Сближение Югославии с западом и международное положение Албании (1951-1953 гг.)

Размещено на http://www.allbest.ru

Сближение Югославии с западом и международное положение Албании (1951-1953 гг.)

А.Животин

После конфликта с СССР и странами Коминформа Югославия оказалась в трудном положении. Так как ранее её экономика была ориентирована на торговлю со странами восточного блока, одностороннее расторжение торговых соглашений или отказ от продления срока их действия странами народной демократии нанесли весомый урон югославской экономике, которая с трудом восстанавливалась после войны. К тому же сельское хозяйство пострадало от засухи, что грозило стране голодом. В это же время вдоль югославских границ концентрировались вооруженные силы Советского Союза и его восточноевропейских сателлитов. Экономически ослабленная страна столкнулась с угрозой вооруженной агрессии.

При таких обстоятельствах югославское правительство стремилось найти решение, которое позволило бы стране предотвратить экономический коллапс и успешно защититься от любого вооружённого вторжения. После длительных дипломатических переговоров в 1950 и 1951 гг. Югославии удалось подписать ряд экономических и военных соглашений с Соединёнными Штатами, Великобританией и Францией, которые помогли ей преодолеть экономический кризис, повысить уровень жизни населения страны, оснастить армию современным вооружением и позволили надеяться на помощь со стороны НАТО и США [1].

Конфликт Югославии с Коминформом и вынужденное расширение связей с западным миром оказали значительное влияние на отношения между западными государствами и Албанией. Убедившись в серьёзности конфликта между Югославией и странами народной демократии, а также в свёртывании югославского присутствия в Албании, Соединённые Штаты и Великобритания, которые с 1946 г. не имели регулярных дипломатических отношений с этой страной, начали пересматривать своё отношение к региону. Италия, имевшая традиционные интересы в Албании, окрепнув в экономическом и военном отношении и освободившись от статуса проигравшей во Второй мировой войне, вновь активизировала свою политику. Франция, единственная из западных стран имевшая дипломатические отношения с Албанией, стремилась в новой ситуации не только защитить свои интересы в этой стране, но и выступить в качестве своего рода западного форпоста. Греция после окончания Гражданской войны и поражения Демократической армии, теперь уже как часть западного блока, начала выступать в отношении Албании с совершенно новых позиций [2].

С началом югославско-албанского конфликта первой извлечь выгоду попыталась Италия. После нескольких лет неприсутствия в Албании итальянцы посчитали этот конфликт хорошей возможностью для восстановления своих прежних позиций. Экономическое сотрудничество Албании со странами Восточного блока вследствие территориальной удалённости, отсутствия прямых транспортных путей и слабых экономических интересов восточноевропейских стран не приносило ожидаемого результата. Сложная экономическая ситуация в Албании вынудила её руководителя Энвера Ходжу весной 1949 г. пойти на восстановление дипломатических отношений с Италией как основы для складывания более тесного экономического сотрудничества. Восстановив отношения с Албанией, итальянская сторона сохраняла осторожность, продолжая изучать глубину конфликта между Югославией и Албанией и влияние Советского Союза в этой стране.

Югославский посол в Риме Младен Ивекович [3], стремясь разобраться в сложившейся ситуации, вскоре выяснил, что главная цель повторного установления отношений - албанский экономический интерес, особенно использование итальянского нефтеочистительного завода в Бари, который и раньше перерабатывал албанскую нефть, имевшую специфический химичиский состав и которую не каждый нефтеперерабатывающий завод мог очистить [4]. Албанскую заинтересованность в использовании итальянского нефтеперерабатывающего завода в Бари в разговоре с югославским посланником в Тиране Якшом Петричем подтвердил французский посол в Албании Жак Шартье [5].

Складывалось впечатление, что итальянцы пытаются вернуть утраченные позиции в Албании, но подходят к этому с осторожностью и сдержанностью. Они не спешили открывать дипломатические миссии и не требовали репатриации своих граждан, которые во время Второй мировой войны оказались в Албании [6]. В то же время албанцы спешили подписать торговые соглашения с Италией [7]. Итальянцы, наоборот, затягивали заключение торговых соглашений, подписанных лишь в июне 1950 г. в строгом секрете [8]. Ни албанская, ни итальянская стороны не объявляли о достигнутых договоренностях, прежде чем они вступят в силу, видимо, опасаясь реакции своих союзников. Узнав об этом, посол Ивекович немедленно оповестил югославское министерство иностранных дел. Во время разногласий с Италией из-за Триеста югославское правительство опасалось возможного повторного итальянского проникновения на Балканы, которое препятствовало укреплению югославских позиций на Адриатике, ослабляло возможность восстановления влияния в Албании и затрудняло усилия по решению вопроса о Триесте в пользу Югославии.

На территории Италии жили представители многочисленной албанской антикоммунистической эмиграции. Осознав остроту конфликта между Югославией и Албанией, британская разведка собрала убедительные доказательства того, что Белград не будет вмешиваться в албанские дела в случае возникновения беспорядков. Это могло ухудшить внешнеполитические позиции Югославии и привести к столкновению с западными странами, с которыми югославы стремились развивать отношения для получения экономической и военной помощи. После этого англичане приступили к подготовке албанских эмигрантов в Италии, которые в удобное время должны были поднять восстание в Албании и свергнуть режим Ходжи [9]. Под руководством британского полковника Ф. Маклина, который часть войны провёл в Албании, в августе 1949 г. был сформирован «Комитет свободной Албании», в котором видное место заняли Абас Купи, Саит Круезию, Зеф Пали, Нуца Хоти и Хасан Дости [10]. Югославская дипломатия быстро узнала о создании этого комитета и его задачах через свое посольство в Вашингтоне [11] и сообщила об этом посланнику в Тиране Петричу, чтобы содействовать делу укрепления югославских позиций в Албании [12]. Между тем, хотя комитет собрал самых радикальных представителей албанской антикоммунистической эмиграции, он так и не смог активно и эффективно противодействовать режиму Ходжи.

