизнеса для реализации социальных проектов органов власти. Также любопытной представляется модель «игнорирования», которая предполагает отсутствие взаимодействия как такового, что может быть обусловлено различными условиями, к примеру, в условиях концентрации власти на разнообразных политических и экономических проблемах, в частности в условиях экономического кризиса, что актуально для России в настоящее время. Вместе с ней можно выделить модель «государственного патронажа», которая предполагает осуществление контроля над деятельностью бизнеса, не предусматривая обратного влияния с его стороны. Органы власти осуществляют разные формы давления на бизнес-структуры, исходя из того, что региональные субъекты хозяйствования будут по-разному реагировать на желание органов власти подчинить бизнес интересам региона.

Для сравнения, в работе «Бизнес и власть в России. Взаимодействие в условиях кризиса» описывается деятельность иностранных субъектов уже в пост-кризисный период, после 2014 года. Здесь как раз идет речь о том, как после введения взаимных санкций России и ЕС, после спада российского ВВП, падения цен на нефть и как результат всех этих процессов кризиса российской экономики строятся отношения отечественного бизнеса и власти, иностранных инвесторов и правительства. Стоит сказать, что форму этих отношений существенно изменила программа «системного импортозамещения». Данная программа повлекла за собой запрет на ввоз отдельных видов сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия, а также переориентацию на иные рынки поставщиков, а также стимулировании отечественных производителей на собственном рынке. Соответственно в работе сделан акцент на то, что российское правительство на данном этапе имеет более явную тенденцию к регулированию рынка, к поддержанию именно российского бизнеса, хотя прямые иностранные инвестиции также играют на данном этапе немаловажную роль.

Выводы: Итак, в первом разделе настоящего параграфа мы рассмотрели работы, описывающие взаимодействие иностранного бизнеса и власти. Работы представляли собой универсальные классификации, так и существующие в отдельных странах. Из представленных работ мы видим, что политическая деятельность может являться источником эффективности для компании, влияния на рынке и как раз международный контекст предоставляет бизнесу больше возможностей для развития, выходов на новые рынки, получения новых объемов прибыли. Именно поэтому большинство международных компаний вовлечено в политическую деятельность, хотя для бизнеса это требует больших ресурсных затрат. На сегодняшний день, в условиях глобализации взаимодействие иностранных компаний с органами власти активно развивается. Но в каждой стране оно характеризуется по-разному и имеет разный формат в зависимости от институциональных условий, политического режима и прочих факторов, влияющих на формат отношений бизнес-власть. В различных режимах отношения бизнеса и власти также складываются по-разному: в демократичных режимах взаимодействие имеет формат, больше похожий на диалог. В переходных экономиках они характеризуются нестабильной системой взаимодействия компаний и властей с точки зрения несостоятельности институтов и больших рисков, но в то же время дают уникальные возможности для гибкого бизнеса, который мог бы работать с властями в быстро меняющемся контексте. В авторитарных режимах отношения характеризуются более жестким контролем со стороны государства за иностранными компаниями, где власти хотят от бизнеса конкретных вложений в реализацию региональных социальных программ и проектов.

Во втором разделе данного параграфа более подробно мы рассмотрели литературу о российском случае и о том, как складывались отношения бизнеса и власти в России. Был рассмотрен период 1990-х годов, когда институциональная система характеризовалась неустойчивостью институтов, далее период 2000-х годов, когда отношения начали развиваться активно, но все же носили черты четкого доминирования государства. На основе работ, исследующих этот вопрос, мы можем сделать вывод, что исследователи не выделяют одной функционирующей модели отношений бизнеса и власти в России. Среди исследователей нет единого мнения, как охарактеризовать отношения государство-бизнес: бизнес, захватывающий государство (state capture), государство, захватывающее бизнес (grabbing hand), или относительно равный обмен между двумя (exchange model). Но все они соглашаются в том, что в России присутствует ощутимое вмешательство органов власти в рынок. Бизнесу как иностранному, так и российскому приходится подстраиваться под существующие модели, варьирующиеся в зависимости от временного периода и региона, от «поддерживающей руки» до модели «грабящей руки».

