Более того, борьба между Востоком и Западом с обеих сторон оценивалась как квазирелигиозный крестовый поход. Причем руководители обоих блоков, когда им было выгодно, сознательно выпячивали этот аспект конфликта. Как отмечал Дж.Спэние, американские государственные деятели выбрали формулу холодной войны в качестве «антикоммунистического крестового похода» потому, что ее легче было провести через конгресс.

Глобальные устремления сверхдержав и характерная для них тенденция интерпретировать развитие событий во всех регионах земного шара в терминах противоборства привели к тому» ^что биполярность приобрела качество сущностей характеристики установившейся в послевоенные десятилетия международной системы. Главными движущими мотивами поведения обеих сверхдержав и блоков были взаимный страх и озабоченность своей безопасностью. Фактически и в СССР, и в США сформировались особые разновидности «государства национальной безопасности» , в которых стержневым приоритетом стала жесткая конфронтация с внешним врагом в лице друг друга. Блоки НАТО и ОВД, по сути дела, выполняли роль эффективного инструмента конфронтационной безопасности. Соответственно в центре внимания с обеих сторон стояло стремление к наращиванию военной мощи.

В биполярном мире ситуация была довольно проста: каждая сторона более или менее точно знала, откуда происходила угроза и какая угроза. Установка на конфронтационность в отношениях друг с другом служила как для СССР, так и для США основой глобальной внешнеполитической стратегии. Как не без основания отмечал обозреватель газеты «Нью-Йорк тайме» Т.Фридман, Кремль служил «путеводной звездой внешней политики США. 'Политическим деятелям достаточно было посмотреть, куда отклоняется стрела компаса (выяснить, на чьей стороне Москва), и тут же определить, чью сторону следует занять США". Аналогичной была ситуация и с СССР. Такое положение держало в постоянном напряжении весь мир, в котором два противоборствующих полюса разыгрывали своеобразную игру с нулевой суммой, в соответствии с которой весь |мир, по сути дела, был разделен на сферы интересов. В этой игре войны и конфликты в любом регионе земного шара рассматривались как составная часть глобальной борьбы двух сторон друг против друга. В глазах обеих сторон каждая из этих войн (или конфликтов) имела значимость с точки зрения не только решения той или иной конкретной проблемы, но и выигрыша или проигрыша Востока или Запада. При этом любой выигрыш одной из сторон в каком-либо регионе планеты или отдельно взятой стране рассматривался как проигрыш другой стороны. Подобный подход не приемлет взаимных уступок и компромиссов или существенно затрудняет их достижение. Поэтому неудивительно, что обе стороны отвергли саму мысль о возможности строительства международных отношений на принципах баланса интересов. Идеология в пост конфронтационном мире

С распадом Советского Союза и окончанием холодной войны в мире сложилась кардинально иная ситуация. Прежде всего раз. валилась идеологически-политическая ось двухполюсного мира устарел упомянутый выше стратегический императив. Потеряло смысл само понятие «Запад». Япония как бы снова «вернулась» в Азию и наряду с другими новыми индустриальными странами Азиатско-Тихоокеанского региона способна строить свои отношения со всеми остальными странами и регионами вне зависимости от тех или иных идеологически-политических соображений.

Вместе с тем наступила эпоха неопределенности или, как предупреждал еще М.Вебер, эпоха разочарований, потери иллюзий. Секулярные идейно-политические конструкции и утопии, равно как и великие религиозные учения прошлых эпох, какими мы их знали на протяжении всего XX столетия, во многом перестали выполнять роль мобилизующих идеалов. Они либо исчерпали себя, либо потерпели банкротство, либо существенно ослабли. Развенчание многих радикальных, социалистических и коммунистических утопий нашего времени стало свершившимся фактом. Люди перестали верить как реформаторам, так и революционерам. Великие программы, великие табу и великие отказы более не воодушевляют и не вызывают страха. Они становятся недееспособными из-за полного безразличия к ним.

С крахом идеологического по своей сути советского государства развенчалась и коммунистическая утопия или, наоборот, с развенчанием утопии разрушилась и империя. Крах марксизма-ленинизма и связанное с ним признание неудачи советского эксперимента выбили почву из-под большинства социальных учений современного мира. Лишался всякой актуальности в перспективы миф о социалистической революции и обществе, основанном на принципах всеобщего социального равенства.

Однако этот крах вовсе не есть свидетельство совершенства западного пути общественно-исторического развития и западной модели общественного устройства. Подтверждением этому явля' ется хотя бы тот факт, что в то время как весь не западный мир как будто принимает принципы рыночной экономики и политической демократии, на самом Западе усиливается критика наследия Просвещения и его детищ -- индивидуализма, прогресса политической демократии. Выдвинуть же сколько-нибудь убедительный альтернативный миф Запад еще не сумел.

Разрушение идеологических мифов, диктовавших международно-политическое поведение ведущих стран в течение большей части послевоенного периода, означает эрозию и подрыв идеологической базы того противостояния, которое привело к расколу цирана два противоборствующих лагеря.

На первый взгляд, крах марксизма-ленинизма как бы возвестил об окончательной смерти всякой идеологии. Это дало повод некоторым псевдопророкам заявить о «конце истории» и наступлении новой эры прагматического либерализма. Под сомнение доставлена сама возможность или правомерность каких бы то ни было идеально-программных, политико-идеологических построений в качестве мобилизующих идеалов. Возникает множество вопросов. Способна ли демократия эффективно ответить на вызовы новых исторических реальностей? Может ли либерализм, консерватизм или какой-либо иной «изм» заполнить тот вакуум, который образовался после очевидной несостоятельности традиционных идеологических систем? При поисках ответов на эти и другие вопросы необходимо исходить из признания того, что идеологии, призванные служить в качестве связующих скрепов человеческих сообществ, не могут насовсем исчезнуть, неизбежно появятся новые идеологические конструкции или мифы, но они примут иные очертания.

