Понятие, содержание и значение оговорки Ф. Мартенса

Размещено на http://www.allbest.ru/

Понятие, содержание и значение оговорки Ф. Мартенса

Содержание

Введение

Понятие, содержание и значение оговорки Ф. Мартенса

Заключение

Список литературы

Введение

В последнее время оговорка Мартенса неожиданно приобрела большую актуальность и получила широкую известность (речь идет о положении, внесенном российским юристом Ф.Ф.Мартенсом в Преамбулу Конвенции о законах и обычаях сухопутной войны 1899 г.).

В узком смысле оговорка служит напоминанием о том, что обычное международное право продолжает применяться после принятия какой-либо договорной нормы. В широком смысле оговорка предполагает, что не является разрешенным то, на что в договоре нет явного запрета. Отметим, что "начала международного права" ("принципы международного права" - п. 2 ст. 1 ДП I), на которые Ф.Ф. Мартенс ссылается в оговорке, берут свое начало:

а) из обычаев, установившихся в отношениях между цивилизованными народами ("установившихся обычаев");

б) законов человечности ("принципов гуманности");

в) требований общественного сознания.

Из этого следует, что "оговорка Мартенса" позволяет выйти за рамки договорного права и обычаев, обратившись к принципам гуманности и требованиям общественного сознания

Оговорка Мартенса внесена в ряд международных конвенций, в частности в Конвенцию о запрещении некоторых видов обычного оружия 1980 г., на нее ссылался Международный Суд ООН при выработке Консультативного заключения 1996 г. относительно законности угрозы ядерным оружием или его применения, в литературе развернулась дискуссия относительно ее юридического содержания и значения.

Понятие, содержание и значение оговорки Ф. Мартенса

История появления оговорки Мартенса довольно необычна. Ее следует начинать с Брюссельской конференции 1874 г., когда о подобной оговорке и ее позднейшем появлении никто и не помышлял. Тогда участникам конференции, созванной по инициативе России, был предложен проект Конвенции о законах и обычаях сухопутной войны. Цель конвенции состояла в том, чтобы установить некоторые обязательные правила ведения войны и тем самым ограничить приносимые войной бедствия. Инициатор и автор ее -- русский юрист Ф.Ф.Мартенс, тогда еще мало известный и в России, и в мире, при составлении конвенции опирался на принципы, содержавшиеся в Петербургской конвенции 1868 г., многие общепризнанные международные обычаи, в целом на тогдашнее международное право. Все это позволяло надеяться на быстрое и единогласное принятие конвенции. Однако участники конференции в своем подавляющем большинстве отказались подписать предложенный проект. Их возражения были направлены не против отдельных частей или отдельных статей конвенции. Они не могли еще принять саму идею ограничения войны какими-то международными правилами. В итоге конференция приняла предложенный проект в виде Брюссельской декларации, т. е. документа, не имеющего обязательной юридической силы. Общественное правосознание должно было еще созреть для принятия конвенции.

Спустя 25 лет опять-таки по инициативе России в Гааге собралась первая Конференция мира. Автор программы конференции -- уже всемирно известный российский юрист, профессор международного права Петербургского университета и непременный член Совета российского МИД Ф.Ф.Мартенс поставил одним из пунктов программы принятие конвенции о законах и обычаях сухопутной войны. Конференция одобрила программу и избрала Мартенса председателем комиссии по подготовке такой конвенции.

В качестве проекта Мартенс представил текст Брюссельской декларации 1874 г. Таким образом, работа возглавлявшейся Мартенсом комиссии сводилась к обсуждению и принятию Брюссельской декларации, но уже в виде международной конвенции. Сложность состояла не в переделке декларации -- ее статьи не вызвали серьезных возражений. Трудности были связаны с тем, что проект обсуждался постатейно, т. е. статья за статьей, а статей было 56. К тому же каждый член комиссии желал внести свой вклад, и если он хотел только высказаться за принятие статьи без всяких изменений, его выступление, как правило, выливалось в целую речь. На отдельные места этой речи (не обсуждаемой статьи) могли последовать замечания следующего выступающего, которые вызывали реплики предыдущего оратора, и т.д. К тому же обсуждение велось на французском языке, которым не все делегаты владели в необходимой степени, и на этой почве возникали недоразумения, требовавшие разъяснений, иногда с большим трудом, поскольку иной делегат воспринимал плохо понятое им предложение как оскорбительное для своей страны. Все это доставляло немало хлопот председателю комиссии, особенно если учесть, что Мартенс с самого начала добивался единогласного принятия конвенции, видя в этом залог ее жизнеспособности и выполнения на практике. Пустогаров В.В. Оговорка Мартенса - история и юридическое содержание // «Право и политика» №3, 2000

