Импорт и экспорт энергоресурсов в аспекте международных отношений РФ и Турции

Размещено на http://www.allbest.ru/

Реферат

Импорт и экспорт энергоресурсов в аспекте международных отношений РФ и Турции

Специфика международной торговли энергоресурсами состоит в том, что ее коммерческий аспект тесно переплетен с политическим. Стабильный импорт энергосырья, особенно в условиях ограниченности собственных источников первичной энергии, является важнейшей гарантией национальной экономической безопасности. В то же время поставки нефти и газа, обеспечивая экономические и политические преимущества экспортерам, обостряют конкуренцию между ними. В результате торговля энергоносителями и ее перспективы играют значительную роль в системе как двусторонних, так и международных политических отношений.

Названные проблемы оказывают самое непосредственное воздействие на формирование внешней политики Турции и России, поскольку первая является крупным импортером сырья, а ее геополитическое положение открывает широкие перспективы для транзитной торговли нефтью и газом, тогда как для России важнейшей проблемой на настоящий момент, когда доля энергосырья в экспорте достигает 85%¹, является обеспечение новых рынков сбыта.

Торговые отношения России и Турции уже более десяти лет в значительной мере базируются на поставках российского природного газа. Соглашение о поставках природного газа из СССР в Турецкую Республику, будучи подписанным в 1984 г. сроком на 25 лет, действует с 1987 г.² Маршрут транспортировки газа проходит через территорию Украины, Румынии и Болгарии в европейскую часть Турции, а оттуда - к Анкаре.

На протяжении всего периода фактических поставок газа реализация соглашения была направлена на решение не только экономических, но и определенных политических задач советской, а впоследствии российской стороны.

На первом этапе, охватывающем несколько лет с момента подписания соглашения до распада СССР, оставались актуальными задачи, решение которых побудило советскую сторону к подписанию соглашения о поставках газа. Эти задачи были предопределены особенностями развития советско-турецкого экономического сотрудничества в 60-70-е годы. Когда в начале 60-х годов во внешнеполитической ориентации Турции стала прослеживаться более разносторонняя направленность, советская сторона поспешила воспользоваться этим для развития отношений с Турцией - южным плацдармом НАТО, имевшим к тому же общую с СССР границу. Поэтому весьма важным представлялось создать своего рода стратегический противовес в турецкой внешней политике, который по мере сил и возможностей советской стороны уравновешивал бы остававшееся по-прежнему тесным политическое и экономическое сотрудничество Турции с Западом. При этом предполагалось, что в структуре советско-турецких отношений непременно должна присутствовать экономическая составляющая, поскольку политическое сближение Турции с западными странами во многом основывалось на различных формах их финансово-экономической помощи. В результате в 1967 г. СССР и Турция подписали соглашение о поставках оборудования, материалов и оказании Советским Союзом Турции услуг по строительству некоторых промышленных предприятий и условиях их оплаты³. Что касается последнего пункта, то турецкой стороне были предоставлены целевые льготные кредиты на сооружение согласованных промышленных объектов. Льготные условия кредитов предусматривали начисление невысоких процентов по ним, а также особую форму погашения: турецкая сторона должна была расплачиваться поставками своих экспортных товаров. Таким образом, СССР фактически вступил в экономическую конкуренцию с Западом, прежде всего США, за результативность политического сотрудничества с Турцией. Данный факт предопределил появление исследований турецких экономистов и политологов, в которых детально сопоставлялись преимущества и недостатки технико-экономического сотрудничества Турции с каждой из сверхдержав⁴. Стратегия турецкой стороны состояла в максимально выгодном для себя балансировании между двумя центрами мировой политики.

