"Австрийская свобода" эпохи Бабенбергов в исторической памяти державы Габсбургов (на примере "Австрийского Плутарха" Йозефа фон Хормайра)

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

«Австрийская свобода» эпохи Бабенбергов в исторической памяти державы Габсбургов (на примере «Австрийского Плутарха» Йозефа фон Хормайра)

Г.С. Рагозин

Аннотация

Статья обращается к рецепции «Австрийской свободы» эпохи Средневековья в исторической памяти монархии Габсбургов начала XIX в. Новые память и идентичность основывались на лояльности правящей династии Габсбургов в новой империи. Обоснование им на историческом нарративе представил Йозеф фон Хормайр, автор «Австрийского Плутарха». Сущность «Австрийской свободы!» и ее историческую преемственность он вел от основателей государства из рода Бабенбергов.

Ключевые слова: медиевализм, история Австрии, историческая память Австрии, Йозеф фон Хормайр, консерватизм, Бабенберги, «Австрийская свобода», историография романтизма

Abstract

G.S. Ragozin. The Babenberg “Austrian Freedom” in Habsburg empire historical memory: the case of “Austrian Plutarch” by Joseph von Hormayr

The paper deals with the reception of “Austrian Freedom” emergence in the Middle Ages as an element of historical memory in the Habsburg empire in early XIX century. The Romanticist historiography tapped into revisiting the ideological grounds of Habsburg Empire, which took place after collapse of the Holy Roman Empire. Creating the Austrian empire in 1804 has become an impulse for producing the new historical memory to justify its legitimacy. It was Joseph von Hormayr to initiate the process during the Napoleonic warfare as a conservative ideologist and romanticist historian.

The purpose of the paper is to analyze the elements of the “Austrian Freedom” myth presented in essays on Babenberg dynasty in “Austrian Plutarch” by Joseph von Hormayr. The twenty-volume work aimed to present the main historical figures of the Habsburg empire, both Austro-German and non-Germanic. Besides the Habsburgs, “Plutarch” also contained essays devoted to Czech and Hungarian regents, ministers, warlords, artists and scientists from all parts of the Empire. The essays published in volumes 19 and 20 of the “Plutarch” dealing with the Babenberg era in Austria were the last part of the work.

The main methodology is the history of concepts, which is aimed to analyze the emergence and evolution of a certain term and its revisiting within a surrounding context. It should trace the elements of the “Austrian Freedom” as a pattern of Austrian historical memory and identity. Moreover, the concepts of imaginary community, historical myth and historical memory should ensure the study of "Austrian freedom" and its justification by Hormayr. The latest essays of the "Austrian Plutarch" were aimed at justifying the "Austrian Freedom" by means of historical memory. Narratives on the Babenberg era in Austria were to show succession to the Habsburg house as a proof for a single historical mission of Ostmark - Austria. The image of Austria was given as a state with “independence, rapid economic development and loyalty to the Christian cause” and as an adequate example of centralization for the rest of Germany. Hormayr made a special emphasis on the ability of Austria to respond towards such challenges as hostile invasions and political instability of the Holy Roman Empire. The image of the “loyal vassal of the Emperor” turned into justification of the Austrian autonomy, which was to enforce the Empire, and the Babenbergs became a personal image for it in the “Austrian Plutarch”.

Keywords: medievalism, history of Austria, historical memory of Austria, Joseph von Hormayr, conservatism, Babenbergs, “Austrian Freedom”, Romanticist historiography

Образы Средневековья в исторической памяти привлекают и исследователей, и общественность. Медиевализм стал особой категорией дискуссии в связи с изменениями трактовки периода в более поздние эпохи. Восприятие средневековых монархов и связанных с ними событий в исторической памяти прошло долгую эволюцию начиная с периодов Возрождения и Реформации [1. S. 95-99]. Окончательное укоренение этого периода и персоналий как части исторической памяти произошло в эпоху романтизма начала XIX в. Считается, что оно связано с политической легитимацией государства и национальной идентичности. Помимо этого, важной составляющей был поиск идеальной модели отношений между монархией и обществом: в этом периоде романтики пытались найти образец «органического устройства». Хотя в это же время медиевализм дал почву для критики политических и социальных архаизмов национальными движениями в XIX в.

Особым случаем в Европе начала XIX в. в дискурсе романтизма выступает австрийский медиевализм. «Восточная марка», герцогство, а затем эрцгерцогство Австрия находилось в составе Священной Римской империи до 1806 г. В XV в. оно «выделилось» в территориальное государство, обладающее централизованной властью. Правящая в нем династия Габсбургов закрепила за собой титул императоров Священной Римской империи, и до ее роспуска выходцы из этого рода почти без перерыва занимали этот престол. Они стали номинальными лидерами «германского мира» в Европе, заявляя также претензии на универсалистский характер империи. Романтическая историография полагала, что это стало возможным благодаря «Австрийской свободе» [2. S. 2]. Данный концепт исходил из того, что к XIII в. правители из династии Бабенбергов были почти полностью независимы от императора в силу статуса своего лена, а затем государства. Все это используется и поныне для обоснования суверенитета австрийской политической нации от Германии [3. S. 127148]. При этом культурная, языковая и историческая общность с ней не отрицается. Все это возможно обозначить как «австрийский исторический миф», по аналогии с «прусским мифом» в Германии [4. S. 273].

