Внешнеполитический процесс

Размещено на http://allbest.ru

ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС

1. Определение сущности внешнеполитического процесса

внешнеполитический международный демократический

Общим и ключевым содержанием внешней политики конкретного государства оказывается вопрос, через какие социальные слои и посредством каких институтов и механизмов соответствующие компоненты привносятся во внешнюю политику страны. Ответы на этот вопрос призваны дать социологический и политический анализы внешней политики.

В обществе жестко авторитарного, особенно тоталитарного, типа внешняя политика формулируется в крайне узкой группе самых приближенных к высшему руководству лиц. В подобных случаях такие они объективно как бы фокусируют, воплощают в себе все названные выше функции, определяющие ее содержание. Именно их представления (а также их невежество, самонадеянность и т. п.) только и диктуют понимание интересов данного государства на международной арене; выбор форм, средств, методов и морали политической деятельности; приоритетность определенных религиозных, идеологических подходов, социальных и этнических норм и ценностей, узкогрупповых ожиданий и целей. Российский исследователь Н. Косолапое подчеркивает, что в глазах внешнего мира именно в этих людях как бы воплощены цивилизационные, культурные, этноконфессиональные черты соответствующих народа и страны. Но в государствах авторитарного и тоталитарного типа правящая группировка может быть (и на практике чаше всего оказывается) предельно непрезентативной по отношению к обществу в целом, нередко маргинальной, даже патологической по меркам фактических норм этого общества и своего времени. Вряд ли можно считать его типичным представителем даже самых корректных особ наследственных монархий. И уж заведомо маргинальными оказываются лица и группы, пришедшие к власти путем переворотов и заговоров. Внешняя политика, проводимая ими, заметно расходится с интересами общества и даже элит, не имеет там поддержки и опоры, хотя может и не встречать (по разным причинам) активного противодействия и сопротивления.

В демократическом обществе и государстве конкретная внешняя политика также разрабатывается и формулируется ограниченным числом специалистов. Но, во-первых, даже численность профессионалов на два-три порядка превосходит количество участников «групп лиц, особо приближенных» к высшему руководству. Во-вторых, специалисты ассоциированы каждый со своим министерством или ведомством, что уже вносит в их среду некое разнообразие интересов, взглядов, подходов. В-третьих, существует четкое осознание противоречия между, с одной стороны, требованиями максимально высокого профессионализма во внешней патетике, а с другой - императивами сохранения и укрепления и в этой сфере демократических начал.

Оно ведет к поиску путей и средств оптимального преодоления названного противоречия, какими оказываются многочисленные общественные организации по проблемам внешней политики как внутри социальной и политической элит, так и на стыках элит и общества в сферах бизнеса, науки, партий, профсоюзов. Демократически организация политической жизни в стране в целом делает возможными и необходимыми дискуссии и борьбу по вопросам внешней политики в парламенте, партиях, среди специалистов науки и практики, в общественных движениях и структурах. Механизм выборов периодически вымывает из политической элиты одних людей и группы, приводя им на смену других. Наконец, в таком обществе обычно развита социальная мобильность «по вертикали», ведущая к периодическому обновлению всех элит, социальных групп, структур государственного управления, образования, науки. В итоге внутриполитическое согласие по проблемам внешней политики дается трудно и долго, редко достигает высокой степени единства; но, зато практически исключается возможность длительного проведения курса, лишенного социальной опоры и поддержки внутри (хотя на протяжении ограниченного срока его проведения все же остается возможным).

Таким образом, содержание внешней политики конкретного государства связано решающим образом с его политическим устройством и определяется им по всем трем качественным уровням: конкретно- политическому, структурно-деятельному и социокультурному. Это обстоятельство является главным фактором, требующим теоретического осмысления роли и значения процесса формирования и осуществлении внешней политики современного государства, а также внешнеполитической деятельности иных субъектов международных отношений.

Одним из важнейших признаков субъекта международных отношений является наличие у него процесса формирования и осуществления поведения в сфере международной жизни. Поэтому внешнеполитический процесс ВВП можно определить как усилия всех структур и субъектом международных отношений страны по формированию и реализации ее международной политики. Субъект, не имеющий такого процесса, объективно плохо подготовлен или даже вообще неспособен к постоянному и эффективному участию в международных отношениях.

ВВП возникает как явление в XX в. с развитием государства, с разрастанием его регулирования экономики и сферы социальной ответственности, обеспечением национальной и экономической безопасности, а также с расширением диапазона и объема внешних интересов и связей общества и государства. В 60-е гг. XX в. появляются первые теории ВПП, он начинает осознаваться как целостное явление и получает (в первую очередь в США и ЕЭС/ЕС) законодательные проработку и оформление.

