Елисейский договор, предусматривал регулярные встречи лидеров двух стран, устанавливая тем самым новый уровень отношений между двумя государствами, бывшими противниками. ФРГ и Франция решили согласовывать все важные внешнеполитические решения, включая оборону. Он действительно, является поворотным пунктом во взаимоотношениях Германии и Франции, которые на протяжении столетий были отравлены войнами, насилием, территориальными притязаниями. Историческим фоном договора служила общеполитическая ситуация, позволившая по-новому осознать реальность в Европе. В Германии царило ощущение угрозы, которое стало усиленно прогрессировать после возведения Берлинской стены в августе 1961 года. Во Франции оставила глубокие следы война в Алжире, ясно показавшая, что время европейских колониальных держав окончательно истекло. Силой, позволявшей принимать решения по вопросам мировой политики, обладали лишь Советский Союз и Соединенные Штаты Америки.

В этой ситуации произошло сближение между двумя по-разному подраненными державами на Рейне, которое, правда, началось уже благодаря Европейскому объединению угля и стали и Римским договорам, но должно было еще политически оформиться. И здесь проявились дальновидность французского президента Шарля де Голля и реализм германского Федерального канцлера Конрада Аденауэра, проложившие путь не только к политическому сбалансированию интересов, но и к историческому примирению между народами. Франции и Федеративной Республике Германия надлежало выстроить привилегированное партнерство, которое могло бы стать сердцевиной новой конфигурации держав в континентальной Европе. 

На пресс-конференции, данной 14 января 1963 года, в канун подписания Елисейского договора, де Голль свел эту концепцию нового фундаментального устройства политических отношений между двумя соседями на Рейне к понятию “наметка магистрального исторического пути”. “Речь идет не только о вызванном обстоятельствами примирении, - сказал он дословно. - Происходящее является в действительности своего рода взаимным открытием обоих соседей, при котором каждый заметит, насколько полезен, достоин и привлекателен другой”. 

При этом подчеркивании эпохального нового устройства германо-французских отношений не было, однако, еще ничего сказано о строительстве Европы. Хотя, важнейшие интересы и самые серьезные вызовы, бросаемые германской внешней политике, связаны с процессом перестройки и расширения Евросоюза. Наряду с укреплением фундамента ЕС (конституция) и реформой его институтов германским интересам отвечало бы успешное завершение процесса расширения, чтобы окончательно покончить с разделом Европы, полностью сгладить различия в статусе между восточными и западными соседями Германии и тем самым встроить ее в структуры совместного управления, перекрывающего отдельные национальные государства. Это сопровождалось бы небывалым до сих пор укреплением безопасности Германии.

Следующей вехой в истории франко - германского сотрудничества был Маастрихский договор, заключенный в 1991 году. Воссоединившаяся Германия пожертвовала тогда своей любимой валютой - дойч-маркой - ради дальнейшей европейской интеграции, а также для того, чтобы развеять опасения Франции, считавшей, что Германия стремится к установлению гегемонии немецкой валюты на Европейском континенте.

Истинной причиной охлаждения в отношениях между руководимыми ими странами и возобновления национального соперничества является воссоединение Германии, нарушившее двустороннее равновесие.

До 1990 года Франция или, скорее, большинство ее политиков втайне разделяли точку зрения о положительном значении разделения Германии на две части. Разделение Германии создало относительный демографический паритет между Францией и ФРГ. Объединенная же Германия, насчитывающая около 80 миллионов человек, значительно превосходит по численности населения Францию, имеющую только 60 миллионов.

Более того, старания обеих стран компенсировать слабости в одних областях превосходством в других поддерживало чувство равенства между ними. Например, в то время как западногерманская экономика была гораздо сильнее французской, Франция являлась ядерной державой и постоянным, имеющим право вето членом Совета Безопасности ООН.

Германия давно отказалась от обладания ядерным оружием и едва ли станет постоянным членом Совета Безопасности в ближайшем будущем. Однако, с точки зрения Франции, расширение ЕС на восток повышает значимость Германии и усиливает ее влияние. Будущее Европы как сообщества 27 государств (или 28 с Турцией, но без Албании и стран бывшей Югославии) будет сильно отличаться от "Европы шести" времен Аденауэра и де Голля. Географическое положение Берлина в Европе будущего выглядит более центральным, чем в настоящее время, в то время как Париж оказывается на периферии.

Если в отношениях с правительством Франции канцлеры Германии всегда вели себя сдержанно и осторожно, то Шредер проявил напористость и агрессивность, а саммит Совета ЕС в декабре 2000 года в Ницце вообще отбросил франко-германские отношения на сорок лет назад. Ширак тогда настаивал на абсолютном равенстве между Германией и Францией при распределении голосов в Совете министров ЕС, полностью игнорируя разницу в численности населения двух стран. Шредер же, по всей видимости, не осознал в полной мере огромное символическое значение, которое его партнер придавал этому вопросу.