«Австрийский исторический миф» -- это комплекс тезисов и идеологем, нацеленных на обособление австрийской государственной нации от Германии средствами исторической политики [5. С. 18-24]. Он включает в себя культуру памяти, в которой главные акценты ставятся на самостоятельность и самодостаточность австрийского государства. Таковая, как считается, была уже в Священной Римской империи, когда австрийские политические структуры сами принимали решения, касающиеся их развития. Более того, к этому времени отводят начало австрийской идентичности как самостоятельной от остальной Германии [1. S. 41-71]. «Австрийский исторический миф» представлял образование империи Габсбургов логичным и необходимым не только для Центральной и Восточной Европы, но и для самих австрийцев. Вместе с тем этот миф отдавал приоритет лояльности правящей династии Габсбургов и сюзерену в австрийской идентичности. Этническая принадлежность конкретного подданного не имела значения. Интеллектуалы - сторонники «национального возрождения» в негерманских землях империи - изображали такой подход как «германизацию», поскольку фактически в новом образовании немецкие язык и культура превалировали.

Первый этап оформления «австрийского исторического мифа» и включения в него средневековой истории Австрии связан с развитием романтизма как явления общественной и политической мысли в конце XVIII - начале XIX в. Оно вобрало в себя критику Французской революции, а затем и наполеоновской империи. Отталкиваясь от нее, она идеализировала Средние века как период «органичных социальных порядков и отношений между сувереном и народом». Все это легло в основу роста интереса мыслителей и публицистов к этому периоду, во многом усугубленного политическим курсом большинства стран Европы после 1815 г.

Специфика австрийского романтизма начала XIX в. связана с поиском исторической легитимности власти и многонациональной империи Габсбургов. Распад Священной Римской империи поставил перед Габсбургами проблему выработки стратегии по отношению и к германским государствам, и к своим владениям, в том числе негерманским. Для этого требовалось идейное обоснование своей политики и его распространение среди как минимум политической и социальной элиты. Это подстегивало поиск аргументов для своих тезисов. Таковым стал материал эпохи Средневековья, когда начался процесс оформления австрийского государства и его превращения в империю. Выбор материала, подходящего для такой концепции, представлял особенно сложную проблему. С учетом обстановки в Европе приоритетными становились сюжеты, связанные с отражением общих угроз, демонстрацией роли Австрии для Германии и Европы как «последнего рубежа» для противника. Поражения от Наполеона и установление его господства в Германии стали поводом к использованию исторического материала в целях мобилизации и немцев, и негерманских народов империи.

Прибытие в Вену Фридриха фон Генца и Йозефа фон Хормайра в 1803 г. становится началом формирования консерватизма, изначально с отпечатком романтической идеологии. Первый в большей степени разрабатывал консервативную доктрину в тесной связи с династическим патриотизмом, а второй приступил к созданию исторической памяти и для австрийских немцев, и для негерманских народов. Начиная на региональном материале в Тироле, Хормайр формировал образ «святой земли», который затем стал переноситься на остальные владения Габсбургов. Самым первым такой статус получил Тироль, который был отторгнут от владений Габсбургов в 1805 г., и связь которого с остальными владениями австрийского дома требовалось обосновать, особенно с учетом размытой самоидентификации местного населения. Поэтому при подборе материала особая роль отводилась участию тирольцев в борьбе с иноземными вторжениями, их поддержке католической церкви и лояльности Габсбургам.

В связи с этим логичным предстает выбор нарративов о противостоянии общей угрозе, роли церкви в государстве и самосознании австрийцев, консолидации австрийских немцев и негерманских подданных вокруг династии. Вместе с этим Хормайр развивал тезис «австрийской свободы», т.е. представление о самостоятельности Австрии в Империи. Под ней историк понимал роль государства Бабенбергов, а затем Габсбургов в разрешении внутриимперских конфликтов, споров церкви и императорской власти, а также продвижении внутриполитических вопросов без оглядки на остальную империю. Особняком здесь рассматривалась активная внешняя политика, которая могла идти вразрез с остальной империей. При этом подчеркивалось, что, несмотря на свою самостоятельность, Австрия стояла «последним рубежом» для иностранных вторжений в Германию [6. Bd. 19. S. 90-97].

Все это стало частью сочинения «Австрийский Плутарх», ставшего выражением концепции австрийской истории в русле «австрийского исторического мифа», романтизма и консерватизма. В последних томах своего труда, сданных в печать незадолго до ареста по «делу Альпенбунда» в 1813 г., историк обратился к складыванию австрийского государства в период царствования династии Бабенбергов. Именно Хормайр предложил это время как становление самостоятельного австрийского государства. Представления романтиков о Средневековье получили здесь полное воплощение. Данные очерки стали заключительными в серии «Австрийские правители» в «Австрийском Плутархе» и частью представления о прошлом страны и империи, а также ее миссии в Европе и Г ермании.

