Проблемы региональной безопасности и перспективы процессов экономической интеграции на Ближнем Востоке

Размещено на http://www. аllbest.ru/

Реферат

Проблемы региональной безопасности и перспективы процессов экономической интеграции на Ближнем Востоке

После подписанного в Осло соглашения все ожидали, что жизнь на Ближнем Востоке войдет в нормальное русло. Предполагалось, что после десятилетий непримиримой борьбы в прошлое уйдет проблема, являвшая собой основу многочисленных политических и экономических неурядиц, а ресурсы, тратившиеся на арабо-израильские войны и на подготовку к ним, можно будет направить на созидательные нужды. При этом существовала надежда, что высвободившиеся ресурсы послужат не только социально-экономическому развитию, но и развитию политическому, расширив возможности политического участия в арабских странах. Ведь мир ведет не только к росту благосостояния, но зачастую и к росту демократии.

Пока нельзя с уверенностью говорить о том, как в конечном счете скажется завершение арабо-израильского противостояния на ситуации в ближневосточном регионе в целом, включая зону Персидского залива. Неуступчивость израильских властей, их нежелание выполнять взятые на себя обязательства заставляют усомниться в том, что завершение конфликта реально приблизилось.

Вопреки распространенным прогнозам, окончание борьбы между арабами и Израилем не снизит значимости проблем в различных уголках этого обширного региона, в частности в зоне Залива. Прекращение открытого конфликта лишь изменит характер противостояния - от словесной перепалки к непосредственным контактам, причем это можно наблюдать уже сегодня. Цель Израиля состоит в том, чтобы на смену его военной гегемонии на Арабском Востоке (в Машрике) пришла его более широкая политическая и экономическая гегемония на Ближнем Востоке в целом.

Все сходятся на том, что окончание арабо-израильского конфликта изменит облик Ближнего Востока в ближайшие годы. Однако по поводу того, как именно будет выглядеть регион в XXI столетии, мнения расходятся. И самые серьезные проблемы возникают вокруг нынешней формулы «мирного процесса» (заметим, что сам этот термин за последние три десятилетия оказался сильно «потрепан»). Реальное начало этому процессу было положено в октябре 1991 г., когда на Мадридской конференции многочисленные представители арабского мира (одни - в роли участников, другие - в качестве наблюдателей) встретились с посланцами Израиля, США и Советского Союза, доживавшего свои последние месяцы, чтобы обсудить пути прекращения конфликта. Принятая тогда формула урегулирования была сохранена и в соглашениях, подписанных в Осло Организацией освобождения Палестины и Израилем в 1993-1995 гг., и в иордано-израильском мирном соглашении 1994 г. Определенный прогресс в урегулировании был достигнут, однако значительным пока его назвать нельзя.

Существующий проект всеобъемлющего арабо-израильского урегулирования, согласно мадридской формуле, призван обеспечить региону экономическое процветание. Во-первых, как уже говорилось, его реализация позволит в целях социально-экономического развития использовать огромные ресурсы, тратящиеся ныне на нужды безопасности. Во-вторых, исчезнет ощущение нестабильности, всегда связанное с противостоянием между государствами, а значит, возрастет приток инвестиций - как внутренних, так и внешних. Благодаря этому будет достигнут экономический рост, который сделает регион еще более привлекательным для инвесторов. В силу этого сама собой усилится региональная экономическая интеграция, а это послужит дальнейшему укреплению мира, причем все стороны будут прочно заинтересованы в сохранении региональной стабильности. Короче говоря, мир принесет благосостояние, которое, в свою очередь, будет делать этот мир все более прочным. Однако случиться это может лишь в том случае, если Израиль реально выполнит обязательства, взятые им на себя за столом переговоров.

Подспудно здесь существует и еще одна тенденция, о которой официальные представители не часто говорят в открытую, а именно: региональная стабильность и экономический рост автоматически приведут к нарастанию внутреннего давления в направлении расширения демократии и большей ответственности правящих в арабском мире режимов. Практика указывает на существование взаимосвязи между устойчивым экономическим ростом и политической либерализацией. Помимо всего прочего, невозможно управлять современной рыночной экономикой в течение длительного времени, сохраняя строгие ограничения на потоки информации и принятие решений. Итак, мир приведет не только к экономическому преуспеянию, но и к демократизации политической жизни.

Согласно устоявшемуся взгляду, данный процесс будет способствовать укреплению безопасности всех стран региона. Например, в зоне Залива арабские государства не должны позволять, чтобы политические критерии, связанные с арабо-израильским конфликтом, влияли на экономические решения. Не нужно им беспокоиться и о том, что их может затронуть нестабильность, существующая на западном направлении; большее внимание в плане безопасности им следует уделять таким «традиционным» вопросам, как баланс сил в зоне Залива, в частности между Ираком и Ираном. Выражаясь современным языком Вашингтона, такой подход обеспечит преимущества с любой точки зрения и всем сторонам - как арабам, так и Израилю.

Вместе с тем это отнюдь не единственное, а лишь наиболее оптимистичное представление о последствиях прекращения арабо-израильского конфликта, и именно оно преобладает в американском дискурсе на данную тему. В самом регионе существуют две иные точки зрения. Определенные круги в каждой арабской стране полностью отрицают право Израиля на существование на Ближнем Востоке и считают Палестину неотъемлемой исторической частью исламского мира, отказываться от которой не вправе ни один из арабских лидеров.