Конкретную информацию о подготовке албанской эмиграции к свержению Энвера Ходжи югославская дипломатия получила от своего посланника в Ливане Лазаря Лилича. На территории Сирии сразу после окончания Второй мировой войны оказались 125 албанских политических эмигрантов, среди которых многие по происхождению были из Македонии, Косово и Метохии. Среди албанцев, эмигрировавших из Югославии, особенно выделялся бывший народный депутат от Югославского радикального союза и председатель злокучанской общины Адем Души (Мар- мулаку) из села Душевице в Источком уезде [13]. С середины 1949 г. он установил контакт с югославским посланником в Бейруте Лазарем Лили- чем [14], пытаясь через него получить разрешение на переправку группы албанских иммигрантов с Ближнего Востока через югославскую территорию в Албанию для свержения режима Ходжи. Более того, Души предложил за деньги свои услуги в качестве разведчика.

Лилич, в соответствии с инструкциями из Белграда о возможных международных последствиях в связи с конфликтом со странами Коминформа, не допустил таких политических комбинаций, но использовал контакт с Души для получения подробной информации о ситуации, принципах организации и численности албанских эмигрантов на Ближнем Востоке, которые в основной массе являлись бывшими членами 21-й Дивизии СС Скандербег [15]. Лилич узнал, что отряды албанских эмигрантов готовятся в лагере Фермо в Италии и что туда ещё должны прибыть добровольцы из Аргентины [16]. Летом 1950 г. он получил информацию, что идея переправки больших вооружённых отрядов в Албанию полностью отвергнута [17].

Также югославское правительство имело в своем распоряжении достоверную информацию о десантировании с американских военных баз в Греции небольших групп парашютистов, которые были взяты в плен албанскими вооруженными силами [18]. Кроме того, весной 1952 г. югославское посольство в Софии получило непроверенную информацию о готовящемся восстании в Албании, за которым стояли англичане [19].

Французское правительство после установления дипломатических отношений между Римом и Тираной попыталось выяснить степень серьёзности югославско-албанского конфликта. В разговоре с югославским послом Якшом Петричем французский посол в Тиране Жак Шартье пытался получить как можно больше информации о том, насколько сложны отношения между Югославией и Албанией, существуют ли проблемы в функционировании югославской миссии, находятся ли югославские дипломаты под наблюдением албанских органов безопасности и создают ли албанцы проблемы для снабжения югославской миссии [20]. Понимая намерения Шартье, Петрич дал общие ответы, не позволяющие собеседнику выяснить югославское видение характера отношений между Белградом и Тираной. Тем не менее Шартье, ссылаясь на то, что Петрич приехал в Албанию в то время, когда эта страна не имела посланника в Югославии, настойчиво пытался выяснить, имело ли место сближение между Тираной и Белградом и урегулирование их взаимного конфликта [21]. Очевидно, что французская дипломатия не имела достаточных данных для определения глубины конфликта между Югославией и Албанией и степени возможности нормализации их отношений, а также позиций других западных держав в регионе.

Невозможность положиться на югославскую военную помощь на случай греческих провокаций, равно как и советское удаление от участия в греческих делах, вынудили Албанию совершить дипломатический демарш попыткой интернационализации своей пограничной проблемы с Грецией. Совершенно неожиданно 12 мая 1950 г. заместитель министра иностранных дел Албании Кочи Ташко обратился к генеральному секретарю Организации Объединенных Наций Тригве Ли с жалобой на греческие вооруженные провокации и с просьбой защиты албанских территорий [22]. Албанская сторона утверждала, что только в период с 27 марта по 24 апреля того же года было зафиксировано девять нарушений албанского воздушного пространства со стороны Греции и два пограничных инцидента [23].

Одновременно с этим в выступлениях албанского партийного руководства и газетных публикациях началась широкая кампания против Греции и Югославии. Говорилось об американском плане создания оси Белград - Афины в качестве нового центра силы на Балканах, о прямом американском вмешательстве во внутренние дела Греции, с намеком на замену правительства Венизелоса кабинетом Пластираса. Утверждалось, что американцы, повлиявшие на смену власти в этой стране, постепенно подготовили почву для строительства железной дороги, которая соединит Грецию и Югославию, укрепляют связи между ними, увеличивают своё влияние в Югославии и инициируют вооруженные провокации в отношении Албании и Болгарии, чтобы якобы спровоцировать новую войну на Балканах [24]. Это была специфическая форма реакции на югославское сближение с западным миром.

С другой стороны, у общественности пытались сформировать убеждение в наличии у Албании внешней угрозы, что должно было стать важным аргументом на переговорах с советскими представителями с целью получения дополнительной экономической и военной помощи. Кроме того, систематическое создание у местной общественности уверенности в постоянной внешней угрозе было одним из способов поддержания внутренней сплоченности и выживания режима Ходжи вплоть до его смерти в 1985 г.

В отличие от такой албанской позиции, помощник югославского министра иностранных дел Алеш Беблер [25] в разговоре с британским послом в Югославии Чарльзом Пиком 18 августа 1949 г., за несколько месяцев до появления албанского обращения в ООН, высказал югославскую позицию, принципиально отличавшуюся от албанских обвинений [26]. По этому поводу Пик сообщил Беблеру, что правительства Великобритании и США не одобрили бы вторжения греческих войск в Албанию, о чём они уже оповестили греческое правительство и получили от него удовлетворительный ответ, но при этом он также заявил, что греческие войска при выполнении задачи зачистки местности от партизан не в состоянии избежать случайного столкновения с албанскими войсками в пограничной зоне, поскольку албанские войска оказывают помощь партизанскому движению в Греции и часто пересекают границу, и поэтому в Греции много пленных албанских солдат [27]. На прямой вопрос о югославских намерениях в отношении этой страны Беблер ответил, что Югославия хочет, чтобы в Тиране было правительство, дружественное Белграду, но Югославия не помышляет о военном вмешательстве в эту страну [28]. Он сказал, что Югославия уважает суверенитет Албании не только потому, что она уважает Устав Организации Объединенных Наций, но и потому, что она считает, что это неразумно, как было бы неразумно и для Греции вторгнуться в Албанию, потому что это может усугубить ситуацию в регионе [29].