В науке о международных отношениях отмечается, что быстрое развитие политического и структурно-деятельного содержания внешней политики государства заставило вносить изменения в процедуры ее оформления и осуществления. В них ныне участвуют не только традиционные (МИД, разведка, оборона, финансы), но и все реально заинтересованные и необходимые, в том числе и неполитические, ведомства. Их члены включаются в состав делегаций и переговорных групп, занимающихся специальными проблемами; такие ведомства все чаще имеют своих представителей и структуры за рубежом (при правительствах, аналогичных ведомствах других стран, при международных организациях). Нередко они работают в составе посольств своей страны. Выросли требования к качеству межведомственной координации действий и отношений, направленных вовне государства. Расширение содержания внешней политики отражается и на деятельности дипломатии. Хотя последняя и остается, прежде всего, межгосударственным политическим инструментом, ведущимся на высшем уровнях политического руководства, современное состояние международных отношений требует более активного привлечения других структур, включая негосударственные.

Очень большое влияние на процесс оказывают исторически сложившиеся в стране обычаи, нравы, порядок формирования и осуществления ее внешней политики, структура, процедуры, участники и особенности. Американский исследователь Б. Бузан считает, что процесс отражает взаимодействие между элементами и особенно прочные и периодически повторяющиеся модели их взаимодействий. Очень важна технологическая сторона работы органов власти, высшего руководства и обеспечения международного курса государства; прохождение информации и документов; порядок подготовки, обсуждения и принятия решений, внесение изменений в ранее принятые; организация исполнения и контроля за ними.

2. Взаимосвязь внутренней и внешней политики

Объективная основа внешнеполитического процесса - взаимосвязь и взаимодействие политики внутренней и внешней, их содержательное единство. Сам ВПП выступает при этом механизмом конкретизации с обеспечения такой целостности, однако способен, в случае серьезнм» дестабилизаций в обществе и/или государстве, функционировать на прак- тике в роли механизма нарушения, даже разрушения содержательного единства внутренней и внешней политик.

Единство политики диктуется и создается ее наиболее общими с принципиальными стратегическими целями, социальными и системным интересами, под воздействием которых эти цели и вытекающие из них задачи ставятся и на обеспечение которых они ориентированы. При этом под социальными понимаются интересы общества в целом и его политически наиболее влиятельной в данный период части элит. Под системными понимаются интересы политико-административной организационной структуры общества -- государства как института.

Другой важный фактор единства внутренней и внешней политики - социально-экономическая природа конкретного общества и тип его политической организации. Она определяет социальную структуру общества я комплекс основных присутствующих в нем этнических, классовых, отраслевых, территориальных, макросоциальных интересов. Политическая система обеспечивает выход этих интересов в политику (внутреннюю и внешнюю; в последнюю - прямо или через первую), возможности и пи- рядок их удовлетворения. Природа или ориентирована на поиск общественного компромисса, баланса интересов, или дискриминирует одни интересы в пользу других. В обоих случаях система устойчива, долговременна, а потому и ее влияние на сферу интересов и, собственно, на политику носит вполне определенный и целостный характер.

Единство внутренней и внешней политики обеспечивается также тем, что в них задействованы (как минимум могут участвовать или в раиной мере отрезаны от этого в недемократических странах) одни и те ж социальные слои на уровне как элиты, так и различных партий, объединений, движений, широкой общественности в целом. Приходя в политик» или влияя на нее, они привносят туда свои интересы, представления, ценностные ориентации, общую и политическую культуру, манеру жизни и поведения. Все это - стабильные, устойчивые, медленно меняющиеся социальные характеристики. Они придают политике не только содержание, но и определенный, четко выраженный стиль. Неслучайно внешняя и внутренняя политики любого государства имеют сохраняющиеся на протяжении длительных периодов только им присущие специфические черты.

Как внешняя, так и внутренняя политика в их целях, задачах и практических возможностях опираются на одну и ту же ресурсную базу: экономику и природные богатства страны, ее материальный и культурный потенциал, запасы знаний, технологий и информации; на единые систему госуправления и действующий состав высшей власти. Поэтому возникновение серьезных социально-экономических проблем, кризисных явлений внутри страны немедленно отзывается ощутимым ограничением ее внешних возможностей даже в случаях, когда другие государства не предпринимают против нее никаких недружественных действий. И наоборот, внутренне благополучие обычно облегчает проведение рационального внешнего курса, хотя само по себе и не гарантирует достижения желаемой степени успеха.

Н. Косолапое отмечает, что внешняя политика - не прямое механическое продолжение внутренней и тем более не «довесок» к ней. Вряд ли правомерно утверждать, будто внешняя политика непременно подчинена внутренней или, напротив, внутренняя следует незримому диктату внешней. То и другое на практике возможно; но попытки жестко подчинить одну сферу политики другой приводят либо к перенапряжению страны, экономики и краху не только внешней политики, но и правящего слоя, даже государства; либо к изоляционизму и риску утратить ранее завоеванные позиции в мире. На практике желательна оптимизация баланса требований обеих сфер политики сообразно задачам и возможностям государства в каждой из них, положению внутри страны и ее самой в мире. Но при всей взаимосвязанности внутренней и внешней политики каждая из них решает свои, разные по природе и содержанию задачи и ни при каких обстоятельствах не способна заменить другую. Как отмечает итальянский исследователь И. Розати, наступает такой момент, когда изменения во внешней политике становятся неизбежными. Фактором, который может ускорить или замедлить этот процесс, является, несомненно, международная общественность. Однако, как правильно отметил польский исследователь 3. Петрас, это не означает, что деятельность международной общественности является основным и достаточным условием изменения политики данного государства.