Наследие Йозефа фон Хормайра изучалось в Германии и Австрии начиная с 1848 г. Оно анализировалось и как веха развития исторической науки, и как проявление ранних романтизма и консерватизма в монархии Габсбургов. В период эмиграции Хормайра (1828-1848) его работы были изъяты из доступа из-за критики канцлера Меттерниха и его режима после 1828 г. [7. S. 385-406]. Незадолго до австро-прусской войны в «Биографическом словаре Австрийской империи» 1863 г. вышла статья с критикой Хормайра за оппозицию по отношению к Францу I и Меттерниху. Заслуги историка признавались в укреплении легитимности Габсбургов «Австрийским Плутархом» и «Малой историей Отечества» [8. S. 275-287].

Вторая волна интереса к Хормайру началась в столетний юбилей Тирольского восстания, когда вышла работа Й. Хирна [9]. В ней освещалась роль автора «тирольского мифа» в становлении австрийского консерватизма. В дополнение к этому были даны оценки Хормайру как политику: организатору, идеологу восстания и советнику Андреаса Хофера. Так началось возвращение историка в статус фигуры австрийской историографии и истории, борца против Наполеона и «посягательств на права сословий и церкви» в Тироле [10]. Продолжилась тенденция в 1918-1938 гг., когда обозначился кризис австрийской идентичности после распада империи Габсбургов. В период, обозначенный Р. Канном как господство «постимперского синдрома» (Imperial Hangover) [11], отношение к Хормайру было двояким. Критика за нападки на Габсбургов и режим Меттерниха дополнилась осуждением за источниковедческие подлоги и мистификации. На контрасте Хормайр оставался в образе главной фигуры романтической историографии, а также одним из родоначальников австрийской историографической традиции [12, 13].

Втягивание Австрии в орбиту влияния Третьего рейха принесло прочтение Хормайра как «моста между австрийской и германской исторической традициями» в трудах Генриха фон Србика [14, 15]. Он трактовал разрыв Хормайра с Габсбургами исключительно личностным фактором, полагая таким «несправедливое» обвинение в подготовке вооруженного восстания. Тем Србик помогал НСДАП представить Третий рейх наследником австрийской и германской исторических традиций, «закрывая» спор мало- и великогерманской школ и политических традиций XIX в. Баварская академия наук работала на это с немецкой стороны: опубликованный в 1936 г. в сборнике Баварской академии наук «Отечество и народ» о Хормайре раскрывал его «выдающийся вклад оформление истории немецкой нации и национальной идеи». В то же время больший акцент делался на баварском периоде творчества Хормайра (1828-1848) [16].

Восстановление Австрии как государства в 1945 г. привело к очередной переоценке Хормайра и связей Австрии с Германией. Теперь австрийская нация считалась обособленной от Германии политически, но родственной ей в культурном, историческом и языковом плане [17. S. 10-12]. Австрийские историки второй половины ХХ - начала XXI в. определяют Хормайра историком-романтиком, чье творчество развивалось на рубеже Просвещения и Бидермайера. Дефиниции «консерватора» или «сторонника немецкого национального движения» отошли на второй план [7]. По политическим взглядам Хормайра располагают между консервативно-охранительным и национальным дискурсами [18. S. 293]. Творческое наследие историографа рассматривается как часть исторической памяти австрийцев и немцев. При этом изучается роль историографа в систематизации коллекций искусства чешской и моравской аристократии, когда он отбывал ссылку в г. Брно. Помимо этого, ведется изучение роли Хормайра в становлении австрийского консерватизма начала XIX в., а именно нарратива исторической памяти, который оказал влияние на австрийскую идентичность как немецкоязычного сообщества державы Габсбургов, в том числе на земельном уровне, так и всей империи в целом [19, 20].

Считается, что идеи Хормайра остаются слабо изученными в части методологии мифотворчества и его прочтения в политике. Вне поля зрения осталась та часть «австрийского исторического мифа» Хормайра, которая относится к периоду до прихода Габсбургов к власти в Австрии. Структура мифа на примере материала раннего и высокого Средневековья остается неизученной, в противовес раннему новому времени. Образы австрийских Габсбургов, подготовленные Хормайром, так или иначе переосмыслялись в более поздние эпохи, в то время как формирование мифа об «австрийской свободе» при Бабенбергах, как правило, в историографии не затрагивалось.

Двадцатитомная работа Хормайра «Австрийский Плутарх» вышла в 1807-1812 гг. Ее замысел заключался в том, чтобы представить широкой публике биографии ключевых персоналий империи Габсбургов в прошлом. Очерки о маркграфах и герцогах из династии Бабенбергов вошли в XIX и ХХ тома «Плутарха». В сочинении фигурируют следующие правители: Леопольд I, Леопольд II, Леопольд III Святой, Генрих II Язомирготт, Леопольд V Добродетельный, Леопольд VI Славный и Фридрих II Воитель. На правах отдельных очерков вошли четыре персоналии: Леопольд III, Леопольд V, Леопольд VI и Фридрих II. Остальные биографии стали частями вводных или заключительных разделов «главных» очерков. В целом они продолжали легитимистскую концепцию истории монархии Габсбургов, дополняя ее обоснованием преемственности от Бабенбергов.

