Регионализация в системе международных отношений

2

Курсовая работа

Регионализация в системе международных отношений

Содержание

Введение

1. Регионалистика

2. Теории регионального развития

3. Типология регионализации

4. История формирования региональных держав и интеграционных группировок

5. Регионализация: следствие глобализации или препятствие на ее пути

6. Регионализация в социокультурном смысле

Региональные объединения

Регион в географическом смысле

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Что такое регионализация? Чем характеризуется этот процесс, какова история его возникновения? Именно этими вопросами я задавалась, начиная свою работу. Теперь я знаю ответ.

В быстро меняющемся мире дискуссии о существе глобализации, регионализации, глокализации продолжаются с нарастающей остротой, отражая, по-видимому, и крупные изменения в расстановке сил в глобальной экономике, и очевидное обострение международной военно-политической обстановки. Приведет ли рост гегемонизма к завершению глобализации и становлению монополярного мира? Или мы станем свидетелями каких-то других основополагающих процессов в мировом развитии? Ответ на этот вопрос и составляет предмет моего исследования.

В 1970-х гг. В. Леонтьев насчитывал в мире 15 регионов (включая Японию и Океанию). Современный американский ученый А. Рагман видит только три таких образования: НАФТА, Восточная Азия и ЕС. Вместе с тем на начало 2002 г. Существовало 159 региональных торговых соглашений, причем 19 из них были заключены в 2001г. По-видимому, правомерно говорить об усилении стремления к регионализации в современном мире. Иначе такое стремление можно назвать регионализмом. Это вполне закономерная и рациональная реакция на чрезмерность внешнего воздействия диспропорции мировой экономики и нарастающий гегемонизм в мировой политике.

Однако, во-первых, необходимо четко понимать существо регионализации и перспективы регионализма, а во-вторых, их соотношение с глобализацией (глобализмом). В чем эти процессы и идеологии совпадают, в чем противоречат друг другу - вопросы встречающиеся достаточно часто. Но отвечают на них по-разному. К примеру, польский ученый Г. Масей пишет: "Обозначившиеся стремления к расширению регионального сотрудничества до нового масштаба, неизвестного ранее, в значительной степени стало ответом на процесс глобализации".

Цель работы: определиться с понятием "регионализация" и выяснить является ли она следствием глобализации или же препятствием на ее пути.

Задачи работы:

· Выяснить, что изучает наука Регионалистика и что является предметом ее исследования

· Ознакомиться с теориями регионального развития

· Проанализировать типологию регионализации

· Изучить историю формирования региональных держав и интеграционных группировок

· Рассмотреть регионализацию в социокультурным смысле, выяснить, что понимается под термином "регион"

Что касается литературы, то я могу сказать однозначно, что в этом году я нашла больше информации по вопросу регионализации. Думаю, это связано с тем, что интерес к процессу непрерывно растет и, следовательно, материала появляется все больше и больше. Но все же термин "регионализация" еще не настолько популярен, как, например, глобализация. И именно поэтому эта тема вызывает у меня большой интерес, хочется узнать как можно больше об этом процессе, проанализировать разные точки зрения и составить на этот счет свое мнение. Информацию по этой теме можно найти в работах таких авторов, как В. А. Ачкасова, А. В. Чугунов, В. А. Дергачев, в различных статьях, в особенности хочется отметить Широкого Глерия Кузьмича, доктора экономических наук, профессора, главного сотрудника Института востоковедения РАН. Его наблюдения очень интересны и, бесспорно, заслуживают внимания. А также мне запомнились статьи Г. А Дробот, О. А. Хлопова, А. И. Салицкого, Р. Х. Симоняна.

В том году я начала работу по этой теме на примере одной из потенциальных интеграционных группировок (Россия, Индия, Китай в межрегиональном стратегическом сотрудничестве). В этой же работе мне захотелось более подробно разобраться с регионализацией в общем смысле, с ее типологией, историей. Надеюсь, в результате исследования у читателя сложится представление о новом международном процессе - регионализации и возникнет интерес к развитию этой темы, которая сейчас весьма актуальна.

1. Регионалистика

Регионалистика - междисциплинарное научное направление, которое изучает объективные процессы формирования территориальных сообществ, стремящихся эффективнее использовать внешние и внутренние факторы развития и противостоять цивилизационным вызовам. Это наука о целостных территориальных общностях, выделенных на основе "множества в единстве". Такие общности обладают цивилизационным (социокультурным) кодом на макрорегиональном, региональном (страноведческом) и субрегиональном уровнях.

Регионалистика исследует трансформацию территориальной организации производительных сил под воздействие внешних геополитических (геоэкономических) и внутренних факторов. Регионы способствуют защите общественных отношений от негативных вызовов глобализации и выступают в качестве самостоятельного субъекта международных отношений. Выделяются три основных таксономических региональных уровня: надгосударственный (региональные группировки), страноведческий и внутригосударственный. По отношению к каждому из них можно выделить субрегиональный и трансграничный уровень. Регионалистика изучает трансформацию геополитического, геоэкономического и социокультурного регионального кода, ведет поиск эффективного геопространства, позволяющего отвечать на внешние и внутренние вызовы. Она особое внимание уделяет повышению качества жизни территориальных общин за счет активного участия регионов в международном разделении труда и использования различных форм трансграничного сотрудничества.[10]

Прикладным направлением регионалистики является регионоведение. Регионалистика взаимодействует с цивилизационной геополитикой, глобалистикой, геоэкономикой и другими науками, изучающими международные отношения.