Нынешняя ситуация в данной сфере характеризуется преобладанием импровизации и фрагментарности, отсутствием сколько-нибудь цельных и последовательных теорий и идеологий. Имеет место усиление чувства неопределенности, непредсказуемости и случайности мировых процессов. Это во многом объясняется тем, что лишенные идеологических оснований сдвиги глобального масштаба порождены сочетанием множества социальных, экономических, культурных, технологических и иных факторов, различные комбинации которых способны вызывать непредсказуемые ситуации. Поэтому неудивительно, что у формирующегося нового мирового порядка множество скрытых аспектов, чреватых непредсказуемыми последствиями. Эти последствия накладываются на целый комплекс факторов, которые в совокупности способны усиливать конфликтный потенциал как внутри отдельных обществ, так и между различными народами, странами, культурами, конфессиями и т.д. постиндустриальная революция, урбанизация, информатизация рост грамотности породили специфическую культуру и массы люмпенов физического и умственного труда, оторванных от корней и земли, способных поддерживать любой миф, обещающий все блага мира. В то же время динамика секуляризации породила тип человека, для которого главным мотивом деятельности, главным жизненным кредо стало удовлетворение собственных потребностей и желаний. Это самовлюбленный человек, который, как удачно отметил С. Даннелс, является продуктом развития свободы, не корректируемой ответственностью. Он отрицает все, что ограничивает утверждение личности восстает против институтов, процессов социализации, обязательств, т.е. против всего того, что составляет саму ткань любого общества. Он осуждает общество, считая его ответственным за все ошибки, пороки, духовную нищету и пр. Он не признает ни дисциплины, ни авторитета отца, семьи и традиций, ни самоограничений. Для него идеальным является гедонистическое общество, где все поставлено на службу удовлетворения потребностей, на службу наслаждений. По справедливому замечанию М.Шелера, «образ жизни, ориентированный только на наслаждение, представляет собой явно старческое явление как в индивидуальной жизни, так и в жизни народов» Гаджиев А.А. Геополитика М. 2003 г.с. 67.

Поскольку потребности постоянно воспроизводятся, люди не могут окончательно удовлетвориться своим положением. Поэтому не случайно, что приверженцы постмодернизма назвали современное западное общество «неудовлетворенным обществом» (dissatisfield society)). Как писали представители этого течения А. Геллер и Ф.Фезер, это понятие призвано осветить специфику современного западного общества в контексте производства, восприятия, распространения и удовлетворения потребностей. Современные формы производства, восприятия и распространения потребностей усиливают неудовлетворенность, независимо от того реализуется реально или нет та или иная конкретная потребность. Более того, всеобщая неудовлетворенность действует в качестве сильнейшего мотивационного фактора воспроизводства современных обществ.

Человек не имеет будущего без мифа, без мифологии. Казалось бы современный западный мир строится на демифологиза-ции, развенчании сакрального, секуляризации. Поэтому американский исследователь П.Бергер не без оснований говорил ° «повсеместно распространившейся скуке мира без бога». При такой ситуации возникает множество вопросов. Смогут ли люди, общества, сообщества выжить и действовать в долговременной перспективе? Где найти те идеи или идеалы, которые способны служить в качестве духовных скрепов новых инфраструктур? Не поисками ли ответов на эти и другие вопросы вызван всплеск новых религиозных движений, засвидетельствованный во всех индустриально развитых странах, и не противоречит ли этот всплеск процессу секуляризации современного общества? Не оказалась ди перспектива окончательного преодоления религии в процессе модернизации и связанной с ней секуляризации сознания ложной?

И действительно, на первый взгляд парадоксально выглядит сам феномен «возвращения священного» и «нового религиозного сознания» в секуляризованное общество. Но парадокс ли это? Не переоценили ли исследователи степень секуляризованности общества и ее необратимости? Не является ли «возвращение священного» оборотной стороной секуляризации?

Наше время не благоприятно для полета гуманитарной мысли. Компьютеризация гуманитарного знания -- путь, ведущий к его обеднению, упрощению, потере трагического мирочувствования и насаждению квантитативного, сугубо бухгалтерского отношения к мировым реальностям. Не случайно восхождение и утверждение гегемонии компьютера совпали с прогрессирующим захирением гуманитарного мировидения. Именно благодаря компьютеру в сознании современного человека удивительным образом сочетаются вместе всезнание и неосведомленность, чувство всемогущества и вопиющей неуверенности.

Всевозрастающий эзотеризм научных знаний ведет к тому, что каждый может ориентироваться только в собственной узкой сфере. Широкое распространение образования парадоксальным образом сочетается с фрагментацией, диверсификацией, расчленением знаний и потерей способности целостного, всеохватывающего мышления. Но это не означает потерю потребности людей в целостности, органичности восприятия мира. и Проводя четкое различие между религией как формой веры в сверхъестественное и религиозностью как сферой воображаемого, известный американский философ Дж.Дьюи усматривал смысл и назначение последнего в том, чтобы задавать перспективу различным фрагментам человеческого существования. Это в значительной мере определяется тем, что в важнейших своих аспектах наша жизнь зависит от сил, лежащих вне нашего контроля. В данном контексте парадокс современного секуляризованного мира состоит в том, что, отвергая традиционные религии и идеологии в качестве руководящих систем ценностей, норм, ориентаций, ожиданий и т.д., он в то же время создает условия для .формирования разного рода новых утопий, мифов, идеологий, которые функционально выполняют роль тех же традиционных религий и идеологий. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт что в современных условиях возрождаются, мимикрируясь и приспосабливаясь к новым реальностям, как идеологии национал. социализма и большевизма, правого и левого радикализма, так и более респектабельные конструкции консерватизма и либерализма.

