Особенность и проблемы процессов интеграции в арабском мире

Содержание

ВВЕДЕНИЕ

1 ПОНЯТИЕ, СПЕЦИФИКА, СТРУКТУРА И ПРОБЛЕМЫ АРАБСКОГО МИРА

1.1 Понятие «арабского мира»

1.2 Структура и специфика арабского мира

1.3 Проблемы арабского мира

2 СПЕЦИФИКА И ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ ИНТЕГРАЦИОННЫХ ПРОЦЕССОВ В АРАБСКОМ МИРЕ

2.1 Международные организации и интеграционные объединения в арабском мире

2.2 Специфика и проблемы интеграции в арабском мире

2.3 Перспективы развития интеграционных процессов в арабском мире

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

ПРИЛОЖЕНИЕ 2

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность. Последние десятилетия мирового политического развития характеризуются существенными изменениями, приведшими к превращению мира в целостность. В результате в мире произошли существенные изменения, которые нуждаются во всестороннем анализе. Возникли принципиально новые тенденции мирового развития, связанные с усилением взаимодействия всех стран и народов.

Арабские государства переместились в последние десятилетия с региональной периферии в центр мировой экономики. В значительной степени это явилось следствием происходящих глобализационных процессов, формирования транснациональных экономических взаимосвязей, возникновения новых параметров международных отношений. Процесс интеграции происходит и в арабском мире. Арабские страны сразу после завоевания независимости начали разрабатывать различные схемы всестороннего сотрудничества, начиная с заключения двусторонних военных, политических, культурных соглашений, кончая субрегиональными соглашениями на общеарабском коллективном уровне. Однако межарабское сотрудничество оказалось нестабильным и не принесло желаемых результатов. В связи с этим анализ специфики, структуры, проблем, особенностей и перспектив межарабского интеграционного процесса и причин, препятствующих ему, представляется крайне необходимым.

Следует сказать, в последние годы объем исследований и научных работ по интеграции арабского мира возрос, однако, до сих пор нет четкого анализа происходящих в этом регионе процессов.

Сегодня, когда арабским народам приходится решать схожие проблемы, связанные с необходимостью преодоления экономико-социальной отсталости, культурной неразвитости и при этом противостоять многочисленным внешним вызовам, возрастает потребность в укреплении взаимодействия арабских государств, в поиске таких форм сотрудничества, которые способствовали бы их общему успешному разрешению поставленных нынешним историческим этапом задач. Они изучаются, главным образом, с точки зрения роли субъективного фактора, сознательных намерений тех или иных социальных групп, но в них не выделяются закономерности, тенденции, объективные факторы, обстоятельства. Все это определяет актуальность темы.

Цель исследования - рассмотреть особенности и проблемы процессов интеграции в арабском мире.

Объект исследования - интеграционные процессы в арабском мире.

Предмет исследования - специфика, проблемы и перспективы интеграционных процессов в арабском мире.

В работе поставлены следующие задачи:

· Рассмотреть понятие «арабского мира»;

· Рассмотреть структуру и специфику арабского мира;

· Рассмотреть проблемы арабского мира;

· Показать специфику и проблемы интеграционных процессов в арабском мире;

· Рассмотреть перспективы развития интеграционных процессов в арабском мире.

В настоящее время тему интеграции в арабском мире исследуют множество аналитиков. В данной работе были использованы труды таких авторов, как Баймуратова К., Копина А.В., Левина З.И., Тума Э., Воскресенского А.Д., Ткаченко А., Мамед-заде П.Н., Степановой Н.В., Рифаата А., Савичевой Е.М., Мелихова И.А. Рагимова Н.

1 ПОНЯТИЕ, СПЕЦИФИКА, СТРУКТУРА И ПРОБЛЕМЫ АРАБСКОГО МИРА

«Арабский мир» территориально «компактен и непрерывен»: на обширном пространстве, протянувшемся от Арабского (Персидского) залива через районы Юго-Западной Азии и Северной Африки до Атлантического побережья, расположились 18 арабских стран с этнически однородным населением, насчитывающим около 300 млн. человек: 90% жителей этих стран составляют арабы, 10% - представители иных национальных и этнических групп. Арабы, независимо от страны проживания, считают себя принадлежащими к единой нации. Арабские страны Западной Азии и Северной Африки (Новейшая история, экономика и политика). - Выпуск 3. М., 1998. С. 23.

С геополитической точки зрения арабский мир объединяет 18 стран: Алжир, Бахрейн, Египет, Иордания, Ирак, Йемен, Катар, Кувейт, Ливан, Ливия, Мавритания, Марокко, Объединенные Арабские Эмираты, Оман, Саудовская Аравия, Сирия, Судан, Тунис (Приложение 1). Справочник стран мира // http://basni.narod.ru/strannik/a/index.htm

К «исламскому миру», помимо перечисленных относятся также Азербайджан, Албания, Афганистан, Бангладеш, Босния и Герцеговина, Бруней, Гамбия, Гвинея, Джибути, Индонезия, Иран, Казахстан, Киргизия, Кокосовые острова (Австралия), Коморы, Македония, Малайзия, Мальта, Мальдивы, Нигер, Нигерия, Пакистан, Сенегал, Сомали, Таджикистан, Туркменистан, Турция, Узбекистан, Чад, Эритрея, Эфиопия.

Рассмотрим содержание понятия «арабский мир» как самосознание.

Арабский национализм («аль-каумийя аль-арабийя») как идейное течение возник в начале ХХ столетия. Становление его идеологии происходило под активнейшим воздействием идей арабского Просвещения, восходившего в своих идейных истоках к Просвещению европейскому. Арабское Просвещение, развивавшееся преимущественно в двух ареалах - египетском и великосирийском, которые занимали особое торгово-экономическое, историко-культурное и политическое положение в рамках Османской империи, - питалось непосредственными культурными контактами с основными европейскими державами.