Обсуждение близилось к концу, когда при рассмотрении положений об оккупационной армии бельгийский делегат Декан довольно неожиданно выступил с большой речью, явно рассчитанной на внимание широкой общественности. Он выступил против статей, трактовавших не только обязанности, но и права оккупационных властей. Выступление Декана нашло поддержку у многих малых стран, которые, в частности, указывали, что они никогда не станут оккупирующими государствами, наоборот, всегда будут стоять перед угрозой оккупации. Малые страны выступали против всяких ограничений в борьбе против оккупантов. Такая позиция грозила опрокинуть всю конвенцию, включая уже согласованные статьи, ликвидировать достигнутый баланс между "требованиями безопасности" и "военной необходимостью" и их ограничениями.

Мартенс выступил с блестящей речью в защиту представленного проекта, но безуспешно. Как опытный дипломат Мартенс понимал, что бельгийский делегат действовал столь решительно, рискуя срывом достигнутого согласия, не спонтанно, но по инструкции своего министерства иностранных дел и что его обильные выражения "служить делу человеколюбия", "требованиям цивилизации", "уменьшению бедствий войны" и т.п. также продиктованы инструкцией министерства. Тут Декан не мог согласиться ни с какими возражениями, здесь не могло помочь никакое ораторское искусство. В то же время нельзя допустить, чтобы был опрокинут принцип соединения прав и обязанностей, достигнутый баланс между требованиями войны и защитой воюющих и гражданского населения. Работа зашла в тупик, нужно было найти выход. "Гений фон Мартенса" (выражение патриарха гуманитарного права, выдающегося швейцарского юриста Ж.Пикте) нашел его и, как сейчас все больше выявляется, нашел блестяще.

Будучи хорошо знаком с Деканом по Гентскому институту международного права, Мартенс попросил дать ему инструкцию министерства иностранных дел, просидел над ней до поздней ночи и утром следующего дня представил комиссии свое предложение.

Мартенс предложил включить в преамбулу конвенции следующее положение: "Впредь до того времени, когда представится возможность издать более полный свод законов войны, Высокие договаривающиеся стороны считают уместным засвидетельствовать, что в случаях, не предусмотренных принятыми ими постановлениями, население и воюющие стороны остаются под охраной и действием начал международного права, поскольку они вытекают из установившихся между образованными народами обычаев, из законов человечности и требований общественного сознания".

Положение Мартенса было воспринято аплодисментами делегатов и позволило принять единогласно всю конвенцию без изменения первоначальных статей. Оно находилось среди других положений преамбулы ("служить делу человеколюбия", "ввести известные ограничения", чтобы смягчить "суровость" законов и обычаев войны, и т.п.), которые, подобно другим преамбулам, определяли цели документа. Однако только положение, предложенное Мартенсом, получило широкое признание и как оговорка Мартенса вошло в международное право в виде отдельного положения. Оно почти дословно повторено в п. 2 ст. 1 Дополнительного Протокола I 1977 г. к Женевским конвенциям 1949 г. (Протокол посвящен защите жертв международных вооруженных конфликтов).

В преамбулу Протокола II (вооруженные конфликты немеждународного характера) включена часть оговорки Мартенса. С некоторыми редакционными изменениями оговорка Мартенса вошла в обширную преамбулу Женевской конвенции о запрещении определенных видов обычного вооружения 1980 г.

Прежде чем приступить к анализу юридического содержания оговорки Мартенса, следует проследить ту некоторую эволюцию, которую претерпела со временем ее первоначальная формулировка.

В Протоколе I оговорка Мартенса зафиксирована следующим образом: "В случаях, не предусмотренных настоящим Протоколом или другими международными соглашениями, гражданские лица и комбатанты остаются под защитой и действием принципов международного права, проистекающих из установившихся обычаев, из принципов гуманности и из требований общественного сознания".