При распаде мифологии прогресса и эрозии влияния традиционных религий места коллективных идеалов и мобилизующих мифов остаются «вакантными». Поэтому прав был папа Иоанн Павел II, который говорил: «Там, где человек не опирается более на величие, которое связывает его с трансцедентностъю, он рискует допустить неограниченную власть произвола и, псевдоабсолютов, которая уничтожает его». Ослабление, расшатывание инфраструктуры традиционной базовой культуры имеют своим следствием измельчение, атомизацию, эфемерность ценностей, норм и принципов, определяющих моральные устои людей. В результате понятия «родина», «вера», «семья», «нация», теряют свой традиционный смысл. Это приводит, с одной стороны, к усилению терпимости и открытости в отношении чуждых культур и нравов, а с другой стороны, к ослаблению чувства приверженности собственным традициям, символам, мифам.

В условиях неуклонной космополитизации и универсализации все более отчетливо прослеживается обострение чувства безродности, отсутствия корней, своего рода вселенского сиротства. Как отмечал М. Хайдеггер, «бездомность становится судьбой (современного) мира». При таком положении для многих дезориентированных масс людей национализм, различные формы фундаментализма могут оказаться подходящим, а то и последним прибежищем. В данном контексте не случайным представляется всплеск так называемых «возрожденческих» движений в исламском и индуистском мире, национализма и партикуляризма почти во всех регионах земного шара.

При этом важно отметить, что фундаментализм с его ударением на идеи возврата к «истокам», разделением мира на «наших» и «чужих» бывает не только исламским, как нередко изображают, но также протестантским, православным, либеральным, большевистским и т.д. Все они представляют собой своего роде реакцию против тенденций нарастания сложности и секуляризации социального мира.

В этом контексте следует рассматривать и традиционалистские движения. В условиях растущей интернационализации космополитизации особое звучание приобретает мысль американского поэта Э.Паунда о том, что «традиция -- это красота, коалирую мы оберегаем, а не оковы, которые нас удерживают». Нельзя считать традицию, принадлежащей всецело прошлому, ограниченной во времени и пространстве и не имеющей ничего общего с сегодняшним днем. Традиция, воплощая сам дух народа, призвана внести универсальный смысл в историческое бытие данного народа, в его место и роль в сообществе всех остальных народов. В то же время необходимо учитывать, что такие явления, как религиозный фундаментализм, национализм, расизм, нетерпимость во всех ее проявлениях некорректно объяснять с помощью таких понятий, как «возрождение», «пережитки» и т.д. Это, по сути дела, новые явления, порождения нашей же эпохи с той лишь разницей, что используют терминологию, заимствованную из лексикона прошлого. И этот факт не должен вводить нас в заблуждение.

Все сказанное создает благоприятную почву для формирования и распространения, с одной стороны, всякого органицистских, традиционалистских, фундаменталистских, неототалитарных, неоавторитарных идей,, идеалов, устоев, ориентации, а с другой стороны, универсалистских, космополитических, анархистских, либертаистских, антиорганицистских и т.д. идей, установок, не признающих целостности, дисциплины, ответственности. Это со всей очевидностью говорит о том, что в формирующемся новом миропорядке идеологии отнюдь не станут достоянием истории, они сохранят функции и роль фактора, существенно влияющего на характер и направления развития мирового сообщества.

Глава 3. Геополитические составляющие безопасности Кыргызстана

Постиндустриальная эпоха, сломала устоявшиеся представления о мощи государства, «размыла границы» между национальной и международной безопасностью. Сейчас сфера международных отношений способна как подавить государство, так и стать гарантом его безопасности.

Геополитическая судьба и безопасность как Кыргызстана так и региона в прошлом и будущем определяется реализацией его геоэкономической функции - обеспечение транзитной торговли между Востоком и Западом. Геостратегически регион Центральной Азии Советская историография в понятие “Центральная Азия” включала ряд зарубежных территорий, огромной нагорной области, охватывавшей Монголию и большую часть Китая. В западной историографии под Центральной Азией имелся в виду “культурный ареал, отличный как от Среднего Востока, так и от Южной Азии. Его сердцевиной остается Туркестан, состоящий из трех частей: древней Согдианы (Мавераннахр), к которой можно присоединить Хорезм и Хорасан; Семиречья (Жетысу); Восточного Туркестана (Синьцзяна) или Кашгарии”. При таком понимании российский, а затем Советский Туркестан составлял часть более обширного региона с тем же названием (наряду с иранской, афганской и китайской частями) и совпадал с территорией Средней Азии.

Территория Средней Азии в советской историографии включало во - первых, ареалы находившиеся в пределах СССР внутренние области Азиатского материка, не имеющие стока в океан между Каспийским морем на западе и Китаем на востоке, от границы с Ираном и Афганистом на юге до Арало-Иртышского водораздела на севере. Во-вторых, это территория Узбекистана, Кыргызстана, Туркменистана и Таджикистана, не включавшая в отличии от первого определения, земли Южного и Центрального Казахстана. После Ташкентского совещания глав пяти независимых государств в январе 1993 года в понятие “Центральная Азия” было принято обозначать как “Средняя Азия и Казахстан. Помимо Средней Азии в первом смысле он включает и Северный Казахстан.

относится к сфере второстепенных интересов ведущих мировых держав и остается периферией мирового хозяйства. Иностранные инвестиции в производство за исключением Казахстана остаются низкими.

Борьба развитых стран за доступ к природным ресурсам, выбор коммуникаций и захват рынков сбыта обусловил их влияние на внешнеполитическую ориентацию новых независимых государств. Однако пока ни одной из стран Запада и Востока не удалось завоевать доминирующие позиции в Центральной Азии. Процесс ее геополитического определения еще не завершен. Регион по населению, ВВП и военному потенциалу меньше, чем Иран. Межгосударственные отношения в регионе характеризуются, с одной стороны, стремлением интеграции, с другой - конкуренцией в борьбе за выживание, обусловленной проблемами внутреннего национально-государственного переустройства. Идет борьба за лидерство в регионе с оказанием различного давления на соседей. Нечеткость межгосударственных границ и разновекторное изменение политических систем негативно отражаются на внутрирегиональных взаимотношениях.