Такая непримиримая точка зрения весьма распространена в мусульманских кругах. Однако еще более распространено возражение против условий урегулирования. В этом контексте встречаются два основных подхода. Первый заключается в том, что весь процесс, начатый в Мадриде, призван оказать поддержку Израилю, между тем как мусульмане в целом и арабы в частности - особенно после кризиса в Заливе - ослаблены. Данный мирный процесс не является результатом честного торга в ходе переговоров и не может быть оправдан на основе исламских принципов (заметим, что то же самое говорили в свое время крупные египетские улемы относительно Кэмп-Дэвидских соглашений, подписанных между Египтом и Израилем). Процесс Мадрид-Осло, по мнению сторонников данного подхода, - это всего лишь механизм для навязывания израильских притязаний при поддержке США и в условиях, когда арабские страны оказались неспособными действовать сообща.

Другая точка зрения - это логическое продолжение первой. Согласно ей, израильская агрессия лишь примет другие формы: Израиль будет стремиться подорвать исламский мир изнутри, навязывая мусульманам порочные нравы, позаимствованные им у Запада. Существует большая разница между согласием на существование Израиля как мощного, но изолированного государства, и согласием на мир, который позволит израильским туристам и бизнесменам свободно чувствовать себя в мусульманских странах, подрывая нравственные устои мусульманской молодежи.

Второй подход, не согласующийся с официальной позицией, - это подход арабских националистов и некоторых политизированных исламистов, которые полагают, что нынешний мирный процесс лишь усугубит положение арабов, и без того незавидное в силу целого ряда причин. Националистическая оппозиция, равно как и исламисты, считает, что процесс Мадрид-Осло означает победу Израиля и поражение арабского мира. Вместо того, чтобы привести к справедливому урегулированию, этот процесс нацелен на трансформацию военного превосходства Израиля в регионе в его экономическую и политическую гегемонию при поддержке США. Националисты и исламисты считают предлагаемый мир несправедливым и односторонним, не способным привести ни к чему хорошему, и полагают, что не следует заключать какие бы то ни было соглашения сейчас, когда арабы столь слабы, частично вследствие распада Советского Союза, который играл роль их международного покровителя, и разброда и шатаний в арабском мире, вызванных Второй войной в Заливе. Между тем Израиль, пользующийся безусловной поддержкой единственной оставшейся в мире сверхдержавы - США, оказался в выигрышном положении, которое позволяет ему диктовать условия урегулирования. Современный период, с точки зрения националистов, - наихудший для стремления к миру. Израиль лишь усилит свою региональную гегемонию путем экономического завоевания арабского мира, в результате чего ослабить его господствующее положение станет просто невозможно. Таким образом, по мнению националистов, мир означает, что Израиль лишь расширит свои агрессивные поползновения при помощи новых методов, в первую очередь экономических, поскольку экономическая интеграция - средство достижения политического доминирования. Большинство арабов считает, что Израиль готовится к покорению Ближнего Востока не военной силой, а при помощи рыночных механизмов.

Итак, существуют три подхода к вероятным последствиям окончания арабо-израильского конфликта для будущности Ближнего Востока. Преобладающая точка зрения, выражаемая официальными кругами, характеризуется безграничным оптимизмом, а два оппозиционных подхода - исламистский и арабско-националистический - отличаются большей сдержанностью. В связи с этим возникает ряд гипотез, нуждающихся в рассмотрении.

Каждая из указанных точек зрения на ситуацию в регионе после достижения мира исходит из комплекса тесно переплетенных взаимоотношений и предположений, которые, возможно, порой не вполне реальны. Если сердцевина конфликта - палестинская проблема, то нынешняя ситуация действительно не сулит ничего хорошего в плане всеобъемлющего мира. Представляется, что в конечном итоге палестинцы, брошенные всеми на произвол судьбы, будут жить в нескольких изолированных казармах на Западном берегу р. Иордан и в Секторе Газа, пользуясь ограниченным суверенитетом, между тем как проблеме палестинской диаспоры, многочисленным беженцам на Ближнем Востоке не будет уделено ни малейшего внимания. Если так будет в действительности, то идея всеобъемлющего мира становится бесперспективной.

В целом здесь можно рассмотреть несколько гипотез.

Гипотеза первая: существует позитивная взаимная зависимость между внешним миром и внутренней демократией и стабильностью. Эта гипотеза противостоит идее демократического мира, которая была основной темой исследований международных отношений на протяжении минувшего десятилетия и которая вкратце сводится к тому, что демократические режимы не могут начать войну друг против друга; бьльшая часть войн, которые велись в человеческой истории вплоть до новейшей эпохи, происходила между недемократическими режимами или между демократическими режимами, с одной стороны, и недемократическими - с другой; а причина здесь в том, что демократическая политика внутри страны - залог внешнего или регионального мира.