Современный регионализм обусловлен возрастанием роли функций места и социального времени. Выработка геостратегии или технологии реализации приоритетов регионального развития в многомерном коммуникационном пространстве особенно актуальна в условиях либерализации международных экономических отношений (совместное предпринимательство, внешнеэкономические связи, свободные экономические зоны, приграничное сотрудничество, трансмодальные коридоры и др.).

Для восточно-европейских стран с переходной экономикой по ряду причин особенно актуальна проблема использования европейского регионализма и местного самоуправления.

Интегральный подход к выработке региональной стратегии развитии позволяет получить позитивный эффект за счет сочетания различных форм мирохозяйственной интеграции в местных социокультурных и природно-экологических условий.

2. Теории регионального развития

В мировой науке созданы многочисленные теоретические подходы к региональному развитию. До начала 90-х годов существовали модели регионального развития в рамках капиталистической или социалистической систем. В западных моделях преимущество отводилось открытой экономике, а в советских - региональному развитию в условиях ограниченного участия в международном разделении труда. В постбиполярном мире возникла острая необходимость в формировании новых подходов к регионалистике.

Мировой регионализм является одним из этапов глобализации или ее противоположной тенденцией. Глобализация сопровождается регионализацией международных отношений, передачи части государственных функций на международный или субнациональный уровень. Регионы способствуют защите общественных отношений от негативных вызовов глобализации и выступают в качестве самостоятельного субъекта международных отношений. Регионализация (районирование) - это процесс деления целого на целые части, тогда как территориальная дифференциация означает деление целого на функциональные части. По функциональным признакам различается военно-политический, экономический и культурный регионализм. Геополитическая регионализация означает выделение и создание "больших пространств" (региональных группировок), чья военно-политическая и экономическая мощь может противостоять мировому гегемону.[3]

В современном мире успешно развивается европейский (западный) регионализм, основанный на приоритете прав и интересов личности перед правами и интересами любой общности. Американский регионализм превратил географическую периферию в полюса высоких технологий. Китай и другие азиатские государства демонстрируют модель восточного регионализма, основанного на сочетании поэтапной открытости к мировым рынкам с авторитарной государственной властью.

Известно множество учений о региональном развитии. Значительно меньше теории и концепций, выделяющих регионы как субъекты международных отношений. Здесь доминируют теоретические представления о "Больших" и "Малых" пространствах Фридриха Листа, Карла Шмита, Поля Видаль де ла Блаша, Джона Мейнарда Кейнса, Фернана Броделя, Иммануэля Валлерстайна и др.[2]

Западной интеллектуальной мысли дорога идея создания Соединенных Штатов Европы - общего "Европейского дома", сопоставимого по экономической мощи с США. В основе этой идеи - атлантическая модель, берущая начало от американской революции. Европейский регионализм основан на принципах "атлантического" федерализма", предусматривающего освобождение гражданского общества из-под опеки государства. Сущность европейского регионализма заключается в поэтапном переходе от наднациональных объединений к Европе регионов. В этом процессе Совет Европы идет впереди Европейского Союза, закладывая фундамент будущего гражданского общества. Таким образом, сущность регионализма заключается в интеграции по формуле "Европа регионов". В основе европейского регионализма лежит теория субсидиарности, предусматривающая в общественных отношениях приоритет прав и интересов личности перед правами и интересами любой общности. В западной Европе принцип субсидиарности предусматривает четкое распределение прав и обязанностей по исполнительной вертикали с делегированием полномочий на тот территориальный уровень, где они могут исполняться наиболее эффективно.[3]

Не существует универсальных теорий регионалистики. Вышеперечисленные подходы родились в границах определенной цивилизации. Было бы некорректно распространять эти учения на восточные цивилизации. На Востоке существует другой подход к регионалистике. Согласно китайской традиции, он исходит их философии Великого китайского порядка - приоритета государства над человеком, селективной преемственности чужих материальных достижений. Китай настолько самодостаточен, что надгосударственные региональные группировки не играют существенной роли в международных отношениях. За исключением одной. Это Большой Китай, объединяющий этнических китайцев во всем мире. Возможно, эта этническая супергруппировка будет противостоять Европейскому союзу и США. В отличие от распространенной на Западе теории "центр- периферия", китайская традиция выделяет трехзвенную региональную модель "центр - периферия - пограничье". В пограничных регионах (особенно приморских) формируется культурно-генетический код открытости, диалога с другими народами. С этих представлений началась поэтапная открытость современного Китая к внешнему миру. В приморских провинциях были созданы специальные зоны - локомотивы открытой экономики.

В двадцатом столетии широкую известность получили учения о территоиально-производственном комплексообразовании и полюсах роста. Теория территориально-производственных комплексов (ТПК) была разработана в трудах Н.Н. Колосовского и других советских ученых и положена в основу экономического (производственного) районирования. Ее основу составляет технология энерго-производственных циклов. В результате взаимообусловленного сочетания данного вида сырья и энергии, создания единой региональной инфраструктуры достигался определенный экономический эффект. В условиях социалистического хозяйства эта теория рассматривалась как альтернатива чрезмерно централизованной экономике, а ТПК стали объектами государственного планирования. Однако на практике не удавалось преодолеть диспропорции в региональном развитии. Вместе с тем опыт теории ТПК использовался при реализации региональных программ развития в США и других странах.

Выделяют пять основных этапов региональной экономической интеграции:

· Зона свободной торговли

· Таможенный союз

· Единый или общий рынок

· Экономический союз

· Экономический и валютный союз

Единственной региональной группировкой, прошедшей через все этапы экономической интеграции, является Европейский Союз, приступивший к формированию политического объединения с собственной конституцией и внешней политикой.