Что более важно, встреча в Ницце показала, как сильно расходятся Франция и Германия в своих представлениях о европейской интеграции. В то время как Франция отдавала предпочтение межправительственному подходу, Германия изъявляла готовность передать большую долю национального суверенитета правительству в Брюсселе.

Впоследствии, когда в середине января 2003 года Герхард Шредер и Жак Ширак заявили о намерении осуществить ряд шагов по объединению своих государств, им мало кто поверил. Большинство европейцев решило, что высказывания обоих лидеров всего лишь предпраздничная риторика по поводу сорокалетия Елисейского соглашения о мире и сотрудничестве между Германией и Францией. Непримиримый дух соперничества, заставлявший соседние народы воевать на протяжении столетий, отчасти присутствовал в их отношениях даже в рамках Евросоюза. До последнего времени страны находились в состоянии жесткой оппозиции по многим вопросам.

И все-таки еще осенью 2002 года, когда Шираку неожиданно быстро удалось убедить Шредера не настаивать на реформе сельхозсистемы ЕС, некоторые политологи предположили, что у Франции и Германии, похоже, появилась некая важная точка пересечения интересов, что заставит их пойти на компромисс. Недаром же Ширак писал в колонке одной из парижских газет: "Когда Берлин и Париж приходят к соглашению, Европа может двигаться вперед. Если же они расходятся, то и вся Европа начинает тонуть" Цитируется по: Спасательный круг Европы // Эксперт № - 2003. - № 4.. Реальность превзошла самые смелые ожидания: стороны продемонстрировали не просто готовность к компромиссам, а решимость пойти на "максимально возможное сближение".

22 января 2003 года в Версале состоялось совместное заседание парламентов обеих стран, на котором собралось 577 французских и 603 немецких депутата. Согласно утвержденной на этом заседании декларации о совместных намерениях, советы министров и сами министерства в обеих странах должны будут согласовывать свою деятельность и приглашать на свои заседания служащих из другой страны; законодательная и судебная система обеих стран будут постепенно изменяться, пока не придут к абсолютному единообразию. Комментируя пакет решений, принятых двумя странами, торговый представитель Франции в Еврокомиссии сказал: "В будущем мы создадим общие франко-германские военные силы, общие диппредставительства и общее представительство в совете безопасности" Там же..

Самым же важным заявлением, демонстрирующим степень серьезности всех прочих общих инициатив, стало предложение о реформе институтов власти в ЕС, которое сделали Шредер и Ширак. Вместо существующего полугодового президентства в Европейском союзе, которое по очереди переходит к каждой стране ЕС, они предлагают выбирать президента Евросоюза внутри Европейского совета сроком на два с половиной года. В введении президента ЕС будут в основном вопросы внешней политики и обороны. Пост президента Еврокомиссии сохранится, но избираться на него будут напрямую в Европарламенте.

Заявление двух лидеров вызвало бурю эмоций как у сторонников, так и у противников этого типа политической реформы. Сенсация состояла в том, что Германия, которая традиционно исповедовала федералистские взгляды (те же, что и Еврокомиссия, и мелкие государства), согласилась с французской версией европейского института власти. Франция, Великобритания и Испания, напомним, выступали за "президентскую систему" власти, что подразумевало усиление роли крупных европейских государств и сохранение их суверенитета.

Формальным поводом, подтолкнувшим Францию и Германию на обдумывание реформы института власти в Евросоюзе, послужило грядущее в 2004 году увеличение числа членов ЕС до двадцати пяти. Такое количество стран-участниц делает автоматически невозможным прежнюю систему управления, когда каждая страна по шесть месяцев правит Евросоюзом. Ведь если стран будет двадцать пять, то Франции и Германии достанется поуправлять союзом лишь раз в 12,5 лет. А еще европейские политики, несмотря на весь демократизм европейской бюрократии, не могут представить себе, что Евросоюзом в течение полутора лет будет управлять одна Прибалтика (в ней хотя и мелких, но три государства, и каждому должно достаться по полгода).

На торжественном заседании в Версале Ширак сказал: "Мы поняли, что Франция и Германия связаны в одну упряжку самой судьбой, и всякий раз, когда мы пытаемся разорвать эту связь, мы проигрываем. Теперь же мы намерены использовать преимущества нашего союза, а не его недостатки" Цитируется по: Спасательный круг Европы // Эксперт № - 2003. - № 4.. Франция и Германия явно пришли к выводу, что для них гораздо выгоднее решать все взаимные противоречия тет-а-тет, не вынося их на люди, а затем выступать с совместной инициативой.

Сегодня вместо заверений в дружбе, а также вновь и вновь предпринимаемых попыток обосновать германо-французское сотрудничество необходимо его переоценить.

ГЛАВА 2. ГЕРМАНО-ФРАНЦУЗСКИЕ ОТНОШЕНИЯ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