Крестьянство и казачество Терской области в коллизиях Гражданской войны 1917-1920 годов: историко-антропологический анализ

Размещено на http://www.allbest.ru/

Крестьянство и казачество Терской области в коллизиях Гражданской войны 1917-1920 годов: историко-антропологический анализ

Антон Николаевич Сорокин

Аннотация

В статье предпринята попытка через призму историко-антропологических методов рассмотреть роль человека, а не безликих масс в революционных событиях 1917-1920 гг. в Терской области. Актуальность темы связана с новыми методологическими подходами, позволяющими иначе взглянуть на проблему революции в регионе, всесторонне рассмотреть изменения в поведении, менталитете современников и их желание или нежелание вступить в гражданское противостояние. Привлечение новых архивных материалов позволило рассмотреть процессы ломки традиционных социальных практик, превращение рядового обывателя в «человека с ружьем», который руководствовался другими понятиями и принципами. В процессе частой смены политической власти основная масса крестьянства неоднократно примыкала к разным лагерям, что было во многом связано не столько с осознанными целями, сколько с влиянием знакомых, родни или удачной пропаганды одной из противоборствующих сторон. Отмечается, что проблематика статьи перспективна для изучения ввиду содержащегося в ней оценочного потенциала по истории раннесоветского периода.

Ключевые слова: революция, обыватель, поведение, менталитет, традиционные нормы, агитация, антисоветские выступления, жизненные практики

Abstract

The peasantry and cossacks of the Terek region in the collisions of the Civil War of 1917-1920: historical and anthropological analysis

Anton N. Sorokin

The article attempts to examine the role of the individual rather than faceless masses in the revolutionary events of 1917-1920 in the Terek region through the prism of historical and anthropological methods. The relevance of the topic is connected with new methodological approaches that allow us to take a fresh look at the problem of revolution in the region, comprehensively consider changes in the behavior, mentality of contemporaries and their desire or unwillingness to engage in civil confrontation. The attraction of new archival materials allowed us to consider the processes of breaking traditional social practices, the transformation of an ordinary man in the street into a “man with a gun” who was guided by other concepts and principles. During the frequent changes of political power, the bulk of the peasantry repeatedly aligned itself with different camps, largely due to the influence of acquaintances, relatives or the successful propaganda of one of the opposing sides, rather than conscious goals. In this respect, it is noted that the subject matter of the article is promising for study in view of the evaluative potential it contains for the history of the early Soviet period.

Keywords: revolution, philistine, behavior, mentality, traditional norms, agitation, anti-Soviet speeches, life practices

История революции 1917 г. и последовавшей за ней Гражданской войны не теряет своей актуальности в современной исторической науке. Несмотря на большое количество исследований, выполненных в 1917-1980-х гг., многие вопросы этой проблематики подвергаются сегодня новому осмыслению и интерпретации. Со сменой методологических подходов самая политизированная тема советской истории стала наполняться новым содержанием (Бордюгов, Козлов, 1990; Волков, Соклаков, 2018; Лобанов, 2013; Гакуев, 2012). политический власть крестьянство

Одним из перспективных направлений изучения истории Гражданской войны стало историкоантропологическое, которое ставит во главу угла изучение человека, его менталитета, психологии и поведения (Поршнева, 2017; Кожевин, 2010; Хромова, 2010; Земцов, 2017; Материалы круглого стола «Крестьянское сознание как фактор системных кризисов в России (XVII-XX вв.)» ..., 2020; Марченя, 2015). В региональной историографии эти аспекты также начали разрабатываться (Засухин, 2008, 2017; Щербинин, 2008; Суханова, 2016; Матвеев, 2007).

Цель статьи - изучить основные движущие причины участия/неучастия крестьянства Терской области в транзитивных процессах 1917-1920 гг. По нашему мнению, начиная с осени 1917 г. в регионе произошел отчетливый раскол общества, приведший к оформлению военнополитических оппозиционных сил, прежде всего, большевиков и их противников. Проводимая этими силами политика либо привлекала население, и тогда власть расширяла свою социальную базу, либо отталкивала его своей непоследовательностью, что сказывалось на численности сочувствующих. В отечественной историографии сформировалась концепция, согласно которой именно в 1917-1920 гг. в регионе происходило столкновение социально-политических интересов сторонников и противников коренного переустройства жизни, что кардинально меняло смыслы и мотивы политического свойства, которыми руководствовалось население региона. Последующие проявления социального протеста имели другие причины и выходят за указанные хронологические рамки.