Таким образом, Протокол I говорит о случаях, не предусмотренных не только им самим, но и "другими международными соглашениями". Исходя из целей Протокола I, речь прежде всего, очевидно, идет о Женевских конвенциях 1949 г. и Гаагских конвенциях 1899 и 1907 гг. Однако приведенная формулировка допускает и более широкое толкование, в том числе в пределах всех соглашений гуманитарного характера. Термин "население" заменен термином "гражданские лица", термин "воюющие" -- термином "комбатанты", термин "начала международного права" -- термином "принципы международного права", термин "законы человечности" -- термином "принципы гуманности". Из текста, приведенного в Протоколе I, выпущено понятие "образованные народы". Пустогаров В.В. Оговорка Мартенса - история и юридическое содержание // «Право и политика» №3, 2000

Употребляя понятие "установившиеся обычаи образованных народов", Мартенс в согласии с большинством ведущих юристов считал современное ему международное право правом цивилизованных народов, не применимым к народам нецивилизованным. Этому вопросу он посвятил обширное обоснование в своей статье, опубликованной во французском журнале. Мартенс доказывал, что нецивилизованные народы -- неоспоримая реальность его времени -- не могут нести ответственности за свои действия, противоречащие международному праву, поскольку они не понимают той основы, на которой зиждется общение цивилизованных народов. К ним следует применять естественное право. В ХХ в. подобное деление, особенно после завершения процесса деколонизации, радикально сократилось. Устав ООН не употребляет его, установив принцип суверенного равенства всех государств и принцип универсальности общего международного права.

Правда, Устав Международного Суда ООН употребляет формулировку "общие принципы права, признанные цивилизованными нациями" (ст. 38). Она встречается и в литературе.

Подводя итог сравнению, можно зафиксировать, что Протокол I изменил оговорку Мартенса только в одном пункте: опустил понятие "образованные народы". В остальном он заменил устаревшие слова словами современного юридического языка ("начала" -- "принципы", "воюющий" -- "комбатант"). Замена термина "население" на термин "гражданские лица" не меняет содержания понятия, но имеет определенное значение для гуманитарного права, которое стремится строго отделить гражданское население и отдельных гражданских лиц от комбатантов с целью защиты первых от последствий военных действий. "Законы человечности" равнозначны по содержанию "принципам гуманности".

Преамбула Протокола II (вооруженные конфликты немеждународного характера) напоминает, "что в случаях, не предусмотренных действующими правовыми нормами, человеческая личность остается под защитой принципов гуманности и требований общественного сознания". Из других положений весьма краткой преамбулы Протокола II можно сделать вывод, что под принципами гуманности понимаются прежде всего гуманитарные принципы ст. 3, общей для всех четырех Женевских конвенций 1949 г. В целом же оговорка Мартенса изложена в "минимальном виде", как и весь Протокол II. Уместно лишь отметить, что приведенный в нем текст части оговорки выделяет два элемента -- принципы гуманности и требования общественного сознания. Правда, сокращение привело к принципиальному, на мой взгляд, искажению оговорки Мартенса, которая употребляла термин "законы человечности", как вытекающие из общепризнанных обычаев цивилизованных народов.

В обширной преамбуле Конвенции 1980 г. подтверждается, "что в случаях, не предусмотренных настоящей Конвенцией и прилагаемыми к ней протоколами или другими международными соглашениями, гражданское население и комбатанты постоянно остаются под защитой и действием принципов международного права, проистекающих из установившихся обычаев, из принципов гуманности и требований общественного сознания". По сравнению с текстом оговорки Мартенса в Протоколе I добавлено слово "постоянной", которое не меняет содержания, но усиливает термин "защита". То, что в первоначальном тексте считалось само собой разумеющимся, в тексте 1980 г. зафиксировано на бумаге, а именно постоянное осуществление защиты населения и комбатантов.

Суммируя изменения, происшедшие в тексте оговорки Мартенса почти за 100 лет ее применения, необходимо сделать вывод: ни содержание, ни структура оговорки не изменились. Если не считать опущения понятия "образованные народы", то все остальные поправки носят редакционный характер, адаптирующий текст оговорки к современному юридическому языку. Как видим, Мартенс создал положение на столетие вперед. Батырь В.А. Международное гуманитарное право. - М., 2010

За исключением Протокола, где оговорка Мартенса вошла в его основной текст, она приводится в преамбулах других международно-правовых документов гуманитарного права и права вооруженных конфликтов. В этой связи в оживленной дискуссии началось и продолжается до сих пор обсуждение вопроса о том, носит ли оговорка Мартенса нормативный характер или изложение нравственной позиции. В дискуссии выявились противоположные точки зрения, которые -- различные по аргументации -- давали твердый положительный или не менее твердый отрицательный ответ.

Сторонники последнего указывали на то, что преамбулы лишь предшествуют нормам самого документа, не устанавливая сами никаких норм. Например, по мнению проф. К.Гринвуда, оговорка Мартенса лишь напоминает, что обычное международное право продолжает применяться и после принятия какой-либо договорной нормы5 . Кроме того, отдельные элементы оговорки, например "требования общественного сознания", слишком расплывчаты, чтобы быть использованными для отдельных правовых норм.