По вопросу югославского отношения к Албании англичане занимали двойственную позицию. С одной стороны, они пытались предотвратить любую возможную югославскую акцию в Албании, но с другой - стремились создать у югославских дипломатов впечатление, что Югославия может воспрепятствовать вооруженной опасности, исходящей от Албании. Британский посол в Бухаресте Ф. Робертс [30] в разговоре с его югославским коллегой Йовановичем 14 декабря 1949 г. отметил, что Советы построили в Албании большие морские и воздушные базы, которые могут быть использованы против Югославии [31]. Югославский посол не выразил удивления, но ответил, что Белград не располагает такой информацией, зная при этом, что враждебность албанской политики в отношении Югославии является результатом советских установок и что военные сооружения, если они есть на самом деле, направлены также против Англии и западных союзников [32].

Великобритания, пытаясь предотвратить югославское вторжение в Албанию, стремилась убедить Белград в существовании военной угрозы с албанской территории, определяя Югославию как союзницу западного мира. Английский посол Чарльз Пик считал переломным для Югославии 1949 г., когда она стала постепенно сближаться с западным лагерем, испытывая сильное политическое, экономическое и военное давление с Востока [33]. Он полагал, что в кампании против Югославии, осуществлении пограничных инцидентов и выпадов против югославских дипломатов особенно отличились албанские власти. По его мнению, расторжение Югославией Договора о дружбе и сотрудничестве с Албанией свидетельствовало о серьёзности конфликта [34]. Кроме того, Пик был твёрдо уверен, что югославское правительство не намерено свергать режим Ходжи, что он падёт из-за серьезных экономических и политических затруднений, и что Югославия настроена против любой формы внешнего воздействия для свержения албанского правительства [35]. Уверенность в этом сложилась у Пика в результате контактов с Иосипом Брозом Тито и другими югославскими государственными деятелями [36]. Британское убеждение, что Югославия не имеет агрессивных намерений по отношению к Албании, оказало большое влияние на развитие отношений между Белградом и западным миром, что в то время имело для Югославии жизненно важное значение, учитывая её крайне сложное экономическое положение и военную угрозу её границам.

В своем следующем ежегодном докладе Пик отметил, что в течение 1950 г. Югославия оказалась в остром конфликте со странами Информбюро, отношения с Албанией очень сложные (это подтверждалось тем, что обе страны временно закрыли свои дипломатические представительства в Тиране и Белграде, словно находились на грани столкновения), что Югославия терпела сильное притеснение с Востока, из чего проистекала необходимость пойти ей навстречу и помочь выдержать блокаду [37]. Пик свидетельствует и о крайне напряженной ситуации на югославско-албанской границе, отмечая, что албанцы лидируют в устройстве вооруженных провокаций против Югославии, а тон их антиюгославской кампании самый агрессивный из всех советских сателлитов [38]. Он снова подчеркнул, что Югославия не проявляет захватнических намерений по отношению к Албании, выдерживает сильное давление с Востока, и необходимо предоставить ей необходимую экономическую и военную помощь для преодоления глубокого кризиса, вызванного конфликтом с СССР и его сателлитами [39].

Американская сторона довольно осторожно, с позиций стороннего наблюдателя следила за международным положением Албании. В течение 1949 г. американская дипломатия сосредоточилась на сборе данных по Албании и её отношений с Югославией, а также на выявлении возможности свержения режима Ходжи [40]. В Париже начались неофициальные переговоры об установлении албанско-американских отношений, но они были быстро прерваны из-за крайне неуступчивой албанской позиции [41]. Американцы были уверены, что Югославия имеет особые интересы в Албании, отличающиеся от греческих и итальянских, и поэтому будет осуществлять на своей территории подготовку албанской эмиграции для борьбы с правительством Ходжи. При этом, по оценкам американской дипломатии, югославы не имели намерений использовать свои вооружённые силы для вторжения в Албанию [42]. В Вашингтоне считали, что Соединенные Штаты должны действовать в отношении Албании в координации с Францией и Великобританией, помогать оппозиционным силам в Албании, предотвратить военное вмешательство Югославии и Греции и использование албанской территории в качестве базы для совершения агрессивных действий против Югославии и Греции, настаивать на сохранении албанской независимости, а также добиваться нормализации отношений между Грецией и Албанией [43].

В течение следующего года главной целью американской дипломатии было свержение режима Ходжи без военного участия в этом деле соседей Албании ради сохранения её независимости, что, помимо других причин, было следствием американской уверенности в том, что нарушение достигнутого в годы войны межсоюзнического соглашения о сохранениии албанского государства негативно повлияет на сохранение стабильности во всём балканском регионе, равно как и на отношения между двумя противостоящими военно-политическими блоками. Иосип Броз Тито был озабочен возможностью греческого вторжения в Албанию. В одной из своих бесед с американским послом в Белграде К. Кэнноном, еще раз подчеркнув необходимость сохранения албанского государства, Броз призвал США повлиять на правительство Греции не делать этого, поскольку это взорвёт все Балканы, а в самой Албании ослабит оппозицию, окрепшую из-за недовольства населения сложной экономической ситуацией [44]. Это не означало, что Броз обращался к США за посредничеством, тем самым он косвенно показывал американской стороне, что ни один важный вопрос на Балканах не может быть решён без консультации Югославии.