В пост-кризисный период 2014 года модель взаимодействия также характеризуется сильным вмешательством органов власти в развитие экономики, только теперь имеет более ярко выраженную направленность на поддержание российского бизнеса в рамках политики импортозамещения.

2. Изменения институциональных условий для иностранного бизнеса через призму неоинституционализма

Помимо теорий, описывающих взаимодействие иностранного бизнеса и власти, для ответа на исследовательский вопрос нам необходимо посмотреть, как этот иностранный бизнес ведет себя в изменяющихся условиях, таких как ухудшающиеся экономические условия в стране пребывания или режим взаимных санкций. Данные факторы описываются в теориях неоинституционализма.

Главное в неоинституциаональном анализе это понять, как институты влияют на поведение акторов. Под институтами здесь понимаются формальные или неформальные процедуры, действия, нормы и договоренности, встроенные в организационную структуру государства. Они могут варьироваться от норм конституционного строя или стандартных операционных процедур бюрократии до договоренностей, регулирующих поведение профсоюзов или отношения между иными акторами. Теория неоинституционализма объясняет через акторов, результаты и последствия деятельности в изменяющихся институциональных условиях. Так, с помощью этой теории мы попытаемся объяснить и проследить логику и результаты действий немецкого бизнеса (актор) в меняющихся институциональных условиях (введение взаимных санкций России и ЕС).

Итак, для начала обратимся к работе Питера Холла и Розмари Тейлор «Политическая наука и три новых институционализма», в которой описываются новые подходы к институционализму: к примеру, «новый институционализм рационального выбора» или «социологический институционализм». Также авторы задаются вопросами, как соотносить отношения между институтами и поведением акторов в этих разных подходах и как объяснить процесс создания или изменения институтов.

Итак, существует два крайних подхода к этим вопросам: рациональный (calculus) и культурный (cultural). C точки зрения рационального подхода институты влияют на поведение, в первую очередь, предоставляя акторам большую или меньшую степень определенности в отношении нынешнего и будущего поведения других акторов. Помимо этого, институты предоставляют информацию, касающуюся поведения других людей, механизмов обеспечения выполнения соглашений, штрафов за отказ и тому подобное. Ключевым моментом является то, что они влияют на индивидуальные действия участников того или иного процесса. А с точки зрения культурного подхода, институты предоставляют моральные или когнитивные шаблоны для интерпретации и способа действия того или иного актора. Но авторы сходятся на том, что в обоих подходах институты влияют на действие актора путем определения ожиданий о том, что будут делать другие, даже если они несколько иначе моделируют источники этих ожиданий.

Кроме работ, описывающих воздействие институтов на акторов, ряд исследователей видели проблему изменения институциональных условий более важной для своих работ, также актуальной для настоящего исследования. В работе Пола Пирсона изучаются изменения в соответствующих социальных условиях, а также некоторые направления исследования предмета происхождения институтов и их изменения. Он утверждает, что институциональные условия могут обуславливаться уровнем конкуренции, сложностью проведением реформ, а также зависимостью от пути развития - «path dependence». «Path dependence» описывается как «открытый период времени, в течение которого имеется ряд правдоподобных альтернатив, и случайные события приводят к выбору в критический момент одной из этих альтернатив, а следующая за этим обратная связь заставляет акторов придерживаться одного конкретного пути».

В свою очередь, в работе Э. Беннета и К. Элмана показывается, какие преимущества имеет используемый и в данной работе метод кейс-стади при изучении концепции зависимости от пути предшествующего развития, при поиске факторов, которые могут быть связаны с непредвиденными событиями, а также при поиске связи между ними.

В настоящем исследовании мы будем применяем метод кейс-стади или точнее «cross-case comparisons» - метод перекрестного сравнения кейса. Этот метод был выбран, так как цель работы - выявление причинно-следственные связей, исследование переломных моментов, как следствие изменение институциональных условий, а также стратегическое взаимодействие германского бизнеса с другими акторами до переломного момента и после. В работе будут сравниваться два периода внутри одного кейса: германский бизнес в СЗФО до санкций и после санкций.