Государство исторически возникло как способ и средство самоорганизации социума, его выживания в природной и социальной стихиях. Поэтому вся сфера внутреннего, включая политику, суть процесс и результат выделения общества из окружающей его стихии, отстранения и огорожения от нее, самоорганизации в интересах выживания, самостоятельного развития. Ыся же сфера международного -- воспреемник и итог эволюции самой стихии. Тогда внешняя политика есть не что иное, как поддержание необходимых, вынужденных, желаемых связей и отношений социально-государственного организма со средой, где он обособился, но оторваться от которой объективно не может и чаще всего субъективно не хочет. Единство двух сфер политики выражается и в том, что обе направлены на обеспечение выживания и развития одного и того же этносоциального образования и его политической самоорганизации. Различие же состоит в их социальной и пространственной направленности, в характере и содержании функций и в социальной природе сфер, где эти последние выполняются. Более важным фактором является внутренняя ситуация в государстве, и особенно существующее там положение разных политических сил и интересов. Ситуация может вызвать внезапный провал режима и его внешней политики. Но может случиться и так, что изменения в этой сфере происходят эволюционно. В такой ситуации процесс peaлизации внешней политики государства происходит, согласно точке зрения Розати, по следующей схеме:

· ужесточение содержания политики, т. е. состояния, когда не учитываются никакие перспективы, если речь идет о цели, пределах, стратегии:

· косметические изменения, не нарушающие ее основных приоритетов, чаще всего они являются пробой «примирения» мнений международной общественности;

· умеренные реформы;

· реструктуризация, т. е. фаза принципиальных изменений, одинаково касающихся содержания, приоритетов, так и принципа и границ деятельности.

Период, проходящий от стабильности к неустойчивости, и опять к стабильности, может быть насыщен как малыми изменениями, несущественными с точки зрения понимания содержания внешней политики извне, так и фракционной борьбой, которая вызывает перемещение внешней политики на второй план, превращение ее в предмет политических игр. Независимо от этого финальным эффектом является ее новое содержание Подводя итоги, можно подчеркнуть, что внешняя политика государств со стабильной системой обладает огромной способностью к внешнему давлению. Так происходит, между прочим, потому, что главные диссиденты и доминирующие политические силы располагают легитимностью своих действий на международной арене и согласны в оценке того, что определяют государственным интересом. Такое положение не исключает возможности введения минимальных перемен, увеличивающих привлекательность политического режима.

Иначе выглядит ситуация, когда политический режим находится в кризисной фазе, когда легитимность его внешней политики ставится под сомнение, а общественность симпатизирует внутренней оппозиции. Вначале разногласия можно ликвидировать в итоге персональных перемен. Дело усложняется, когда в стране нарастает политический кризис, в котором общественность ставит под сомнение легитимность правящей политической верхушки управлять государством. Если протест происходит стремительно, что в практике означает приход к власти противников старой политической системы, внешняя политика входит в фазу глубокой нестабильности, непоследовательности и новой формулы. Этот вид перемен внешней политики произошел путем:

· Победы революции. Так произошло в Китае в 1949 г., в Иране в 1979 г., в странах Центральной и Восточной Европы в 1989-1990 гг.;

· Антисистемных изменений в армии. Так произошло в Египте в 1952 г. (свержение короля Фарука), в Ливии в 1969 г. (свержение короля Идриса);

· Прихода к власти правых армейских кругов. Так произошло в Индонезии в 1965 г. (свержение режима Сукарно) и Чили в 1973 г. (свержение режима Альенде).

Каждая из перечисленных форм перемены старого политического режима, может, хотя и необязательно, привести к изменению механизмов и процесса формулирования и реализации внешней политики государства. Сущность проблемы состоит в этом случае в его функциональных и структурных особенностях, т. е. в том, как или в какой степени новый режим и создающий его политический костяк являются внутренне монолитными. Следует подчеркнуть, что как в фазе стабильности, так и в фазе перемен происходят динамичные процессы, вначале незаметные, но влияющие на их содержание и форму. Теоретически можно говорить о двух видах систем, характеризующих внутреннюю структуру политического режима. Основываясь на известных исследованиях в этой сфере, американский аналитик И. Каган называет:

· вид системы, определяемый как стабильный;

· режим фрагментированный (нестабильный).Первый касается политически однозначной ситуации. Радикальные перемены приводят к отбрасыванию старой правящей верхушки. Новый режим, если он внутренне един, может инициировать существенные изменения во внешней политике при условии, что он обладает определенными демократическими ориентирами. Если же имеет место авторитарный характер, наступает ужесточение внешней политики и, как подчеркивалось раньше, режим может стремиться к подчинению ее содержания, укреплению своего положения в государстве, отгораживаясь от каких-либо общественных влияний.

Режим фрагментированный, в свою очередь, относится к ситуации, в которой существует разнообразие политических течений, идентифицируюшихся с изменениями политической системы и имеющих легитимность действий в этом направлении. Нестабильность политического режима является одним из факторов, воздействующих на процесс формулирования и реализации внешней политики государства, вместе с тем одновременно и наиболее трудным для определения, так как он может быть следствием определения внешней политики наисильнейшей из политических группировок или итогом компромисса между ними.