Каждый очерк предварялся краткой справкой о жизни «главного персонажа». В нее входили сведения о родственных связях, браках и детях правителя, и наиболее значимых событиях его правления. По объему описание жизни и правления одного деятеля занимает до четверти тома. Историк располагал значительным опытом работы со средневековыми сюжетами, и посему образы Бабенбергов обоснованно полагать образцом медиевализма ранних романтиков. Отпечаток идей «органического устройства» отношений между монархом и обществом в текстах Хормайра стал поводом осуждать историка позднее за мистификации по отношению к Средневековью [20]. австрийский плутарх средневековье габсбург хормайр

Очерк, посвященный Леопольду III Святому, стал первым в повествовании о Бабенбергах. Его предваряло значительное по объему эссе о роли Австрии в историческом процессе и месте историка в австрийском обществе. Роль земель, вошедших в ее состав, заключалась «в защите Германии и остальной Европы от внешних вторжений: гуннов, мадьяр, монголов, турок». По мнению историка, это было частью образа «святой земли» [6. Bd. 19. S. 8]. То есть в заключительной части «Плутарха» автор завершил формирование единой концепции истории Австрии и ее миссии в империи и Европе. «Австрийский историк, - писал Хормайр, - тоже становился частью борьбы», что было типичным проявлением романтизма начала XIX в. Хотя главной была следующая особенность: Хормайр делал упор на патриотизм, который мог охватить все народы, оказавшиеся в империи Габсбургов [6. Bd. 19. S. 7]. Поэтому борьба с турецким вторжением получила центральное место как консолидирующая австрийских немцев и негерманские народы империи.

О преемственности Габсбургов от Бабенбергов, а также о ее легитимности Хормайр заявил в начале повествования [6. Bd. 19. S. 7]. Именно с обликом Леопольда III Хормайр связывал такие элементы образа идеального австрийского правителя, как поддержание законности и справедливости, содействие просвещению, а также гармоничные отношения светской власти и церкви не в пример остальной империи. В заслугу Леопольду III Святому поставлено начало возвышения Вены, которая «из личных владений» станет центром государства. Именно с этим периодом связаны основание аббатств в Мельке, Клостернойбурге, Клейнмариацелле, значимых для исторической памяти австрийских немцев, и начало строительства собора в Пассау. «Монастыри и их руины, - писал Хормайр, - воодушевляли тех, кто в 1683 году шел на защиту Вены от турок» [6. Bd. 19. S. 78]. При этом подчеркивалась лояльность Леопольда императору и делу католического мира в лице Крестовых походов. Акцент делался еще и на том, что австрийские маркграфы и герцоги делали финансовые пожертвования, участвовали в походах в Иерусалим сами. В пример также приводится паломничество Иды Австрийской: жена Леопольда II стала примером австрийской мученицы за веру, последовавшей в Святую землю. Так Хормайр формировал образ «австрийского благочестия», которое было частью официальной парадигмы Габсбургов.

Борьбу за власть в империи после пресечения Франконской династии Хормайр сравнил с войной Йорков и Ланкастеров в Англии. Однако позиция Австрии, по мнению историка, носила посреднический характер. Подчеркивалось, что Леопольд III имел все права на имперский трон в силу брака с Агнессой, дочерью императора Генриха IV. Именно благодаря Леопольду III Генрих V наладил отношения с церковью и смог заключить Вормсский конкордат, за счет чего сложился такой порядок, от которого Австрия выиграла в перспективе. «Имперский мир, - писал Хормайр, - позволил Австрии расти» [6. Bd. 19. S. 73]. Его достижение историк связал с тем, что Леопольд отказался от борьбы за трон с Гогенштауфенами, несмотря на брак с сестрой последнего императора, так как не желал развязывать междоусобную войну. Так Хормайр создавал образ герцога - основателя австрийской государственности и медиатора имперских конфликтов. Для этого времени и контекста проявлениями такого образа стали стремление к имперскому миру при четком осознании своей миссии и консолидация близлежащих земель. Материал о Леопольде III стал обоснованием «особой роли» герцогства в Империи.

Второй по значимости материал о Бабенбергах был посвящен Леопольду V Добродетельному. Главным источником по истории его правления Хормайр заявил документы и материалы из монастыря Клейнмариацелле [6. Bd. 19. S. 107]. Повествование о Леопольде предварено очерком о правлении его отца, Генриха II Язомирготта. В нем подчеркивалась особая роль Генриха в германских делах, когда шло соперничество Гвельфов и Гибеллинов, что работало на тезис об «австрийской свободе». Тогда Генрих выступил на стороне Гогенштауфенов, что сделало возможным повышение статуса Австрии в Империи. Углубляли его сюжеты о посредничестве герцога при разрешении споров императора с Папой Римским и итальянскими государствами. Получение Генрихом права решающего голоса на рейхстагах, так называемых «Малых Привилей», считалось Хормайром высшим его достижением в имперских делах [6. Bd. 19, S. 126].

