Явление международных отношений: историческая эволюция объекта анализа

Тема 4. Явление международных отношений: историческая эволюция объекта анализа

Н. Косолапов

С известным допущением правомерна аналогия: международные отношения сыграли в развитии социальных представлений человека в истории примерно такую же роль, как взгляд на небо, размышления о видимой части Вселенной - в становлении и развитии представлений естественно-научных. Подобно тому, как небо - от "ближнего", обжитого облаками и птицами, до "дальнего", угадывающегося за еле теплющейся звездочкой, -- четко обозначало зрительно доступные человеку пределы его физического мира, международные отношения (столь же обманчиво с точки зрения зримости и доступности) являли собой на протяжении всей истории пределы мира социального. Будучи "рубежным полем" между сегодняшним реальным, труднодоступным, хотя и осязаемым пределом и таинственной, неизвестной, но видимой и потому несомненной бесконечностью (своего рода "запредельем"), небо и международные отношения равно будили мысль, воображение, фантазии и прозрения науки (как и религий, и идеологий).

Во многом именно поэтому международные отношения как объект исследования продолжают ускользать от четкого их определения: все самоочевидное идентифицируется (определяется) и квантифицирустся (измеряется) всегда с наибольшим трудом. Между тем анализ явления требует прежде всего выделения этого явления из круга других, ему подобных или с ним смежных - то есть априорного его определения. «

Явление имеет системный или несистемный характер, при этом сама системность бывает нескольких качественно разных типов. Идеи и представления, отражающие данное явление, также системны (того или иного типа) или несистемны. В процессе познания из отдельных несистемных наблюдений, идей сперва рождается гипотеза - по сути "единица системности" представлений, сама вписанная в некие более широкие концепции, учения своего времени. После чего начинается длительный и трудный (обычно неосознаваемый в этом его качестве) процесс приведения системности представлений во все большее соответствие с системностью объекта исследования. В случае с МО проблема затрудняется тем, что интуитивно воспринимаемое явление качественно эволюционирует во времени, притом особенно интенсивно со второй половины XX в. Тем самым многократно усложняется задача корреляции системы представлений с изменяющимся объектом анализа.

Системные природа и характер явления международных отношений не вызывают сомнений. Научное отображение явления начинается там и тогда, где и когда в природе, характере, функционировании и/или протекании явления находятся некоторые константы, инварианты - свойства и качества, неизменно присущие данному явлению при всех его трансформациях, неотъемлемые от него. Что служит такого рода константами и инвариантами применительно к явлению МО и что есть само это явление?

Русскоязычное понятие "международных отношений" существенно расходится с вроде бы родственным ему "international relations" в английском - языке, на котором почти исключительно создавались пока наука о МО и теория МО. В русском языке "международные отношения" в изначальном и прямом смысле суть "отношения между народами". Но тогда неизбежен шлейф вопросов принципиального теоретического и методологического значения: где, как, ради чего и почему могли вступать в отношения друг с другом именно целые народы; что это были за народы; как такие отношения строились и осуществлялись практически; какие последствия имели они для самих народов и мирового, локального социально-исторического развития?

По сравнению с русскими "международными отношениями" понятие "international relations" (IR) значительно более определенно и контекстуально. "Relations" тождественно "отношениям". Приставка "inter-" имеет два значения: "among" ("в определенной группе, социальной среде") и "between" ("между кем-то, кто разделен пространством, чем-то еще, но одновременно и соединен, сцеплен друг с другом этим разобщающим их пространством"). Слово же "nation" является целой концепцией и в этом своем качестве означает не "народ" и не "нацию", но определенный тип государства - мононационального или с доминированием ведущего этноса; государства, сложившегося в Европе параллельно со становлением капитализма, как своего рода предпосылка и первый его результат. IR в строгом смысле этих слов, следовательно, - отношения между государствами вполне определенного социально-исторического и политико-экономического типа, притом отношения, складывающиеся и действующие в среде именно таких (а не иного типа) государств.

Конечно, с течением времени понятие IR в западной литературе расширилось и ныне распространяется на все многообразие текущих МО. Да и в русском языке, говоря "международные отношения", мы не имеем в виду отечественных или иностранных "челноков", вроде бы осуществляющих самым непосредственным образом прямые "отношения между народами". Тем не менее различие двух категорий имеет далеко идущие политические, идеологические, научные последствия.

