Студент учительствующий: студенты Императорского Московского университета в поисках средств к существованию поисках средств к существованию

Размещено на http://www.allbest.ru/

Студент учительствующий: студенты Императорского Московского университета в поисках средств к существованию

Марина Владиславовна Фадеева

Аннотация

Статья посвящена исследованию повседневной жизни студентов Императорского Московского университета. Выявлены некоторые стратегии обеспечения собственных материальных потребностей, которые не описывают всей полноты студенческого опыта, но могут служить одной из рамок, при помощи которых историк способен реконструировать повседневную жизнь московского студенчества, складывавшуюся по-разному в силу разного социального и географического происхождения студентов, а также зависевшую от их успеваемости, лояльности к власти и простой удачливости.

Ключевые слова: история повседневности, российская история, история студенчества, история XIX в., история XX в.

Abstract

Students giving classes: students of Imperial Moscow University in search for means of existence

Marina V. F adeeva

The history of students traditionally is the history of the "younger generation" of revolutionaries. With this approach, this complex phenomenon is reduced to a very schematic image. The history of everyday life, its methodological and conceptual approaches to the study of the past allow us to take a fresh look at the life of students. The microhistory method makes it possible to attempt to reconstruct one of the areas of student's everyday life and to identify strategies of students for obtaining means of existence. Correspondence of students with police officers and university authorities, student announcements found in newspapers, reports of the “Society for Assistance to the Imperial Moscow university students in need”, memories of the students themselves outlined the range of sources on the basis of which it has become possible to carry out this reconstruction.

Students of the Imperial Moscow university, being alone in Moscow, could resort to the following three strategies for self-sufficiency: firstly, they could engage in sub-work (legally, if they received a special certificate from the police); secondly, they could get support from philanthropists (state or private) and thirdly, they could be provided with money by their own parents or other relatives.

The history of everyday life allows the researcher to move away from conceptual schemes and turn towadrs the object of study. Everyday life of the students of the Imperial Moscow university was diverse because of students'different social and geographical background, dependance on their academic performance, loyalty to the authorities and simple luck. The revealed strategies for providing one's own material needs can not describe the full students' experience, but can serve as one of the framework by which a historian can reconstruct the everyday life of Moscow students.

Keywords: history of everyday life, Russian history, history of students, history of the XIX century, history of the XX century

Основная часть

Студенчество не обделено вниманием исследователей, однако большинство из них анализирует студентов как потенциальных участников революции. При таком подходе значительный интерес представляет лишь «передовая» часть студенчества. «Академистам» же, «равнодушной толпе» и «противникам студенческих движений», в терминологии В. Ленина [1. С. 2-3], уделяется куда меньше внимания.

Если бытие и не напрямую определяет сознание, то его изучение может показать условия формирования студенческого мировоззрения, а также позволит «очеловечить» объект рассмотрения. Изучение одной из сторон бытия студентов Московского университета - студенческих стратегий по добыванию средств к существованию - позволяет выявить доступные для студентов способы заработка, проанализировать их эффективность, показав, таким образом, на основе анализа опубликованных и неопубликованных архивных источников одну из сторон повседневной жизни студентов Императорского Московского университета.

Г.Б. Слиозберг писал о наличии в студенческой массе «разнородных, чуждых по воспитанию и привычкам элементов» [2. С. 94]. По мысли А.М. Анненкова, «как отличительную черту в студенческой среде первой трети XIX в. можно выделить свободу мнения и слова» [3. С. 112]. Описывая восприятие студентов обществом, С. Сватиков отмечал, что «синий околыш студента был патентом на доверие» [4. С. 15]. «Характерные для студенчества той поры (конец XIX - начало ХХ в.) ожидания благотворных перемен в российском обществе» отмечает А.Е. Иванов [5. С. 288], также обращаясь к образу студентов в общественном сознании. «Рост студенческого движения породил в среде учащейся молодежи вузов мощный импульс к самопознанию» [6. С. 658], - считал Ю.Д. Марголис.