Позиция официальных кругов противоположна взгляду, опирающемуся на теорию такой причинной связи; она сводится к тому, что мир в регионе приведет к внутриполитической либерализации и достижению большей стабильности. Если раньше задача противодействия внешнему врагу, в частности Израилю, оправдывала громадные военные расходы и внутренние репрессии, то мир лишит правителей подобных оправданий, и внутри страны будет нарастать давление в направлении проведения политических реформ и либерализации. В то же время реформаторская политика в периоды мира между соседями создает условия для укрепления стабильности в масштабах региона в целом. Даже Израиль, считающийся уже сейчас демократическим государством, в условиях регионального мира будет подталкиваться к большей либерализации, особенно в том, что касается палестинцев, до сих пор подвергающихся репрессиям.

Однако пока данная гипотеза не подтверждается. Более того, на практике происходит скорее обратное: мир идет к большей нестабильности и нарастанию внутренних репрессий. Иными словами, существует обратная связь между миром и демократией. Так, после недавнего подписания мирного соглашения между тремя правящими ближневосточными режимами (Иорданией, властями палестинской автономии и Израилем) этот мир полностью перевернул демократическую политику с ног на голову и привел к нарастанию волнений и нестабильности.

Одним из косвенных результатов заключения иордано-израильского мирного соглашения в сентябре 1994 г. стала переориентация большинства программ демократических преобразований в Иордании в противоположном направлении. Преобразования эти были начаты в 1989 г., и уже были достигнуты немалые успехи. Так, в 1989-1993 гг. здесь проводились демократические парламентские выборы, был значительно ослаблен контроль за прессой, отменено чрезвычайное положение, действовавшее на протяжении ряда лет, легализованы политические партии, расширены политические и гражданские свободы. Хотя до достижения подлинной демократии Иордании предстояло проделать еще немалый путь, очевидно, что ряд практических шагов в этом направлении уже был предпринят.

Однако вслед за подписанием мирного соглашения с Израилем эта тенденция сменилась на противоположную, в частности, в двух областях. Во-первых, пресса вновь подверглась цензуре. Верно то, что иорданская пресса никогда не пользовалась неограниченной свободой, но официальная цензура, направленная против критики мирного процесса и его последствий, в 1996 г. стала более жесткой, чем три года назад. Во-вторых, после подписания соглашения с Израилем иорданское правительство стало более сурово вести себя по отношению к оппозиции, не прибегающей к насилию, в особенности оппозиции исламистской, к которой оно проявляло большую терпимость на протяжении длительного времени. Жесткая политика властей в отношении этой оппозиции проявлялась уже неоднократно. Так, осенью 1995 г. было арестовано несколько видных публичных оппозиционеров из числа исламистов, и среди них - пользующийся большой популярностью Лейс Шбейлят, руководитель Профсоюза инженеров Иордании, получивший на парламентских выборах 1989 г. больше голосов, чем любой другой кандидат. Дела оппозиционеров рассматриваются в военных трибуналах, где шансов на непредвзятое судебное разбирательство значительно меньше.

В политической жизни палестинцев также возникли проблемы в связи с мирным процессом. Пожалуй, палестинцы привержены демократии в большей степени, чем остальные арабские народы, поскольку уже довольно давно практикуют политический плюрализм - как внутри самих Западного берега и Газы, так и в органах Организации освобождения Палестины, действующих за пределами этих территорий в разных странах мира. После подписания в мае 1994 г. Каирского соглашения с Израилем, предусматривающего ограниченную автономию в Газе и Иерихоне и учреждение палестинской администрации, в политической жизни палестинцев наметился больший плюрализм, однако сейчас палестинские власти обвиняются в грубом произволе и диктаторских замашках.

Даже в Израиле, который, как считается, выигрывает от мирного процесса больше, чем остальные, нарастают волнения и нестабильность вследствие политических новаций, сформулированных в Осло. Израильское общество в целом подразделяется, если можно так выразиться, на два цивилизационных лагеря: один из них отличается глобальным взглядом на мир и придерживается демократии, а для второго характерен более узкий подход к еврейскому государству, исключающий все нееврейские элементы. Причем ряд исследователей полагает, что проблема различия этих подходов существовала еще до создания израильского государства и не нашла своего разрешения до сих пор. Прекращение же противостояния с арабами может обернуться тяжелыми последствиями, которые подорвут внутриполитическую стабильность. Израиль с самого начала объявил себя демократическим государством, однако эта демократия распространяется только на евреев. С началом мирного процесса впервые появилась возможность расширить масштабы израильской демократии, и израильское общество наверняка столкнется с проблемой самоидентификации и станет свидетелем нарастания глубинной внутренней борьбы.

Хотя убийство представителем правых кругов Израиля премьер-министра И.Рабина можно считать единичным случаем, оно, тем не менее, является одним из предвестников будущей нестабильности, которая возникнет из-за обострения борьбы за политическую и социальную гегемонию. Таким образом, мирный процесс сулит Израилю не новую эпоху либерализма и стабильности, а нечто в корне противоположное.

Гипотеза вторая: мир приведет к ускоренному экономическому развитию региона. Это еще одна заметная тенденция в официальном подходе, согласно которой ценные ресурсы региона можно будет переключить с военных на гражданские нужды, а приток инвестиций позволит обеспечить крупный экономический рост. Наверное, можно сказать, что именно стремление повысить уровень благосостояния, а не желание добиться справедливости для той или иной стороны, явилось наиболее мощным стимулом для сторонников мирного процесса.