В рамках арабского Просвещения второй половины ХIХ в. его крупнейшими мыслителями Б. аль-Бустани, ат-Тахтави, Ж. Зейданом и др. разрабатывались такие понятия, как «народ» («аш-шааб»), «родина» («аль-ватан») и «арабизм» («аль-уруба»). Все эти понятия оказались затем принципиально важными для складывания арабской национальной идеи и были восприняты арабским национализмом, обретя в нем заметное место в качестве понятий «арабский народ», «арабская родина» с ее отчетливыми географическими чертами, «арабизм» как объединяющая духовная взаимосвязь всех арабов.

Понятие «арабизм» стало главной идейной предтечей арабской национальной идеи. Дело в том, что для общественного сознания цивилизационных центров того, что сегодня входит в понятие «арабский мир», вплоть до эпохи арабского Просвещения вовсе не было характерно отождествлять себя с арабами вообще, несмотря на то, что сами идейные носители этого сознания могли иметь арабское происхождение.

Именно сирийско-ливанские просветители, введя понятие «арабизм», придали ему тот смысл и то значение, которые стали сегодня общепризнанными во всем мире, распространив его на весь арабский социум. Расширение понятия «арабы» до понятия «арабизм» произвело эффект эмансипации понятия «араб» от понятия «мусульманин». Это отделение себя прежде всего от единоверцев-турок имело важное значение в плане становления национального самосознания, когда до оформления национальной идеи оставался всего один шаг.

Этот шаг и был сделан сирийско-ливанско-палестинскими мыслителями в 1905 г., когда возникло понятие «арабская нация» («аль-умма аль-арабийя»). Выражение это было впервые употреблено в книге Наджиба Аззури с характерным названием «Пробуждение арабской нации»: «Существует арабская нация, которая одинаково включает в себя христиан и мусульман. А религиозные проблемы, возникающие между членами общин (конфессиональных), есть не что иное, как политические проблемы, возбуждаемые иностранными государствами в их собственных интересах».

Очень скоро арабская идея в тех параметрах, которые были только что отмечены, и прежде всего в ее географическом наполнении, обрела черты национально-государственного проекта, который широко обсуждался в кругах политической элиты Сирии, Ливана, Палестины, Месопотамии и Аравии, а затем стал и предметом переговоров, которые вели арабские и европейские эмиссары на предмет отделения этой части арабского мира от Османской империи и создания на его территории единого арабского государства. Был и общенациональный лидер, готовый олицетворить и провести в жизнь эту идею, - шериф Мекки, прямой потомок пророка Мухаммеда и прадед нынешнего короля Иордании. Более того, в ходе Первой мировой войны арабы вели вооруженную борьбу под руководством своего национального лидера за осуществление этой идеи, причем борьбу победоносную и, казалось, поддерживаемую великими державами, прежде всего Англией.

После Первой мировой войны можно отметить серьезный поворот в содержании и направленности арабской национальной идеи и в судьбах арабского национализма, который выразился в разделе арабского мира между Англией и Францией. Идея «арабской уммы» (нации) в связи с распадом Османской империи и выходом из нее бывших арабских владений утратила антитурецкую направленность и стала приобретать антиколониальный и антизападный характер.

Одновременно в этот период произошло существенное изменение географического наполнения понятия «арабская нация»: оно пережило тотальную генерализацию, распространившись на весь ареал обитания арабов. В транскрипции арабских националистов это стало выглядеть следующим образом: «Арабская умма едина от Океана (Атлантического) до Персидского Залива». Труевцев К. Рождение и смерть панарабизма www.politjournal.ru/index.php?action=

Однако, несмотря на антизападную направленность, идея арабской уммы среди идеологов главного течения арабского национализма практически никогда не доходила до ксенофобии и неприятия всего иностранного. Хотя пафос идеологического противостояния приводил арабских националистов к отвержению всего, что рассматривалось ими в качестве «импортированных идеологий» (это определение распространялось ими и на марксизм), но это вовсе не мешало им развивать отдельные положения арабской национальной идеи в русле наследия арабского Просвещения с сильными акцентами английской и французской либерально-правовой традиции.

Одну из ведущих ролей в разработке арабской национальной идеи в этот период сыграл видный философ и политический мыслитель Мустафа Саты аль-Хусри. В своем программном сочинении «Ма хийя аль-каумийя» («Что такое национализм») он ограничил это понятие двумя признаками: общностью языка и общностью истории. Избегая открытых атак на ислам, он в то же время все дальше разводил понятия «религия» и «умма», доказывая, что ислам не может рассматриваться в качестве признака нации. Он активно выступал против любых попыток синтезировать панарабизм и панисламизм.

В 1930-е гг. на арабской идейно-политической арене появился целый ряд видных мыслителей, внесших весомый вклад в дальнейшее развитие арабской национальной идеи. Среди них следует выделить прежде всего Константина Зуррейка, Мишеля Афляка и Салаха Битара. Они стремились придать национальной идее более осязательный характер, привязать ее к территориально-географической среде, к идее «арабской родины». Зуррейк впервые сделал акцент на заимствованную у Фихте идею национальной исключительности, но применительно уже к арабской нации, сформулировав ее как «великую миссию арабской уммы». Афляк и Битар превратили эту идею в свое идейно-политическое кредо, ставшее одним из наиболее употребительных слоганов баасизма и арабского национализма в целом: «Арабская умма едина; миссия ее священна». Идеи второго поколения арабских националистов легли в основу первых реальных политических панарабских проектов, каковыми стали Партия арабского возрождения и Арабская социалистическая партия.

В период между двумя мировыми войнами арабская национальная идея овладевала умами не только политической элиты, но и «арабской улицы», все больше превращаясь в мотивацию политического поведения на общеарабском уровне. После Второй мировой войны, в ходе которой независимости добились Сирия и Ливан, арабская национальная идея становится центральным звеном идеологии национально-освободительной борьбы и начинает обретать черты панарабского политического проекта. В 1947 г. в Бейруте была создана Партия арабского социалистического возрождения (аль-Баас). Примерно в этот же период возникла организация «Аль-Урва аль-вуска» («Прочная связь»), на основе которой позднее возникло Движение арабских националистов.