Однако независимо от этих условий фактором, который может интегрировать даже соперничающие группировки, является существование сильной оппозиции. Она стремится оказывать не только влияние на поведение государства на международной арене, но и в конечном счете на выработку в ней политики. Позитивно на такой режим действуют внешние общественные силы, сочувствующие, скорее, оппозиции, нежели правящим политическим силам. В качестве примера польские исследователи приводят свою страну, когда два последних случая можно соотнести с политической ситуацией в Польше периода трансформации строя начиная с 1989 г. до первых демократических парламентских выборов и создание нового правительства с некоммунистическим премьером во главе.

Таким образом, первостепенное значение имеет взаимодействие и взаимовлияние внутренних и внешних факторов и эффект их общего воздействия на социально-историческую эволюцию государства и его положения в системе международных отношений. Иными словами, это вопрос том, как влияют друг на друга внешняя, по отношению к государству, социальная, культурная и политическая среда (так называемое «мировое сообщество») и «внутренний мир» государства и общества в процессе их совместной, взаимосвязанной эволюции. Направленность, характер и итоги этой коэволюции во многом предопределяются типом и особенностями сложившегося в данной стране внешнеполитического процесса.

3. Схема внешнеполитического процесса

Схема внешнеполитического процесса в общем ее виде во многом повторяет организационно-политическую структуру государства, но выделяет из его устройства только те элементы, которые связаны с формированием и осуществлением внешней политики. Главную часть образует сектор высшей власти, в котором непосредственно принимаются решения. К нему примыкает костяк ведомств, постоянно участвующих в определении внешней политики: министерства иностранных дел, разведки, финансов, в некоторых странах также экономики и торговли. В государстве, основанном на разделении властей, органы исполнительной власти и в вопросах внешней политики действуют не произвольно, а в рамках своих конституционных полномочий и конкретных отношений с законодательной властью, которая в свою очередь открыта для влияния на нее в установленном законом порядке политических партий, движений, лоббирующих сил, общественности в целом. Своей «корневой» частью стержень ВПП обращен вовнутрь общества, вбирая из него через систему формальных и неформальных связей интересы, представления, кадры, поддержку, ресурсы. Головной же частью он непосредственно соприкасается с внешней и международной средами, общаясь с ними, вступая в определенные отношения, присутствуя в них своими представительствами и т. п.

Схема ВВП во многом зависит от его типа. По критерию его принципиальной социально-политической организации такой процесс может быть демократическим, авторитарным или тоталитарным. В первом максимально развиты все те части, которые обеспечивают участие различных общественных и политических сил и взаимодействие ВПП и государства в целом с ними. Во втором такое участие заметно меньше по объему, ограничено по направлениям и содержанию, а организация самого процесса обретает более жесткую иерархичность и командные черты. В третьем эффективные связи с обществом отсутствуют (но могут быть символические, выполняющие идеологические и/или пропагандистские функции и задачи), сам ВПП жестко иерархичен по структуре и функционированию, в нем резко гипертрофирована роль высшего руководства страны.

По критерию масштабов и содержанию аналитики различают полный и усеченный ВВП. Первый присущ обычно наиболее крупным, мощным и влиятельным государствам с развитой системой внешних интересов и высокой их значимостью для внутренней жизни страны. Эти страны имеют полный комплект традиционных ведомств; развитую практику участия во внешней политике других министерств; для них важны все или почти все проблемы международной жизни, политические направления международной политики. Усеченный процесс присущ, как правило, странам средним и малым, у которых объем и диапазон международных интересов, возможностей скромнее, набор участвующих во внешней политике ведомств неполон. Усеченным может оказаться и ВВП крупных держав в периоды серьезных внутренних коллизий. Вследствие последних возможности страны во внешней сфере сужаются, а интересы и цели утрачивают свои содержание и определенность, прежде чем обрести новые.

Независимо от его типа и особенностей процесс выполняет то ему присущие функции. По отношению к субъекту международных ношений ВПП обеспечивает приемлемое или реально доступное для него содержание проводимого курса по интересам и ценностям, целям и задачам, направлениям и сферам политики; общее и в конкретных сферах, проблемах, вопросах единство политики внешней и внутренней. Для достижения всего перечисленного необходима координация усилий и действия как внутри аппарата управления (госаппарат, управляющие структуры ТНК или партии, движения), так и между этим аппаратом и внутренней социальной сферой субъекта (между правительством и элитами, государством и обществом в целом; между ТНК, движениями, партиями и общественностью). По отношению к внешнему миру наличие ВПП, его тип и функционирование создают общее представление о характере, содержании, средствах и методах того поведения в мире, которого правомерно ожидают от данного субъекта. Делаются выводы о том, сталкивается ли мир с намеренно проводимым курсом или за акциями субъекта стоят межведомственная несогласованность, борьба в обществе и/или элитах, правящих кругах. Анализируется ситуация, когда имеют место неконтролируемые процессы, требующие рациональных, эффективных и законных путей и средств оказания воздействия извне на данного субъекта международных отношений и проводимую им политику.