В.Р. Лейкина-Свирская пришла к выводу о «демократическом характере» студенческого движения [7. С. 27], а В.Э. Багдасарян то же стремление студентов к участию в революционной борьбе видел «проявлением кризиса юношеской социализации» [8. С. 83]. Зарубежный исследователь С.Д. Кэссоу указывал на «ясное чувство корпоративной идентичности» [9. P. 54] студентов. «Профессора так же, как и значительная часть так называемого образованного общества (фактически интеллигенции. - М.Ф.), воспитывают в молодом поколении, говоря кратко, революционный дух» [10. С. 55], - писал в 1911 г. университетский профессор Н.П. Боголепов.

Если определение студенчества по-прежнему вызывает дисскуссии, то его характеристика часто оказывалась заранее определена политическими убеждениями исследователей. Так, в студенчестве традиционно ищут черты будущих революционеров, соответственно, также изначально рассматривая политику власти по отношению к студентам как практики надзора, контроля и подчинения (см., напр.: [11-16]). Работы, ставшие редким исключением из общего правила, оценивали отношения между студентами и властью по-иному, но придерживались столь же безапелляционной риторики (см., напр.: [17]).

История повседневности, в рамках которой исследователи последнего времени реконструируют студенческую жизнь, дала возможность увидеть студентов не в роли будущих революционеров или, напротив, союзников режима, но в их обычной жизни, в устройстве быта и поиске самих себя [18-21]. Подобная оптика позволила увидеть за студенчеством не идеологический конструкт, но самих студентов в их многообразии, непохожести и невозможности вписаться в ту или иную заданную «свыше» рамку. университет студент материальный потребность

Вчерашний гимназист, начинавший свою жизнь в качестве студента Императорского Московского университета, сразу по приезду (а многие студенты были иногородними) должен был озаботиться решением ряда насущных вопросов - в первую очередь обеспечить себя крышей над головой и пропитанием. В распоряжении студентов было несколько стратегий: надежда на родительскую поддержку, помощь благотворителей (от государства или частных филантропов) или самообеспечение.

Редкое семейство могло обеспечивать сына-студента на протяжении всей учебы, стипендии от благотворителей также могли заканчиваться, потому важной статьей дохода студента становились подработки. Имели ли право студенты таким образом способствовать приращению своего дохода? Существовали ли какие-либо ограничения на подобную деятельность, и были ли студенты активны в попытках получения прибыли посредством собственного труда? К каким стратегиям студенты прибегали для поиска источников дохода?

Университетские уставы 1863 и 1884 гг. хранят молчание относительно вопроса студенческого заработка, указывая только на стипендии и пособия в качестве экономической помощи для учащихся. Правила, опубликованные 2 августа 1879 г., содержат следующие указания для потенциальных преподавателей: «Студентам предоставляется право заниматься преподаванием в частных домах не иначе, как по особому разрешительному свидетельству за подписью инспектора (проректора). Такое свидетельство выдается только студентам, признаваемым начальством Университета вполне благонадежными в нравственном отношении, при отсутствии со стороны полиции отзывов о неблагонадежности» [22. Л. 1]. Подобные требования не были явлением исключительным. Такими же были ожидания власти от претендовавших на государственные стипендии, а также от студентов, решивших вступить в брак.

Впрочем, правила, как водится, не вводили новую норму студенческой жизни, но регламентировали уже существующую традицию заработка. Так, уже в 1866 г. московскому обер-полицмейстеру пришлось бороться даже не с самими подработками студентов, но с их рекламой. В 1866 г. предприимчивые репетиторы пытались найти потенциальных клиентов на страницах периодических изданий. На подобную деятельность обратил внимание начальник Главного управления по делам печати, в связи с чем написал московскому обер-полицмейстеру следующее: «В газетах и повременных изданиях постоянно помещаются объявления студентов университета и других высших учебных заведений, предлагающих свои услуги по обучению детей и приготовлению их в разные учебные заведения. Имея в виду, что студентам еще не разрешено законом право заниматься преподаванием и что посему помещение студентами подобных объявлений в газетах и повременных изданиях составляет прямое нарушение закона, управляющий Министерством народного просвещения просит, чтобы таковые объявления впредь не были дозволяемы к напечатанию» [23. Л. 1].