В целях получения долгосрочных политических выгод посредством развития технико-экономического сотрудничества с Турцией советская сторона действовала в рамках сложившейся к тому времени государственной концепции экономического сотрудничества с развивающимися странами. Поэтому соглашение 1967 г. концентрировалось на сооружении крупных промышленных предприятий, исключительно для государственного сектора турецкой экономики. Что касается их отраслевой специализации, то абсолютное предпочтение отдавалось объектам тяжелой промышленности. В результате выполнение соглашения 1967 г. приблизило достаточно ограниченный внутренний рынок страны к исчерпанию емкости по насыщению соответствующими видами продукции. Поэтому впоследствии Турция нуждалась лишь в расширении некоторых из построенных объектов, но не в сооружении новых. К тому же наметившееся ослабление интенсивности технико-экономического сотрудничества сторон неудачно совпало с периодом энергетических кризисов 70-х годов, весьма глубоко поразивших экономику Турции. И совсем уж невозможным использование прежних форм сотрудничества сделало принятие Турцией в начале 80-х годов в рамках антикризисной программы новой стратегии экономического развития, нацеленной на расширение использования рыночных факторов и на замещение в промышленности государственного сектора частным.

Таким образом, сложившийся инструментарий технико-экономического сотрудничества, который в 60-70-е годы довольно успешно использовался для стабилизации политических отношений с Турецкой Республикой, устарел, но осталась задача поддержания экономической заинтересованности Турции в СССР для обеспечения внешнеполитической лояльности турецкой стороны. Поэтому направление, которое могло бы экономически заинтересовать Турцию, предстояло найти заново. Это удалось успешно сделать, предложив долгосрочные поставки советского природного газа. Дабы укрепить заинтересованность Турции в закупках энергосырья из СССР, в текст соглашения была включена статья, в которой говорилось, что «советские внешнеторговые организации будут использовать выручку от экспорта в Турецкую Республику природного газа в основном на закупку на коммерческих условиях турецких товаров, исходя из возможностей турецкой стороны и потребностей советских внешнеторговых организаций»⁵, что и происходило на практике до окончания существования СССР.

После распада Советского Союза Российская Федерация подтвердила намерение продолжать экспорт газа в Турцию, но при этом всячески уклонялась от предоставления турецкой стороне прежних льгот по оплате газа. Перестройка системы внешней торговли России, которая в значительной своей части сводилась к переориентации внешнеторговых связей с обслуживания внешнеполитических интересов государства на преимущественно коммерческие цели конкретных предприятий и фирм, лишила турецкую сторону надежды на сохранение компенсационной формы оплаты газа. В результате Турция была вынуждена принять фактический переход на новые платежные условия, хотя он и не был официально согласован сторонами. Таким образом, второй этап действия соглашения о газе, теперь уже между Российской Федерацией и Турецкой Республикой, ознаменовался его превращением из соглашения политико-стратегического в коммерческое.

Конец 1997 г. положил начало новому периоду в истории экспорта российского газа в Турецкую Республику. Относительная стабильность, обретенная Европой и Центральной Азией после геополитических потрясений начала 90-х годов, и последовавшее затем обозначение контуров внешнеполитических интересов старых и новых субъектов мировой политики потребовало от России более четкого определения и последовательной защиты на международной арене своих внешнеполитических и экономических целей. Настал момент и для определения перспектив России в связи с обсуждением проектов транспортировки каспийской нефти на мировые рынки. Реализацию проекта, являвшегося оптимальным с точки зрения российских интересов, а именно: транспортировка нефти по существующей системе российских нефтепроводов к российскому порту Новороссийск, а далее по морю, на широкий международный рынок, - очень осложнил демарш Турции по ограничению движения нефтеналивных судов через Босфор и Дарданеллы. Российская сторона, считая весьма сомнительной экологическую мотивировку мер по изменению порядка движения транспорта через проливы, убеждена, что прежде всего они нацелены на то, чтобы сместить акцент в пользу проекта транспортировки нефти Каспия через территорию Турции.