Хотя американцы давно были заинтересованы в свержении режима Ходжи, они, в конечном счете, не хотели греческого вмешательства, которое, безусловно, привело бы к серьезным последствиям. Именно поэтому через греческого посла в Вашингтоне Афинам были представлены все возможные последствия таких действий и дан совет и в дальнейшем воздерживаться от военного вторжения [45]. На тот момент американцы не считали возможным вторжение греческих сил в Албанию, потому что это угрожало созданию союза между Югославией и Грецией как опоры американской политики на Балканах для сопротивления Советскому Союзу. Такая акция потенциально могла подтолкнуть СССР к совершению агрессии против Югославии и вооружённому вмешательству для защиты правительства Ходжи, что давало Москве выход к Адриатике [46].

Гипотетически, даже если бы было достигнуто югославско-греческое соглашение о разделе сфер интересов в Албании, это вызвало бы сильную итальянскую реакцию. В таких условиях американцам выгоднее всего было сохранить нынешнюю ситуацию в Албании, что полностью соответствовало югославской политике по албанскому вопросу. По сути, Вашингтон оказался в парадоксальной ситуации: он способствовал сохранению коммунистического режима Ходжи, с которым находился в конфликте. Такая позиция США временно дала югославскому правительству возможность восстановить силы и сфокусироваться на итальянских и греческих действиях в отношении Албании, которые, в чём югославы становились всё более уверены, не имели достаточной американской поддержки. С другой стороны, югославская сторона по-прежнему опасалась изменения позиции США, чему имелись единичные и непроверенные признаки.

В начале 1950 г. среди американской общественности стала распространятся информация о возможности политического переворота в Албании и о том, что будто бы албанские оппозиционеры Гани бег Круезию и Баряктари переправились из Югославии на север Албании и готовят местных албанцев к восстанию [47]. Комментарии американской прессы и дипломатов были сведены к тому, что изоляция страны и сложная экономическая ситуация в ней убедили Советы в нереальности своих планов по советизации страны, и поэтому их военные эксперты постепенно уезжают из Албании и задержались только на острове Сазан, что Советы не имеют никакой уверенности в Ходже и Шеху [48]. Тем не менее было отмечено, что Советы могли бы использовать Албанию и её территорию в будущем конфликте в качестве плацдарма и опорной позиции, так как это была самая западная точка советского присутствия в Европе, особенно в бассейне Средиземного моря, и, следовательно, Албании, хотя и небольшой и слабо развитой экономически, отводилась существенная роль в планах СССР и стран Информбюро. Американские газеты утверждали, что единственным препятствием на пути восстания против режима Ходжи было соперничество между Грецией, Италией и Югославией [49]. Центральное разведывательное управление в октябре 1952 г., по-видимому, на основе оперативных разведданных, собранных в течение последних двух лет, считало, что в Албании пересекаются и противостоят интересы Греции, Италии и Югославии, что режим Ходжи слаб и растёт внутреннее сопротивление режиму, а также то, что Югославия пытается использовать албанских иммигрантов с целью свержения албанского правительства. Очевидно, что американская разведка не имела точных сведений непосредственно из первых рук, что в Югославии не было никакой организованной группы албанских иммигрантов, способных свергнуть режим Ходжи, и не предпринималось никаких серьёзных акций в самой Албании, направленных на свержение правительства и смену режима в этой стране [50].

О стратегическом значении Албании и её роли в возможном общем конфликте с Советским Союзом и его сателлитами, а также о югославской политике в отношении этой страны с представителями американского высшего военного командования беседовал начальник югославского Генштаба генерал-лейтенант Коча Попович в ходе заседаний, состоявшихся в мае и июне 1951 г. в Вашингтоне. На первом заседании 17 мая Коса Попович представил данные об укреплении советских вооруженных сил и ее сателлитов - соседей Югославии, и что Югославия ожидает их совместной атаки. В связи с этим он упомянул и об укреплении албанских вооруженных сил, с чем американские генералы согласились [51].

На втором заседании, 18 мая, при обсуждении возможной модели югославской защиты от нападения советских сателлитов, американские представители предположили, что югославские силы в случае нападения Советов и их сателлитов на Югославию совершат сконцентрированный удар по Албании, уничтожат большинство албанских вооруженных сил, а оставшихся загонят в карман на юге Албании [52]. Преполагалось, что это послужит выполнению нескольких целей: югославские войска смогут укрепить свои передние позиции на границе с Болгарией, откроют ещё одну линию снабжения западных союзников в Македонии, а Советы лишатся возможности использовать албанские порты для снабжения албанских войск [53]. Попович согласился с американской оценкой важности албанского побережья Адриатического моря и указал, что существуют две возможности использования Советами албанской территории: применение порта Влера в качестве военно-морской базы для подводных лодок и создание большой авиабазы на территории Албании. Он подчеркнул, что югославский Генеральный штаб не располагает информацией о строительстве таких баз, но рассказал, что югославский флот незадолго до его отъезда в Вашингтон заметил одну подводную лодку в районе о. Вис, запросил её по американскому сигнальному коду о принадлежности к западным силам. Было установлено, что она им не принадлежит, поэтому возникло подозрение, что в албанских территориальных водах находятся советские подводные лодки [54]. Американские генералы поинтересовались югославским мнением относительно целесообразности строительства Советами и их союзниками воздушных баз в Албании, на что Попович ответил, что Советы создают их по политическим причинам и из-за большой эффективности [55]. Американскую сторону интересовала и югославская оценка албанской способности заминировать Адриатическое море, что оказалось для югославской стороны полной неожиданностью, но Попович сказал, что Албания, по югославским сведениям, не имеет на вооружении морских мин, а также что югославский Генеральный штаб будет отслеживать албанские позиции в Средиземном море в связи с возможностью минирования Адриатического моря [56].