Итак, среди определенного круга юристов существует квалификация оговорки Мартенса как формирующейся нормы общего международного права. Подкреплением их мнения представляется включение оговорки уже не в преамбулу, а в основной текст Протокола I (ст. 1). Как часть статьи Протокола I она несомненно имеет силу юридической нормы, а поскольку международное гуманитарное право обладает всеобщим и обязательным действием, то оно распространяется и на оговорку Мартенса.

Международный Суд ООН в упоминавшемся Заключении подтвердил важность, действенность и применимость оговорки Мартенса.

В целом оговорка Мартенса -- уникальное явление в международном праве: будучи первоначально одной из частей преамбулы конвенции, она все чаще употребляется как самостоятельное положение, причем в самых разнообразных ситуациях: как часть преамбулы конвенции, как норма Протокола I, как основа для толкования и обоснования Консультативного заключения Международного Суда, не говоря уже о предмете научного анализа.

Оценки юридического содержания оговорки Мартенса можно свести условно в четыре группы, которые трудно охватить рамками общепринятого толкования. Толкуемая в самом узком смысле оценка сводится к тому, что оговорка Мартенса напоминает: обычное международное право продолжает применяться и после принятия договорной нормы (см. мнение проф. К.Гринвуда).

Более широкое толкование указывает на то, что международные соглашения, как правило, не являются исчерпывающими и что оговорка Мартенса исключает для права вооруженных конфликтов и международного гуманитарного права издавна действующий принцип "разрешено все, что не запрещено". Выше уже упоминалось, что при отсутствии договорной нормы ст. 1 Протокола I обязывает обращаться к оговорке Мартенса.

Еще более широкое толкование предполагает, что действия, осуществляемые в ходе вооруженного конфликта, оцениваются не только с позиций договоров и обычаев, но и тех принципов, на которые ссылается оговорка Мартенса. Такой точки зрения фактически придерживался Международный Суд в своем заключении от 8 июля 1996 г.

Наконец, некоторые юристы возражают против ограничения действия оговорки Мартенса правом вооруженного конфликта. Они считают эту оговорку неотъемлемой частью международного гуманитарного права. Более того, указывая на роль оговорки Мартенса при выработке Консультативного заключения Международного Суда, они прогнозируют дальнейшее возрастание ее значения и превращение ее в норму общего международного права. Они указывают, что рождение и отмирание норм и принципов столь же неизбежно, как и возникновение неурегулированных позитивными нормами международных ситуаций. Поэтому оговорка Мартенса имеет непреходящее значение (Ш. Мияцаки).

Подводя итог анализу юридического содержания оговорки Мартенса с учетом ее эволюции за прошедшие 100 лет, можно сделать следующие выводы. Оговорка Мартенса является частью обычного международного права и имеет нормативный характер. Предмет ее действия -- защита человеческой личности, прежде всего в период вооруженного конфликта.

Заключение

В международном гуманитарном праве оговорка Мартенса является отдельной нормой, причем нормой jus cogens. Последнее означает, что при отсутствии в международном гуманитарном праве нормы, адекватной сложившейся ситуации, необходимо обязательное обращение к оговорке Мартенса с целью выработки решения, отвечающего сложившейся ситуации.

В последнее время сфера действия международного гуманитарного права неуклонно расширяется. В нем появились нормы и принципы, связанные с правом вооруженного конфликта, основными правами человека, экологическим правом. Международный Суд ООН использовал оговорку Мартенса для выработки Заключения по вопросу законности угрозы применения ядерного оружия или его применения.

Такое развитие способствует расширению сферы действия оговорки Мартенса. Причина этого видится в том, что оговорка Мартенса соединяет нормы и принципы позитивного права с нормами и принципами естественного права. cogens гуманитарный право мартенс

Следует исходить, как показывает опыт, не из отмирания оговорки Мартенса, а из возрастания ее роли и значения. В этой связи следует отметить, что в России международное гуманитарное право уже начало входить в учебники по международному праву как отдельная его отрасль. Аналогичным образом должны получить освещение роль и значение оговорки Мартенса.

Список литературы

1. Батырь В.А. Международное гуманитарное право. - М., 2010

2. Пустогаров В.В. Оговорка Мартенса - история и юридическое содержание // "Право и политика" №3, 2000

Размещено на Allbest.ru