Поскольку носившее довольно напряженный характер выяснение проблемы черноморских проливов по дипломатическим каналам не дало удовлетворительных результатов, российское руководство, по-видимому, решило вспомнить старый опыт урегулирования политических отношений с Турцией посредством расширения экономического сотрудничества. В декабре 1997 г. в Турецкую Республику с визитом прибыл российский премьер-министр В.С.Черномырдин. Официально цель визита состояла в подписании весьма обширного пакета экономических соглашений, в том числе и нового, в дополнение к уже действующему, соглашения о поставках российского природного газа в Турецкую Республику через акваторию Черного моря с выходом в перспективе, после 2009 г., на ежегодный объем поставок 16 млрд. куб. м в год⁷. (По ныне действующему газопроводу Турция получает из России 6 млрд. куб. м в год)⁸. Новый газовый проект получил название «Голубой поток». Подписав соглашение, российская сторона пошла навстречу давнему пожеланию Турции о расширении объемов поставок газа. По всей видимости, перспектива расширения поставок газа была предложена турецкой стороне в обмен на ее уступки в вопросе о бесчнойэнеренномвывозе каспийской нефти из российского порта Новороссийск через Черноморские проливы в Средиземное море.

Правомерность предположения о том, что новый экономический проект был предложен Россией Турции в обмен на уступки по вопросу о проливах подтверждает активное обсуждение политических проблем двусторонних отношений, на фоне которого происходила подготовка к визиту, равно как и само подписание экономических соглашений. Газета «Tьrkiye» со ссылкой на российскую газету «Республика» привела перечень политических вопросов, которые В.С.Черномырдин выделил накануне визита в Анкару как требующих решения. Помимо проблемы проливов и транспортировки нефти, в списке также фигурировали проблемы Кипра, операция турецких войск в Северном Ираке, курдский вопрос и позиция Турции по российской ближневосточной политике. Причем в интерпретации упомянутой турецкой газеты данные проблемы фигурировали как такие, по которым Черномырдин собирается оказать давление на Анкару⁹. Еще более красноречиво выглядит то обстоятельство, что накануне визита в Турцию В.С.Черномырдин через Интерфакс передал заявление, адресованное официальной Анкаре, в котором принятый ею новый регламент движения транспорта через проливы расценивался как односторонний шаг турецкой стороны, с которым Россия не согласна. Данный регламент, - говорилось в заявлении, - противоречит международной Конвенции, принятой в Монтрё в 1936 г., которая предусматривает свободное движение торговых судов через проливы. Отметив, что Россия готова к продолжению диалога с Турцией по данной проблеме, российский премьер подчеркнул, что весьма вдохновлен дошедшей до него информацией о том, что турецкая сторона, приняв во внимание трудности России, готова произвести некоторые изменения в регулировании движения транспорта через проливы. «Если в этой области будут обеспечены какие-либо изменения, мы будем чрезвычайно довольны»¹⁰ - заявил он.

Заслуживает внимания и другое высказывание главы российского правительства, которое со ссылкой на российскую газету «Республика» привела газета «Tьrkiye» накануне прибытия В.С.Черномырдина в Анкару: «Россию невозможно вытеснить из проектов транспортировки кавказской и центральноазиатской нефти. Поэтому в выигрыше окажутся государства, которые будут сотрудничать с Москвой»¹¹. Показательно и заявление В. С. Черномырдина, сделанное уже в ходе визита, о том, что тесные экономические отношения между двумя странами сыграют свою роль в нормализации их политических отношений¹².

Таким образом, главное политическое требование Москвы состояло в пересмотре Турцией позиции по Черноморским проливам. В число важнейших экономических средств его проведения в жизнь вошло новое соглашение о поставках газа в Турецкую Республику.

Статья 4 соглашения оговаривает, что природный газ, поставляемый из РФ в Турцию, не может быть экспортирован в третьи страны без взаимной договоренности сторон, однако статья 5 предусматривает, что стороны могут рассмотреть возможность поставки газа из Турции в третьи страны с учетом взаимных интересов¹³. Тем не менее, на момент подписания соглашения главный акцент был сделан не на перспективах его превращения в международное газовое соглашение, а, скорее, на удовлетворение потребностей Турции в дополнительном объеме импортного энергосырья, что подчеркивается и в самой преамбуле документа. Подписание соглашения в ней мотивируется целями расширения торгово-экономических отношений между двумя странами и обеспечения потребностей Турции в природном газе¹⁴ (курсив наш).