Перенос столицы из Нойбурга в Вену и ее превращение в религиозный и политический центр герцогства считались Хормайром достижением этого правителя. Бывшее охотничье угодье Леопольда III стало резиденцией правителя. Этот статус подкрепил перенос церковной кафедры после открытия Шотландского монастыря и обители святого Штефана. Этим, как полагал историк, завершились обособление «Восточной марки» от Баварии и переход Австрии на равный статус со «старыми» племенными герцогствами: Саксонией, Баварией, Франконией, Швабией и др. Начало Генрихом экспансии на юг представало логичным следствием такой политики. Герцог начал походы в Каринтию, что привело к образованию пограничного рубежа, так называемой Крайны, и расширению Австрии на юг. Вторым проблемным пунктом на юге стала интеграция Штирии в состав Австрии, которая завершится лишь при Леопольде VI Славном [6. Bd. 19. S. 158]. Третьей проблемой станут венгерские набеги, отражение которых будет поставлено в заслугу Язомирготту.

Ключевым моментом царствования Леопольда V Хормайр представил III Крестовый поход и связанные с ним события. Историк назвал австрийское войско «авангардом Крестового похода со стороны империи» [6. Bd. 19. S. 162], а герцога Леопольда как военачальника сравнил по уровню мастерства с Александром Македонским. Этот контекст неразрывно связан с легендой о появлении цветов австрийского знамени во время Крестового похода. Впервые она попала в официальную историографию и стала культивироваться благодаря Хормайру. Изрядную дозу критики за конфликт с Леопольдом получил английский король Ричард I Львиное сердце. Его историк обвинил в начале конфликта с войском из империи из-за срыва австрийских знамен в Акре. Король выставлялся завистливым нарушителем рыцарского кодекса. Пленение Ричарда и его освобождение за выкуп были признаны справедливым возмездием: «Героизм не дает права на варварство», - отметил историк [6. Bd. 19. S. 170].

В представлении Хормайра, Леопольд грамотно использовал заложенное предшественниками. Герцогство получило международное признание, а также влияние на международную обстановку в Европе и за ее пределами. Леопольд V дал Австрии полноценные атрибуты государственности, что выгодно отличало ее от остальной империи. То есть уже к началу XIII в. Австрия, в представлении Хормайра, была государством, заслужившим свой статус и влияние, независимым от воли императора, но помогавшим ему в спорных ситуациях, т.е. не нарушавшим вассальной клятвы.

«Прекраснейшая эпоха Австрии» при Бабенбергах отождествлялась Хормайром с правлением Леопольда VI Славного (1198-1230). Посредничество между папой и Фридрихом II Штауфеном и поддержка императора в борьбе с анти-императором Генрихом Тюрингским, посягнувшим на трон, стали, по мнению историка, проявлением «австрийской свободы». За счет этого герцогство расширяло автономию в империи и помогало внутреннему миру в ней [6. Bd. 20. S. 52]. Наибольшим успехом стал Привилей от 23 августа 1228 г.: Леопольд стал обладать такой властью в Австрии и Штирии, которой не обладал император в остальной Германии. С этим Хормайром и связывалось достоинство страны в империи и за ее пределами. Герцогство представлялось «начальным пунктом централизации в Германии» [6. Bd. 20. S. 65].

Рост австрийского государства увязывался с получением городами самоуправления: к началу XIII в. его обрели Вена, Грац, Нойштадт, Эннс и Кремс. Становление городского права в понимании Хормайра обеспечило свободу торговли и экономический рост. Показателями последнего были богатство монастырей [6. Bd. 20. S. 47] и культурный расцвет герцогства, связанный с ростом поэзии трубадуров. Хормайр его представил вехой в развитии немецкого языка [6. Bd. 20. S. 62]. Часто историк сравнивал Леопольда с царем Соломоном: это сравнение связывалось с расцветом государства при минимуме войн.

Что касается внешней политики Леопольда, то ее образ складывался из содействия католической церкви: герцог участвовал в Альбигойском походе, Реконкисте и экспедиции в Египет. «Герцог-крестоносец» получил сравнение с Людовиком IX Святым [6. Bd. 20. S. 19]. Помимо этого, в заслугу Леопольду Хормайр поставил договоренность с римским папой об отправке в Крестовый поход Фридриха II для «искупления вины». Этим герцог дал императору возможность восстановления нормальных отношений с Римом, что могло стать основой прочного «имперского мира». Из соседних государств проблемой оставалась лишь Венгрия: по мнению Хормайра, Леопольд имел право стать регентом этой страны на основании «Трансляции империи». Так историк попытался обосновать объединение земель Центральной и Восточной Европы под эгидой Вены. При этом притязания на Венгрию Хормайр обозначил как «источник бедствий, подобно владениям во Франции для англичан» [6. Bd. 20. S. 25]. Вторым серьезным противником Леопольда оставалось Чешское королевство: Пржемысл II Оттокар именно при Леопольде VI впервые вторгся в Австрию, но потерпел поражение.

Образ Леопольда VI стал архетипом для «золотого века» Австрии в сочинениях Хормайра: минимальное участие страны в войнах при активном хозяйственном и культурном росте и самостоятельности в Германии. На него также работали посредничество в устроении мира в империи и Европе. Герцог предстал «архитектором самостоятельного государства». Таким образом, на примере этого правителя историк выстроил миф «австрийской свободы» в исторической памяти австрийских немцев. Помимо права на автономию он означал и право голоса в европейских делах.