Если IR - отношения прежде всего между родственными духовно и социально-политически, экономически государствами, то только такие отношения и могут быть максимально полными и ценными. Тогда необходимо или делить государства на "касты" - цивилизованные, полуцивилизованные, нецивилизованные страны, - причем отношения первых с остальными строятся на разных принципах и осуществляются по разным правилам. Между цивилизованными странами все отношения (включая даже войны) основаны на праве. Между цивилизованными и полуцивилизованными право действует выборочно, по усмотрению первых. К нецивилизованным право неприменимо вообще. На таких принципах основывалось европейское международное право XIX - первой трети XX вв. Подкрепленная им психология - одна из причин зверств европейцев в колониальных войнах и в России (считавшейся полуцивилизованной) при отсутствии таких зверств в войнах внутри самой Западной Европы. Другая, демократическая альтернатива - добиваться того, чтобы весь мир состоял из однотипных и равно цивилизованных государств. Но если такой мир когда-то возникнет, не отомрут ли, не исчезнут ли в нем "international relations"? Некоторые весьма видные западные ученые склонны полагать, что исчезнут, уступив место иным (например, межцивилизационным).

Если же международные отношения не связаны жестко с данным историческим типом государства, то, по-видимому, они существовали до (возможно, задолго до) появления этого типа и, эволюционируя по собственным законам, сохранятся как явление и тогда, когда данный тип государства уйдет на второй план или даже в прошлое. Но тогда "международные отношения" - не что иное, как конкретный сиюминутный, реально осязаемый срез мирового развития. В таком случае, где граница между первыми и вторым, в чем общее и различия в содержании каждой из двух категорий? В отечественной литературе встречается и иная крайность, например, что МО охватывают собой разные сферы общественной жизни - от экономических обменов до спортивных состязаний. Правомерен вопрос, допустимо ли относить к МО транснациональную организованную преступность? Не размывается ли сама категория МО от столь расширительного ее понимания? Тем не менее русскоязычная интерпретация понятия "МО" представляется в научном плане более интересной, емкой и продуктивной.

За этими терминологическими различиями -- трудные поиски и споры об объекте и предмете науки о международных отношениях вообще, теории МО в частности. Объект - реальность, существующая независимо от того, изучает ее кто-то или нет. Что составляет реальность международных отношений? Что такое вообще реальность в приложении этого понятия к отношениям - явлению, существующему исключительно в мире субъектов (между объектами никаких отношений быть не может, как и между объектом и субъектом)? Предмет же - та грань объекта, которую изучает данная наука. Какую именно грань какой именно реальности изучает наука о МО? Очевидно, для ответа необходимо попытаться проследить эволюцию самого объекта.

Когда возникло явление международных отношений? Или, в иной постановке того же вопроса, при отсутствии каких необходимых и достаточных условий, какого комплекса их организации (поскольку одни и те же условия, но по-разному организованные, обусловливают и различное качество текущих и исторических социальных явлений) говорить о наличии явления МО заведомо нельзя (еще или уже), а при наличии каких - можно хотя бы предположительно? Правомерно ли, в частности, считать международными отношениями войны Рима с варварами, завоевания Александра Македонского, этнофеодальные распри Европы раннего Средневековья, борьбу русских княжеств, а потом государства Московского против Золотой Орды? Интуитивно да, правомерно. А войны Афин со Спартой, междоусобицы скандинавских, германских, англосаксонских, русских земель и их предводителей? Здесь ответ уже не столь очевиден. Ключ к нему - объективные обще- и/или внеисторические критерии признания конкретных явлений и процессов общественной жизни и развития международными.

Сейчас, когда среднее по численности населения государство насчитывает порядка тридцати миллионов человек, а крупнейшие подходят к миллиарду или уже перевалили за него, международные отношения невозможно представить себе как "отношения между народами" в прямом смысле этого понятия. На древнейших же этапах человеческой истории, когда очень крупным считалось население в несколько десятков тысяч человек, напротив, целые народы вполне могли непосредственно соприкасаться друг с другом и, по-видимому, по крайней мере в некоторых районах Земли делали это достаточно регулярно. Такие контакты должны были возникать при сезонных и иных миграциях, массовых бегствах от стихийных бедствий, при силовых разделах территорий, обменах, просто случайно.