То обстоятельство, что «Голубой поток» может и должен быть реализован как проект доставки российского газа на географически гораздо более широкие рынки, а именно рынки южной Европы и даже Ближнего Востока, стало ясно в течение 1998-1999 г. Поводом для подобной переоценки стал переход в реальную плоскость реализации проекта газопровода, который обеспечит доставку газа в Турцию из Туркмении. В феврале 1999 г. в Ашхабаде было подписано соглашение о создании консорциума по строительству и эксплуатации Транскаспийского газопровода из Туркмении через Азербайджан и Грузию в Турцию¹⁵. Этот проект, еще пять лет назад задумывался как проект транспортировки туркменского газа через территорию Турции или Ирана в Европу. Его иранский вариант не вызвал поддержки США, тогда как турецкий, предусматривающий доставку газа по дну Каспийского моря, представлялся весьма перспективным. Реализация проекта позволит положить конец ситуации, когда единственным способом экспорта газа Туркменией остается его транспортировка по системе российских газопроводов. Следовательно, можно будет говорить и о более или менее окончательном выходе Туркмении из-под влияния России. На церемонии подписания соглашения о строительстве транскаспийского газопровода специальный советник президента и госсекретаря США по вопросам энергетики Каспийского бассейна Ричард Морнингстар подчеркнул, что «проект станет крупным шагом в укреплении независимости Туркмении»¹⁶. Очевидно, в первую очередь имелась в виду независимость от России и российского «Газпрома».

Серьезность намерений Туркмении использовать турецкую территорию для транзитных поставок газа, видимо, актуализировала значение более широких, чем мыслилось первоначально, геополитических перспектив нового газопровода в Турцию и для России. Следует учесть и то, что рассматриваемые сегодня как наиболее вероятные маршруты транспортировки каспийской нефти не отвечают интересам России, несмотря на предпринятые ею усилия для того, чтобы отстоять возможности вывоза данного вида энергосырья через свою территорию. Таким образом, в конце 90-х годов перспективы поставок газа в Турцию вновь оказались связанными для России с попытками решения важных геополитических задач.

Председатель правления ОАО «Газпром» Рем Вяхирев, выступая на состоявшихся в сентябре 1999 г. парламентских слушаниях «Об участии России в международных инвестиционных проектах», отметил особую важность проекта «Голубой поток» в проектах расширения экспорта российского газа: его реализация позволит обеспечить как минимум двойное увеличение поставок на турецкий рынок и одновременно диверсифицировать транспортные маршруты с выводом напрямую в Турцию, минуя третьи страны. Вместе с тем Р.Вяхирев отметил опасность конкуренции поддерживаемого США Транскаспийского газопровода. «В результате конкуренции этих двух проектов - заявил он - выиграет тот, кто стартует первым. В случае если выиграет Транскаспийский газопровод, будут открыты ворота для поставок как туркменского газа, так и газа из других государств этого региона. Общие потери российских экспортных объемов в течение 15-20 лет могут составить порядка 800 миллиардов м³ газа на сумму свыше 60 миллиардов долл.»¹⁷. И если сам Вяхирев не уточнил, куда ведут упомянутые им ворота, то председатель подкомитета Госдумы по топливным ресурсам В.Язев прямо заявил: «Экономическое присутствие на территории Турции предоставит нам широкие возможности для проникновения на рынки Южной Европы»¹⁸. Таким образом, на сегодняшний день сторонники проекта подчеркивают его способность обеспечить России как экономическую, так и масштабную геополитическую выгоду.

Какова же позиция Турции по вопросу о реализации двух возможных проектов доставки газа на свою территорию?

Турецкая сторона неизменно подчеркивает важность проекта «Голубой поток» в рамках торгово-экономических связей с Россией. Возникшее было в ходе визита в Россию в ноябре 1999 г. премьер-министра Турции Б. Эджевита сомнение по поводу дальнейшей судьбы соглашения (дело в том, что протокол о его реализации в ходе визита так и не был подписан) разрешилось подписанием соответствующего документа в первых числах декабря 1999 г.¹⁹ При этом если для России в числе прочих важен и факт усиления энергетической зависимости Турции, то турецкая сторона обращает внимание на оборотную сторону последствий, к которым приведет реализация нового газового проекта: «В начале 2000-х годов Турция станет вторым рынком природного газа после Германии. И хотя это фактор, показывающий, насколько Турция зависит от России, зависимость в не меньшей мере распространяется и на Россию: чтобы не упустить в перспективе такой важный рынок, Россия вынуждена будет с пониманием относиться к интересам Турции» - отмечалось в подготовленном по заказу Союза промышленников и бизнесменов Турции исследовании «Основополагающие проблемы в отношениях Турции и России и пути их разрешения»²⁰.