Контрастом Леопольду VI Хормайр представил царствование Фридриха II Воителя (1230-1246). Последний Бабенберг по мужской линии предстал в образе «персонажа из Шекспировской трагедии» [6. Bd. 20. S. 130]. Центральным сюжетом стали завоевательные походы, которые закончились гибелью герцога, пресечением династии и кризисом, который закончился лишь с приходом Габсбургов на австрийский трон. Способности Фридриха как военачальника сравнивались по масштабу с Александром Македонским, Цезарем, Ричардом I, Саладином, Чингисханом, Густавом II Адольфом и Карлом XII. Заключительным стало сравнение с Густавом II: «...пал в бою, унеся с собой победу» [6. Bd. 20. S. 190]. Лейтмотивом герцога, по мнению Хормайра, была «любовь к свободе» [6. Bd. 20. S. 199]. Конец Бабенбергов предстал в контексте большого кризиса в Германии и Европе. Его составными частями стали падение Гогенштауфенов, междуцарствие в империи, экспансия короля Чехии Пржемысла II Оттокара и вторжение монголов.

То, что этот кризис коснулся Австрии, ставилось Фридриху в вину: его войны истощили страну и шли во время восстания министериалов во главе с родом Куэнрингов. Внутренние споры в герцогстве удавалось разрешить лишь при посредничестве церкви. Более того, страна воевала на несколько направлений: и с Чехией, и с Венгрией. Взятие Вены чехами служило доказательством поражения Фридриха. Это контрастировало с образом герцога как личности, которая сочетала в себе представления о рыцарской добродетели, личном героизме, любви к свободе и стремлении к справедливости. Сильное сходство, по мнению Хормайра, было с римским царем Сервием Туллием [6. Bd. 20. S. 208].

К успехам герцога отнесено формальное закрепление «австрийской свободы» в империи. Фридрих не принимал участия в рейхстагах, а признание этого права «Письмом свободы» от императора трактовалось Хормайром как независимость. Подчеркивалось, что этим Австрия и Штирия получили значительные привилегии. Такой прецедент историк назвал «предтечей Золотой буллы» [6. Bd. 20, S. 95]. Присвоение Вене императором статуса вольного имперского города подняло ее авторитет в глазах жителей Австрии и остальной Германии. Это легло в основу представления о том, что после Фридриха II столица Австрии «никогда не сдавалась без боя, поскольку ее жителям было что защищать». Так задавался образ Фридриха как жертвы за «австрийскую свободу»: герцог «погиб, но отстоял страну» [6. Bd. 20. S. 105]. Подкреплялся он и сравнением с участниками Реконкисты в Испании, а на Вену проецировалась та же роль, которая традиционно отводилась в этом процессе Толедо: резиденция правителя и центр сопротивления внешнему завоеванию [6. Bd. 20. S. 211].

Последние очерки «Австрийского Плутарха» Йозефа фон Хормайра, посвященные династии Бабенбергов, стали завершающей частью оформления «австрийского мифа». На примере материала о Бабенбергах в своем сочинении Хормайр представил понимание прошлого Австрии и его места в идентичности современных ему австрийских немцев в тесной связке с династическим легитимизмом. Правящий род, по его мнению, должен был объективно стремиться к укреплению своей власти и владений. Отсутствие прямого родства Бабенбергов с их преемниками в лице Габсбургов создавало проблему преемственности в исторической памяти, которую Хормайр решил, сконструировав миф о «миссии австрийского государства». Вместе с этим маркграфство, а затем герцогство показали себя дееспособными в социальном и экономическом плане, в меньшей степени подвергнутыми нестабильности в противовес «Старой империи».

Австрийское государство представало «последним щитом Европы и Германии» от внешних завоеваний, что, по мнению Хормайра, давало моральное право Бабенбергам, а затем и Габсбургам, на самостоятельность. Это было связано с тем, что на многие вызовы, по мнению историка, Австрии следовало отвечать с минимальной внешней поддержкой. При этом, в представлении Хормайра, жителям маркграфства, а затем и герцогства мобилизоваться было проще остальной Германии, так как они четко представляли свои свободы и «им было, что защищать», а государство располагало нужными ресурсами.

Не в пример императорам как Франконской династии, так и Гогенштауфенам, по мнению Хормайра, строились отношения католической церкви и светской власти в Австрии. Историк полагал, что это и было проявлением «австрийского благочестия», которое давало государству моральное право на определение ситуации в Центральной Европе и подкрепляло универсализм Габсбургов позднее. Церкви помимо духовной, просветительской, административной и хозяйственной функций отводилась мобилизационная. Храмы, монастыри и «святые места» становились фактором боевого духа и двигателем экспансии и в эпоху Крестовых походов, и позднее. Церковь также играла, в представлении историка, на пользу отражению вражеской экспансии, особенно османской в XVI-XVII вв. Образы участников обороны Австрии от внешних конфликтов, а также основателей государства носили именно религиозный подтекст. Так поддерживалась идеология «австрийского благочестия», и историческая память о такой роли католической церкви содействовала нахождению общего языка между церковью и государством после конфликтов времен Иосифа II. Все работало на представления о стране - оплоте католицизма. В дополнение к этому историк привлекал источники из монастырских архивов, которые были ему доступны в силу руководства Династическим, придворным и государственным архивом Австрии.