Революционный кризис с запозданием, но трагически проявился в Терской области. Принимая во внимание тот факт, что на протяжении длительного времени традиционное сознание сельского населения региона сохраняло систему консервативных ценностей и мироустановок, события 1917 г. не сразу были восприняты в крестьянско-казачьей массе.

Оказавшись втянутыми в политические процессы, крестьянство и казачество болезненно, с существенными издержками приспосабливались к переменам. Происходила ломка устоявшегося мирка, вторжение в него новых идей и норм жизни. Такое переустройство традиционного жизнеустройства до предела обостряло ситуацию в регионе, проявлением вышеназванных процессов становились конфликты не только в различных сферах жизни, но и между социальными, сословными и этническими группами.

Под воздействием революционных процессов менялось и сознание населения, трансформировался традиционный социум. Не останавливаясь на политических коллизиях 1917-1920 гг., отметим, что большинство населения региона интересовали вопросы повседневной жизни: финансы, быт, продовольствие и безопасность, т.е. то, что помогает выжить в условиях нестабильности. Такая ситуация долго продолжаться не могла.

В тяжелейших условиях политического безвластия, экономической разрухи основной задачей обывателя становится выживание, приспособление к меняющейся социальной обстановке в зависимости от направленности вооруженного конфликта. Человек и общество теряют ориентиры и социальный вектор в такой обстановке. Следует заметить, что политические предпочтения той или иной социальной группы в экстремальных условиях гражданской войны определяются не только классовыми антагонизмами, но и социокультурной средой (историческим временем). Строя планы достижения светлого завтра, население может искать политического союзника, а политическая конъюнктура готова в любой момент отказаться от любого альянса и искать новых попутчиков. При этом следует иметь в виду, что определенные слои населения входят в вооруженное противостояние не слепо, а имеют определенные интересы, которые мотивируют их на решительные действия.

Этот вопрос до настоящего времени не получил должной научной разработки и остается открытым (Марченя, 2009). По мнению психологов, данное обстоятельство можно объяснить двумя человеческими двигателями: отчаянием от ненормальностей жизни при существующей власти и надеждой на лучшую перспективу (Будаков, 2008). При этом складывается определенное напряжение между мотивацией вступления в борьбу и целями и результатами революционных действий, что обусловлено: во-первых, тем, что революции случаются; во-вторых, участники событий не всегда четко понимают результаты противостояния; в-третьих, в случае успеха происходит диссонанс между ожидаемым и достигнутым. Известный исследователь Г. Лебон вывел интересную взаимосвязь между политикой властей и массовой психологией населения. По мнению ученого, масса всегда благоговеет перед могущественной властью, но не прощает слабость и восстает против немощного правителя (Лебон, 2015). В.И. Ленин также указывал на последнее обстоятельство как на несомненную победу в революции: «Когда верхи не могут, а низы не хотят жить по-старому» Ленин В.И. Детская болезнь «левизны» в коммунизме [Электронный ресурс] // Marxists. URL: https://www.marxists.org/russkij/lenin/1920/leftwing/ (дата обращения: 24.02.2022)..

В переходные эпохи на психическое состояние индивида большое манипулятивное воздействие оказывают харизматичные лидеры и «фактор толпы» (Кузнецов, 1995). В контексте нашего исследования этот вопрос является одним из основополагающих и определяющих. Отметим, что вовлечение мирного населения в военное противостояние связано с ментальностью той или иной социальной когорты. Эти же параметры во многом накладывали отпечаток на личностные качества, психологию, мировосприятие участников революционного движения. Подверженность внешнему воздействию у разных категорий населения проявляется в большей или меньшей степени, что связано с культурным уровнем граждан, их социальными запросами, а также возрастными предпочтениями и мировоззрением.