Вместе с тем представители некоторых деловых кругов страны выражают обеспокоенность в связи с перспективами расширения закупок газа из России. Так, еще в ходе подготовки проекта «Голубой поток» представители турецкой компании «Боташ», осуществляющей транспортировку природного газа по территории Турции, призвали пересмотреть готовящееся соглашение в направлении снижения объема закупок. Реализация соглашения, подчеркивали они, превратит Россию, которая будет обеспечивать около 60% энергетических потребностей Турции, в монополиста, а потому его подписание окажется «стратегической ошибкой Анкары»²¹.

Мысль о необходимости диверсификации поставщиков газа высказывалась представителями турецкого делового мира и в менее конъюнктурной ситуации еще за несколько лет до начала обсуждения в практической плоскости проекта «Голубой поток». Так, председатель действовавшего после распада СССР Делового Совета Турция-СНГ НихатГёкйигит, комментируя проблему перспектив импорта газа Турецкой Республикой, наряду с дополнительными закупками газа из России (тогда еще обсуждалось две возможности: через газопровод по дну Черного моря или же через территорию кавказских государств, используя уже существующие системы газопроводов) отмечал важность перспектив импорта газа из Туркмении, Ирана, Египта, Катара, Ирака²².

Проблему обостряет и периодическое повторение ситуации, когда Турция сталкивается с энергетическими проблемами в связи с недополучением газа по действующему газопроводу из России. Подобная ситуация возникла и в начале декабря 1999 г. Комментируя ее, министр энергетики и природных ресурсов Турции Дж.Эрсюмер подчеркнул: «Если бы количество и давление газа на выходе из России и при входе в Турцию оставались неизменными, не возникало бы никаких трудностей с энергообеспечением»²³. Речь идет об уменьшении давления при проходе газа через территорию Украины, где периодически неправомерно используется топливо, транспортируемое в Турцию. Как способ решения проблемы Эрсюмер указал на необходимость подключения Турции к новым газопроводам, правда, доставляющим газ как из России, так и Туркмении²⁴.

Однако если исходить из необходимости более глубокой географической диверсификации импорта газа в Турцию, то следует признать, что наиболее близкими к возможности практической реализации являются его закупки в Туркмении.