Подводя итог вышесказанному, на основе теорий и работ по теме взаимодействие иностранного бизнеса и власти как в мире, так и в России в частности, мы можем сделать вывод, что наличие системы институтов является ориентиром и системой координат для акторов при выполнении определенных действий, что обусловливает их важность. Институты влияют на поведение, в первую очередь, предоставляя акторам большую или меньшую степень определенности в отношении нынешнего и будущего поведения других акторов. Помимо этого, институты предоставляют информацию, касающуюся поведения других людей, механизмов обеспечения выполнения соглашений, штрафов за нарушение правил и другое.

Соответственно при неполной системе или неотлаженных институтах данная система координат носит фрагментарный характер и несет последствия для акторов.

В России условия характеризуются неблагоприятными условиями для институциональных изменений. Большая часть исследований достаточно критично относятся к установившейся в России системе отношений бизнеса и власти. Многие отмечают фрагментарность институтов взаимодействия, критикуют отсутствие законодательства, которым можно было бы руководствоваться при взаимодействии, а также отмечают тенденцию к коррупции и сговору со стороны чиновников, хотя нельзя не отметить некоторые сдвиги, которые отмечаются в 2000-х годах. Тенденции поддержки бизнеса, обеспечивающего стабильную занятость или развитие технологической сферы могут, по мнению некоторых авторов, служить предпосылкой к изменению правительственной политики модели «грабящей руки» к модели «поддерживающей руки». Но среди исследователей нет единого мнения, как охарактеризовать отношения государства и бизнеса. Тем не менее, все они соглашаются в том, что в России присутствует ощутимое вмешательство органов власти в рынок. Доминирующей моделью отношений между иностранным бизнесом и правительством стала так называемая «модель обмена». В обмен на получение поддержки иностранный бизнес оказывал помощь в социальном развитии региону, где осуществлялся бизнес.

На основании этих выводов можно выдвинуть следующие гипотезы: Гипотеза «модели обмена»: если до санкций деятельность иностранного бизнеса несла с собой социальные или экономические выгоды для развития региона, то и после введения санкций он также встречает поддержку от органов власти, как и до санкций - отношения определяются как «модель обмена» («elite exchange model»).

Исходя из того, что во многих работах модель взаимодействия бизнеса и власти в России характеризовалась моделью «грабящей руки», то мы также возьмем во внимание эту модель и проверим ее с помощью второй гипотезы: Гипотеза «хватающей руки»: если же до санкций иностранный бизнес был не способен предложить большого объема инвестиций или условий для развития региона, то после введения санкций формат взаимодействия бизнеса и власти определяется моделью «хватающей руки»(«grabbing hand»).

А в силу наличия разнообразных политических и экономических проблем и экономического кризиса в России, мы можем выдвинуть третью гипотезу «модели игнорирования»: если до санкций модель отношений власти и бизнеса, который не вкладывал в регион больших инвестиций, характеризовалась одной из представленных моделей («хватающей руки», «моделью обмена» или др.), то после санкций отношения начали носить формат «модели игнорирования».

Согласно описанным теориям, «модель обмена» между бизнесом и властью определяется взаимовыгодным обменом: власти предоставляют поддержку и конкурентные преимущества компании, она, в свою очередь, вносит существенный вклад в развитие региона, несет некую социальную нагрузку: обеспечение рабочими местами, поддержание инфраструктуры, обеспечение работников конкурентной заработной платой, создание потребительского спроса и пр. В свою очередь, модель «грабящей руки» определяется в данном контексте сильным вмешательством государства в дела бизнеса, отсутствием единой правовой системы взаимодействия, коррупционное регулирование полусамостоятельными институтами власти. И наконец, «модель игнорирования» характеризуется отсутствием взаимодействия власти с бизнесом в силу наличия разнообразных политических и экономических проблем и экономического кризиса.

Литература

Законодательная база

1. О порядке осуществления иностранных инвестиций в хозяйственные общества, имеющие стратегическое значение для обеспечения обороны страны и безопасности государства: Федеральный Закон от 29 апреля 2008 года № 57 // Российская газета - Федеральный выпуск №4653 (0) С. 5

2. О промышленной политике в Российской Федерации: Федеральный закон от 31 декабря 2014 г. № 488-ФЗ (с изменениями и дополнениями) // Российская газета - Федеральный выпуск. 2015. № 6572 (1) С. 9

3. О применении отдельных специальных экономических мер в целях обеспечения безопасности Российской Федерации: указ Президента РФ от 6 августа 2014 года № 560 // Собрание законодательства РФ.- 2014. - №. 32. - Ст. 896

4. О Комиссии при Президенте Российской Федерации по модернизации и технологическому развитию экономики России: указ Президента РФ от 20 мая 2009 г. № 579 // Собрание законодательства РФ.- 2009. - №. 19.