Мощнейшим катализатором политической активности, основанной на арабской национальной идее, было поражение арабов в войне с Израилем в 1948 г. Это поражение, как писал впоследствии первый президент Египта Гамаль Абдель Насер, произвело на египетских офицеров, участвовавших в войне, серьезнейшее воздействие. Причину разгрома они увидели в слабости и разобщенности арабских стран. Итогом поражения стало, наряду с приобретением арабским национализмом отчетливой антиизраильской направленности, появление в нем социально-политических мотивов внутриарабского свойства, когда в ряды «врагов арабской уммы» наряду с внешними - Западом, Израилем и СССР (вплоть до второй половины 60-х, когда Советский Союз разорвал отношения с Израилем) стали попадать арабские правители, сторонники «местного», то есть египетского, сирийского и прочих национализмов. Все это становилось побудительным мотивом революционных внутренних изменений в тех странах, где правили «отсталые и предательские режимы», в частности в Египте, где уже в 1952 г. Насером была совершена революция под лозунгами арабского национализма.

Годы правления Насера были отмечены попытками последовательного воплощения арабской национальной идеи в жизнь. Это касалось как повсеместной поддержки национально-освободительного движения, в результате чего большинство арабских стран обрело независимость, так и идеи арабского национального единства, которое трактовалось как необходимость создания единого арабского государства. Такие попытки предпринимались, и наиболее яркой из них было создание в 1958 г. Объединенной Арабской Республики (ОАР), в которую вошли Египет и Сирия и на первых порах присоединился даже королевский Северный Йемен. На самом деле это был гораздо более далеко идущий проект. Арабские националисты, поддерживаемые египетскими спецслужбами, планировали осуществление панарабских переворотов в Ливане, Иордании, Ираке, Тунисе и других странах.

Непреклонную панарабскую позицию занимал Насер и в палестинском вопросе. Побудительным мотивом войны Египта с Израилем в 1967 г. было стремление к освобождению Палестины от присутствия «сионистского образования», что полностью вписывалось в логику панарабской концептуальной схемы «единая умма - единая родина - единое государство», в рамках которой наличие Израиля выглядело главным препятствием на пути к арабскому национальному единству.

Провал попыток создания объединенного арабского государства, а затем и нанесения поражения Израилю вызвал острейший кризис концепта арабской национальной идеи. Что до провала проекта ОАР, то эффект его был тем большим, что во главе антинасеровского, антиегипетского переворота в Сирии в 1961 г. стояли баасисты, то есть представители партии, на знаменах которой был начертан лозунг «Арабская нация едина, миссия ее священна: единство, свобода, социализм». Для националистических течений арабского мира «местнические», то есть сирийские, иракские и прочие, интересы в реальной политике оказались выше общеарабских, а социально-политические противоречия между различными течениями арабского национализма - сильнее принципа арабской солидарности.

После поражения в войне 1967 г. морально-политический кризис привел к поражению идей арабского социализма. Война выявила неэффективность политического режима, построенного на его принципах, что привело не только к крушению насеризма как общественно-политического режима (что и произошло вскоре после прихода к власти Анвара Садата), но и к самороспуску крупнейшей панарабской организации Движение арабских националистов.

Другое направление развития арабского национализма - это стремление к синтезу с панисламизмом. Оно также возникло с того времени, когда стали осуществляться попытки реализации проектов «арабского социализма». Насеризмом в свое время были предприняты наиболее последовательные попытки включения ислама в систему националистических ценностей. Именно за счет исламской компоненты стал возможным идейный диалог насеровского Египта с Саудовской Аравией и другими монархическими режимами Аравийского полуострова и Персидского залива. Одним из результатов этого процесса стал синтез понятий «исламская и арабская умма», который стал частью политической фразеологии, если не сказать - официальной идеологии практически всех арабских стран. Им же пользуются сегодня и многие представители различных политических направлений современного арабского мира - от деятелей либерального и левого толка до приверженцев экстремистских организаций типа ХАМАС, «Исламский джихад» или «Аль-Каида». Труевцев К. Рождение и смерть панарабизма www.politjournal.ru/index.php?action=

Проблематика арабской национальной идеи утратила актуальность, растворившись в реалиях современной политики. Вместе с тем новые исторические реалии способны порой реанимировать идеи, казалось бы, навсегда утраченные, что показывает, в частности, и пример сегодняшней России. Политическая практика свидетельствует, что современные арабские режимы, генетически связанные с идеологией арабского национализма, обрели способность эволюционировать, не теряя при этом сущности идеологического ядра, основанного на арабской национальной идее, и не поддаваясь воздействию возбуждаемой исламистским влиянием улицы.

Итак, понятие «арабский мир» как самосознание равносильно понятию «арабской нации», включающей в себя как христиан, так и мусульман. «Арабская нация» стремилась к воплощению арабской национальной идеи, касающейся повсеместной поддержки национально-освободительного движения, в результате чего большинство арабских стран обрело независимость и идеи арабского национального единства, которое трактовалось как необходимость создания единого арабского государства.

С геополитической точки зрения «арабский мир» объединяет в себя 18 стран, представители которых считают себя принадлежащими к одной нации.

1.2 Структура и специфика арабского мира

В начале XX века арабский мир состоял из крайне отсталых аграрных стран, находившихся в разной степени колониальной зависимости от западноевропейских держав и Османской империи. Различия между отдельными арабскими странами заключались лишь в степени отсталости. Преобладающим укладом был феодальный, наряду с которым сохранялись пережитки рабовладельческих и родоплеменных производственных отношений. Появлявшиеся промышленные предприятия были предназначены для первичной обработки сельскохозяйственного сырья и для обслуживания потребностей колониальных войск. Принадлежали они в подавляющем большинстве случаев иностранному капиталу. Арабская национальная буржуазия и элементы капиталистического уклада в экономике только начинали появляться.