Хотя «Правила, по коим воспитанникам казенных высших и средних учебных заведений ведомства Министерства народного просвещения предоставляется право заниматься преподаванием в частных домах» появились только в 1872 г., а статистика выдачи вожделенных свидетельств присутствует только с 1891 г., уже в 1870 г. к московскому обер-полицмейстеру обратились сразу 93 студента с различных курсов и факультетов с одинаковой просьбой: «...желая заниматься уроками в частных домах, покорнейше прошу Ваше Превосходительство выдать мне удовлетворение о благонамеренности моего поведения» [24. Л. 1]. В большинстве случаев студент в скором времени действительно получал свидетельство о политической и нравственной благонамеренности. Однако иногда московского оберполицмейстера начинали обуревать сомнения. Тогда, к примеру, приставу Мясницкой части предписывалось «узнать и немедленно донести мне, какого вероисповедания означенный в прилагаемом при сем свидетельстве конторы квартала вверенной Вам части студент Каменский» [Там же. Л. 152].

Неясно, получили ли те 93 студента возможность преподавать на законных основаниях, но, так или иначе, уже с 1872 г. студенты имели на это полное право. Главным основанием для дозволения преподавать было признание соискателей «начальством университета или высшего учебного заведения вполне благонадежными в нравственном отношении» [16. Л. 2]. Убедиться или разувериться в этом вопросе высокое начальство могло на основании аттестата о поведении студента от прежнего учебного заведения, непосредственной деятельности его в стенах университета и отсутствия отзывов о неблагонадежности студента со стороны местной полиции. Определены и наиболее существенные последствия несоблюдения этих правил: «Студенту, оказавшемуся виновным в обучении в частных домах без установленного разрешительного свидетельства, воспрещается таковое занятие на все время нахождения в университете или другом высшем учебном заведении, а если и после такового запрещения он будет продолжать заниматься преподаванием в частных домах, то подвергается удалению из учебного заведения» [Там же. Л. 2].

«Правила, по коим воспитанникам казенных высших и средних учебных заведений ведомства Министерства народного просвещения предоставляется право заниматься преподаванием в частных домах» перепечатывались на обороте каждого выдаваемого разрешения, что давало возможность контроля за студентами также и родителям учеников (в случае жалоб свидетельство могли отобрать, лишив возможности легального заработка).

К каким стратегиям поиска занятий прибегали студенты, решившие сами обеспечить свое существование? Во-первых, они могли обратиться к благотворителям: утвержденное в 1872 г. «Общество для пособия нуждающимся студентам Императорского Московского университета» помогало студентам в том числе в поиске подработок. Во-вторых, студенты могли найти занятия, воспользовавшись разветвленной системой связей, а также попробовать подыскать уроки или другие занятия через газетные объявления.

«Общество для пособия нуждающимся студентам Императорского Московского университета» за годы работы испробовало несколько стратегий благотворительности: начав с различной адресной помощи (внесение платы за студентов, выплата нуждающимся студентам единовременных пособий, открытие столовых с даровыми и дешевыми обедами и пр.), через некоторое время (с 1899 г.) благотворители решили также помогать студентам не напрямую, но посредством нахождения для них того или иного занятия.

За 6 лет Общество нашло занятия для 2 010 студентов. Несмотря на то, что очень многие студенты были заняты в переписи населения (31%), безусловное лидерство осталось за самым студенческим видом заработка - уроками в Москве (42%), а если посчитать вместе с ними еще и репетиторов, уехавших с учениками, и гувернеров, то получится как раз половина всех получивших возможность подработать (50,3%). Как видно из табл. 1, Общество стремилось увеличивать темпы помощи студентам по мере роста их численности, однако, очевидным образом, не могло помочь всем студентам. Тем не менее, как было показано выше, к примеру, в 1903 г. помощь Общества коснулась 28,5% студентов.

Таблица 1

Занятия, найденные Обществом для студентов (1899-1904 гг.)