Зона свободной торговли (ЗСТ) - преференциальная зона, территория нескольких государств с ликвидированными тарифными и другими барьерами. Конкретные соглашения предусматривают создание ЗСТ промышленными товарами в течение ряда лет путем постепенной взаимной отмены таможенных пошлин и других нетарифных ограничений. По отношению к сельскохозяйственным товарам либерализация носит ограниченный характер. ЗСТ обеспечивают, как правило, стабильный и предсказуемый характер торговой политики стран-участниц.

Таможенный союз - форма коллективного протекционизма, соглашение стран-участниц о введении наряду с ликвидированными барьерами во внутрирегиональной торговле единых таможенных территорий одной при полной отмене таможенных пошлин и создание единого внешнего таможенного тарифа.

Единый или общий рынок - общий рынок нескольких государств.

Экономический союз - единое экономическое пространство нескольких государств со свободным без ограничений перемещением между странами - участницами объединения.

Экономический и валютный союз - единое экономическое и валютное пространство.

3. Типология регионализации

Экономическая регионализация - сравнительно новый процесс, возникший в международных отношениях после Второй мировой войны. Под ним можно понимать образование и развитие экономических объединений географически близкими государствами. В основе подобных группировок лежат соглашения преференциального характера. Однако на практике существуют два разных типа и один подтип регионализации: возрождение (зарождение) региональных держав, формирование региональных (интеграционных) группировок и возникновение так называемых треугольников развития.[10]

Под первым типом понимается способность той или иной сравнительно крупной страны навязывать свою волю сопредельным, как правило, малым странам относительно мирными, дипломатическими (как политическими, так и экономическими) методами. Иными словами, возникновение и существование региональной державы изначально предполагает значительное неравенство экономической мощи сопредельных государств. Формирование таких региональных групп поначалу преследует преимущественно политико-экономические цели. Как правило, взаимоотношения в таких образованиях не определяются каким-то всеобъемлющим соглашением и часто строятся на неформальных основах. Слабость юридической базы объясняется также тем, что крупные страны редко находятся в зависимости от малых и отношений между самими малыми государствами, т.е. общего кодекса поведения.

Решающим для устойчивости таких образований фактором является постоянство внешних угроз или (что лучше) взаимовыгодный характер экономического сотрудничества (унаследованный или приобретаемый), формирование элементов общего хозяйства, взаимодополняемость. Однако добиться такого качества отношений не всегда просто. Высок риск ухода малых участников по политическим и другим мотивам. Нередко малые страны опасаются даже серьезных инвесторов из региональной державы, стремятся всемерно диверсифицировать внешние связи. Крупные колебания мировой конъюнктуры, в свою очередь способны выбивать из группировки отдельных членов. Поэтому элементы общего хозяйства должны по возможности усиливаться и распространяться вширь, повышая относительную независимость всех членов. Однако основной набор таких элементов обычно есть только у региональной державы.[10]

На первый взгляд, более устойчива и продуктивна регионализация второго типа. Эффективность таких объединений повышает относительное равенство потенциалов участвующих государств, как правило, создается и более прочная юридическая база сотрудничества. Сопоставимым по мощи участникам легче отказаться от какой-то части суверенитета в пользу национальных органов, обеспечить в них свое ощутимое и пропорциональное представительство. Куда активнее и успешней может быть их внешнеэкономическая деятельность, постепенно все лучше координируемая.

Тем не менее наблюдается параллельное существование региональных держав и региональных интеграционных группировок. Казалось бы, очевидное преимущество объединений второго типа на практике не ведет к массовому оттоку в них малых стран из под крыльев региональных держав. Здесь есть о чем подумать. Возможно, восходящие волны мировой конъюнктуры больше способствуют регионализации второго типа. Понижательные же фазы (начало последней относят к середине 1970-х годов) укрепляют объединения вокруг региональных держав. Но это, разумеется не единственная причина.

4. История формирования региональных держав и интеграционных группировок

Хронологически первыми возникли региональные державы. Можно напомнить, что в 18 веке такие отношения существовали между Англией и Португалией, Россией и Швецией, Францией и Баварией и т.д. Связи строились не только на военном и экономическом превосходстве великих держав, но и на прямом подкупе правящей элиты (пенсионе) в странах меньшего размера, свою роль играло и родство правящей аристократии. Поскольку в тот период мировая экспортная квота составляла менее 1%, а международное движение капиталов еще не началось, в основе этих отношений лежали политика и легкомыслие.

Однако с началом промышленного переворота отмеченный выше тип отношений постепенно слабеет. Дело в том, что при материалоемком типе начального индустриального развития европейских стран сам его процесс зависит от поступления промышленного сырья извне, а сопредельные страны им, как правило, не обладают. При значительных остатках натуральности в окружающем зарубежье уровень экономических и социокультурных контактов оказывается невысоким, а одна политика поддержать эти связи не в состоянии. В результате может происходить распад веками складывавшихся отношений.[9]

Неудовлетворенная потребность в сырье влечет за собой колониальную экспансию, которая позволяет насытить индустриальный спрос на сырье и сбыт. Но колониальная экспансия могла продолжаться лишь за счет не столь уж многочисленных стран и территорий, расположенных в субтропической и тропической зонах, где производительность труда (в силу природно-климатических условий) обеспечивала возможность изъятия относительно большого прибавочного продукта. Поэтому формирование колониальной системы сопровождалось постепенным ослаблением опоздавших к пирогу региональных держав и их уходом с мировой авансцены в конце 19 - начале 20 века, в том числе в результате участия в Первой мировой войне.