Первым и естественным результатом таких контактов было для каждого народа узнавание других. Соприкасаясь с другими племенами и их отдельными представителями, человек узнавал, что существуют иные языки, боги, ремесла и умения, иные способы существования и образы жизни. Это само по себе оказывалось для него величайшим открытием, духовным и психологическим потрясением. Когда общение с представителями других племен и народов становится постоянным и шок от первого открытия проходит, наступает следующая стадия духовного и психологического развития: узнавание себя. Подобно тому, как отдельно взятый человек узнает цену себе через мнение о себе других людей, так и каждый народ вырабатывает самосознание и самооценку посредством сопоставления своих веры, образа правления и жизни, достижений и неудач с тем, что есть у других народов. Следом наступает стадия осознанных сравнения и самоотождествления (индивидуального и коллективного, этнического). Конкретные элиты и группы начинают задаваться вопросом и как-то отвечать на него: почему они склонны сближаться с одними народами, отстраняться от других, активно не принимать третьих. Причин выбора много: это и характер, образ жизни "других", род их занятий: их политическое, государственное, иное организационное устройство: боги, которым они поклоняются; близость либо различие языков, и многое другое. Немедленные и отложенные последствия выбора не менее многозначны: принятие новой веры; изменения в общественном устройстве, укладе жизни; войны на порабощение и уничтожение "неверных", неугодных, неприятных. И как следствие - исчезновение одних племен и народов, возвышение других, эволюция культур и цивилизаций. Эти процессы повторялись в истории огромное число раз: при в целом возраставшей численности населения, на все более сложных уровнях социально-политической организации народов, их развития, их духовных представлений, при умножении и усложнении критериев индивидуального, группового, этнического самоотождествления.

Центральный с точки зрения рассматриваемой темы социально-исторический итог этих процессов - первый качественный рубеж становления международных отношений как явления: первоначальное разделение всех и всяческих социальных взаимодействий, связей, отношений на внутренние и внешние. Первые не осознавались людьми как таковые, пока постоянные и тесные контакты (любого рода) с внешним миром не заставляли почувствовать и понять разницу между "своим", внутренним, и "чужим", внешним. Наличие этих особых, прамеждународных отношений выступает на ранних этапах истории общества одним из важнейших условий становления этнического, а затем и более сложных видов самосознания социума. Отношения между подобными, еще только начинающими осознавать себя социумами, однако, суть именно прамеждународные в том смысле, что духовные, физические, прочие границы между внутренним и внешним еще только (а) формируются, (б) постигаются, (в) начинают обозначаться. На этом этапе складывается международная жизнь - комплекс постоянно возобновляемых, все более частых и насыщенных, разнообразных по формам, каналам, целям, функциям связей между этносами/социумами, ранее незнакомыми и еще долго остающимися взаимно "чужими".

Часть отношений внутри этого комплекса носит политический характер, хотя осуществляться может (особенно на наиболее ранних этапах истории) различными субъектами: главами родов, вождями племен, шаманами, колдунами, жрецами; в более поздние времена - священнослужителями. Эта часть образует международную политику, из которой со временем выделяется новая, специфическая ее сфера - политика мировая.

Второй качественный рубеж становления явления МО связан с возникновением института государства. На этом этапе в конгломерат отношений внутренних и внешних, но равно неформальных, вносится принципиально новый момент: разделение тех и других на формальные и неформальные при властном утверждении доминирования первых. Как внутри данного социума, так и вовне государство стремится к неограниченной власти. Однако если внутри социума такая цель в принципе достижима, то вовне главным фактором ее недостижимости становится историческая ограниченность доступных государству материальных ресурсов и средств управления. Государство может быть суверенно лишь в тех пределах, в каких оно фактически дееспособно. Поэтому различие между внутренним и внешним обретает принципиально новый смысл: внутреннее суть все то, что безусловно подчинено данной власти (напомню: государство здесь еще выступает в древнейших его формах); внешнее - все то, что ей безусловно неподвластно. С этого рубежа правомерно вести речь уже о появлении собственно МО.

Одновременно складывается и мировая политика: особая сфера силовой по преимуществу борьбы за установление и/или изменение фактических норм, процедур и правил, по которым осуществляются на практике МО каждой конкретной эпохи. Участниками мировой политики выступают лишь крайне узкие слои высшей элиты соответствующих стран и народов, реально располагающие властью в своих странах. Народы результатами своего труда и ратных дел определяют макротенденции и параметры национального и мирового развития, МО. Слой крайне малочисленных верхушек властвующих элит определяет зигзаги мировой политики, "включая" своими действиями одни макротенденции и тормозя, сдерживая, перекрывая другие. "Мировая" эта политика не по географическому и/или социальному ее охвату, но лишь в том смысле, что она служит механизмом поддержания МО своего времени, участия в них конкретных субъектов, использования ими процессов, явлений, фактических промежуточных результатов МО.