Таким образом, в настоящее время регион, где расположен Кыргызстан, характеризуется как:

объект передела сфер влияния;

благоприятная среда для международного терроризма и религиозного экстремизма;

сфера развития наркобизнеса;

зона с очагами латентного сепаратизма (СУАР КНР, Кыргызстан, Таджикистан, Узбекистан);

объект повышенного внимания из-за Каспийского бассейна и ситуации в Афганистане.

Тенденции развития обстановки в регионе не дают гарантийной безопасности. Отсутствуют твердые международные гарантии со стороны военно-политических союзов, блоков и сопредельных стран Центральной Азии. Даже ограниченная кыргызстанская демократия объективно выступает как угроза политическим режимам Узбекистана и Туркменистана Суюнбаев М. Геополитические основы развития и безопасности Кыргызстана (глобальный, региональный и национальный аспекты). -Б.: ИИМОП КНУ, 2005. - с. 93..

Что касается Кыргызстана - это малая страна, т.е., с малочисленным населением и слабым экономическим потенциалом, недостаточными для обеспечения национальной безопасности за счет собственных ресурсов и не представляющее угрозы для безопасности других государств. А также - страна, не имеющее достаточного влияния на международные отношения из-за слабого экономического и военного потенциала.

В отличие от микростран малые страны имеют достаточные средства для сохранения независимости государства и территориальной целостности. Существуют предложения определять страну как малую, исходя из четырех и более компонентов мощи государства. Американский политолог Маршалл Сингер, например, включает в них благосостояние (страны и населения), организацию общества, государственный статус и политическую волю, исходя из того, что у малых стран отдельные из этих компонентов отсутствуют Marshall R. Singer. Weak States in A World of Powers: The Dynamics of International Relation ships. NY, Free Press, 1972, p.263.). Другой американский политолог, Роберт Ростайн, имея в виду малые государства, прежде всего подчеркивает, ограниченность их ресурсов и утверждает, что проблема безопасности малых стран может быть обеспечена при помощи других, более сильных государств, международных институтов и процессов Robert Rothsten. Alliances and Small Powers. NY, Columbia University press, 1968. p.1.)

.

Состояние же безопасности Кыргызстана определяется геополитической, региональной и внутренней обстановкой. На фоне умеренно милитаризованного региона Кыргызстан выглядит демилитаризованной зоной. Малый внутренний рынок (менее 5 млн. человек) диктует необходимость интеграции в мировую экономику. Однако в настоящее время Кыргызстан находится в определенной коммуникационной, экономической, информационной и политической изоляции. Аграрно-сырьевая направленность экономики затрудняет прорыв изоляции.

Таким образом, основные факторы, влияющие на состояние национальной безопасности следующие:

Республика не в состоянии обеспечить национальную безопасность только за счет внутренних ресурсов.

Основные внешние угрозы национальной безопасности - в ближайшем окружении.

Привлечение военных гарантий со стороны дальнего окружения (ООН, НАТО и США) пока не реально.

Отдельные международные системы коллективной безопасности, в которых участвует Кыргызстан, не являются надежными внешними гарантами его безопасности. В составе СССР Кыргызстан был интегрирован в систему симметричного реагирования на угрозы национальной безопасности. Особенность геополитического положения суверенного Кыргызстана, ресурсная недостаточность, уровень развития экономики и состояние оборонного потенциала не позволяют эффективно обеспечить национальную безопасность традиционными методами См там же -с. 94..

Но прежде чем начать анализировать геополитическую ориентацию Кыргызстана необходимо рассмотреть его соответствующие особенности в том исходном значении, как это понимали основоположники геополитики.

Наша страна расположена в центре Евразии, на большом удалении от Мирового океана (от 1 700 до 6 530 км), ее протяженность с севера на юг -- 453,9 км, с востока на запад -- 925 км, площадь -- 199,9 тыс. км2. Но последняя будет больше, если "разгладить" складки земной коры, создаваемые горами. Территория Кыргызстана приблизительно равна сумме площадей Португалии, Голландии, Бельгии и Швейцарии. Тем не менее она составляет лишь 5% территории Центральной Азии и 0,1478% -- планеты. Население республики не превышает 9% населения региона и 0,08% населения Земли, а ВВП соответственно -- 6,5% и 0,0051%. Лесами занято 4,2% площади нашей страны, водой -- 4,4%, сельскохозяйственными угодьями -- 53,5%, протяженность ее границ равна 4 104 км, из них с Китаем -- 1 084, Казахстаном -- 1 051, Таджикистаном -- 870, Узбекистаном -- 1 099.

Кыргызстан занимает часть западного ("советского") Тянь-Шаня, а его восточная (большая) часть принадлежит Китаю. Максимальная высота над уровнем моря в Кыргызстане (пик Победы) -- 7 439 м, минимальная -- 401 м (в Ляйлякском районе Баткенской области), амплитуда высот -- 7 038 м, средняя высота над уровнем моря -- 2 750 м. При этом 94,2% территории республики находится на высоте 1 000 м над уровнем моря, 40,8% -- на высоте 3 000 м. На высотах от 1 000 м до 2 000 м расположено более 50% населенных пунктов, где проживает 1 745 тыс. человек (36% населения), свыше 2 000 м -- 240 тыс. чел. (около 5% жителей страны) Суюнбаев М. Геополитические особенности Кыргызстана //Центральная Азия и Кавказ.

Наши ближайшие соседи-гиганты: КНР и Индия, которые считаются потенциальными лидерами на Евразийском континенте в 21 веке, - занимают непропорционально скромное место в нашей внешней политике.

Потребности этих стран Азии в энергии и энергоносителях возрастают быстрее, где бы то ни было. Рост потребности Индии в энергоносителях возрастает быстро и сдерживает темпы экономического роста.