Нет сомнений в том, что Ближний Восток остро нуждается в экономическом росте, поскольку его экономические показатели - одни из худших в мире. Так, в 1985-1995 гг. в регионе Ближнего Востока и Северной Африки наблюдался самый крупный в мире экономический спад, показатели которого превышали соответствующие аналоги в африканских странах южнее Сахары. Несмотря на существование ряда нефтеориентированных экономик в регионе, Ближний Восток по всем критериям можно назвать отсталым в экономическом отношении, особенно если сравнить его с государствами Восточной Азии. Так, если уровни накопления и инвестирования на Ближнем Востоке сопоставимы с отдельными регионами третьего мира, то в сравнении с государствами Восточной Азии они не достигают и половины. Если в целом масштабы мировой торговли в 80-е годы возрастали на 5% ежегодно, то торговый оборот Ближнего Востока и Северной Африки уменьшался на 1,5% в год.

Уровень преобладающих цен в регионе отражает отсутствие интеграции в систему мировой торговли. Эти цены удалены от мировых показателей в большей степени, чем в любом другом регионе мира, за исключением африканских стран южнее Сахары. На протяжении двух истекших десятилетий доля экспортируемой продукции перерабатывающей промышленности на душу населения в регионе не изменилась, между тем как в странах Восточной Азии она возросла в 7 раз. Средний уровень производительности труда на Ближнем Востоке за 1960-1990 гг. весьма низок по сравнению с Восточной Азией и даже ниже средних показателей по Латинской Америке и Карибскому бассейну. Поэтому неудивительно, что доверие инвесторов к региону невысоко. Наибольшую тревогу вызывает то обстоятельство, что Ближний Восток занимает последнее место в развивающемся мире по размерам прямых иностранных инвестиций. Так, в 1993 г. регион привлек лишь 3% от совокупных иностранных инвестиций, причем этот показатель не изменился с 1983 г. Что касается Латинской Америки, то ее доля в совокупном объеме прямых внешних инвестиций составила 26%, а Южной и Восточной Азии досталась их львиная доля - 58%. Даже Центральная Азия и Восточная Европа, все еще страдающие от неурядиц, связанных с социально-экономической трансформацией, получили в 3 раза больше внешних инвестиций, чем Ближний Восток.

Пожалуй, наиболее ярко свидетельствует об экономическом отставании Ближнего Востока за последние десятилетия сравнение этого региона с Юго-Восточной Азией. Так, в 1960 г. уровень душевого дохода в семи наиболее развитых странах Ближнего Востока был несколько выше, чем в семи государствах ЮВА (Гонконг, Южная Корея, Сингапур, Тайвань, Малайзия, Индонезия и Таиланд), и равнялся 1500 долл. против 1450 долл. соответственно. На сегодняшний день положение в корне изменилось: душевой доход в странах ЮВА втрое выше, чем на Ближнем Востоке. Дело усугубляется тем, что пропасть между богатыми и бедными странами Ближнего Востока достигла колоссальных размеров; если исключить группу очень богатых ближневосточных стран, то соответствующие показатели для остальных государств окажутся намного ниже.

Предполагается, что прекращение арабо-израильского конфликта изменит это тяжелое экономическое положение. Теоретически можно сказать, что стабильность и либерализация в регионе (первая гипотеза) позволят привлечь больше инвестиций, как внутренних, так и внешних; миллиарды долларов, которые утекли за рубеж, подальше от политических и экономических потрясений, вернутся благодаря миру на Ближний Восток, и региональная торговля позволит добиться экономического скачка. Как бы то ни было, на Ближнем Востоке присутствуют многие компоненты, нужные для развития: это и технические навыки, и зоны, богатые капиталами (нефтедобывающие государства), и зоны, изобилующие достаточно дешевой рабочей силой. Длящийся конфликт мешает интегрированию этих зон к их взаимной выгоде, а его прекращение может высвободить эти ресурсы, позволив им плодотворно и конструктивно объединиться.

Сторонники данного подхода указывают на израильские торговые миссии, развившие большую активность на Ближнем Востоке, на обсуждавшиеся правительствами проекты создания совместных коммерческих предприятий. В частности, ссылаются на подписанное в 1995 г. соглашение между Катаром и Израилем о совместной эксплуатации природного газа, на встречи между торговыми и правительственными представителями в регионе, утверждая, что все это служит предвестником приближающегося экономического скачка на Ближнем Востоке.

Хотя практика свидетельствует о существовании более прочной взаимозависимости между миром и экономическим ростом, чем между миром и демократией (согласно первой гипотезе), можно утверждать, что эта взаимная связь не доказана. Даже если предположить, что все стороны могут прийти к широкой кооперации и интеграции (что само по себе непросто с учетом исторического противостояния и связанных с ним психологических комплексов), все равно существует целый ряд факторов, не подверженных влиянию государств. Назовем два таких фактора.

1. Международная торговля и инвестиции могут в возрастающей степени концентрироваться в рамках тех или иных блоков, главные из которых - Европа (Евросоюз и подчиненные ему структуры), Северная Америка (НАФТА и участвующие в этом соглашении страны) и Восточная Азия (Япония, Китай и «азиатские тигры»). Весь Ближний Восток в целом может остаться вдали от этих блоков, между тем как отдельные его страны могут попытаться занять свою нишу в каком-либо из них. Понятно, что наиболее благоприятная альтернатива - создание схожего экономического блока на самом Ближнем Востоке. Однако такое объединение не сумеет соперничать с названными блоками, добившимися значительного индустриального прогресса. Понятно, что торговля в режиме наибольшего благоприятствования, не говоря уже об инвестициях, будет концентрироваться внутри самих блоков, ведя к интенсификации экономического роста в каждом из них в отдельности, между тем как отношения с любыми внешними сторонами будут сокращаться. Возникновение таких ограниченных блоков не является неизбежностью, однако оно весьма вероятно. Могут возникнуть и относительно открытые блоки, однако действовать они будут главным образом в интересах своих государств.