Встает вопрос о побудительных мотивах вступления части населения в противостояние на стороне большевиков. Для ответа нами были проанализированы более 800 анкет бывших красных партизан и красногвардейцев Терской области, а также воспоминания, письма и иные эгодокументы, которые позволяют реконструировать причины поддержания большевиков. Анкеты хранились в Центральном государственном архиве РСО-Алания (ФР. 44 -- Комиссия по делам бывших красногвардейцев и бывших красных партизан Северной Осетии; ФР. 60 -- Комиссия по делам бывших красногвардейцев и красных партизан). Комиссии бывших красных партизан, созданные повсеместно во второй половине 1920-х гг., имели целью выявление подробных сведений о людях, заявлявших о своих заслугах перед советской властью и претендовавших на особые льготы и статус. Ценность данных источников заключается в том, что респонденты, заполняя анкеты, отмечали свой возраст, социальное происхождение, род занятий до революции, а также опыт участия в военных операциях. Контент-анализ дал возможность определить, что большая часть комбатантов по своему социальному происхождению являлась бедняцкой, о чем свидетельствуют, например, такие характеристики: «из семьи бедного крестьянина», «с детства батрачил», «помогал по хозяйству с 6 лет» и т.д.¹

Проводя сравнительный анализ анкетных данных бывших красных партизан и красногвардейцев, их воспоминаний, нам удалось реконструировать причины, которые вовлекали человека в вооруженную борьбу. Довольно обстоятельно описывают красные партизаны свое участие в ряде операций против деникинцев, подтверждая написанное свидетельствами однополчан и ко- мандиров Например: Центральный государственный архив Республики Северная Осетия-Алания (далее - ЦГА РСО-А). ФР. 60. Оп. 1. Д. 1073-1098. Например: ЦГА РСО-А. ФР. 44. Оп. 1. Д. 521-603.. Так как анкетные данные тщательно проверялись членами партизанских комиссий, репрезентативность этих сведений высока.

Большой интерес для анализа проблемы представляют также другие источники личного происхождения. Обширный пласт воспоминаний о революционных событиях 1917 г. и Гражданской войны, об однополчанах и командирах, с которыми воевали плечом к плечу, автобиографий участников Гражданской войны хранится в Государственном архиве новейшей истории РСО-Алания (Ф. 1849 - Истпарт).

Выявленный архивный материал дал возможность реконструировать условия, которые определяли участие мирного населения в вооруженных конфликтах, а также побудительные мотивы политического выбора и предпочтений индивидов.

Простой обыватель, оказавшись в такой неспокойной ситуации, как правило, поддается общему психозу и совершает действия, невозможные для него в мирной обстановке. Таким образом, революционные события оказывают радикальное влияние на массу простых граждан, вовлекая их в активные действия.

Было несколько обстоятельств, которые имели решающее значение для участия крестьянства в вооруженном противостоянии на стороне большевиков.

Во-первых, социальное происхождение. Практически все респонденты указывали, что родом из самых обездоленных слоев крестьянского сословия ЦГА РСО-А. ФР. 60. Оп. 1. Д. 504. Л. 8.. И такая характеристика жизненных условий была весьма характерна для большинства комбатантов.

Во-вторых, не последнюю роль играли ментальные установки, которые диктовали своеобразные нормы поведения и восприятия реальности для граждан Там же. ФР. 44. Оп. 1. Д. 588-597.. Однако менталитет подвержен влиянию меняющихся жизненных обстоятельств.

В-третьих, представители молодежи, прежде всего, осетинской, получали образование в больших городах, где приобщались к революционным идеям. Как известно, в Терской области была хорошо налажена работа социал-демократических партий, в особенности большевиков. Благодаря усилиям местных сторонников Ленина часть крестьянства примкнула к «красным».

В-четвертых, ввиду острого малоземелья в регионе рабоче-активные категории населения отправлялись на заработки в другие губернии Российской империи, и еще дальше - за границу.

Отходничество также способствовало революционизации. В своих автобиографиях респонденты указывают на данное обстоятельство. Некоторые отходники прониклись марксистскими идеями и даже вступили в американскую коммунистическую партию¹. Вернувшись на родину, они составили ядро местных большевистских организаций.

Наконец, еще одна причина столь широкого распространения марксистских идей в среде части крестьянства и казачества - роль лидеров. Активизации крестьянского поведения способствовали демобилизованные или самовольно покинувшие армию большевизированные солдаты. В своей пропаганде они делали упор на силовые методы установления новых отношений, раскалывая тем самым сельский социум на противостоящие друг другу силы. Агитация имела успех у значительной части бедноты и обратила их взоры в сторону местных большевиков.