На протяжении XX столетия три важнейших события оказали огромное воздействие на последующее развитие каждой из арабских стран, причем не только социально-политическое, но и экономическое: Первая мировая война и ее последствия; Вторая мировая война и ее результаты; достижение государственной самостоятельности.

Арабские страны за годы независимости использовали самые разные методы, подходы и модели развития, нередко меняя их и чередуя.

Наиболее синтетическим показателем для оценки итогов социально-экономического развития той или иной страны является валовой внутренний продукт (ВВП), приходящийся на душу населения, называемый иногда "душевой доход". Для удобства международных сравнений он дается обычно в долларах. Показатель ВВП на душу населения является важнейшим как для оценки уровня развития той или иной страны в современных условиях, так и для сопоставления разных стран друг с другом независимо от их общественного строя, политической ориентации и этапа исторического развития, на котором они находятся.

Последние статистические данные ООН по всему арабскому миру относятся к 1995 году. На тот период в арабских странах проживали 242,5 млн. человек, что составляло 4,2% населения мира, и производили 1,6% мирового валового внутреннего продукта. По ВВП на душу населения первое место в 1995 г. в арабском мире занимали ОАЭ (17 693 долл.), сохраняющие за собой лидерство на протяжении уже многих лет: второе место - Кувейт (15 731 долл.), третье - Катар (13 888 долл.). От 5 тыс. до 10 тыс. долл. на душу населения имели Оман, Саудовская Аравия и Бахрейн, от 3 тыс. до 5 тыс. долл. - Ливия, Сирия и Ливан, от 1 тыс. до 2 тыс. - Алжир, Иордания, Марокко, Тунис. Менее 1 тыс. долл. на душу населения приходилось в Египте, Йемене, Мавритании, Судане, находящихся на экономическом дне арабского мира.

Таким образом, первые семь мест по указанному показателю в 1995 г. в арабском мире занимали нефтяные страны с малым населением. Алжир и Ирак, бывшие на протяжении многих десятилетий также нефтяными государствами, из-за известных социально-политических причин в ведущую группу не попали. Гусаров В. Арабский мир отсталости не преодолел // Независимая газета от 27.01.2000

Для выявления реальных итогов экономического развития арабских стран к концу ХХ века весьма показательно их сопоставление по аналогичным показателям с некоторыми промышленно развитыми странами. По ВВП на душу населения ОАЭ в 1995 г. были на одном уровне с Ирландией (18 146 долл.), Кувейт с Израилем (15 698 долл.), Катар с Испанией (14 122 долл.), а Бахрейн с Португалией (9 849 долл.). При этом, если сопоставлять среднеарабский уровень душевого дохода (1871 долл.) со средним уровнем душевого дохода промышленно развитых стран Европы (23152 долл.), то в 1995 г. он был более чем в 12 раз ниже, составляя лишь 8% от него.

ВВП на душу населения России в 1995 г. (2331 долл.) был примерно равен душевому доходу среднестатистического тунисца (2003 долл.).

Согласно критериям, установленным ООН, те страны, у которых ВВП на душу населения составляет около 350 долл. (в середине 1980-х гг.), уровень грамотности взрослого населения - менее 20%, а доля обрабатывающей промышленности составляет менее 10% ВВП, относятся к категории наименее развитых стран (НРС). В арабском мире в конце XX века критериям НРС полностью соответствовали Йемен, Мавритания, Судан и частично Египет. Главным фактором, неуклонно отбрасывающим Египет в сторону категории НРС, является демографический взрыв, поставивший эту страну на рубеже веков на грань социального взрыва.

Еще более разительны данные сопоставления абсолютных величин ВВП арабских и промышленно развитых стран. В 1995 г. ВВП арабского мира (без данных по Ираку и Палестине) составил 453,7 млрд. долл., или всего четыре пятых (81%) ВВП одной Испании в объеме 559,6 млрд. долл., население которой (39,6 млн. человек) составляло лишь 16,3% населения арабского мира (242,5 млн. человек).

Крупнейшим производителем среди арабских стран в 1995 г. была Саудовская Аравия, ВВП которой в объеме 126 млрд. долл. дал более четверти (27,8%) совокупного ВВП всех арабских стран. Однако это было меньше, чем ВВП маленькой европейской и тоже нефтяной страны - Норвегии, составивший в том же году 146,1 млрд. долл. При этом население Норвегии (4,3 млн. человек) было более чем в четыре раза меньше населения Саудовской Аравии, а душевой доход норвежцев в том же году был более чем в четыре раза выше (33 740 долл.), чем саудовцев.

Еще одним показателем, имеющим значение для оценки уровня экономического развития той или иной страны вообще и ее промышленного развития в частности, является доля машин и оборудования в ее экспорте. По этому показателю арабский мир в конце XX века выглядел следующим образом. Менее 1% стоимости всего экспорта составляли машины и оборудование в экспорте Алжира (0,4% в 1996 г.), Египта (0,4% в 1996 г.), Саудовской Аравии (0,5% в 1996 г.), Сирии (0,8% в 1995 г.). От 1 до 5% они составляли в экспорте Бахрейна (1,7% в 1994 г.), Иордании (4,6% в 1995 г.), Кувейта (1,3% в 1996 г.), Марокко (2,9% в 1996 г.), от 9 до 10% в Омане (9,2% в 1996 г.) и в Тунисе (9,8% в 1996 г.). Такие страны, как Йемен, Катар, Ливия и Мавритания, машины и оборудование не экспортировали вообще.

Для сравнения отметим, что машины и оборудование в 1996 г. составили по стоимости около 30% экспорта Израиля, около 43% экспорта Испании и 7% экспорта России.