2. Инвестиционный капитал, необходимый для поддержания экономического развития, может в предстоящие годы оказаться в дефиците. Как уже отмечалось выше, Ближний Восток привлекает лишь 3% совокупного международного инвестиционного капитала, и маловероятно, что это положение существенно изменится в ближайшем будущем. Есть мнение, что нефтяные монархии Залива могут выступить в качестве активного хозяйственного партнера, предоставив региону необходимые финансовые ресурсы. Однако нестабильность нефтяного рынка и дефицит госбюджета у большинства этих стран заставляют усомниться в том, что они окажутся в состоянии выделить достаточные средства для стимулирования экономического роста.

Третья гипотеза состоит в том, что экономическое развитие повлечет за собой политическую либерализацию. О такой взаимозависимости между экономическим развитием и демократией пишут многие политологи. Согласно официальной концепции, если мира окажется недостаточно, чтобы наиболее авторитарные режимы в регионе пошли на бьльшую открытость, то экономическое развитие, которое последует за достижением мира, несомненно, приведет к такой открытости. В любом случае Ближнему Востоку предстоит новая эпоха политической свободы.

Нельзя отрицать справедливости утверждения о том, что между экономическим благосостоянием и политической демократией существует позитивная взаимосвязь. Однако детали в каждом отдельном случае сильно разнятся. Так, если обратиться к примеру ряда стран Латинской Америки эпохи 80-х годов, то можно увидеть, что весьма существенную роль в достижении демократии сыграл сильный экономический застой, вынудивший режимы расширить правящие коалиции, чтобы переложить на них ответственность за дурное состояние дел в экономике. Иначе говоря, экономическое развитие не является достаточным залогом демократических преобразований, а наиболее распространенный стимул таких преобразований - это наступление кризиса вслед за периодом благополучия, что и побуждает страну встать на путь большей демократической открытости.

Нет оснований для уверенности в том, что экономический рост непременно поведет к политической открытости еще и потому, что в ряде случаев все произошло с точностью до наоборот. Так, китайский политический режим усилился благодаря экономическому росту, достигнутому вследствие реализации программы экономической либерализации. Логика событий проста: рост экономики дает государству больше ресурсов, которые можно использовать для укрепления деспотического режима.

Даже если мирный процесс принесет ожидаемое благосостояние (хотя верится в это с трудом), то вряд ли оправдана надежда на то, что это благосостояние повлечет за собой открытость в авторитарных государствах Ближнего Востока. Наоборот, достижение благосостояния может лишь укрепить эти режимы и проложить путь новой эпохе авторитаризма.

Четвертая гипотеза: мирный процесс укрепит региональную безопасность. Однако идея, согласно которой региональная безопасность автоматически упрочится вследствие мирного процесса, не вполне ясна. На данный момент не видно, чтобы безопасность государств в регионе подверглась отчетливому влиянию мирного процесса - как позитивному, так и негативному, поскольку основной костяк сил на Арабском Востоке не претерпел каких-либо изменений. Изменилось лишь соотношение этих сил благодаря тому, что международное сообщество поощряет военную гегемонию Израиля и придает ей законность. Подобный дисбаланс гораздо опаснее, чем равновесие сил, сколь бы добрыми ни были намерения государств-гегемонов.

Существует и более серьезная проблема, связанная с личной безопасностью в ходе мирного процесса. Отдельные граждане в результате этого процесса стали подвергаться большей опасности, нежели до совещания в Мадриде. Больше других пострадали в результате мирного процесса палестинские беженцы, проживающие в соседних арабских странах; опасности, нависающие над ними, в последнее время заметно умножились. Одна из подспудных идей мирного процесса состоит в том, чтобы отделить палестинскую диаспору от палестинцев Западного берега и Газы. Если выражаться прямо и точно, можно сказать, что палестинская диаспора - а большинство в ней составляют беженцы - отстранена от мирного процесса, а судьба этих палестинцев находится в руках отдельных государств региона. Ливан уже заявил о своем желании освободиться от всех проявлений материального присутствия палестинцев, запретив выдавать им разрешения на трудоустройство и наложив жесткие ограничения на поселение палестинцев в определенных районах. В Иордании будущее палестинцев также сопряжено с проблемами, несмотря на то что эта страна дала палестинцам больше, чем любое другое арабское государство. В Иордании существует экстремистское течение, требующее изгнания из страны всех палестинцев, однако наиболее вероятно то, что они будут здесь полностью отстранены от политической жизни (с предоставлением им политических прав в Палестине вместо Иордании). В Сирии будущность палестинцев столь же неясна.