Таким образом, следующие условия можно полагать необходимыми и достаточными для признания конкретных общественных отношений в принципе международными (при рассмотрении таких отношений строго в рамках теории МО, без привязки их к конкретным исторической эпохе, периоду, обстоятельствам; без дополнения их политическими, идеологическими, оценочными, иными критериями и т.д.):

первое - наличие как минимум двух организационно оформленных, устойчивых в их образах жизни социумов, прамеждународные связи которых уже подвели их к объективному формированию и субъективному различению внутреннего и внешнего;

второе - наличие внутри каждого из таких социумов явного и в целом бесспорного, любым образом институционализированного центра власти (духовного или светского; наследного или избираемого; абсолютного или такого, за обладание которым ведется борьба);

третье -- наличие между социумами названных типов постоянных взаимодействий любого рода, постепенно перерастающих в устойчивые связи и отношения, будь то позитивные (обмены, взаимопомощь) или негативные (конфликты, войны, завоевания);

четвертое - поддержание и эволюция таких отношений только и исключительно в сферах (территориальных, идеологических, иных), в которых ни один из участников этих отношений не обладает полной и безусловной фактическими властью и/или дееспособностью;

пятое - формирующее воздействие этих связей и отношений на внутренние духовные и материально-практические состояние и развитие соответствующих социумов (тоже позитивное или негативное по его содержанию и социально-историческим последствиям).

Последующие внутренняя эволюция стран и народов, динамика международных жизни и отношений, мировое развитие в целом шли под определяющим влиянием явления государственности, укрепления и развития института государства. Конкретные государства возникали, рушились; разрастались в колоссальные империи, рассыпавшиеся затем на десятки новых государства. Политические, административные границы государства бывали четкими или расплывчатыми; могли как совпадать, так и глубоко расходиться с этническими, языковыми, религиозными, культурными размежеваниями. Международная жизнь заметно усложнилась, в ней постепенно выделялась особая сфера -- межгосударственные отношения, со временем оттеснившие на задний план, подчинившие себе прочие стороны международной жизни.

Одновременно сложились, получили мощное развитие, стали все более значимо влиять на мировое развитие специфические, ранее нс существовавшие комплексы социальных взаимодействий: "государство и культура", "государство и цивилизация", "государство и религия (идеология)". Государство могло вобрать в себя несколько культур. Но случалось и наоборот, когда одна и та же цивилизация, культура оказывались представлены несколькими государствами, число которых в определенные периоды могло измеряться десятками.

Особенно сложные отношения возникли между государствами и мировыми религиями (идеологиями) после политического становления последних. Проблема отношений между институтами государства и идеологии (частным случаем которой является религия) - вообще одна из важнейших и интереснейших в истории, особенно в истории МО. Предполагается, что эта проблема будет подробнее затронута в теме 11. Здесь лишь назовем, в порядке гипотезы, следующее. По-видимому, по мере увеличения численности населения и усложнения социальной жизни на определенных рубежах эволюции, когда исчерпываются ранее возникшие общественные формы, именно идеологии (а до того - религии) периодически принадлежит лидирующая роль в выдвижении "моделей будущего". Попытки осуществить такие модели неизменно заканчиваются в прямом, механическом смысле неудачей; политически - отстранением соответствующей религии, идеологии от светской власти. Однако все рациональное, что рождается в ходе этого процесса жизнью, секуляризуется и остается не только в истории, но и в светской практике. При этом все связанные с перечисленным процессы на протяжении длительного времени оказывают определяющее воздействие на международную жизнь и МО своей эпохи (что особенно отчетливо видно на опыте политического становления Европы в многовековой борьбе за лишение Ватикана его светской власти; а также региональной подсистемы МО постсоветского пространства в процессе начавшейся с середины 60-х годов борьбы за отстранение компартий от светской власти в СССР и странах социализма). Однако при этом отстранение религии от светской власти в историческом масштабе времени чаще всего не лишало ее духовного, политического и общественного влияния, хотя меняло механизмы этого влияния, его формы, каналы и последствия. В международной жизни такие подвижки нередко объективно подготавливали формирование новых крупных цивилизационных комплексов.

Несмотря на войны, эпидемии, голод, прочие бедствия, в целом растет население как отдельных стран, так и регионов, континентов и всей планеты. Одни только межличностные отношения уже давно не могут обеспечить все многообразие потребностей общества в связях и управлении. Рождаются отношения формальные, множатся основанные на них и их осуществляющие структуры. Борьба между государством и церковью как носителем идеологии, с одной стороны, и внутри самого государства - между все более многочисленными элитами за более предсказуемое и надежное распределение власти - с другой, приводят к ограничению режимов личной власти и возникновению различных систем конфедерации, федерации, разделения власти. Это, в свою очередь, мощно стимулирует развитие социальных институтов.

С открытием в конце XVIII в. эпохи буржуазно-демократических революций обозначается третий качественный рубеж становления МО как явления: связанный с появлением нового типа субъектов МО - современных государства и общества, отличительная особенность которых заключается в доминировании во всех сферах их внутренней жизни, в том числе в процессе формирования и осуществления внешней политики такого государства, больших социальных групп (не только этнических, но и профессиональных, социально-политических, экономических, иных) и сложных организационных структур (начиная с монополий в экономике и кончая самим государством). Подробно последствия этих перемен будут рассмотрены в теме 5.