Таким образом, лишь некоторые названные нефтяные арабские страны с малым населением оказались к концу века по душевому доходу сопоставимы с промышленно развитыми странами. Остальные же государства арабского мира от промышленно развитых отделяет настоящая экономическая пропасть.

Стремление к экономической интеграции, которое проявляется в арабском регионе, является одним из направлений всестороннего сотрудничества. Это тенденция является прогрессивной, поскольку ее цель - ликвидация экономической разобщенности, существующей между отдельными арабскими государствами, налаживание производства на основе межарабского разделения труда специализации, повышении коллективной самообеспеченности, в отстаивании своих интересов в отношениях с индустриально развитыми странами.

К факторам, которые могли бы способствовать интеграционным процессам в арабском мире, можно отнести общий язык, религию, историческое прошлое, культурные традиции, исторические связи, географическое положение, богатые природные ресурсы и т.д. В этом регионе есть то, чего нет во многих других регионах развивающегося мира - финансовые ресурсы стран-нефтеэкспортеров.

Расширение хозяйственных связей между арабскими государствами, совместное использование ими ресурсов всего арабского мира и региональное размещение производительных сил в рамках региона, наряду с ускорением экономического прогресса, ростом благосостояния народа этих стран может способствовать ослаблению их зависимости от мирового рынка с его неустойчивой конъюнктурой, содействовать росту эффективности контактов арабских стран с экономическими партнерами.

Анализируя процессы межарабского сотрудничества, можно отметить, что арабский народ предпринимал многочисленные попытки по формированию институциональной системы и консолидации. Еще 50 лет назад, Лига, стремясь к укреплению политического, экономического, социального и культурного сотрудничества, с целью достижения всеарабской интеграции, коллективной безопасности, взаимопомощи, политической координации по экономическим, социальным, культурным, образовательным и научным вопросам, были образованны специализированные агентства, типа - арабская организация труда, арабская лига образования, культуры и научных организаций, арабская организация сельскохозяйственного развития и т.п.

В 20-30-е г.г. ХХ в. концепция арабского единства получала все большее распространение. Стремление арабов к объединению усилий во имя общих интересов под эгидой одного из арабских суверенов составляло суть данной концепции. На роль лидера этого политического союза претендовали разные государства: Саудовская Аравия, Ирак, Трансиордания и др. Однако данные проекты не получали всеобщее одобрение в арабском мире. Более успешной оказалась инициатива Египта.

22 марта 1944 г. на конференции в Каире было провозглашено образование Лиги арабских государств, принят ее основной документ Устав, подписанный делегатами арабских государств: Египта, Ирака, Сирии, Ливана. Трансиордании, Саудовской Аравии и Йемена. Согласно Уставу ЛАГ основными целями данной организации являются: координация действий арабских стран в политической, экономической, социальной, культурной и внешнеполитической сферах в направлении тесного сотрудничества между ними, сохранения их независимости и суверенитета. На сегодня ЛАГ - старейшая региональная организация освободившихся стран Азии и Африки, ставшая важным элементом международных отношений в арабском мире и Ближнем Востоке в целом. Все арабские государства являются ее членами. Тем не менее, Лиге арабских государств не удалось превратить арабский мир в прочную интегрированную систему. Причина, конечно, не в ЛАГ, а в самом арабском мире, в наличии в нем глубоких противоречий, которые проявляются, например, в отношении к Ираку в период войны в этом регионе. Причем раскол идет не только по линии границ арабских стран, но и внутри обществ, где элита, в основном, старается придерживаться нейтралитета, а значительные массы населения организуют антивоенные демонстрации. Объединительные процессы в арабском обществе не достигли той степени зрелости, при которой они могут служить задачам синтезирования арабов в единый конгломерат в социально-экономическом и общественно-политическом плане.

В 50-70 г.г. ХХ в. в арабском мире вновь усилились центростремительные тенденции, которые нашли свое выражение в появлении различных, иногда очень парадоксальных, альянсах. Например, произошло объединение Египта и Сирии в 1958 г. в унитарное государство Объединенную Арабскую Республику, просуществовавшую до сентября 1961 г. Вслед за созданием ОАР в феврале 1958 г. по инициативе Англии и США была создана Арабская Федерация, объединившая Ирак и Иорданию, которая закончила свое существование в июле того же года. В апреле 1963 г. была принята Хартия Федерации арабских республик в составе Египта, Сирии и Ирака. Однако внутренние разногласия привели к тому, что в июле того же года соглашение о создании Федерации было аннулировано.

В 70-80 г.г. ХХ в. в арабском мире превалировала центробежная тенденция. Этот же период отмечен и резким всплеском исламизма. Заключение Египтом мирного договора с Израилем привело к исключению Египта из ЛАГ и фактическому расколу Лиги. На обострение межарабских отношений в это время повлияли и внутриливанский конфликт, и проблема Западной Сахары, и Ирано-Иракская война. Война в Заливе привела к расширению масштабов вмешательства в дела региона внешних сил, возросло американское присутствие на Ближнем Востоке, усилилось давление Израиля.

В 70-е г.г. ХХ века тенденции к интеграции получили развитие в зоне Персидского залива, где на месте Британских протекторатов появились независимые государства - монархии Бахрейн, Катар, ОАЭ, Оман. Эти тенденции нашли свое отражение в создании в 1981 г. специального Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). Решение было принято главами Саудовской Аравии, Кувейта, ОАЭ, Омана, Бахрейна и Катара. Основа объединения 6 аравийских монархий составляют общность исторического прошлого, языка, культуры, религии, сходства общественно-политических структур. ССАГПЗ осуществляет тесное сотрудничество с ЛАГ. Углубление интеграционных процессов в рамках ССАГПЗ находит свое отражение в таких сферах его деятельности, как образование, здравоохранение, информация и коммуникация, охрана окружающей среды, борьба с организованной преступностью и наркотиками.