Возрождение региональных держав (если не считать Японии, Италии, СССР и Германии в межвоенный период) происходит лишь в 80-90-х годах 20 века. Видимо, этому способствовало ослабление холодной войны и смягчение контроля США и СССР над дисциплиной в блоках; возможно, развертыванию этого процесса содействовали и другие факторы - географические, экономические, культурно-конфессиональные и пр. Перечисленные и другие обстоятельства дали возможность ряду сравнительно крупных и экономически достаточно мощных держав установить определенную степень неформального контроля над слабыми сопредельными государствами. Поскольку региональные державы заинтересованы главным образом в достижении своих целей в политической сфере, расширение экономического взаимодействия с соседями здесь пока носит характер побочного эффекта[10].

К числу региональных держав можно отнести Австралию, Индию, Китай, Саудовскую Аравию, в какой-то степени ЮАР и Бразилию. В конце 20 века ряды региональных держав пополнились Россией. По-видимому, время для формирования таких субъектов в Западной Европе уже шло, а в Тропической Африке еще не наступило. Поскольку ни одна региональная держава не входит в состав мирового центра, их влияние на международные отношения оказывается ограниченным, но в то же время их существование лимитирует и деятельность мировых лидеров, ибо они вынуждены считаться с зоной влияния каждой региональной державы. Этот тип регионализма достаточно стабилен, и его носители в целом склонны к сравнительно пассивному участию в мировой экономике.

Более динамичные процессы происходят при формировании региональных объединений. Они стали появляться во множестве в послевоенный период в связи с резким расширением международного разделения труда, когда сама возможность расширенного воспроизводства сильно зависела от эффективности внешнеэкономических связей и преодоления колониального раздела земного шара. Импульсы к их становлению и энтузиазму регионализма обычно приходили извне (деколонизация, распад биполярных и гегемонистских систем мироустройства, соревнование между разделенными нациями и их воссоединением и т.д.). Сопоставимость потенциалов, сходные природно-климатические условия и потребности, однотипные проблемы и задачи, стоявшие перед соседними государствами, и тому подобные общие черты составили исходные предпосылки многостороннего экономического сотрудничества. Со временем и здесь кое-где возникла взаимодополняемость национальных хозяйств, но более характерна для таких группировок совместная борьба за место под солнцем мировой экономики. Общая переговорная сила успешных объединений (например АСЕАН) становилась существенным фактором состояния мировой экономики.

Возникновение интеграционной группировки часто вынуждает другие страны прибегать к аналогичным мерам. Так, образование "Общего рынка" заставило другие европейские страны создать ЕАСТ, а расширение ЕЭС и превращение его в ЕС вызвало формирование НАФТА и т.д.

Успех "Общего рынка" на путях экономической интеграции вызвал бурную имитационную деятельность по созданию региональных объединений во всех частях света. Однако очень быстро многие из них распались из-за политических разногласий, отсутствия предварительной проработки экономических проблем и т.п. Новый этап формирования или расширения региональных интеграционных группировок начался в 1990-х годах в связи с несколько искусственным расширением рынков мировых лидеров и коммуникационной глобализацией. Именно ее импульсы, увеличившие неустойчивость хозяйств менее развитых или просто малых стран, стимулировали новый прилив экономической регионализации. В результате в конце минувшего века в мире существовало, как минимум, пять относительно успешных интеграционных группировок, в которые входило свыше 50 стран (АСЕАН, ЕС, Меркосур, НАФТА, ОЭС).

Экономико-политическое взаимодействие между странами-членами таких объединений создает пространство, на котором частично снимаются внутренние барьеры для торговли и инвестиций, а также создается или не создается (в зависимости от способа объединения) общая таможенная политика. Для укрепления взаимных связей проводится координация других направлений экономической политики - налогово-бюджетной, денежно-кредитной, транспортной, энергетической, социальной и пр. В результате в интеграционной группировке фактически возникает преференциальный режим для стран-членов и их фирм, тогда как компании других стран этим льготным режимом не пользуются. Льготы для предприятий стран-членов на обособленном экономическом пространстве могут и выталкивать часть производства за его границы, тем самым, способствуя глобализации. Но в основном они все-таки способствуют удержанию капитала своих членов в регионе, и со временем внутрирегиональное сотрудничество начинает набирать обороты. Эмпирический материал показывает опережающий рост внутрирегиональной торговли. Она, впрочем, может стимулироваться и благодаря встречным капиталовложениям, как национальным так и ТНК.

Возникнув и доказав свою эффективность, региональное интеграционное объединение начинает самовоспроизводиться и закрепляться как особая, относительно обособленная часть мировой экономики. С одной стороны, это достигается путем принятия соответствующего законодательства, например, о максимальной доле импортных деталей, тяжбами с ВТО и МВФ, а с другой - консенсусным принятием новых членов в интеграционную группировку. Эффективные региональные объединения нередко привлекают новых членов, тем самым расширяя этот сегмент мировой экономики. Часто получается так, что новые члены даже больше зависят от внутрирегиональной торговли, чем старожилы. В результате опережающий рост внутрирегиональных связей получает дополнительный импульс. В то же время далеко не все интеграционные объединения оказываются достаточно эффективными. Поэтому у малых стран, поначалу на них рассчитывавших, практически не остается другого пути, как налаживать отношения с той или иной региональной державой и отчаянно маневрировать в поисках моделей мало-мальски равноправного партнерства. Тяжелые, но жизненно необходимые для спасения национального хозяйства уступки все же лучше, чем перспектива превращения в игральные кости мировой экономики.