«Австрийская свобода» изображалась легитимной, юридически обоснованной и важной для Священной Римской империи. Хормайр подчеркивал, что достижение Австрией независимости не было классическим центробежным процессом по типу остальных германских государств. В доказательство этому приводилось то, что Бабенберги не прибегали к началу войны против императора как средству политики и отстаивания интересов. Главной чертой политического воплощения «Австрийской свободы» было личное согласие императора на расширение самостоятельности Австрии. При этом создавался образ его как «вознаграждения» преданному вассалу за заслуги: посредничество в имперских конфликтах и спорах с церковью, участие в обороне империи от вторжений извне. Оформлению такого представления способствовало то, что Хормайр, будучи юристом по образованию, в своих сочинениях активно анализировал правовую сторону социальных и политических отношений в Австрии и Германии.

Бабенберги сравнивались Хормайром с другими историческим фигурами, как современниками, так и нет. В большей степени это преследовало публицистическую цель - сделать сочинение более воспринимаемым как образованными высшими слоями, так и грамотным простонародьем. Историк также стремился к уточнению характеристик, даваемых персонажам, и включению их в общеевропейский и мировой исторический контекст.

Образ легитимности «австрийской свободы» стал завершающим в формировании концепции истории Австрии Йозефом фон Хормайром в ключе династического патриотизма и «австрийского мифа». На первом этапе историк получил за это признание в высшем руководстве империи, которое в 1813 г. сменилось опалой во время перемены политического курса при канцлере Меттернихе. Несмотря на это, в исторической памяти Австрии миф об «австрийской свободе» во многом использовал наработки Хормайра по средневековой истории страны. Продукты деятельности историка пережили даже его взгляды в отношении монархии Габсбургов, которые после эмиграции Хормайра превратились в критику существующего режима и его проводников.

Список источников

1. Vocelka K. Geschichte Osterreichs: Kultur-Gesellschaft-Politik. Graz-Wien-Koln: Styria, 2000. 408 S.

2. Hormayr J. von. Osterreich und Deutschland. Gotha: Beckersche Buchhandlung, 1814. 250 S.

3. Was heiBt „Osterreichische Geschichte“? Probleme, Perspektiven und Raume der Neuzeitforschung / Hrsg. M. Scheutz, A. Strohmeyer. Innsbruck: Studienverlag, 2008. 200 S.

4. Munkler H. Die Deutschen und ihre Mythen. Berlin : Rowohlt, 2009. 608 S.

5. Величко О.И. Проблемы формирования австрийской нации // Художественная культура Австро-Венгрии. Искусство многонациональной империи. 1867-1918 / отв. ред. Н.М. Вагапова, Е.К. Виноградова. СПб.: Алетейя, 2005. С. 18-24.

6. Hormayr J. von. Osterreichischer Plutarch: 20 Bde. Wien: Doll, 1807-1812.

7. Landi W. Joseph von Hormayr zu Hortenburg (1781-1848). Romantische Historiographie im Zeitalter der Restauration zwischen patriotischer Loyalitat und liberalen Unruhen // Eliten in Tirol zwischen Ancien Regime und Vormarz. Akten der internationalen Tagung vom 15. Bis 18. Oktober 2008 an der Freien Universitat Bozen / G. Pfeiffer (Red.). Innsbruck: Studienverlag, 2008. S. 385-406.

8. Biographisches Lexikon des Kaiserthums Osterreich / C. von Wurzbach (Hg.). Wien: Verlag der typografisch-literarisch-artistischen Anstalt, 1863. Bd. 9. 518 S.

9. Hirn J. Tirols Erhebung im Jahre 1809. Innsbruck: Schwick, 1909. 875 S.

10. Чудинов А.В. Вторая смерть Андреаса Хофера? Особенности эволюции исторической памяти о Тирольском восстании 1809 г. // Электронный научно-образовательный журнал «История». 2020. T. 11.

11. Kann R.A. The Case of Austria // Journal of Contemporary History. 1980. Vol. 15, №1: Imperial Hangovers. P. 37-52.

12. Bock F. Falschungen des Freiherrn von Hormayr // Neues Archiv fur altere deutsche Geschichtskunde. 1927. №47, Heft 2. S. 225-243.

13. Kustatscher E. “Berufsstand“ oder “Stand“? Ein politischer Schlusselbegriff im Osterreich der Zwischenkriegszeit. Wien-Koln-Weimar: Bohlau, 2016. 676 S.

14. Srbik H. von. Metternich. Der Staatsmann und der Mensch: 2 Bde. Munchen: Bruckmann, 1925.

15. Srbik H. von. Deutsche Einheit. Idee und Wirklichkeit vom Heiligen Reich bis Koniggratz: 4 Bde. Munchen: Bruckmann, 1935-1942.

16. Josef Freiherr von Hormayr. Biographie // Heimat und Volkstum / Rothleitner R. u.a. Munchen: Bayerische Akademie der Wissenschaften, 1936. S. 145.

17. Mayrhofer-Schmid A. Hormayr und die Romantik: Dissertation zur Doktorwurde (Phil.). Wien: Universitat Wien, 1949. 187 S.