Определенное значение для Турции, очевидно, имеет и негативная реакция туркменской стороны в связи с сохраняющейся, на ее взгляд, до сего дня неопределенностью будущности газопровода в Турцию. Из республик Центральной Азии Туркмения более всех других проявляет стремление к сближению с Турцией. То, что раздражение туркменской стороны достигло критического уровня, убедительно продемонстрировал состоявшийся в начале октября 1999 г. визит министра энергетики Турции Дж. Эрсюмера в Ашхабад, где, по свидетельству турецкой прессы, он испытал самые разнообразные формы давления Туркменбаши: от его отказа участвовать в официальном обеде в честь турецкой делегации до заявлений о том, что если Турция опоздает (поскольку переговоры о поставках туркменскогогаза не могут завершиться конкретными результатами вот уже восемь лет), то Туркмения может продавать газ и России, и Ирану, и что турецкие политики не думают о потребностях своего народа, так как все еще не сделают выбор между российским газом, стоимость которого составит 114 долларов за тонну, и туркменским, который мог бы продаваться по цене 70 долларов²⁵.В результате Эрсюмеру пришлось дать многократные разъяснения в турецкой прессе о том, что цена, заявленная Туркменбаши, и цена, фигурирующая в соглашении, подписанном между Турцией и Туркменией, различны и что президент Туркмении, по всей видимости, имел в виду цену, которую туркменская сторона может предложить консорциуму по строительству газопровода, но не цену получения газа в Турции²⁶. Из интервью Эрсюмера, опубликованного в газете «FinansalForum» от 9 октября 1999 г., следует, что в Ашхабаде Эрсюмер был вынужден оправдываться и по поводу состоявшегося несколькими неделями ранее своего визита в Москву, о котором, с его слов, Туркменбаши был неправильно информирован. Как заявил Эрсюмер, в настоящий момент Турция испытывает потребность в импорте газа в объеме 10 млрд. м³. С Россией была достигнута договоренность об увеличении объема импорта по существующему газопроводу до 8 млрд. м³. Однако в силу различных трудностей в 1999 г. объем поставок составит лишь 7 млрд. м³. Увеличение поставок газа посредством модернизации действующего на настоящий момент газопровода и было предметом обсуждения в Москве. Необходимый уже сегодня Турции газ никак не может быть закуплен в Туркмении, поскольку на настоящий момент не существует газопровода, соединяющего две страны, - убеждал читателей газеты и, видимо, туркменскую сторону Эрсюмер. При этом, как следует из материалов турецкой прессы, в ходе визита Эрсюмер неоднократно заверил своего партнера по переговорам в том, что для его страны проект туркменского газа имеет первостепенное значение²⁷.

Среди факторов, обеспокоивших президента Туркмении, фигурировали и упомянутые выше слушания в Российской думе по проблемам проекта «Голубой поток», имевшие целью создать благоприятные налоговые условия для его реализации. Российская сторона, в свою очередь, не оставила незамеченными «ценовые маневры» Туркменбаши. Именно во время пребывания Эрсюмера в Туркмении Р.Вяхирев предложил создать международную организацию ведущих экспортеров газа с целью повышения цен на данный вид энергосырья. С этим предложением он выступил в Париже на конференции глав европейских компаний газовой промышленности. Участвовать в обсуждении предложения Р.Вяхирев пригласил представителей Норвегии и Алжира²⁸. Таким образом, то, что Россия и Туркмения рассматривают друг друга как непримиримых конкурентов на турецком и региональном рынках газа, не вызывает сомнения. Именно с этой же точки зрения проблема анализируется и российской прессой.