Продукт функционирования ВПП - политика, курс, формы поведения субъекта международных отношений во внешней для него сфере. В этом смысле правомерно утверждать, что именно ВПП в процессе функционирования вносит содержание во все внешнеполитические акции государства. Проводимая политика есть всегда результат сложных социально-политических взаимодействий. Лишь в отдельных случаях она может быть следствием намеренных целенаправленных акций наиболее влиятельных участников ВПП. Но это не лишает такую политику объективности и только оттеняет возможность и вероятность того, что ее содержание может отличаться, и весьма существенно, от целей и намерений конкретных участников ВПП. В результате руководство страны и/или ВПП может оказаться вынужденным предпринимать шаги, которое возможно, и не собиралось или даже не хотело бы делать. И наоборот, государство не может осуществить (отчасти или в полной мере) желаемое, задуманное, спланированное во внешней политике по ряду причин. В демократической стране повышается и вероятность выброса во внешней политике непреднамеренных «протуберанцев», обычно являющихся следствиями внутриполитических противоборств. С другой стороны, именно в условиях демократии с ее открытым внешнеполитическим процессом политика государства становится наиболее прогнозируемой.

Необходимо отметить, что для достижения результативности внешней политики большое значение имеет и поддержка обществом усилий государства. В этом отношении в теории международных отношений существуют разные подходы. Так, например, реалистическая школа считает, что существует четкая грань между внутренними предпосылками и внешней политикой. Более того, внутриполитические факторы не должны влиять на внешнеполитическую стратегию. Тем не менее практика подсказывает. что разделительной линии между двумя политиками не существует. Из истории международных отношений видны приемы «маленькой победоносной войны», когда режим, столкнувшись с трудностями, например, предвыборного характера, начинает военные действия, чтобы поднять свою популярность. Это наблюдалось в политике О. Бисмарка и Наполеона Бонапарта во время франко-прусской войны, в поведении России в отношении Японии в 1904-1905 гг. В 90-е гг. XX в. примерами могут служить президентские выборы в России и начало первой чеченской войны, скандал с М. Левински в США и началом бомбардировок НАТО Югославии, события 11 сентября 2001 г. в США, начало операции в Афганистане и т. д. Поэтому важное значение имеют внутренние предпосылки внешнеполитических решений.

4. Общественное мнение

Роль и значение общественного мнения в теории международных отношений всегда были предметом оживленных дискуссий. Представители идеалистической школы, возглавляемые президентом США В. Вильсоном, значительно усилили свое влияние, подвергая резкой критике мировую войну. Поэтому они считали, что общественное мнение при обсуждении и принятии внешнеполитических решений позволит избежать новых конфликтов. По этому пути пошла вначале и большевистская партия в России. Декрет о мире, переговоры с Германией в Бресте широко обсуждались в народе. Они полагали, что тайный, элитарный характер традиционной дипломатии порождает международные кризисы и войны.

В то же время школа «циничного» реализма считает, что массовая публика не подготовлена к восприятию сложных закономерностей международных отношений и может только привнести в процесс принятия решений ненужные эмоции и ажиотаж. Российский исследователь Н. Загладин в этой связи приводит пример из истории советской дипломатии, когда фактически был нарушен принцип гласности, отказа от тайн в сфере внешнеполитической деятельности: «на VII съезде РКП(б) решили принятую делегатами резолюцию "О войне и мире" не публиковать, этой резолюции, утверждавшей Брестский мир, указывалось на необходимость вести подготовку к освободительной, отечественной, социалистической войне». С того момента вплоть до июля 1988 г. проблемы внешней политики не выносились на всенародное обсуждение и научные конференции. 25 июля 1988 г. была проведена первая научно-практическая конференция МИД СССР, на которой с докладом «XIX Всесоюзная конференция КПСС: внешняя политика и дипломатия» ступил Э. Шеварднадзе - тогдашний министр иностранных дел СССР.

Некоторые западные аналитики скептически относятся к роли общественного мнения в плане установления дружеских отношений между странами. Например, указывается, что общественное мнение в Европе 20-е гг. XX в. привело к уничижительному отношению к Германии, что в конце концов помогло немцам сделать ставку на фашистскую партию, но слишком осторожное и примирительное общественное мнение в 1938 г. сделало возможным расчленение Чехословакии посредством Мюнхенского сговора. И наоборот, антисоветская линия поведения общественного мнения в конце 30-х гг. сменилась симпатиями и соответствующим давлением на свои правительства с целью оказания помощи СССР в борьбе с фашистской Германией.

Очевидно, что данный феномен не является ни абсолютным благом, ни абсолютным злом, но бесспорно, что он - существенный фактор внешней политики, причем его роль усиливается в XXI в.