Во время третьего заседания, 19 мая, снова рассматривался албанский вопрос, особенно политический аспект проблемы относительно возможной реакции Греции и Италии. Американские представители подчеркнули югославской стороне, что между странами, имеющими союзнические отношения, недопустим конфликт из-за Албании [57]. Попович избежал прямого ответа, сказав, что этот вопрос не обсуждался перед его отъездом в Вашингтон. Он также отметил, что вопрос не обсуждался и с греческими представителями. Американских представителей интересовала оценка Поповичем надежности и стабильности режима Ходжи [58]. Он ответил, что и забрасывание групп диверсантов, и формирование партизанских сил из оппозиционеров не дадут результатов, потому что все эти силы в случае войны будут сражаться на одной стороне, защищая независимость Албании. Глава американской делегации генерал Эдельман поинтересовался, как бы Югославия отнеслась к нейтральной позиции Албании в случае войны, на что Попович ответил, что это будет только тактический нейтралитет, чтобы обеспечить достаточное время для мобилизации, концентрации и стратегического развёртывания албанских вооруженных сил или для оказания давления на Югославию в рамках агрессии других стран [59]. В любом случае, Попович выразил югославскую убеждённость в необходимости сохранить независимость Албании и в подходящее время убедить албанское население проявить политическую волю и осуществить смену режима в стране, что обеспечит и изменение её внешнеполитической позиции [60].

В ходе продолжавшихся почти целый месяц югославско-американских военных переговоров в Вашингтоне рассматривались исключительно важные вопросы, связанные с американской военной помощью Югославии, и разрабатывались стратегические варианты защиты Югославии в случае объединённого нападения на неё Советского Союза и его восточноевропейских сателлитов. Всеми участниками констатировалась исключительная важность Албании как страны, которая географически изолирована от других советских союзников, слаба в военном отношении, но представляет огромный интерес для советских военно-морских и воздушных сил, которые создают угрозу для снабжения Югославии западными странами. Кроме того, Албания имела особое значение, так как своей слабостью высвобождала значительные югославские вооруженные силы, которые были крайне необходимы на границе с Болгарией. В связи с этим югославские представители заявили о необходимости сохранения независимости Албании, чтобы в будущем исключить потенциальный источник новых конфликтов на Балканах.

Албания была главной темой седьмого совещания 24 мая. Американские генералы выразили уверенность, что Советы укрепляют Албанию в военном отношении [61]. Генерал Попович согласился с этим, подчеркнув, что отношения между Советским Союзом и Албанией отличаются от отношений, которые Советы имеют с остальными сателлитами. В случае военного конфликта необходимо удержать Албанию в нейтральном положении или действовать в нужный момент - прежде чем этот нейтралитет затруднит югославское вторжение в Албанию или сменится выступлением Албании на стороне Советского Союза, что американцы считали более опасным, чем просто вступление Албании в войну [62]. Обе стороны признали опасность возможного использования Советами албанских портов в качестве базы для своего флота, который в возможном военном конфликте будет стремиться сорвать поставки в Югославии по морю, и согласились, что Советы будут защищать эти порты весьма активно [63].

Югославской дипломатии удалось по своим каналам разведки узнать, что на саммите стран НАТО, который состоялся в начале 1952 г. в Лиссабоне, обсуждалось геостратегическое положение Албании, а также были проанализированы югославская политика в отношении этой страны и возможность эмигрантских групп в ближайшем будущем свергнуть режим Ходжи. Затем переговоры между греческим и итальянским премьер-министрами Вени- зелосом и Де Гаспери были продолжены в Риме [64]. Удалось узнать, что итальянское правительство требовало от своих союзников по НАТО признать интересы Италии в Албании на том основании, что итальянские претензии не создают угрозу независимости этой страны, равно как и югославским и греческим интересам [65]. Тот же источник свидетельствовал, что политика США была основана на использовании слабости режима Ходжи, координации действий всех эмигрантских групп против Ходжи и совместного выступления западных держав по этому вопросу. В то же время американцы считали, что Югославия не сможет принять участие в этом начинании, равно как и не сможет создать проблем при реализации этой идеи западными союзниками.

Итальянцы считали и публично заявляли, что единственным препятствием для свержения режима Ходжи является Югославия, и что в случае возникновения беспорядков в Албании Югославия пойдёт на всё, чтобы получить максимальную выгоду [66]. Согласно их утверждениям, югославы на своей территории организовали мощные силы албанских эмигрантов, которые в случае возникновения в Албании беспорядков готовы к военному вмешательству наряду с подразделениями югославской армии. Поэтому итальянцы требовали от американцев предупредить югославов о возможных последствиях такой политики в Албании, которая нацелена на присоединение Албании к Югославии, постоянно повторяя, что их целью является не потеря албанского суверенитета, а превращение Албании, как самой слаборазвитой экономической зоны в районе, в рынок для своих товаров и капиталов [67].

В то же время переговоры Де Гаспери и Вени- зелоса не дали серьезных результатов, потому что основной итальянский тезис заключался в том, что Греции, в частности, угрожает опасность, если Албания станет частью Югославии, с чем греки не согласились. Тем не менее стороны были едины во мнении, что режим Ходжи держится на безосновательных утверждениях о греческой и югославской вооруженной угрозе албанской независимости. Греки выразили готовность отказаться от своих требований присоединения Северного Эпира, если итальянцы и югославы откажутся от любых попыток установить в Албании свою политическую монополию [68].

Таким образом, сближение Югославии с западным миром неожиданно актуализировало вопрос об Албании, территориально изолированной от остальной части Восточного блока, полностью экономически зависимой от внешней помощи и крайне неустойчивой политически. Началась своего рода политическая игра, целью которой было утверждение своего доминирования в Албании посредством свержения режима Ходжи в качестве предварительного условия отрыва страны от Советского Союза. Тем не менее при таких обстоятельствах западные державы не могли с уверенностью предугадать советское поведение в случае подобного развития событий.