5. Регионализация: следствие глобализации или препятствие на ее пути?

По достижении определенного момента ("критической массы") регионализация может начать сдерживать глобализацию, так как последняя оказывается все менее выгодной и все более рискованной. Иначе говоря, регионализация может служить как следствием, развитием глобализации, так и препятствием на ее пути.

Между тем на рубеже веков интеграционные процессы второго типа в мировом пространстве заметно усилились. Достаточно отметить расширение ЕС, создание новых группировок на постсоветском пространстве, активизацию интеграционных процессов в регионах Южной Азии и Латинской Америки. В экономическом плане это вызывается продолжающимся натиском глобализации, а в политическом - трансформацией биполярной системы в монополярную. Оба эти процесса усиливают нестабильность в окружающем мире, которая вынуждает многие страны искать защиты в региональных интеграционных объединениях. Именно поэтому значение регионализации как препятствия глобализации возрастает.[10]

Как подтип регионализации возникли так называемые треугольники развития. Наиболее часто примером такого треугольника называется взаимодействие между Сингапуром, малазийским штатом Джохор и индонезийскими островами Рийк. Быстрое развитие экономических связей, включающее перемещение товаров, услуг, капиталов, технологий и рабочей силы, придает этим территориям вид регионального пространства, отличающегося высокой эффективностью производства. Но при этом суверенитет правительств Индонезии и Малайзии над подвластными территориями ослабевает. Хотя схожие анклавы возникают и в других регионах мира, по-видимому, жизнеспособными они могут оказаться лишь в тех случаях, когда экономическое взаимодействие развивается между территориями государств, входящими в одни и те же интеграционные группировки, способные сбалансировать прибыли и убытки. Представляется, что в других случаях государства будут принимать жесткие меры для того, чтобы не утратить суверенитета над "треугольными" территориями. Поэтому такой подтип сотрудничества может внести лишь ограниченный вклад в регионализацию и находится между нею и глобализацией.

Столь же эклектичен и так называемый открытый регионализм. Его идеологи утверждают, что он ведет к сотрудничеству не только внутри региональной группировки, но и между всеми объединениями, а также внутри всей мировой системы, что очень эффективно. Явными сторонниками "открытого регионализма" выступают страны, с одной страны, активно втянутые в международное разделение труда, а с другой - своеобразные аутсайдеры, не входящие в складывающиеся региональные группировки (например Южная Корея). В отличие от прошлого экономические связи члена региональной группировки с любым государством, не входящим в ее состав, не ограничиваются (ЕС, АСЕАН, НАФТА). Напомним о длительных дискуссиях по поводу приема новых членов в первые две организации. По-видимому, менее выгодны и сами эти связи. Поэтому, как представляется, "открытый регионализм" внутренне противоречив и не имеет самостоятельного значения.[10]

Распространено мнение, что в последние десятилетия нарастает самодостаточность развитых стран (членов ОЭСР), чему в немалой степени способствовали успехи "новой экономики" и легкое получение доступа к ресурсам ряда "переходных" стран в 1990-е годы. Но при таком понимании получается, что в мире возникают две подсистемы. Одна состоит из группы развитых и небольшого числа близко примыкающих к ним развивающихся стран, вовлеченных в глобализацию. Вторую образует весь остальной массив государств, слабо затронутых этим процессом. В реальности же правомернее говорить о двух тенденциях в мировом развитии: к глобализации и к регионализации, поскольку все страны, так или иначе, участвуют в обоих процессах.

Как известно, процессы глобализации вызываются как углублением международного разделения труда (в его неизменно "прогрессивных" формах), так и давлением крупнейших держав, крупных международных институтов и ТНК. Требуя от всех экономических субъектов повышения денежной эффективности хозяйств, глобализм просто не дает менее развитым странам достаточно времени, чтобы создать необходимую для этого базу. Действия же в рамках регионализации в большей мере отвечают интересам более слабых участников: им для разминки предоставляются более легкие рынки - не только в экономическом, но и в политическом, социальном и культурном плане.

За глобализмом и регионализмом стоят довольно мощные силы, что делает малопредсказуемым исход их борьбы. Однако есть основания полагать, что она будет достаточно продолжительной. Одним из факторов, способных существенно улучшить позиции регионалистов, может стать более тесное политико-экономическое взаимодействие участников регионализаций описанных нами основных типов. Это уже происходит: весьма важным и символичным представляется соглашение о зоне свободной торговли, подписанное между Китаем и АСЕАН в конце 2001 г.[9]

С появлением регионализации первых двух типов расстановка сил в мире заметно усложнилась. Она чем-то напоминает период иерархической системы (тогда Великобритании противостояли не только отдельные страны с сугубо индивидуальными интересами, но и центры силы, представленные преимущественно колониальными и полуколониальными империями). И ныне мы видим взаимодействие трех типов субъектов международных отношений: отдельных стран, далеко не равных между собой по совокупному потенциалу, региональных держав и региональных интеграционных объединений. При этом роли отдельных субъектов могут накладываться друг на друга: часть стран может выступать в разных ипостасях. При этом "индивидуалисты" способны занимать более гибкие позиции: в зависимости от обстоятельств они идут на компромиссы, уступки, временные соглашения и т.п. Что же касается региональных держав и состоявшихся экономически региональных объединений, то их позиции выглядят более определенными. Пределы их гибкости очень ограниченны, так как само их появление обязано определенному консенсусу стран-участниц. Поэтому их развитие может быть лишь постепенным. В этом смысле именно поэтапный регионализм способен придать столь необходимую стабильность современным международным отношениям. В нем, помимо прочего, ощущается явное предпочтение прочности и консерватизма хозяйства в противовес "безумствам" нынешней мировой экономики.