К сказанному могут быть примером США, которые имели масштабный опыт по работе с общественным мнением во время войны в Персидском заливе в 1990 г. Им тогда следовало его мобилизовать в «разрешающем войну» аспекте. Это было сложно, поскольку еще не выветрился из памяти «вьетнамский синдром», боязнь нового позора. Например, анализ новостей СМИ с 1 августа 1990 по 28 февраля 1991 г. продемонстрировал, что слово «Вьетнам» встречалось там 7299 раз, чаще любого другого слова. Поэтому, видимо, не случайно после 1992 г. США стали более тщательно готовить общественное мнение. Появился феномен CCN, состоящий в том, что средства массовой информации уделяют избирательное внимание лишь некоторым из массовых нарушений прав человека. Например, в западных и некоторых российских СМИ «этническая чистка» и другие нарушения на территории Югославии занимали значительно больше места, чем геноцид в Руанде, унесший за 1,5 месяца 800 тыс. человек. Но общественное мнение настраивалось на ту сторону, где надо было реализовать военное вмешательство в форме «гуманитарной интервенции».

В теории общественного мнения влиятельной является минималистская точка зрения, согласно которой в отличие от политических элит подавляющее большинство населения не имеет устойчивого и последовательного мнения по вопросам внешней политики, поскольку она, политика, не затрагивает повседневных потребностей людей. Советская пропаганда имела в этом плане существенный успех, лекции о международном положении считались самыми популярными, потому что в массовом сознании утвердилось мнение: «Главное, чтобы не было войны». Сегодня ситуация резко изменилась, поскольку на первый план вышли проблемы социально-экономического характера. По большинству вопросов только примерно 1/3 (меньшинство) имели более или менее устойчивое мнение.

Особенности формулировки вопроса также очень важны. Российские исследователи Н. Ломагин, А. Лисовский и другие приводят такой пример. Вопрос об отношении к расширен!) НАТО, обращенный к гражданам страны, звучал в следующей формулировке: «Беспокоит ли Вас расширение НАТО на Восток?». Он создает «внушающий эффект», так как само слово «беспокоит» является подсказкой для респондентов, у которых не сложилось мнения по этой проблеме, что если речь идет о НАТО, есть о чем беспокоиться. Лучше использовать нейтральную формулировку, например: «Ваше отношение к расширению НАТО?».

В этой связи интересны социологические исследования в Республике Беларусь в октябре 2000 г., касающиеся возможного вступления страны в НАТО. На вопрос: «Насколько Вы доверяете государственным и общественным организациям в стране и мире?» места распределились следующим образом: 1-е место - президент. 2-е - государственные СМИ, 3-е - правительство, ООН - 5-е место. Из всех 25 субъектов измерения, среди которых 4 международные организации, альянс имел 23-е место.

На вопрос «Каким образом Беларусь может лучше обеспечить свою безопасность?» более 46 % склонны к созданию общей обороны с Россией, 36,6 % - высказались за соблюдение нейтрального и безъядерного статуса страны, 8,3 - затруднились ответить, 8,2 высказались за вступление в НАТО. Самую высокую ориентацию на вступление в альянс показали молодые люди от 18 до 24 лет и наиболее обеспеченные.

Приведенные примеры показывают, что массовое общественное мнение стоит принимать в расчет. Существуют специальные технологические приемы, применяемые при проведении опросов (например, вопросы-фильтры, вопросы на информированность), позволяющие отделить людей, имеющих личное мнение по данному кругу проблем, от тех, кто его не имеет. Кроме того, кризисные ситуации или освещение той или иной проблемы в СМИ могут повышать степень информированности и заинтересованности населения и создать устойчивое общественное мнение.

5. Белорусско-российские отношения в общественном мнении

Данная проблема является важнейшим фактором, который будет определять отношения двух стран и народов. В ходе их развития был подписан Договор о необходимости создания Союзного государства. В общественном мнении двух стран возник огромный разброс по данной проблеме. Она обострилась в ходе августовской (2002 г.) рабочей встречи В. Путина и А. Лукашенко, поскольку речь шла о моделях создания единого государства. Путин, следуя пожеланиям общественного мнения страны и крупного капитала, предложил Беларуси войти в состав России на принципах российской конституции. Естественно такой вариант не может устроить народ нашей страны, поскольку он потеряет суверенитет и независимость. Мы - суверенное, независимое государство и нация со всеми атрибутами готовы строить Союз на равноправной основе. Беларусь предлагает не трогать ныне действующий договор, выработать проект конституционного акта и провести референдум в двух государствах. Часть политической элиты Беларуси и России в целом негативно воспринимает саму идею реализации Договора. Еще до встречи двух президентов в концепции белорусско-российской интеграции, принятой Объединенной гражданской партией Беларуси и Союзом правых сил России отмечалось: «Правые Беларуси и России констатируют горькую правду: подписанные договоры между нашими государствами о таможенном союзе, о союзном государстве не работают. Слова и громкие декларации не подкрепляются реальными делами. Мы считаем опасным и неприемлемым политические спекуляции на тему белорусско-российской интеграции. Идея Союза, экономической интеграции популярна и привлекательна, но она сильно размыта и выхолощена. Вместо того чтобы строить союз простых людей, потребителей, предпринимателей и инвесторов, мы имеем образование выгодное, в первую очередь, бюрократам и мощным лоббистским группам. Взаимные обвинения в том, что одна страна живет за счет другой, что одна страна дискриминирует производителей другой, опасны для развития взаимовыгодных добрососедских отношений между нашими народами. Мы считаем, что сближение наших стран надо начинать с экономики, с полноценного культурного, образовательного и информационного обмена».