Как считает исследователь А. Боров, существовало три типа лидеров: предводители крестьянства, политические руководители и духовные авторитеты, которые имели большое влияние на население (Боров, 2007: 99). В Осетии такой объединяющей и направляющей силой стала местная интеллигенция и фронтовики, которые после революции 1917 г. возвращались на родину. Наиболее харизматичные общественные деятели приняли сторону большевиков, имели практический опыт ведения подпольной работы и пользовались авторитетом среди населения (среди них: К. Бутаев, С. Такоев, Г. Бараков, К. Кесаев и др.) Например: ЦГА РСО-А. ФР. 60. Оп. 1. Д. 783. Л. 14. ГАНИ РСО-А. Ф. 1849. Оп. 1. Д. 83. Л. 7.. Доверие они вызывали еще и по той причине, что были «своими» - являлись выходцами из рабоче-крестьянской среды, несмотря на образованность и социальный статус Это обстоятельство неоднократно подчеркивали в своих воспоминаниях многие партизаны. См. например: ЦГА РСО-А. ФР. 60. Оп. 1. Д. 54. Л. 17; Д. 76. Л. 9 и др.. Фронтовики, проникшиеся идеями Ленина, стали лучшими агитаторами в крестьянской массе.

Данные обстоятельства вызывали у простых крестьян большое уважение. Поэтому, когда осетинские молодежные лидеры Д. Гибизов и Н. Кесаев после произошедшей Февральской революции решили организовать своих односельчан, их с воодушевлением поддержали не только в родном селении Христиановском, но и в других районах Осетии, а также за ее пределами Коммунист. 1921. 7 ноября..

Непросто складывалась ситуация и в станицах. Казачество сильно колебалось в зависимости от постоянно меняющейся политической обстановки от полного избегания участия в каких бы то ни было акциях до принятия присяги Временному правительству. Изменившаяся политическая доминанта оказала серьезное влияние на традиционные модели поведения, социальную психологию казачества. Отметим то обстоятельство, что ряд психологических характеристик жителей станиц имел традиционный, но глубоко осевший пласт, а в новых революционных обстоятельствах произошла их актуализация вплоть до доминирования над приобретенными позднее (Сорокин, 2020: 73). Ошибки, допущенные при проведении аграрной реформы, вызвали у части казачества недовольство и подтолкнули к сопротивлению.

Наиболее значимое событие, которое наглядно отразило настроения казачества и части крестьянства, произошло в Моздоке в 1918 г. и вошло в историю как Бичераховское восстание. Среди участников были не только офицеры и зажиточные сельские жители, но также значительная часть рядовых казаков и осетинского крестьянства. Этот факт в советской историографии замалчивался, а само выступление интерпретировалось как мятеж контрреволюционного казачества. Однако сохранившийся архивный материал позволяет утверждать, что именно ошибочная политика Народного совета, а также изменившиеся политические настроения вызвали вооруженное сопротивление казачьего и крестьянского населения Моздокского отдела.

Политическая активность граждан вызвана была также непростой межэтнической ситуацией, которую провоцировали круги казачьей и горской политических элит. Если в начале 1918 г. большинство казаков выступали за компромиссы с горским населением, желавшим восстановления справедливости в земельном вопросе вооруженными методами, то уже летом того же года казачество перешло в лагерь противников большевиков. Это свидетельствовало о серьезном надломе в политическом сознании станичников, которых в соответствии с законом о социализации земли не только сильно ограничили в землепользовании, но и по указанию С. Орджоникидзе частично выдворили из пределов Терской области; дома переселенцев были сожжены, а хозяйство разграблено ЦГА РСО-А. ФР. 2. Оп. 1. Д. 4. Л. 3-5.. Казаки взялись за оружие потому, что им было, за что сражаться.

Слабость власти вынуждала казаков самих заботиться о своей безопасности с оружием в руках. Казачьи станицы и горские аулы ощетинились винтовками друг против друга. Историк

С. Кара-Мурза заметил, что опыт Первой русской революции не прошел даром для многих. Пережившие репрессии, они получили хорошие уроки борьбы и к новым политическим столкновениям были готовы во всеоружии (Кара-Мурза, 2003: 45).

В пестрой политической палитре периода Гражданской войны особое место занимали традиционалисты, прежде всего, в лице мусульманских лидеров, которые призывали не нарушать обычаи предков, не поддерживать ни одну из противостоящих сторон. Лишь в середине 1918 г. в Чечне и Ингушетии стал происходить раскол между традиционалистами и сторонниками большевиков (Семенов, 2013: 656). И от того, насколько результативной оказывалась проводимая каждой новой властью политика, в конечном итоге зависел исход борьбы.