Подготовив почву для раздела сфер интересов в Албании после свержения режима Ходжи, Греция и Италия, после долгих переговоров и торга, под давлением американцев всё-таки заключили неформальное соглашение, которое не имело непосредственной целью раздел сфер влияния в Албании, но было направлено против возможного восстановления югославского влияния в этой стране, о чём югославское министрество иностранных дел узнало от своего посольства в Афинах [69]. Греция стремилась скрыть это от Югославии. Греческий посол в Белграде в разговоре с Лео Матесом [70] 30 апреля 1952 г. настаивал на том, что общий интерес Греции и Югославии в Албании заключается в недопущении иностранного вмешательства, поскольку это пойдет на пользу Советскому Союзу и поставит Югославию и Грецию в незавидное положение, но раз Албания не может быть экономически независимой, необходимо взять её под опеку Организации Объединенных Наций [71]. Матес вновь озвучил югославскую позицию о необходимости сохранения независимости Албании, но посол Греции остался при своём [72].

Однако, следуя американскому совету, греческие представители, находившиеся в контакте с их югославскими коллегами, изменили свою позицию и начали говорить о необходимости сохранения албанской независимости. Югославский посол в Афинах Йованович во время беседы с греческим послом Варвутисом 2 мая 1952 г. заявил о понимании греческих национальных чувств в отношении Северного Эпира, но подчеркнул, что в интересах обеих стран независимая и стабильная Албания, однако в случае общего конфликта со странами Коминформа Югославия и Греция должны принять решение о своём отношении к Албании и о том, как сделать так, чтобы в этом конфликте Албания не являлась противником, а была союзником [73].

Югославская дипломатия через посольство в Афинах регулярно получала информацию об итальянских интригах вокруг югославской политики в Греции. Итальянцы распространяли ложную информацию о том, что вражда между Югославией и Советским Союзом - просто трюк, что Югославия в удобный момент захватит Эгейскую Македонию и Салоники, аннексирует Албанию и будет угрожать существованию Греции [74]. Итальянцы не имели в этом особого успеха, но посол в Афинах Йованович полагал, что Италия может достичь компромисса с Грецией в отношении Албании. Он считал, что опека Организации Объединенных Наций над Албанией устраивала и Грецию и Италию, и что она может быть поддержана США [75].

В связи с этим активизировалось сотрудничество между албанскими комитетами в Греции и Италии. Согласно югославской информации, в первые дни после смерти Сталина Греция стала концентрировать свои вооруженные силы на границе с Албанией. У югославской дипломатии сложилось впечатление, что греческое и итальянское правительства считали, что в Албании у них не было достаточно сильного влияния, и поэтому опасались укрепления проюгославских сил в этой стране после ожидаемого падения режима Ходжи [76]. Точно так же в Югославии считали, что если Греция опасается укрепления итальянского влияния в Албании, которое традиционно было сильнее греческого, то это должно породить у греков понимание того, что они не смогут присоединить Северный Эпир в случае падения режима Ходжи, и что их влияние в независимой Албании будет незначительным, поэтому они вовсе не стремятся к падению режима Ходжи [77]. Тем не менее югославское посольство в Афинах считало, что в случае падения правительства Ходжи греки попытаются с американской помощью присоединить Северный Эпир [78].

С другой стороны, в ходе контактов со своими югославскими коллегами британские дипломаты пытались определить направление югославской политики в Албании. В беседе с югославским представителем в Вене Вучиничем английские дипломаты Качча и Томпсон пытались разузнать югославское отношение к Ходжи и выяснить, каким образом югославские дипломаты информированы об итальянской политике в Албании. У Вучинича возникло впечатление, что албанский вопрос привлёк почти такое же внимание британских дипломатов, как и триестинский [79]. Неожиданно для всех присутствующих итальянский посол в Вене, не пытаясь скрыть свой интерес, напрямую начал расспрашивать о югославской позиции в отношении Албании.

Английская позиция и югославская политика по отношению к Албании были совершенно ясны и очевидны. Обе стороны считали, что эта страна имеет большое военное значение для Советского Союза и поэтому не следует вмешиваться в её внутренние дела, а в случае общего конфликта Албанию будет легко нейтрализовать с помощью греческих и югославских войск. Англичане отметили, что в случае внутренних перемен в Албании необходимо согласование действий с правительствами Греции, Югославии и Италии, к заинтересованности которых в этой стране они относятся с пониманием, что особенно важно для сохранения союзнических отношений [80]. Об английской политике в Албании югославский посол в Великобритании Владимир Велебит [81] 26 мая в Лондоне говорил с влиятельным консервативным политиком Джулианом Эмери, хорошо знающим Балканы и являющимся одним из разработчиков балканской политики Англии [82]. Он пояснил, что Великобритания признаёт интересы Италии в Албании не потому, что хочет этого, а потому, что они обоснованны. Эмери считал, что необходимо заранее подготовить будущее албанское правительство из представителей албанской эмиграции в Италии и умеренных албанских эмигрантов в Югославии. Он отметил, что Великобритания желает, чтобы новое албанское правительство было в дружеских отношениях с Югославией, Грецией и, в меньшей степени, с Италией. Эмери подчеркнул, что это убеждение разделяют американские и французские власти [83].

Британское правительство признавало объективную заинтересованность Италии в Албании, но опасалось усиления итальянского влияния в этой стране и Средиземноморском регионе, а также возможного восстановления её бывших имперских устремлений. Кроме того, англичане не хотели усиления итальянского присутствия, потому что это могло дестабилизировать достигнутое равновесие на Балканах и нарушить межсоюзнические договорённости периода Второй мировой войны, которые гарантировали независимость албанского государства. С другой стороны, Лондон считал, что Албания как страна, слабая в военном отношении и лежащая наискосок между Югославией и Грецией, в случае некоего общего конфликта не сможет сыграть значительную военную роль на Балканах и в Средиземноморском бассейне. Проблема усиления итальянского влияния в Албании была поднята и Иосипом Брозом Тито в разговоре с Уинстоном Черчиллем, состоявшемся 17 марта 1953 г. в Лондоне. Броз подтвердил югославскую приверженность сохранению албанской независимости, что было поддержано Черчиллем. Оба государственных лидера сошлись во мнении, что Албания не имеет большого военного значения для Советов и их блока, кроме вопроса о военно-морской базе на острове Сассен [84].