Но после августовской встречи президентов оценки поменялись. Если раньше в России главным поборником сближения с нами выступали коммунисты, то сегодня предложение Путина немедленно поддержали правые и центристы. Они выражают интересы своих избирателей, заинтересованных в развитии отношений с Беларусью

С точностью до наоборот произошло в Минске. Оппозиция едва не хором раскритиковала план Путина, и не только за его «имперский» характер. Все лидеры оппозиции прекрасно понимают, что в условиях единого а фактически российского, государства их «партии» в том виде, в котором они существуют сегодня, будут никому не нужны. Понадобятся иные политические объединения, с совершенно новыми целями и задачами. Вместе с тем российский аналитик С. Караганов отметил: «Оппозиция в Беларуси довольно искусственная и подпитывается из-за границы. Она мало жизнеспособна. Народ пока консолидируется вокруг Лукашенко. Но потенциально роль оппозиции может возрастать. Надо иметь дело со всеми серьезными группами в белорусском обществе, перетягивать на свою сторону молодежь, среди которой сильны антилукашенковские, а порой и антироссийские настроения». О чем это говорит? О том, что россияне если и стали играть на интеграционном поле с Беларусью, то при этом теперь расставляют совершенно другие акценты, чем ранее, и не замечать их или не принимать во внимание, по меньшей мере, недальновидно. Особенно острые и резкие оценки на этот счет делают руководители Белорусского народного фронта. Так, например, Ю. Хадыко, заместитель председателя ГО БНФ «Возрождение» пишет: «Наша культурная традыцыя нiчым не адрознiваецца ад традыцыi Еўропы. Але iстотна адрознiваецца ад культурнай традыцыi Pacii з яе адчуваннем месiянства i выбранасцi. Змянiць Маскву не пад сiлу маленькай Беларусi. Але ж "единение" можа азначаць толькi адно: знiкненне беларускага народа. Растварэнне ў вялiкарускай правiнцыйнай масе».

Нужно сказать, что возможность потери суверенитета тревожит и определенную часть населения нашей страны. В ходе ответов на вопрос: «Если бы сегодня проводился референдум по поводу объединения России и Беларуси в единое государство, то Вы лично проголосовали бы "за" или "против"?», еще в конце ноября 2000 г. «за» ответили 59 %, «против» -- 24, не стал бы принимать участие - 8, затрудняюсь ответить - 9 %. По данным социологической службы «Новак», на вопрос «Если бы сегодня состоялся референдум объединения России и Беларуси, то Вы голосовали бы "за" или "против"?» «за» ответили 59 %, «против» либо отказались бы участвовать в референдуме - 25,3 %, остальные затруднились с ответом. На вопрос «Какую форму объединения Вы предпочитаете - федерация, конфедерация и т. д.?» федерацию выбрали лишь 11,2 % опрошенных в Беларуси и только 5 % в Минске. Обвал интеграционных отношений в Беларуси обозначился в январе 2003 г., когда, по словам А. Лукашенко, за Союз выступило, казалось, чуть больше 30 % опрошенных.

В первую очередь сказывается усталость от интеграционной риторики, длящейся более 7 лет. Только 6,1 % согласны с мнением, что «Союз - реально действующая структура, улучшившая жизнь рядовых белорусов и россиян». Зато почти 80 % Союзом недовольны, воспринимая его как трибуну для политической болтовни и кормушку для чиновников. Причина трагедии тех, кто голосовал «против», заключается в том, что хотя Договор и разрабатывался на принципах равноправия и уважения национальных интересов, тем не менее следует признать, что «большая Россия» и «маленькая Беларусь» имеют разные по масштабу политические, геоэкономические, геовоенные интересы, о чем напомнил В. Путин на встрече с А. Лукашенко в августе 2002 г. Большие споры в обществе вызывают и вопросы, связанные с необходимостью (и до какой степени) глубокой экономической интеграции как обязательного инструмента. Запуск объединительного процесса по модели ЕС в Москве называют «нулевым», поскольку в странах Евросоюза принципиально схожие экономики, тогда как у России с Беларусью - диаметрально противоположные. В заявлении ряда оппозиционных партий Беларуси по этому поводу отмечается: «Существующие ныне формы и механизмы экономических отношений между нашими странами представляют хозяйственным субъектам неплохие возможности. Политическая интеграция, создание каких- либо наднациональных политических структур не могут принести никакой реальной пользы ни экономическим субъектам, ни простым гражданам». Это подтверждается социологическими исследованиями. Новая мотивация, которая только что появилась, особенно в среде молодых, образованных и более богатых слоев населения, заключается в том, что Россия воспринимается как государство с продвинутым капитализмом и демократией, которое в состоянии нас вытянуть. Как отмечает белорусский социолог А. Вардомацкий, «на этом принципе можно говорить, что отношение к России является неким стержнем, "канатом", на который нанизываются все другие ценностные структуры массового сознания. Отношение к этому вопросу - это фундаментальный дифференцирующий признак, вокруг которого концентрируется вся дисперсия разнообразных политических и экономических оценок».