Таким образом, с древности и до конца XIX в. в практике МО выделяются и для этой практики оказываются исключительно значимы несколько достаточно устойчивых черт общественно-исторического развития всех стран и народов:

- борьба светских и духовных властей за административный контроль над обществом, в историческом масштабе времени приведшая в конце концов к повсеместному возвышению светской власти в лице ее специфического института - государства;

- абсолютное доминирование в государственном устройстве различных вариантов режима личной власти, а в повседневной жизни--отношений межличностных (включая малые группы), что делало внешнюю политику такого государства решающим образом зависящей от крайне узкого круга лиц, их личных интересов, взглядов, часто также и патологий (от психофизиологических до социальных);

-- особая роль государства как института, существованием и деятельностью своими зримо и по существу проводящего четкую грань между "внутренним" и "внешним"; а также как основного, если не единственного в этот период субъекта МО (см. тему 7), однако с названными выше особенностями;

- практически полное отождествление в политической и научной мысли, в сознании мыслящей части общества международных отношений с межгосударственными, а последних по преимуществу с военными кампаниями и дипломатией (суверен, а следовательно, и государство не снисходили обычно до прямого участия в "чисто" экономических отношениях, предпочитая перекладывать связанный с ними риск на частных лиц);

- доминирование в таким образом складывающейся практике международной жизни и межгосударственных отношений насильственных форм осуществления этих отношений (войны, конфликты, завоевания, порабощения и т.п.) при крайне незначительном удельном весе в них взаимодействий обмена, кооперации, сотрудничества:

-- практическая и политическая эффективность насильственных форм МО: они и только они позволяют государственным образованиям удерживать собственные территории и население, приумножать свои владения захватами, эксплуатировать присоединенные или временно контролируемые территории, служат источником авторитета, славы, мифологизации династий, режимов, конкретных деятелей, обеспечивая им тем самым поддержку элит и населения в собственной стране;

- значение внешних связей во внутренних жизни и развитии конкретных государства и общества проявляется также главным образом через сферу насилия: экономически позитивно при удачном завершении военных кампаний (что, однако, не ведет автоматически к позитивным социальным и духовным последствиям) или негативно, когда данная страна становится жертвой военных неудач, поражений. За этими пределами, в обычной повседневности роль внешних связей во внутренней жизни абсолютного большинства стран и народов мала, почти ничтожна, достигая высокой значимости только для государств - имперских метрополий. Однако внешние связи как явление в целом на протяжении истории неуклонно возрастали по общему объему, по участию в них различных стран и народов, по значимости для их непосредственных участников и для мирового развития.

В непрерывной изменчивости международной жизни и факторов, под определяющим влиянием которых складываются и эволюционируют международные отношения, можно выделить три уровня констант. Один - структурный, образуемый исторически накапливающимися слоями качественных перемен в самой международной жизни. Другой - жизнь структуры, "технология" ее собственного функционирования вне связи с социальным, политическим, иным содержанием последнего. И третий - связи и отношения явления со средой, в которой данное явление (международная жизнь) возникло и существует.

Первый уровень образуют четыре класса явлений, исторически вырастающих из международной жизни, определяющих структуру ее и на нее влияющих: международная политика, международные отношения, всемирная история и мировое развитие. Между этими явлениями есть как общее, плоскости соприкосновения, так и глубокие различия.

Международная политика есть часть международной жизни, по содержанию ее ограниченная исключительно политическими явлениями, процессами и проблемами. Она в принципе включает: (а) собственно международные политические отношения определенного исторического периода, осуществляемые соответствующими времени субъектами; (б) все случаи международной политизации проблем, отношений, бывших ранее политическими, но не международными; или международными, но не политическими; (в) все виды международной деятельности, уже утрачивающей, но еще не потерявшей окончательно свой политический характер. Пункты (б) и (в) существенны, поскольку в международной жизни процессы политизации и/или деполитизации отдельных проблем, вопросов могут продолжаться десятилетиями и даже веками. Видимо, международная политика как явление может и будет сохраняться до тех пор, пока будут существовать "чужие" друг Другу социумы, в контактах между которыми будет присутствовать потребность в решении каких-то политических проблем, вопросов, отношений.

Международные отношения как явление возникают из триединого процесса взаимодействия международных жизни, политики и ведущих для своего времени субъектов последней. На определенном этапе истории из МО выделяются межгосударственные отношения (МГО). Но, подобно тому, как появление мировой политики не отменяет, а обогащает политику международную, возвышение МГО не перечеркивает собой все международные отношения: со временем можно ожидать усиления роли и значения иных субъектов и компонентов МО. Как МО, так и МГО по содержанию не ограничиваются только политикой: она, безусловно, важнейшая, но всего лишь одна из сфер МО/МГО. Другие включают международные экономические, военные, иные отношения.