Французское правительство также стремилось выяснить югославскую реакцию в случае внутренних беспорядков в Албании. В течение 1949 г.

французы располагали недостоверной информацией, согласно которой югославское правительство на своей территории организует албанских эмигрантов для совершения военной акции с целью свержения правительства Ходжи [85]. Французский сенатор Хамон пытался от советника югославского посольства в Париже Славолюба Петровича Дере получить информацию о том, возможен ли раздел Албании между Югославией и Италией. Петрович прямо ответил, что игра некоторых западных держав не только не приносит пользы, а, наоборот, содействует агрессивной политике Советского Союза на Балканах, и поэтому Югославия не желает участвовать в этом деле [86]. Бросается в глаза разведывательный характер французского интереса к албанской политике Югославии, обусловленный тем, что югославское отношение к возможным беспорядкам в Албании не было известно французской дипломатии. В Бонне немецкие политики и члены дипломатического корпуса открыто интересовались у югославских дипломатов ситуацией и событиями в Албании, находятся ли в Албании советские войска или только военные советники, строятся ли военно-морские базы, есть ли там в настоящее время советский флот и активна ли в Албании эмиграция, вернувшаяся из Италии [87].

В итоге, в связи с повышенным интересом западных дипломатов к югославской позиции по Албании заместитель министра иностранных дел Лео Матес 31 мая 1952 г. отправил инструкции для всех югославских дипломатических миссий. Всем югославским дипломатам предписывалось собирать информацию об этом вопросе и ничем не выдавать особого югославского интереса, во всех подходящих случаях озвучивать югославскую позицию о необходимости уважения и поддержания албанской независимости [88]. Югославская дипломатия имела в своем распоряжении информацию, что Италия предложила НАТО в случае войны взять на себя защиту албанской территории, к чему, согласно югославским источникам, никто в НАТО серьезно не отнёсся [89].

Летом 1953 г. во французских дипломатических кругах и общественности распространились слухи о возможной югославской военной акции в Албании [90]. Посол Югославии в Париже Серж Прица [91], пытаясь определить источник этих слухов, пришёл к выводу, что за ними стоит Италия, что итальянские дипломаты запустили эту «газетную утку» французским журналистам, обвиняя Югославию в разжигании беспорядков в Албании для создания повода к скорому военному вмешательству [92]. Это была одна из интриг итальянской дипломатии, направленная на компрометацию югославской политики в Албании и устранение Югославии в случае актуализации албанского вопроса. Югославское правительство быстро отреагировало опровержением слухов о предполагаемой концентрации югославских войск на албанской границе [93]. Параллельно с этим югославским средствам массовой информации было предписано проявлять осторожность при публикации информации об Албании. Югославская дипломатия считала, что эти сенсационные новости о югославских захватнических намерениях, благодаря хронически трудной внутренней ситуации в Албании и смерти Сталина, распространялись итальянцами больше, чем вести о скором падении режима Ходжи, и что это вызвало недоверие западных держав к Югославии, о которой итальянцы стремились создать образ страны, стремящейся к укреплению своих внешнеполитических позиций в целях завоевания и дестабилизации региона [94].

Итальянская дипломатия использовала ряд различных дипломатических методов и процедур, направленных на устранение Югославии и создание максимально благоприятных условий для их собственных действий на территории Албании в случае нарушения внутреннего порядка и падения режима Ходжи. В самой Италии выражали обеспокоенность тем, что развитие ситуации в Албании будет на руку Югославии, что сделает бесполезными все итальянские комбинации по отношению к этой стране. Итальянцы считали, что их позиции в Албании слабы из-за сближения Греции и Югославии и проюгославской ориентации албанской оппозиции. Поэтому итальянское правительство было готово получить американские гарантии сохранения существующего состояния в Албании, чтобы не нарушить сложившееся в бассейне Средиземного моря равновесие сил [95]. В связи с этим итальянское правительство стремилось заручиться поддержкой греческого правительства. Генерал Марас во время своего визита в Афины пытался создать у греков убеждение, что Югославия не станет вторгаться в Албанию, потому что боится реакции Советов, равно как и реакции западных стран, и потому готовит на своей территории новое албанское правительство и ждёт удобного момента, чтобы вмешаться во внутренние события в этой стране [96]. Италия пыталась заручиться греческой поддержкой, но ей это не удалось, так как греческое правительство не хотело разрушать только что созданный альянс с Югославией.

В финской прессе также появились спекуляции о якобы существующих югославских устремлениях в отношении Албании. Будто бы Афины и Белград договорились, что Северный Эпир отойдёт Греции, а северная часть Албании присоединится к Югославии в качестве 7-й югославской республики, и Иосип Броз Тито во время его визита в Великобританию искал британского согласия [97]. Доступные архивные источники не подтверждают таких намерений Югославии.

Весной 1953 г. в западной прессе появилась серия статей о якобы начавшемся в Албании вооруженном восстании против режима Ходжи, что у общественности вызвало противоречивую реакцию. Новости о предполагаемых действиях партизан в Албании были изучены с особой тщательностью дипломатическим корпусом. Было сочтено, что в этой ситуации Советы могли бы послать войска в Албанию, чтобы очистить её территорию от вооружённой оппозиции и тем самым получить возможность укрепить свои позиции в этой стране и, что особенно важно, на Адриатике. Предположили, что вместе с тем и сами Советы могли массировать слухи о вооруженном восстании в Албании, чтобы воспользоваться ситуацией для расширения там своего военного присутствия [98].