Большая часть общественности и элит в России поддерживает курс на объединение двух государств в союзное государство, но есть и противники. СМИ России, активно обсуждая эту проблему, сами одновременно формируют общественное мнение, оказывая воздействие на сам процесс принятия политических решений. По данным социологического опроса в апреле 2002 г., 72 % россиян одобряли создание Союзного государства. Нейтрально относятся к этому

18 % россиян. 81 % выступает за единую валюту, а 84 % россиян - за единое экономическое пространство. Против этого выступают 11 и 8 % граждан России соответственно. Некоторые источники в России, оценивая перспективы наших отношений, отмечают, что если смотреть правде в глаза, то Беларусь нужна больше России, чем наоборот. И прежде всего из-за ключевого для России, исключительно важного для нее географического положения Беларуси в Европе. Президент Академии военных наук России М. Гареев отмечает: «Если Североатлантический союз сумеет затащить в свои ряды Белоруссию, тогда НАТО выйдет широким фронтом на границы с Россией и тогда неизбежно это давление будет сказываться и на внешней и на внутренней политике Москвы. Ни один разумный российский политик не может согласиться с такими перспективами».

Некоторыми авторами делаются выводы принципиальной возможности о том, что в современной международной обстановке Союз Беларуси и России выступает в качестве механизма самосохранения и развития православной цивилизации, способной обеспечить ей выход из нынешнего кризисного состояния. Что касается политической оппозиции как в России, так и в Беларуси, выступающей против образования Союза, то, как отмечается в российских СМИ, ее надо убеждать. Белорусская оппозиция должна получить больше свобод в Союзе, русская - лишиться страха перед повышением градуса авторитаризма с появлением А. Лукашенко на российской политической арене. Опасность для реализации идеи Союза представляют некоторые национальные лидеры Российской Федерации. Сразу же в день подписания Договора руководители Татарстана, Ингушетии и Башкирии выступили против его подписания. Сначала М. Шаймиев заявил, что Татария будет требовать повышения своего статуса и предоставления таких же прав, какими будет располагать Беларусь, а затем, смягчив свою позицию, отметил, что «договор, является возможно, "головной болью" для России и Беларуси». Чтобы не было такой боли, президент России и предложил свой вариант. Таким образом, складывается непростая картина процесса, к которому в принципе большая часть общественного мнения относится положительно.

6. Отношение к другим процессам внешней политики

Безъядерный нейтральный статус Республики Беларусь является также предметом общественного внимания. На вопрос: «Считаете ли Вы, что для обеспечения своей безопасности Беларусь должна быть нейтральной, безъядерной страной» в 2001 г. более 50 % людей с высшим и незаконченным высшим образованием ответили утвердительно, с средним специальным - около 40, со средним - 41,4, неполным средним - более 30, начальным и ниже - 25,5 %. Увеличение ориентации на безъядерный нейтральный статус происходило по мере увеличения образовательного уровня и движения от старшей возрастной категории респондентов к младшей. Один из наиболее плотно обсуждаемых вопросов - расширение Европейского союза и разделение, таким образом, контингента на членов ЕС и остальных. На вопрос «Считаете ли Вы, что такие страны как Польша, Чехия, Венгрия, Эстония после вступления в ЕС значительно улучшат уровень жизни своего населения?» 55,3 % ответили утвердительно, более 13 -- отрицательно, затруднились ответить -- более 31 %. Данные ответы демонстрируют одно из проявлений противоположности авторитарного массового сознания. С одной стороны, присутствует вера в подъем материального достатка в странах-кандидатах на вступление в Евросоюз, с другой - великая ориентация и надежда на Россию. Таким образом, политические взгляды массовой публики обладают достаточной степенью устойчивости, обоснованы и дифференцированы.

Важнейшим элементом дальнейшего формирования внешнеполитической культуры белорусского общества должно быть достижение согласия по поводу долговременных задач в области международной политики. Как показывают социологические опросы, при всей неоднозначности общественного мнения реальные предпосылки достижения такого согласия имеются. Большинство граждан республики являются сторонниками независимости Беларуси, демократической формы правления, выступают за рыночную экономику под действенным государственным контролем, многовекторную внешнюю политику. В настоящее время эти общественные предпочтения должны реализоваться позитивным образом. В этих условиях особая ответственность ложится на политическую элиту Беларуси, как правящую, так и оппозиционную. Нужны согласие, диалог по основным формулам общественного развития страны. Именно дискуссии, а не споры могут привести к такому согласию, явятся залогом стабильности и предсказуемости во многих областях, в том числе и во внешней политике.

Таким образом, при подготовке внешнеполитических решений государственные органы власти должны сотрудничать по мере необходимости с неправительственными организациями. Более широкое вовлечение негосударственных структур, в том числе политических партий и общественных движений, заинтересованных кругов общественности, профессиональных специалистов, СМИ, в сферу внешнеполитической деятельности страны, будет способствовать формированию демократического внешнеполитического процесса в Республике Беларусь. В ходе подготовки и принятия решений государство должно учитывать общественное мнение. Демократизация внешнеполитического процесса соответствует усилиям по созданию гражданского общества и его поддержки внешней политики государства, что делает ее более эффективной.

Размещено на Allbest.ru