И Кыргызстан, и Индия заинтересованы в урегулировании ситуации в Афганистане и Таджикистане.

Ни Индия, ни Кыргызстан не заинтересованы в развитии исламского экстремизма. Между Индией и Кыргызстаном расположен такой потенциальный очаг исламского экстремизма как Кашгария - историческая область Синцзян-Уйгурского автономного района КНР. Здесь интересы Индии и Кыргызстана объединяются с интересами КНР. Эти интересы, помноженные на экономические интересы, могут стать основой сотрудничества этих стран.

В настоящее время по величине ВНП КНР занимает третье место в мире после США и Японии. Китай впервые за последние 150 лет выступает на международной арене в роли государства экономически сильного и значимого, чем Россия. При этом Китай, который из-за дефицита энергоресурсов может уделить пристальное внимание региону, рассматривается другими державами как один из нежелательных конкурентов.

На сегодняшний день существует фактически кыргызско-синьцзянские отношения. Вследствие строительства прямого железнодорожного сообщения и политики натурализации Синьцзяна, проводимой Пекином, кыргызско-китайские отношения станут действительно таковыми (а не кыргызско-синьцзянскими) не ранее завершения строительства железной дороги Корла-Кошгар.

За исключением своих нефтяных интересов, Турцию и США Центральная Азия по большому счету не интересует из-за дальности расстояния, и цены, которую придется заплатить. У Ирана и Китая есть пограничные интересы в регионе, кроме того, они имеют с ним общие границы и историко-культурный связи. Но у них пока нет достаточных сил, чтобы проникнуть на весь регион и играть там более значительную роль.

Таким образом, Россия, несмотря на все проблемы и благодаря своим дружественным отношениям и местоположению, остается наиболее вероятным кандидатом на эту роль. Весьма вероятно, что России придется преодолевать широко распространенное сопротивление из-за своей недавней роли колонизатора.

По большому счету, стратегическим приоритетом для Кыргызстана является евразийская цивилизация, неотъемлемой частью которой он является. Это и увеличивает весомость для нас России, как основного «акционера» этой цивилизации.

Что касается Европейского Союза, то данное объединение пока больше экономический, чем военно-политический союз. США или ЕС не имеют жизненно важных интересов в регионе, чтобы выступить в качестве гаранта безопасности. ФРГ и Япония имеют экономическое присутствие, но не имеют военного. Америка имеет военное присутствие, но слабо присутствие экономическое. У России есть и то и другое. Но Россия не может эффективно выполнять в регионе ключевую роль из-за ограниченности ресурсов и отсутствия четкой стратегии отношений. Российское военное присутствие в регионе в значительной мере обусловлено тем, что пока настоящей южной границей РФ является бывшая граница СССР. Если Россия уйдет из региона, ей надо будет обустроить границу с Казахстаном, что обойдется в $3,5-7 млрд. Согласно официальным российским данным, стоимость 1 км государственной границы составляет порядка $0,5-1 млн, а таких километров с Казахстаном - 7 тыс.

Кыргызстан не относится к числу наиболее приоритетных партнеров России. Причины: находимся в невыгодном положении (нет выходов к морским коммуникациям), не обладаем запасами сырья, серьезно влияющего на ситуацию на мировом рынке и относимся к сфере второстепенных интересов ведущих мировых держав. Два основных фактора присутствия России в Кыргызстане - это оборонные и защита интересов русского населения.

США (формально Антитеррористическая коалиция - АК) и Россия имеют в настоящее время военные базы в Кыргызстане. Присутствие военной базы АК предопределено большой внешней задолженностью Кыргызстана. И эта задолженность контролируется через международные финансовые институты (ВБ, МВФ, ЕБРР) именно странами АК, главным образом США Суюнбаев М. Геополитические основы развития и безопасности Кыргызстана (глобальный, региональный и национальный аспекты). -Б.: ИИМОП КНУ, 2005. - с. 66..

Нынешняя «челночная дипломатия» Госсекретаря США К.Райс, как отмечает аналитик газеты «Общественный рейтинг» С.Абдылдаев, вызвала резкий диссонанс в системе уже установившихся отношений между странами азиатской части СНГ. Как следует из анализа текущих событий, Кыргызстан стремительно набирает вес на безмене геополитических интересов ведущих держав. По итогам последних «центральноазиатских игр» стало очевидным, что над военным присутствием США нависла явная угроза оказаться перед фактом в принудительно ускоренном порядке покинуть территориальные границы региона надолго и с большими последствиями для нынешней команды Буша-младшего. Очевидно, что после андижанских событий и ультиматума Узбекистана о немедленном выводе военной базы США со своей территории последней опорной точкой в Центральной Азии для Вашингтона остался революционно-бардачный «островок свободы» Кыргызстан, для внешнеполитического курса последнего времени которого стало характерно определять союзников по своим собственным правилам и меркам, понятным только сидящим у кормила власти вождям и совершенно неизвестным остальным обитателям страны Абдылдаев С. Кыргызстан: микроскопе геополитики интересов // Общественный рейтинг. - 2005. - № 38. - с. .

Непоследовательность Кыргызстана во внешнеполитическом поведении и неразборчивость в выборе стратегических партнеров среди ближайших соседей создала имидж Кыргызстану, как стране, с которой необходимо вести жесткий и твердый диалог по ключевым вопросам сотрудничества. Однако такая чересчур игривая маневренность в отношениях с геополитическими конкурентами, с одной стороны, безусловно, заставила ближайших соседей по региону взглянуть на Кыргызстан под новым ракурсом, а с другой - предпринять адекватные меры. Казахстан и Узбекистан, как обычно, оперативно попытались напомнить истинное место Кыргызстана в региональной иерархии влиятельных государств, пропедалировав газовую проблему. Однако эти шаги соседей не произвели на Бишкек должного впечатления.