Итак, постановка вопроса о настроениях населения Терской области в ходе революции и Гражданской войны позволила привлечь новые, ранее игнорируемые исследователями источники, которые дали возможность осветить ряд проблем с новых методологических позиций. Актуальное прочтение позволяет отказаться от устоявшегося в отечественной историографии анализа транзитивных процессов 1917-1920 гг. как противостояния беднейших слоев крестьянства и казачества и противников переустройства общества. На поверку оказывается, что приверженность тому или иному политическому лагерю определялась целым рядом обстоятельств, которые не всегда лежали на поверхности.

Революция и последовавшая за ней Гражданская война представляли собой не просто политическое переустройство общества, они кардинальным образом меняли индивида, его поведение. В годы Гражданской войны традиционный менталитет и культура населения Терской области оказались в стадии стагнации. Нередко традиционные нормы поведения разрушались, теснимые нелегитимными. Большевики, которые ратовали за новые жизненные устои и революционную психологию, могли найти сторонников среди населения региона в тех случаях, когда это представлялось ему удобным и выгодным.

При этом процесс был реактивный: традиционные нормы мгновенно уступали место протестному поведению, нередко соединенному с насилием. А так как революция предлагает ее участникам возможность устранить неравенство материальное, социальное, политическое, то многие вступали в нее с надеждой на получение определенных благ. По этой причине население региона отказывалось от позиции поддержания нейтралитета и созерцательства и переходило к активным формам борьбы, принимая сторону или большевиков, или их оппонентов, а то и попеременно переходя из одного лагеря в другой в зависимости от проводимых властями мероприятий.

Обозначенная проблема имеет научное будущее, т.к. в рамках исторической антропологии она до настоящего времени не получила своего развития. «Человеческое измерение» революции и Гражданской войны дает возможность поднять проблемы взаимоотношений власти и социума, оценить способы перерождения революционных лозунгов в «новую политическую легитимность», осуществить анализ поведенческих практик крестьянства, казачества и городских слоев, проследить историю судеб современников и сделать многое другое, что позволит дать новые оценки истории раннесоветского периода.

Список источников

1. Бордюгов Г.А., Козлов В.А. От «чрезвычайщины» к «тоталитаризму»: как укреплялась большевистская диктатура // Диалог со временем. 1990. № 6. С. 86-92.

2. Боров А.Х. Северный Кавказ в российском цивилизационном процессе. Нальчик, 2007. 299 с.

3. Булдаков В.П. Революция и историческая память: российские параметры клиотравматизма // Россия и современный мир. 2008. № 2 (59). С. 5-27.

4. Волков А.П., Соклаков А.Ю. Казачество Северного Кавказа в гражданской войне в России: периодизация и особенности участия // Вестник Екатерининского института. 2018. № 2 (42). С. 52-57.

5. Гакуев Р.Г. Белое движение на Юге России. Военное строительство, источники комплектования, социальный состав. 1917-1920 гг. М., 2012. 704 с.

6. Засухин Р.В. Историко-антропологический подход к изучению гражданской войны на Юге России // Историко-педагогические чтения. 2017. № 21-1. С. 14-23.

7. Засухин Р.В. Историко-антропологический подход к изучению Гражданской войны на Юге России // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2008. № 2 (144). С. 59-63.

8. Земцов В.Н. Война, революция и память (современные тенденции в изучении и восприятии Первой мировой войны) // Историко-педагогические чтения. 2017. № 21-1. С. 73-80.

9. Кара-Мурза С.Г. Гражданская война 1918-1921 гг.: урок для XXI века. М., 2003. 380 с.

10. Кожевин В.Л. Войны России XX столетия в историко-антропологическом измерении // Вестник Омского университета. 2010. № 2 (56). С. 9-13.

11. Кузнецов И.С. Советский тоталитаризм: очерк психоистории. Новосибирск, 1995. 235 с.

12. Лебон Г. Психология народов и масс. М., 2015. 239 с.

13. Лобанов В.Б. К истории Гражданской войны на Северном Кавказе: Терское восстание 1918 г. // Новейшая история России. 2013. № 1 (6). С. 56-65.

14. Марченя П.П. Изучение массового сознания революционной эпохи 1917 г. в отечественной исторической науке // Вестник РГГУ. Серия: история. Филология. Культурология. Востоковедение. 2009. № 17. С. 212-227.