Как же в этих условиях следует расценивать позицию Турции? Следует ли из сказанного, что она находится в состоянии опасного балансирования между двумя противниками, из которых победить суждено лишь одному? По всей видимости, нет. Намерения Турции не простираются дальше выгодного для себя использования создавшейся конкурентной обстановки в вопросе о цене газа, что и дал понять министр энергетики Турции ДжумхурЭрсюмер в ходе визита в Ашхабад: в беседе с Туркменбаши он подчеркнул, что турецкая сторона будет закупать газ там, где он окажется «на лиру дешевле»²⁹. В остальном официальная и неоднократно подтвержденная позиция турецкой стороны состоит в намерении закупать газ как по новому газопроводу из России, так и из Туркмении, что, кстати, отвечает ранее упомянутой концепции географической диверсификации импорта при росте объема закупок из РФ. Президент Турции Сулейман Демирель в беседе с корреспондентами по окончании своего однодневного визита в Азербайджан в начале октября 1999 г. отметил необоснованность российской оценки туркменского газопровода как снимающего с повестки дня новый газопровод из России. «Мы будем получать газ ото всех, кто его имеет»³⁰. Подобным же образом Министр энергетики и природных ресурсов Турции Дж. Эрсюмер в беседе с Туркменбаши подчеркнул, что газ, который планируется закупать в России, не нанесет вреда проекту газопровода из Туркмении³¹. Свои намерения Турция мотивирует довольно часто приводимыми в печати оценочными данными о своей потребности в газе к 2010 году. Диапазон оценок колеблется от 53 млрд. м³ до 61 млрд. м³. В частности, последняя цифра была названа ДжумхуромЭрсюмером в беседе с президентом Туркмении³². Расчеты, которые можно произвести, исходя из подобных оценок потребностей Турции, говорят о следующем: наращивание пропускной способности действующего газопровода между Россией и Турцией позволит осуществлять к 2010 г. поставки в объеме 14 млрд. м³, выход на проектную мощность газопровода «Голубой поток» обеспечит получение к той же дате газа в объеме 16 млрд. м³, Транскаспийский трубопровод обеспечит Турции в конечном итоге получение 30 млрд. м³, что в общей сложности и составляет заявляемые 60 млрд. м³. С одной стороны, казалось бы, нет оснований говорить о конъюнктурном характере приводимых оценок. Впервые они появились в печати задолго до последнего обострения конкуренции между Россией и Туркменией. Так, оценка, в соответствии с которой потребности Турции в газе в 2010 году составят 60 млрд. м³, содержится и в упомянутой выше статье Нихата Гёкйигита, датируемой 1996 г. С другой стороны, нельзя не обратить внимания на практически точное совпадение итоговой суммы - 60 млрд. м³ - с предполагаемой потребностью Турецкой Республики в природном газе к 2010 году. К тому же данное обстоятельство лишает газовые проекты их транснационального характера. По всей видимости, некоторого прояснения в позиции Турции можно достичь, предприняв попытку самостоятельной оценки ее потребностей в природном газе к 2010 году. В качестве базы расчетов предлагается рассматривать потребность Турции в первичных энергоносителях, которая учитывает потребление, в том числе, природного газа не только в энергетическом комплексе страны, но и в целях отопления, а также в качестве транспортного топлива и промышленного сырья. В период с 1987 по 1997 г., то есть за десять лет, не считая базовый 1987 г., среднегодовые темпы роста потребления первичных энергоносителей в Турции составили 4,7%³³. Во второй половине рассматриваемого периода, то есть в 1994-1997 г. данный показатель повысился до 6,9%. Предположим, что в течение последующих 13 лет сохранится та же тенденция ускорения среднегодовых темпов роста потребления первичных энергоносителей, то есть они составят 10,3% в год. Настоящий прогноз отчасти подтверждается существующими оценками, в соответствии с которыми спрос на электроэнергию в Турции возрастает на 10% ежегодно³⁴. Тогда к 2009 г. потребность Турции в первичных источниках электроэнергии будет соответствовать эквиваленту 256,3 тысяч тонн нефти против 71,6 тыс. тонн в 1997 г. Предположим так же, что рост потребности в импорте первичных энергоносителей будет удовлетворяться только за счет расширения импорта газа, хотя в действительности в последние годы в энергетической стратегии Турции важное место занимают перспективы импорта не только газа, но и каспийской нефти, а в число фактически импортируемых энергоносителей входит и каменный уголь. Учтем также, что доля импорта в удовлетворении потребностей страны в первичных энергоносителях уже ныне составляет 60%³⁵, и энергетическая стратегия Турции не нацелена на ее дальнейшее увеличение. Напротив, в стране осознается важность расширения производства и использования собственных первичных источников, как то бурого угля, энергии рек. Исходя из этого, будем считать что роль импорта первичных энергоносителей останется неизменной. Тогда его объем в 2009 г. достигнет эквивалента 154 тыс. тонн нефти. Учитывая, что объем импорта газа в 1997 г. - 6 млрд. м³ - обеспечивал Турцию первичными энергоресурсами в объеме, эквивалентном 8,8 тыс. тонн нефти³⁶, получаем, что к 2009 г. потребность Турции в импорте газа (при неизменных объемах импорта нефти и каменного угля) превысит 80 млрд. м³. Таким образом, наши расчеты заметно превышают оценки турецкой стороны, которая, по всей видимости, исходит из учета роста импорта нефти и возможности включения в структуру импорта первичных энергоносителей сжиженного газа. Тогда взаимоисключающий характер проектов «Голубой поток» и Транскаспийского газопровода во многом оказывается под сомнением, а само нагнетание страстей в какой-то мере было использовано Газпромом как инструмент давления на Думу в целях принятия решения о налоговых льготах для подрядчика и субподрядчиков, которые будут осуществлять строительство.