Всемирная история в максимально широком и общем смысле есть вся совокупность жизненного пути, который прошли до настоящего времени населяющие Землю народы: по отдельности и все вместе; в их внутренней жизни, развитии и в отношениях друг с другом; в известных и неизвестных нам страницах этой истории. В более узком и специальном смысле всемирная история есть та часть общей, родовой истории человечества, начиная с которой мир складывается и функционирует все более как единая целостная система, а не просто как сумма отдельных его частей. Иными словами, это тот, неизбежно относительно более краткий (хотя в абсолютном измерении достаточно продолжительный) период общей истории, на протяжении которого бывшие "медвежьи углы" планеты не просто утрачивают свою былую изолированность, но начинают взаимодействовать регулярно, в постоянно растущих объемах, так что даже не желая этого, влияют на состояние и развитие друг друга неизбежно и значимо. В любом случае всемирная история производна от международной жизни и ее компонентов; иначе это была бы история отдельных народов и стран.

Мировое развитие - возможный, но не обязательный аспект и продукт истории. В широком его понимании МР - одновременно те направленность, ход и результат общей и всемирной истории, которые предполагают не просто некоторую совокупность явлений и процессов, не только определенную последовательность, систему этих явлений и процессов во времени, но прежде всего изменение их совокупного качества, равно как внутреннего качества субъектов исторического процесса. Поразительная устойчивость ряда культур во времени означает, что история как последовательность событий и состояний у таких культур есть, истории же как развития нет или ее ход предельно замедлен. Такое положение возможно не только в примитивных, но и достаточно высоких общественных формах: социум по меркам времени может быть развитым, даже высокоразвитым, но не развивающимся. Связь между развитием отдельных стран, государств, регионов и мировым развитием сложна, неоднозначна. Высказываются гипотезы (на наш взгляд, в принципе обоснованные), что все виды развития имеют циклический характер, сочетают циклы различных типов, амплитуд и частот.

Второй, функционально-технологический уровень констант образуют время, пространство, процесс. Характеристики эти тесно взаимосвязаны и существуют лишь в триединстве.

Явление времени имеет в международной жизни особое значение. Его нельзя путать с фактором времени, также важным, но по природе его субъективным, относящимся к деятельности, намерениям и целям человека, тогда как явление времени по природе объективно. В МП и МО непосредственно сходятся, накладываясь и влияя друг на друга, явления и процессы самой разной временной природы, протяженности. Здесь и действия личности (главы государства, правительства, партии, движения), преследующей подчас какие-то сугубо преходящие цели (добиться переизбрания, ослабить личного соперника). Здесь и события исторически частные, но имеющие социальное происхождение, значение (крупные удачи или провалы отдельных партий, движений, начинаний). Здесь процессы, эволюция которых занимает десятилетия и которые сами становятся видимы только по прошествии некоторого, обычно существенного времени (например, вызываемые внутренними причинами эволюционные тенденции роста/ослабления экономического потенциала, социальной и политической жизнеспособности, военных и прочих возможностей отдельных государств, регионов, общественных систем). Еще более долговременны процессы становления/упадка культур, цивилизаций, смены социально-экономических формаций. Их полное развитие занимает века и даже тысячелетия; тем не менее в любой данный момент такие процессы как-то влияют или способны влиять на течение международной жизни, МП и МО, мировое развитие.

События, процессы, явления международной жизни, сколь бы быстротечны или длительны они ни были, непременно проходят череду своего развития; вызревают из неких предпосылок, обретают зримые формы, достигают кульминации, идут на спад и завершаются и/или переходят в какое-то иное качество. При этом все они не просто имеют начало и конец, в принципе измеримые по часам или календарю (то есть хронологическому времени). Все такие события проходят через некоторую последовательность состояний, определенную самой природой соответствующих явления или процесса: время объективное, какое лишь измеряют созданные человеком системы времяисчисления.

Время-явление (объективное время) суть предельный потенциал возможных состояний системы (живой и неживой), заложенный в ее внутренней природе, исчерпание которого приводит к прекращению функционирования, а тем самым и существования системы. Энтропия системы при ее "жизни" означает не что иное, как расходование заложенного в ней (отведенного ей) времени. Чем определяется этот предельный потенциал и насколько он велик, не столь существенно: даже колоссальный, он все равно конечен. Любая система по природе несет в себе неизбежность собственного завершения. И с этой точки зрения объективное время есть нечто, не имеющее предела вовне и заключающее предел лишь в себе самом, точнее, в природе данной системы. Бесконечность времени - иллюзия, порождаемая тем, что в природе и в общественной жизни одни системы постоянно приходят на смену другим. На самом же деле для исчерпавшей себя системы время прекращается и никогда не возвращается вновь.