Команда революционных демократов Кыргызстана продолжила с прежней безмятежностью играть на стратегических разногласиях геоконкурентов, не придавая особого внимания прессинговым потугам соседних стран, отмечает так же аналитик С.Абдылдаев См. там же..

Между тем диаметральное расхождение бывшего стратегического союзника в центральноазиатском регионе Узбекистана с США оказались на деле большим подарком для слаборазвитого соседа Кыргызстана, который с самого первого дня обретения независимости вынужден был проводить на международной арене политику «протянутой руки».

И тем более теперь, после мартовских событий, когда новая властная команда испытывает в прямом смысле финансовый голод, правящим революционерам проглядывающаяся возможность глотнуть нектар больших кредитов, несомненно, покажется манной небесной в пустыне. В этом плане челночный визит шефа Государственного департамента США есть не что иное, как реальный шанс ухватиться захлебывающейся в штормящем океане проблем команде нового президента Кыргызстана К. Бакиева за спасительную соломинку, с помощью которой, возможно, ей удастся удержаться на плаву. Нет сомнения, что социально- политическая и экономическая ситуация в Кыргызстане стремительно набирает критическую массу. На этом фоне вчерашние лидеры «кыргызской революции», сброшенные своими же соратниками по борьбе за светлое будущее на обочину власти (и вкупе с ними бывшие апологеты прежнего режима), тем временем активно формируют организованную и боевую дружину новой оппозиции.

Крайне неустойчивое положение нынешней власти улавливают не только оппозиционеры внутри Кыргызстана, но далеко за его пределами. В Москве и Вашингтоне сегодня до физически ощутимой точности отлично понимают истинную критическую ситуацию, сложившуюся на кыргызском «полигоне революций». Нынешние экстраординарные события на геополитическом поле Центральной Азии прямо указывают, что игра за центральноазиатский регион идет по крупному, и первым отправным плацдармом для завоевания этой части планеты, по всей видимости, стал Кыргызстан. Этот факт подтверждает весьма значительное, по мнению аналитиков, событие, которое ими связывается с визитами в Бишкек двух высокопоставленных посланцев Кремля и Вашингтона, состоявшимися практически в течение короткого времени. Более того, первой страной в списке дипломатических турне обоих представителей соперничающих держав был выбран именно Кыргызстан, на территории которого базируются военные контингенты России и США. Однако подоплека этих высокопоставленных вояжей заключается не столько в факте военно-политического присутствия геоконкурентов на территории одной страны, сколько в том, что после решения Узбекистана о выводе со своей территории воинских подразделений сил Антитеррористической коалиции поставили на грань провала, проводимую администрацией Вашингтона геополитику создания пострановой системы глобального военного присутствия США. Естественно, что Кыргызстану остается только воспользоваться образовавшейся временно, но крайне выгодной для него ситуацией: снять с конкурирующих держав политико-экономические дивиденды по максимальной планке. Однако основная интрига и трудная задача для Кыргызстана заключается в том, сможет ли Президент К.Бакиев после своего согласия на дальнейшую дислокацию авиабазы «Ганси» и дальше сохранять только что установившиеся с Россией отношения партнерства и доверия. Дружить одновременно с Россией и США не удавалось до сих пор ни одному лидеру постсоветского пространства. Последним таким «неудачником» стал таджикский коллега Бакиева Э. Рахмонов, выбравший в итоге Москву. Кыргызский президент в этом смысле добился почти уникального достижения. Впрочем, согласившись «терпеть» американских военных, Бакиев ориентировался не только и не столько на региональную стабильность. Дружба с Кыргызстаном должна была стоить американцам официального признания легитимности молодой кыргызской демократии, а также значительных материальных вложений в разваленную после «революции тюльпанов» экономику. И того и другого от Госсекретаря Райс Бакиев с успехом добился. На завершившей переговоры пресс-конференции Госсекретарь США сначала признала, что «Кыргызстан проделал большой путь в сторону развития демократии», а затем коснулась и финансового вопроса, пообещав Киргизии помощь в области развития малого и среднего бизнеса, а также сельского хозяйства. К.Бакиев в свою очередь, заверил американскую гостью в том, что правительство Кыргызстана объявило борьбу с коррупцией своим главным приоритетом, а значит, в неизвестные руки помощь США не попадет.

Как следует из достигнутой договоренности с шефом Государственного департамента, команда К.Бакиева получила средства, достаточные для того, чтобы удержать власть в республике. Однако, по мнению аналитиков, в перспективе это достижение может оказаться палкой о двух концах, а широкая многосторонняя поддержка США никак не может выступать в роли политического стабилизатора для нынешней власти. В Кыргызстане, как отмечают аналитики, идет процесс формирования новых политических центров, которые в итоге смогут предложить населению страны реальные пути выхода из тупика политико- экономического кризиса. Сложившаяся обстановка в республике на текущий момент такова, что правящему блоку революционеров пока удается держать под контролем лишь отдельные административные территории республики. По различным оценкам независимых экспертов, социального кредита доверия нынешней команде управленцев хватит максимум на год. За этот срок К.Бакиев должен любыми путями успеть ввести происходящие негативные социально- политические и экономические процессы в русло стабильного развития, то есть нормализовать обстановку в центре и регионах. Главной стратегической задачей нынешнего правительства является решение проблемы установить со стороны Центра жесткий вертикальный контроль над всеми процессами, происходящими в экономике и социально-политической сфере жизнедеятельности государства. Однако, как показывает анализ, нынешний глава республики крепко увяз во внутрикомандных разборках, которые практически сводят на нет любые достигнутые им успехи. Как показывают текущие события, политическое противостояние между Центром и регионами, с одной стороны, и борьба за сферы влияния между различными удельными кланами - с другой, продолжает нарастать. Естественно, что команде К. Бакиева приходится вести фронтальные бои на самых различных и сложных по тактике решения направлениях, что приводит к распылению и без того малых сил и ограниченных ресурсов. Более того, в республике прослеживаются отдельные моменты, свидетельствующие о противостоянии между ветвями государственной власти. Между тем, страну захлестнула волна организованной преступности, подтверждением чего является целая череда заказных убийств высокопоставленных государственных чиновников и известных крупных предпринимателей. Очевидно, что пока новая власть не справляется с решением остро стоящих перед ней проблем, фактически проигрывая на стратегических направлениях развития экономики и социальной политики. С этой точки зрения многовекторная (двойная) игра на поле борьбы геополитических противников несет в себе изначально большую степень риска для национальных интересов самого Кыргызстана. Однако главная цель, поставленная нынешним президентом нашей страны в этой рискованной игре на геополитических противоречиях держав, в целом пока внушает оптимистическую надежду на то, что эта цель может быть достигнута, и лидеру Кыргызстана удастся снять максимальную сумму политико-экономических дивидендов, которая позволит ему за счет внешних источников решить внутренние проблемы страны. Вопрос заключается только в том, через какой период времени новоиспеченному главе республики удастся привлечь крупные инвестиции и заставить внешних доноров работать на решение собственных проблем новой власти. А между тем первые полгода существования новой власти проскочили без видимых позитивных перемен в экономике и социально-политической жизни страны. Уровень социальной напряженности по-прежнему ползет по неуклонно раскручивающейся спирали вверх, стягивая мертвой петлей возрастающую критическую массу социального и политического недовольства новой властью.