Между регионализацией различных типов и глобализацией пока нет антагонизма, и он не желателен для всех. "Непримиримыми" могут оказаться идеологи - сторонники глобализма и регионализма. Важно, чтобы они нашли общий язык, сумели договориться об общих целях и неизбежных остановках на пути к ним. Беда в том, что глобализация в нынешнем виде, фактически является препятствием на пути к созданию мирового хозяйства, как централизованного, так и кластерного.

К сожалению, теоретические основы деятельности самых влиятельных мировых институтов (МВФ и ВТО) парадоксальным образом одновременно и консервативны, и отличаются игнорированием политэкономической классики. Спутано движение товаров и капитала. Главное же занятие МВФ - реструктуризация долгов является очевидным паллиативом и вдобавок растратой ресурсов, поскольку клиентами, как правило, оказываются страны, пренебрежительно относящиеся к своему хозяйству, а стало быть, и к перспективе построения мирового хозяйства.. Происходит это отчасти потому, что такие заемщики не сумели вписаться в регионализацию, которая дает хозяйству хоть какие-то возможности развиваться. Но именно региональное сотрудничество находится на одном из последних мест в кредитной политике МВФ.[10]

ВТО, в свою очередь, заявляя о равном доступе к рынкам и добиваясь постоянного снижения тарифов, в упор не видит того, что такие снижения все сильнее дискриминируют производителей, работающих только на внутреннем рынке (по сравнению с экспортерами и импортерами). В результате все заботы Запада о малом бизнесе оборачиваются лицемерными подачками тем, у кого отбирают рынок. О вечно не замечаемом аграрном протекционизме Запада написаны уже тысячи работ. Страны ОЭСР при вздутых непомерно высоким потреблением и полувоздушным деньгами ценах на своих внутренних рынках регулярно проводят "антидемпинговые" расследования против государств, где деньги и цены еще продолжают играть роль рыночного распределителя ресурсов. Тучи инструкторов-транзитологов тратят гигантские суммы на пропаганду облегченных до комиксов вариантов экономикс, как бы не замечая, что "переходные страны" - это фикция, а в развитых странах рынок близок к агонии по причине перехода на договорные деньги и небывалого разгула монополий и картелей.

Распределение голосов в МВФ и ВТО решительно не отражают действительного соотношения сил ни в мировой экономике, ни в международной торговле. Покупательная способность денег - их единственная цена, все остальное - о лукавого, т.е. создания товаров и услуг, которые средний житель планеты никогда не купит из уважения к своему труду. Разумеется, жизнь в МВФ и ВТО не стоит на месте, но необходимость радикальных реформ обеих организаций, прежде всего в сторону поощрения ими регионализации, совершенно упускается из виду. Если таких реформ не провести, то векторы глобализации, с одной стороны, и обоих типов регионализации - с другой, разойдутся настолько, что само существование глобальных институтов потеряет смысл, а кризис доллара может превратиться в финансовую катастрофу.

6. Регионализация в социокультурологическом смысле

Ни глобализация, ни регионализация как доминирующие общественные тенденции не существуют автономно, так же как и не существуют изолированно макро- и микропроцессы. Они, взаимоопределяя и взаимодополняя друг друга, входят в общую совокупность социальных процессов современного мира. А мезоуровень есть по существу результирующий элемент взаимодействия этих процессов. Если обратиться к технической аналогии, то именно этот уровень обозначает то место общественного механизма, где должен находиться регулятор.

Усиление тенденций регионализации определяется и современными технологиями общественного регулирования. "Цивилизации прежних эпох не нуждались в целостной концепции регионального деления общества, основанной на признании множественности организационно-территориальных принципов его строения. В современном мире усложняющаяся структура общества потребует не столько иерархии социальных отношений, сколько их координации . Дисперсия власти в дальнейшем должна усилить автономность многочисленных и разнообразных этнических, конфессиональных, культурных сообществ, существующих в каждой стране"[8].

Какая же ступень организации различных государственных или административных сообществ может рассматриваться как промежуточная? Регион и есть тот самый мезоуровень организации мирового социального сообщества, который позволяет одновременно не только ослабить и разрешить противоречия между глобальными и антиглобальными процессами, но и, что очень важно, сообщить определенную "глобальность" локальным процессам, и, наоборот, адаптировать общепланетарные тенденции к местной культурно-исторической специфике. Регион сегодня является промежуточной зоной, проводящей социальной средой, сопричастной как внутреннему, так и внешнему пространству. Именно на этой ступени общественной самоорганизации устанавливается баланс между интеграцией и дезинтеграцией, между центром и периферией, между централистскими и сепаратистскими тенденциями, между многими другими социальными противоречиями современного общественного развития. Следовательно, регионализация это не только способ государств приспособиться к условиям всеобщей глобализации, но и стремление приспособить глобальные тенденции к своим локальным интересам. Иными словами, регионализация - это путь к равновесию общепланетарной системы.[8]