Угроза может затронуть не только палестинцев. Мирный процесс привел к наращиванию актов насилия и против израильтян. После подписания соглашения в Осло число израильтян, павших от рук террористов, значительно возросло, превысив совокупное число жертв интифады. Вероятнее всего, это насилие продолжится, хотя и не достигнет той остроты, которая наблюдалась в феврале и марте 1996 г. Некоторые исследователи предполагают, что в предстоящие годы возрастет и число израильтян, которые будут подвергаться угрозе со стороны самих израильтян.

Подводя итоги, можно сказать, что основные явные и подспудные предположения, связанные с мирным процессом, вызывают серьезные сомнения. Не вполне убедительны и некоторые постулаты, содержащиеся в тех или иных концептуальных подходах. Например, может ли такое государство, как Израиль с его ограниченными людскими ресурсами, осуществлять экономическую гегемонию по отношению к странам, значительно превосходящим его по численности населения, не говоря уже обо всем регионе в целом? Ведь Египет и Израиль достигли мирного соглашения больше двух десятилетий назад, однако первый не стал зависеть от последнего в экономическом отношении.

Вероятные последствия мирного процесса для Ближнего Востока в целом будут, разумеется, более сложными и неоднозначными, чем предполагают сторонники официального подхода и их противники. По какому же пути пойдет «новый» Ближний Восток?

Согласно преобладающему мнению, значимость арабо-израильского конфликта для зоны Залива и всего ближневосточного региона будет постепенно уменьшаться по мере достижения политического урегулирования. В случае, если стороны конфликта найдут взаимоприемлемые пути, монархии Залива и другие государства смогут в определенной степени освободиться от своих обязательств в отношении данной проблемы, а значит получат больше свободы действовать в собственных интересах. В результате ослабнет, а затем и вовсе исчезнет идеологический комплекс, побуждающий искать общеарабский консенсус по данному вопросу.

В противоположность этому мнению, существует предположение, что мир приведет к более тесному прямому взаимодействию между Израилем и его партнерами, с одной стороны, и государствами Залива - с другой. Проще говоря, продолжение мирного процесса может стимулировать возникновение региональной экономической системы, непосредственно связывающей страны Залива со странами Машрика. Согласно официальной концепции, эта система придет на смену хрупким экономическим коалициям ближневосточных государств, подняв хозяйственное взаимодействие между ними на более высокий уровень. Однако такое взаимодействие будет отличаться по своему характеру от региональной интеграции. Данная система будет строиться на основе гегемонии; силы и выгоды в ней будут неравны, поскольку она будет включать в себя страны центральные, посреднические и периферийные и строиться на принципе национальных интересов. Короче говоря, сильные различия между государствами региона с точки зрения их экономического потенциала будут напоминать раннюю стадию капитализма. Появятся главные государства региона - Израиль и богатые нефтью страны Залива, а Иордания, Египет и Палестина будут выполнять роль посредников.

Чтобы уяснить экономические перспективы региона, нужно учитывать три важных обстоятельства. Во-первых, в Израиле появился мощный буржуазный класс, стремящийся претворить израильскую военную гегемонию на Арабском Востоке в экономические выгоды. Израиль сегодня - это уже не социалистическое государство, живущее за счет щедрости Соединенных Штатов; это активная, быстро развивающаяся экономическая держава, производящая инвестиционные товары высокого уровня. После 1992 г. израильская экономика стала одной из наиболее динамично развивающихся экономик мира.

Именно буржуазное общество подтолкнуло израильскую Партию труда к началу мирного процесса с арабами в то время, когда по мощи Израиль достиг превосходства над всеми своими соседями. По мнению этого общества, устойчивое владение Израилем несколькими квадратными километрами на Западном берегу р. Иордан не столь полезно для безопасности и процветания страны (и для интересов буржуазного общества), сколь полезным может оказаться выход на арабские рынки, до сих пор не эксплуатировавшиеся. Поэтому принесение в жертву отдельных частей Западного берега было недорогой ценой для мира, который должен принести Израилю подлинное процветание. Однако на сегодняшний день неясно, в какой мере израильская буржуазия полна решимости развивать эту инициативу. Выборы 1996 г. показали, что консерваторы-сторонники жесткого курса могут воспрепятствовать реализации интересов буржуазного класса. Характерно, что после сообщения о победе Б.Нетаньяху на выборах стоимость акций на израильском фондовом рынке упала на 5%, что было связано с опасениями относительно перспектив мирного процесса. С одной стороны, буржуазное общество приветствует политику свободного рынка, проводимую Ликудом; с другой, - оно получит больше дивидендов от торговли с арабским миром и от инвестиций, поток которых возрастет в результате достижения мира.

Израиль обладает двумя относительными преимуществами, которые сделают его частью экономической сердцевины региона. Первое преимущество состоит в том, что он располагает достаточно развитой капиталоемкой промышленностью, производящей товары, необходимые для будущего Ближнего Востока. Поэтому ожидается, что он станет центром производства капиталоемкой высококачественной продукции в регионе - благодаря высокому образовательному уровню рабочей силы, развитой научной инфраструктуре, высокой способности привлекать инвестиции в эту сферу (например, компания «Интел», крупнейшая из фирм, работающих в области производства компьютерных плат, строит самое большое в Израиле инвестиционное предприятие). Второе преимущество состоит в том, что Израиль обладает уникальной способностью проникать на западные рынки. Такого преимущества нет ни у одной другой страны региона. Израиль поддерживает особые торговые отношения с США и Европой, причем это такие отношения, какие бывают только между ближайшими и наиболее доверенными торговыми партнерами. Способность Израиля проникать на эти рынки может содействовать проникновению на них других стран региона. Иными словами, использование израильских дистрибьюторных возможностей во всемирном масштабе может оказаться весьма привлекательным для арабских стран, если ограничения в области взаимодействия с мировыми торговыми блоками в целом ужесточатся.