При этом не сложно понять, что время играет против власти революционеров первой волны, и новая оппозиция, конечно, ждать не станет, и понятно, что первые признаки массового социального недовольства для оппонентов правящей команды станут сигналом к действию. Теперь очевидно, что прежде чем протянуть руку помощи нынешней власти, США просчитал ситуацию в Кыргызстане и перспективы ее развития до абсолютного нуля. Но парадокс заключается в том, что, отстаивая свое военное присутствие в регионе, США прекрасно понимает, что нынешняя власть, как оказалось, не оправдала тех надежд, которые на нее возлагались после «тюльпановой революции». Очевидно, что главная игра за кыргызский плацдарм только начинается. Ведь и Россия не останется пассивным наблюдателем по отношению к внутренним проблемам Кыргызстана, и здесь у нее имеется достаточно сильных и влиятельных союзников.

Но не стоит забывать и о нашем соседе Китае, что Китай - это страна с тысячелетней непрерывной государственностью, наш единственный сосед по ВТО, мировой рынок № 1, это наше «окно» в Азиатско-Тихоокеанский регион, это страна, с которой мы состоим в ШОС и имеем Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве.

Согласно своей конституции, Китай не имеет право размещать военные базы за рубежом. С учетом вышеизложенного, вопрос о военном присутствии Китая в Кыргызстане кажется закрытым. И все-таки.

По данному вопросу нашим соотечественником-политологом М. Суюнбаевым была высказано мнение, что военное присутствие Китая (не обязательно военная база) могло бы снять настороженность и обиду Китая по отношению к нам, снизить соперничество США и России. Как же это можно сделать? Кыргызстан предлагает свою территорию как полигон для отработки взаимодействия ведущих стран мира (для всех желающих) в борьбе с международным терроризмом. То есть мы приглашаем Китай не для конфронтации с США и Россией, а для сотрудничества с ними Суюнбаев М.Н. Геополитические основы развития и безопасности Кыргызстана (глобальный, региональный и национальный аспекты). - Б.: ИИМОП КНУ, 2005. - с.66..

Теперь насчет военного присутствия и положений конституции Китая. Как уже отметил М. Суюнбаев, это не обязательно военная база - военное присутствие Китая может быть реализовано в виде регулярных совместных антитеррористических учений на территории Кыргызстана. Собственно говоря, база на территории Кыргызстана Китаю не нужна. Потому что он наш сосед, а размеры Кыргызстана намного меньше радиуса действия боевой авиации.

Полагаю, если этот вариант удастся реализовать, то Кыргызстан укрепит свою безопасность, не принося в жертву чьи-то интересы, и укрепит мир и стабильность в регионе.

А в регионе, если рассматривать геополитическое положение Кыргызстана то:

На севере - политически дружественный Казахстан.

На юге - нестабильные Таджикистан, Афганистан, Кашмир и Синьцзян (Кашгария).

На востоке - Китай со значительными военным и демографическим потенциалом.

На западе - перенаселенный и нестабильный Узбекистан.

Странами ближнего зарубежья, непосредственно влияющими на жизнь в Кыргызстане, являются Узбекистан, Казахстан и Китай.

Опосредствованными влиятельными лицами остаются Россия, Таджикистан и Афганистан.

Узбекистан. Существует в первую очередь зависимость от узбекского газа. Ее необходимо компенсировать зависимостью от нашей воды. Ближневосточное урегулирование шло по формуле «Мир в обмен на воду». Очень похожая ситуация. И возможно, такая же нестабильная …

Стремление Узбекистана в одностороннем порядке и с нарушением международного права (включая минирование) решить существующие приграничные проблемы, вносит напряженность в отношения между двумя странами. Затягивание вопросов делимитации и демаркации границ позволяет узбекским хозяйствующим субъектам проводить экспансию в южных районах Кыргызстана. В южных областях проживают большое количество этнических узбеков. Однако многие из них явно не мечтают воссоединиться с братьями по крови.

Среди проблем, которые будут влиять на развитие Узбекистана и его отношения с соседними странами: недостаток водных ресурсов, которые жизненно необходимы для поддержания хлопковых плантаций. Безработица и недостаток земли в Ферганской долине являются детонатором потенциальных социальных потрясений. Наличие нерешенных проблем национальной политики также делают мир в Узбекистане очень зыбким.

Что касается Казахстана, то недостаток электроэнергии и воды в южных регионах этого государства будут способствовать тому, что Кыргызстан будет востребован. Казахи в прошлом неоднократно были нашими союзниками. Союз с Казахстаном мог бы стать интегрирующим фактором для всей Центральной Азии.