18. Gant B. Joseph Freiherr von Hormayr zu Hortenburg. Eine (politische) Biographie: Dissertation zur Doktorwurde (Phil.). Innsbruck: Universitat Innsbruck, 2003. 313 S.

19. Рагозин Г.С. Между историей и политикой: Йозеф фон Хормайр - идеолог и участник Тирольского восстания 1809 г. // Французский ежегодник 2020: войны и революции в Новое время / ред. А.В. Чудинов. М.: Центр франко-российских исслед., 2022. C. 121-136.

20. Almasi G. Faking the national spirit: Spirituous historical documents in the service of the Hungarian national movement in the early nineteenth century // The Hungarian Historical Review. 2016. Vol. 5, №2. P. 225-249.

References

1. Vocelka, K. (2000) Geschichte Osterreichs: Kultur - Gesellschaft - Politik. Graz; Wien; Koln: Styria.

2. Hormayr, J. von (1814) Osterreich und Deutschland. Gotha: Beckersche Buchhandlung.

3. Scheutz, M. & Strohmeyer, A. (eds) (2008) Was heft „Osterreichische Geschichte"? Probleme, Perspektiven und Raume der Neuzeitforschung. Innsbruck: Studienverlag.

4. Munkler, H. (2009) Die Deutschen und ihre Mythen. Berlin: Rowohlt.

5. Velichko, O.I. (2005) Problemy formirovaniya avstriyskoy natsii [Problems of the emergence of the Austrian nation]. In: Vagapova, N.M. &

Vinogradova, E.K. (eds) Khudozhestvennaya kul'tura Avstro-Vengrii. Iskusstvo mnogonatsional'noy imperii. 1867-1918 [Artistic culture of Austria- Hungary. The art of a multinational empire. 1867-1918]. St. Petersburg: Aleteyya. pp. 18-24.

6. Hormayr, J. von. (1807-1812) Osterreichischer Plutarch. Wien: Doll.

7. Landi, W. (2008) Joseph von Hormayr zu Hortenburg (1781-1848). Romantische Historiographie im Zeitalter der Restauration zwischen patriotischer Loyalitat und liberalen Unruhen. In: Pfeiffer, G. (ed.) Eliten in Tirol zwischen Ancien Regime und Vormarz. Akten der internationalen Tagung vom 15. Bis 18. Oktober 2008 an der Freien Universitat Bozen. Innsbruck: Studienverlag. pp. 385-406.

8. Wurzbach, C. von. (ed.) (1863) Biographisches Lexikon des Kaiserthums Osterreich. Bd. 9. Wien: Verlag der typografisch-literarisch-artistischen Anstalt.

9. Hirn, J. (1909) Tirols Erhebung im Jahre 1809. Innsbruck: Schwick.

10. Chudinov, A.V. (2020) Vtoraya smert' Andreasa Khofera? Osobennosti evolyutsii istoricheskoy pamyati o Tirol'skom vosstanii 1809 g. [The second death of Andreas Hofer? The evolution of historical memory about the Tyrolean uprising of 1809]. Istoriya. 11. [Online]

11. Kann, R.A. (1980) The Case of Austria. Journal of Contemporary History. 15(1). pp. 37-52.

12. Bock, F. (1927) Falschungen des Freiherrn von Hormayr. Neues Archiv fur altere deutsche Geschichtskunde. No. 47. Band, 2. Heft, pp. 225-243.

13. Kustatscher, E. (2016) "Berufsstand” oder "Stand”? Ein politischer Schlusselbegriff im Osterreich der Zwischenkriegszeit. Wien; Koln; Weimar: Bohlau.

14. Srbik, H., von. (1925) Metternich. Der Staatsmann und der Mensch. Munchen: Bruckmann.

15. Srbik, H. von. (1935-1942) Deutsche Einheit. Idee und Wirklichkeit vom Heiligen Reich bis Koniggratz. Munchen: Bruckmann.

16. Anon. (1936) Josef Freiherr von Hormayr. Biographie. In: Rothleitner, R. Heimat und Volkstum. Munchen: Bayerische Akademie der Wissenschaften. p. 145.

17. Mayrhofer-Schmid A. (1949) Hormayr und die Romantik. Dissertation zur Doktorwurde (Phil.). Wien: Universitat Wien. (In German)

18. Gant, B. (2003) Joseph Freiherr von Hormayr zu Hortenburg. Eine (politische) Biographie. Dissertation zur Doktorwurde. Innsbruck: Universitat Innsbruck.

19. Ragozin, G.S. (2020) Mezhdu istoriey i politikoy: Yozef fon Khormayr - ideolog i uchastnik Tirol'skogo vosstaniya 1809 g. [Between history and politics: Joseph von Hormayr as an ideologist and participant of the Tyrolean Uprising in 1809]. In: Chudinov, A.V. (ed.) Frantsuzskiy ezhegodnik 2020: voyny i revolyutsii v Novoe vremya [French Yearbook 2020: Wars and Revolutions in Modern Times]. Vol. 2020. pp. 121-136.

20. Almasi, G. (2016) Faking the national spirit: Spirituous historical documents in the service of the Hungarian national movement in the early nineteenth century. The Hungarian Historical Review. 5(2). pp. 225-249.

Размещено на Allbest.Ru