В международных отношениях и мировой политике, где явления и процессы имеют самую разную природу и, как следствие этого, на несколько порядков различающиеся потенциалы протяженности во времени, необходимо учитывать модуль продолжительности процесса, определяемого как средняя величина протяженности "типового" процесса данного класса от одной стадии этого процесса до другой либо от начала до конца процесса в целом (в зависимости от того, о процессе какой потенциальной протяженности идет речь). За абсолютный модуль продолжительности принимается период в 30 лет: в демографии продолжительность активной жизни человека, средняя граница смены поколений. Все, что лежит в пределах этого срока, в принципе поддается предвидению, прогнозированию, влиянии) со стороны конкретного человека: ожидаемые результаты наступят (если наступят) в период его активной жизни; человек может как-то ускорить или отсрочить их приход. Все, что превышает абсолютный модуль продолжительности, неподвластно усилиям конкретного человека, принадлежит сфере действия закономерностей социального развития, выступает итогом и средой последнего.

Явление в целом, любые конкретные его формы и частные случаи всегда жестко привязаны к месту, пространству через район, где совершаются действия, происходят события; и через расположение их участников в абсолютной сети координат и относительно друг друга. Пространственные координаты накладывают сильные и значимые ограничения на все стороны человеческой деятельности, особенно в международной жизни, МП и МО, влияя на военные, экономические, межкультурные и многие иные связи и отношения. Пространство в социальных, включая международные, отношениях характеризуется сочетанием трех его аспектов: физических пределов (территории), социальных масштабов и когнитивных масштабов.

Специфика пространства в том, что у него всегда есть (или в принципе ему могут быть заданы) внешние пределы, сколь бы велики они ни были в абсолютном выражении. Всегда существует или может быть представлена некая граница, которая положит предел данному пространству (но нс пространству как явлению), рассечет, искривит его, видоизменит. Если же такая граница почему-либо не возникает, пространство может простираться теоретически бесконечно. Таково понимание явления пространства в физике, математике, философии. В этом смысле пространство есть нечто, не имеющее предела в себе. Ограничить пространство можно только извне него. В политическом плане это означает, что процесс (внутренний, международный, духовный, социальный, экономический, иной), однажды возникнув, непременно будет развиваться в пространстве и во времени, пока не натолкнется на внешние по отношению к нему ограничения или не исчерпает питающие его источники (либо то и другое одновременно).

Политическим пространством называется обычно та сфера жизнедеятельности, которая оказывается фактически включенной, втянутой в реальные политические процессы. Слова "фактически" и "реальные" указывают на то, что при определении политического пространства должны учитываться не только признанные границы государств и союзов, официально утверждаемые пределы данного пространства, но прежде всего все то, что практически охвачено соответствующим процессом. Сравнение фактических политического пространства и его физических пределов с официально признаваемыми может многое сказать о характере данного политического процесса, его протекании, вероятных перспективах, а также о его участниках.

Социальные масштабы политического пространства определяются тем, какие силы активно участвуют в происходящих на данной территории политических процессах или же втянуты в них. Чем больше участников, чем разнообразнее и противоречивее их состав, политическая и практическая значимость каждого из субъектов, его способности и возможности, тем (скорее всего) более сложным и продолжительным окажется данный процесс, тем серьезнее могут быть его последствия. При одинаковых территориальных характеристиках конкретного международного взаимодействия его социальные масштабы могут существенно различаться. Например, сторона, проигрывающая в международном конфликте, нередко идет на втягивание в него ранее не участвовавших сил, рассчитывая повлиять подобным образом на течение и/или исход конфликта в желательном для себя направлении.

Когнитивные масштабы политического пространства определяются идеями и представлениями, находящимися в политическом обороте на этом пространстве. Происхождение и содержание таких воззрений могут варьироваться и взаимосочетаться в широких пределах: табу и мифы, религиозные взгляды и учения, нравственно-этические оценки, социальные доктрины, научные концепции, а также повседневные представления, включая суеверия, предрассудки, псевдотеории, психологические комплексы и их духовные продукты и последствия. В политику по множеству причин выносится при этом лишь малая, очень специфическая часть имеющегося в обществе в любой данный момент, период набора идей. Благодаря этому все когнитивные компоненты политического пространства международной жизни в принципе могут быть идентифицированы и описаны.