Таким образом, появление мощной израильской буржуазии после нескольких десятилетий социалистического застоя в экономике предвещало начало переговоров о мире между Израилем и его соседями. Для Израиля характерно сочетание динамичной экономики, сильного государства и мощной военной организации, способной защитить фундаментальные израильские интересы в регионе. Все это означает, что Израиль в состоянии претворить свою военную гегемонию в регионе в экономические дивиденды.

Вторая составляющая регионального баланса на современном Ближнем Востоке, побуждающего к созданию региональной экономической системы, - это несколько арабских стран, играющих так называемую субподрядную роль. Слой посредников всегда играет главную роль в отношениях зависимости, возникающих между богатыми и бедными государствами. Эти посредники стремятся к осуществлению собственных интересов, поддерживая связь между мощными иностранными экономическими интересами и местными рынками. Вне зависимости от того, являются ли они гражданами наименее развитых стран или просто проживают в них, они хорошо подготовлены к обслуживанию торговых интересов центральных государств в так называемых периферийных социумах. Но на Ближнем Востоке есть не столько класс посредников, сколько государства-посредники. Называют их «субподрядчиками», согласно устоявшейся в регионе терминологии.

Функции этих государств сводятся к посредничеству между Израилем и периферийными арабскими государствами и между Израилем и центральными государствами Залива, а также к обслуживанию интересов самих государств-посредников. Хотя эти страны не будут иметь тех преимуществ, которые достанутся центральным государствам экономической системы на Ближнем Востоке, они все же окажутся в лучшем положении, нежели периферийные государства, в число которых войдет большинство арабских стран.

Страны, которые могут выполнять эту посредническую роль благодаря своим отношениям с Израилем, - это Иордания, Египет и палестинская администрация. Израильская экономика на порядок превосходит экономику Иордании или Западного берега и Газы и намного опережает экономику Египта, Иордании и Палестины, вместе взятых. Весьма вероятно, что палестинцы в той или иной форме возьмут на себя роль посредника, учитывая характер мирного процесса: совместные израильско-палестинские предприятия в регионе могут оказаться для арабов более приемлемыми, нежели непосредственное израильское присутствие.

Главный спор идет сейчас между Египтом и Иорданией. Емкость внутреннего рынка в Египте в 15 раз превышает емкость иорданского рынка; кроме того, в этой стране имеется устойчивый и обширный слой предпринимателей. Однако инфраструктура в Египте не слишком развита, и существенных улучшений в обозримой перспективе не предвидится. Что же касается Иордании, то она географически ближе к Израилю и к рынкам, которые тот намерен для себя открыть, - рынкам Залива. Кроме того, Иордания стоит сейчас на пороге экономического подъема. Здесь улучшилась инфраструктура, правительство снизило уровень своего вмешательства в дела буржуазного общества и стремится поддерживать с ним дружественные отношения.

Соперничество за право выступать главным посредником для Израиля можно было воочию наблюдать на встрече в верхах в Аммане осенью 1995 г., когда Египет и Иордания завязали спор вокруг того, что лучше: мир с Израилем по-египетски или по-иордански? (Мол, мир по-иордански более искренний, а мир по-египетски старше по возрасту.) И какая из стран является наилучшим экономическим партнером для Израиля? В арабском мире эту открытую перепалку сочли тогда весьма постыдной.

Есть по меньшей мере две причины, побуждающие эти государства стремиться к роли посредника. Первая состоит в том, что страны-посредники, подобно социальной прослойке посредников, получат экономические выгоды, поскольку им достанется больше прибылей и инвестиций, чем самому Израилю по мере нарастания такого торгового оборота. Кроме того, может возникнуть поток обратной направленности: из стран Залива в Израиль и другие государства, так что страны-посредники смогут благодаря этому выйти на международные рынки.

Это подводит ко второй фундаментальной выгоде, которую получают страны-посредники, а именно: возрастание доходов от торговых операций, в результате чего уменьшится нужда этих стран в обложении своих граждан прямыми налогами с целью пополнения казны. Справедливо то, что получение доходов путем введения прямых налогов в конечном счете может подготовить почву для демократических преобразований. Однако в краткосрочной перспективе оно может вызвать политические волнения и потрясения. И наоборот, уменьшение потребности во введении прямых налогов на граждан обеспечивает государству свободу выбора при распоряжении своими доходами, и государства-посредники будут всячески стремиться к сохранению авторитарного курса в политике, так как преимущества демократических преобразований будут ничтожными. Именно так будут развиваться события, если буржуазное общество увидит, что оно пользуется выгодами от посредничества, и не сочтет, что его интересам отвечали бы демократические преобразования.