Теперь о Таджикистане. Развивать связи с этим государством не позволяют такие факторы, как серьезные последствия гражданской войны, разрушенная экономика. Горная местность, выход на Узбекистан и Афганистан является слабыми местами Душанбе. Вместе с тем в этой стране уже давно существуют торгово-экономические связи с южными районами Кыргызстана. Но Таджикистан, к сожалению, сегодня объективно является поставщиком наркотиков и оружия на юг КР. Существуют определенные разногласия между нами по вопросам границ и водопользования. Они пока не приняли острый характер, но это не означает гарантии их решения в пользу Кыргызстана при условии укреплении стабильности в Таджикистане.

Транзит наркотиков, оружия и экстремизма из Афганистана дестабилизирует обстановку. Пока не будет решена проблема внутриафганского мира, соседи по региону не смогут нормально развиваться.

Если Земля - наш общий дом, то с Китаем, Казахстаном, Узбекистаном и Таджикистаном мы живем на одной лестничной площадке. С тремя последними мы ранее жили в одной коммуналке. С Россией мы живем в одном подъезде на разных этажах. А с Америкой мы живем в противоположных подъездах в разных товариществах собственников жилья.

Российская сфера дала Кыргызстану возможность модернизироваться и получить гораздо более высокий уровень культуры и образования, чем остальные приграничные сферы могли бы предложить. Исламская модель бесперспективна и неприемлема для Кыргызской Республики. Вовлечься в сферу Кит Заключение

Идейно-политическому обоснованию национального государства в течение последних двухсот лет служил и продолжает служить национализм. Национализм и идеология теснейшим образом связаны друг с другом, дополняют и стимулируют друг друга. Не случайно они возникли почти одновременно и выражали прессы поднимающегося третьего сословия пли буржуазии, что, в сущности, на начальном этапе представляло собой одно и тоже. В XX столетии оба феномена приобрели универсальный характер и стали использоваться для обозначения широкого спектра явлений. Появившиеся понятия «буржуазный национализм», либеральный национализм», «мелкобуржуазный национализм», е. «национал-шовинизм», «нацизм» и т.д., по сути дела, использовались в качестве идеологических конструкций для оправдания и обоснования политико-партийных и идеологических программ соответствующих социально-политических сил. В Советском Союзе идеология интернационализма была поставлена на службу защиты государственных интересов и, став фактически государственной идеологией, выполняла, как это не парадоксально, роль и функции национал- социализма в гитлеровской Германии.

Большинство авторов признают, что XIX в. является периодом «сотворения национализма». Однако нет единого мнения что понимать под национализмом. Еще английский исследователь прошлого века У.Бейджгот отмечал: «Мы знаем, что это (национализм) такое, когда нас об этом не спрашивают, но мы не можем без запинки объяснить или определить его". Существует также мнение, которое вообще ставит под сомнение сам факт существования национализма как реального феномена. Например, известный современный английский исследователь Э.Хобсбаум утверждал, что «национализм требует слишком большой веры в то, что не существует».

Вместе с тем были и такие авторы, которые, будучи убежденными в реальности и силе национализма, выступали с радикальными лозунгами предоставления всем нациям возможности создать собственное государство. Так, в определенной степени выражая популярные в тот период умонастроения, швейцарский исследователь международного права И.К. Блюнчли писал в 1870 г.:

«Б мире должно быть столько же государств, сколько в нем различных наций. Каждая нация должна иметь свою государственность, а каждое государство должно строиться на национальной основе».

Поэтому понятно, почему споры и дискуссии по данному вопросу в наши дни не только не прекратились, но и приобрели новый импульс. Они концентрируются вокруг вопросов о том, что такое национализм и национальная идея, когда они возникли, какую роль (положительную или отрицательную) сыграли в общественно-историческом процессе, какова их роль в современном и грядущем мире, что первично -- нация или государство, как они соотносятся друг к другу и т.д.

Не совсем верно рассматривать религиозный фундаментализм, национализм, расизм, нетерпимость во всех ее проявлениях только через призму истории, как некие реликты прошлого, несовместимые с настоящим и тем более с будущим. Причем зачастую, не имея четкого представления о природе появления этих феноменов в современных реальностях, их изображают в качестве неких возрождений или пробуждений, давно преодоленных тем или иным сообществом феноменов. Говорят, например, о возрождении религиозного фундаментализма, национализма, традиционализма и т.д. В результате они предстают в качестве неких фантомов, не имеющих почвы в современном мире. При этом часто предается забвению то, что каждая эпоха вырабатывает и исповедует собственные «измы», например собственные либерализм, консерватизм, радикализм и т.д., нередко присовокупляя к ним префикс «нео». В действительности же в большинстве случаев мы имеем дело с совершенно новыми явлениями, порожденными именно современными реальностями, хотя к ним и применяются названия, ярлыки и стереотипы, заимствованные из прошлого. Чтобы убедиться в этом достаточно сравнить между собой, консерватизм конца XX века с его прототипом прошлого века или классический либерализм XIX в. с современным социальным либерализмом.

На первый взгляд парадоксально может звучать утверждение, что национализм при всей своей внешней обращенности в прошлое, традициям, мифам и т.д. является ровесником и близнецом модернизации и теснейшим образом связан с промышленной революцией, урбанизацией, становлением гражданского общества и современного государства. То, что национализм и промышленная революция порой как бы противопоставляли себя друг Другу, никоим образом не должно вводить в заблуждение. Хотя некоторые авторы и говорят, что нация представляет собой феномен, старый как сам мир, национально-государственное строительство началось с Ренессанса и Реформации. Оно было стимулировано кризисом Священной Римской империи и противоборством между возникавшими одной за другой монархиями. Но все же в современном понимании сами понятия «нация», «национализм», «национальное государство», «национальная идея» сложились только в ХУШ-Х1Х вв.