Международная жизнь слагается из некоей последовательности событий. Цепь связей внутри этой последовательности может быть и очень сложной, и предельно простой. Но в любом случае событийный ряд имеет свои причинно-следственные связи, внутренние логику и организацию. Конечно, ряд этот не застрахован от случайностей) но в целом последовательность событий, будь то в МЖ, МО вообще или в какой-то отдельной их части, никогда не бывает произвольным их набором. Наоборот, между отдельными эпизодами и событиями всегда обнаруживается некоторая взаимосвязь, по-своему закономерная смена состояний "от чего-то к чему-то", позволяющая рассматривать такую последовательность как некоторую целостность.

Такое не произвольное, обнаруживающее внутреннюю логику и закономерности движение некоей сложной совокупности и/или системы явлений от одного их состояния к другому, в ходе которого происходит смена состояний одного и того же объекта и/или системы взаимосвязей, в которую он включен, принято называть процессом. Процесс есть объективное выражение, материализация хода времени. Выявление внутренней логики конкретного процесса международной жизни позволяет в известных пределах прогнозировать его возможную или вероятную эволюцию.

На политическом пространстве, определенном через единство территории, социальных и когнитивных масштабов конкретных политических явлений и тенденций, обычно развиваются, налагаясь и по-разному влияя друг на друга, процессы четырех типов:

(1) линейные, равномерно-поступательные (когда на протяжении лет и десятилетий процесс стабильно идет в сторону повышения, сохранения или снижения каких-то основных его параметров);

(2) процессы волнового или циклического характера (особенно выражены они в области национально-страновой и мировой экономики, с разными частотой и амплитудой колебаний, с волнами "правильных" и "неправильных" форм);

(3) процессы стадийной природы (таковы, например, войны и конфликты: жизнь цивилизации, как и жизнь человека с ее отчетливо выраженными качественными этапами),

(4) взрывные процессы, выражающиеся в убыстрении на много порядков протекания данного процесса, от начала и до завершения его, по сравнению с процессами "нормальными", "обычными" (таковы, например, социальные катастрофы и революции).

В международных отношениях крайне существенно различать типы множества одновременно развивающихся, переплетающихся процессов. Линейные регулируются обычно соглашениями, договорами, правовыми нормами, устанавливающими определенные правила соответствующих действий (ведения торговли, обменов и т.п.).

Циклические процессы требуют способности своевременно распознавать смену фаз цикла и переходить от одних способов и средств регулирования к другим. Процессы стадийные предъявляют особые требования к реализму политиков, их способности понимать, что возможно, а что в принципе исключено на каждой конкретной стадии процесса. Взрывные же процессы, обычно не поддающиеся никакому регулированию (потому они и взрывные), устраивают экзамен общей готовности политиков и систем, их способности эффективно вписываться в условия жизнедеятельности.

Третий уровень констант - связи и отношения явления с его средой, - изначально сложился еще на стадии становления международной жизни. Чем сложнее явление и его структура, однако, тем более многообразными и сложными становятся все виды связей и взаимодействий его с внешней для этого явления средой.

Среда международной жизни в принципе включает три категории: природно-физический комплекс, внутренний мир субъектов МП и МО с присущими ему социальными отношениями и создаваемая человеком сфера его обитания - города, предприятия, инфраструктуры и т.п.

Исторически определяющая роль принадлежала, безусловно, природно-физическому комплексу. Он оснащал человека всем нужным для жизни и обменов, устанавливал естественные границы владений и ареалов обитания, открывал или блокировал пути торговых, военных) межкультурных связей. Спустя тысячелетия геополитика попытается теоретически осмыслить этот опыт. Внутренний мир субъектов МП и МО веками оставался несложен, особенно учитывая почти личностный характер их государственного устройства и политики. Создаваемая человеком среда обитания им же разрушалась в непрестанных войнах, а затем воссоздавалась вновь почти в прежних ее формах. Казалось, третьему уровню констант международной жизни суждено оставаться малозаметным и малоосознаваемым.

Однако XX в. внес к своему завершению поистине революционные перемены в содержание и значение каждой из констант этого уровня - и, как следствие, в международные жизнь, политику, отношения.

Литература

В.А. Артемов. Социальное время. Новосибирск, 1987. Ф. Б р одел ь. Время мира. ("Материальная цивилизация и капитализм". Т. 3.) М., 1992.

П. Бурдье. Физическое и социальное пространство. М., 1993.

Б. Данэ. Герои и еретики. Политическая история западноевропейской мысли. М., 1967. С. М органе в. Пространство, время и поле в мировой политике. ("Мировая экономика имеждународные отношения", № 7, 1989).

U.K. Серов. Процессы и мера времени. Проблемы методологии структурно-диахронического исследования в современной науке. Л., 1974.

G. Modelski. Long Cycles in World Politics. Washington., 1987.