Конечно, следует иметь в виду, что, во-первых, подведение газа к турецкой территории и его реальное использование отдалены во времени: требуется строительство соответствующих газораспределительных сетей, новых электростанций, промышленных предприятий и проч. С этой точки зрения приход первым на турецкую территорию действительно важен: задержка с «усвоением» первой порции дополнительного газа может отодвинуть во времени практическую возможность использования второй или усложнить ее, вынудив искать потребителя на рынках третьих стран. Поэтому говорить о конкуренции России и Туркмении как экспортеров газа можно, но лишь в контексте временных преимуществ того продавца, который придет на рынок первым.

Во-вторых, заложенные в расчеты темпы роста потребностей Турции в первичных энергоносителях, возможно, окажутся чрезмерно оптимистичными. Так, 1998-1999 гг. уже оказались мало благоприятными с точки зрения развития экономики страны, а как показывает практика последних лет, ухудшающаяся общеэкономическая конъюнктура сопровождается снижением спроса на первичные энергоносители. Но в этом случае Турция, видимо, отнюдь не против роли ключевой державы в транспортировке энергоресурсов Центральной Азии на западные рынки, что возвратит ей былую стратегическую важность, особенно с учетом прогнозов, по которым нефтяные резервы Северного моря во многом окажутся истощенными к 2020 году. В ходе своего визита в Ашхабад Дж.Эрсюмер объявил следующую схему использования Турцией туркменского природного газа: из 30 млрд. м³ газа 16 млрд. м³ будут использоваться в самой Турции, а оставшаяся часть продаваться на рынки третьих стран³⁷. Но поскольку подобная схема приведет к тому, что заявленный Турцией в качестве собственных потребностей 61 млрд. м³ не будет получен, то она, очевидно, как раз исходит из учета тех возможных факторов сдерживания национального потребления, которые мы упомянули выше. Таким образом, транзит газа через территорию Турции благоприятно рассматривается правящими кругами страны как альтернативная (резервная) модель использования природного газа, который при любых обстоятельствах будет закупаться и у России, и у Туркмении.

И еще один весьма важный аргумент в пользу закупок Турцией газа у каждой из сторон, с которой подписаны соответствующие соглашения. Как уже упоминалось выше, балансирование между двумя центрами мировой политики - США и СССР - в предыдущие десятилетия обеспечивало Турции максимально эффективный результат, состоявший в получении экономической помощи от каждой из конкурирующих сторон. Сегодня важнейшей сферой противостояния России и США является вопрос об объемах и маршрутах транспортировки энергоресурсов в зоне Черноморского региона. По мнению представителей МИД РФ, США хотели бы вообще «запереть российский газ» в пределах России, не давая возможности нашей стране пополнять свой бюджет. Исходя из этого, следует предположить, что, действуя в соответствии со сложившейся внешнеполитической традицией, максимальную выгоду Турция сумеет себе обеспечить посредством параллельной реализации газовых проектов, за которыми стоят конкурирующие стороны, то есть и проекта «Голубой поток», и Транскаспийского проекта. В результате Турции не только удастся избежать резкого обострения отношений с заинтересованными странами (речь идет о США, России и Туркмении), но и повысить свою значимость во внешнеполитической стратегии каждой из них, а следовательно, и в региональной, и даже в общемировой политике.

газ голубой поток транскаспийский турция

Литература

1. Финансовая Россия. 1999. - № 41.

2. Т.С. ResmiGazete. Ankara, 07.12.1984.

3. СССР и Турция (1917-1979). - Москва, 1981. - С. 246.

4. Ульченко Н.Ю. Поставки газа изРоссию в Турцию: ретроспектива отношений. - Анналы, Выпуск II. - Москва, 1995.

5. Tьrkiye, 15.12.1997.

6. Milliyet, 16.12.1997.

7. Tьrkiye, 15.12.1997.

8. Коммерсант, 23.02.1999.

9. Российская газета, 04.12.1999.

10. Сегодня, 02.09.1997.

11. Dunya, 09.10.1999.

12. Ведомости, 11.10.1999.

Размещено на Allbest.ru