Югославский конфликт со странами Комин- форма, особенно с Албанией, и, можно с уверенностью говорить, вынужденный поворот Югославии в сторону западных держав оказали сильное влияние на геостратегическое положение Албании. Западные державы, которые после

г. почти полностью потеряли свои позиции в Албании, стремились восстановить своё влияние на этой территории. Более того, в Албании перекрещивались и сталкивались интересы Югославии, Греции и Италии, которые, каждая по-своему, стремились обезопасить там свои интересы. На пути к достижению всеми заинтересованными сторонами своих целей находился режим Ходжи, который, несмотря на сложную экономическую ситуацию в стране, сохранил власть благодаря возможной внешней опасности для страны. Хотя Албания была географически отрезана от Советского Союза и его восточноевропейских союзников, для западных держав существовал ряд проблем, связанных с их опасением, что какие-либо действия против Албании могут вызвать жёсткую советскую реакцию. Тщательно изучив все международные обстоятельства, расстановку сил, влияние, политический и военный потенциал каждой из заинтересованных сторон, американская дипломатия пришла к выводу, что любое внешнее вмешательство в Албанию вызовет сильную реакцию со стороны других государств, и что на практике невозможно найти компромисс между интересами всех сторон. Американская поддержка любой из стран приведёт к потере одного, а возможно, и двух союзников в регионе, и в конечном итоге - к дестабилизации на Балканах и отчасти в Средиземноморье. Поэтому в интересах США в регионе и для сохранения глобального соотношения сил наиболее благоприятно сохранить текущую ситуацию в Албании и в конечном итоге оставить дело свержения режима Ходжи внутренней оппозиции, недовольной сложной экономической ситуацией в стране.

Как и американская дипломатия, югославская сторона пришла к выводу, что любая попытка извне уничтожить существующую власть в Албании вызовет серьёзный конфликт в регионе, а этнически гомогенное албанское общество окажет сопротивление внешнему вмешательству, которое албанцы в любом случае, независимо от их идеологической приверженности, будут считать агрессией. Югославская настойчивость предоставить Албанию самой себе и дать албанцам право самим решать, каким будет режим в их стране, была нацелена на поддержание независимости албанского государства как гаранта предотвращения конфликтов Греции, Югославии и Италии по этому вопросу. Схожесть югославской позиции по этому вопросу с позициями американской и британской дипломатии во многом способствовала сближению Югославии с запад- нымих державами и заключению важных и необходимых военных и экономических соглашений между ними и Югославией в последующий период. Свое отношение к вопросу о положении Албании Белград отстаивал в контактах с западными державами и во время новой активизации вопроса о месте и роли Албании в международных отношениях, которая началась в 1953 г.

Примечания

югославия албания конфликт международный

О сближении Югославии с Западом подробнее см.: Аникеев А. С. Как Тито от Сталина ушёл: Югославия, СССР и США в начальный период «холодной войны» (1945-1957). М., 2002; Bekic D. Jugoslavija u Hladnom ratu. Odnosi sa velikim silama, 1949-1955. Zagreb, 1988; Bogetic D. Jugoslavija i Zapad, 1952-1955. Jugoslovensko priblizavanje NATO-u. Beograd, 2000; Быстрова H. E. СССР и формирование военно-блокового противостояния в Европе (1945-1955 гг.). М., 2007; Dimitrijevic B. Jugoslavija i NATO (1951-1957). Beograd, 2003; Кремптон P. Балкан после Другог свет- ског рата. Београд, 2003; Vykoukal J., Litera B., Tejchman M. Vychod, vznik, vyvoj a pozpad sovgtskeho bloku 1944-1989. Praha, 2000; Lakovic I. Zapadna vojna pomoc Jugoslaviji 1951-1958. Podgorica, 2006; Lis L. M. Odrzavanje Tita na povrsini. Sjedinjene Drzave, Jugoslavija i Hladni rat. Beograd, 2003.

О политике западных держав на Балканах подробнее см.: Calvocoressi P. World Politics 1945-2000. L., 2001; Dobson A. P., Marsh S. US Foreign Policy Since 1945. L., 2000; Duroselle J. P. Histoire diplomatique de 1919 a nos jours. Paris, 1990; Frankel J. British Foreign Policy, 1945-1973. Oxford, 1975; Gaddis J. L. The Cold War. L., 2005; Гедис Ц. Хладни рат. Ми сад знамо. Београд, 2003; Клог Р. Историка Грчке новог доба. Београд, 2000; Kuniholm B. R. The Origins of the Cold War in the Near East. Great Power Conflict and Diplomacy in Iran, Turkey, and Greece. New Jersey, 1994; May A. Britain and Europe since 1945. L., 1999; Stavrijanos L. Balkan posle 1453.godine. Beograd, 2005; Улунян A. A. Балканы. Горячий мир холодной войны, 1945-1960. М., 2001; Zhrcher E. J. Turkey. A Modern History. L.; N. Y., 2004.

Младен Ивекович (1903-1970). До Второй мировой войны доктор права. Во время Второй мировой войны был советником Исполнительного веча АВНОЮ, после войны - министр промышленности и горного дела в правительстве Народной Республики Хорватия. С 1945 по 1947 г. был югославским представителем в Межсоюзническом консультативном комитете в Италии, а затем до 1951 г. - посланником в Риме. Начиная с 1951 г. был первым послом Югославии в ФРГ, откуда он вернулся после прекращения дипломатических отношений вследствие принятия доктрины Хальштейна из-за югославского признания ГДР. Затем долгое время служил заместителем государственного секретаря по иностранным делам. Является автором многочисленных статей по различным вопросам международных отношений, опубликованных в специализированных изданиях.

ДАСМИП. ПА-1949. Ф. 1. 41223. Телеграм Ам- басаде у Риму МИП-у од 28. ма^а 1949.