При этом само понятие "регион" не является застывшим, строго математически очерченным. Это может быть и внутригосударственное, и межгосударственное образование, а один регион может входить в состав другого, более крупного региона. То есть данная категория универсальна, операциональна и продуктивна настолько, насколько универсальна, операциональна и продуктивна в принципе любая типология и классификация в области социального знания. А региональные особенности представляют собой совокупность природных, социально-экономических, культурных и институциональных условий, сложившихся в регионе и отличающих его от других регионов. В социально-экономическом плане территориальная специализация региона входит как элемент в общую систему международного разделения труда. Одна из современных тенденций развития мирового хозяйства заключается в том, что само по себе местоположение все чаще интерпретируется как рыночная региональная среда, а конкуренция на мировом рынке идет уже не столько между национальными государствами, сколько между регионами. Причем этнокультурная компонента становится решающим критерием для оценки уровня конкурентоспособности региона. Но, отдавая должное экономическому аспекту, следует подчеркнуть, что задачи консолидации регионального социума являются сегодня не менее важными, чем обеспечение экономической эффективности и конкурентоспособности.

Региональное консолидирование не только тесно связано с глобальными процессами, но в значительной мере является их прямым следствием. В этом смысле регионализация возникла в современном мире, прежде всего в ответ на экономические и политические вызовы новейшей истории. Поэтому, признавая взаимозависимость глобальных и региональных процессов, следует все же исходить из того, что второй является в значительной мере реакцией на первый. Как правило, эта реакция, основываясь на культурно-исторических особенностях государств, выходит на ту или иную форму региональной солидарности, часто преодолевая при этом сложившиеся исторические традиции иногда и вопреки взаимной неприязни этносов, входящих в этот регион. В основе регионализации, а следовательно, и региональной солидарности обычно лежат самые очевидные критерии. Например, традиционно выделяются западная и восточная части пространства как элементы социальной целостности, каждый их которых обладает таким уровнем специфических свойств, который позволяет их не только сопоставлять, но и противопоставлять. Одна из глобальных тенденций заключается в том, что классическая антитеза Запад-Восток все чаще заменяется другой антитезой - Север-Юг.

В Европе этот критерий регионализации уже оформился в виде "Южного измерения" и "Северного измерения". В свете изменений, происшедших за последнее десятилетие, понятие "Северная Европа" стало значительно более широким и многомерным, чем раньше. Было бы естественно рассматривать и традиционные северные страны и государства района Балтийского моря как взаимосвязанные составляющие единого региона. В общественном мнении стран Северной Европы все больше укрепляется понимание того, что в североевропейское пространство должен входить Северо-Запад России. Таким образом, рост региональной консолидации объективно способствует интеграции общеевропейского пространства, и этот его аспект является для России особенно ценным и актуальным.

6.1 Региональные объединения

Под воздействием глобализации и регионализации конец 20 века был отмечен ослаблением влияния национального государства и интенсивным сближением стран. Региональные объединения являются наиболее продуктивной формой современной социальной солидарности этнокультурных сообществ. Оформившийся в последние годы Европейский союз может служить наиболее типичным примером такой консолидации, и прежде всего по отношению к малочисленным этносам. "В сообществах, объединяющих 2-5 миллионов человек, нет устойчивости, - замечает французский социолог Теодор Зэлдин, - они, тем не менее, представляются основой для создания Европы регионов, которая должна заменить Европу государств". Еще в начале 90-х гг. Ален Турен отмечал, что "страны, верившие в возможность экономической трансформации при сохранении унаследованных от прошлого форм социальной организации, рискуют оказаться не способными глубоко проникнуть в постиндустриальное общество. Именно это происходит в Западной Европе, которая экономически достаточно современна, чтобы пойти вслед за американским обществом, но в социальном плане недостаточно современна, чтобы стать автономным очагом развития". Несколько лет назад З. Бжезинский писал, что "современная Западная Европа производит впечатление попавшей в затруднительное положение, не имеющей цели, хотя и благополучной, но неспокойной в социальном плане группы обществ, не принимающих участие в реализации каких-либо крупных идей".[8]

Нынешний процесс европейской интеграции означает стремление ослабить отставание в социальном развитии. Ведь западные европейцы объединяются совсем не потому, что испытывают симпатию друг к другу (немцы к французам, англичане к немцам, англичане и французы друг к другу и т.д.), а потому что сами по себе в отдельности они не могу адекватно отреагировать на общепланетарные вызовы. Ограниченность возможностей государств обусловлена не только их слабостью или, по крайней мере, не только ею.

Даже самые благополучные и стабильные во всех отношениях страны Запада с сильным государственным аппаратом все острее ощущают неспособность решить собственными средствами многие задачи (национальную безопасность, устойчивость развития экономики, борьбу с преступностью, проблемы экологии и т.д.), поскольку многие угрозы их внутреннему равновесию и безопасности возникают извне. Нейтрализация этих угроз, так же как и создание устойчивой экономики, невозможно без постоянного и широкого сотрудничества с сопредельными государствами. Поэтому страны, которые географически находятся ближе друг к другу, пытаются укрепить взаимные связи, чтобы в глобальной мировой системе сообща представлять свои интересы.

Объединение Европы, которое представляет собой социальную интеграцию высшего уровня, повлечет за собой децетрализацию на уровне локальном. В этих условиях большие нации вынуждены будут отказаться от части своих полномочий, а региональные структуры получат больше прав. В современном мире нация-государство перестало быть единственным субъектом международных отношений. Сегодня государства проявляют все более гибкое понимание своих суверенных прав и отстаивают их, исходя их конкретных обстоятельств. Таким образом, происходит выравнивание не только политического веса различных стран, но создаются объективные предпосылки для сохранения и развития локальных очагов самобытных социокультурных явлений. Ведь именно это и происходит в Евросоюзе, который на сегодняшний день является наиболее продвинутым региональным интеграционным проектом. Когда страна вступает в Европейский Союз, больше всего теряют государственные органы власти - парламенты и правительства. А локальная, местная власть по-прежнему остается сильной, более того, теперь ее значение в этих условиях даже возрастает, что еще раз подчеркивает данные тенденции.