Объединительные движения в Персидском заливе оказали позитивное влияние на североафриканский регион, в котором в предшествующие десятилетия превалирующей была идея создания Великого Арабского Магриба. Страны Магриба занимают обширный регион на севере и северо-западе Африки. Эти страны за исключением Ливии являются бывшими французскими владениями, что определяет их зависимость от прежней метрополии и привязанность к Европе. В 1989 г. на основании данных интеграционных тенденций был создан Союз арабского Магриба, в который вошли 5 стран Северной Африки: Марокко, Алжир, Тунис, Ливия и Мавритания. Несмотря на внутренние разногласия и несхожесть этих стран, САМ был провозглашен. Помимо сотрудничества с арабскими странами Союз арабского Магриба развивает связи с ЕС. Однако, в настоящее время можно говорить о низкой эффективности САМ.

Арабские народы объединены общностью языка (арабского) и исторической судьбы, поскольку население нынешних арабских стран входило в Средние века в состав Арабского халифата, а в период новой истории арабские территории, кроме Марокко, являлись частью Османской империи. В эпоху колониализма эти территории стали объектом европейской экспансии и испытывали на себе различные формы английского, французского, испанского и итальянского влияния.

Сравнительная характеристика арабских стран по таким параметрам как географическое положение, состав и вероисповедание населения, экономическое развитие, государственное устройство представлена в Приложении 1.

Столкновение арабо-мусульманского мира с Западом во второй половине XIX в. привел к формированию арабской интеллигенции, ставшей родоначальницей осознания арабами своей самобытности, их отличия от турок. Они видели эту самобытность, прежде всего, в арабской литературе, арабском языке, общеарабской истории и проявляли повышенный интерес к прошлому и настоящему арабских стран. Так зарождалась идея арабского единства, ставшего в конце первой половины ХХ в. одной из основ арабского национализма.

Наиболее обстоятельно учение о политике, государстве, власти в средневековой арабской философии разрабатывалось Абуан-Насром аль-Фараби (870-950). Немалый вклад внесли также такие крупные мыслители, как «Братья чистоты» (X в.), Ибн Сина (980-1037) и Ибн Рушд (1126-1198). История политических и правовых учений. Учебник для вузов. Изд. 2-е, стереотип. Под общ. ред. члена-корреспондента РАН, доктора юридических наук, профессора В. С. Нерсесянца. - М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА * М, 1998. - С. 131.

В своем подходе к политической проблематике представители средневековой арабо-мусульманской философии во многом следовали греческой философии, прежде всего взглядам Платона и в меньшей степени Аристотеля (показательно, что один из первых арабских переводов «Диалогов» Платона был выполнен «Братьями чистоты»). Не случайно для большинства из них политика, по сути, представлялась наукой о делах идеального города, который они, как правило, называли «добродетельный город». Под таким городом они понимали любую относительно обособленную территорию с населяющими ее жителями, любой коллектив, группу людей, объединенных общностью проживания, общими целями и руководством (единой властью) - от небольшой деревни до Арабского халифата. Соединение греческой традиции с мусульманской политической реальностью наложило глубокий отпечаток на весь круг проблем, рассматриваемых средневековой арабо-мусульманской философией.

Не проводя строгого различия между политикой, государством и властью, зачастую употребляя эти понятия как синонимы, арабские философы предложили несколько вариантов определения политики и политического знания. Так, аль-Фараби, которого называют отцом арабской политической философии, полагал, что политическая теория изучает способы организации и сохранения добродетельного правления, показывает, каким образом к жителям городов приходят добро и благо и какие пути ведут к их достижению и сохранению. Наиболее полно свои политические взгляды он изложил в трактатах «О взглядах жителей добродетельного города», «Афоризмы государственного деятеля» и «Гражданская политика». Большое внимание в них он уделял искусству верховной власти, создающей условия для достижения счастья. Положив последнюю категорию в основу своей классификации, аль-Фараби различал две основные разновидности городов-государств: «невежественные» и «добродетельные». Только в последних, по его мнению, жители стремятся к счастью, основанному на знании и благе. Лишь здесь правители заботятся об интересах города и счастье его обитателей. В других же городах власти стремятся только к личной выгоде. История политических и правовых учений. Учебник для вузов. Изд. 2-е, стереотип. Под общ. ред. члена-корреспондента РАН, доктора юридических наук, профессора В. С. Нерсесянца. - М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА * М, 1998. - С. 132.

Таким образом, «добродетельный» город-государство альФараби - это модель наилучшего и естественного общения, в рамках которого человек может достичь наивысшего блага и достойного образа жизни. Основные признаки такого города, отличающие его от «невежественных» государств,- порядок и высокие моральные качества его жителей, в первую очередь правителей. Поэтому главная роль в «добродетельном городе» отводилась аль-Фараби просвещенному правителю, который по своим личным качествам должен удовлетворять строгим требованиям.

Весьма близкой концепции придерживался и Ибн Сина, который видел смысл политического знания в изучении способов осуществления власти, руководства и вообще организации дел в «добродетельных» и «плохих» городах, в познании причин их возвышения, падения и превращения.

Очевидно, подобный взгляд на политику исходил прежде всего из ее нравственного содержания, что вообще характерно для всей арабской политической философии. С этой стороны она предстает скорее философией политической нравственности, нежели теорией самой политики. Поэтому не случайно альФараби считал главной целью политики достижение счастья и лучшей доли для человека. Отсюда понятны почти единодушные оценки, даваемые современными исследователями арабской философии учению аль-Фараби о государстве как творчески переработанным взглядам Платона (прежде всего) и Аристотеля в форме абстрактной идеалистической утопии, рожденной теоретическим осмыслением действительности Арабского халифата. История политических и правовых учений. Учебник для вузов. Изд. 2-е, стереотип. Под общ. ред. члена-корреспондента РАН, доктора юридических наук, профессора В. С. Нерсесянца. - М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА * М, 1998. - С. 133.