5. О специальных инвестиционных контрактах для отдельных отраслей промышленности : постановление Правительства РФ от 16 июля 2015 г. № 708 // Собрание законодательства РФ.- 2015. - №. 45. - Ст. 1255

6. О перечне государственных услуг и (или) функций, осуществляемых с использованием информационных и телекоммуникационных технологий, в том числе в электронном виде: распоряжение Правительства № 872 // Собрание законодательства РФ - 2009, № 26, ст. 3259

7. Council of the European Union (2014a, b, c, d, e, f, g). Regulation No 833/2014 of 31 July 2014 Concerning Restrictive Measures in View of Russia's Actions Destabilising the Situation in Ukraine // Official Journal of the European Union. July 31. Р. 1--11

8. Council of the European Union Regulation No 692/2014 of 23 June 2014 concerning restrictive measures in response to the illegal annexation of Crimea and Sevastopol // Official Journal of the European Union. June 23. Р. 6--19

9. Council of the European Union Factsheet EU restrictive measures Brussels from 29 April 2014 // PRESS EN Press office, July 21, 2014

10. Council of the European Union Statement by the President of the European Council H.V. Rompuy on further restrictive measures against Russia // PRESS EN Press office, September 11, 2014

Научные публикации

11. Белов В. Российско-германские экономические отношения. // Внешняя торговля. -2000. -№ 4. стр. 45-70

12. Бельманн Й. Немецкий бизнес в России: прочные позиции в непростых условиях рынка Российско-Германская внешнеторговая палата Пресс-релиз Москва, 31 июля 2015

13. Бизнес и власть в России: теория и практика взаимодействия / Науч. ред.: А. Н. Шохин. М. :Издательский дом НИУ ВШЭ, 2011. 352 c.

14. Бизнес и власть в России. Взаимодействие в условиях кризиса/ Науч. ред.: А. Н. Шохин. М.: Издательский дом НИУ ВШЭ, 2016. 280 с.

15. Германский экономический журнал Россия после санкций - индустриальная революция? №2 июнь 2016. стр. 8-10

16. Лапина Н.Ю. Модели взаимодействия бизнеса и власти в российских регионах и типы предпринимательского делового поведения // Российское предпринимательство: Стратегия, власть, менеджмент. ? М.: Институт социологии РАН, 2000. 1- 46 с.

17. Чирикова А.Е. Бизнес как субъект социальной политики в современной России // Общество и экономика.? 2006.? No 9. - С. 116-117

18. Bach D, Unruh G. C Business-government relations in a global economy: Broadening the conceptual map: IE Working Paper, 2004. 345 p.

19. Bennett A., Elman C. Complex Causal Relations and Case Study Methods: The Example of Path Dependence: Oxford University Press, 2006. 239 p.

20. Brown, J. D., Earle, J. S., & Telegdy, A., The productivity effects of privatization: Longi-tudinal estimates from Hungary, Romania, Russia, and Ukraine: Journal of Political Economy, 114, 2006, pp. 61-99

21. Coen D. European Business-Government Relations, The Oxford Handbook of Business and Government, Oxford University Press, 2010 p. 296

22. Coen D, J. Richardson Lobbying the European Union: Institutions, Actors, and Issues t Oxford University Press 2009, 390 p.

23. Denisov D. Business lobbying and government relations in Russia: The need for new principles: University of Oxford, 2010. 475 p.

Приложение 1

Взаимодействие бизнеса и власти при закрытой политической экономии

Bach D, Unruh G. C Business-government relations in a global economy: Broadening the conceptual map: IE Working Paper, 2004.

Приложение 2

Взаимодействие бизнеса и власти при открытой политической экономии:

Bach D, Unruh G. C Business-government relations in a global economy: Broadening the conceptual map: IE Working Paper, 2004.

Размещено на Аllbеst.ru