6.2 Регион в географическом смысле

В географическом смысле регион представляет собой часть страны или группу близлежащих стран, составляющих определенную целостность, отличающуюся совокупностью естественных и исторически сложившихся, относительно устойчивых экономико-географических, демографических и социокультурных особенностей. В нашей литературе регион обычно рассматривается в природном, экономическом, политическом и административном аспектах. Но "за последнее время понятие региона существенно изменилось, - справедливо отмечает Г. Е. Зборовский, - получило дополнительные характеристики". В первую очередь это касается социокультурного аспекта. Категория "региональное" как более абстрактная вбирает в себя различные этнокультурные начала, преодолевает изолированность отдельных локальных пространств и малых сообществ, создавая новое социальное качество. Система признаков, определяющих принадлежность тех или иных областей к общей их совокупности, глубоко уходит корнями в историю, культуру, экономику, политику. И ее границы должны определяться исходя из более широкого понимания, чем дает только география.

Для обозначения регионов, населенных близкими по своим культурно-историческим характеристикам этническими сообществами, давно используются типологические определения, обобщающие в условном географическом названии вполне очевидное социально-культурное содержание. Например, в Европе это "Средиземноморье", "Балканы", "Кавказ", "Скандинавия", "Северные страны", в которых на единой природно-ландшафтной основе в процессе социогенеза

сложилось определенное культурно-историческое единство. Как историческое понятие "регион Балтийского моря" впервые появилось во времена Ганзейского союза, куда входили и Великий Новгород и Псков в 14 веке, хотя многие области этой зоны относились к Ганзейской торговой системе только косвенно. Успехи в развитии стран Ганзейского союза в 14-18 вв. еще раз подчеркивают эффективность экономической основы регионализации. В современном мире региональная экономическая специализация становится все более важным направлением международного разделения труда. [8]

Тогда же, в 14 веке термин "Прибалтика" получил распространение в России, обозначая одновременно и географическое пространство, и ареал различных балтийских народов (в собирательном значении - прибалтов), составляющий ныне территорию Латвии, Литвы и Эстонии. С тех пор в историческом сознании россиян укрепилось устойчивое и цельное представление об этом регионе. Таким образом, следует рассматривать бывшую советскую Прибалтику, а ныне страны Балтии как регион, который входит составной частью в более обширный - регион государств Балтийского моря. Целостность этого социального образования находит отражение в его восприятии окружающим социумом. Неспособность большинства западноевропейцев как-то дифференцировать жителей Прибалтики в равной мере остро чувствуют и латыши, и литовцы, и эстонцы. Да и для более близкого к ним населения России характерно восприятие этих трех этносов как единого народа.[8]

Исходным моментом для нас является то, что население региона составляет определенную целостность, что в совокупности квалифицируется как региональные особенности. Они представляют собой более высокий уровень обобщения по сравнению с этническими особенностями, так как региональное сообщество может включать в себя несколько этносов, но менее высокий по сравнению с цивилизационным особенностями, так как этот уровень представляет лишь часть цивилизации. Региональные особенности создают определенный стереотип социального поведения. В то же время в рамках этого общего стереотипа этнические сообщества, образующие население региона, обладают своими конкретными чертами, неповторимыми свойствами. С точки зрения системного подхода региональность (как целостность) и есть то самое новое качество, которое образуется в итоге взаимодействия и взаимного дополнения этнокультурных сообществ (как элементов), составляющих эту целостность. Поэтому исследование диалектики общего и особенного представляется нам важной частью социологии региона.

Заключение

В современных условиях регионализация начинает оказывать значительное воздействие не только на экономические процессы, но и на формирование системы международных отношений. Прежде всего регионализация ограничивает возможности маневра мирового лидера (или державы, пытающейся претендовать на эту роль) по установлению своей гегемонии. Поскольку же иметь дело все чаще приходится с объединениями государств разного типа, причем каждый из них требует своего подхода, лидеру куда сложнее навязать мировому сообществу свои интересы политическими или экономическими методами. Попытка же создания однополярного мира силой представляется запоздавшей: возможно, она могла бы увенчаться успехом в начале 1990-х годов, сразу после распада СССР и социалистической системы. [10]

За истекшее же десятилетие, с одной стороны, относительная экономическая мощь лидера (по сравнению с другими державами или объединениями) ослабла, к тому же, он превратился в крупнейшего мирового должника, а с другой - региональные интеграционные объединения окрепли, выросло их число и состав участников, они настрадались в финансовых кризисах и очень боевиты. Существенно выросла мощь крупных держав, особенно Китая и Индии, улучшились даже связи России со своей "зоной влияния". Поэтому монополярный мир может быть построен лишь путем ограничения или устранения структуры многоролевого взаимодействия, что либо практически невозможно, либо требует слишком широкого применения силы. Прибегать же к ней даже в отношениях сравнительно слабых государств (как показывает силовая акция антииракской коалиции) не всегда возможно - требуется хотя бы видимость поддержки других стран, а получить ее в современной обстановке из-за несходства интересов или разного рода противоречий между участниками крайне сложно. Иначе говоря, регионализм неожиданно оказывается одним из важнейших препятствий формированию монополярного мира.