Становление добродетельного города аль-Фараби связывал лишь с развитием познания и утверждением добродетели, абсолютно не требуя претворения в нем принципов мусульманского права (шариата). Почти все из сформулированных им условий, которым должен удовлетворять правитель такого города, являются морально-этическими, и ни одно из них не имеет прямого отношения к исламу. Правда, на основании принципиальной общности объекта и цели исследования аль-Фараби ставил политику в один ряд с мусульманской правовой доктриной и религиозной догматикой. В этом можно было бы усмотреть попытку соединить греческую философию политики с мусульманской моралью, религией и правовой теорией в одно общее учение о политике, которое неизбежно приобрело бы мусульманско-религиозную окраску. Однако сам аль-Фараби решающего шага в этом направлении не сделал. Более того, сравнивая учение о политике с мусульманским правоведением и религиозной догматикой, он подчеркивал отнюдь не их сходство в божественном начале, а лишь то, что смысл всех трех отраслей знания состоит в освещении различных сторон поведения человека, и поэтому все они являются чисто практическими.

Сходную позицию занимал и Ибн Рушд. Хотя он рассматривал религию как политическое искусство, необходимое даже в идеальном государстве, граждане которого должны руководствоваться своим вероучением лишь постольку, поскольку они не все могут быть приобщены к философской истине, в то же время он был глубоко убежден в возможности организации общественной жизни на твердом фундаменте знания и устранения от власти представителей духовенства и богословия.

Лишь в дальнейшем в арабской политической мысли (прежде всего в учении Ибн Халдуна) стали появляться указания на прямую связь политики с исламом и властью правителя, основанной на предписаниях мусульманского права. Рассмотрение политики с позиций мусульманской религии и морали, обращение к анализу власти - все это вполне закономерно приближало арабскую философию к изучению реально существовавшего в то время государства - Арабского халифата - в союзе с мусульманско-правовой доктриной. Такой подход проявился уже в учении «Братьев чистоты», которые полагали, что лишь тогда, когда греческая философия сольется с мусульманским правом, будет достигнуто совершенство в изучении политики. Они рассматривали политику среди «божественных», а не практических наук. Проводя аналогию между политикой, философией, правом и нравственностью, они прежде всего обращали внимание на их религиозный характер. «Братья чистоты» видели задачу политической мысли в изучении пяти различных «политик»: «пророческой» политики, т.е. религиозной миссии самого пророка Мухаммеда; политики правителей - халифов и имамов по претворению положений мусульманского права; политики (искусства) управления отдельными районами, городами и государственными ведомствами; «частной» политики- поведения людей по устройству своих каждодневных житейских дел; «персональной» политики - психологии человека и его морали. Таким образом, была сделана попытка взглянуть на политику очень широко, с позиций религиозного, мусульманско-правового, «управленческого», нравственного и даже психологического подходов одновременно.

Главное, что привлекает внимание в подобном понимании проблемы,- очевидный перенос центра тяжести в изучении политики с чисто нравственных вопросов на религиозные и мусульманско-правовые. Однако, несмотря на эту заявку, арабская философия вплоть до XIV в. практически оставалась умозрительной этически ориентированной теорией: ее представители так и не занялись изучением собственно «идеального» или же реального государства, ограничиваясь общими рассуждениями о его нравственных и религиозных устоях. Не задавались они и вопросом о природе государства, власти, политики. На этом фоне сама философия политики выступала, в сущности, не как наука о политике в полном смысле, а как политическая утопия, набор нравоучительных положений об идеальной политике и идеальном государстве, абстрактная идея, оторванная от реальной жизни.

Естественно, проблемы организации и деятельности мусульманского государства, «мусульманской политики», нацеленной на достижение рисуемого мусульманским правом идеала, не могли не породить соответствующих теоретических конструкций. Они разрабатывались в рамках мусульманско-правового направления политической мысли, которое, развиваясь параллельно с учениями философов, к XI в. уже достигло своей вершины.

Мусульманская концепция государства сложилась в основном в XI-XIV вв. и развивалась преимущественно в рамках науки мусульманского права. В частности, суннитские правоведы считали государство предметом своей правовой доктрины. Следует, однако, иметь в виду, что мусульманское право знает очень немного норм Корана и сунны, регламентирующих вертикальные, властные отношения. Эти источники не содержат конкретных предписаний, регулирующих организацию и деятельность мусульманского государства или определяющих его содержание и сущность. Более того, сам термин «государство» ими не употребляется. Встречаются лишь понятия «имамат» (первоначальное значение - «руководство молитвой») и «халифат» («преемство»), которые только впоследствии стали использоваться для обозначения мусульманского государства. Принципы организации и функционирования халифата были сформулированы мусульманскими учеными-правоведами спустя сотни лет после пророка Мухаммеда на основе расширительного толкования скудных положений Корана и сунны относительно халифата сквозь призму сравнения их с практикой осуществления верховной власти пророком и праведными халифами. История политических и правовых учений. Учебник для вузов. Изд. 2-е, стереотип. Под общ. ред. члена-корреспондента РАН, доктора юридических наук, профессора В. С. Нерсесянца. - М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА * М, 1998. - С. 134.

Ключевой категорией мусульманско-правовой политической теории был халифат, который рассматривался в двух взаимосвязанных аспектах: как сущность мусульманской власти и как специфическая форма правления. В основе всех определений халифата лежит подход крупнейшего мусульманского государствоведа аль-Маварди (974-1058): «Имамат суть преемство пророческой миссии в защите веры и руководстве земными делами». Исходя из такого понимания, современные авторы приходят к выводу, что халифат отнюдь не сводится к индивидуальному праву или привилегии определенного лица на занятие поста главы мусульманского государства, а представляет собой определенную функцию по осуществлению верховной светской (политической) власти и поддержанию веры на уровне мусульманской общины.