Третий элемент, который может привести к возникновению экономической системы в регионе, - это экономическое планирование в странах Залива на постнефтяной период. В настоящее время нефтедобывающие государства Залива - это часть мировой экономической системы, и нет никакого сомнения в том, что они наряду с Израилем станут центральным элементом региональной экономической системы. Залив будет обладать хозяйственной значимостью, пока он поставляет нефть на мировой рынок и остается относительно богатым, т.е. выступает в качестве источника капиталов, которые можно превратить в инвестиции. Несмотря на проблемы с дефицитом бюджета, испытываемые в последнее время этими странами, они могут сохранить за собой такую роль в обозримом будущем. Вопрос здесь не в том, сохранят ли эти страны свое значение в рамках региональной экономической системы (ибо они его непременно сохранят), а в том, с какой целью они будут стремиться к интегрированию в региональную экономическую систему, и как именно это будет происходить.

И вновь можно назвать по меньшей мере две причины, побуждающие Израиль и страны Залива к укреплению сотрудничества между собой в будущем, исходя из собственных экономических интересов. Во-первых, правительства этих стран задумываются, что будет после исчерпания нефтяных ресурсов. Точнее говоря, они стремятся усовершенствовать свою нефтехимическую промышленность. Очевидно, что в перспективе эта промышленность должна соответствовать относительным характеристикам данных стран, т.е. ей следует быть капиталоемкой, а не трудоемкой в условиях этих малонаселенных стран и сосредоточиваться на выпуске высокотехнологичной продукции. Короче говоря, экономическое будущее Залива в значительной мере напоминает экономическое настоящее Израиля. Весьма вероятно, что государства Залива сочтут уместным обратиться к ряду стран, обладающих развитой технологической базой, - например, к Тайваню или Южной Корее. Не исключено, что в случае достижения урегулирования страны Залива могут установить отношения в этой области и с Израилем. Помимо прочего, сосредоточение усилий на капиталоемких отраслях промышленности позволит этим странам уменьшить свою зависимость от иностранной рабочей силы, учитывая, что эта задача - одна из их давних политических целей.

Здесь уместно задаться вопросом: почему именно Израиль? Разве страны Залива не могут обратиться к новым индустриальным государствам Восточной Азии, чтобы те помогли им развить различные отрасли промышленности? Тем более, что Саудовская Аравия уже на деле стала развивать экономические отношения с Японией, Китаем и Южной Кореей, в частности в области нефтепереработки. Но здесь надо учесть, что Израиль обладает способностью выходить на европейские и американские рынки, даже в условиях новых ограничений, вводимых экономическими блоками. Следовательно, он может принять участие в сбыте ненефтяной продукции стран Залива на западных рынках.

Возможно, главной основой нового Ближнего Востока станет формирование региональной экономической системы - впервые в истории региона. Если эта система будет близка к тому варианту, который обрисован, то ее выгоды для заинтересованных стран будут неодинаковыми, поскольку будет существовать пирамидальная структура распределения средств и прибылей. В первую очередь в выигрыше окажутся центральные страны региона - Израиль и нефтедобывающие государства Залива, которые окажутся иметь существенные преимущества перед остальными странами региона. Их относительные (а не абсолютные) преимущества возрастут, если в XXI в. ужесточатся ограничения, вводимые международными торговыми блоками. В этом случае возникнет второй эшелон государств, которые будут играть роль субподрядчиков и в число которых войдет Палестина и либо Египет, либо Иордания. Главная функция этих стран, которая принесет им весьма существенные выгоды, будет состоять в поддержке экономических интересов Израиля в арабском мире. Такая поддержка будет свидетельствовать не о безусловной израильской экономической гегемонии на Арабском Востоке, как опасаются некоторые арабские националисты, а лишь о том, что Израиль, как основной игрок в регионе, будет стремиться, как указывалось, трансформировать свою военную мощь в экономические выгоды в рамках определенной хозяйственной системы.

Периферия этой региональной системы будет включать в себя другие арабские страны, в частности остальные страны Машрика, Йемен, Судан, большинство стран Северной Африки и части азиатского субконтинента. Эти государства в наибольшей степени проиграют от новой системы, как проигрывают они и на Ближнем Востоке в его нынешнем неинтегрированном состоянии; однако проигрыш этот будет относительным, а не абсолютным.

Все это - лишь предположения, которые могут осуществиться, если Израиль реально захочет этого, т.е. если он полностью будет привержен мирному процессу. До сих пор израильские власти выполнили лишь небольшую часть своих обязательств. Если они и дальше не проявят искреннего стремления к миру, то все арабские государства - и в первую очередь страны Залива - вероятно, пересмотрят свое отношение к мирному процессу, а следовательно, откажутся от всех форм нормализации отношений с Израилем, в частности в сфере экономики.

израиль палестина конфликт египет

Литература

1. Erkmen S. Tьrkiye'nin Kцrfez savaюэ sonrasэ Kuzey Іrak politikasэ. ASAM «Іrak Krizi (2002-2003)». Ankara, 2003, с. 289.

2. Oran B. Tьrk Dэю Politikasэ, cilt 2, Эstanbul, 2003, с. 583.

3. Radikal, 13.02.2001.

4. Radikal, 10.05.2001.

5. Milliyet, 05.04.2002.

6. http://www.iran.ru 06.09.2002.

7. http://www.iran.ru 02.12.2002.

8. Milliyet, 30.01.2003.

9. http://www.iran.ru 19.03.2003.

Размещено на аllbest.ru