15. Марченя П.П. Крестьянское сознание как доминанта русской революции // Научный диалог. 2015. № 12 (48). С. 303-315.

16. Матвеев В.А. Этничность и границы на Северном Кавказе накануне российских революций 1917 г. // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2007. № S2. С. 63-69.

17. Материалы круглого стола «Крестьянское сознание как фактор системных кризисов в России (XVII-XX вв.)» / Е.В. Го- довова [и др.] // Из истории и культуры народов Среднего Поволжья. 2020. Т. 1, № 10. С. 133-146.

18. Поршнева О.С. Антропологическое измерение российской революции 1917 г.: дискуссионные аспекты изучения и достижения современной историографии // Историко-педагогические чтения. 2017. № 21-1. С. 14-23.

19. Семенов А.А. Общественно-политический кризис и разрушение традиционного сознания населения Северного Кавказа в годы гражданской войны // Политематический сетевой электронный научный журнал Кубанского государственного аграрного университета. 2013. № 90. С. 656-676.

20. Сорокин А.Н. Изменение ментальности терского казачества в условиях Февральской революции 1917 года: к постановке вопроса // Казачество. 2020. № 45 (3). С. 70-73.

21. Суханова Н.И. Особенности гражданской войны на Северном Кавказе // Вестник Дагестанского государственного университета. Серия 2. Гуманитарные науки. 2016. Т. 31, №. 1. С. 36-41.

22. Хромова Е.Б. Об историко-антропологическом подходе в изучении проблем менталитета // Вестник Пермского государственного технического университета. Культура, история, философия, право. 2010. № 3. С. 129-136.

23. Щербинин С.А. Отношение горских народов Северного Кавказа к власти в годы гражданской войны (1917-1920 гг.) // Наука и школа. 2008. № 2. С. 68-70.

References

1. Bordyugov, G. A. & Kozlov, V. A. (1990) Ot «chrezvychaishchiny» k «totalitarizmu»: kak ukreplyalas' bol'shevistskaya diktatura [From «Extreme» to «Totalitarianism»: How the Bolshevik Dictatorship Was Strengthened]. Dialog so vremenem. (6), 86-92 (in Russian).

2. Borov, A. Kh. (2007) Severnyi Kavkaz v rossiiskom tsivilizatsionnom protsesse [The North Caucasus in the Russian Civili- zational Process]. Nalchik. 299 р. (in Russian).

3. Buldakov, V. P. (2008) Revolyutsiya i istoricheskaya pamyat': rossiiskie parametry kliotravmatizma [Revolution and Historical Memory: Russian Parameters of Cliotraumatism]. Rossiya i sovremennyi mir. (2 (59)), 5-27 (in Russian).

4. Gakuev, R. G. (2012) Beloe dvizhenie na Yuge Rossii. Voennoe stroitel'stvo, istochniki komplektovaniya, sotsial'nyi sostav. 1917-1920 gg. [The White Movement in the South of Russia. Military Construction, Recruitment Sources, Social Composition. 1917-1920]. Moscow. 704 р. (in Russian).

5. Godovova, E. V., Zagidullin, I. K., Kuznetsov, V. A., Lyukshin, D. I., Marchenya, P. P. & Subbotina, A. M. (2020) Materialy kruglogo stola «Krest'yanskoe soznanie kak faktor sistemnykh krizisov v Rossii (XVII-XX vv.)» [Materials of the Round Table «Peasant Consciousness as a Factor of Systemic Crises in Russia (XVII-XX Centuries)»]. Iz istorii i kul'tury narodov Srednego Povolzh'ya. 1 (10), 133-146 (in Russian).

6. Kara-Murza, S. G. (2003) Grazhdanskaya voina 1918-1921 gg.: urok dlya XXI veka [The Civil War of 1918-1921: Lesson for the 21st Century], Moscow. 380 р. (in Russian).

7. Khromova, E. B. (2010) Ob istoriko-antropologicheskom podkhode v izuchenii problem mentaliteta [On the Historical and Anthropological Approach to the Study of the Problems of Mentality]. Vestnik Permskogo gosudarstvennogo tekhnicheskogo uni- versiteta. Kul'tura, istoriya, filosofiya, pravo. (3), 129-136 (in Russian).