Заметное место в мусульманской политической концепции занимало решение проблемы происхождения халифата. По мнению большинства мусульманских мыслителей, утверждение власти халифата является «необходимый!» и представляет собой обязанность, возложенную как на главу мусульманского государства и представителей общины, избирающих и контролирующих халифа, а также дающих ему советы, так и на всех мусульман. В подтверждение вывода об обязательности халифата мусульманские государствоведы приводили как религиозные догмы, так и чисто логические доводы. Среди первых отмечалась необходимость контроля со стороны халифа за исполнением мусульманами религиозных обязанностей и норм мусульманского права в целом. В числе «разумных» причин называлась потребность разрешения судебных споров и вообще конфликтов между членами общины в интересах достижения мусульманской справедливости, основанной на нормах шариата. Однако в центре всех рациональных аргументов в пользу халифата всегда фигурировала необходимость избежать беспорядка и анархии в государственных и общественных делах. Настаивая на том, что даже несправедливая власть предпочтительнее анархии, юристы не упускали случая сослаться на следующий знаменитый хадис: «Имам-деспот лучше смуты».

Еще более последовательно отстаивали принцип необходимости халифата представители шиитской политической мысли, которые истолковывали характер главы мусульманского государства, исходя исключительно из религиозных соображений и не прибегая к каким бы то ни было рациональным объяснениям. Шииты полагали, что имамат (так они называли государство) есть продолжение и необходимое завершение пророческой миссии самого Мухаммеда. Поэтому они считали установление имамата правом Аллаха, а не обязанностью общины. Имамат, по их мнению, есть высшее проявление добра и мудрости Аллаха, и поэтому такая форма правления установлена им самим. Мусульманское государство у шиитов является не правовым институтом, а одной из первейших основ самой веры, «опор» ислама. Имамат не составляет предмета правовой науки и не регулируется с помощью норм, сформулированных правоведами, а представляет собой форму, окончательно установленную «божественным законом». Поэтому, по мнению шиитов, нельзя отказаться от имамата или даже поручить общине самой выбрать его конкретную форму. История политических и правовых учений. Учебник для вузов. Изд. 2-е, стереотип. Под общ. ред. члена-корреспондента РАН, доктора юридических наук, профессора В. С. Нерсесянца. - М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА * М, 1998. - С. 135.

Своеобразно решало мусульманское государствоведение вопрос о том, кому принадлежит верховная власть в халифате. В соответствии с наиболее распространенной суннитской концепцией верховным носителем суверенитета в халифате является Аллах, а мусульманское государство строится целиком на основе поручения, данного им общине. Считалось, что от имени Аллаха высшую власть на земле осуществляет община, обладающая полным суверенитетом, представляющим собой не что иное, как «отражение» верховного суверенитета Аллаха. Суверенные права общины проявляются прежде всего в полномочии избирать своего правителя, который вершит дела общины от ее имени. При этом община не уступает своих исключительных прав халифу, а лишь поручает, доверяет ему руководить собой. Как в реализации этого полномочия, так и в осуществлении права нормотворчества суверенитет общины связан только одним - волей Аллаха, выраженной в мусульманском праве. Поэтому, например, община вправе законодательствовать лишь по вопросам, не урегулированным Кораном и сунной, а подчинение общины власти халифа обусловлено его точным следованием предписаниям мусульманского права. В отличие от такого подхода шиитская политическая доктрина полагала, что суверенитет принадлежит исключительно Аллаху и от его имени всеми делами мусульман единолично руководит имам, который подчиняется только шариату, отражающему волю Аллаха, и не связан волей общины.

Ограниченность предписаний Корана и сунны относительно структуры и деятельности мусульманского государства предопределила решающую роль правовой доктрины в разработке мусульманского государственного права и теории государства. В частности, концепция халифатского правления как формы государства была разработана правоведами на основе положений Корана, требующих консультироваться и принимать решения с учетом общего мнения, а также возлагающих на общину обязанность подчиняться правителю. В этом смысле перед мусульманской политической теорией стояла сложная задача: на основе одного-двух весьма отвлеченных принципов необходимо было развернуть целостную концепцию мусульманского правления, сформулировать систему конкретных правовых норм, регулирующих структуру и порядок деятельности мусульманского государства. В результате усилиями юристов пробельность Корана и сунны по этим вопросам из недостатка превратилась в достоинство и предмет гордости мусульманской теории государства. Последняя утверждала, будто столь скудные основы халифата, оставленные пророком, не связывают мусульман жесткими рамками и позволяют им по своему усмотрению гибко выбирать нужную форму правления, соответствующую конкретным историческим условиям. Практика осуществления верховной власти «праведными» халифами была объявлена «конкретизацией» и творческим применением «шура» («консультации») - этого основополагающего принципа в его широком толковании.

Мусульманская политическая теория не знает строго определенного порядка замещения поста главы мусульманского государства. Однако, по суннитской концепции, халифом становятся не в порядке наследования верховной светской и религиозной власти или назначения предшественником, а в силу особого договора, заключаемого между общиной и претендентом на халифат. Считается, что наиболее соответствует духу ислама такая форма, при которой общину в договоре представляет особая группа мусульман - так называемые муджтахиды, наделенные справедливостью, мудростью и умением самостоятельно решать мусульманско-правовые вопросы, не урегулированные Кораном и сунной. Никаких строгих правил отбора этих лиц не было установлено, да и сами выборы никогда не проводились, поскольку предполагалось, что все выдающиеся муджтахиды в силу своих личных достоинств известны общине, молчаливо соглашающейся с их мнением.

Шиитская политическая мысль подходила к решению этого вопроса по-иному, считая, что имам не избирается общиной, а является прямым представителем Аллаха и пророка. Лишь пророк единолично должен назначать своего преемника, передающего власть следующему за ним «избраннику Аллаха» из числа прямых потомков пророка по линии его зятя Али. История политических и правовых учений. Учебник для вузов. Изд. 2-е, стереотип. Под общ. ред. члена-корреспондента РАН, доктора юридических наук, профессора В. С. Нерсесянца. - М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА * М, 1998. - С. 137.