8. Kozhevin, V. L. (2010) Russian Wars of the XX-th Century in Historico-Anthropological Perspective. Vestnik Omskogo uni- versiteta. (2 (56)), 9-13 (in Russian).

9. Kuznetsov, I. S. (1995) Sovetskii totalitarizm: ocherk psikhoistorii [Soviet Totalitarianism: an Essay on Psychohistory]. Novosibirsk. 235 р. (in Russian).

10. Lebon, G. (2015) Psikhologiya narodov i mass [Psychology of Peoples and Masses], Moscow. 239 р. (in Russian).

11. Lobanov, V. B. (2013) About the History of Civil War in North Caucasus: Terek Revolt of 1918. Noveishaya istoriya Rossii. (1 (6)), 56-65 (in Russian).

12. Marchenya, P. P. (2015) Peasant Consciousness as Russian Revolution Dominant. Nauchnyi dialog. (12 (48)), 303-315 (in Russian).

13. Marchenya, P. Р. (2009) Historical Research on Mass Consciousness of 1917 Revolutionary Epoch in Domestic Historiography. Vestnik RGGU. Seriya: istoriya. Filologiya. Kul'turologiya. Vostokovedenie. (17), 212-227 (in Russian).

14. Matveev, V. A. (2007) Etnichnost' i granitsy na Severnom Kavkaze nakanune rossiiskikh revolyutsii 1917 g. [Ethnicity and Borders in the North Caucasus on the Eve of the Russian Revolutions of 1917]. Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedenii. Severo- Kavkazskii region. Obshchestvennye nauki. (S2), 63-69 (in Russian).

15. Porshneva, O. S. (2017) Human Dimension of the Revolution of 1917: Controversial Aspects and Achievements in the Contemporary Studies. Istoriko-pedagogicheskie chteniya. (21-1), 14-23 (in Russian).

16. Semenov, A. A. (2013) Socio-Political Crisis and Destruction of the Traditional Conciousness of the Population of the North Caucaus during the Civil War. Politematicheskii setevoi elektronnyi nauchnyi zhurnal Kubanskogo gosudarstvennogo agrarnogo universiteta. (90), 656-676 (in Russian).

17. Shcherbinin, S. A. (2008) Otnoshenie gorskikh narodov Severnogo Kavkaza k vlasti v gody grazhdanskoi voiny (1917-1920 gg.) [The Attitude of the Mountain Peoples of the North Caucasus to Power During the Civil War (1917-1920)]. Nauka i shkola. (2), 68-70 (in Russian).

18. Sorokin, A. N. (2020) Changing the Mentality of the Terek Cossacks in the Conditions of the February Revolution of 1917: to Raise the Question. Kazachestvo. (45 (3)), 70-73 (in Russian).

19. Sukhanova, N. I. (2016) Special Aspects of the Civil War in the North Caucasus. Vestnik Dagestanskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 2. Gumanitarnye nauki. 31 (1), 36-41 (in Russian).

20. Volkov, A. P. & Soklakov, A. Yu. (2018) Kazachestvo Severnogo Kavkaza v grazhdanskoi voine v Rossii: periodizatsiya i osobennosti uchastiya [Cossacks of the North Caucasus in the Russian Civil War: Periodization and Features of Participation]. Vestnik Ekaterininskogo instituta. (2 (42)), 52-57 (in Russian).

21. Zasukhin, R. V. (2008) Istoriko-antropologicheskii podkhod k izucheniyu Grazhdanskoi voiny na Yuge Rossii [Historical and Anthropological Approach to the Study of the Civil War in the Southern Russia]. Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedenii. Severo- Kavkazskii region. Obshchestvennye nauki. (2 (144)), 59-63 (in Russian).

22. Zasukhin, R. V. (2017) Istoriko-antropologicheskii podkhod k izucheniyu grazhdanskoi voiny na Yuge Rossii [Historical and anthropological approach to the study of the Civil War in the Southern Russia]. Istoriko-pedagogicheskie chteniya. (21-1), 14-23 (in Russian).

23. Zemtsov, V. N. (2017) Voina, revolyutsiya i pamyat' (sovremennye tendentsii v izuchenii i vospriyatii Pervoi mirovoi voiny) [War, Revolution and Memory (Modern Trends in the Study and Perception of the First World War)]. Istoriko-pedagogicheskie chteniya. (21-1), 73-80 (in Russian).

Размещено на Allbest.ru